Я хотел ненавидеть Питер

Он успел. Минута буквально оставалась до начала «наилюбимейшей» Антоном химии, когда он, запыхавшись, забежал в кабинет на четвёртом этаже.
В классе кто-то покосился, кто-то что-то прогудел по поводу появления мальчишки, а кто-то и не заметил вовсе. Шастун с самого порога засёк друзей, сидящих на своих местах и, выдохнув, решительно двинулся в ту же сторону. Катя с Димой уже подорвались не особо ясно с какими именно целями: то ли они хотели обнять парня, то ли прибить.
— Так! Никаких вопросов сейчас. Мне нужно будет с вами очень серьёзно поговорить, нужно будет много времени, — чётко проговорил подросток, не дав друзьям и слова вставить. Ребята переглянулись и бросились в общие объятия, несмотря на парту, явно препятствующую этому.
— Шаст… — на выдохе тихо прошептал Дима, ухватив друга за шею в сгибе локтя. Он наконец впервые за всю неделю смог действительно расслабиться и успокоиться, увидев перед собой эту живую шпалу. Только сейчас. Да, он демонстрировал спокойствие высшей степени, подбадривал Катю, но это только внешне.
— Ну всё. Я жив-здоров. Чё вы тут развели..?
— Закрой рот уже, а, — одновременно сказали Дима и Катя, устало вздохнув и покачав головой. Антон всё же вырвался из объятий и очень выразительно вздёрнул брови.
— Что? — развела руками девушка.
— Спелись вы тут без меня, я так посмотрю… — хмыкнул парень, плюхнувшись на стул вместе с прозвеневшим звонком.

***После звонка с выматывающей во всех смыслах химией Шастун ещё раз попросил друзей пока не затрагивать тему его отсутствия и дождаться времени после самоподготовки и всяких факультативов. Ребята горели желанием узнать правду, но терпеливо ждали, относясь ко всему с пониманием.
И вот когда все трое неспешно покидали кабинет, они встретили на пороге Арсения.
— О! Здесь ещё! — улыбчиво отступил назад мужчина. — Не опоздал? — он прищурился в сторону Шастуна.
— Ну Арсе-е-ений Серге-е-еич! — с такой же усмешкой на губах ответил мальчишка.
— Ну ладно, ладно… У вас география сейчас?
— Да, — хором ответили друзья.
— Ты с Полиной не говорил? — тише спросил старший, подавшись чуть ближе к Антону, который в секунду помрачнел, отрицательно покачав головой. — Давай отпрошу тебя ненадолго с урока?
— Да не надо! — привычно попятился назад мальчишка.
— Антон, — твёрдо осадил его учитель.
— Правда не стоит…
— Нет, стоит, — литератор противостоял этому упёртому подростку, краем глаза поглядывая на ничего не понимающих Диму и Катю. — Ребят, вы лучше идите на урок, а Антон подойдёт немного позже. Да? — уже спросил он у Шастуна, и тот только кивнул под таким-то давлением.
— Всё хорошо. Щас приду.
— Ладно… — неуверенно бросил Позов и, взяв девушку за руку, повёл их к классу географии.
— Они не знают ничего? — тихо спросил Попов, оглядываясь в пустоватом кабинете. Парень поджал губы и отрицательно качнул головой.
— Сказал, что сегодня позже поговорим.
— Ясно… Значит так, идём за Полиной, а потом ко мне в кабинет.
— К Вам? — уже на ходу спрашивал парень, пытаясь догнать учителя в толпе узкого коридора.
— Да. У меня окно.
— Нет, Вы щас серьёзно? — спросил он, когда всё же сравнял шаг и заглянул в голубые глаза. — Может, не нужно?..
— Так, — старший резко остановился, и сонные и совсем слегка шумные группы подростков вяло протолкнулись вперёд, огибая этих двоих. — Ты хоть представляешь, каково ей сейчас? Ты говорил такие слова… Она хоть и ребёнок, но уже в том возрасте, когда всё понимают, а что-то перевирают и довыдумывают. Ты должен с ней поговорить прямо сейчас, слышишь? И я тебе говорю абсолютно честно и как взрослому человеку: если не сделаешь этого сейчас, то можешь потерять свою сестру навсегда. Ты же понимаешь, что могут сделать твои родители? — всё это Арсений проговорил тихим, резким, но в то же время сдержанным и холодным шёпотом, который обжёг парня на первых секундах. Он пристыженно опустил глаза и целиком закусил нижнюю губу, сильно надавив зубами уже на внутреннюю часть, что была не так изранена.
— Антон, — уже мягче обратился к нему литератор, мгновенно пожалев о своем прежнем тоне.
— Да, да… Вы правы… Я не…
— Иди в класс. Я сейчас приду, — коротко отозвался старший, только убедившись в том, что парень попытался ответить. Он большего не хотел. Ему большего не нужно было, он и так всё понял, лишь вложив в мокрые и в то же время холодные ладони ключи от кабинета.

***— Надежда Ивановна, — Арсений заглянул в класс, где первоклашки только успокоились и встали у парт, услышав звонок на урок. Глазами мужчина был обращён далеко не к женщине — он выискивал светлую макушку Полины, готовясь наткнуться на такие же длинные реснички и аккуратные пухлые губки, как у её старшего брата, а наткнулся на заплаканные покрасневшие глазки, которые она так же, как и её брат задумчиво опустила вниз, не реагируя на окружавший её шум. Попов увидел в ней Антона. Того Антона, который держал себя внешне, но только глаза выдавали всегда. Только у него они просто потухали и увязали в непонятной чёрной мгле, из которой почти никогда даже не мелькал зелёный огонёк, а у Полины обычно светло-серенькие, почти голубые, радужки окрасились в тёмный, а вокруг пустились красные капиллярчики, как нельзя дополнявшие слегка опухшие веки. Она очень много плакала…
— Да? Здравствуйте… — растерянно ответила учитель, одним лишь жестом посадив притихших детей. Девочка только сейчас обратила внимание на Арсения, очень робко выглядывая из-под длинных ресничек.
— Мне очень нужно забрать Полину ненадолго. Можно? — тихо спросил литератор, всё ещё стоя в дверях.
— Как? Зачем? — нахмурилась женщина.
— Ну-у-у… Моему классу поручили подготовить кое-какое мероприятие для всего лицея, нам нужна первоклашка. А я только Полину знаю… — он говорил всё это почти шёпотом, не отрывая взгляда от девочки, и всё звучало слишком уверенно, несмотря на то, что это была чистейшая импровизация.
