КРОВАВОЕ КРУЖЕВО

ЛИСА.
Это справедливо. В конце концов, я пришла на этот обед по той же причине. Не потому, что мне действительно нужны извинения от нее, а потому, что я хотела увидеть ее в более близком свете. Мне было любопытно.

— Ну, ты извинилась. — Наша еда уже почти закончена, и я делаю последний глоток вина. — И ты меня увидела. Так что…

Никки снова прикусывает уголок губы.
— Можем ли мы выпить кофе? По соседству есть симпатичная кофейня. Я бы хотела побольше узнать о твоем бутике. Мне понадобятся платья на следующий год, и как только ты снова будешь в порядке, я подумала, что зайду к тебе. Мы могли бы немного посоветоваться. Мой способ по-настоящему извиниться. Деньги лучше слов, не так ли?

Возможно она так и думает. Это подходит такой женщине, которой она кажется. Но она также не совсем не права. Деньги лучше слов, исходящих от нее, потому что мне не очень интересно, сожалеет она или нет. Но ее деньги могут быть очень полезны для бутика. Особенно, если другие увидят кого-то из семьи Арманд в моих нарядах и встретятся со мной.
Чонгук дает мне то, что мне нужно, чтобы вернуться в бизнес, но мне решать, как извлечь из этого максимум пользы. И если я смогу заработать немного денег на его бывшей почти-невесте, это будет маленькой победой.
Особенно после того, как она опозорила меня на той вечеринке.

— Хорошо. — Я киваю, когда она бросает черную кредитную карту на счет, и официант подбирает ее. — Кофе звучит неплохо. Мы можем все обсудить.

Она допивает последний глоток вина, плавно встает, и я следую за ней к двери. Я не беспокоюсь о том, чтобы искать Гаса, так как знаю, что он где-то здесь, и он последует за мной.
Мы в двух шагах от тротуара, когда я вспоминаю, как оглядывалась по сторонам, когда моя машина подъехала к обочине ранее, и не увидела поблизости ни одной кофейни.

Черный внедорожник с тонированными стеклами подъезжает к обочине, боковая дверь распахивается. Я отшатываюсь назад, только чтобы почувствовать, как две сильные руки хватают меня за руки, пальцы впиваются так сильно, что становится больно. Любая мысль о том, что это может быть Гас, вылетает из моей головы, и я поворачиваюсь в сторону, пытаясь как следует рассмотреть, кто на меня нападает.

— Гас! — Кричу я его имя, но мой голос заглушается звуком двух быстрых выстрелов, один за другим.

Руки, держащие меня, резко падают, и я чувствую, как что-то мокрое просачивается через колено моих джинсов. Я спотыкаюсь вперед, потеряв равновесие от внезапного толчка и рывка, и почти падаю, прежде чем успеваю схватиться за один из уличных фонарных столбов и удержаться от падения на бетон.
Кровь разбрызгивается по тротуару. Я оборачиваюсь и вижу Гаса, его пистолет опускается, когда он стоит над двумя телами. Кровь шумит в моих ушах, и я смутно слышу крики, кто-то зовет полицию, но все, на чем я могу сосредоточиться, это смерть передо мной, а затем вид Никки, быстро движущейся по тротуару к другой ожидающей машине.

— Гас! — Выдыхаю я его имя, и он поворачивается, видя, как Никки запрыгивает во второй внедорожник.

Он поднимает пистолет, стреляет дважды, но машина уезжает, и он снова опускает его. Легко понять, почему - слишком много препятствий. Другие машины, пешеходы, сопутствующие повреждения, о которых я благодарна, что он, похоже, заботится.
Моя нога кажется мокрой, и когда я смотрю вниз, я вижу, что она пропитана кровью - предположительно, от человека, который схватил меня. Тошнота подступает к горлу, и я наклоняюсь, блюя в остывающую лужу крови, сочащуюся из его тела, когда я вижу, как ботинки Гаса направляются в мою сторону.

— Нам нужно идти. Он тянет меня за руку, достаточно сильно, чтобы вывести меня из оцепенения.
— Сейчас, миссис Чон.

Я моргаю, и он снова тянет.
— Лиса.

Звук моего имени делает это. Я вижу черный автомобиль, который привез нас сюда, водитель уже вышел, открывая для меня дверь. Я слепо следую за Гасом, позволяя ему вести меня к машине, и чувствую, как мои руки дрожат.

— Это была Никки, — выпаливаю я, проскальзывая внутрь. — Никки как-то связана с этим.

— Я знаю, — мрачно говорит он.
— Чонгук с этим разберется.

