Я хотел ненавидеть Питер

Утро. В идеале это самое время для улыбки и положительного заряда на весь день, особенно когда из окна ярко светит солнце, поют птицы, а откуда-то из кухни тянется аромат зёрен кофе. Но это в идеале…
Утро Шастуна же было совсем не таким. Улыбки не было, птицы, кажется, подохли к чертям, ну или ладно, на юг улетели, солнца не видно, вот только кофе пахло, но не зерновым, так что херня, а не утро.
— Нет, ну сколько можно… — уже яростно сквозь ноздри пыхтел Дима, сев на своей половине дивана. Он пытался растолкать друга уже несколько минут, но тот и глаз не открывал, каждый раз мыча и одёргивая чужие руки с плеч. Уж очень спать хотелось, но кому это сейчас интересно. Позов взял диванную подушку, которая была поувесистее обычной, гораздо больше и твёрже, замахнулся и со всей силы несколько раз опустил её прямо на лицо Антона. Тот опять что-то недовольно мычал, махал руками и неуклюже переворачивался на бок, пряча нос в мягкой подушке.
— Шаст, вставай! — зашипел Димка, снова смачно треснув того подушкой по спине. За стенкой, спокойно попивая кофе, посмеивался Арсений, краем глаза наблюдая за этой картиной.
— Поз, отвали по-братски… — прохрипел подросток наконец что-то внятное.
— Да в смысле «отвали»? Нам в школу надо! — снова тихо проговорил Позов, зная, что рядом учитель.
— Блять, Поз, какая нахуй школа? Башка раскалывается пиздец просто… Щас сдохну… — мученически выговорил парень, обездвиженно улёгшись на спину и прислонив ладонь ко лбу, а глаз он так и не открывал.
Дима, кажется, покраснел и дар речи потерял, не сумев даже предупредить друга, что литератор от них буквально в двух шагах, а всё это прозвучало достаточно громко. И только парень открыл рот, чтобы что-то ответить, Арсений в два-три шага преодолел всю кухню и оказался у изголовья Антона.
— Пить меньше надо, Шастун, — спокойно и даже с улыбкой встрял учитель, сделав глоток ароматного кофе.
Антон дёрнулся и испуганно раскрыл глаза. Ничего из вчерашнего толком не вспомнилось, а он и не пытался вспоминать. Просто в моменте понял, что только что хорошенько оценил своё дерьмовое состояние при Попове.
— А, ой… — только и вымолвил он, оказавшись под строгим, но в то же время очень понимающим взглядом голубых глаз.
— Вот тебе и «ой», — хмыкнул мужчина. — Минералочки бы холодненькой, да, Антош? — язвительно улыбнулся он, снова отпив немного кофе.
— Издеваетесь? — прохрипел подросток, накрыв ладонями глаза. Голова действительно трещала и гудела. Ну вообще не этого он хотел на утро после приятного вечера.
— Да как же я могу? — ухмыльнулся мужчина, скрывшись на кухне.
И пока парень тяжело вздыхал и присаживался на краю, болезненно кривясь, Арсений снова оказался рядом, но уже не со своей кружкой, а с прозрачным стаканом воды, куда прямо только что вбросил белую таблетку.
— На! — всё же протянул он ему это «спасение».
— Чё это? — брезгливо поморщился мальчишка.
— Твоё возвращение к жизни. Пей давай, пока даю!
— Святой Вы человек, Арсений Сергеич! Чтоб я делал без Вас… — сонно и помято улыбаясь, принял стакан подросток.
— Даже не знаю… — ухмыльнулся старший. — Дим, ты как?
— А? Да я нормально, — растерянно ответил Позов, с охреневшим выражением лица наблюдая за этим общением учителя и ученика.

***Спустя какое-то время Попову удалось загнать Антона в душ, накормить и кое-как вернуть к человекоподобному состоянию. Так же и с Димой, но раз в десять проще.
И вот когда Позов уже вышел на лестничную клетку, чтобы вызвать лифт, а Арсений на самом пороге дожидался так медленно обувающегося и одевающегося Шастуна, обратился точно к нему:
— Но вот насчёт вчерашнего мы с тобой ещё поговорим, понял меня? — тихо спросил он.
— Зачем? — нахмурился парень, нацепив куртку с рюкзаком и столкнувшись с этим чуть леденящим взглядом.
— За надом, — уж слишком оригинально отозвался старший, шагнув за порог спиной. — И куртку застегни!
— Зачем? — снова спросил мальчишка, вздёрнув бровь и запустив окольцованные пальцы в растрёпанные волосы.
— Шастун! — сдержанно рыкнул Арсений, склонив голову.
— Понял! — тот второпях и с полуулыбкой на раскрасневшихся губах выставил вперёд обе ладони, а после послушно застегнул молнию. Попов охренел, но он, вроде как, не особо это выдал. Его вот так вот резко послушали в такой мелочи даже? Антон-делаю-что-хочу-но-чаще-наперекор-всем-Шастун? Надо бы этот денёк в календарике обвести…

***Пятница. Все в этот день работают на последнем издохе, а школьники, и уж особенно старшеклассники, не исключение. А старшеклассники, которые вчера бухали, просто умирают за решением этих химических цепочек и задач с какими-то параметрами. И таких не единицы даже в этом лицее.
Наша троица стала общаться ближе — ближе, чем вчера до того разговора. Никто уже не обсуждал вчерашние новости, никто не хотел давить на больное. Они наоборот находили новые поводы для обсуждений. Одну из перемен вообще провели на нижнем этаже с Полиной. Шастун наконец смог прилечь на диванчике, невольно прогнав всю малышню, а Катя с Димкой пока увлечённо разговаривали не только с его сестрой, но и с её одноклассниками и друзьями. Слишком мило.
Как прошло два урока у Попова? Очень интересно. Шастун хоть и пытался делать вид стойкого и непоколебимого, но спустя пару минут сдавался и расплывался по парте, после чего ловил укоризненный и насмешливый взгляд глаз-океанов. Арсений даже специально помучал его — к доске вызвал, ибо «нечего лежать, ничего не делать», но мучение было не мучением вовсе. Тема простая, запас знаний нормальный, интуиция хорошая — всё сыграло свою роль в одну общую копилку. Шастун с победной ухмылкой поплёлся на место, а «пятёрка» полетела в графу с его фамилией напротив русского языка.
Дальше был электив. Голова уже и не болела, но усталость была, как и у всех под конец дня. Только улыбка учителя, его шутки и позитивный настрой возвращали парня к жизни и отвлекали от резко всплывающих в голове мыслей о дедушке.
И вот в момент очередной колкости в сторону разбираемого ими произведения раздался короткий стук, а в проёме показался Сергей Петрович.
— О! Извините, Арсений Сергеич. Я на пару секунд к Шастуну. Можно, да?
— Пожалуйста… — тот развёл руками.
— Значит так, теперь тренировки сдвинулись на другие дни, это потом вам всем расскажу… А пока: завтра чтобы был в спортзале в девять часов ровно. Уяснил?
— Так это… Завтра же суббота… — Антон растерянно побегал глазами.
— Шастун, и без тебя знаю. У нас игра через три дня. Начало турнира. Будешь отрабатывать свои прогулы, — легко ответил физрук.
— Ну охре… Кхм! — резко прервался Антон, словив на себе укоризненный взгляд Попова. — В субботу переться в школу… А я могу как-нибудь выйти из состава команды? — жалостливо, но с усмешкой спросил он.
— Ага, размечтался! Ты у нас центральный блокирующий, без тебя никак.
— Я кто..? — будто не расслышал, нахмурился парень, хотя он расслышал, просто нихера не понял.
— О Господи… — больно тяжко вздохнул Сергей Петрович. — Короче, чтобы как штык в девять уже стоял на разминке. Ясно?
— Ну бли-и-ин… — тихо прохныкал подросток, упираясь глазами в распечатанный вариант ЕГЭ.