— Ну если так надо, хорошо… — задумчиво согласилась Надежда Ивановна, поведя плечами. — Полина!
Она опять подняла глаза, но уже гораздо смелее, будто готовясь отвечать на какой-то вопрос.
— Поможешь Арсению Сергеевичу с ребятами, ладно?
— Угу, — безразлично кивнула девочка, подойдя к учителям. Попову так хотелось прямо сейчас её крепко обнять и сказать, что брат её любит и всё, что было пару часов тому назад, её никак не касалось, но он не мог…
— Спасибо, — бросил Арсений то ли Надежде Ивановне, то ли Полине. Он пропустил её в коридор и вышел сам, тихо прикрывая дверь.
Они шли молча, но быстро. Арсений будто хотел как можно скорее прекратить эти безмолвные мучения Полины, от которой словно только тень осталась.
— Проходи, — мягко сказал учитель, открыв дверь в свой класс. А внутри из угла в угол беспокойно вышагивал Антон, который при звуке отпирания двери резко остановился.
— То-о-оша! — в эту же секунду разревелась девочка, со всех ног бросившись к Шастуну. Литератор не очень решительно и с колебаниями всё же тоже зашёл внутрь и закрыл дверь. Он просто остался наблюдать в стороне, опёршись боком о стену.
Парень ловко поймал сестру и взял на руки, ласково обвив руками, в то время как она крепко-крепко ухватила его за плечи и шею и громко плакала, даже не пытаясь прятать лицо. В безутешных слезах с многочисленными повторениями слышалось только «Я тебя так люблю!», «Я так испугалась!», «Я думала, ты навсегда меня бросил», «Почему ты ушёл?» и т.д.
Антон сбивчиво отвечал на невнятные вопросы и успокаивающе гладил ребёнка по спине. Спустя только минуту, может, две плач стих, оставив после себя только всхлипы. Шастун наконец оторвал Полину от себя, поставил её на ноги, а сам сел перед ней на колени.
— Ну всё, всё… — шептал мальчишка, утирая длинными холодными пальцами всё ещё катящиеся по маленьким щекам крупные слёзы.
— Ты… ты мен-ня лю-бишь? — с надрывными всхлипами спросила девочка, стараясь дышать ровнее.
— Конечно! Конечно люблю, Поль! Ты чего?
— Ты сказал… сказал, что больше не… не при-дёшь домой…
— Так, Поль, тише… — подросток взял в свои руки маленькие ладошки, и с пару секунд они вместе пытались выровнять дыхание и успокоить эти вырывающиеся всхлипы. Шастун уже страшно корил себя за то, что всё-таки с утра всё произошло перед сестрой, как только он увидел перед собой это красное от слёз лицо и услышал эти вопросы.
— Всё? Мы с тобой не плачем? Поговорим? — дождавшись ровного вдоха и выдоха от девочки, спросил парень. Она только кивнула. — Поль, я правда ушёл из дома и больше не вернусь туда. Но! — он ускорился, увидев вновь задрожавшие губки и наворачивающие в глазках слёзы. — Я буду всегда рядом с тобой. Мы обязательно будем видеться и общаться. Будем звонить друг другу и…
— А где ты будешь жить? — прервала его Полина.
— Жить? — Шастун опустил глаза, почувствовав как его спину упорно сверлили, и это была правда — Арсений в эту секунду замер не только телом, но и сердцем, оставаясь в ожидании ответа. — У одного хорошего человека…
И тут Попова, как говорится, флешбэкнуло не по-детски: он вспомнил, как Антон уже говорил абсолютно точно так же, когда впервые остался у него дома. И это очень стеснительное и тихое, почти шепчущее «хорошего человека» било в самое его сердце.
— Ты не переживай насчёт этого… Тебя я не брошу никогда. Слышишь? Я тебя люблю больше всех на этом свете.
— А маму с папой?.. — Полина задала этот вопрос почти неосознанно, так по-детски, будучи убеждённой, что ребёнок в любом случае любит своих родителей. А вот Арсений аж вздрогнул на этом вопросе, нервно сглотнув. Он представлял, насколько парню сейчас сложно даже просто слышать эти слова, не то что воспринимать, анализировать и давать какую-то обратную связь. Это очень трудно…
— Поль, — резко выдохнул мальчишка, положив ладони на хрупкие плечики, — просто знай, что ты для меня важнее других людей. Ты люби маму с папой, а я буду любить тебя. Хорошо? — это звучало как-то отчаянно и решительно.
Чувствовалось, что Антону уже было сложно рисовать картинку хорошей семьи, говорить, что всё у них хорошо. Он  и был готов прямо сейчас выложить всю правду, чтобы больше ни себя не мучать, ни сестру, но и побаивался взвалить всё это на семилетнего ребёнка. И всё же решил оставить до времени… А Полина, кажется, только машинально кивнула на вопрос брата.
— Можно я… ещё спрошу?
— Конечно. Конечно, спрашивай, Цветочек.
— Ты говорил, что… папа убил кого-то… Что это… значит? И почему ты сказал, что лучше бы он умер?.. — девочка несмело переминалась с ноги на ногу и то поднимала, то опускала свои большие наивные и такие заплаканные глазки. Шастун шумно выдохнул сквозь зубы, зажмурив глаза, запрокинув голову назад и потерев переносицу, опять жалея об утреннем «концерте» при сестре. И сейчас Арсений хотел скорее спасти парня, беря на себя инициативу хоть как-то объясниться перед девочкой и защитить Антона.
— Так, ты молодец, что задала этот вопрос… — степенно начал подросток, покачивая головой в такт своим словам. — И давай ты пока забудешь об этих словах? Я обещаю тебе объяснить всё немного позже, когда ты подрастёшь. Но только не сейчас… Пока просто поверь мне, ладно?
— Забыть?
— Да, Поль. Лучше это забыть. Сделаем вид, что ничего этого не было, хорошо?
— Но это же…
— Я понимаю, понимаю. Но ты же видишь, что всё хорошо. Мы с тобой вместе и я никуда не денусь, — эти слова он проговорил с какой-то натянутой, совсем неестественной улыбкой, потому что вообще не ожидал, что придётся отвечать вот на такой прямой вопрос от маленькой сестры. Он не хотел сейчас разрушать её детство, любовь к родителям и дому. Неизвестно, как бы отреагировал на правду семилетний ребёнок, напрямую зависящий от взрослых людей, поэтому он старался хоть как-то приободрить Полину и перевести тему, и что-то вроде получилось…
— Ладно… — тихо согласилась девочка, чуть опустив голову.
