Неидеальная Чарли Тэйр

Вообще, если жених с невестой не расходились полюбовно, то отступные были обычным делом, и в королевском своде законов имелась отдельная статья на этот счет. Просто я никогда не интересовалась, какое именно соглашение подписали родители с Энтоном Чейсом. В то время меня больше всего волновало то, как быстро, безотказно и качественно влюбить в себя Алекса, а не то, сколько придется заплатить семье жениха, когда он меня окончательно достанет.

Едва не сев мимо, я поймала задом стул, выхватила из стопки чистый лист и, стараясь писать относительно ровно, задала не слишком своевременный вопрос:

«Другими словами, за сомнительную честь потрепать себе нервы, будучи невестой Александра Чейса, я вынуждена отдать бабушкино поместье? Зачем Чейсам мое поместье? У них свое в Ос-Арэте неплохое!»

В гневе я швырнула записку в шкатулку и шибанула крышкой так, что от грохота зазвенело в ушах. Артефакт послушно проглотил послание и доставил его в Эл-Бланс. Учитывая, что сейчас у отца была середина ночи, я не рассчитывала на ответ, тем более на свой риторический вопрос, но папа неожиданно его прислал.

«Если тебя это успокоит, вы с Александром в равном положении. Дай мне знать, какое примешь решение».

– Чудесно! – процедила я, сминая листик в кулаке.

Всю ночь крутилась и вертелась в кровати, забывалась неспокойным сном, но потом опять просыпалась. Выпила бы волшебную настойку пустырника, но всю проглотила перед экзаменом и ни капли не оставила на тот случай, если вдруг начну закипать от ярости, как забытый на горячем очаге чайник.

По средам с утра, когда нормальные люди еще спали, у Алекса проходили тренировки по боевой магии. Он участвовал в академических турнирах и традиционно выходил в них победителем.

Толком не подремав, я поднялась с кровати, неторопливо собралась: нанесла на лицо специальный крем, мигом замаскировавший следы бессонной ночи, заколола распущенные волосы и надела простое на вид, но неприлично дорогое платье. Перекусив в кухне с брюзжащей кухаркой, уехала в академию в то время, когда почти опустевший к праздникам пансион и не думал просыпаться.

Расчет оказался верным: Алекс действительно нашелся в одном из тренировочных залов восточного крыла. Я вышла на балкон, опоясывающий огромное гулкое помещение по периметру. Обычно во время тренировок, особенно вечерних, у высокой балюстрады толпился народ, в основном восторженные поклонницы, но перед праздниками студенты разъехались. Было непривычно тихо.

Шел перерыв. Ученические шесты были возвращены на стенные стойки. В воздухе ощущался свежий, словно грозовой запах. На время поединка арена сама собой затягивалась прозрачным и непроницаемым для заклятий пологом, но широкие перила, отполированные локтями до гладкости, все равно чувствительно кусались магическими разрядами. Страшно представить, какое напряжение витало во время спаррингов, пусть и тренировочных.

Парни, одетые в черную спортивную форму, а некоторые и вообще только в ее нижнюю половину, переговаривались вполголоса, однако их разговоры доносились до балкона лишь невнятным эхом. Не то чтобы меня интересовали бледные чахлые торсы сокурсников Чейса-младшего или их разговоры.

– Алекс! – сверху окликнула я жениха.

Позвала одного, но повернулись абсолютно все парни. Едва не закатив глаза на проявление коллективного разума, я мотнула головой, прося Александра подняться. Неожиданно он посмотрел куда-то в сторону. Оказалось, в нише на скамье сидела знакомая стипендиатка с пухленькой книгой, раскрытой на коленях.

В смятении пассия Алекса подняла на меня глаза и опалила горячим взглядом. Делать вид, будто она незаметна на фоне некрашеных стен, никто не собирался. С высокомерной усмешкой и с королевской надменностью я кивнула ей, давая понять, что не страдаю проблемами со зрением и прекрасно ее рассмотрела. Девушка быстро опустила голову и притворилась, будто страшно увлечена чтением.

Дожидаясь, пока Александр поднимется на балкон, я повернулась к залу спиной и оперлась о высокую балюстраду. За окном медленно расцветали грязноватыми сумерками оцепенелые окрестности. Низкие облака, почти лежащие на скалистых пиках, грозили скорым снегом. Горный пейзаж был мрачен, монохромен и уныл.

– Судя по тому, что ты здесь с раннего утра, вчера пришел ответ отца и он тебе не понравился, – вместо приветствий произнес Александр, прислоняясь спиной к перилам рядом со мной.

– И тебе доброе утро, – покосившись на него, сухо отозвалась я.

Он был взлохмачен и полон бурлящей энергии. Стараниями знахарей разбитые губы зажили, не осталось ни синяка, ни намека на недавнюю драку в центральном холле. В руках он держал обтянутый коричневой кожей термос. В нем наверняка плескался охлажденный восстанавливающий тоник, дикая смесь из травяного отвара и сока растения аскаром, повышающего уровень магии в крови. Вроде кофе для страдающих от недосыпа. Почему-то немедленно вспомнилась коробка с шариками галькоу, и от неприятных мыслей я высказалась резче, чем хотела:

– Ты ведь знал, какое соглашение заключили наши родители?

– Добро пожаловать во взрослый мир, моя милая невеста.

– Бывшая, – поправила я.

– Вообще-то, нет.

Рассматривая вид за окном, он лениво отвинтил крышку термоса и прихлебнул тоник. Неожиданно пришло понимание, что близость Алекса больше меня не волновала, как и присутствие той умненькой простушки с книжкой внизу. Удивительно: я бесконечное время полыхала Александром Чейсом-младшим, но перегорела как будто вдруг, в один момент, и ничего внутри не отыскивалось.

– Как ты планировал расторгнуть помолвку, чтобы не приплачивать моим родителям?

– Если бы мы вместе объявили о нежелании жениться, то им пришлось бы подчиниться и отменить соглашение. Например, на твой день рождения официально закончить со всем этим брачным абсурдом. Он ведь у тебя в январе?

– Господи, ты даже запомнить не смог... – пробормотала на выдохе.

– Что? – не расслышал Алекс.

– Значит, так и будем действовать!

Я запретила себе оценивать его слова и фантазировать, как именно он думал убедить меня, что пора бы знать честь и свалить на все четыре стороны с почетной должности его временной невесты. С другой стороны, не пришлось бы платить собственным наследством за то, что меня торжественно бросили в день совершеннолетия.

– Напишу папе, что ты тоже заинтересован в разрыве соглашения, – резковато произнесла я. – Не собираюсь отдавать твоему отцу бабушкино поместье.

– Вообще, я тоже не планировал отдавать поместье в Ос-Арэте и мамины драгоценности, – насмешливо отозвался он.

А я и не знала, что богатая коллекция украшений первой госпожи Чейс должна была отойти нашей семье в качестве компенсации. Мать Алекса умерла, когда мы были совсем детьми. Я помнила ее очень смутно и больше по портретам, спрятанным на чердаке поместья Чейсов: красивая ухоженная женщина, одетая, как на прием к королю. Сыну достались ее пронзительно-синие глаза.

– Твой отец приезжает сегодня? – уточнила я. – Когда ты с ним поговоришь?

– Слушай, Шарлотта... давай не будем портить Новый год, – неожиданно замялся Алекс. – Поднимется шумиха, Ирэна напишет Лилии, а у меня планы на эти выходные дни...

Тут он был прав. Катаклизм случится страшный! Папа ничего не рассказывал маме, ожидая моего решения, поэтому пока нервная система окружающих и моя в том числе были в относительной безопасности.

– Хорошо, – буркнула я недовольно. – Соглашаюсь только потому, что знаю характер своей матери. Но на мой приезд на новогодний прием не рассчитывай.

– Слышала поговорку «блажен, кто верует»? – усмехнулся он.

– Нет, но удивлена, что ее знаешь ты, – огрызнулась в ответ. – Я пошла!

И только развернулась, чтобы с гордым видом, возможно, покачивая бедрами, удалиться из зала, продемонстрировав замечательный задний фасад дорогущего платья, как в затылок прилетело самым язвительным из всех возможных оттенков голоса:

– Кстати, как прошел урок фигурного катания?

Господи, опять эта дурацкая привычка заставлять человека останавливаться! Бесит страшно.

– Не надо так громко завидовать, Алекс! – не оборачиваясь, помахала я рукой.

– С каких пор ты стала такой язвой, Шарлотта? – фыркнул он.

– Всю жизнь такой была, – отдаляясь, крикнула я в ответ. – До встречи.