— Не волнуйтесь, Сергей Петрович, я прослежу. Будет на месте в назначенный час, — приветливо улыбнулся литератор.
— О! Спасибо, Арсений Сергеич! До свидания! — протараторил физрук и скрылся за дверью. Антон поднял голову и прищурился, глядя в эти хитрые голубые глаза. Мужчина лишь с вызывающей улыбкой кивнул ему пару раз типа «Да-да. Ну а чё ты мне сделаешь?»
— Так, на чём мы там остановились, Лиз? — как ни в чём не бывало продолжил учитель.
«Ну охуеть, блять, спасибо», — именно это пронеслось в голове Шастуна, и он всё-таки вернулся к решению задания.

***После факультатива, когда Лиза с Антоном уже «упаковывались», Арсений попросил парня задержаться. Тот со вздохом уселся на парту в ожидании ухода одноклассницы.
— Шастун… — вздохнул Попов и встал из-за стола, как только дверь захлопнулась. Он сложил руки на груди и облокотился на край парты напротив той, где сидел его ученик, то есть они оказались в этом узком проёме между рядами. — Вот сколько раз нужно сказать, что нельзя сидеть на парте, а?
— Ц! — недовольно закатил глаза мальчишка, но всё-таки спрыгнул. — Чё такого-то?
— Ничё! — усмехнулся старший. — Так. Тебе никуда не надо, да? Едем домой?
— Ну получается, что так…
— Отлично. Иди тогда одевайся и жди на парковке, я тоже сейчас соберусь и выйду, — улыбчиво проговорил мужчина и двинулся к столу.
— Угу, — улыбнулся в ответ подросток и, выйдя размеренным шагом в коридор, рванул по нему к раздевалке со скоростью света. Цель была: успеть покурить. Нет, ну а когда ещё?
Шастун кое-как накинул на себя куртку, обогнал у выхода Лизу, наспех распрощался с охранником и уборщицей, вытащил из кармана пачку с зажигалкой и так желанно сделал первую тягу. Он аж задышал ровнее и спокойнее, а то весь день чуть ли не зубы сводило от того, что так хотелось покурить. Парень спустился с крыльца и подпёр стенку, из-за которой были видны двери лицея. Не хватало ещё попасться на глаза литератору. Пусть он и сказал ждать на парковке, на это было как никогда плевать.
Ещё затяжек семь или восемь, и сигарета всё ещё не иссякла. И только он отвёл глаза в сторону, а после и к по обычаю хмурому небу, запиликал домофон, послышался звук открытия тяжёлых дверей, а там и Попов показался, но не один.
Антон дёрнулся, выглянул на крыльцо и, вконец убедившись, что там есть человек, которого он ждал, бросил окурок на асфальт, отработанными движениями затоптал его, несколько раз выдохнул в сторону и рванул к учителю, который уже издалека прожигал его холодным взглядом, так как видел всё в мельчайших деталях. Пусть он и шёл вместе с Пашей, и они о чём-то говорили, литератор смотрел только на Антона, который аж сжался немного от этого взгляда.
— О! Антон, привет! — улыбнулся биолог, как только парень оказался рядом с ними.
— Да, здрасте, — чуть смущённо ответил подросток, чувствуя на себе пристальный взгляд голубых глаз, но вдруг Арсений расплылся в улыбке и повернулся к другу.
— Ну всё, давай тогда, пока. Потом напишешь, если что.
— Ага, до связи…
— А ты куда щас?
— Да я Лясю с сыном заберу, и поедем по магазинам, — пожал тот плечами, остановившись у машины Арсения.
— Ну хорошо, давай тогда! — они пожали друг другу руки. Воля даже с Шастуном так попрощался и как-то по-другому вздёрнул уголки губ. Раньше он так не делал. Эта улыбка была какой-то особенной, выражающей понимание и сочувствие, но при всём этом без желания заострять на этом внимание. Бесценно в данной ситуации.
Так и разошлись — Паша первым уехал с парковки, а Попов медленно и молча проследовал к своему месту, снял блокировку, и оба оказались в салоне.
— Антош, а вот скажи: по шее тебе не дать? — чересчур спокойным тоном спросил мужчина, повернув ключ в зажигании.
— Кхм! За что? — чуть нервно прочистив горло и прикусив губу, тот похлопал глазками.
— Да за всё хорошее. Сигареты давай сюда, — он выжидающе уставился и протянул к парню пустую ладонь.
— Какие сигареты? — снова с интонацией невинного телёнка и уверенным взглядом ничего непонимания спросил Шастун. Но Арсений ответно прожёг его взглядом аля «ну кому ты тут заливаешь?», и Антон продержался только несколько секунд.
— О-о-ой… — глухо выдохнул подросток, выуживая из кармана желтоватую пачку сигарет. Арсений заглянул внутрь упаковки, а там оказалось только две штучки.
— Так, хорошо, — кивнул мужчина. — А теперь вторую пачку.
— Какую ещё вторую пачку? — напрягся мальчишка, ведь учитель попал в самое яблочко.
— У тебя здесь две сигареты. Я не поверю, что ты не запасся ещё одной упаковкой.
— Ну, бли-и-ин! Ну, Арсений Серге-е-еич! Вот чё Вы докопались? — прохныкал парень, откинувшись на подголовник. — Сдались Вам эти сигареты… Чё Вы…
— Мне не сигареты сдались, а ты. Понял? — серьёзно прервал его Попов. — Давай, гони на бочку.
— Да на какую бо-о-очку… — прямо-таки ныл Антон. Он явно был недоволен вот этим всем — и так среди дня мало шансов покурить, так ещё и самое дорогое от сердца отрывают.
— Антон, я не шучу. Будем, значит, перевоспитывать тебя, отучать от сигарет.
— Да в смысле отучать?! Может, они дороже всего на свете мне! — отчаянно пытался он сгладить ситуацию лишними разговорами.
— Дороже всего? Сигареты? — задумался старший.
— Ну, я образно… — несмело дополнил Шастун, заметив озадаченного литератора.
— Поехали? — вдруг перевёл тему учитель. Вот на него это вообще не похоже. Он не забрал у Антона вторую пачку сигарет (а она у него действительно есть), не закончил разговор, он просто после паузы выдержанно начал говорить о другом. Этим сбил с толку и подростка, удивлённо вскинувшего брови.
Да, он прекрасно понимал, что парню сейчас слишком сложно, что эти вечные ухмылки и усмешки не настоящие. Он понимал, что сейчас нужно быть максимально осторожным, чтобы не перегнуть ни со строгостью, ни с дружелюбностью и заботой. Важно было просто держать младшего перед глазами и не дать снова выпасть из обычной жизни.
— К-куда?
— Ну, домой, куда… Только сначала в магазин нужно будет заскочить, а то продуктов почти нет, — с этими словами они выехали на городское шоссе и молча, под приглушённую музыку доехали до супермаркета, что был около дома Арсения.
— Пойдёшь со мной? — улыбчиво предложил мужчина, заглушив мотор. Парень только неуверенно пожал плечами. Он вообще не помнит, когда ходил в магазин с кем-то, и было ли такое вообще. Он так привык всё делать один, что…
— Погнали! — подмигнул ему Арсений, и первым выбрался из машины.

***Они долго и не спеша ходили среди продуктовых рядов и разговаривали ни о чём. И с каждой минутой Антон расслаблялся более и более, он уже улыбался, даже тележку вёз перед собой не спокойно, а как будто на ралли. Иногда слегка разгонялся, вставал на тоненький железный прутик между ножек тачки, и ехал так, а сзади шёл Арсений и смеялся, повторяя только «ну какой же ты ребёнок».
Казалось, оба забыли о сигаретах и об остальных неприятных моментах и уже общались свободно. Набрали почти полную тележку, кстати, но и не обошлось без ассорти сладостей, так любимых Антоном. Он вовсе не просил, даже отговаривал делать такие покупки. Это Арсений сам набрал, видя такие горящие глазки, направленные на прилавки с конфетами и мармеладом. Дорогого стоило, на самом деле, увидеть такие живые глаза и смущённую улыбку.