— Ты прости, что столько времени не звонил тебе даже. У меня… телефон не работал. Я его вот только что включил, так что по любому поводу буду только ждать. Договорились? — он мягко дотронулся полусогнутыми пальцами округлого подбородка, потянул его вверх, улыбнулся и подмигнул. Полина не сдержалась и тоже ответила яркой улыбкой. — Отлично… — подросток прижал сестру к себе, легонько коснувшись вытянутыми губами влажной от недавних слёз щеки. — У меня для тебя есть большая шоколадка. Хочешь, чай попьём? — прошептал он ей на ушко таким заговорщическим и хитрющим голоском, который тут же заставил девочку расплыться в улыбке, что немного удивило Арсения, наблюдавшим всю картину, видя только спину Антона и лицо Полины.
— Идём! — Шастун бодро подскочил на ноги спустя ещё пару секунд объятий. Он протянул ей ладонь, и оба с такими разными улыбками направились к двери, которую всё ещё подпирал литератор. Полина действительно была счастлива, а вот губы Антона содрогались в силой выдавленной улыбке, целью которой было только подыграть сестре.
— Спасибо, — одними только губами произнёс парень в сторону учителя, берясь за ручку.
— А… а вы куда? — Арсений сориентироваться даже не успел, как эти двое оказались почти в коридоре.
— Мы чай в столовой попить. Можно же? — тихо спросил подросток, склонившись к Попову.
— Антош, я отпросил её под очень интересным предлогом… — заметно замялся мужчина, кивнув на светлую макушку. — Давайте вы лучше здесь чай попьёте, а? — он как-то виновато даже заглянул в глаза напротив, но изначально хмурые брови Шастуна вскинулись кверху, а губы расплылись на этот раз в честной естественной улыбке.
— Ну если только Вы с нами… — он пожал плечами, а Арсений ответно мило усмехнулся, по-доброму похлопав его по плечу, что вовсе не дрогнуло.
— Вперёд! — громко скомандовал старший, первым зашагав к лаборантской. И пока он там включал чайник и вытаскивал кружки, Шастун говорил с сестрой.
— Попьём чай с Арсением Сергеевичем, ладно? — он всё продолжал сиять реальной улыбкой, которую вызвал смущённый, а затем обрадованный учитель.
— Не пойдём в столовую?
— Нет, здесь гораздо лучше, — коротко отозвался мальчишка, и оба зашли в маленькую комнатушку.
— Вы садитесь… Полин, ты какой чай пьёшь? — мягко спросил мужчина, обернувшись к девочке.
— Обычный… — растерянно повела та плечами, усаживаясь на высоком стуле, где раньше всегда сидел Антон. Парень же сел рядом, спустив на пол набитый книжками рюкзак.
— Ну а сахара сколько?
— Наверное, одну…
— Это точно твоя сестра? — усмехнулся Арсений в сторону парня.
— А что?
— Да нет, ничего… — свой очередной смешок Попов оставил при себе, развернувшись к вскипающему чайнику.
И через пару минут все трое сидели за столом перед вазой с конфетами. Шастун же выложил перед сестрой обещанную шоколадку. Они говорили мало и о чём-то отвлечённом, но все улыбались. Арсений увидел, как девочка съела «полосочку» от большой плитки и отложила шоколад в сторону, принявшись с наслаждением пить не такой уж и сладкий, как выходит, чай.
— Поль, попробуешь конфет, может? — вежливо предложил литератор, кивнув на небольшую вазочку, из которой Антон в свою очередь смело вытягивал уже пятую шоколадную.
— Нет, спасибо, — она смущённо поджала  губки и снова сделала глоток чая.
— Так значит, среди вас двоих сладкоежка Антон… — опять усмехнулся Арсений.
— Чего-о-о? — наконец вырвавшись из собственных мыслей, встрепенулся мальчишка.
— Ничего-ничего, — улыбнулся старший, пряча насмешливый взгляд. — Поль, как думаешь, у брата твоего ничего не слипнется? — заговорщически прошептал учитель, прикрыв рот ладонью, чтобы Антон как бы не увидел его в профиле. Но а смысл был, если Шастун сидел ровно посередине той стороны, что длиннее и всё это слышал, жуя очередную конфету. Полина звонко рассмеялась, а Антон показательно нахмурился и обиженно выпятил нижнюю губу, ну и естественно только дополнил всё это следующей репликой:
— Вы вот себе вообще не изменяете, всегда одно и то же говорите, — с осуждением закатив глаза, проговорил подросток. — Ну всё, больше не буду.
— Не-не-не! — тоже в смехе размахивал руками Попов, наблюдая за парнишкой, нарочно отодвинувшим кружку с чаем и откинувшимся на спинку стула, сложив при этом руки на груди. — Тебе полезно! Ну, для мозгов-то…
И на этот раз Попов с Полиной рассмеялись, да и Антон не смог долго строить из себя обиженного, увидев эти яркие улыбки и услышав совсем детский заводной смех сестры и мягкий и лёгкий Арсения. Пока эти двое смеялись, он сам, не осознавая того, залип на учителе. Сидел как дурак и с едва заметной, даже скорее смущённой, улыбкой совсем не отрывал глаз от с переливами и резкими скачками голоса то вверх, то вниз, смеявшегося Арсения, который так старался дать ребятам почувствовать себя вне напряжения. У него получилось.
Когда чай закончился, а до конца урока оставалось около пяти минут, Антон спросил насчёт того самого «интересного предлога», под которым литератор забрал его сестру.
— Так, ну-у-у… Я сказал, что нашему классу поручено мероприятие подготовить, а для этого нужна первоклашка… — растерянно пожал плечами мужчина, уже обдумывая свои слова для возвращения девочки в класс. У Шастуна брови наверх полезли, а губы расплылись в ухмылке.
— Ну нихе…
— Антон! — так вовремя рявкнул Попов, грозно нахмурив брови, сверкнув глазами и заметно подскочив на стуле ещё.
— Ой! — потупился парень, прикусив губу и покосившись на сестру.
— «Ой» ему, — прошипел старший, тоже бросив взгляд на Полину, которая вообще ничего не понимала и продолжала глазеть на обоих.
— Кхм… Я говорю, ничё себе Вы напридумывали, — исправился подросток и слегка улыбнулся, когда увидел одобрительный кивок со стороны Арсения. — Долго репетировали?
