Глава 41
Юля
В последние годы, когда было совсем плохо из-за усталости, тяжелых пациентов или собственных болезней, я представляла, как меня обнимают сильные мужские руки. Руки мужа.
Это была моя единственная блажь. Во всех остальных случаях даже мысли о Дане были под запретом.
Чтобы не доводить до этой крайности, я создала себе целый свод правил, как реагировать на ту или иную проблему.
Как тяжелобольной, раскладывающий на каждом углу дома стратегический запас лекарств, я год за годом делала свое одиночество все более комфортным.
Тревогам и мужчинам было сложно пробиться через эту стену.
Первые вязли в отработанных защитных алгоритмах: списках обязательных покупок, тоннах медицинской литературы, которую нужно было изучить, зубрежке очередного иностранного языка и пробежках по утрам при любой погоде.
Вторым, мужчинам, быстро становилось скучно с женщиной, которая не способна изобразить восхищение, а свиданиям предпочитает работу сверхурочно.
Возможно, это была не та жизнь, о которой мечтают многие. Девушка со средствами, вероятно, просто обязана была кутить и сверкать на всех вечеринках.
Но мне нравилось.
У меня были друзья. Женщины, радостно записавшие меня в число безопасных подруг. Таких, с которыми не нужно соревноваться за право на ухажера или тратить силы на ревность.
Были мужчины. Редкие, привлекательные, часто безумно занятые. Принявшие мою стерильную теорию близости за аксиому.
Были пациенты.
С виду я точно казалась счастливой. Одна из самых успешных молодых врачей клиники. Богатая наследница без грязных пятен в биографии. Неинтересная цель даже для беспринципных репортеров желтой прессы.
Внутри тоже все было хорошо.
Штиль сроком в пять лет.
А когда в моем море становилось неспокойно, спасали руки. Мужские. Сильные. С крупными венами. С витыми мышцами. С тяжелыми часами за запястье. И с белесым следом от обручального кольца на безымянном пальце.
Я ненадолго снимала все запреты. Разрешала памяти воскресить ощущения. Куталась в горячие мужские объятия, как в теплое одеяло.
И снова начинала жить.
Самая мазохистская терапия на свете! Но она спасала. В те короткие минуты прошлое не было прошлым. Я ясно ощущала Даню рядом. Чувствовала горячий бок, губы у виска. Иногда, казалось, даже слышала хриплый шепот.
Все пять лет я считала это помешательством. Нездоровой зависимостью от своего первого и единственного мужчины. А сейчас... за окном светила рогатая луна. В собственном теле как будто не осталось ни одной косточки - только бабочки да сладкая боль. И сильные мужские руки обнимали даже во сне.
Словно дежавю.
Как ничего никогда не прекращалось. И все фантомы были реальными!
Мой муж.
Его руки.
Его тепло и защита.
Как в наши первые дни. Как в моих фантазиях. Сквозь расстояние, время. Несмотря на развод.
- Ты правда мне не мерещишься? - произнесла я в горячее плечо. Тихо, чтобы не разбудить.
Спрашивала больше у себя самой, чем у сладко посапывающего Дани.
- Даже не надейся. Я реальный, - неожиданно прозвучало в ответ.
- Разбудила?
Уже не беспокоясь, что помешаю, я положила голову на широкую грудь. А ногу забросила на бедро. По-хозяйски. Захватывая себе как можно больше любимого тела.
- Неважно. Это приятное пробуждение.
Он легонько стиснул своей огромной рукой мою левую ягодицу.
- Все не могу поверить. - Врать сегодня не получалось. Правда сама слетала с губ.
- В меня или в то, что недавно было?
Этот бессовестный мужчина, видимо, посчитал, что одного бедра ему мало, и принялся дальше мучить меня своими пальцами.
- Во всё.
Я тихонько ахнула от одного наглого вторжения. И пока меня снова не отправили в нирвану, поджала под себя вторую ногу.
- Я точно не сон. Поутру не исчезну.
Местью за мою выходку стал звонкий шлепок по попе.
- Ах!
- Вообще не исчезну. Не надейся!
Пока я шипела и пыталась вывернуться, горячие руки принялись ласково гладить место удара.
- И даже ради очередного срочного дела? - Я задрала голову вверх и уставилась Дане в глаза.
- Плевать на дела.
- И даже ради важного клиента? Какой-нибудь шишки из министерства или миллиардера.