***— Слушай, — заговорил Арсений, уже в лифте, — я там купил курицу, картошку, ну и ещё всякое… Хочу запечь на ужин. Одному скучно будет. Поможешь?
— Конечно! — моментально выпалил парень. Да он и вправду только рад был побыть с этим человеком рядом и что-то делать вместе. — Только готовлю я…
— Да это не важно, — отмахнулся мужчина, и лифт приехал на нужный этаж.
Ещё десять-пятнадцать организовочных минут, и оба стояли на кухне.
— Что делать? — как самый настоящий пионер, в полной готовности спросил Антон. Арсений улыбнулся и протянул ему пакет с картошкой.
— Почистишь?
— Угу.
Пока Шастун чистил картошку, а Арсений разделывал курицу, парень всё же решился на какой-то разговор, чтобы заполнить тишину.
— Арсений Сергеевич…
— М?
— А расскажете что-нибудь о себе? — на выдохе выпалил мальчишка, решившись наконец на такой вопрос. Что-то всё-таки останавливало его всё время.
— Что например? — усмехнулся мужчина.
— Да что угодно. А то просто Вы уже обо мне столько всего знаете, а я знаю только то, что Вы учитель… Нет, ну если не секрет, конечно… — уже менее смело добавил он, срезая тонкую кожуру с картофеля.
— Ну, для тебя не секрет… — Попов поджал губы, всё же решаясь на такой шаг. Обычно о себе рассказывать он не спешит, не считает нужным, скорее даже небезопасным и вредным для него же. И пока Арсений думал с чего начать, Антон перекручивал в голове одни и те же слова: «для тебя не секрет». Неужели не только ему стал близок этот человек, но и он тоже стал ему кем-то помимо обыкновенного ученика, каких в их лицее тысяча.
— Постараюсь кратко, а то…
— Да не, можете не кратко. Мне так даже интереснее будет, — так наивно и честно улыбнулся ему Шастун. Попов не сдержался и тоже расплылся в ответной улыбке.
— В общем, Арсений Сергеевич Попов, 25 лет, уроженец города Омска, — с усмешкой проговорил мужчина.
— Ого! Омска? — удивился парень, оторвавшись от дела. — Я думал, Вы местный…
— Ну… — замялся тот, ополаскивая руки под мощной струёй воды. — Сюда переехал девять лет назад. Вот скоро десять будет, получается.
— Погодите, — Антон нахмурился, продолжая машинально стягивать кожицу с корнеплодов, хотя думал о другом. — А Вы… один, что ли, сюда..?
— Ага, — легко кивнул старший, уже нарезая какой-то чеснок.
— Вам же… шестнадцать было?
— Ну вот! А говоришь, в математике ты плох, — усмехнулся Арсений.
— Нет. Серьёзно? Вы сюда приехали из Омска один? — а вот Антон говорил серьёзно, без мельчайшей улыбки на губах. Старший тяжело вздохнул, не зная, с чего именно стоит начать свой рассказ.
— Ну, я окончил одиннадцатый класс и убежал из дому…
— То есть как? — Антон замер, удивлённо похлопав ресницами.
— Ну вот так, — улыбнулся учитель, стараясь выглядеть естественно. — Родители были уверены, что я как бы по их стопам поступлю в какой-то из инженерных универов в Омске, где меня уже были готовы принимать, но никто не знал, что я подал документы в другие города… Вот здесь, в Питере, я решился пойти в пед. Родители всегда были уверены, что я буду работать в той же сфере, где и они… А я даже в педе выбрал не физмат, а руслит, — вдруг усмехнулся он, а в глазах блеснуло что-то печальное.
Ни с кем он давно не говорил о своём прошлом. Сам даже почти не думал об этом, а тут решился рассказать вот этому внимательно слушающему мальчишке, которому было так интересно узнать хоть что-то.
— Отучился тут пару лет, потом перевёлся на заочное, а сам улетел в Америку, в Атланту, — обыденным тоном говорил Арсений, натирая курицу измельчённым чесноком.
— Ну нихера себе! — не сдержался подросток. Хотя нет, он как раз-таки сдержался, ведь на этот раз обошёлся без мата, что является редкостью так-то.
— Антон… — еле сдерживал улыбку Попов, чтобы хоть как-то сделать парню замечание.
— Ну всё-всё, извините. Продолжайте!
— Там три года прожил, с другом что-то типа бизнеса вели вместе.
— Так вот, почему Вы… — осенило вдруг Шастуна, когда в голове всплыли те самые моменты, в которые он говорил что-то на английском, а Арсений понимал и отвечал даже.
— Именно, — снова коротко посмеялся мужчина. — Я же говорил, что когда-нибудь обязательно расскажу…
— Так, а дальше что?
— А что дальше… Надоело нам там, всё-таки чужое всё, — пожал он плечами, вспоминая, как они с Серёжей продали достаточно прибыльный бизнес и вернулись в Санкт-Петербург. — Вернулись сюда. Я диплом забрал, а Пашка, ну в смысле Павел Алексеич, позвал в лицей. Мы же на одном курсе учились, только по разным направлениям. Сразу сдружились и до сих пор беспрерывно общались. И он тогда уже как год отработал тут, сказал, нужны учителя русского и литературы. Вот я и…
— Помотало Вас знатно… — с восхищением даже, что ли, покачал головой мальчишка, заставив учителя коротко посмеяться.
— Хорош чистить! — махнул вдруг Арсений. — Не знаю, как ты, а я два киллограмма картофана не съем.
— А, ой… А что с ней делать надо? Порезать?
— Да, если не сложно, — кивнул старший. — Я пока с остальным…
И вот Шастун начал нарезать картофель на крупные куски, а Арсений что-то бесконечно натирал части курицы специями, соусами, так ещё и помидоров вместе с перцем, вроде, накидал в противень. Только Антон захотел продолжить разговор, как раздался телефонный звонок. И это сто процентов не смартфон парня. В последний раз звук у него был включён лет десять назад…
Арсений наспех вытер руки о ближайшее полотенце и полез в карман домашних штанов.
— Да, Паш, — ответил мужчина, облокотившись спиной о столешницу, куда он и руку свою поставил, наблюдая только за парнем, что так неуклюже, но старательно нарезал картошку. Овощи раз за разом то выскальзывали, то падали, то не резались вовсе, хотя нож был острее острого. — Да-да, всё нормально… Ну, как я и говорил: там я целую папку тебе отправил одним файлом. По-моему, называется «ноябрь три»… Ага. Вот по ней смотри, — и только Воля открыл рот для слов благодарности другу, буквально спасшего его от проделывания очередного отчёта на кассе супермаркета, Арсений узрил эту «прекраснейшую» картину: Антон обхватывает двумя пальцами скользкий корнеплод, второй рукой слегка замахивается и пытается надавить на твёрдую картошину ножом, но она не поддаётся, улетает куда-то в сторону, а затем и на пол, а нож попадает на один из пальцев и хорошенько так разрезает тоненькую кожицу, из-под которой в ту же секунду хлынула алая кровь.
— Ай, блять! — прошипел парень, отбросив нож и взмахнув кистью, будто пытаясь стряхнуть и кровь, и противную боль.
— Я перезвоню! — бросил Попов в трубку и откинул телефон на стол. Сам он  бросился к аптечке за перекисью и бинтами.
— Ой, ну не на-а-адо… — уже как по традиции заныл подросток, увидев этот белый ящичек.
— Молчи, Шастун, — нахмурился Арсений, раскручивая крышечку на перекиси. — Давай палец!
— Нет, не надо. Щас всё само пройдёт! — противился парень только из-за привычки страха перед этим запахом и видом лекарств и бинтов.
— Антон, перестань. Я ничего тебе не сделаю, — твёрдо наседал старший, всё ещё держа руку вытянутой для пораненного пальца.