— Ой, ну ты ещё поёрничай мне тут! — закатил глаза Попов, прочитав в интонации мальчишки действительный смысл этих слов. И оба снова обменялись сдержанными улыбками.
— Я?! Да никогда! — саркастично отозвался Шастун, всплеснув руками и выпучив глаза.
— Не думал поступать в театральный ВУЗ? — язвительно прищурился старший, а сам по-любому так и подумал, мол, его очередь подъебать.
— О-о-о, нет, спасибо! — протянул подросток, откинувшись на спинку стула. — Так чё говорить теперь училке? Типа отменили наш школьный фестиваль под названием «да нам просто надо было ребёнка с урока украсть, чтобы чай попить»?
— Опять паясничаешь? — всё с тем же хитрым прищуром спросил Попов.
— Чёй-т опять? В прошлый раз я ёрничал.
— Балбес, — усмехнулся мужчина, легонько потрепав мягкие волосы парнишки, который сам сейчас довольно жмурился и посмеивался.
Вот в эту секунду Арсений был счастлив видеть его таким. За это, наверное, он был готов отдать многое, хотя сам пока и не понимал.
— А вообще, не переживай, — на полном серьёзе уже заговорил он, прибирая опустошённые кружки, — мы с Полей сами что-нибудь придумаем, да? — он весело подмигнул девочке и ушёл к шкафу, что был как раз за спиной Антона.
— Не, а я для вас двоих шутка какая-то? — нарочно обиженным тоном спросил подросток. Полина хоть и улыбнулась, но чуть напряглась, пытаясь понять вправду ли обиделся брат.
— Что ты, Тош! — а вот Попов точно понял, что никто и не думал обижаться, а что это снова игра слов и интонаций. Так-то оно так, только вот это «Тош» парня вышибло из этой игры. Он уже даже начал привыкать к «Антоше», но «Тоша»… Ведь так его зовёт только Полина, а от остальных людей подобного не исходит, да и страшно непривычно всё это.
— Какая же ты шутка! — будто просюсюкал Арсений. — Ты у нас добросовестно отправишься на геометрию, иначе никакая шутка тебя не спасёт от Тамары-то Георгиевны.
— О, не-е-ет! — проныл парень, закинув голову назад. — У нас геометрия?
— Ну вот и кто из нас учится в 11-Б? Я или ты?
— Ну я… — совсем немного пристыженно опустил тот глаза.
— Оно и видно! — по-доброму порицал его Попов одним взглядом даже, вернувшись к тому же месту. — Короче, шуруй давай на математику! Нормально всё будет, да, Поль?
— Ага, — улыбчиво кивнула девочка.
— Ну вот! — литератор пожал плечами, кротко улыбнувшись ученику.
— Ладно… — уже гораздо серьёзнее ответил парень, нащупывая на полу свой рюкзак и поднимаясь на ноги. — Ты мне звони если что, — сказал он сестре, приобняв её слегка, а потом повернул голову к учителю. — А Вы… Спасибо Вам, Арсений Сергеич.
Вот так и распрощались. Шастун как можно скорее выбежал в коридор, не увидев даже реакции учителя, не то что ответных слов.

***— Всё норм? — настороженно прищурился Дима, встретив подлетевшего друга возле кабинета, где сейчас небольшой толпой стояли старшеклассники в ожидании звонка на английский.
— Да, — на выдохе улыбнулся парень, сталкиваясь с двумя обеспокоенными взглядами напротив. — Да правда хорошо всё!
— Ладно, — за двоих неуверенно кивнула Катя.
— Шаст! — послышалось из-за спины. До жути знакомый голос. Кто бы это мог быть?..
Антон обернулся и неподалёку увидел одного лишь Никитина.
— Чё?
— Отойдём на минуту? — спросил тот, кивнув в сторону лестницы в конце коридора. Шастун непроизвольно вздёрнул брови и переглянулся с друзьями.
— Чё он хочет? — нахмурился Позов.
— Откуда ж я знаю, — пожал плечами подросток. — Щас спрошу…
— Тох… — зацепившись за чужой локоть, заговорил опять Дима.
— Да нормально всё будет, щас приду, — небрежно отмахнулся тот и пошёл навстречу однокласснику, краем глаза заметив у окна трёх парней, которые обычно таскаются за Никитиным.
Артём дождался Шастуна, и они вместе прошли сквозь шумные толпы детей к тихому месту возле лестницы.
Спины обоих сверлили взгляды ребят, оставшихся у класса, и они это очень хорошо чувствовали.
— Ну? — снова тяжко вздохнул Шастун.
— Ты это… Я… Я извиниться хотел… за всё то… — с запинками выговорил Артём.
Вот это вынудило Антона поднять брови так, как он ещё никогда не поднимал. Пара секунд молчания, пока Шастун пытался понять, шутка ли это, и Никитин заговорил снова.
— Просто подумал… Ты прав… — с трудом произнёс он, опуская голову. — Если ты не…
— Я понял. Хорошо, забыли, — активно закивал тот в ответ, прикусив губу.
Конечно, всё это было неожиданно, но он не мог затопить такую речь одноклассника язвительными комментариями. Проще было вот так сдержанно отозваться и разойтись.
Но Никитин резко поднял голову и сочувствующе как-то нахмурился. Антон кротко приподнял уголки губ и ещё раз кивнул.
— Спасибо, — почти прошептал Артём, протягивая ладонь вперёд. Антон сначала неуверенно покосился на неё, но после всё же крепко пожал, не желая вводить того в заблуждение. Никитин тоже как-то по-настоящему улыбнулся.
На том и закончили всё это. Оба вместе вернулись к кабинету, где в ожидании чуть ли не тряслись их друзья.

***День дался тяжело. Наидебильнейшее расписание даёт о себе знать. Одиннадцатиклассники знатно вымотались, а после самоподготовки, на которой все были крайне молчаливы из-за явной усталости, предстояли факультативы, репетиторы и тренировки. Жизнь, спрашивается, где? Да в полной пиз… Ладно, не об этом сейчас.
Со звонком все начали собираться, а Антон среди этого шума задержал друзей:
— Так, у вас сейчас вроде химия, да?
— Почти. Биология, — поправил очки Позов.
— Допустим. Сколько вы там будете заседать?
— Ну, как все… — сказала Катя, переглянувшись с Позовым. — Час-полтора.
— Короче, отпишитесь, когда закончите. У меня сейчас тоже литература.
— А, ну лады! — пожал плечами Димка, и ладони парней звонко треснули друг другу «пятёрку». На том разошлись.
