Мой препод - лёд

Грубой подошвой ботинка на мокром асфальте вывожу незамысловатые линии и громко шмыгаю носом. Надо было подождать у Мии, но я всё ещё как та же бешеная белка – готова бежать на любой зов Милохина. По его первому свисту.

Пятнадцать минут истекли, а «Мерседеса» всё не видно…
И что это вообще за «разговор» такой?

Удивительный факт, что сам Данил Вячеславович пишет мне сообщения и лично за мной заезжает, отдается приятным перезвоном в сердце и трепетным рокотом в груди.

Я просто в шоке.

Размышления прерывает треск шипованных шин, поэтому резко поднимаю голову и сразу сталкиваюсь взглядом с невозмутимым водителем.

Милохин, не спеша, склоняется и отворяет для меня дверь.

– Садись, Юля, – говорит, смотря в лобовое стекло.

Усаживаюсь, рюкзачок укладываю на колени.

– Здравствуйте, – тихо проговариваю и опускаю голову.

– Давно стоишь? – спрашивает он, проинспектировав мой внешний вид.

– Нет, – лгу, естественно. Что уж.

Наверное, Данил Вячеславович замечает покрасневший нос, поэтому хмурится. Поднимаю глаза и завороженно рассматриваю заломы между широкими светлыми бровями. В который раз с ума схожу оттого какой он, мать твою, идеальный.

Весь. До каждой колючей щетинки на подбородке. А его губы – это вообще круглосуточная парковка для моих глаз!

При свете дня Милохин смотрится просто… трусикоувлажнительно!
Клянусь Котлеткой!

– Врешь, Юля, – усмехается он и замечает разводы грязи на моей куртке. – Что это у тебя?

– Машина окатила из лужи.

– Какая? – настороженно спрашивает.

Мысленно запираю свой рот на замок. Будут дальнейшие проблемы с Афанасьевым – придется пожаловаться отцу. А Данил Вячеславович уже достаточно за меня настрадался.

– Да там, – снова сочиняю на ходу. – На проспекте какая-то красная.

– Ясно, – тяжело вздыхает. – Руки бы оторвать таким водителям.

– Угу.

Украдкой наблюдаю, как он выруливает со стоянки и выезжает на дорогу. Рассматриваю черный деловой костюм. На парах я старалась не обращать на препода внимания, поэтому сейчас изучаю.

– А… куда мы едем? – вдруг вспоминаю.

Салон автомобиля заполняется низким мужским смехом.

– В прошлый раз ты не спрашивала, Юля.

Густо краснею и отворачиваюсь. Пожимаю плечами. Я бы и сейчас не спрашивала, ехала бы так и ехала с ним рядом. Всю жизнь.
Так, чисто из приличия поинтересовалась ведь.

– Нам надо… кое-что обсудить, – проговаривает он. – Удобнее всего будет сделать это у меня дома.

– Дома?..

Сердце с грохотом валится прямо в ноги и несколько раз там подскакивает. Мечется, как пойманная в сети рыба.

«У него дома?» …

Облизываю пересохшие губы, не забывая снова их покусать, чтоб казались поярче. Милохин замечает мою уловку и закатывает глаза.

Далее пытаюсь воссоздать выражение лица моей бабушки, когда дед в очередной раз просит её поиграть с ним в «Дурака». Смесь скуки с безразличием.

Остановив автомобиль на светофоре, Данил Вячеславович протягивает свой телефон:

– Закажи поесть. Нам.

– Поесть? – хрипло переспрашиваю.

Он так странно себя ведет, что мне хочется протянуть руку и проверить его высокий лоб на повышенную температуру.

– Поесть, Юля. Заказать еды, чтобы её съесть, – Лёд опять смеется. Чудеса. – Ты будешь переспрашивать каждое моё слово?

– Нет, – мотаю головой. – Сейчас.

Схожу с ума, потому что в его мобильном такой же порядок, как и в черепной коробке хозяина.

Несколько банковских приложений, одно – инвестиции, два мессенджера, спорт-трекер и доставка еды.

Надеюсь, он никогда не увидит мой айфон. Зачем ему такие потрясения в столь молодом возрасте?

– Что… вы… хотите заказать?

– Мы не в университете, можешь мне не «выкать».

– Я так уже привыкла, – холодно произношу, пожимаю плечами и оживаю, листая блюда в приложении. – Что вы любите?

