"Тревога"
Оскар напоминал собой какой-то засушенный фрукт: когда-то, он был таким же, как и все - молодым, красивым, сочным...
Сейчас же, Хоукай стал, мягко скажем, не таким привлекательным, как раньше, но, за то, гораздо более прочным, стабильным в своих размышлениях...
Постоянным.
И, как и во все предыдущие дни, это постоянство выражалось в таком же графике, описанном ранее: работа, бар, машина, работа..
Этот должен был пройти также, как и всегда, не отходя даже на сантиметр от установленных норм.
От Кливленда больше не было вестей, но оно и не мудрено... Видимо, решил человечек уйти в поиски с головой.
Впрочем, это уже его дело, как, чем и когда заниматься.
Сейчас же, детектив просаживал свою жизнь в своей служебной машине.
Он выпивал прямо внутри салона, почему-то не захотев нарезаться в баре.
Наверное, потому что там ему мешали люди...
Люди.
Эти создания, буравящие тебя взглядом, которые так и норовят приблизиться, поговорить, познакомиться, выпить вместе..
Подружиться.
Подружиться...
Они хоть понимают, с КЕМ хотят подружиться? Осознают хотя бы малейший процент того, что потребуется от них, чтобы эту дружбу поддерживать? Понимают ли всю тяжесть жизни того, с кем хотят общаться, и вообще готовы ли впустить всю эту тяжесть в свою жизнь?
Примерно такой ход мыслей был у этого человека.
В силу своего одиночества, а также, пожалуй, уникальности проблемы, Оскар, постепенно, стал проваливаться в яму чрезмерного само возвышения. Оно и понятно: кто в неё не провалится, если будет жить вдали от всех, в своём мире, при этом абсолютно никого в него не впуская?
Получается, своеобразный концлагерь... Только на одного.
И этот самый "один" даже не будет понимать, что медленно, но верно, едет крышей, на почве своей невообразимой исключительности.
Страшное дело, особенно при желании углубиться...
К тому же, если так подумать, то именно ощущение собственной уникальности, на фоне серости, однообразности и похожести общества, рождает это самое одиночество.
Человек, не потерявший никого из тех, кого любил, ни бизнес, которым занимался всю жизнь, ни даже собственного здоровья, а всё равно вызывает грустные, депрессивные чувства, если на него поглядеть...
Дело тут, видимо, в том, что у Оскара была собственная трагедия: он не терял, он не приобретал.
И, мало того, он ещё и не видел в этом какого-либо смысла...
Не видел смысла сражаться, побеждать.
Смысла жить..
А теперь, сидя в машине и опрокидывая рюмку за рюмкой, мужчина боялся, переживал..
Волновался.
Всё его постоянство, смирение с тем, что борьба не нужна, ровно как и победа, ныне находилось под угрозой...
И угроза эта исходила не из факторов внешних. Точнее сказать, не прямолинейно из них..
Выпив ещё рюмку огненной воды, полицейский случайно взглянул в зеркало заднего вида.
Его золотистые волосы, в слабом лунном свете, стали отдавать какой-то бесцветностью...
Сединой.
"Не буду больше красить." - решил полицейский, и, невольно, стал вспоминать тот вечер, что был аж год назад...
Он не помнил ни один другой вечер так хорошо, как этот:
Насмерть забитый статуэткой Иисуса какой-то нарик, Гарфилд, один одинешенёк находящийся в квартире, допрос...
Сперва ясно было то, что посадят именно Стива, но, как показали события следующего дня, учитель оказался совсем непричем.
Три смерти.. Одна за другой. Из очевидцев - одни лишь работники B.I.B., но и они были не очень... Надёжны.
Что-то скрывали, не договаривали.
Только пока не ткнули мордой в ту лужу крови, что образовалась в туалете от последнего трупа, они были такими несговорчивые.
Сразу выяснилось и то, что именно в этом ресторане работал Кларк Прайм, которого, днём ранее, доставили в больницу в тяжёлом состоянии, и то, что в тот день, когда состоялась последнее убийство, в заведении находился его брат - Александр..
Семья второго погибшего подтвердила, что тот имел связь с остальными умершими.
У юноши, с этого момента, официально появились причины к устранению.
Если первое убийство, произошедшее в квартире, можно было считать самообороной, то вот второе и третье - уже целенаправленные и, в каком-то смысле, организованные...
За основу была принята версия о том, что младший брат, таким образом, отомстил за смерть старшего.
Было всё: и показания очевидцев, и трупы, и орудия убийства, и биологический материал...
Всё, кроме самого обвиняемого.
Шли поиски, которые, с полицией Сантауна, затянулись аж на месяц, затем на три месяца, пол года..
Закрытие предварительного расследования было осуществлено примерно месяц назад, чем очень сильно подстегнуло детектива.
Он наложил на Алекса образ человека, которого не понимал, осуждал, но не потому что тот был в чём то не прав, а потому, что сам Оскар не мог до этого образа дотянуться - настолько тот был хорош...
Он видел Алекса как человека, который, за свою жизнь и жизнь близких, готов пойти на что угодно, заниматься чем-то, чем никогда бы и не подумал заняться...
Готов пойти даже на такое тяжкое преступление, как убийство.
- Так цепляться за эту сраную жизнь и за людей в ней... - вслух произнёс коп, выпил из горла, скривив лицо от крепости - Псих. Настоящий псих... Сражаться тогда, когда нет никакого смысла. Зачем воевать тогда вообще? Кем он себя возомнил?!
Разговор сам с собой, постепенно, перешёл на крик.