— У-у, — мальчишка плотно сжал губы, глядя в эти потихоньку закипающие глаза, а руку завёл за спину.
— Антош… — уже мягче выдохнул мужчина, сев на стул рядом. — Давай же… — Шастун почувствовал, что учитель спокоен, увидел в глазах напротив только заботу и переживание, точно исследовав каждый уголок в эти секунды, и только тогда медленно протянул ему руку, по ладони которой вовсю уже стекала кровь. Она шла, кажется, не останавливаясь, потому что порез оказался действительно глубоким.
— Уф-ф-ф… — поморщился Попов, аккуратно осмотрев тонкий палец. — Как же ты так сильно?..
— Не знаю… — чуть ли не шёпотом ответил младший и зажмурился в ожидании боли, когда увидел приближающийся наконечник флакончика обезараживающей жидкости. Попов щедро так налил перекиси на порез, который мгновенно зашёлся пеной. Антон в эту секунду дёрнулся и ещё заметнее напряг всё тело.
— Всё! Всё! — Арсений утишающе начал дуть на шипящую рану. — Тихо-тихо, больше не буду! Не буду, — он задул сильнее и быстрее, как только почувствовал, что Шастун начал упираться и оттягивать руку к себе, но Арсений не отпускал.
Антон спустя ещё пару секунд выдохнул и открыл глаза, пока литератор осторожно промакивал ранку и вытирал с руки кровь. Шастун внимательно наблюдал за каждым чрезмерно осторожным действием учителя и удивлялся, какой тот странный человек… Ну кто будет так возиться с подростком, когда даже врачи в больнице ещё у ребёнка сумели запросто выработать самую настоящую фобию перед больницами и обыкновенными таблетками, хотя до этого её в помине не было.
— А почему Вы… сбежали? — тихо спросил Антон, наблюдая за тёмной макушкой, при этом совершенно расслабив руку, лежащую на столе.
Попов медленно поднял голову, прекратив все манипуляции с пораненным пальцем. Голубые глаза встретились с любопытными и такими чистыми зелёными. Наконец зелёными. Из них почти совсем пропал тот тёмный, безжизненный оттенок, и даже напротив — появился живой.
Они так смотрели друг на друга совсем недолго, а после Арсений чуть грустно ухмыльнулся и, не выдержав этого любопытного и вопрошающего, но всё-таки слегка боязливого взгляда, опустил глаза вниз, рассматривая обездвиженное запястье в браслетах, которые местами просвечивали белёсые шрамы.
— Думаю, ты меня поймёшь… — вздохнул Попов, всё же решившись на то, чтобы сказать какую-никакую правду. Он не готов был лгать этому мальчику. Не ясно, что именно останавливало его, но факт остаётся фактом. — Я в семье единственный сын. У меня только старшая сестра есть… Родители всегда требовали от меня слишком много. Может, хотели так себя реализовать, а может, просто воспитать кем-то. В общем, всё время учёбе и другим занятиям. Я делал всё, чтобы они гордились мной, а они с каждым разом всё выше и выше задирали планку… — Арсений избегал устремлённого на него взгляда, то бинтики складывая, то штанины поправляя, то чёлку. — Отец больше всех полагался на меня, ну от него же как следствие больше всех и доставалось…
— То есть… Вас… били? — несмело задал вопрос Антон, боясь ошибиться в своём предположении.
— Ну, — усмехнулся старший, — не то чтобы… но ремня мне прилетало регулярно… — Арсений снова коротко посмеялся, не смотря в глаза ученику.
Он боялся в них увидеть то, что когда-то в его глазах видел сам Антон. Он понял, что они похожи. Очень похожи. Пусть отдалённо, не по всем параметрам, но общее было точно.
— В целом, никакие олимпиады повышенного уровня, никакие победы в конкурсах уже не особо впечатляли их, не говоря уже об оценках… Короче, получил медаль, красный аттестат для них, потому что требовали изначально. Ну а сам после этого уехал сюда.
— И как же Вы сейчас…
— Общаемся? — опередил его учитель, всё же подняв глаза. Парень лишь кивнул. Попов снова как-то нервно даже ухмыльнулся и взялся отклеивать плёночку от пластыря. — Нормально, — с самым серьёзным выражением лица сказал мужчина, словно все эмоции просто пропали. — Созваниваемся, я приезжаю, они иногда… Только отец до сих пор никак не свыкнется с моей деятельностью. Он во мне… Ну, разочаровался в своё время, а сейчас просто пытается смириться… — Арсений произнёс последние слова с лёгкой улыбкой, аккуратно налепив лейкопластырь на порез. Он равномерно разгладил ткань по пальцу, а потом поднял голову и улыбнулся во весь рот. — Готово!
Шастун вообще не отрывал глаз от литератора. Он уже не обращал никакого внимания на пару минут назад кровоточащий палец. Парень проигнорировал и последнее заявление.
— Но как же… Как же можно быть разочарованным в… Вас? — явно недоумевая, спросил он, так наивно сдвинув брови к переносице.
— Антош, — выдохнул Попов, — разочароваться можно в ком угодно.
— Но… Он же сам сделал всё для того, чтобы всё так случилось.
— Он или не он, мож…
— Разве для него не было самым важным, чтобы Вы стали просто хорошим человеком? А Вы же ещё стали и достаточно успешным… Редко кому удаётся сделать столько к двадцати пяти годам…
— Я не могу точно знать, чего он хотел, Антон. Но что-то, мне кажется, у него всё же получилось сделать из меня.
— Вы его… оправдываете? — в смятении спросил подросток. Арсений глубоко вздохнул и всё же решился на такой опасный шаг в их диалоге.
— А ты оправдываешь своего отца?
— В каком… смысле? — заметно напрягся мальчишка.
— Ведь ты не признаёшь его вины перед тобой…
— Вы имеете в виду, что я лгу всем о хорошей и благополучной семье?
— Хотя бы, — кивнул старший.
— Просто не хочу портить жизнь сестре. У неё ведь всё ещё может быть хорошо. А мне зачем мешать им? К тому же доставлять какие-то проблемы даже отцу или матери мне вообще не хочется. Просто… лень, — с вполне серьёзного тона Антон сошёл на смешок.
— Вот видишь… — ухмыльнулся мужчина. — А я своему просто благодарен за себя, поэтому не хочу ни в чём обвинять. Пусть он тогда уже стал делать из меня… своего робота, многое из той жизни мне пригодилось.
— Я понял… — хрипло прошептал парень, впервые за разговор опустив глаза. И наступила пауза. Оба молчали в полной тишине, нарушаемой лишь тихим гулом холодильника неподалёку.
— Можно… — чуть ли не пискляво подал голос Антон, робко выглядывая из-под ресниц. — Можно Вас… обнять?
Брови Арсения взлетели, кажется, выше любого спутника в космосе, а глаза удивлённо округлились. Впервые за всё время первым предлагает объятия не он, а Шастун. И Попов был буквально ошарашен этим вопросом, лишившись даже самых обычных слов. Он только кивнул пару раз и развёл руки в стороны. На губах Антона проскользнула едва заметная улыбка и он прильнул к груди учителя, снова почувствовав тепло будто самого родного человека. И с каких пор он стал таким тактильным, хотя каждый раз даже для самого себя неожиданно дёргается при чужих касаниях? Тот накрыл чуть округлённую спину руками и прижал к себе, положив подбородок на острое плечо.
— Мне жаль, что всё так сложилось… Не думал, что Вы будете рассказывать что-то о себе… Спасибо, — прошептал парень, с закрытыми глазами вдыхая будто въевшийся в этого человека запах горького кофе и сладковатого парфюма. Арсений прикусил губу, закрыл глаза и прижал парня сильнее, совсем не желая отпускать. Почему-то рядом с ним было так комфортно и так спокойно, несмотря на все беды.
— Антош, — наконец прозвучал голос литератора.