Динамичное занятие с Поповым, с многочисленными смешками и ироничным стёбом пролетело почти незаметно, и Шастун двинулся на «тайное место» друзей — на крышу, где все должны были с минуты на минуту встретиться, но Арсений остановил.
— Антош, — ласково и тихо обратился к нему учитель, чтобы ничего лишнего не услышала Лиза, — ты сейчас куда?
— А… Я это… Я к Сергею Петровичу… Надо бы ему уже показаться… — в смятении усмехнулся парень, придумывая что-то на ходу.
— А, ну хорошо. Тогда держи. Сам же доберёшься в случае чего, да? А то мне просто нужно ещё по делам там своим заскочить… — он это проговорил с каким-то чрезвычайно виноватым видом, вкладывая во влажную ладонь металлическую связку ключей.
— Да-да, конечно! Не переживайте. Всё хорошо будет.
— Тогда до вечера, — в ответ дружелюбно улыбнулся старший.
— До свидания! — уже убегая, бросил подросток вместе с «Пока!» для Филимоновой.

***— Ну нихера себе! — не сдержался Дима, когда забрался на крышу после Кати и прикрыл дверь люка.
На бетонном выступе из блоков, где они всегда и сидели, стояла открытая бутылка коньяка и несколько пластиковых стаканчиков на её горлышке, рядом лежал пакетик с яблоками, ну и сам Шастун сидел на краешке, медленно и с наслаждением покуривая сигаретку.
— Антон, ты чего? — настороженно спросила Катя, подступая к парню и усаживаясь рядом.
Поднялся холодный ветер, и благо, что хотя бы Позов с Добрачёвой куртки смогли урвать. Антон же сидел только в кофте с капюшоном на голове, который этот ветер так и порывался сорвать. Дима тоже присел рядом с девушкой, мягко приобняв её и накинув на её голову хлипкий капюшончик, который вовсе не грел голову.
— Шаст, чё случилось? Мы уже извелись, — прямо задал вопрос Позов, стараясь заглянуть другу в глаза.
— Короче… — парень выдохнул, бросив докуренную сигарету куда-то вниз. — Вы простите, что я заставил вас так волноваться и всё такое… Я правда не хотел и…
— Тох, не колышет уже, что ты там хотел, не хотел, заставил. Выкладывай, чё с тобой. Мы правда ничего не понимаем. Попов сказал, что не может сказать, что ты сам только, если захочешь.
— Я в Воронеж улетал в пятницу утром, — коротко отозвался подросток, уверенными, совсем не похожими на него движениями разливая коньяк по трём стаканчикам, что без жидкости уносило резким ветром.
— Что? Зачем? — подала наконец голос и Катя.
— Блять… Я даже не знаю, как начать… — вдруг в конец помрачнел Шастун, потерев глаза руками.
— Мы поймём всё, что ты скажешь. Только говори… — почти шёпотом попросила девушка, а Дима, в свою очередь, положил ему на плечо свою руку. Антона секундно схватила судорога, но потом он глубоко вдохнул и решился продолжить, поняв, насколько он дорог им, а они ему… Это было странно осознавать. Странно осознавать, что у него есть настоящие друзья…
— В четверг, когда я был на работе… — всё-таки заговорил он, убрав руки от лица, но не подняв глаз, — мне позвонили из воронежской больницы. Позвонили от лица моего деда. Да, я вам про него не говорил… Я вообще никому не говорил, но такой есть, точнее… был… — последние два слова дались ему с ухмылкой, но на самом деле тяжело. Катя с Димой испуганно переглянулись. Слишком много слов за эти считанные секунды — они не успевали банально переваривать услышанное.
— То есть… как «был»? — всё же спросила девушка.
— Ну вот так, — просто повёл плечами Шастун. — Позвонили типа, сказали, что очень хочет видеть, а осталось недолго: сердце. Просто так отпускать не соглашались, я психанул, написал по собственному и улетел. Двое суток ночевал в больнице, в часы приёма рядом с ним… Так боялся, вы даже не представляете… — тут он как-то истерически просмеялся, мельком посмотрев друзьям точно в глаза, которые не выражали ничего, кроме ужаса. — Так долго вам всё рассказывать в подробностях, но… дед по факту растил меня до десяти лет, а потом нам запретили общаться, они с отцом поругались, вся эта хуйня в семье началась... С тех пор они не общались больше. Полька вообще его не знает… В общем, умер у меня на глазах, почти на руках… — с долгими и зачастую нелогичными паузами проговорил мальчишка, всё глядя по сторонам. — А последние слова его были… ну для меня точно самыми худшими… Он просил передать отцу, что любил его всегда, а ещё прощения просил перед ним за всё, только вот он-то ни в чём и не виноват, как раз…
Ребята молча не сводили глаз с друга, совсем не смысля, что сейчас можно сказать.
— В понедельник утром похоронили… — хриплым шёпотом продолжил подросток, взяв в руки стаканчик с коньяком. — После я улетел обратно. Не мог я уже отвечать всем его друзьям, знакомым, почему даже на похоронах не было его сына… — он ещё раз прокрутил пластиковый стакан в ладонях, а потом одним залпом осушил до дна. Алкоголь обжёг горло своей горечью, но потом улёгся где-то внутри, заставив только пожмуриться немного и глубоко вдохнуть через нос. — Когда прилетел, вечер уже был. Я на улице сел где-то, и меня… Арсений Сергеич каким-то образом нашёл, ну, вместе с Волей… Если коротко, он и забрал меня к себе, и всё это время я был у него… — эти слова дались легче и даже со светлой улыбкой на губах, обращённых к небу со свинцовыми тучами. Антон снова вспомнил того самого человека, который так трепетно порхал вокруг него все эти дни. Шастун снова на половину наполнил стаканчик. — Вот так вот… А сегодня утром был дома, ну, вы и сами по моей физиономии видите, кажется… Передал слова деда и ушёл из дома… навсегда, — сначала он говорил с усмешкой, а потом сошёл на болезненный шёпот, устремив тёмный, но постепенно светлеющий взгляд на обоих ребят.
Катя не выдержала: она слушала и не верила своим ушам, потому на глазах выступили прозрачные слёзы. Дима держался, но от Антона глаз не отводил, в который раз убеждаясь, какой тот сильный человек, но, кажется, на грани самого настоящего срыва…
Во время этой паузы, всеобщего молчания, которое нарушал только грубый ветер на высоте и отдалённые звуки машин, Антон опять ухмыльнулся, взглянул на небо и влил в себя очередную порцию янтарной жидкости. Дима даже не моргал, кажется, всё это время, напрочь сверля друга.