А затем, как это бывает с выпивкой, всё затихло..
Хоукай просто сидел и дышал, даже не думал.
Напоминал собой программу, которая устанавливается...
Полоска загрузки, словно гусеница, медленно ползла вперёд, не выходя за выделенные ей рамки.
Ползла и ползла, ползла и ползла..
"Может, это я что-то не так делаю? Может, это я неправ?" - мысленно предположил мужчина.
Это было настолько страшной догадкой, что произнести её слух, кажется, было самым настоящим самоубийством.
С этого момента, Оскар начал рефлексировать..
И это ему не нравилось.
Совсем не нравилось...
В данном положении, он вел себя очень упрямо, грубо и неотёсанно, не желая подвергать что либо анализу, как либо задумываться более глубоко и допускать, что даже в каких-то мелочах он не прав.
Своим нынешним поведением, мужчина напоминал ребёнка: вроде бы, ты говоришь ему что-то простое и логичное, что, наверное, знают все люди на Земле, однако малыш не желает ничего слушать, выставляя свои мысли, свою простенькую, но очень прочную, в его понимании, логическую цепочку, как нечто истинное в последней инстанции.
Но, в силу возраста, Хоукай не мог вести себя также, как ребенок.
Хотя, пускай даже самому себе он в этом никогда бы не признался, ребёнком побыть очень хотелось...
Тем временем, за пределами салона автомобиля, начинал моросить дождь.
Плавно, не спеша, он набирал силу: капля за каплей, секунда за секундой..
Думалось, эти частички устраивают между собой гонки: кто быстрее спустится по стеклу вниз.
Гонки, но без победы...
Соревнования, только без приза.
Обоих ведь, в конце концов, ожидала одна судьба: они разобьются об металлическую поверхность, затекут внутрь автомобиля, спустяться вниз через бреши двигателя.
Кто-то из них высохнет на солнце, кто-то - впитается..
Но в прежнем состоянии, эти капельки никогда не останутся.
У них нет будущего, кроме как выше описанного. Им придется измениться, чтобы остаться в мире...
И они сделают это.
"Сделают это.." - мысленно повторил мужчина, который не в первый раз наблюдал за всем этим.
Как в бреду, он закрыл бутылку, убрав её на пассажирское сиденье, прокрутил ключ зажигания, запустил двигатель, переключил передачу и, сняв ногу со сцепления, начал выезжать с парковки, параллельно включив ближний свет фар.
Уже стояла ночь..
Проезжая по улицам своего города, полицейский думал о жизни.
Думал о том, что он не так делает, и прав ли вообще в своей философии "бессмысленности".
За всеми этими размышлениями, он даже не заметил того, как стал приближаться к парковке апартаментов, в которых находилась его квартира.
Наконец, остановившись, припарковавшись и выключив двигатель, в конце чего поставив транспортное средство на ручник и переключив передачу в нейтральное положение, Оскар вылез наружу.
Дождь так и не набрал достаточной силы, из-за чего продолжал моросить, оставляя небольшие росинки на одежде.
Слегка выпившиму, мужчине была приятна эта осенняя прохлада, влажность воздуха.
Это... Освежало.
Не спеша, прекрасно понимая, что сейчас ему торопиться некуда, Хоукай приблизился к двери, достал из внутреннего кармана связку ключей, отворил её, прошёл внутрь.
Сперва, пока полицейский поднимался по лестнице, ему показалось, что во сне его "обманули": того запаха, что присутствовал в сновидении, сейчас не было...
Но это ощущение "обмана" исчезло почти сразу после того, как детектив дошел уже до двери собственной квартиры.
Со вздохом, вставив ключ в замок и провернув, он открыл её, позволяя плавно раскрыться наружу.
Тихо, словно мышка, Оскар вошёл внутрь, и тут он наконец понял, что запах, присутствующий во сне, абсолютно соответствует запаху, который сейчас стоял в помещение: старый, отдающий какой-то ностальгией, даже лёгкой грустью, тоской... Он был приятным, и грел душу также, как те самые воспоминания, которые мы бережно храним о нашем прошлом, иногда доставая их, чтобы разогнвть весь тот мрак, творящийся в настоящем, попутно освещая себе дорогу в будущее.
Вдыхая этот запах, мужчина скидывал взглядом все, что было вокруг: столы, тумбочки, пол, обои...
Повсюду уже был слой пыли.
Как же давно Оскар не был в собственном доме?
Поток мыслей стал изрядно утомлять его разум, его голову..
Хотелось сбежать. Перестать углубляться в свою душу, в поисках ответов на вопросы.
Хотелось спрятаться, забыться...
Но, собравшись с силами, вместо того, чтобы, как всегда, бежать от себя самого, Хоукай решил окунуться в прошлое окончательно: он пришел в зал, аккуратно сдул пыл с телевизора, что там стоял, и, подобрав пульт, упал в кресло, которое находилось в метрах четырёх от экрана.
Включив устройство, на нём показалась некая программа...
Как выяснилось спустя пару секунд, это было каким-то юмористическим шоу, коих в нынешнее время развелись сотни.
Оскар не смеялся, не грустил, больше даже не переживал..
Он впал в прострацию, растворился сам в себе, то есть сделал то, чего так хотел - достиг, пускай и временной, но, всё таки, гармонии...
Голоса из телевизора плавно заменили те голоса, что бушевали в голове, позволяя сознанию расслабиться, перевести дух.
Плавно, мужчина стал проваливаться в сон.
Уже находясь в нём, он никак не мог услышать характерный, короткий рингтон телефона: кто-то, в столь поздний час, прислал сообщение.