— М?
— Тебя срочно нужно откармливать.
— Чего? — нахмурился Шастун, мягко разорвав обьятия, и увидел он перед собой те же чистые голубые океаны и смешливую улыбку.
— Говорю, костлявый ты слишком. Давай уже добьём эту курицу? Я и сам есть хочу.
— А-а-а! — посмеялся мальчишка вместе с учителем. Арсений шутливо взъерошил и без того непослушно уложенные русые волосы и только встал на прежнее место у противня, как увидел Антона, берущегося за нож.
— Эй-эй-эй! Не-не-не! — Попов мгновенно выхватил нож из его рук и положил со своей стороны. — На сегодня крови пролито достаточно. Считаю, что на этой кухне умереть должна только эта курица.
— Да Вы чего? Нормально всё будет.
— Конечно будет. Вот если не будешь брать нож, может быть, и останешься целым до приготовления ужина, — усмехнулся мужчина, уже самостоятельно дорезая эту картошку.
— Ц! Я же говорил, что от меня пользы, как с козла молока… — Шастун так по-детски обиженно надул губу и сложил руки на груди. Арсения это знатно умилило и повеселило.
— Ну чё ты сразу про козла? — улыбчиво повернулся к нему учитель. — Ты почистил всю картошку, порезал даже немного… Посиди, отдохни. Ты ж устал, наверное, в школе за весь день.
— Ой, а Вы прям не устали… — упрямо не отступал подросток.
— Хочешь сказать, я мало нагружаю на факультативе? — вдруг вздёрнул бровь Попов. — Хочешь ещё поработать?
— Нет-нет! Молчу! — резко «попятился» Антон, выставив ладони вперёд. Арсений снова добродушно рассмеялся.
— Да и не мне завтра к девяти часам на тренировку идти… — прямо-таки подразнил его литератор, слегка покосившись на этот постепенно вскипающий взгляд зелёных глазок.
— Между прочим! — смело задрал парень как раз пораненный палец кверху. — Это как вообще понимать-то? Я и слова сказать не успел, а Вы уже поручились.
— Ну, во-первых, ты как раз успел сказать все существующие слова, кроме нужных. Во-вторых… уж если я поручился за тебя, не выполнишь? — он хитро поиграл бровями в сторону ученика, который молчаливо щурился, пытаясь разобраться в этой лисьей ухмылке.
— Да это шантаж! — после недолгой паузы всё-таки озвучил свои мысли Шастун.
— Разве? — довольно улыбнулся мужчина.
— Да сто пудов!
— Ну, может быть, и так, — Арсений легко пожал плечами и лукаво усмехнулся.
— Э-э-эй! — жалостливо протянул младший, бегая глазами по столу в поиске чего-нибудь, что можно запульнуть в учителя.
И пока Попов зловеще смеялся, закидывая куски картошки в противень, Антон мстительно ухмыльнулся, стащил со стола небольшой диспенсер с горчицей и, направив его на Арсения, что находился меньше, чем в полуметре, нажал на мягкий пластик. Тёмно-жёлтая масса мощной струёй вылетела из тоненького носика бутылки и большим пятном, расплывающимся в разные стороны, приземлилась на серую футболку в районе рёбер.
— Ай! — от неожиданности воскликнул Попов, подпрыгнув на месте и бросив заниматься готовкой. Он перевёл грозный взгляд с испачканной одежды на мальчика, но тот, не отводя немного испуганных глаз от литератора, медленно положил на стол горчицу и стал потихоньку скользить по стулу, чтобы незаметно встать и ретироваться в гостиную.
— Ой-ёй… — коротко отозвался парень, вставая на ноги. И только он ступил первый шаг, Арсений дёрнулся в его сторону, чтобы схватить руками. Ну, у него и получилось. Мужчина крепко прижал спиной к себе вырывающегося парня и потащил обратно к столу.
— Извините! Простите! Больше не буду! — вопил подросток, отчаянно дёргаясь в чужих руках.
— Э, не-е-ет, Шастун! — усмехнулся старший. — Так просто не отделаешься!
— Ну что Вы… Ну, я правда…
— Ага, ещё скажи, что случайно!
— Ну да, специально! Вы же первым начали! Ну чё Вы делаете? Отпустите! — Антон брыкался руками и ногами, но Арсений с поразительной лёгкостью удерживал его чуть ли не одной рукой. А вот вторую он опустил в маленький контейнер, где делал соус для курицы, и пятью пальцами по очереди провёл по лицу ученика. Густая красная масса была и на носу, и на щеке, и на подбородке, и даже прямо в центре лба с многочисленными разводами. Попов наконец отпустил парня, загибаясь в смехе.
— Ну заче-е-ем? — прохныкал мальчишка, пытаясь стереть солёный соус с лица.
— А чтоб неповадно было! — всё ещё хихикая, ответил старший. — Вот иди умывайся!
Шастун тяжело вздохнул и уже пошёл в ванную, но остановился, обернулся и совсем по-детски шкоднически показал язык, а потом всё же трусливо рванул умываться, как только увидел удивлённо выгнутые брови Арсения и его первый резкий рывок.
— Давай-давай! — подбадривал его понарошку грозный голос. — А то догоню и мало не покажется!

***Ещё два с лишним часа, пока готовился ужин, они просидели у телевизора, обсуждая фильмы и передачи, которые попадались на экране. Антон даже сумел заинтересовать старшего мультиком, который по его словам надо обязательно посмотреть в своей жизни. Ну они и посмотрели его — Арсений не смог даже подумать в сторону возможного отказа.
— Так, — вздохнул мужчина по окончании субтитров. — Уже восемь… Должно быть, всё готово. Идём?
— Ага.
Арсений вытащил шкварчащую в соке и соусе курицу из духовки, и аппетитный запах заполнил всю квартиру, кажется.
— А пахнет вкусно, — Антон уселся на стул, блаженно втянув носом тёплый воздух.
— Ещё бы! — гордо задрал подбородок мужчина, выкладывая горячий ужин по тарелкам. — Ты пить что будешь? Сок? Молоко? Чай?
— А пива нет? — усмехнулся младший, уже ковыряясь вилкой в своей порции. И это молчание в ответ напрягло, поэтому он поднял голову, увидев на себе поистине осуждающий и порицающий взгляд голубых глаз. — Да шучу я, шучу.
— Угу. Вот за такие шутки я щас…
— Да всё, всё! Я правда пошутил! — перебил Шастун, не выдерживая такого грозного тона и взгляда. Антон виновато улыбнулся и наверху свёл брови вместе. И вот благодаря этому Попов почти мгновенно оттаял, расплывшись в лёгкой улыбке.
— Так что будешь?
— Сок.

***— Это очень вкусно, — спустя время оценил Шастун уже на полном серьёзе. — Вы круто готовите.
— Спасибо, — смущённо улыбнулся старший.
— А где научились? — любопытно склонил голову мальчишка, доедая кусочки мяса.
— Да я и не учился… — задумчиво пожал плечами Арсений. — Оно само как-то: захотел поесть и приготовил.
— Удивительный человек, — усмехнулся Антон.
— Чёй-то? — Попов вскинул брови, явно считая, что Шастун переоценивает его способности.
— Ну чисто для сравнения: если я захочу поесть и начну готовить, это закончится как минимум сотрясением мозга и пожаром, даже если по рецепту ничего не будет связано с огнём.
— Ну, ты и загнул! — засмеялся литератор.
— Я серьёзно, — даже каким-то возмущённым взглядом пресёк его подросток.
— Ладно, ладно! — опять усмехнулся старший, подняв руки в капитулирующем жесте. — Тогда давай договоримся: сам за готовку не берёшься. Мне твоё здоровье важнее… Да и квартиру, думаю, стоит сохранить хоть ненадолго.
Оба посмеялись, пока доедали. А потом Арсений сделал им чай к той куче сладостей, что они купили в магазине.