- Пусть идут лесом вместе со своими чинами и миллиардами.
- И ради меня? - От напряжения я закусила губу.
- Что ты хочешь узнать, спроси прямо. - Даня провел подушечкой пальца по моему лицу от виска к подбородку. Такой открытый, как никогда раньше.
- Я все хочу о тебе знать. У меня сотни вопросов. Ты уверен, что готов ответить?
- Нужно же нам с чего-то начинать. - Правый уголок его губ поднялся вверх.
- Как ты выжил... - Я тяжело сглотнула не в силах назвать конкретное место. - ...там.
Глаза Дани потемнели. Между бровями залегла складка. Но уходить от вопроса он не стал.
- Поначалу было тяжело. Когда узнал, что ты в больнице и по какой причине, стало... труднее. Но потом выровнялось. - Он хмыкнул. - Человек такое существо... Сама знаешь. Привыкает ко всякому.
- Мне сказали, что ты написал чистосердечное признание... - Зажмурившись, я набрала полную грудь воздуха и продолжила: - Ты пришел ко мне с разводом уже после этого?
- Я до последнего надеялся выпутаться, - со вздохом сознался Даня. - Но, когда стало ясно, что от срока не уйти, позаботился, чтобы от тебя все отстали.
- Не хотел оставлять рычаги давления, - догадалась я сама.
- Умница моя. - он наклонился вперед и поцеловал меня в лоб. - Я бы не вышел досрочно. Не стал бы искать способы скостить срок. А ты постоянно находилась бы в опасности.
- Но когда все закончилось... Почему ты не пришел?
Чтобы спрятать слезы, пришлось часто заморгать.
Однако на этот раз Даня не ответил. Мышцы подо мной окаменели, а широкие ладони сжали талию как тиски.
- Подожди... - Я облизала пересохшие губы. - Ты приезжал.
Как сейчас вспомнилась осень два года назад, когда я бредила Даней. Когда чувствовала его рядом. Оглядывалась. И искала у себя признаки мании преследования.
Это было именно то время, когда он оказался на свободе. Год в год. Месяц в месяц. Слишком много для совпадения.
- Ты был в Гамбурге! - Резко поднявшись, я устроилась сверху. - Три или четыре дня. Я была уверена, что с ума схожу! По вечерам стала пить снотворное. А днем заглядывала во все зеркала. Телефон из рук не выпускала.
- Прости.
Даня попытался притянуть меня к себе, но я не позволила.
- Почему?
- Ты была такой красивой и счастливой со своим доктором. Такой беззаботной. Правильной.
- Доктор? Джозеф. Ты посчитал, что мы... - Я на миг мысленно окунулась в те дни. И осеклась, забыв слова.
- Я не смог тогда вломиться в твою жизнь и снова все испортить.
Не убирая своих рук с моих бедер, Даня тоже сел. Твердый, как бетонная стена, и горячий, как печка.
- Значит, если бы не Филипп и наш с ним проект, я бы так и жила?..
Картина прошлого, которое еще недавно казалось нормальным и счастливым, вдруг выцвела и покрылась темными кляксами.
- Не думай об этом. - Губы Дани коснулись моей щеки. - Вычеркни такую вероятность из списка возможных. - Сильные руки обхватили за спину. - Никуда бы я не делся от тебя. Как побитая собака пришел бы через год или два. Улегся у порога. И медленно подыхал, пока не простишь.
* * *
Следующий день стал самым непонятным и счастливым.
Утром Даня отказался выпускать меня из кровати. Скупо поинтересовавшись, не изменились ли кулинарные пристрастия, он заказал завтрак в службе доставки. А потом снова утянул меня под одеяло.
Опять гладил. Целовал. Покусывал редкие местечки, которые смогли немного округлиться за прошедшие годы. Бессовестно сводил с ума своими пальцами и губами.
Ленивая утренняя страсть даже и близко не напоминала жадное ночное помешательство.
Мы оба смеялись.
Метали друг в друга подушки.
Слушали, как урчат голодные желудки.
И хохотали.
Наверное, именно таким должно было стать утро после приезда Дани пять лет назад... если бы не учредители со своими аферами. Если бы не развод и все остальное.
От того, как сейчас было легко, у меня кружилась голова. А иногда становилось страшно.
Вновь привыкнуть к таким ночам и близости было проще простого.
