Охота начинается здесь
Шум в коридоре, шепотки между разволновавшимися студентами, запах дешёвого кофе.
Лана терпеть не могла университеты — особенно свой.
Но сегодняшний визит решал её судьбу: оценка, от которой зависело будущее.
Если, конечно, оно тоже уже не было распродано между её однокурсниками.
— Лана Кроу, — произнесли в приёмной.
Решающий момент.
Даже не вслушиваясь в имя, она могла с уверенностью сказать, что речь идёт о ней — по кислым лицам одногруппников, которые скривились при одном только упоминании её присутствия.
Но это её не волновало.
Они раздражали её куда больше, чем она — их.
Стоило Лане войти, как взгляды троих поднялись одновременно — точно по команде.
За столом сидели те, от кого зависело её дальнейшее движение:
в центре — декан факультета журналистики, с лицом, будто застывшим в вечной усталости от чужих ошибок,
слева — преподаватель, вечно отмечавший её как «отсутствующую без уважительной причины»,
а справа — женщина из методической комиссии, чьи надменные глаза словно говорили: «Опять ты.»
Они не смотрели — осуждали.
Словно её одно только присутствие напоминало о чём-то неприятном.
Будто именно она испортила им жизнь, а не наоборот.
За четыре года никто так и не привык к тому, что она не отводит глаз первой.
Она кивнула — едва заметно, больше из принципа, чем из вежливости, и опустилась в кожаное кресло.
Спина прямая. Подбородок не склонён.
Никакой суеты, никакой попытки расположить.
— Доброе утро, — произнесла она, больше как вызов, чем приветствие.
И только что-то в напряжённой тишине выдало: с этого момента — она в игре.
Декан, мужчина с поблёкшим галстуком и вечно раздражённым лицом, перелистнул страницу и бросил на неё взгляд из-под очков.
— Лана Кроу... Ваша итоговая работа. Нам сообщили, что вы выбрали практический формат? Журналистское расследование?
— Да. — Она чуть наклонилась вперёд. — Полевая работа. Сбор, анализ, фиксация.
— Почему именно это?
— По бальной шкале журналистское расследование оценивается выше остальных тем. — Никакого заискивания. Ни одного лишнего слова. Только сдержанная, колючая уверенность.
— Мы... просмотрели вашу работу. — Декан медленно снял очки, положил на бумаги. — Впрочем, не отличается от ваших предыдущих: ноль креативности, сухой расчёт, отписка.
Он поднял голову.
— Галлагер? Вы решили атаковать главного спонсора университета?
Его голос прозвучал уже не устало, а почти обвинительно. За столом послышалось шевеление, кто-то переглянулся, кто-то усмехнулся в сторону.
Тонкая пауза между словами — как затянутая струна перед хлопком.
Лана даже не дёрнулась.
— Я прикрепила доказательства. Фальсификация документов, предположения об отмывании денег через образовательные фонды.
Гранты, якобы для неблагополучных студентов, получали однофамильцы спонсора — при том, что их баллы ниже среднего.
— Достаточно, — резко оборвала женщина с рыжими волосами и цепким взглядом. Даже не дослушала.
Как будто речь шла не о коррупции, а о чём-то гораздо опаснее — об угрозе для их кошельков.
— Но вы даже не перевернули страницы, — голос Ланы дрогнул, но она тут же взяла себя в руки.
Спокойно. Глубже дышать. Не показывать слабость.
— Мисс Кроу, вы собираетесь спорить с деканом? — вмешалась одна из преподавательниц.
Женщина с идеальной укладкой и хищным прищуром. Её голос звучал так, будто она наслаждается каждой натяжкой давления.
— Но...
— Никаких "но". — Она скрестила руки. — Вам, видимо, ударило в голову оттого, что пару ваших текстов напечатали в городских листовках. Это ещё не делает вас Уэллсом.
— Именно, — подключился второй. — У вас куча пропусков. Без уважительной причины. Может, вы объясните?
— Я работаю, — прямо. — Я опекун младшего брата. Учусь и содержу нас обеих. Университет отказал в скидке — отличница-сирота оказалась «недостаточно убедительным поводом».
Молчание.
— Укажите на ошибки. Я исправлю, — медленно, но твёрдо.
— К чему весь этот спектакль, мисс Кроу? — вздохнул декан. — Диплом вы и так получите через пару месяцев.
Она на мгновение замерла.
Диплом. Да, формальность. Но не для неё. Не единственный приоритет.
Одна из женщин уловила эту заминку — и сразу впилась улыбкой, как ядом.
— Думаю, диплом — не всё, что ей нужно.
— Мисс Кроу, вы ведь подали заявку на грант, не так ли? Простите, но зачем?
Лана, сорвавшаяся на полуслове, уже не сдержалась:
— Грант — мой единственный билет, чтобы выбраться из этого болота. — Резко. Честно. Без цензуры. Каждое слово — обнажённый нерв.
Комиссия переглянулась. Ни осуждения, ни сочувствия. Только медленная, снисходительная усмешка.