— Ты как вообще? Спать уже будешь? — спросил Попов тихим, словно усыпляющим, голосом.
— Да я норм… Рано же ещё, — в ответ Антон лишь пожал плечами и запихнул в рот очередную сливочную ириску. — Может, видосики какие посмотрю или порублюсь во что-то…
— Хочешь, вместе что-нибудь глянем? Фильм?
— Вместе? — оживился парень, а в ответ последовал только кивок и кроткая улыбка.
— Что-то, кроме мультиков, смотришь? — подстёбывающе усмехнулся старший.
— Ц! — закатил глаза Шастун, делая новый глоток горячего чая.
— Ужастики, может, какие? — предположил мужчина, а Антон невольно прыснул со смеху на грани паники. Благо, чай с конфетой успел незадолго до этого проглотить. — Или боишься? — прищурился Арсений, будто снова дразня мальчишку.
— Я?! — тут же гордо встрепенулся тот. — Ничё я не боюсь! Давайте ужастик посмотрим. Я за…
— Ну, давай, — пожал плечами Попов, допивая свой чай.

***И вот они разместились на диване в полной темноте ночи. На улице уже давно стемнело, а в комнатах выключил свет Арсений. Только телевизор был единственным источником какого-либо света. Арсений выбрал какой-то фильм на своё усмотрение и смотрел его, кстати, внимательно, иногда посмеиваясь от нелепости сцен. Иногда перебрасывался словами с Антоном, который, в свою очередь, отвечал только «ага», «да вообще», «тоже так показалось».
Но, кажется, в этой темноте он и не видел, что Шастун чаще всего произносил это, зажмурив глаза. Антон ужасно боялся всего в эти полтора часа: отсутствия света, непонятных звуков, присущих подобным фильмам, страшной музыки оттуда же, просто наитупейшего и наибанальнейшего сюжета, который несмотря ни на что заставлял Антона пугаться, закрывать глаза и конкретно материться про себя, а его сердце громко и часто клокотать. Он старался не подавать виду, что боится, потому что для него это считалось действительно постыдным, ведь никто не знал о таком страхе парня. Ну не переносит он всего этого, что ж теперь?
Казалось, эти полтора часа для подростка длились полтора дня. Он уже искусал все свои губы, продолжая насильно отводить глаза в сторону либо вовсе закрывать их, только бы лишний раз не видеть, как непонятное существо, большее человека в несколько раз, с крыльями и какими-то чрезвычайными способностями, а так же отвратительной внешностью (какими бы толерантными мы ни были, но тот чувак реально чересчур стрёмный на вид) с мерзкими звуками поедает всё подряд: и людей, и животных, и… а кто ещё остался? Впрочем, не важно. Вот вообще не об этом сейчас.
— Ну как? — с усмешкой спросил Арсений, когда на экране побежали субтитры.
— А? Что? — как будто даже подпрыгнул парень, нервно сглотнув.
— Фильм как, говорю? Понравился? — прищурился старший, пытаясь разглядеть лицо ученика в этой темноте.
— Ну, нормально. Нормально… Шаблонно, но нормально… — с запинками повторял мальчишка, пытаясь усесться на диване удобнее. Он словно искал безопасности в этой темноте, когда порывался закинуть ноги на диван и вжаться в его спинку, но каждый раз одёргивал себя в этом желании.
— Да уж. Так и есть, — вздохнул Арсений, отбросившись на спинку дивана и закинув руки за голову. — А ты чё такой… неэнергичный? — с подозрением нахмурился он, хотя на губах всё ещё была ухмылка. — Устал?
— Угу… Есть немного, — сбито ответил парень, так и уводя глаза в сторону и заламывая руки у оголённой шеи.
— Тогда отбой? Завтра тренировка у тебя как-никак…
— Да. Думаю, да…
— Ладно, — Попов только приподнял уголки губ и достаточно бодро встал на ноги.

***Минут через двадцать, после всяких походов в душ и прочих дел, оба легли спать. Точнее, Арсений читал у себя, а Антон лежал в этой кромешной тьме и не мог сомкнуть глаз.
— Бля-я-ять… — шипел он себе под нос, цепляясь длинными пальцами за одеяло и натягивая его по самый нос, тем самым оголяя ступни. После он тащил его обратно, потому что «ноги я не вижу, хер знает, кто их там ещё схватит. Надо накрыть» — Какой же я долбанат… — от явной безысходности сквозь зубы шептал Антон, стараясь даже не шевелиться, но тело само почему-то моментами вздрагивало, особенно когда где-то что-то потрескивало. Это страшно пугало, заставляя Шастуна одновременно жмуриться и не смыкать глаз. Он хотел закрыть глаза и спрятаться от всего, даже не существующего вокруг, но в то же время опасался это делать, чтобы что-то не упустить.
В какой-то момент стал внушать себе, что никто его не сможет тронуть, пока он не закрывает глаз. Потом что-то типа «никто меня не тронет, пока я буду дышать вот так». И ведь курить именно сейчас хотелось невыносимо просто. Короче, ситуация конкретное дерьмо.
Неизвестно, сколько он так пролежал, откровенно мучаясь от невозможности уснуть из-за этого тупого ужастика, который он толком-то и не видел. И вот в секунду его сосредоточения на окружающих звуках и движениях откуда-то послышался глухой щелчок. Шастун снова вздрогнул и напрягся, вытянувшись в струнку и шумно сглотнув. И спустя ещё несколько секунд в проходе виднелась тёмная подвижная тень, а в проёме показалась крепкая фигура. Антон не выдержал и в испуге коротко вскрикнул, забившись в самый угол дивана и поджав к себе ноги, укутанные в одеяло.
Это был Арсений. И он сам испугался этого крика, ведь думал, что парень уже давно спит, да и не видел как такового повода для подобного. Он рефлекторно подскочил и встал в стойку, но спустя ещё мгновение хлопнул по выключателю на стене.
— Антон… — сбито дышал мужчина, осторожно шагая к мальчику. Тот же весь сжался, зажмурил глаза, а тело его безудержно трясло. — Ты чего?
Попов подошёл к нему с протянутой рукой и с опаской присел на край дивана. Только сейчас, услышав этот голос, Шастун открыл глаза, медленно посмотрел вперёд, все ещё боясь увидеть кого-то другого, а не его, и часто и громко дыша, моргал с непривычки к свету.
— Что случилось? — шёпотом спросил учитель, побаиваясь пока прикасаться к мальчишке, но тот в ответ молчаливо тряс головой из стороны в сторону, стискивая зубами собственные щёки и губы одновременно. — Ты бледный весь… Антош..? 
Попов теперь знатно перепугался за парня, увидев эти до ужаса широкие и дикие глаза. И всё-таки он рискнул прикоснуться, медленно положив ему руку на плечо. Антон опять бесконтрольно вздрогнул, отпрянув в угол ещё больше, но потом столкнулся с таким же, как и раньше, чистым и взволнованным взглядом голубых глаз, потому и доверился, очень неспешно прильнув к груди литератора. Как только ухо дотронулось крепкого плеча, он шумно выдохнул, постепенно устраняя дрожь в теле.
— Что такое, мой хороший? Чего ты испугался? — шептал Попов, плавно поглаживая младшего по спине и в то же время ощущая частое сердцебиение подростка. Антон не отвечал ещё с полминуты, стараясь хотя бы начать дышать ровнее и перестать дрожать.
— Грёбаные ужасы… — наконец прошептал он, вдохнув почему-то успокаивающий в эту секунду аромат, исходящий от учителя.
— Что? — нахмурился старший, но разрывать эти объятия не стал. — Сон приснился?
— Нет. Я не спал ещё…
— Как? Почему? — теперь Арсений оторвал от себя Антона, ухватившись обеими руками за его плечи.
— Не могу… Из-за фильма этого… — робко признался подросток, стыдливо опустив глаза.
— Из-за фильма? — растерялся мужчина, пытаясь понять, о чём говорит парень. — Который мы смотрели? Ужастик? — осенило его вдруг.
