Мой препод - лёд

– Поговорим? – передразниваю и вздрагиваю. – Просто не могу поверить…

Мотаю головой, как умалишенная. Старательно пытаюсь успокоиться, но всё ещё ужаснее – меня начинает трясти от разочарования.

«Серьезно поговорим, Юля!»

Напряжение сегодняшнего дня вдруг достигает предельной концентрации в крови и не оставляет место здравому смыслу.

Его и раньше то, когда дело касалось Милохина, было немного…

– Что с тобой? Что-то болит? – произносит Данил Вячеславович обеспокоенно.

Оставляет пакет с едой, так и не разобрав контейнеры, и делает шаг ко мне. Располагает руки на плечах, легонько сжимает.

Нет!

Скидываю их как непосильную ношу.

– Просто поверить не могу, что вы все это делаете… – киваю на заказ из ресторана. – Планируете извиниться и снова показать, что вы не меня хотели? И на любую девушку точно также отреагировали бы?..

Смотрю, как его невозмутимость возвращается.

– С причинно-следственными связями у тебя беда, Юля! Ты слишком нетерпелива, – опять разбирает пакет. – Это твоя основная проблема. И чертежи поэтому же не получаются. В целом, они не так плохи, если бы ты не мчалась, размахивая палкой, впереди паровоза.

Вспыхиваю, когда он вспоминает об учебе и закатываю глаза. А ты-то чертишь как Боженька, потому что пипец какой терпеливый?..

– Я домой поеду, – взмахиваю волосами и хватаю джинсовку со спинки стула.

Быстро перебираю ногами до прихожей. Замечаю на полке шкафа шапки, сложенные в стопку по цветам и качаю головой.

Невозможный!

– Перестань вести себя как ребенок, Юля. Я вообще тебе ни слова ещё не сказал.

– В том-то и дело, – бормочу под нос, пытаясь натянуть ботинки. – Сейчас накормите до отвала, а потом скажете: «Юля, случилось недоразумение. Ты должна понять, я же просто мужчина», – произношу низким басом и активно жестикулирую.

– Эй, я так не разговариваю, – усмехается он, складывая руки на груди.

Уничижительным взглядом летаю по широким плечам, прессу и узким бедрам. Идею посмеяться над собой не поддерживаю.

– Папа тоже так всегда делал, – продолжаю упрямо. – Сначала сводит к стоматологу, потому ведет в кафе – мороженое есть, чтобы поскорее забыть неприятные ощущения.

– Я похож на стоматолога? – приподнимает Милохин брови, а потом, кажется, до него доходит смысл последней фразы. Быстро обследует на целостность моё дрожащее от возмущения тело. – Тебе было неприятно?

Закатываю глаза. Черта с два, проклятый Айсберг!..

– Вообще-то, я кончила первой, – напоминаю факт, известный нам двоим.

Кажется от моего природного отсутствия тактичности, Милохин зависает и долго приходит в себя. Прислоняется спиной к стене и прикрывает глаза, тяжело вздыхает.

– Из нас двоих Юля, ответственность за случившееся в субботу буду нести я.

Пшикаю, взмываю руками, но он гасит меня, как фитиль, лишь одним вспыхнувшим взглядом:

– Т-ш-ш, помолчи немного, – просит тихо. – А я не привык поступать безответственно, Юля!

В этот момент даже жаль его становится. Ну в кого он такой, а? Почему не может так, как я? Без оглядки…

– Я совершеннолетняя, – шепчу.

– Только по паспорту, Юля… Только по паспорту. А у меня какой-то приступ безумия. – вспахивает пальцами волосы.

Меня озаряет. Он мучается.

Слишком хочет меня до сих пор и мучается. Если бы это было не так, то не была бы я сейчас здесь, в его квартире.

– Приступ безумия, – повторяет он.

– Этого мне вполне достаточно, – вздыхаю грустно.

Уголки моего рта летят вниз, лицо смешно вытягивается, а глаза округляются и наполняются жгучими слезами. Хм… Я называю эту последовательность «Всё включено». Техника, до идеала отточенная мамой на моем отце.

После такого, папа обычно на всё согласен, лишь бы она больше не расстраивалась или не выносила его умный, вечно занятый бизнесом мозг.

Милохин приоткрывает глаза, смотрит на меня внимательно и мотает головой:

– Я не из тех, кто занимается случайным сексом, Юля. И уж точно не стал бы заниматься им с тобой. Прости за то, что случилось в Москве.

Моя душа кубарем несется в пропасть. Из груди в низ живота. Оттуда больно бьёт в колени, так что они сгибаются, и с грохотом приканчивает ноги. Бахает о плитку в прихожей и рассыпается на миллионы нейронов.