– Закажи на свой вкус. Примерно так же, как было в чеке в субботу.

Вспыхиваю, когда он второй раз так легко вспоминает нашу прошлую встречу.

– Хорошо, – дышу, как паровоз, и закидываю в корзину позиции. – Приборы?

– Приборы у меня есть, – усмехается. – Пластмассовыми вилками я тебя обедать не заставлю.

Чувствую себя голодной и дело не только в еде. Далеко не в еде. Мне вообще кажется, что при нем я не съем ни крошки.

– И десерт себе закажи, – произносит он как-то странно.

– Зачем? – удивляюсь.

Данил Вячеславович усмехается. Безумно притягательно и по-юношески, что ли.

– Дети любят сладкое, – замечает, почесав бровь.

Обижаюсь.

Ребенком меня всё ещё считает?.. Мне через месяц девятнадцать будет. Он издевается?..

Стискиваю зубы и отправляю заказ.

– Надо оплатить, – сообщаю.

Милохин кивает и, не сводя глаз с дороги, тянет правую ладонь к телефону в моей ладони. Наши пальцы только соприкасаются, а я уже как струна вытягиваюсь всем телом.

Каждая женская клеточка на этого взрослого мужчину реагирует.

Мягко обняв телефон вместе с моей ладонью, Данил Вячеславович неторопливо прислоняет указательный палец к сканеру отпечатка и приложение списывает нужные денежные средства.

– Уже всё, – хриплю.

Кровь стремительно разносит по венам порцию адреналина, смешанную с розовым коктейлем «Бабл-гам». В глазах тоже разноцветные единорожки скачут, гривами трясут.

Боже.

Я такая идиотка.

Широкая ладонь спустя две секунды сжимается и… оставляет мою руку, перемещаясь к рулю.

Пальчики чувствуют себя покинутыми, но я стискиваю их в кулак и откладываю демидовский «Хуавей» на переднюю панель.

С интересом наблюдаю, как «Мерседес» заворачивает во двор. Тоже новый ЖК. Типовой, почти как тот, от которого он меня только что забрал.

– Приехали? – спрашиваю, вцепляясь в рюкзак.

– Ага. Приехали.

Выбираюсь из машины и одергиваю юбку.

В лифте едем сначала молча. Когда лицо начинает предательски гореть, задираю подбородок и поднимаю глаза на Милохина.

Он тут же поспешно уводит внимательный взгляд ниже и неверяще мотает головой.

Вспоминаю, что я чумазая, примерно как пятилетний ребенок.

– М-да, Мойдодыра на тебя нет, Юля, – улыбается он.

И я в ответ… тоже улыбаюсь.
Вау.

Это так просто. Два человека улыбнулись друг другу, услышав смешную шутку. Так естественно.

Но в нашей странной коммуникации с Милохиным – это достижение, сравнимое с открытием нового химического элемента.

В квартире разуваюсь и убираю куртку во встроенный в стену шкаф. С любопытством озираюсь.

Привыкаю.

– Я сейчас, – произносит Милохин, скидывая пиджак на ходу ещё в прихожей.

Провожаю широкие плечи и заворачиваю в гостиную.

Взгляд зацепляется за блестящие гантели и баскетбольный мяч на полу за диваном, крутой увлажнитель воздуха на подоконнике и старенький айпад на журнальном столике.

Уголки губ предательски летят наверх.

Минимализм – это что-то на счастливом для Милохина. Он кипятком от него писается, ей-богу!

О Морозовой Дане или любой другой девушке в этом доме не говорит ровным счетом ничего. Даже в урну в туалете заглядываю.

Неймётся.

На кухне скидываю джинсовку, оставаясь в черном топе в рубчик.

Он без рукавов и заправлен в такого же цвета джинсовую юбку с мелкими пуговичками спереди.

Милохин возвращается переодетый в серые спортивные штаны и белую футболку. Впервые вижу его таким… одомашненным, что ли.

Мы даже не успеваем перекинуться парой слов, как тут же звонит домофон. Вжавшись в стул, жду, пока хозяин квартиры снова здесь появится.

– Хочешь сначала поесть? – спрашивает он, сгружая объемный пакет на стол.

В воздух просачивается аромат вкусной еды. Но я на удивление даже думать о ней не могу!

– А потом что? – вспыхиваю.

Часто дышу.

Низ живота усеивается мурашками.

– А потом… мы с тобой серьезно поговорим, Юля…