Мой препод - лёд

– Осторожно, а то Котлетка выбежит, – шепчет Юлька, открывая дверь.

Улыбается по-простому.

Чертыхаюсь, вспоминая о псе с глазами навыкат, который уделал мой новенький салон автомобиля. Как я мог про него забыть? Понятно ведь, что четырехногая Страшила тоже здесь.

– Может, ну её? – криво ухмыляюсь.

– Что-что? – оборачивается Юлька, улыбается.

Сверкает белоснежными зубами.

Красивая, просто невозможно. Как идиот кружу глазами по открытому узкому лицу.

– Может, пускай бежит, – приподнимаю брови и киваю на фыркающую пучеглазую.

– Данил Вячеславович, – смеется Юля. – Это ведь моя собака… Мне Бог доверил её жизнь, я не могу допустить, чтобы она скиталась по улицам.

– Учитывая бесполезность её породы, на улице она не проживет дольше пяти минут, – ворчу под нос.

– Котлетка не бесполезная, – пыхтит Громова в ответ.

Скидывает куртку, поправляет короткую кофточку и снова прячет растерзанные руки за спину.

Дурочка.

Убираю пальто на высокую вешалку и, поправив волосы, озираюсь.

Квартира небольшая, но вполне уютная. Пахнет свежим ремонтом и… Юлей. Собачатиной не несет и на том спасибо, пучеглазая.

Недовольно поглядываю на мягкую подушку с выбитой на ней золотыми нитками короной. На ней взгромоздилась Страшила, глаза б мои не видели.

На что только не иду, чтобы...

Скинув пиджак, прохожу в гостиную и разминаю шею.

– И что тебе дома не жилось? – спрашиваю, усаживаясь на широкий угловой диван.

Наклоняю голову, наблюдая, как Юля молниеносно раскладывает вещи по местам. Уносит на кухню розовую кружку, собирает с пола какой-то пух, видимо, оставленный её собакой, и прячет яркую толстовку в шкаф.

Бардачница та ещё, короче.

Пока скучаю, наклоняюсь, чтобы разглядеть содержимое журнального столика. Косметика, пара ярких журналов и какие-то таблетки.

Сжимаю зубы.

– У тебя что-то болит? – поднимаю на Юлю внимательный взгляд.

Забираю со стола стеклянную банку и блистер, и верчу их в руках.

– Голова? – уточняю, снова смотрю на неё.

– Ничего не болит, – настороженно отвечает, нервно облизывает пухлые губы. – Это лекарства Котлетки.

Юля делает шаг ко мне, но резко останавливается посередине комнаты и заламывает руки.

Волнуется.

Быстро пробегаюсь взглядом по длиннющим ногам, облаченным в белые плотные колготки, короткой юбке с запахом, подчеркивающей стройность её бедер, узкой талии и приоткрытой в вырезе тонкой кофточки шее.

Во всем её образе нет ни одной детали, которая бы мне не нравилась. От которой бы я не торчал, как малолетка.

Пиздец, попал.

– Иди ко мне, – говорю, тяжело вздыхая и протягиваю руку.

Юля издаёт короткий писк и тут же срывается с места.

Усаживается на мои колени сверху, будто там всегда и была. Доверчиво заглядывает мне в глаза. Снова кусает губы. От этого они становятся пухлее…

Тоже их хочу…

– Пфф, – выдаю, ласково отбрасывая тонкие пряди волос с прекрасного лица.

Её щеки розовеют на глазах… Вместе с тем, как мой член настойчиво увеличивается в размерах. Усаживаюсь поудобнее, разводя ноги шире.

– Как ты тут, атаманка? – спрашиваю тихо.

– Лучше всех, Данил Вячеславович, – задиристо отвечает Юля и смело укладывает ладони на мои плечи. Сжимает пальчиками ткань рубашки.

Мотаю головой.

Эта ролевая игра меня вставляет, но с Юлей… хочется чуть большей близости.

– Щас додразнишься, – хриплю, опуская руки.

Когда ухватываюсь за пятимиллиметровую пуговицу на кофточке, замечаю, что изящная шея покрывается мурашками. Юля дышит как паровоз и пыхтит, руки с моих плеч не снимает.

Ждет. Отдается… В этой её девичьей доверчивости есть что-то хрупкое, настоящее. Руками не потрогать, а сердце чувствует.