Мне плохо. Я была права. Он извиняется.

Хватаюсь за стену.

– Ответственность – это ведь не только слово, – продолжает. – Главное в определении – уметь принимать решения. Решения, о которых потом, возможно, пожалеешь, но ответственности с себя не снимешь. Поэтому… я предлагаю тебе что-то вроде отношений, Юля.

Вспыхиваю от шока.

Приоткрываю рот, забирая воздух в легкие.

– Не обольщайся, – заметив, что моё лицо озаряется, словно от лампочки, предупреждает. – В университете о наших встречах никто не должен знать.

– Хорошо, – киваю, нервно облизывая губы и заламывая пальцы.

Я сейчас на всё согласна. Вот-вот сердце выскочит. Даже если Милохин попросит меня сменить внешность или отказаться от родных… пойду и на это. Потому что знать, что я больше никогда до него не дотронусь – это смерть.
А я хочу жить. Жить и верить, что мы вместе…

– Что хорошего, Юля? – спрашивает Данил Вячеславович.

Обездвижено слежу за тем, как он потирает переносицу и тяжело вздыхает.

– Если кто-то узнает или ты проговоришься, мы всё закончим, – жёстко обрубает.

– Хо-ро-шо.

Всхлипываю и обнимаю себя, чтобы хоть немного унять дрожь. Он замечает.

– Иди сюда, бедовая, – зовёт, вытягивая ладонь.

Проталкиваю в неё свои пальцы и прикрываю глаза от счастья, когда прислоняюсь к твердой груди. Внутри становится тепло и спокойно.

– Да, и ещё, Юль, – в стальном голосе сквозит решительность. – Моя аспирантура, как и работа в твоем университете, продлится до следующей весны. Это примерно год. Потом я уеду… Навсегда.

Навсегда…

Наивно, но в этот момент моя душа трусливо прячется за слово «год». Другого просто не замечает.

Год!

Год!

Год я буду встречаться с самим Милохиным.

Я никогда не входила в число тех людей, которые живут по принципу всё или ничего, но я ещё отчаяннее вжимаюсь в покрытую мурашками шею, вдыхаю в себя умопомрачительный запах своего будущего первого мужчины и трусь носом о ворот футболки. А следующую фразу уже выговариваю легко и непринужденно:

– Вот это совпадение. Я тоже долго с вами встречаться не планировала.

Теплые пальцы поддевают подбородок, а синие глаза кружат по моему лицу, словно два детектива в поисках доказательств лжи. Вспоминаю всё в этом мире, что может вызвать у меня полнейшее равнодушие: манная каша, симфонический оркестр в филармонии и… любой мужчина, кроме того, что сейчас вновь сжимает мой зад.

Кажется, не спалиться получается, потому что Милохин еле заметно кивает, как бы соглашаясь, и склоняется надо мной. Рывком впивается в нижнюю губу.

Распахивает языком рот и проникает внутрь. Поднимаю руки, чтобы снова проверить на твердость его плечи и мышцы на спине.

Мы целуемся всего пару секунд, а между нами уже становится так тесно, что в живот мне впивается раздутый пах. Как доказательство его очередного «приступа безумия».

Снова. Он снова меня хочет.

Сильно. Так, что сопротивляться не может.

Сейчас?

Сначала пугаюсь, а потом его язык из головы весь страх вылизывает до капельки, а то, что ещё остается пытается выбить из задницы – резко ударяет по ягодицам, как делал это в прошлый раз, в машине.

– Ай, – стону ему в рот. – Больно.

– Где? – хмурится он, отстраняясь.
В глазах огненная ламбада. Черти в загуле.

– У меня там синяки. На попе, – признаюсь, потупив взгляд.

Мужские ладони тут же становятся легкими, как перышко, а движения более ласковыми.

– Извини, – вздыхает Данил Вячеславович размещает подбородок на моей макушке. – Давай-ка поедим, а потом я отвезу тебя домой. На сегодня достаточно

– Но…

– Домой, Юля, – произносит он стальным голосом. – Не обсуждается.

Послушно вздыхаю и умиротворенно трусь щекой о его грудь. Видимо, волнение в организме переходит в новую фазу, и я отчетливо слышу позывной своего желудка.

– Ладно, – соглашаюсь излишне заторможенно.

А потом резко отлипаю от него, издаю истошный крик и перед тем бежать на кухню, выпаливаю:

– Чур, фарфалле с семгой – моё!

– Детский сад, блядь, – усмехается Милохин за спиной…

______________________________________

Звездочки)

Люблю❤️