А затем он закрывает дверь, блокируя звуки хаоса снаружи.

ЧОНГУК.
Когда меня прерывает звонок от Гаса, который сообщает, что произошел инцидент, но с Лисой все в порядке, хотя она немного потрясена, мое зрение краснеет от гнева. На этот раз не по отношению к ней, и даже не к нему. Насколько я знаю сейчас, по крайней мере, Гас проявил должную осмотрительность. И он сказал, что уложил двух мужчин, которые пытались схватить Лису, что означает, что он действовал быстро. Он убедился, что она в безопасности, и, насколько я понимаю, это действительно важно.

Но также важно то, кто, черт возьми, подумал, что они могут попытаться похитить мою жену, и если это Барка Валенти и его Вороны, то как он стал настолько чертовски уверен, что считает себя достойным соперником? Потому что это не так. Ни один из них не соперник. Если уж на то пошло, Гас только что доказал это тем, как быстро он уложил двух из этих мужчин, если они действительно принадлежали им. И я скоро узнаю. Я отправляю сообщение Вику, меряя шагами свой кабинет и стиснув зубы в ожидании, когда Гас вернется с Лисой.

Если бы она, черт возьми, послушала меня. Почему она не может просто слушаться?
Но, по правде говоря, я не думаю, что чувствовал бы то, что чувствую к ней, если бы она это делала. Ее огонь, ее независимость, даже ее раздражающее упрямство - все это способствует тому, что она сводит меня с ума, черт возьми, и заставляет меня задуматься, смогу ли я действительно отпустить ее, когда придет время.
Конечно, отпущу. Думать о чем-то другом просто смешно. В мире не было женщины, от которой я не смог бы уйти, и Лиса  не должна быть исключением. Даже если каждый мускул в моем теле сейчас напряжен, думая о том, что с ней могло что-то случиться, и что с ней почти случилось. И Гас сказал, что это как-то связано с Никки, на том чертовом обеде, на который я изначально не хотел отпускать Лису. Он сказал, что она сбежала, скрывшись на другой машине, пока Гас был сосредоточен на том, чтобы покончить с мужчинами, которые пытались схватить Лису.

Моя челюсть сжимается еще сильнее, ярость бурлит во мне при мысли, что коварная стерва, на которой я почти женился, каким-то образом замешана в интригах Валенти. Что она так не хочет отпускать меня, что позволила втянуть себя в это. И как? Они сами пришли к ней? Я не могу себе представить, чтобы у нее хватило смелости пойти к ним.
Скоро я узнаю. Вик и люди, которым он доверяет больше всего, узнают, кто еще был с мужчинами, которых Гас застрелил сегодня, и они приведут ко мне хотя бы одного из них. И тогда, неважно, сколько крови мне придется пролить, чтобы сделать это, я получу ответы.
Я узнаю, какого черта они думали, что им сойдет с рук преследование моей жены.
Где-то в глубине души я осознаю, что я в ярости по всем этим причинам, которые должны быть неправильными. Мой гнев имеет мало общего с тем фактом, что авторитет Чона на этой территории находится под угрозой, и больше связан с тем, что Лиса находится под угрозой. Она не должна быть моим главным приоритетом, не тогда, когда наш брак - не более чем фиктивный. Но она и есть мой приоритет.
Я знаю, что это так.

И до того момента, как я слышу, как открывается входная дверь и тяжелые ботинки Гаса в фойе, она - единственное, о чем я думаю.
В тот момент, когда я слышу их голоса, я выхожу из своего кабинета, намереваясь убедиться, что с Лисой все в порядке. Я вижу, как она снимает пальто и ботинки, и мой взгляд мгновенно цепляется за засохшую кровь, покрывающую заднюю часть одной из ее ног.

— Какого хрена? — Раздается мой голос, и они оба тут же смотрят на меня. — Львица, ты ранена?

Лиса качает головой.
— Это от другого парня. — В ее голосе явная попытка пошутить, но я слышу, как он дрожит, совсем немного.

Я вижу, что ее щеки бледнее, чем должны быть, а нерозовые от холода. Ее руки слегка дрожат, когда она отставляет свои ботинки, и именно то, как все это тянет меня в груди, заставляет меня реагировать так, как я это делаю, как и все остальное.
Я не могу позволить себе то, что эта женщина начинает во мне пробуждать. Сейчас, больше, чем когда-либо, я не могу позволить себе быть слабым. И это то, что есть любовь. Слабость, которая убивает тебя.

— Лиса. — Я напрягаю спину, делая шаг назад. — Я хочу поговорить с тобой наверху.