Впустить Даню в свою жизнь.
Опять начать подстраиваться под графики и дела.
Разрываться между Гамбургом и Москвой...
На радостях казалось, что я на все готова.
Какая-то часть меня, прежняя, наивная, искренне верила, что даже минута такого счастья стоит любых трудностей. «Это ведь Даня! - шептала она. - Твой Даня!»
И только новая часть, наевшаяся холодного одиночества, не могла унять странную тревогу.
Ума не приложу, как бы я с ней справилась. Слишком много непривычного было этим утром. Но стоило спросить о расследовании, и все тревоги отошли на второй план.
- Я уже говорил тебе, что Фурнье совсем не тот, кем кажется, - важно повторил Даня, намазывая на идеальный хрустящий тост апельсиновый джем.
- А я говорила, что мне нужны доказательства!
Нисколько не смущаясь, я забрала готовый тост из мужских рук и откусила кусочек. Мгновенно как в рай попала.
- Тебе все прямо сейчас рассказывать или не портить аппетит? - На красивом лице бывшего мужа появилась хитрая ухмылка.
- У тебя нет шансов испортить мне аппетит. Во-первых, я очень голодная. Дико голодная. А во-вторых, тосты из французского ресторана... с джемом от шефа... - Я облизала пальцы и взглядом указала на маленькую пузатую баночку. - Ты извращенец. Но это безумно вкусно!
- Рад, что получилось тебя удивить.
Этот гений наконец понял мои намеки и принялся за подготовку следующего тоста.
- Так что с Филиппом? Тебе удалось что-то узнать?
- Сразу скажу: тебе это не понравится.
Даже намек на веселость слетел с лица Дани. Сейчас рядом со мной оказался бывший адвокат Милохин. Тот самый, который одним своим видом наводил ужас на акционеров банка.
- Ты только не запугивай еще сильнее. Лучше скажи как есть.
- Хорошо. - Даня сам вручил мне тост и начал: - Фурнье - настоящий профессионал в своем деле. Он действительно разбирается во всей этой благотворительности. И даже раз в пару лет делает щедрые пожертвования. Все это всегда проводится под вспышки фотокамер, с максимальной оглаской и помпой.
На миг задумавшись, Даня замолчал. Но потом горько усмехнулся и продолжил.
- Но такие акции скорее исключение из правил. Чаще все наоборот. Чинно, важно, с огромным списком участников, чьи фамилии звучат гораздо громче, чем у самого Фурнье. И с нулевым выхлопом.
- Как это? - Я не поняла.
- Примерно так, как происходит сейчас. Только в случае с твоим фондом ставки на порядок выше обычных.
- Выхлоп - это оборудование для больниц? Ты это имел в виду?
- Сегодня я говорил тебе, что ты очень умная? - Даня, убрав крошку с моей губы, нежно поцеловал.
- Вчера говорил. Сегодня пока нет. - Земля под ногами плавно качнулась.
- Надо исправляться! - Он поцеловал еще раз. - Ты умная. Очень умная. И совершенно права. Все грандиозные проекты Фурнье заканчивались одинаково. Ни одна из больниц так и не получила никакого оборудования.
- Но... Как? Я сама составляла списки.
- Верю.
- Сама проверяла наличие оборудования у поставщиков. Причем именно тех поставщиков, которых требовала больница!
- Верю. Они даже могли показать тебе склады, забитые нужным товаром. Что угодно, только переведи деньги!
- А потом...
- Потом все исчезнет. И склады, и поставщики. Они перестанут выходить на связь. В их офисе окажутся новые арендаторы. А судебные тяжбы затянутся на годы.
- Но ведь наш фонд не первый. Информация просочилась бы в сеть.
Я отставила кружку и принялась наворачивать круги вокруг кухонного островка.
В этот раз Даня не мешал и ничего не подсказывал.
- Больницы! - вдруг воскликнула я. - Заведующие отделениями обязаны были поднять шум. Им нужно это оборудование. Они его ждут.
- Ты правильно мыслишь. - он спокойно, будто это самое главное дело на свете, подал мне третий тост и поднес к губам чашку с кофе. - Только здесь та же проблема, как и с поставщиками.
- На что ты намекаешь?