И как только бледная рука, увитая тяжёлыми украшениями, грубо смяла этот стаканчик и откинула куда-то к ногам, он без слов бросился к Шастуну, крепко прижав к себе, многократно цепляясь за скользкую шуршащую куртку будто омертвевшими пальцами. Антон не стал сопротивляться, он даже не шелохнулся, но это резкое движение выбило из груди воздух, зато прежняя, словно истерическая, ухмылка с губ не сошла. Он продолжал глядеть на тёмное тяжёлое небо, которое вот-вот должно было расплакаться дождём так же, как это сейчас делала Катя — девушка не сдержалась и, беззвучно пустив дорожки слёз по щекам, присоединилась к объятьям.
Это продолжалось долго. Они молчали и не отпускали друг друга. Шастун точно для себя осознал, что эти люди ему дороги, а ребята даже не представляли, что нужно сделать, чтобы Антон начал жить нормально, но ответа не потребовалось, кажется…
Из груди парня порывались какие-то неоднозначные смешки, что чувствовали своими телами Катя с Димой, тесно прислонившись друг к другу, а после послышался нарастающий смех. Антон смеялся. От тихого, хрипловатого, неслышного смеха он постепенно дошёл до громкого хохота, разносившегося по крыше. Вместе с тем заморосил и дождь, такой прямой и тоже нарастающий по силе и скорости…
Шастун продолжал заливаться, а объятья постепенно ослабевали. Ребята не понимали абсолютно ничего. Обоим становилось страшно не только за ситуацию в общем, но и за друга прямо сейчас. Мелькнула мысль о сумасшествии парня в эту секунду…
Но тот поднялся на ноги, отойдя на пару шагов назад от друзей, и заглянул в их поистине испуганные лица.
— А я свободен… Вы понимаете? Я же их должен ненавидеть! Ненавидеть! А мне теперь плевать, лишь бы больше не видеть их и не знать… Я свободен! От меня ушёл дед! Я ушёл от них! Я их больше никогда не увижу! — с каждым словом децибелы увеличивались, глаза зеленели и становились дикими и безумными, а ноги сами по себе медленно пятились назад. — Я туда не вернусь. Слышите, не вернусь! Никогда! НИ-КОГ-ДА! — последние слова он выкрикивал на своём максимуме, срываясь на хрип.
Шастун подошёл к самому краю, который был в противоположной стороне от ребят, что сначала беспокойно водили за ним глазами, а сейчас готовились к чему угодно, потому молча и не сговариваясь очень тихо и медленно подкрадывались к нему из-за спины, действительно боясь потерять его прямо сейчас на этом всплеске эмоций…
— Я передал, передал всё… — голос снова утих, зато дождь усилился, охлаждая разгорячившуюся голову.
Бетон вокруг темнел от воды, небо затягивалось тучами всё сильнее, а глаза обращённые к нему становились всё яснее и зеленее, принимая на самом-то деле свой естественный цвет вместо уже привычного безжизненного и тусклого болота.
— Не бойтесь вы… — бросил он вдруг через плечо, явно ощущая, что его стерегут. — Может, вы и не поймёте, но я счастлив…
— Шаст, я тебя прошу, пойдём, а, — несмело подал голос Дима, протянув руки к плечам подростка.
— Я, конечно, не хочу, но ради вас… Ради вас я сделаю, что угодно, кажется. Спасибо вам… что вы есть… — Антон обернулся к ним и проговорил это с искренней улыбкой и тяжёлым дыханием.
— Тебе нужно отдыхать… — так же робко заговорила Катя, ухватив Шастуна за локоть и притягивая ближе.
— Правильно! — легко согласился он и, заплетаясь в ногах, пошёл обратно к тому самому выступу. — Нам нужно отдохнуть! Так что давайте выпьем!
Ребята недоверчиво переглянулись, но всё же неспеша присоединились и взяли по стаканчику, вообще не рассматривая вариант отказа своему другу. Ещё по полному стаканчику под дождём каждый, и бутылка опустела. Фокус Антона во взгляде заметно помутнел, на ногах он стоял более-менее, но всё же пошатывался. Хотя выпил, по сути, два с копейками стакана какого-то ларёчного, скорее всего, разбавленного коньячка. Нет, не это его опьянило…
— Тох, пойдём, может, а? — аккуратно спросил Дима, положив руку тому на плечо.
— Да погнали! — опять налегке согласился Шастун.

***Ещё через минут двадцать все трое стояли у того же ларька, а Антон, весело шутя, отдавал в окошко чуть больше тысячи за две бутылки какого-то там бренди, ну и без новой пачки Philip Morris не обойтись, потому что выкурить двадцатку за день уже давно было в рамках допустимого.
Язык его развязался, он начал говорить о всякой ерунде, а ребята старались поддерживать. Они и не думали его останавливать, только присматривали и не допускали лишнего, ведь впервые он по-настоящему излил душу и поделился самым главным.
Когда оказались в каком-то квартале, неподалёку от лицея, они уселись на лавке под шумящим от ветра деревом, с которого ещё и холодные капли стихшего дождя падали, говорили о всяком; парни курили, потому что Димка не мог не составить компанию, выпили ещё немного, но потом, когда Антон что-то бубнил себе под нос и пытался поджечь сигаретку, которую так и задували порывы непостоянного в своём направлении ветра, Позов успел шепнуть девушке, что они больше точно пить не будут. И у них получилось, а Антон даже не заметил.
На улице стемнело окончательно, разговоры пошли обо всем подряд, и, надо сказать, Дима с Катей многое узнали, выливая маленькие дозировки крепкого напитка куда-то в клумбу за спиной, пока Антон «эпично» закидывал голову назад и заливал внутрь алкоголь. Кстати, яблоки тоже разлетелись быстро, хотя бы ими закусывали, и то ладно.
А вот когда стукнуло что-то около восьми вечера, Кате нежданное СМС пришло из дома. Короче, ей пришлось уйти даже больше по уговорам Димы, что так переживал за неё. Сама же она была готова остаться рядом с ребятами, но Позову удалось её очень тихо, на ухо буквально, убедить.
— Поз, а чё так пусто-то? — в пьяном лепете промычал парень, роняя голову.
— Ты про улицу?
— Ага… — прервавшись на икоту, ответил тот.
— Уже поздно, Тох… Люди дома… Мы же во дворе. Кому тут ходить…
— М-м-м, а ты чё не дома?