– Не доверяй ему!

Паршивец все-таки нашел способ заставить меня обернуться! Мгновенно понимая, о ком именно говорит жених, внутренне я ощетинилась, хотя внешне, конечно, не позволила себе даже бровью повести:

– Мне абсолютно не нравится, что мы начали обсуждать Ноэля. Что бы ни происходило, это тебя больше не касается.

– Как раз касается. – Алекс оттолкнулся от перил и, закручивая на ходу термос, с нарочитой неторопливостью приблизился ко мне. – Я прекрасно знаю, почему вокруг тебя пляшет северянин. Ты ошибаешься, если думаешь, что сильно ему нравишься.

Было так сложно удерживать на лице маску небрежной надменности. Еще чуть-чуть – и станет заметно, как сильно меня задевают дурацкие слова!

– Серьезно, Шарлотта? Ты правда думаешь, что он в тебя ни с того ни с сего втрескался? – кривовато ухмыльнулся мой отвратительный жених, все-таки заметив, как я напряглась. – Во время турнирного поединка у нас произошел крупный конфликт. Его выгнали с соревнований перед самым финалом, а потом Коэн начал возле тебя околачиваться. Не видишь закономерности? Бал, поцелуй на людях, каток этот сран... странный. Он хочет отомстить мне, вот и вся причина. Не знаешь, какие северяне мстительные?

На короткое время мы скрестились взглядами, как шпагами.

– Алекс... – Я нашла в себе силы издевательски улыбнуться. – Если ты не в курсе, то в мире не все происходит из-за тебя.

– Нельзя быть такой наивной, Шарлотта, – издевательски поцокал он языком.

– Нельзя быть таким кретином, Александр, – с улыбкой покачала я головой.

– Ты снова назвала меня кретином? – вкрадчиво переспросил он.

– Да? – Я состроила изумленный вид. – Вообще, я хотела сказать «говнюк», но в литерах запуталась.

Он подавился на вздохе, а я развернулась на пятках и пошагала вдоль балкона к высокому арочному проходу, от раздражения напрочь забыв, что хотела плавно покачивать бедрами.

Тренировочные залы тянулись анфиладой, один за другим. Соседний был пуст и мрачен, но из следующего зала доносились выкрики. Там оказалось людно. Зрители припали к перилам и через защитный полог с интересом следили за тренировкой. Бросив быстрый взгляд, я замерла – в поединке участвовал Ноэль.

С длинным шестом в руках он нападал на противника, того самого нахального блондина Эйнара, отражал удары, совершал ловкие выпады. Высокая атлетическая фигура в черной форме двигалась уверенно, гибко и очень легко. Обычно в высоких людях сложно заподозрить легкость, но выглядело так, словно он мог взлететь.

В горячке поединка Ноэль разбежался и, оттолкнувшись от стены, подпрыгнул в воздухе. Неожиданно ученический шест в его руках вспыхнул алым сиянием, от которого начало рябить в глазах. На противника опустилась не простая палка, а магическое оружие, способное в одночасье выбить из человека дух. Эйнар ответил немедленно. Его шест, превратившийся в полыхающий меч, встретился с сияющей стрелой, и в разные стороны разлетелись искры.

Завороженная, я следила за их боем-танцем. Вспыхивали заклятия. Волнами, заметными даже невооруженными взглядом, разлетался взбудораженный, пахнущий грозой воздух. Полог вздрагивал и натягивался, словно парус. Можно было только догадываться, какой силы магию использовали северяне.

Хитрым ударом Ноэль выбил из рук друга оружие, и, с грохотом отлетев на пол, оно превратилось в самый обычный тренировочный шест с кожаной оплеткой. Артефакт Ноэля погас, тупым концом уперся в кадык Эйнара. Последовала долгая напряженная пауза. Фактически бой закончился, но все ждали продолжения. Парни тяжело дышали, длинные волосы у обоих выбились из перевязи, по вискам тек пот. Наконец блондин поднял руки, с нахальной широкой улыбкой принимая поражение.

«Галерка» всколыхнулась одобрительными выкриками и не то чтобы очень дружными, но аплодисментами. Переведя дыхание, с независимым видом, словно происходящее внизу меня не интересует, я пересекла балкон, а на лестнице, ведущей в холл спортивного корпуса, услышала оклик:

– Чарли, погоди!

От голоса со сладким акцентом колени слабели и словно превращались в желе. Я схватилась за перила, чтобы обернуться, а не скатиться по ступенчатому довольно крутому спуску. Считаю это большим успехом, иначе удостоилась бы сомнительной чести превратиться в девушку, свернувшую шею от радости. Или волнения. Пока не решила, от чего именно.

– Привет, – поздоровалась я, наблюдая, как Ноэль спускается.

Он остановился парой ступеней ниже, специально перекрывая дорогу, и мы стали одного роста. Его волосы находились в страшном беспорядке, на шее болталось полотенце. Разгоряченное поединком тело еще дышало жаром. От мускусного, сугубо мужского запаха у меня предательски-сладко засосало под ложечкой.

– Почему ты ушла, ничего не сказав?

Потому что очень боюсь показаться навязчивой или – того хуже! – прилипчивой.

– Мы попрощались до Нового года, – ляпнула первое, что пришло в голову.

Как показывала практика, первым в головушку обычно лезла страшная чушь, а если уж побеждало волнение, то в ней вообще не рождалось ничего умного. Не понимаю, как в семье дипломата, славящегося своим умением в любой странной ситуации найти верные слова, появилась я.

– И ты, конечно, решила, что теперь очень сильно мне помешаешь, – с доброй иронией заключил Ноэль, словно прочитав мои мысли. – Возвращаешься в пансион?

– Да, дела закончены.

– Я тебя провожу.

– Но тренировка... – растерялась я.

– Если ты не против, конечно, – проигнорировал он напоминание, что сбежал от друзей. Не представляю ни одной ситуации, которая заставила бы Алекса ради меня уйти из зала для магических спаррингов.

– Не против, – улыбнулась я и вдруг поймала себя на том, что потянулась, чтобы убрать с лица Ноэля влажную прядь волос.

Испугавшись неуместного порыва, быстро одернула поднятую руку. Судя по лицу парня, мы испытали одинаковое разочарование, что я так и не решилась к нему прикоснуться хотя бы кончиками пальцев.

– Мне нужно десять минут, чтобы собраться, – проговорил он. – Подождешь? Проводить тебя в столовую или...

– Можно подняться к тебе? – перебила я, шалея от собственной смелости.

– Хорошо, – согласился он, по-моему, с некоторой долей обреченности.

Северянин жил в торце длинного извилистого коридора на одном из верхних этажей, где размещались лучшие комнаты жилого корпуса, если верить ректору, когда-то лично проводившему нам с родителями экскурсию. Помнится, он даже позволил себе использовать слово «апартаменты», когда доказывал, что общежитие выгодно отличается от пансиона мадам Прудо.

На двери в комнату Ноэля светились номер и имя, написанное на шай-эрском языке, – запутаться невозможно. Северянин отпер замок, провернув ключ два раза, и пропустил меня вперед:

– Проходи.

Студенческие «апартаменты», мягко говоря, размахом не отличались и представляли собой одну скромную по размеру комнату. Сквозь узкие окна без штор сочился прозрачно-серый свет хмурого утра. Вокруг царил такой образцово-показательный порядок, какой заподозрить в комнате парня просто невозможно. Пожалуй, ни один домовик не нашел бы, к чему придраться и что спрятать в черную дыру, в которую они утаскивали все беспризорные вещи.

Прикрыв дверь, Ноэль подошел к стенному шкафу и раскрыл реечные створки. Со смешанным чувством я заметила знакомый камзол кофейного цвета, тот самый, что он надевал на новогодний бал.

– Мне нужно в купальню. Побудешь одна немного?

Одним плавным, скользящим движением Ноэль стянул с себя черный верх спортивной формы и тряхнул головой, убирая с лица волосы. На лопатке темнела крупная татуировка. Только я решила, что горячее, чем на тренировке, он просто не может быть, как выяснила, что у него расписана спина. Как с этим потрясающим знанием теперь жить?!

Вспыхнув от смущения, я отвернулась к окну и сделала вид, будто любуюсь видом из окна. К слову, из-за снежной круговерти, все-таки обрушившейся на землю, ничего разглядеть не удавалось. Да и перед мысленным взором стояла обнаженная спина с широкими плечами и узкой талией, никакой юношеской хрупкости.

И еще эта татуировка!

Разве не надо заранее предупреждать девушку, что сейчас начнется жгучее раздевание, чтобы она успела подготовиться и для четкости зрения хорошенько протерла кулачками глаза? Я даже рисунок не разглядела!