- Во всех больницах, которым помогал Фурнье, через год или полтора менялись заведующие отделениями. Нет, их никто не увольнял. Они увольнялись сами. Кто-то уходил на пенсию и покупал домик на берегу моря. Кто-то открывал частные клиники. После их увольнений уголовные дела спускались на тормозах, а названия поставщиков забывались. Очень простая и удобная схема. Вор забыт. Потерпевший не в накладе. И только банк, ответственный за перечисление средств, может случайно что-то обнаружить и помешать афере.
Даня
После признаний и ночи вместе, Юлю не хотелось отпускать от себя ни на миг. Несмотря на годы порознь, моя девочка осталась только моей. Я даже мечтать не мог о таком подарке, а тут... Как джекпот сорвал. Нет, лучше - в рай попал при жизни.
Вся она была сплошным чудом. Даром мне с самой первой встречи. Красивая, чистая, горячая, моя идеальная.
Так бы и дышал ею.
Смотрел бы только на нее.
Плюнув на работу, днями кормил бы Юлю тостами. Водил по ресторанам. И учился дарить цветы. Не через службу доставки, а лично. Чтобы видеть, как вспыхивают глаза, а нежные щеки покрываются румянцем.
От Юли и в ее двадцать два тормоза нередко отказывали. А сейчас их вообще словно не стало. Была лишь она. Отзывчивая в моей кровати. Жадная в своей страсти. Верящая каждому слову, словно я никогда не врал и не бросал ее одну, беременную, без объяснений и причин.
Собственному счастью поверить было сложно.
Моргать порой опасался.
Как в первый раз с ней, постоянно сдерживался. Напоминал себе, что нужно беречь мою девочку, баловать. Выпускать хоть иногда из объятий. И целовать до беспамятства. Чтобы забывала о прошлом и не думала ни о какой вине.
Я бредил Юлей наяву.
Даже домой отпускать не хотел. Даже на день - чтобы собрала вещи и уже вечером вернулась ко мне. Если бы не следователь с его срочными вопросами, лично повез бы её за вещами.
Хотелось забрать ее насовсем. Со всей женской мелочью, которая может удержать. Со всеми важными документами и, если совсем иначе никак - со старым маразматиком СанСанычем.
Чтобы не было больше никаких перелетов и марафонов по выходным. Не было Гамбурга, Питера, кучерявых баранов с ней рядом и ночей вдали друг от друга.
Молодая, Юля веревки из меня вила. А взрослая - сама не заметила, как привязала канатами к своему каблуку. Я весь был в морских узлах. Весь был ее с потрохами.
Даже одного дня без нее казалось много.
Отпускал - как от себя отрывал. Всей охране, которую еще в Питере к Юле приставил, дал команду «фас» и запретил расслабляться, пока не вернут мне мое счастье в целости и сохранности.
Накрутил всех! Лично отвез Юлю в аэропорт и, начхав на сотни зевак, зацеловал на прощание. После взлета вместо сердца словно секундомер включился.
Нужно было продержаться всего ничего. Последний раз! Под полным контролем со всех сторон.
Вроде бы что особенного? Уж точно не труднее, чем ехать к Юле с документами на развод.
Паша смеялся над моей нервозностью, пока мы вместе разбирались со следователем. Отвыкшая от моих трудных дней секретарша носа не высовывала из-за монитора, а подчиненных разворачивала на сто восемьдесят градусов.
Часы тянулись со скоростью улитки. Моя повзрослевшая девочка не баловала меня больше смешными селфи и наивными романтическими сообщениями. Не лечила тоску по ней. И лишь один вопрос постоянно держал в тонусе, не позволяя превратиться в безмозглый манекен для наручных часов.
Этот вопрос грыз изнутри. Вынуждал перепроверять все документы, связанные с банком Юли. И без остановки глушить тревогу горячим кофе.
Я понимал, зачем Фурнье понадобилась Юля. Видел насквозь всю его хитроумную схему по присвоению себе чужих денег. Но вот почему для регистрации фонда он выбрал именно мое бюро?..
Этот пазл не укладывался в общую картинку, как я его ни крутил. Я был последним человеком на земле, с которым Фурнье стоило связываться.
Но вряд ли Кристина лгала, когда рассказывала, что он просил нас познакомить. И вряд ли настоящий жених стал бы терпеть рядом со своей невестой ее бывшего мужа просто так.
Ощущение, что я не замечаю что-то важное, не отпускало до самого обеда. Желание самому рвануть в аэропорт и забрать Юлю с каждым часом становилось все сильнее.