Она прищуривается, но то ли она слишком потрясена случившимся, чтобы спорить, то ли просто не хочет спорить при Гасе, но она кивает. Я разворачиваюсь на каблуках и иду к лестнице, мои руки сжимаются в кулаки, когда я думаю о том, что едва не произошло. О том, как кто-то пытался отнять ее у меня.
Когда я слышу звук ее шагов, поднимающихся по лестнице, мне приходится сопротивляться желанию подойти к ней. Прижать ее к своей груди, обнять ее и сказать ей, как бы мое сердце разорвалось, если бы я ее потерял, и как бы я проложил кровавую полосу по всему Нью-Йорку, чтобы вернуть ее.
Но это не поможет никому из нас.

— Я должен был привязать тебя к кровати, когда у меня был шанс раньше. — Слова выходят грубее, чем я предполагал, срываясь с моих губ. Эта мысль мгновенно вызывает во мне всплеск возбуждения, хотя я и пытаюсь его подавить. Сейчас не время для этого, но мой член все равно дергается, мое тело внезапно покалывает от осознания того факта, что я сказал ей прийти поговорить со мной в спальню.

— Ты мог бы попытаться. — Лиса приподнимает подбородок. — Я переоденусь. Мы можем поспорить об этом, когда я закончу.

Резкий смех вырывается из моих губ, в тот же момент, когда мой член снова дергается против моей ширинки при мысли о ней голой. То, как она небрежно говорит мне, когда мы собираемся о чем-то поговорить, как будто она не имеет ни малейшего представления о том, кто я, одновременно и бесит, и возбуждает. Как и тот факт, что я знаю, что она знает, что не должна говорить со мной таким образом, и никто другой не говорит со мной таким образом и остается в живых.
Ей просто все равно.

Она проходит мимо меня, рывком открывая ящик комода и хватая пару леггинсов и футболку. И мой живот сжимается, представляя, как она снимает с себя одежду в соседней комнате. Лишь тонкая дверь между мной и полностью голой, гладкой кожей моей жены. Кожей, к которой я чувствую, что умираю от желания прикоснуться.

Прежде чем я успеваю полностью обдумать, что я делаю, я делаю несколько быстрых шагов назад, щелкая замком на двери спальни. Лиса слышит щелчок, ее взгляд устремляется на меня и глаза сужаются.

— Что ты делаешь? — Резко спрашивает она, прижимая одежду в руках ближе к себе.

— Мы сейчас об этом поспорим, — говорю я ей твердо, снова сокращая расстояние между нами. — И если ты хочешь снять одежду, ты можешь сделать это прямо передо мной.

— Мы говорили об этом. Мы не...

— И я же говорил тебе, что есть вещи, которые мы можем сделать, и они не будут иметь последствий. Или ты сожалеешь о том, что произошло на крыше вчера вечером? — Моя грудь сжимается, когда я говорю это, потому что я не хочу слышать, как она говорит «да». Что-то во мне чувствует, что я не смогу вынести, когда она скажет, что сожалеет обо всем, что произошло между нами, и это опасное чувство.
Это то, от чего мне следует попытаться избавиться, а не кормить его таким образом.

— Я думала, мы спорим о том, что мне не следовало идти на обед. — Она бросает одежду, которую держит в руках, на ближайший стул, скрещивая руки на груди.
— И как, по-видимому, запереть жену лучше, чем позволить ей использовать свое собственное суждение.

— Твое собственное суждение чуть не привело к похищению!
— Мой голос повышается, потому что, по-видимому, я готов к этой ссоре так же, как и к тому, чтобы ее трахнуть.

У меня никогда не было опыта быть наполовину стоящим во время ссоры, но, с другой стороны, я никогда не заботился о женщине настолько, чтобы с ней спорить. Все ссоры в моей жизни до сих пор были с моим отцом или с Виком.
Ни то, ни другое не вызывало у меня эрекцию. Но совершенно очевидно, что ссора с Лисой вызывает.

— Как, черт возьми, я должна была предугадать, что Никки сделает это? — Лиса вскидывает руки, ее глаза сужаются. — Ты не можешь сказать мне, что ты хоть на секунду поверил, что это произойдет. Ты не хотел, чтобы я обедала с твоей бывшей, но ты не думал, что она попытается меня похитить. Я знаю, что ты так не думал.

— И почему же? — Огрызаюсь я, хотя она права. Я думал, что Никки что-то задумала, но я этого не ожидал. Я не думал, что она на это способна.

— Ты бы не отпустил меня, если бы у тебя было подозрение, что это может произойти.