– Конечно, никаких проблем, – осознав, что молчу слишком долго, неожиданно осевшим голосом ответила я и судорожно кашлянула в кулак.

– Чарли, ты в порядке? – озаботился Ноэль.

По-моему, всем в этой комнате, и даже простецкой мебели, очевидно, что я в полнейшем, безобразнейшем беспорядке!

– Все прекрасно, – от греха подальше, не оборачиваясь, небрежно помахала я рукой, мол, видишь, никто в обморок не падает. – Просто что-то в горле немного запершило.

– Хочешь воды? – заботливо предложил он.

– Спасибо, не стоит... Ты иди, – выказывая чудеса вежливости, отказалась я и как будто между делом обернулась.

Ноэль прикрыл обнаженное тело исподней рубахой, возможно, опасаясь меня смутить. В общем, с прискорбием заявляю, что спину он показал, но поглазеть на рельефный торс не удалось. Такое разочарование... В смысле, счастье! Вдруг торс оказался бы не особенно рельефным? Вряд ли, конечно.

– Не скучай, – улыбнулся он.

Он оставил меня наедине со своей комнатой, где не было ничего лишнего. И личного. По крайней мере на виду. Разве что на открытых полках почти пустого книжного шкафа вперемешку с учебниками стояло несколько томиков на диалекте. Видимо, Ноэль привез их с собой. Трактат «Воины света», потрепанный и зачитанный, нашелся среди прочих книг.

– Смотри-ка, Ноэль Коэн, ты действительно любишь классику...

С любопытством я вытащила том в кожаной обложке с литерами, вытесненными почти стершимся золотом. С умным видом, словно действительно собралась читать классический роман на северном диалекте, перелистнула сразу половину книги. Неожиданно к ногам вылетел спрятанный между страницами рисунок на выдранном из блокнота разлинованном листике. Подняв его, я оцепенела. В грифельном черно-белом наброске не было ничего пошлого или оскорбительного, но на нем неизвестный художник мастерски изобразил меня.

Уложив голову на согнутый локоть, я спала на столе. Должно быть, в библиотеке, где меня вечно накрывало сладко подремать над учебниками. Длинные ресницы отбрасывали тень, на щеку падали пряди волос, пухлые губы были чуть приоткрыты. Плавными уверенными линиями был очерчен овал лица, тонкая черная нить перерезала левое запястье. Обручение с Алексом Чейсом преследовало меня даже на рисунке неизвестного автора...

Дверь открылась почти бесшумно. Молниеносным движением я вложила портрет обратно между страниц и сделала вид, будто страшно заинтересована содержанием книги, хотя вообще не понимала, что именно она содержит.

– Читаешь «Воины света»? – войдя, с фальшивым уважением присвистнул Ноэль.

– Так это они? – Я состроила удивленную дурочку, захлопнула книгу и даже проверила истрепанную обложку. – Действительно «Воины света», откуда Ноэль Коэн своровал все свои умные высказывания!

– Язва, – беззлобно хмыкнул он, перейдя на родной язык. То ли не знал такого слова на шай-эрском, то ли надеялся, что я не знаю такого слова на северном диалекте.

– Мне сегодня об этом уже говорили.

Я следила за ним из-под ресниц, пряча любопытный взгляд. Волосы он завязал на макушке небрежным бубликом. Тонкая исподняя рубашка прилипла к влажному торсу, и ткань начала просвечивать. У Ноэля был поджарый живот и столбик символов на первородном языке, выбитых на левом боку поперек ребер.

– А ты рисуешь? – небрежно спросила я, крутя книгу в руках.

– Нет, – бросил он. – Никогда не умел.

– С ума сойти! – фальшиво восхитилась я, отгоняя подальше мысль о портрете. – Ноэль Коэн чего-то не умеет. Я буквально чувствую, как во мне засыпает комплекс неполноценности.

– Чарли...

– Да? – распевно произнесла я.

Он пересек расстояние между нами, без колебаний обнял мое лицо прохладными ладонями и быстро поцеловал в губы.

– Ты прелесть, – прошептал он.

– А теперь чувствую, что во мне просыпается былая уверенность, – пошутила я.

Некоторое время мы смотрели в глаза. Ноэль был аккуратно выбрит и пах знакомым строгим благовонием. Бровь поджила, но оставалась разбитой. Осторожно, кончиком пальца, я прикоснулась к ранке. Северянин вдруг вздрогнул, словно моя рука билась магическими разрядами.

– Почему ты не сходил к знахарю?

– Незачем... Нам стоит поторопиться.

Было очевидно, что торопиться нам совершенно некуда. Мы никуда не опаздывали. За окном прилично мело, вряд ли народ разобрал всех извозчиков, служивших при академии, и бросился в город скупать на новогодней ярмарке расписные игрушки для праздничного дерева.

С видимым усилием Ноэль отстранился, вернулся к шкафу и пару секунд просто стоял, разглядывая полки, словно пытался собраться с мыслями. Потом наконец протянул руку за одеждой.

– Слышала, недавно вы поссорились с Александром во время поединка, – как будто между делом вымолвила я.

– Да... – надев через голову светлый свитер, растерянно отозвался он. – Пару недель назад был конфликт.

– Что случилось?

– Я решил, что он использовал запрещенный прием во время турнирного спарринга.

– А Алекс использовал?

– Магистры посчитали, что нарушений не было, – уклончиво ответил он, надевая пальто.

– И кто выиграл?

– Никто. Поединок остановили, а я ушел с соревнований, – скупо рассказал он и кивнул: – Хочешь взять книгу с собой?

– Какую? – Я с удивлением обнаружила, что по-прежнему верчу в руках томик. – Нет! Иначе тебе будет нечего читать на ночь.

– Я не поклонник.

– А так-то и не скажешь... – подколола я, намекая на потрепанность книги. И убрала «Воинов света» вместе со спрятанным между страницами рисунком обратно на полку.

Ноэль открыл дверь, чтобы пропустить меня вперед, и тут случилась заминка: за порогом обнаружилась Рэдмин. От неожиданной встречи мы обе на секунду остолбенели.

– И здесь Шарлотта! – с нервной улыбкой выпалила северянка на диалекте.

– Доброе утро, Мина, – сдержанно вымолвил Ноэль, намекая, что она забыла поздороваться.

В общем-то, я тоже проигнорировала приветствие. Никогда не была адептом хороших манер и здороваться с человеком, едва не огревшим меня заклятием посреди людного холла, считала ниже своего достоинства.

– Ты чего-то хотела? – Он закрыл дверь на ключ и спокойным, естественным жестом взял меня за руку.

Если бы сейчас со мной попытались вести диалог, то услышали бы исключительно глубокомысленное мычание, безусловно, свидетельствующее о моем высоком интеллекте. Все-таки изображать стервозную королеву очень удобно! Можно просто молчать и строить презрительный вид.

– Ну... – Рэдмин замялась. Видимо, она тоже предпочитала держаться с Ноэлем за руку, а не вести неприятные беседы. – Мне нужно к швее в мастерскую. Если вы едете в город, то давайте вместе.

– Нет, – без долгих объяснений отказался Ноэль. – Попроси Эйнара.

Повисла смущенная пауза. Настолько резко меня не отшивал даже Алекс, а уж он умел быть редкостной скотиной.

– Пожалуй, так и сделаю. – Рэдмин подвинулась, уступая нам дорогу, и вдруг добавила на шай-эрском языке, словно бы до этого момента я вообще ничегошеньки не понимала из их разговора: – Твой жених, Шарлотта, сегодня тоже тренируется.

– Знаю, – сдержанно отозвалась я.

Вечером реальность, о которой пафосно говорил почти бывший жених, все-таки меня нагнала и ударила по голове. Мама прислала приглашение на новогодний прием Ирэны Чейс, перевязанное серебристой ленточкой. К карточке на бархатистой бумаге она приложила записку, в которой с присущей ей категоричностью написала, что нежеланием появиться на приеме я поставила родителей в неловкое положение и люди поймут нашу семью неправильно, если меня не будет на большом празднике в доме будущих родственников.

– Люди нас как раз очень правильно поймут, – вздохнула я и задала родительнице резонный вопрос: – «Почему нельзя сказать, что я отправилась на праздники в Эл-Бланс?»

В ожидании ответа – а в том, что он обязательно придет, сомнений не возникало – повертела записку в руках. Когда я писала в раздражении, как сейчас, то строчки прыгали, а литеры получались пузатые и несуразные, но мама не позволяла себе подобного каллиграфического греха. Послания от нее всегда были написаны слово к слову, как по линейке, идеально-красивым почерком.