Будто слушали подростка, мечтающего стать королевой.
Она молчала. Но в её взгляде было достаточно, чтобы одну из женщин пробрало до мурашек —
она будто оступилась, потеряла нитку слов и застыла, уставившись в бумаги.
— Ну что вы, в этом нет ничего постыдного, — второй снова вмешался, на этот раз мягче, но с тем же снисхождением. — У вас неплохие оценки. Спорное семейное положение... хорошие достижения. Но грант... его получатель уже определён.
— Разрешите спросить — кто именно? — спокойно, как в допросной. Но пальцы у Ланы сжались в замок.
— Мария Петтерман. — Декан назвал имя, не отрываясь от своей бумаги. Но уголки его губ чуть дрогнули.
Она чуть приподняла бровь.
— Дочь ректора?
— Именно.
— Её диплом — это сочинение «Гримвуд через десять лет». С орфографией на уровне школьника. Там ни одного интервью или аналитики. Где единственная цель — торговый центр.
— Вы, как всегда, пререкаетесь, — женщина со стеклянным голосом скрестила руки. — Вы слишком прямолинейны.
— А вы — слишком удобны, — хотелось сказать, но она промолчала.
— Что мне сделать? — тихо. Почти шёпотом. — Чтобы получить этот грант?
— Я на всё готова ради гранта. Я не могу здесь остаться.
Молчание. На этот раз с легким привкусом удовольствия.
Им нравилось смотреть, как она прогибается. Это был их триумф.
— У меня осталась итоговая работа. Через два месяца. Если я напишу сенсацию — вам придётся дать мне этот грант.
— Сенсацию? — декан усмехнулся.
— И о чём же, мисс Кроу? — прозвучало со всех сторон.
Она замерла.
В комнате стало душно.
Воздух звенел от напряжения.
Глаза её сузились. Пальцы легли на край стола.
Но ответа пока не последовало.
Она не могла собраться.
Мысли рвались в разные стороны, спутанные, оборванные.
Впервые — впервые за все эти годы — она терялась.
Даже тогда, когда преподаватели публиковали её работы под своими именами, она не молчала.
Даже тогда знала, как себя держать.
А сейчас... её будущее распадалось на куски. Его ни собрать, ни склеить.
Стены давили, голоса комиссии отдалялись.
А потом — звук.
Холодный, металлический голос с плазменного экрана, висящего у стены. Его, как всегда, забыли выключить.
Фоном шли новости. Но не экономика, не выборы.
Призрак.
Полгода. Полгода этот человек был в эфире чаще, чем губернатор.
Чем уровень инфляции. Его обсуждали на улицах, в семьях, в редакциях.
Он был мифом и проклятием.
И сейчас снова — короткий репортаж, кадры с места преступления, заголовки в бегущей строке.
И голос. Не диктора.
Его.
Тот самый — стальной, как клинок.
Тот, в котором не было ни сантимента, ни театра.
Только решимость. Чистая, беспощадная.
Он не говорил — он резал.
— Мы не остановимся. Он поймёт, что всё это время охота шла не за ним... а на него.
От этих слов по спине прошёл холод.
И вдруг — что-то в груди встало на место.
Лана выпрямилась. Всё внутри неё сжалось в точку.
Взгляд снова стал прямым, стеклянным.
В её глазах больше не было ни растерянности, ни сомнений.
— Призрака, — произнесла она. Чётко. Холодно. Словно бросая вызов.
— Кого? — поперхнулась кофе одна из женщин в комиссии.
— Я расследую, найду и разоблачу Призрака.
С подробным описанием. С фиксацией. С прямым участием. Всё, как полагается.
Пауза.
Декан поднял брови. И, откинувшись назад, медленно, с нарочитым цинизмом захлопал в ладони.
— Браво.
Стремлюсь к вашей самоуверенности, мисс Кроу.
Так говорить о преступнике, которого ищет весь город — полиция, прокуратура, мэр — и не может найти ни следа.
Вы разоблачите его за пару месяцев?
Она не ответила. Но выражения её лица было достаточно.
Глаза — холодные, хрустально-зелёные — не мигали.
И не излучали ничего, кроме бешеной, отчаянной уверенности.
— Мне нужен допуск. — Голос твёрдый.
— Я не дипломированный журналист. Значит, не имею права вмешиваться. Без подписи.
Декан не сразу ответил. Потом усмехнулся, сложил пальцы лодочкой и заговорил, будто диктует условия сделки с дьяволом.
— Хорошо.
Я дам вам все полномочия.
Но если вы не достигнете обещанного результата...
Вы не получите ни грант, ни диплом.
Он протянул руку.
— Согласны?
В голове — хаос. Слишком высокая ставка.
Это безумие. Сорваться — и всё. Четыре года, надежды, брат — в никуда.
Но остаться — страшнее.
Позволить брату вырасти в этом гнёте — непростительно.
Она поднимает руку. Жест — неуверенный, но решённый.
Сделка заключена.
Время пошло.