— Угу, — измученно кивнул тот.
— Господи… — тяжело вздохнул Попов, потерев глаза.
— Я вообще всего этого боюсь…
— Так а зачем тогда согласился смотреть?
— Не знаю… — Шастун прикусил губу, не поднимая глаз. Было стыдно. В тот момент он просто уловил в предложении учителя нотки стёба и взятия на слабо, поэтому хотел показаться стойким и непоколебимым в отношении даже обыкновенных ужастиков.
— Дурак… — только и бросил старший, опять прижав к себе мальчишку. — Ты дурак, а я идиот.
— А Вы-то тут при чём?
— При том: насколько мало должно быть мозгов в моей голове, чтобы предложить ребёнку смотреть ужасы, к тому же на ночь, так ещё и не обратить никакого внимания на состояние твоё?
— Во-первых, я не ребёнок. Во-вторых, Вы не виноваты, — обиженным тоном пробурчал тот, наконец ощутив ту самую безопасность, когда можно закрыть глаза и не бояться того, что кто-то сию секунду схватит тебя за руку или за ногу.
— Да уж, конечно…
— А сколько времени? — тихо спросил парень, отлипнув от литератора.
— Около часа, кажется.
— Чего Вы не спите тогда? — нахмурился мальчишка.
— Я читал, — вздохнул Попов.
— М-м-м…
— Хочешь, посмотрим что-нибудь? Я с тобой останусь, раз уж ты уснуть не можешь?
— Да зачем Вам это надо… Сейчас усну… Постараюсь, — покривился Антон, не принимая таких «жертв» от учителя. Нет, ну правда, с фига ли с ним кто-то должен сидеть в час ночи только потому, что он «ссыкло натуральное»? Шастун потёр тяжёлые веки и со вздохом откинулся на спинку дивана.
— Комедия? Мультик? — предлагал Попов, уже включая телевизор.
— Да ну не надо! Всё нормально будет. Я буду спать, — не отступал парень.
— «Мадагаскар» любишь? Я вот обожаю! — литератор намеренно игнорировал слова Антона, уже нажимая на выбранный мультик в рядах рекомендаций. И тут началась заставка, да так быстро, что Шастун и слова вставить не успел, беспрестанно пиля взглядом Арсения.
— Ну, Арсений Серге-е-еевич! — хныча тянул подросток. — Ну что Вы делаете? Вот зачем всё это?
— В смысле? — Попов явно напрягся. Интонация парня была слишком уверенной и серьёзной.
— Зачем Вы заботитесь обо мне? Общаетесь? Успокаиваете по любому поводу, поддерживаете? Ещё и жить у себя разрешили… Ненавижу я привязываться к людям, боюсь, понимаете? А Вы делаете всё для этого, хотя Вы обыкновенный учитель. Просто учитель, — вот чего, чего, а этого Попов совершенно не ожидал услышать. Он думал, что Антон сейчас просто повыпендривается и покапризничает, чтобы только показать, что ему не нужна помощь, а оказалось, что подросток не выдержал и напрямую открыл душу. Он даже себе боялся признаваться в этом, а сейчас вот так сорвался, ощутив, как Арсений вновь оказался близко, ближе, чем кто-либо за всю его сознательную жизнь. И это прозвучало решительно, но несмотря ни на что, Шастун гипнотизировал лишь одну точку в стене, пока Попов внимательно разглядывал его профиль, попутно анализируя все слова.
— Ты боишься привязываться к учителю?
— Нет. Да. Не знаю… — Антон заметно растерялся, в действительности не находя верного ответа даже для себя. — Я не знаю. Я боюсь привязываться к любому человеку, а тем более… тем более… к Вам…
— И чем же я такой особенный? — мелко усмехнулся старший, и Шастун повернул наконец голову, зацепившись взглядом только за голубые глаза. На искусанных губах его показалась болезненная, еле заметная улыбка.
— Не знаю… — повторил он такую частую за последнюю минуту фразу. — Но таких людей я никогда не встречал…
— У тебя ведь вся жизнь впереди, много знакомств… Может, я и есть самый обычный.
— Нет… Не обычный, — Шастун пожал плечами и перевёл взгляд на свои кольца, что беспрестанно вращались на худых пальцах.
— Антош… — Арсений мягко накрыл холодные пальцы своей ладонью, заставив Антона поднять глаза и оставить кольца в покое. — Ты сейчас живёшь, в эту секунду. Не нужно остерегаться каждого шага, особенно если он не такой уж опасный и значительный. Одно дело — строить планы, загадывать и гадать — это другое… Какая разница, что может быть завтра? Просто бери сейчас всё, что только можешь, м? Никогда не теряй таких возможностей, особенно если это связано с людьми. Все разные, ты никогда не узнаешь чьих-то точных намерений, и твоих тоже не узнают, да и жизнь ведь по-разному может повернуться к нам, ко всем. И плохое можно помнить, иногда нужно даже, но этих моментов в твоей жизни будет гораздо больше, чем хороших и позитивных, если ты будешь стоять на месте и бояться всего и всех.
— Я понимаю, но… — в ответ заговорил Шастун, зажмурив глаза и покачав головой из стороны в сторону.
— Разве плохо, что я сейчас рядом? Что мы с тобой разговариваем? Вот прямо сейчас? Не думай про завтра. Не думай про послезавтра. Сейчас, в эту секунду, — целенаправленно перебил его литератор, заглянув в зелёные глаза. Арсений искренне радовался этому уже раз в сотый, как только сталкивался с мальчишескими глазками. Раньше они были не такими. Вчера только стали другими, в то самое утро. Совсем другими. И только увидев такие глаза, в которых всё больше и больше виднелись проблески жизни, Арсений согласился в надобности того рискового, но верного шага парня по отношению к семье. Только ради этих глаз он, казалось, был готов согласиться на всё. И такое впервые с ним…
— Хорошо, — прошептал парень, недолго подумав и вцепившись взглядом в учителя.
— Плохо, что я старше тебя? Тебе некомфортно? — задал тот очередной вопрос, словив на себе растерянный взгляд. — Так у нас не такая-то и большая разница. Я сам недавно только вырос из того ещё шалопая и бедокура, — усмехнулся Попов. Мелькнула улыбка и на губах Шастуна, которого повеселила формулировочка литератора. — Или ты всё ещё сторонишься, потому что я учитель? Классный руководитель твой, да? Типа взрослый человек из школы? — Арсений говорил вполне серьёзно, стараясь найти реальную причину, Антон же хмурился, всем видом показывая, мол, «Ну что ты несёшь?»
— Если ты боишься, что я что-то кому-то могу рассказать и… — начал было литератор после нескольких секунд тишины.
— Если бы я боялся этого, я бы ничего Вам не говорил, — твёрдо перебил подросток. Его будто взбесили уже эти предположения. Попов примолк. — Не этого я боюсь рядом с Вами…
— Чего же тогда?
— Не важно… — спустя полминуты абсолютной тишины выдохнул Шастун и слабо улыбнулся в лицо заметно охреневшему литератору.
— И не скажешь?
— Нет смысла. Всё хорошо, — отмахнулся мальчишка, но в ответ ничего не последовало, кроме внимательного прищура. — Вы говорили, «Мадагаскар» любите?
— Ты.
— Что? — нахмурился парень, через силу взглянув на учителя, что упорно не сводил с него глаз.
— Не «Вы», а «Ты».
— То есть? — всё ещё тупил подросток.
— О Господи… — полушёпотом произнёс старший, вымученно вздохнув и отмерев наконец. — Давай вне школы будешь обращаться ко мне на «Ты». Сложновато воспринимать как-никак близкого мне человека с официальным обращением, — легко пожал он плечами.