Я не ошиблась: вскоре шкатулка засветилась. В грозовом настроении мама никогда не ограничивалась одним выговором, обязательно плевала напоследок парой гадостей или каким-нибудь резким указанием.

«Платье от швеи отправлено в поместье Чейсов. С Новым годом, дорогая дочь».

– И вам счастливого Нового года, мама, – пробормотала я, сминая записку.

На следующий день я собрала в саквояж кое-какие вещи, чтобы взять их с собой в поместье, потом прихватила приготовленный Вербене подарок и отправилась поздравлять заклятую подружку, вечером планирующую уехать в столицу к родителям. На стук она не открыла, а приоткрыла дверь и высунула нос в щелку.

– С Новым годом! – Я продемонстрировала завернутую в книжной лавке в плотную бумагу и перевязанную красной ленточкой книгу.

– Заходи, – милостиво позволила она.

Спальня лекаря животных мало отличалась от остальных, разве что камина не досталось. Зато было большое эркерное окно и расписная ширма, с нее свешивалась небрежно заброшенная одежда. Самое странное, что в комнате Вербены домовик никогда не хозяйничал. Видимо, старичок боялся, что его выловят, нацепят магический ошейник, не позволяющий растворяться в воздухе, и что-нибудь вылечат, несмотря на то что нечисть неспособна болеть.

– Это атлас лекарственных растений с цветными иллюстрациями, – пояснила я, пока хозяйка комнаты раздирала бумагу. Надеюсь, что подарок поможет Вере не перепутать белладонну с жимолостью и не потравить своих подопытных – ой! – пациентов.

– Я тоже кое-что тебе приготовила. – С загадочным видом Вербена вытащила из секретера маленький темный флакончик с фигурной стеклянной пробкой и протянула мне. – С Новым годом, Чарли!

– Что это? – полюбопытствовала я и, решив, что мне досталось маслянистое концентрированное благовоние со стойким ароматом, откупорила флакон. Изнутри резко запахло пряными травами.

– Это оно! – заговорщицки кивнула Вербена, словно сказала абсолютно все, что следовало знать получателю странного подарка.

– А можно с этого места поподробнее? – решила я признаться, что не могу восхититься ценностью подарка, потому как не понимаю, чем именно следует восхищаться.

– То самое... – Она многозначительно кивнула.

– Твоя авторская настойка, но с улучшенной рецептурой? – наивно подсказала я.

– К огромному сожалению, не моя. – Вербена покачала чернявой головой с двумя колосистыми косицами. – Изготовила однокурсница, но сказала, что формула безотказная. Главное, не забывать перед этим самым пить по двадцать пять капель.

– Перед чем?

– Тем... – перешла она на шепот и ткнула пальцем в потолок, словно ответ на мой вопрос следовало читать возле люстры. – Это снадобье, отпугивающее злобных аистов.

– Каких еще аистов?

Разговор явно не складывался. Будущий лекарь магических тварей говорила загадками, а я туго соображала и была неспособна решать орнитологические ребусы.

– Ты много аистов знаешь? – перешла она на нормальный голос, то есть заговорила резко и с претензией.

– Я вообще ни с одним аистом не знакома, – призналась я.

– Речь идет о тех вредоносных птицах, которые приносят незамужним девушкам детей! – наконец дала разгадку Вербена, и у меня вытянулось лицо. – Но надеюсь, ты в курсе, что детей вовсе не аисты приносят?

Другими словами, она подарила мне... Не дай бог в горячечном бреду перепутать с сиропом от кашля!

– Смутно догадываюсь. – Я прочистила горло. – Зои ты... кхм... такую же бутылочку выслала?

– Зои я купила бесполезные жасминовые благовония в лавке ароматов, – отмахнулась Вербена.

А я чем провинилась?!

– У нее, к сожалению, нет личной жизни, – добавила подружка, расставляя все по местам.

Совершенно ошарашенная самым странным в моей жизни подарком, я вернулась в спальню, а войдя, остолбенела. На крутящемся стуле возле секретера, расслабленно уложив ногу на ногу, сидел Алекс и читал вчерашнюю мамину записку. Он повернулся в мою сторону и, помахав злосчастным письмом, лучезарно улыбнулся:

– Надо было поспорить на деньги.

Не испытывая ни капли радости от появления жениха, я сложила руки на груди и ловко припрятала «полезный» подарочек от заботливой подружки.

– Кто тебе разрешил подняться?

– Нечисть приняла меня за доставщика и пропустила. Во дворе встретил почтальона с посылкой на твое имя и пообещал, что занесу в дом. – Алекс кивнул в сторону кровати. – Можешь сказать спасибо.

– Даже в мыслях не держала, – фыркнула я.

На покрывале валялся сверток, завернутый в коричневую плотную бумагу и перевязанный бечевкой. Обычно так упаковывали книги в лавке на библиотечной площади Ос-Арэта, недалеко от катка. В последние дни ничего, кроме атласа растений для Вербены, я не покупала и по каталогу тоже ничего не заказывала. Выходит, кто-то решил меня поздравить с Новым годом.

– Не хочешь открыть?

– Любопытно посмотреть, не покупаю ли я откровенные романы?

– А ты покупаешь?

– Ты об этом теперь точно не узнаешь, – сладко улыбнулась я. – Зачем приехал? Изобразить доставщика?

– С утра надо было уехать из дома по срочному делу, пришлось сказать Ирэне, что ты попросила забрать тебя в поместье. – Он расставил руки. – И вот я здесь!

Какое счастье, что скоро мне не придется терпеть отвратительные выходки Алекса. Интересно, кем он будет прикрываться, когда мы разделаемся с этой дурацкой помолвкой?

– Это так мило, что я готова прослезиться, – фыркнула я. – Откуда ты узнал, что мне надо ехать?

– Вчера Лилия написала мачехе, что ты непременно будешь на приеме. Она об этом позаботится. – Алекс вновь показал матушкино послание. – Вижу, действительно позаботилась. Собирайся.

– Выйди и подожди меня в гостиной, – в точности копируя его приказной тон, кивнула я на дверь.

Не споря, он поднялся с жалобно скрипнувшего стула, неторопливо прошелся по комнате, подхватил небрежно переброшенное через спинку кресла пальто. Казалось, Алекс хотел что-то сказать... И сказал, скотина противная!

– В голову внезапно пришло. – Он обернулся. – Ведь я ни разу к тебе не поднимался.

– Удовлетворил любопытство? – сдержанно уточнила я.

– Вполне. – Он обвел комнату быстрым взглядом, словно не все успел рассмотреть и напоследок старался сохранить побольше впечатлений. – Тут на редкость убого.

– Убирайся вон из моей убогой комнаты. Кстати, убогую гостиную своим шикарным видом портить не надо, подожди в карете. Я отменяю приглашение.

Теперь, стоит Александру без разрешения жителей продвинуться куда-нибудь подальше входной двери или холла, как домовик поднимет такой шум, что впору мертвых выносить.

– Поторопись, милая невеста, иначе придется сказать, что ты передумала и решила добираться сама, – попытался он меня подзадорить.

– Уверена, твой отец придет в восторг, когда поймет, что ты просто хотел сбежать с семейного обеда.

– Пошутить уже нельзя, – фыркнул он и наконец свалил.

Я дождалась, когда за дверью смолкнут шаги, и, пристроив подарочек подружки на прикроватный столик, занялась посылкой. Под грубой бумагой прятался увесистый совсем новый томик «Воинов света» на шай-эрском языке.

Глупо улыбаясь, я раскрыла книгу. Кожаный новый корешок приятно скрипнул, от страничек пахло типографской краской. На титульном листе было написано уже знакомым почерком:

«Твой любимый роман. Приятного чтения! Н. К.».

В середине томика между страницами прятался бумажный конверт. Отложив книгу, которую не взялась бы читать даже во хмелю, я вытряхнула на ладонь золотой символ на первородном языке размером чуть больше мелкой монетки. Раньше, когда не существовало других диалектов, люди писали этот знак, желая друг другу огромного счастья, а еще он имел другое значение: «магический свет».

Задрав левый рукав, я прижала символ к внутренней стороне запястья. Нагреваясь от телесного тепла, магический металл приобрел пластичность, ожил и начал растекаться по руке, сливаясь с тонкой бледной кожей, расцвеченной прожилками вен. Я следила за стремительным расцветанием сложного бутона, за тонкими золотистыми побегами с листьями, протянувшимися до локтевого сгиба.

– С ума сойти...

