Он - результат
Год спустя
Гримвуд не изменился.
Деньги по-прежнему покупали тишину, взятки — ускоряли правосудие, а привилегии позволяли избегать наказания.
Здесь всё имело цену — даже закон.
Разделение на тех, кто может позволить себе справедливость, и тех, кому оставалось только смирение, стало не исключением, а официальной философией.
И всё же, несмотря на это, в одной из квартир многоэтажек Гримвуда продолжалась обыденная жизнь.
В гостиной пахло старой пряжей и пылью.
Женщина сидела за столом, неспешно вышивая, будто спасаясь от самой тишины.
Руки шли по ткани ровно и механически, словно повторяя давно выученный ритуал.
Рядом, в кресле, бабушка укуталась в плед и тихо бормотала себе под нос что-то непонятное — то ли старую песню, то ли забытый рассказ из далёкого детства.
Её взгляд был усталым и рассеянным, но глаза не отрывались от мерцающего экрана телевизора.
За окном тяжёлый серый дождь бил по стеклам, а в комнате — лишь тишина, нарушаемая ровным шелестом вышивки и шёпотом бабушки, сливающимся с приглушённым гулом новостей на ТВ.
Голос ведущей — ровный, отточенный, как будто за годы практики в Гримвуде она уже перестала удивляться злу:
— Сегодня утром, около семи, на станции метро Вест-Гримвуд была обнаружена очередная «картина» — пятая за последние шесть месяцев. Как и прежде, изображение выполнено кровью.
По словам свидетелей, оно появилось буквально за час до открытия станции.
Ни камер, ни отпечатков. Только лист плотной бумаги, приклеенный к стене — с символом правосудия и перевёрнутыми весами.
Впервые такой почерк появился ровно полгода назад.
С тех пор каждая новая находка становится вызовом.
И напоминанием, что в городе есть тот, кого пресса окрестила Призраком — серийным убийцей, чьё имя никто не знает, чьё лицо не зафиксировала ни одна камера.
По данным полиции, все его жертвы были людьми с весомым прошлым.
Их объединяет одно: в день исчезновения каждый из них покинул здание суда свободным.
Призрак бьёт не по телу — по самой системе.
— Сегодня для прессы впервые выступил офицер, которому доверили дело неделю назад. Именно он обнаружил общую нить между исчезнувшими. До этого полиция не видела связи.
Наш корреспондент сейчас у здания Управления внутренней безопасности.
Картинка на экране меняется: фасад, стекло, бетон, серость.
Порыв ветра гонит капли по камере. Корреспондент стоит под навесом, дождь глухо шлёпает по асфальту.
— Люди обсуждают Призрака.
Для одних он — символ.
Для других — надежда.
Что вы скажете тем, кто считает его героем?
Кевин не моргает. Ни паузы, ни игры. Только факты:
— Он не герой. Он — результат.
Сделал то, что должен был сделать суд. Только без халатности.
Но это не закон. Это убийство.
Пауза.
Его голос становится тише, но не теряет силы:
— Закон не нуждается в спасителях. В убийцах — тем более.
Корреспондент:
— Вы уверены, что поймаете его?
Кевин смотрит в камеру — ровно, спокойно, страшно точно:
— Это преступник, у которого пока не было ошибки.
Но будет.
Мы не остановимся.
И когда найдём — он поймёт, что охота всё это время шла на него.