Брови Шастуна удивлённо взлетели до небес. Не ожидал он предложения от учителя общаться на равных, а ещё больше не ожидал услышать слов о «близком ему человеке». С каких пор? Почему? Как вообще? И по каким причинам с ним так обходятся? Всё это пронеслось в голове парня в одночасье, а вылетело иное:
— Охуеть…
— Не, я все понимаю, Шастун, но ты не забывай, что я всё-таки остаюсь твоим учителем и в принципе человеком, который не очень-то и любит мат, — с усмешкой проговорил мужчина, стараясь казаться строгим. У него не получалось: глаза сияли добротой и прямодушием, а губы изгибались вниз в попытках сдержать улыбку, которая так и рвалась поползти к самым ушам.
— Да, извините… — замешкался парень, оглядываясь по сторонам и похлопывая ладонями по дивану и ногам, будто в поиске чего-то. На самом же деле он просто пытался создать вид вовсе не охуевшего от жизни человека, а просто слегка занятого.
— Антон… — в открытую уже усмехнулся старший.
— Да! Что? — резко отреагировал подросток, снова обратив взгляд к Попову.
— «ИзвиниТЕ»?
— А-а-а! — Антон понял всю неловкость момента и звонко хлопнул себя ладонью по лбу.
— Смотрим? — Попов зазывающе кивнул на экран телевизора, где на паузе стояла заставка с месяцем и человечком с удочкой.
— Смотрим, — согласился мальчишка, хотя было не до этого.
Они только начали устраиваться на диване, и у Арсения снова появился вопрос:
— Выключим свет? Или… лучше не нужно?
— Выключим, — отмахнулся младший, всем видом так и стараясь показаться бесстрашным.
— Уверен?
— Ой-й-й… — Антон нетерпеливо вздохнул, в три шага дошёл до выключателя и, потушив свет, уже в два раза быстрее долетел до дивана. Страх перед темнотой и собственным воображением все ещё оставался при нём, но литератор, которого он видел рядом с собой, позволял не так сильно зацикливаться на этом.
Арсений же внимательно проследил за действиями ученика, пытаясь не выдать эмоций переживания, но в то же время и гордости. Он понимал, что это «показушное», а вместе с этим осознавал, что даже такая имитация бесстрашности чего-то да стоит.
— Мой любимый герой — Марти, — заявил вдруг учитель, как только начались первые кадры.
— Нифига! — фыркнул подросток. — Никогда бы не подумал даже…
— Не похож разве? — самодовольно усмехнулся старший.
— Ну, не знаю…
— А тебе кто больше нравится?
— Король Джулиан, — Шастун скривил губы в какой-то саркастичной ухмылке. — Самый настоящий дебил без башки, которому везёт. Люблю таких…
— О как, — хмыкнул мужчина.
— А вы с Марти всё-таки чуток похожи…
— Да? Чем же?
— Ему надоели стены зоопарка, ведь он знал, что есть что-то круче, свободнее и без надзора. Потом взял и сбежал именно туда. Никого не напоминает? — степенно проговорил мальчишка, стараясь не сходить с мягкой интонации, чтобы не зацепить, как когда-то ему показалось, больную тему учителя.
— Ты прав, — пожал плечами Арсений, после как пару секунд молчаливо сверлил парня задумчивым взглядом.
— Думаете… Кхм… Ешь… Думаешь, похож ли я на Джулиана? — спустя ещё минуту спросил Антон, боковым зрением зацепившись за сосредоточенный взгляд.
— Не-е-е… — отмер наконец Арсений, и с этим вопросом на губах его растянулась немного подленькая ухмылочка. — Ты похож на Мелмана.
— Чем это? — парень нахмурился, всерьёз перебирая возможные причины в голове и переводя взгляд с учителя на как раз вовремя появившегося на экране персонажа, а потом обратно.
— Ты такой же длинный и неуклюжий, — вдруг прыснул со смеху Попов.
— Э-э-эй! — обиженно протянул парень, кинув в смеющегося литератора подушку, что так вовремя оказалась под рукой. — Да мы почти одинакового роста!
— Ну, это пока, — сквозь смех кокетливо как-то увёл глаза Арсений, ухватившись руками за объёмную подушку. — Ты и так немного выше меня, а потом ещё больше будешь, помяни моё слово! Да и по поводу неуклюжести ты не предъявишь, тут уж…
— Ах так! — шутливо, но с нарочно серьёзным лицом, завопил мальчишка, схватившись за ещё одну такую же подушку и занеся её над головой.
— Так-так-так! — протараторил старший, защитно выставив вперёд руку. — Вот если мне щас эта штука снова прилетит по голове, тебе не поздоровится.
— Блефуешь! — после буквально секунды раздумий выпалил Шастун и всё же тяжело опустил подушку прямо на голову напротив, поколебавшись ещё между выбором одного глагола с таким непривычным по отношению к Арсению окончанием «ешь» и предложением без местоимений и намёков на них вовсе.
— Блефую?! — зарычал мужчина, скривившись от безболезненного, но неприятного удара. — Ну держись, Шастун! — он грозно сверкнул глазами так, что даже в темноте всё было прекрасно видно, и будто самый настоящий лис на охоте, медленно подкрадывался к Антону, который уже пожалел о свершённом и с той же скоростью отползал в угол дивана, выставив обе руки вперёд.
Арсений резко схватил чужие запястья, положил их на диван и прижал плечом, повалив тем самым на бок и себя, и Антона. В следующее же мгновение учитель ловко протиснул руки к бокам подростка и ущипнул его, что тот аж вздрогнул всем телом. Попов со смехом начал щекотать вовсю вырывающегося Шастуна, а тот весь извивался и пытался отбиваться, но ничего не выходило.
— Ну, хватит! Не надо! Ну, не надо! Отпустите! — задыхаясь в вынужденном смехе, выкрикивал парень, брыкаясь ногами.
— Что? Что сделать?
— Отпустите! Перестаньте!
— Не понимаю! Что нужно сделать? Говоришь «отпустите»? — намеренно выделяя последний слог, мучал его Попов, продолжая при этом щекотать худые бока. — Скажешь нормально, может, подумаю, а так…
— Да всё! Всё! Понял! — уже даже хныкал тот от безысходности. — Отпусти! Пожалуйста! Хватит!
— Ладно, — Арсений пожал плечами и остановился. И сейчас, когда один пытался отдышаться, расслабив ещё секунду назад беспокойно бившиеся во все стороны конечности, а второй нагло лыбился, оказавшись чуть выше своей «жертвы», они встретились взглядами и уже не отводили их друг от друга.
— «Блефуешь! Блефуешь!» — противно кривясь, дразнился старший.
— Ц! — недовольно цокнул мальчишка, наигранно обиженно выпятив губу и всё ещё громко дыша через нос.
— Сам виноват! Чего дуешься? — как бы в своё оправдание заявил Попов, вскинув брови.
— Не дуюсь я!
— Ага, я вижу, — опять покривлялся мужчина. Вот и кто из них еще ребёнок, ей-Богу…
— Я щас возьму что-то потяжелее подушки, — грозно прищурился Шастун.
— Ой-ой-ой! Как страшно! — Арсений же продолжал дразниться и всячески искажать голос, чем и вызывал улыбку и даже смех у Антона.
— Ну всё! Хорош! Весь мультик пропустим, а там щас интересный момент! — прокряхтел подросток, поднимаясь на локтях и принимая более удобное положение.
— Какой же? — любопытно повёл бровью Попов, тоже усаживаясь на диване в нормальную позу.
— Тут Мелман сожрёт таблетку из унитаза, — коротко и по факту ответил мальчишка, устремившись в экран. Но в следующую же секунду он почувствовал на себе чужой взгляд. Обернулся, а там Арсений еле как сдерживал смех, разглядывая ученика и вспоминая свои недавние слова, из-за которых и была мини драка.
— Да не похож я на него! — сердито провопил парень, поняв, к чему клонит этот загадочный насмешливый взгляд.
— А я что? Я ничего и не говорил… — так по-шкоднически и издевательски улыбнулся литератор и отвёл глаза в сторону.