Кончиком пальца я осторожно провела по необычному орнаменту. Нежные прожилки оказались рельефными и очень гладкими. Пару раз мне дарили нательные украшения, но обычно такие побрякушки изготавливали из недорогих магических металлов, не представляющих никакой ювелирной ценности, и мама в два счета от них избавлялась. Ноэль как догадался, что дорогой подарок я посчитала бы неуместным и наверняка вернула.

В поместье отправилась, пряча серебристый рисунок под длинным рукавом платья. Всю дорогу я ловила себя на том, что прикасаюсь к руке, словно пытаясь через несколько слоев одежды вновь ощутить приятную гладкость металла.

В доме Чейсов заканчивали последние приготовления к приему гостей. Когда мы с Алексом вошли в открытые лакеем двери, в холле украшали новогоднее дерево, способное потягаться высотой с елью в бальном зале Ос-Арэта. В воздухе летали разноцветные шары разных размеров, а две горничные едва успевали доставать из переложенных кудрявыми стружками ящиков стеклянные игрушки. Под высоким потолком ждали своей очереди оказаться на мохнатых ветвях подмигивающие шеренги магических огней. Действом чутко управляла высокая худая женщина с осанкой танцовщицы, одетая в остромодное платье с узкой юбкой. Ирэна Чейс.

В общем-то, до замужества она действительно была балетной примой королевского театра, и именно поэтому мама, аристократка в бог знает в каком поколении, относилась к Ирэне с некоторым пренебрежением, снисхождением и с долей покровительственности... С другой стороны, моя дорогая матушка относилась так абсолютно ко всем, даже к родной дочери, а себя считала идеальной.

Стоило войти в любезно открытую лакеем дверь, как с лестничного столбика на плиточный пол грациозно спрыгнула огромная белая кошка с зеленым бантом на шее. Из одного состояния в другое она перетекла незаметно: на пол приземлилась белая болонка размером в полтора раза меньше и с визгливым лаем бросилась к нам с Алексом.

– Паршивая тварь... – пробормотал мой пока еще нынешний жених, стараясь отогнать суматошную химеру. Откровенно сказать, на редкость шумное, зловредное создание.

– Чарли, а вот и ты! – С гостеприимной улыбкой Ирэна протянула руки и начала приближаться.

– Уже провела дегустацию коктейлей, – едва слышно фыркнул Алекс, принимая от лакея помощь с верхней одеждой.

Пока хозяйка дома пересекала холл, мне тоже помогли раздеться. Одежду и саквояж унесли в покои.

– Какая радость, моя дорогая, что ты передумала и все-таки приехала!

Можно подумать, мне дали очень богатый выбор. Окутав все вокруг облаком резковатого, «зрелого» благовония, прекрасно маскирующего запах любого алкоголя, хозяйка дома звонко поцеловала воздух у моего уха и промурлыкала:

– Ты чудесно выглядишь. Такая свеженькая и юная! Прелесть!

– С наступающим Новым годом, – с вежливой улыбкой поприветствовала я.

Однако Ирэна поздравлений не слышала. Словно отвесив необходимую меру хозяйского дружелюбия, она потеряла ко мне интерес, повернулась к пасынку, и ее распевный голос мигом изменился, приобретя пронзительность:

– Почему так долго? Уже темнеет, а ты уехал с самого утра. Отец был недоволен.

– Шарлотта никак не могла собраться, – соврал Алекс.

– Он появился в пансионе полтора часа назад, – без зазрения совести, даже с удовольствием заложила я и ответила на мрачный взгляд Алекса самой лучезарной улыбкой. – А господин Энтон? Хотела с ним поздороваться.

Вообще-то, не хотела – встречи с Чейсом-старшим всегда оставляли гнетущее предчувствие неизбежного конца света, но правила хорошего тона требовали поприветствовать хозяина дома. Когда Ирэна сказала, что он занят, я испытала облегчение.

– Я приготовила твою обычную спальню, – продолжила она, провожая меня к лестнице. – Платье уже доставили. Оно потрясающее! Гости начнут прибывать в восемь. Могу я рассчитывать, что ты их встретишь вместе с нами? Мы же почти одна семья.

«Почти» – ключевое слово! И я планировала сразу после праздников им воспользоваться.

– Конечно, – вежливо согласилась с предложением, исключительно чтобы не бесить маму даже на расстоянии. – Могу я вам чем-то помочь?

По лицу Ирэны буквально прочиталось, что лучшая помощь – это тихо стоять в сторонке и сливаться со стеночкой, не мешая взрослым дамам готовиться к приему гостей, ведь если что-то пойдет не так, то отвечать перед мужем придется ей. Особенно за мои оплошности.

– Лучше поднимусь к себе, – быстро нашлась я. – Экзаменационная декада оказалась на редкость суматошной.

С довольной улыбкой Ирэна согласно кивнула.

– Я попрошу, чтобы тебе принесли перекусить. Алекс составит тебе компанию. Так ведь? – Она обернулась, не подозревая, что тот традиционно не дождался окончания разговора и, сунув одну руку в карман отглаженных брюк, уже спокойненько поднимался по лестнице на второй этаж. – Александр!

– Что вам, мама? – с издевательской усмешкой обернулся он.

– Проводи Шарлотту в комнату!

– Она здесь не впервые и не заблудится, – отозвался он. – Правда, Шарлотта?

– Уж как-нибудь постараюсь не перепутать наши спальни, – процедила я сквозь зубы.

– Несносный мальчишка, – пробормотала Ирэна и улыбнулась мне: – Располагайся, моя дорогая.

Не успела я и трех шагов сделать, чтобы расположиться и дождаться самой первой ночи в Новом году, как в спину мне понесся возмущенный возглас, приправленный визгливым собачьим лаем:

– И куда ты потащилась, безмозглая?!

– Я? – изумленно оглянулась.

Не замечая ничего и никого вокруг, хозяйка дома ринулась к одной из испуганных горничных со старинной пузатой вазой в руках, заполненной еловыми ветками с шишками и зелено-красными бантиками. Следом за Ирэной с визгливым лаем, старательно мешаясь под ногами, понеслась химера. Удивительно, как от страха служанка не расколотила фарфор, созданный еще в то время, когда семья Чейс представляла собой варваров, грабящих на диких трактах мирных торговцев.

Обычно меня селили в спальню, расположенную подальше от Алекса, на другом конце длинного коридора. Видимо, пытались сохранить приличия. Комната, как всегда, была идеально убрана. Воздух пах по-новогоднему: корицей, цитрусами и гвоздикой. Баночка с комнатным благовонием стояла на каминной полке.

Возле прислоненного к стене зеркала в полный рост, повторяя очертания невидимого портняжного манекена, над полом висело серебристое праздничное платье с тончайшим кружевом. Из-под подола наряда «Снежной королевы» высовывались носы серебристых туфель.

Я аккуратно, двумя пальцами, приподняла юбку, чтобы проверить высоту каблука. Собственно, если мне удастся не свернуть шею, то можно считать новогоднюю ночь удачной. Невольно заметила, что ногти на руке, сжимающей ткань платья, окрасились серебристыми блестками. Стоило ткань отпустить, как цвет вновь исчез. Мама, как и всегда, выбрала все на свой вкус, даже колер маникюра, чтобы образ выглядел идеальным. Скорее всего, идеально-ледяным, как ей нравилось.

На туалетном столике лежала плоская коробка с эмблемой известного ювелирного дома на крышке. С опаской я отщелкнула золотой крючок. На черном бархате покоилось колье с прозрачными, как слеза, драгоценными кристаллами. Не было никаких сомнений, что украшение оставил Чейс-старший в качестве подарка к Новому году. Надевать я его не собиралась, так и захлопнула крышку, не притронувшись. Заодно мысленно составила список ювелирных подарков, которые мне делала семья жениха, чтобы после разрыва не забыть вернуть какое-нибудь колечко и не ославиться скаредной на весь Шай-Эр.

Пару часов я провела в библиотеке на первом этаже, с удовольствием почитывая любовный роман на азрийском языке. На самом интересном месте, когда почти случился целомудренный поцелуй, раздался весьма тривиальный звон стаканов, несколько опошляющий возвышенную атмосферу книги.

Возле раскрытого глобуса, оказавшегося хитро замаскированным винным шкафчиком, стоял Чейс-старший и, позвякивая хрусталем, наливал из графина с узким горлышком какой-то алкоголь. Отец Алекса был невысок ростом, на полголовы ниже сына и второй жены, в каждом его движении чувствовалась пугающая вкрадчивость.