А около пяти, именно тогда, когда моя девочка должна была вылетать назад, в офис юридического бюро пожаловал неожиданный гость.
Секретарша не стала впускать его сразу. Словно настоящая московская сторожевая, вначале она затребовала у гостя документы, после запросила информацию у охраны. И лишь когда я сам устал пялиться в экран монитора на шоу с видеокамеры, впустила в мой кабинет Филиппа Фурнье.
* * *
Француз все же не нравился мне на всех уровнях, какие были возможны. Руки чесались придушить этого барана сразу, не дав даже открыть рот.
Наверное, так и нужно было поступить. Огромное количество людей выстроилось бы в очередь с благодарностями. К сожалению, в тот момент, когда распахнулась дверь, у меня еще хватало терпения, а уровень ненависти к этому человеку не достигнул отметки «Максимум».
- Хорошего дня, господин Милохин.
Фурнье вошел в кабинет, будто к себе домой. Вальяжно. Уверенно. Со скучающим видом осмотрел интерьер. И сам, без приглашения, устроился в кресле напротив моего стола.
- До вашего визита он был хорошим.
Я не стал изображать приветливого хозяина. Вряд ли француз до сих пор не знал о расследовании. Слишком многих людей пришлось потревожить. Далеко не все они были счастливы моему визиту.
- Вероятно, ваше утро приятно скрасила моя невеста. - Словно искренне рад, Фурнье расплылся в широкой улыбке.
- Вас мое утро не касается.
От такого поворота кулаки стали зудеть еще сильнее.
- Ну что вы?! - Француз пренебрежительно отмахнулся. - Юлия очень красивая и интересная женщина. Даже просто находиться в ее компании - сплошное удовольствие. Не встречал таких женщин раньше. Бриллиант.
Фурнье говорил так, будто ему было совершенно начхать, с кем его невеста проводит время и в чьей кровати просыпается.
В этой ситуации я даже не знал, что поражало сильнее: его осведомленность или ехидство, с которым он обсуждал достоинства Юли.
- Юлия Михайловна - бриллиант. Но вы ведь пришли сюда не о ней рассказывать?
Я откинулся на спинку кресла и выжидательно уставился на этого умника.
- Вы правы. Но лишь отчасти. - Всем своими видом демонстрируя, что мое раздражение его никак не трогает, Фурнье закинул ногу на ногу. - Я думаю, Юлия Михайловна достойна, чтобы о ней говорили, чтобы ею восхищались. И берегли.
На последнем слове француз стер с лица улыбку.
- Это угроза?
Мысленно я уже выкинул этого гада из окна и вызвал службу клининга, чтобы убрала грязь возле офисов.
- Ну что вы?! Какие угрозы?! Как я понял, моя драгоценная невеста вернулась в семейное гнездышко и планирует остаться там навсегда. Разве можно портить такую идиллию? - Мой собеседник вполне искренне развел руками.
- Тогда чем обязан?
Я категорически отказывался его понимать. Как с выбором моего бюро, так и сейчас Филипп действовал вразрез со своими интересами.
- Очень верно заметили. Обязаны. Но вот чем именно... - Он откашлялся. - Вначале я бы хотел рассказать небольшую историю.
Глянув на часы, я представил, как Юля садится в самолет, и расслабленно кивнул.
- Благодарю. - Фурнье кивнул в ответ. Четко. Как танцор в ритуальном танце. - Пять лет назад один давний деловой партнер рассказал мне невероятно трогательную историю о чудесной семье. Брак, который заключили эти молодые люди, с самого первого дня был фиктивным. Мужчина спасал свою очаровательную знакомую от серьезных проблем с ее наследством. Она делала все, что он прикажет.
Француз усмехнулся. Придирчиво осмотрел нос своего ботинка. И после небольшой паузы продолжил:
- Даже газетчики не очень-то поверили в романтическую связь этой пары. Но спустя какое-то время между молодыми людьми вспыхнули настоящие чувства. Этого никто не мог предположить. Ни у кого и мысли не было о любви. И уж тем более никто не мог вообразить, что молодой муж добровольно пойдет в тюрьму, чтобы спасти свою юную жену.
Будто эта часть истории доставляла Филиппу особое удовольствие, он мечтательно закатил глаза и снова замолчал.
- И в чем мораль?