Расстегнув ряд пуговиц до конца, резко распахиваю две половинки и уставляюсь на тончайшее белоснежное кружево, сквозь которое просвечивают острые соски. Тонкие бретельки на загорелой коже смотрятся ошеломительно.

Первый оргазм со мной случается в этот момент. И по хрен, что только эстетический.

Опустив взгляд ниже, нахмуриваюсь.

– Это не чесотка, – произносит Юля, закусывая алую губу.

– Да ладно? – усмехаюсь. – В кожвендиспансере разберутся. Завтра поедем.

Веду кончиками пальцев по царапинам на плоском животе. Её метаболизму впору поставить памятник, потому что ест Гаврилина, как три толстяка вместе взятые. Вздохнув, спрашиваю:

– Давно это у тебя, а?

Отрицательно мотает головой. Пыхтит.

– Давно не было, – признаётся шепотом.

Наклоняюсь и целую воспаленную кожу.

То, насколько Юля при этом выгибается всем телом, говорит о силе её желания и взрослости, а вот полосы на коже – об уязвимости и детскости.

В этой отважной девушке сочетается несочетаемое…

Не знаю, как решить сложный ребус, потому что я заебался. Не знаю, как правильно и как должно быть.

Упираюсь лбом в хрупкую ключицу и горько усмехаюсь.

Сукин ты сын, Даня Вячеславович! Пиздишь как дышишь, а дышишь часто.

Всё ты знаешь.

Правильно сгрузить девчонку на диван, поправить опухший член в штанах и выйти из квартиры дочери Михаила Гаврилина раз и навсегда.

Вот это по уму.

По-человечески.

Другое дело, что правильно делать не собираешься. И решил это давно.

– На хрена ты тогда сюда переехала, Юль? – меняю тему для себя самого.

Она неопределенно ведет плечами. От этого движения кофта окончательно сваливается на пол. Подцепляю застежку на юбке и отправляю её туда же.

В глазах искры, сглатываю непонятно откуда образовавшийся ком в горле.

Забираю узкую талию в плен своих рук в районе пояса колготок. Я таких смешных не видел примерно с детского сада. Надо сказать, тогда они подобных физиологических последствий в моем теле не вызывали.

– Я не смогу с тобой жить здесь, – предупреждаю Юлю на берегу.

Понимаю, что она немного превратно поняла моё предложение и, прежде чем начать, должен донести до неё правду.

А правда есть.

Я не её рыцарь. И вообще, не он.
Обычный человек. Может, только чуть занудливее и хуже.

– Не надо со мной жить, – произносит Юля, задирая голову и вздрагивая, когда я влажно касаюсь её шеи языком. – Я… а-а-а… самостоятельная.

– Да ладно? – усмехаюсь.

– Да-а-а.

Двумя пальцами опускаю кружево и пощипываю её утонченную грудь.

– Ай-ай, – сотрясается всем телом.
Замирает.

Смотрим друг на друга в упор.

– Вы красивый, – шепчет Юля и улыбается.

– Обычный.

– Не-ет, – возмущенно вскрикивает. – Данил Вячеславович…

Морщусь от упоминания имени с отчеством и расстроившись, откидываюсь на спинку дивана.

Юля осекается, в зеленых глазах удивление и… сожаление.

– Красивый, – повторяет чуть тише, уверенно начиная расстегивать пуговицы на моей рубашке.

Опустив голову, молча наблюдаю. Пытаюсь привстать, когда тянет низ рубахи из-под ремня на брюках.

Снова замирает. Как птенец храбрится.

– Нервничаешь, малыш? – спрашиваю, поглаживая её бедра.

– С чего бы это?

– Бесстрашная, значит.

Наблюдаю, как она подбирает ответ. Думает, что сказать, чтобы мне понравиться?

Девчонка ещё.

Будь постарше, чувствовала бы, что мои яйца всецело в её узенькой, расчесанной ладошке.

Уже давно.

Вырывать их будет довольно болезненно, но это неизбежно…

Юля наклоняется.

Улыбается. Хитро, по-женски.

Ластится.

– Я не бесстрашная, просто хочу тебя… Даня…

Тоже улыбаюсь, чувствуя приятное жжение в груди. Припадаю к манящим губам и понимаю, что только что был ещё один оргазм. На этот раз – аудиальный…

______________________________________

Звездочки)

Люблю❤️