— Да куда я тебя брошу… — вздохнул Позов, и в кармане у Антона завибрировал мобильник.
— Ой… — опять икнул и усмехнулся подросток, пытаясь вытащить смартфон непослушными пальцами.
«Арсений Сергеевич» высветилось на экране, который будто светлячок показался в мрачном дождливом пространстве.
— Ё-ё-ёбаный в…
— Чё такое? — нахмурился Дима, заглянув в его телефон. — Твою-то мать… — и не успел он это сказать, начиная гонять в голове мысли о возможном выходе из ситуации, как Шастун вдруг совершенно спокойненько снял трубочку.
— Ал-л-ло! — хихикая протянул мальчишка.
— Ты чё творишь-то? Давай я поговорю? — шипел Дима, протягивая руки к чужому телефону. Антон шикнул и небрежно отмахнулся.
— Антон, у тебя тренировка закончилась? Ты уже пришёл?
— Тренировка? Какая тренировка? — в промедлении ответил младший, нахмурив брови.
— Как «какая»? Ты же сказал, что у тебя тренировка у Сергея Петровича… — послышался обеспокоенный голос и щелчки сигнала поворотника — Арсений был за рулём.
— А-а-а! Тренировка! А я… забыл! Прикиньте! — излишне весело проговорил подросток, почти не владея собственным языком.
— Антон, ты что, пьян? Где ты? — Попов явно заволновался. Алкоголь и взвинченный на различные поступки мальчишка не сулили ничего хорошего.
— Я? Да я гуляю, не переживайте… Тут вот дождик… ветерок… Хорошо… А Вы чё делаете?
— Ёб твою мать! Тох, дай мне! — снова слегка яростно шептал Позов под рукой. И вот это Арсений, кажется, тоже услышал.
— А ты один или с кем-то, может? — аккуратно спросил мужчина, закладывая в поворот.
— Да я с Димкой сижу… — легко ответил подросток, уже из горла делая пару глотков дешёвого бренди.
— Так… — сам себе сказал литератор, пытаясь собраться и не потерять связь с учеником. — Антош, а дашь трубочку Диме, а? Мне с ним поговорить нужно.
— А я? — жалостливо свёл брови парень. — А со мной не хотите? — это звучало почти неразборчиво и бессвязно — алкоголь в крови так и давал о себе знать. Парень пил в свою жизнь не то чтобы много, но достаточно раз. И вот эту границу от "я в порядке" до "бля, а может голубя поймаем?" он почти никогда не чувствовал и пересекал.
— Хочу, Антош, конечно хочу, — вопрос Шастуна чуть ввёл его в ступор, но отвечать надо было быстро. — Но мне только минутку бы поговорить с Димой. Дашь ему телефон?
— Ладно, — он согласился и протянул смартфон другу.
— Да, алло, — настороженно начал Позов.
— Дим, что случилось? Почему Антон пьян?
— Долго рассказывать и не могу сейчас… — замялся парень, поглядывая на снова отхлёбывающего из горлышка бутылки друга.
— Так, я понял, — выдохнул Арсений, потерев переносицу. — Где вы? Куда приехать?
— В принципе, я могу его к себе забрать…
— Дим, не нужно. Он у меня живёт. Где вы? Я вас заберу.
— Эм-м-м… Колесникова, 45, — прищурившись в темноте в сторону высокого дома, ответил он.
— Это же возле школы где-то, да?
— Да, мы прям во дворе у этого дома сидим.
— Хорошо. Уже еду, — бросил учитель, отключив вызов и развернувшись в сторону лицея. Успокаивало лишь то, что Антон был сейчас не один.

***Через пятнадцать минут Арсений и впрямь подъехал к этому дому, ослепив парней светом фар. Дима подскочил с лавочки, а Шастун преспокойно докуривал сигарету и пытался что-то разглядеть на этикетке пустой бутылки.
— Фух… — выдохнул Попов, приблизившись к ребятам. — Всё нормально? — разумеется, это он спросил только у Позова, но тот успел лишь пожать плечами.
— О! Арсений… Сергеич! А как это Вы тут? — так радостно и перебиваясь на икоту, воскликнул подросток.
— Да вот, приехал за тобой. — Арсений взял пустую бутылку, что была в руках Антона, и покрутил её, стараясь увидеть что-то в этом мраке. — Только это он пил?
— Если в общей сложности, то… за ним полбутылки коньяка и, думаю, целая, а может и больше, вот этого… — задумчиво повёл плечами Дима.
— Кошмар какой… — прошептал себе под нос литератор, потерев глаза и шумно бросив стеклянную бутылку в металлическую урну. — Ты же тоже пил?
— Да, — в смятении кивнул подросток.
— Так, ясно… Давайте в машину!
— А давайте погуляем, а? — пошатываясь и задрав кверху голову, спросил Шастун, всё ещё сидя на скамье и выпуская сизый дым на холодный воздух.
— Погуляли уже, Антош… — слегка порицающе проговорил учитель, сев перед ним на корточки. — Давай туши сигарету и поехали!
— Чего это? Зачем? Куда? — не унимался подросток, но всё же он бросил окурок на землю и затоптал его кроссовком.
Дождь усилился, Арсений отворил дверь на заднее сиденье и махнул обоим рукой.
— Да вставай ты, чтоб тебя… — бормотал Дима, хватая друга и прижимая к себе.
Короче, еле как удалось им забраться в машину. Но поездка была ещё веселее. Шастун не видел никаких препятствий для непонятных и абсолютно бредовых разговоров, переходящих в затяжные песни с размахиванием рук, а нёс он всё подряд, даже на английском что-то проскакивало.
Позов неоднократно толкал его и что-то угрожающе шипел на ухо, но тот не слушал. Ещё Дима не хотел стеснять учителя и естественно пойти к себе домой, но Арсений привёл весомые аргументы и уговорил парня поехать к нему в квартиру. Так, спустя только минут сорок они кое-как добрались до двери.
— О-о-о! А мы что, к Вам приехали, да?
— Да, — уже будто на исходе своего терпения резко выдохнул мужчина, закрыв дверь изнутри. — Дим, ты куртку здесь оставляй и иди в душ, что ли… Промокли же оба…
— А…
— Антон? — перебил его Попов и действительно угадал с вопросом. — Я с ним сам справлюсь.
— Ладно, — в смятении пожал плечами парень. Арсений махнул ему на нужную дверь, сказал про полотенца и вернулся к Шастуну, что опять запел на всю квартиру, заставив учителя кривиться от шума. Он посадил парня на пуфик, а сам присел на корточки, стараясь как можно быстрее развязать шнурки на промокших кроссовках.