– Добрый вечер, – не стала притворяться я невидимкой или – того хуже – прятаться за спинкой дивана, на котором уютно провела последние часы.

Не ожидавший свидетелей Энтон резко поднял голову и хлестнул по мне ледяным, острым, как лезвие, взглядом. Секундой позже этот самый взгляд, способный оставить на лице белую обмороженную полосу, изменился, и в нем проявилась липкая, насквозь лживая мягкость, неспособная меня обмануть.

– Шарлотта! – улыбнулся он елейной улыбкой, в которой всегда чувствовалась настораживающая фальшь, и аккуратно отставил графин.

– Не стесняйтесь меня, – махнула рукой. – Я все равно уже ухожу. Пора переодеваться.

– Госпожа Чейс говорила, что ты не хотела к нам приезжать. – Энтон бросил очередной пронизывающий взор. Всегда считала, что у него глаза королевского палача.

– Собиралась к родителям в Эл-Бланс, но планы изменились, – весьма удачно соврала я. – Новый год – все-таки семейный праздник.

– Поэтому ты и здесь, – многозначительно усмехнулся Чейс-старший, но немедленно перевел тему: – Как экзамены?

– Неплохо.

– Слышал, тебе пришлось нанять репетитора по северному диалекту, – выказал он нервирующую осведомленность.

– Вы намекаете на Ноэля Коэна? – с прохладной улыбкой уточнила я. – Он согласился по-дружески мне помочь.

Стараясь скрыть, насколько обескуражен неожиданной прямолинейностью, собеседник уточнил:

– Ты дружишь с северянами?

– Раз уж вы вдохновитель программы обмена студентами...

Последовавшая пауза длилась чуть дольше, чем позволяла непринужденная светская болтовня.

К двадцати годам я наконец осознала, что люди, подобные Энтону Чейсу, всегда улыбались в лицо, говорили тихими голосами, ласково и немного обязывающе, но стоило повернуться к ним спиной, как в эту самую спину могло прилететь все что угодно: плевок, проклятие или даже нож. Последнее, полагаю, было бы особенно эффектно.

– Я видела колье, которое вы оставили, – прервала я молчание. – Благодарю за подарок, оно чудесное.

– Его выбрал Алекс, – солгал Энтон.

– У вашего сына хороший вкус, – вежливо обманула я в ответ.

Вообще-то, на этом моменте принужденную беседу следовало прекратить, но у хозяина дома явно имелось много свободного времени и мало занятий. Я не успела предпринять ни одной попытки покинуть библиотеку, подхватив под мышку азрийский роман, а он вновь заговорил:

– В последнее время вы не ссоритесь с Александром?

Интересная постановка вопроса.

– Все прекрасно, – улыбнулась я и все-таки добавила: – Он по-прежнему пытается меня игнорировать. Если вы не против, то все-таки пойду.

– Не переживай об Алексе, Шарлотта, – загадочно произнес он. – Он знает, какое ему досталось сокровище, и, безусловно, тебя ценит.

– Безусловно, – с трудом сдерживая издевательскую ухмылку, поддакнула я.

– Я со всем разберусь и наведу порядок.

Прикрыв за собой дверь библиотеки, я точно из мертвого мира вернулась в живой. Чейс-старший, как большая черная дыра, поглощал вокруг себя абсолютно все: запахи, звуки и воздух. С чем он планировал разбираться, осталось большой загадкой, и невольно представилось, как Энтон с метелкой в руках подметает внутренний двор Ос-Арэта, наводя в нем порядок.

Сборы на праздник много времени не заняли, дольше принимала ванну, чем разбиралась с платьем. В наряд с открытыми руками и прозрачной кружевной паутинкой на плечах мне помогла упаковаться горничная. Она ловко застегнула длинный ряд крючков на спинке, и под восхищенное оханье в зеркале я проследила за преображением.

Силуэт сам собой ужался, подобрался, чуточку расширился в талии, за что было искренне неловко, подтянулся на линии декольте, пряча исподнее белье. В конечном итоге платье идеально село на фигуру, словно его десять раз подгоняли и стежок за стежком прилаживали к моим не то чтобы очень женственным формам.

На аккуратных ногтях засеребрились блестки, а на мизинце, над суставом, засверкал крошечный камень. Высушенные магией волосы свернулись блестящими крупными локонами, упали на спину тяжелой золотистой волной. Оставалось закрепить пряди заколками, что и сделала расторопная помощница.

Макияж шел в комплекте. Тон лица выровнялся, на скулах появился нежный румянец, на верхних веках прочертились кокетливые стрелочки. Ресницы почернели, потяжелели и удлинились. Я похлопала этими самыми новыми опахалами. Удивительно, как вокруг не колыхался воздух, а меня не подняло над полом и не унесло к люстре на десять магических огней!

– Держите ваши туфельки.

Горничная кивнула на прикроватный пуф и качнула туфлями, похожими на пыточное устройство. Мучиться, правда, не пришлось – мама расстаралась и, сидя в Эл-Блансе, заказала заклятые туфли. Обувка подстроилась под форму стопы и выбрала идеальный размер, чтобы не намять пятки.

Я поднялась, выпрямила спину и подошла к зеркалу.

– Господи, молодая госпожа, вы такая красавица! – причитала добрая служанка, поправляя мне вытянувшийся до самого пола и прикрывший высоченные каблуки подол платья. – Хрупкая статуэтка! Сразу видно породу!

Спорное утверждение. Химера у Ирэны тоже превращалась во вполне породистую болонку, а приглядишься – простой бес.

– Спасибо, – слабо улыбнулась я и оценила себя в зеркале.

Из отражения на меня смотрела Лилия Тэйр в юности, разве что одетая в модное платье. Даже показалось, будто в воздухе повеяло любимым маминым благовонием.

– Возьмите. – Горничная протянула длинные кружевные перчатки.

В зеркале я нашла взглядом изящный цветочный орнамент на внутренней стороне предплечья. В живом металле нательного украшения отражался свет.

– Не нужно перчаток. Маникюр никто не увидит.

Горничная смотрела растерянно и немножко осуждающе. Чуть не пообещала, что тщательно помою руки перед ужином.

– Что ж, пора явить себя миру, – иронично объявила я и плавной походкой, невольно шагая от бедра, чтобы удержать равновесие и не слишком колыхать задом, направилась на выход. Вернее, ко входу в семейный ад Чейсов.

– А колье! Колье-то забыли! – всполошилась добрая женщина. – Оно под наряд идеально подойдет!

– У меня уже есть украшение, – обернулась я и продемонстрировала руку с цветком.

Идти на высоких каблуках оказалось удовольствием сильно ниже среднего. Потребовалось немало времени, чтобы вернуть контроль над ногами, руками и общей телесной подвижностью. Чуть не перекрестилась, когда удалось без потерь повернуть за угол. Думала, что войду лбом в стену и начну новый год, на который возлагала большие надежды, в глубоком обмороке.

Сразу за поворотом я столкнулась с Алексом, небрежной походкой направлявшимся к лестнице. Он был одет в элегантный черный смокинг и на ходу поправлял запонку. Взгляд, брошенный в мою сторону, не выражал никакого интереса, но голос звучал без раздражения:

– Красивое украшение. – Он указал на металлический орнамент на моей руке. – Я подарил на Новый год?

Удивительно, как понимание, что девушка больше не имеет матримониальных планов, влияет на модуляции голоса у мужчин.

– Нет, ты подарил колье.

– И ты его не надела, – усмехнулся Алекс. – Оно старомодное и принадлежало моей бабушке?

– Ты решил не размениваться на семейные бриллианты и купил мне совсем новенькие лунные кристаллы в королевском ювелирном доме.

– Так почему они не на тебе? Решила утереть нос моему отцу?

– Не подошли к платью, – без малейших мук совести соврала я.

– Разве лунные кристаллы не изменяются под цвет одежды? – сморщился Алекс.

– Меняются, – согласно хмыкнула я.

За светской беседой мы незаметно добрались до лестницы. Народ уже постепенно прибывал, и Чейсы-старшие тихо переговаривались с самыми первыми гостями. Лакеи помогали снимать вновь прибывшим верхнюю одежду, горничные услужливо подносили игристое вино. В общем, дом постепенно оживал. Ирэна была одета в золотое платье по фигуре, вспыхивающее от любого движения, как снег на солнце.

– Готова к спектаклю, моя дорогая невеста? – хмыкнул Алекс и неожиданно предложил мне локоть: – Держись, иначе свернешь шею.

– Поэтому ты никогда не помогал мне спускаться? – искренне заинтересовалась я. – Надеялся, что я не дотяну до последней ступеньки и не придется жениться?