Я не стал спрашивать, как этот баран смог добыть такие сведения. Не стал даже пытаться делать заинтересованный вид.
Мое прошлое было похоронено слишком качественно. Над тем, чтобы закрыть информацию, работали лучшие специалисты в своем деле. Правда могла просочиться лишь из одного источника. Того самого, который мои люди искали больше трех лет, - от акционера, чей труп был найден на старинной вилле в Испании.
- Для моего партнера это был настоящий форс-мажор, - продолжил свой рассказ Фурнье, видимо поняв, что не добьется от меня никакой реакции. - Он не смог выполнить задачу, которая была ему поручена. Благородный муж сел в тюрьму. Его женушка в слезах и с ребенком под сердцем укатила за границу. И вместо того, чтобы почивать на лаврах и проводить нужные изменения в одном известном нам обоим банке, моему другу пришлось бежать. Вначале - чтобы решить вопрос с деньгами, которые пришлось временно изъять из банка. Ради дела! Потом... бежать от своих уже бывших партнеров, которым новый управляющий очень искусно прижал хвосты. Невеселая история. С трагическим финалом. Однако финал этот наступил не для всех.
Все с той же театральной наигранностью Фурнье откинул полу своего пиджака и достал из внутреннего кармана листок, сложенный вчетверо.
- По удивительному стечению обстоятельств, сразу после освобождения известного нам господина из тюрьмы в судебном архиве произошла очень неприятная история. Почти все документы по делу о получении кредита бесследно исчезли. Не осталось ни признания, ни еще одной крайне важной бумаги... - Филипп сам раскрыл листок и протянул мне. - Распоряжения на банковский перевод, подписанного одной юной дамой.
Если до этого я слушал рассказ француза спокойно, то теперь приходилось сдерживать себя изо всех сил, чтобы не врезать этому гаду.
Пазл, которого так не хватало, наконец встал на свое место.
Это я организовал уничтожение бумаг. Я устроил инвентаризацию, после которой несколько коробок с документами были увезены на растопку в ближайшую котельную.
Именно из-за этого проклятого распоряжения! Никто не должен был знать о подписи Юли. Ни у кого не должно было остаться копии.
Это была ее защита. Гарантия того, что дело не начнут рассматривать повторно... с новыми последствиями. И новым обвиняемым - ею.
- К счастью, еще во время судебного процесса моему другу удалось снять копию с этого распоряжения, - подтвердил Филипп мои худшие опасения. - Он даже смог заверить бумаги, чтобы в случае необходимости иметь их под рукой.
Я не хотел смотреть на лист передо мной, но понимал, что это нежелание уже ничего не стоит. Тревога, которая не давала покоя с самого утра, достигла своего предела. Даже до боли знакомые строчки уже не могли сделать хуже, чем было.
- Какое это имеет отношение к благотворительному фонду? - Я не стал юлить.
С минуты на минуту охрана должна была отчитаться о посадке Юли в самолет. Моя девочка не должна была опоздать. Не планировала. Но одно неприятное предчувствие уже начинало подгрызать изнутри.
- Пожалуй, я не ошибся, что выбрал именно ваше юридическое бюро. Вы действительно умеете быстро вникать в суть и разбираться в проблемах.
Фурнье снова нацепил на лицо маску блаженного.
- Ближе к делу!
- Конечно! Так получилось, что без вашего личного одобрения управляющий одного известного нам банка способен заблокировать любые перечисления. Даже если на эти деньги нужно приобрести важное медицинское оборудование! - Француз хмыкнул. - К счастью, для меня это не стало сюрпризом. Каждую свою благотворительную акцию я планирую заранее и очень трепетно отношусь к выбору всех участников мероприятия. Как вы понимаете, дело превыше всего!
- Ближе! Суть?
Терпеть этот фарс не было никаких сил. Мой телефон молчал. Начальник охраны, будто оглох, не отвечал на вызовы. И кулаки уже не просто чесались. Они горели! Кожу жгло от потребности съездить по лицу одному самоуверенному клоуну.
- А суть проста. - Француз словно сдулся. - Ваш управляющий отдает распоряжение на оплату. Как раз все счета уже в банке и списки оборудования согласованы. А я отдаю вам оригиналы документов и... - Глянув на экран своего мобильного, Фурнье поднялся. - И мою прекрасную невесту. Возможно, в целости. Возможно, в сохранности. Все зависит только от вас.