— Антон, помолчи хоть минуту, пожалуйста, — вымученно попросил старший, обратив к нему свой взгляд. А тот так нагло и удивлённо вскинул брови и развёл руки в стороны.
— А чёй-то? Знаете, как мне хорошо?
— Догадываюсь. А если сейчас не прекратишь себя так вести, будет плохо, — строгие, скорее даже металлические нотки проскочили в его голосе.
— С чего бы? — хмыкнул подросток, достав из внешнего кармана полупустую пачку сигарет. Литератор ошалело округлил глаза, а Шастун как-то машинально ухватился губами за одну сигарету из всей пачки, прикрыв веки. Он уже полез и за зажигалкой, что-то бормоча себе под нос, но Арсений выхватил из его рта эту «злодейку с фильтром» и плотно сжал зубы, чтобы не сорваться. Слишком много всего для одного этого дня…
— Э-э-э! — недовольно протянул парень, вяло потянувшись за желанной сигареткой, а наткнулся он на сердитый пылающий взгляд голубых океанов, который, кажется, и отрезвить мог в секунду, хотя…
— Мы потом обязательно серьёзно поговорим, Шастун, — будто проскрипел зубами старший, сняв наконец с ног буйного подростка кроссовки.
— А чё? — нахмурился парень. Арсений отвечать не стал, он уже был доволен тем, что стало тише. Мужчина ловко вздёрнул мальчишку за плечи на ноги, достаточно резко стянул с него куртку, рюкзак и подтолкнул вперёд.
— Сумка твоя на диване. Переодевайся и спать! — скомандовал он, доведя ученика прямо-таки до самого дивана. Он явно переживал, что эта неуклюжая шпала без приключений не доберётся до гостиной.
— Да я не хочу спать… — капризно заявил подросток.
— А я не спрашиваю. Сейчас же переоделся и лёг, — твёрдо и безапелляционно ответил ему учитель. — Но сначала диван разложить надо… — добавил он тише и вообще для себя. И только он взялся за спинку и грядушку дивана, Антон снова подал голос, еле стоя на ногах и громко выронив тяжёлую сумку на паркетный пол.
— А чё Вы мне указываете? Не буду я! Щас вообще уйду отсюда! В клуб какой-нибудь…
— Я тебе щас так уйду! — едва сдерживаясь от смачной матершины, сказал Попов.
Он на выдохе провёл языком по сухим губам, одним движением разложил диван, так что тот оказался вдвое больше, и вплотную подошёл к всё ещё возникающему парню.
— Значит так, Шастун. Если ты сейчас же не прекратишь устраивать вот эти концерты, я возьму ремень и отхожу им по твоей заднице, которой, видимо, очень не хватает дополнительных происшествий, — железным тоном погрозил Арсений, сложив руки на груди. И выглядел он убедительно, потому что Антон замер, похлопал ресницами, шмыгнул носом, а потом всё же нашёл, что сказать:
— Какие угрозы пошли… — ухмыльнулся подросток. И не понятно, был ли он в самом деле таким смелым в эту минуту или это только алкоголь говорил в нём и не давал сидеть спокойно.
— А ты не беспокойся, я их и в действие могу привести с лёгкостью.
— Что, прямо-таки с лёгкостью? — хмыкнул мальчишка, пьяно склонив голову и чуть качнувшись.
— Хочешь проверить? — на полном серьёзе спросил Арсений вообще не тем тоном, которым раньше разговаривал с ним. Он был железен и максимально убедителен, что мурашки пробегали по телу.
— Эм-м-м… Пожалуй, воздержусь! — уже более трезво ответил Шастун, удивлённо вздёрнув брови от такой настойчивости учителя.
— И правильно сделаешь, — бросил старший и удалился на время. А пришёл он уже с парой подушек, пледом и каким-то одеялом, а ещё он увидел не то, что уж так сильно хотел — Шастуна, который шатался из стороны в сторону и не мог не то что раздеться, а даже найти на джинсах ширинку.
— О Господи… — Попов бросил всё на диван и стал помогать ему переодеваться. Зрелище то ещё: Шастун что-то бурчит почти в спящем состоянии, Арсений яростно шипит, пытаясь удержать мальчишку на месте и как-то сначала стянуть с него всю одежду, а потом надеть новую.
И о браво, спустя минут этак пять он справился и уложил подростка на ближний край дивана. И только тот коснулся головой мягкой подушки, его глаза мгновенно закрылись, и он перестал «фонить», чего уже с самого начала не мог стерпеть учитель. Попов устало, но заботливо укрыл его пледом и выключил свет, оставив освещение только в коридоре и на кухне.
Вода стихла давно, а Дима ступил на порог гостиной только сейчас.
— Одевайся и на кухню проходи. Поговорим, — прошептал мужчина, вручив ученику какие-то шорты и футболку, что попались под руку из всех вещей Шастуна. Позов только кивнул.

***— Вот… — так закончил свой длинный рассказ Дима. Арсений вздыхал и держался за голову, не находя нужных слов.
— Спасибо, что были рядом с ним, а то вообще неизвестно, где бы он сейчас шатался.
— Да какое тут «спасибо»…
— Так, с этим мы ещё будем разбираться, — чуть бодрее и увереннее заговорил учитель, пусть и шёпотом, ведь они не хотели опять пробудить этого певца. — Ты чай пей, пей. Легче будет. Таблетку надо? — Дима отрицательно мотнул головой. — А есть будешь?
— Не, всё нормально, правда.
— Ну, хорошо. Ты родителей хоть предупредил?
— Да. Написал, что у Шаста, — ответил Позов. Попов кивнул и устало облокотился на столешницу, продолжая попивать горячий кофе.
— А он правда ушёл… из дома?
— Правда, — тяжело вздохнул Попов, сев за стол рядом с Димой. — Сам всё слышал, под дверью стоял…
— На совсем?
— Именно…
— А так можно? — осторожно спросил парень.
— Так… Я не знаю, Дим. Но на самом деле, это верное решение. Он не должен жить там…
— А как же он будет?..
— Пока у меня. Главное, что пока рядом. Сейчас нам всем надо быть рядом с ним.
— Вы боитесь, что…
— Да.
Больше они не говорили. Было поздно, все устали, а завтра ещё предстоял день. Дима лёг рядом с Антоном на диване, а Арсений у себя. Все почти моментально отключились до самого утра.