– По-моему, ты обо мне предвзято судишь, – парировал Алекс.

– По поступкам.

Аккуратно подхватив длинную юбку одной рукой, второй я вцепилась в предложенный локоть.

– Думал, что откажешься, – хмыкнул мой почти бывший жених.

– Шея дороже гордости, – честно призналась я.

Будем падать только вместе! В одиночку я с этой лестницы в преисподнюю не покачусь!

– В академии говорят, что у тебя не язык, а змеиное жало, но я недоумевал, кого ты вообще способна ужалить. Теперь понимаю, о чем шептался народ, – самым любезным тоном, словно сыпал не гадостями, а комплиментами, поделился размышлениями Алекс.

– Представляешь, как мне приходилось сдерживаться? – не стала отпираться я.

– Зачем? – бросил он на меня взгляд искоса.

– Думала, если буду хорошей, то ты в меня влюбишься.

Спустившись, мы приблизились к Чейсам-старшим. Увидев, что мы держимся под локоток, как настоящая пара, готовая летом с такими же торжественными минами отправиться в храм к брачной чаше, Энтон удовлетворенно кивнул.

– Госпожа Чейс, вы потрясающе выглядите! – с восхищенной улыбкой обратилась я к Ирэне, только-только закончившей разговор с кем-то из гостей.

– Уж точно не лучше тебя, моя дорогая, – улыбнулась женщина в ответ.

Гости прибывали. Здоровались, отвешивали ничего не значащие, пустые комплименты, осматривались.

– Какое чудное украшение, – тихонечко, чтобы никто не услыхал, промурлыкала Ирэна и указала на узор, украсивший мою руку.

– Подарили на Новый год безделицу, – не ожидая подвоха, пояснила я.

– Вот как... – Она таинственно улыбнулась и пригубила из высокого бокала мутно-белый напиток, по всей видимости, какой-то коктейль. – Не знала, что теперь живые украшения Энариона считаются безделицами. Похоже, я безнадежно отстала от жизни.

Насмешливо отсалютовав мне бокалом, она немедленно вернулась к супругу, встречающему прибывающих гостей, а я ошарашенно пыталась переварить новость. Если Ирэна права, то «безделица» на моей руке стоила достаточно, чтобы никогда в жизни больше не принимать с ней горячую ванну... И немедленно вернуть дарителю, едва закончится новогоднее мучение.

– Что тебе сказала маменька? – нахмурился Алекс.

– Что стоило надеть колье и не кривить физиономию, – сухо отозвалась я.

– Изредка она дает дельные советы, – с ехидцей хмыкнул он и вдруг оцепенел.

Даже на расстоянии ощущалось, как напряглось его поджарое тело, упакованное в смокинг. Невольно я проследила за взглядом жениха, устремленным в сторону входной двери. Слуги суетливо помогали раздеться ректору Ос-Арэта с супругой. Вместе с ними в дом зашла компания студентов, видимо, приглашенных на традиционный академический ужин в канун Нового года.

Не представляю, чем Чейс-старший подкупил главу учебного заведения, разве что красочным фейерверком в полночь, но увидеть Ноэля в поместье было одновременно странно, волнительно и очень похоже на сон.

Он передал пальто прислуге и, как всегда, безошибочно глазами отыскал меня. Мы обменялись долгим проникновенным взором, а потом сдержанно друг другу кивнули, как хорошие знакомые, но не настолько близкие, чтобы обниматься при встрече.

Ноэль с бесстрастным видом повернулся к друзьям. Я перевела взгляд на новую пассию Алекса, появившуюся в особняке вместе с другими гостями. Она осматривалась в роскошном холле с робостью человека, впервые попавшего в серпентарий к аристократам. Застенчиво улыбнулась горничной, должно быть, предложившей унести верхнюю одежду в гардеробную комнату для гостей.

– Теперь я понимаю, что именно имел в виду твой отец, говоря, что обо всем позаботится, – насмешливо прокомментировала я возникновение стипендиатки на приеме. – Пойдем его порадуем? Вдруг он будет счастлив и подарит тебе на Новый год что-то стоящее. Ты не просил у светлых духов Нового года коняшку или...

– О чем ты, Шарлотта? – Александр резко перехватил меня за локоть, заставив остановиться.

– Твой отец решил продемонстрировать, кто в доме хозяин и кто в этом же доме настоящая невеста. Боюсь, твоей мышке с книжкой придется пережить встречу с реальным миром.

– У нее есть имя! – процедил он, не зная, к чему прицепиться.

– Очень рада, но не нахожу ни одной причины, почему должна его помнить.

Обмен любезностями с ректорской четой был коротким, но достаточно емким, чтобы у окружающих создалось ошибочное впечатление, будто мы ближе, чем были на самом деле. Наверняка умненькая стипендиатка с прекрасными магическими способностями, упрямо кусающая губы и подчеркнуто избегающая смотреть на нас с Алексом, считала, будто я поступила в одну из лучших частных академий королевства, не пошевелив ни одним из двух накрашенных блестками мизинчиков. Просто принесла документы и отправилась почитывать мертвые языки в толстых фолиантах.

К огромному сожалению, поступать мне пришлось в общем потоке, и я едва не провалилась! Да и учеба, мягко говоря, простой не оказалась. На единственной дочери Гатри Тэйра преподаватели отыгрывались за все поколения мужчин нашей семьи, прежде окончивших Ос-Арэт. Страшно представить, в какой ад превратилась бы моя жизнь, окажись я на факультете высшей магии.

– С господином Коэном вы, полагаю, знакомы. – Ректор указал на Ноэля, прежде стоящего за его плечом.

– Добро пожаловать в наш дом, – изображая благодушие, поприветствовал Чейс-старший. – Как вам Шай-Эр? Уже привыкли к местным нравам, господин Коэн?

– Вполне... Люди здесь приветливые, – ответил он. – К слову, пару дней назад мне рассказали о традиции застольных игр. В одну я даже сыграл. Было познавательно и весело.

У меня вспыхнули щеки и появилось непреодолимое желание начать избавлять мир от северных варваров с помощью любимой чугунной кочерги.

– Шарлотта, ты хорошо себя чувствуешь? – заботливо уточнила супруга ректора.

– Простите? – отвлеклась я от мысленной расправы над Коэном.

– У тебя покраснели щеки.

Да демоны вас всех раздерите! Если еще секунду назад всем было наплевать, как я себя чувствую, то теперь обернулись даже Рэдмин с Эйнаром, спокойно ожидающие окончания приветственной церемонии. Теперь только слепой не увидел моей пылающей физиономии, а таковых среди собеседников не нашлось.

– В зале душно, – соврала я.

– Ноэль, мы должны вас поблагодарить, – вдруг произнес Энтон, вызвав у нас всех немой вопрос. – Вы помогли нашей дорогой Шарлотте успешно сдать экзамен по северному диалекту.

Я-то полагала, что главными звездами вечера назначили Алекса с его девушкой-простушкой, и не ожидала откровенного выпада в свою сторону. Хорошо, что покраснеть еще сильнее мне не удалось бы чисто физически. Однако Ноэль не повел бровью:

– Думаю, нам еще стоит поработать над самобытным акцентом. Что скажешь, Шарлотта?

Я подавилась на вздохе и ничегошеньки не сказала. В общем, как всегда, в нужный момент блеснула интеллектом и смекалкой, как выкрутиться из неловкой ситуации. Да что тут попишешь? Конспиратор из меня вышел посредственный.

Пока я строила страшные глаза Ноэлю, с трудом сдерживающему смех, пришла очередь публичной порки Алекса.

– А вы, должно быть, Елена Эридан, – в знакомой неприятной манере прокудахтал Энтон, обращаясь к девушке своего сына. – Одна из самых перспективных студенток третьего курса.

– Спасибо за приглашение, у вас очень... Кхм... – Она нервно покосилась на Алекса, изображающего бесстрастное дерево, но поддержки или подсказок у дуба не получила, поэтому выкрутилась сама: – У вас очень красивый дом.

– Добро пожаловать в наш очень красивый дом, – давая понять, что неловкость замечена, отозвался Энтон. – Я видел ваши результаты на конкурсе по высшей магии. Ей-богу, впечатляет!

– Благодарю, – зарделась девушка, не понимая, что сейчас ее припечатают какой-нибудь гадостью. Энтон всегда осыпал комплиментами, прежде чем унизить человека.

– Полагаю, вы – лучшее вложение денег учебного фонда Чейсов за последние десять лет, – проговорил он с милейшей улыбкой химеры, застрявшей в личине крокодила. – До сих пор помню, как я подписывал грамоту на вашу стипендию. Верю, что вы нас не подведете и не разочаруете.

Щеки Елены вспыхнули. Вообще, получить недвусмысленное напоминание, что учеба в частной академии оплачивается из кармана родителей парня, в сторону которого она неровно дышала, весьма неприятно.

– Я постараюсь, господин Чейс, никого не разочаровать, – неожиданно твердым голосом вымолвила она.

К счастью, прибыли новые гости, и хозяин дома заторопился их встретить. Разговор немедленно завершился. Ирэна сняла с подноса проходившей мимо горничной широкий бокал с оранжевым напитком и сунула ошеломленной Елене:

– Хорошего вечера, милочка. Искренне рекомендую, выпейте пунша.

– Спасибо, – проблеяла та, почти с удивлением рассматривая бокал в своих руках.

– В него мною лично добавлен ром, – договорила хозяйка дома и кивнула нам с хмурым Алексом, напоминая об обязанностях: – Отец вас ждет...

Разговаривать с Ноэлем, стоящим в другом конце холла, не было никакого повода. К девяти часам, когда всех пригласили на ужин, я успела пережить десяток бессмысленных диалогов с шапочными знакомыми отца, подробный рецепт лукового пирога от ректорской супруги и ровно пять коротких горячих взглядов со стороны северянина.

Когда народ потянулся в открытые двери столовой, Ноэль, будто невзначай, отстал от друзей и поравнялся со мной. Мы сделали вместе несколько шагов, прежде чем его шершавая от постоянных тренировок с оружием ладонь скользнула по внутренней стороне моей опущенной руки, словно проверяя слияние металлического рисунка и нежной кожи.

– Идеально, – пробормотал он.

Я так ошалела от всего: от тайного запретного прикосновения, ощущения теплых пальцев на обнаженной плоти, тихого голоса, говорящего на диалекте, что запуталась в собственных ногах и споткнулась на ровном месте.

– Осторожно! – Ноэль схватил меня за локоть, не позволив растянуться в полный рост на радость светскому обществу Ос-Арэта.

Уверена, местные жители до конца года обсуждали бы, как дочь королевского посла позорно налакалась пунша с ромом и измерила собою пол в особняке у бывшего жениха. Поэтому он разорвал помолвку.

– Проклятые каблуки! – едва слышно процедила я и сдула со лба упавшую прядь волос.

– Ты говорила, что настоящих леди в Шай-Эре учат ходить на каблуках и ругаться только литературными словами, – беззлобно подколол Ноэль, отпуская мой локоть.

– Думала, мы выяснили, что я только притворяюсь настоящей леди.

Мы аккуратно отступили друг от друга и вновь двинулись в сторону столовой, откуда уже недовольно выглядывала Рэдмин в смелом красном платье. Видимо, том самом, которое прежде планировала забрать у портнихи.

– Ты чудесно выглядишь, Чарли, – вновь тихо проговорил Ноэль.

– Спасибо.

С гулко стучащим сердцем, краем сознания понимая, что рискую, я осторожно потянулась кончиками влажных пальцев к опущенной ладони Ноэля и даже успела чуточку дотронуться, остро ощущая каждое касание.

– Шарлотта! – позвал Энтон.

Кровь взбурлила. Я резко одернула руку и с избыточным энтузиазмом, похоже, выдавая себя с головой, обернулась к хозяину дома:

– Что-то случилось?

Тот дождался, когда, сдержанно кивнув, северянин скроется в высоких распахнутых дверях, откуда доносился гул голосов.

– Ты видела Александра?

– Он был... в холле? – прозвучало вопросительно.

Неожиданно я осознала, что совершенно не следила за Алексом. Вернее, следила не за ним и понятия не имела, куда он перед ужином испарился. Справедливо говоря, он частенько проделывал подобный финт, но сбегать из собственного поместья было особенно некуда. В комнате запираться глупо, а на улице в трескучий мороз много времени не проведешь.

– Помочь его отыскать? – без особого энтузиазма предложила я.

– Не стоит, – покачал головой Чейс-старший и приветливо кивнул: – Не будем задерживать гостей, они ждут, когда хозяева займут места.

Гости рассаживались за длинным сервированным столом согласно именам, написанным на диковинно сложенных салфетках. Как ни странно, Елена оказалась в столовой вместе со всеми и ожидала предложения присесть. Хмурый Алекс вошел в раскрытые двери, ведя под руку старушку с милыми седыми кудельками на голове и тяжелым рубиновым колье на морщинистой шее. Признаться, я решила, что бывший жених уединился со своей новой пассией в какой-нибудь кладовке, а он просто помогал заплутавшей старой женщине. Со стороны все выглядело более чем пристойно.

Чейс-старший появился самым последним и с приветливым видом громко произнес:

– Приятного аппетита, дамы и господа!

Лакей отодвинул для меня стул. Не успела я пристроить зад на мягком сиденье, как Ирэна тихо спросила:

– Шарлотта, ты ведь неплохо говоришь на северном диалекте?

– Скорее не очень хорошо, – аккуратно поправила я.

– Прекрасно! – улыбнулась Ирэна, словно не услышав меня. – Значит, сможешь поддерживать разговор с северными варварами?

– Разве что о погоде.

На противоположной стороне, отделенные искрящим хрусталем, звонким фарфором и тарелками с холодными закусками, рассаживались гости из академии: ректорская чета, северяне и лучшие студенты Ос-Арэта, по мнению главы учебного заведения. Совершенно точно я буду единственной, кто посредственно разговаривает на диалекте.

– Ты сильно меня обяжешь, если обсудишь с ними морозы в горах и солнце в скалах, – улыбнулась мачеха Алекса.

– В каком смысле? – не поняла я, не веря, что меня хотят пересадить подальше от Алекса и поближе к Ноэлю. Честное слово, это же настоящий праздник, а не натужное времяпрепровождение перед разрывом помолвки!

Имя на салфетке, прикрывающей фарфоровую тарелку, немедленно изменилось на имя Елены Эридан. Пассия Алекса, уже занявшая место рядом с Рэдмин, тоже обнаружила обеденную рокировку. Испуганно вскинувшись, она бросила на меня взгляд через посудные баррикады. Кажется, она думала, что сейчас я мысленно отправляю в ее сторону задорные проклятия.

– Спасибо за помощь, моя дорогая. – Ирэна дружелюбно сжала мой локоть. – И помни, что пунш с ромом помогает преодолеть языковой барьер.

– Постараюсь не забыть, – с испуганным смешком отозвалась я.

С Еленой мы встретились, когда обходили стол, а заодно и друг друга. Она настырно смотрела себе под ноги, словно боялась, что ее заморозят презрительным взглядом. Вообще, тактика не поднимать голову себя оправдывала, учитывая, что пассия Алекса нормально добралась до моего стула, а я чуть не налетела на ректора и еще пять раз извинилась, чувствуя себя круглой дурой в самых неудобных туфлях, придуманных женскими сапожниками. Не удивлюсь, если в итоге закончу вечер со сломанной лодыжкой.

– С наступающим Новым годом, – поприветствовала я северян, с царственным видом усаживаясь между Ноэлем и Рэдмин.

– Тебя отселили? – Северянку соседство не вдохновило, чего она не собиралась скрывать даже ради праздника.

– Попросили обсудить с вами погоду на северном диалекте, – с усмешкой сказала я чистую правду.

– А я-то уж надеялась, что ты и нас с Эйнаром научишь шай-эрским застольным играм, – хмыкнула она.

Ноэль заметно напрягся и даже отправил в сторону подруги предупреждающий взгляд, но если бы я каждый раз просила о помощи, когда кто-нибудь пытался упражняться в остроумии за мой счет, то просто не выжила бы в Ос-Арэте.

– Планируешь заснуть лицом в тарелке, раз куратор не пришел на прием? – легко парировала я и полюбопытствовала: – Кстати, а куда вы дели своего куратора? В комнате заперли?

– Он решил, что ему комфортнее праздновать дома, и уехал со всеми, – пояснила северянка.

– А вас троих наказали и оставили в Шай-Эре? – пошутила я.

– Вообще-то, наказали Ноэля, – обмолвилась она, но мигом прикусила язык и отвернулась к Эйнару.

Я сидела как дура посреди разбившихся на пары людей. Ноэль с большим интересом что-то обсуждал с ректорской супругой. Оба выглядели исключительно оживленными. Со стороны могло показаться, будто они разговаривали о высшей магии, но, судя по обрывкам долетающих до меня фраз, ректорская жена рассказывала рецепт пирога с ревенем, а северянин слушал так, будто сразу после приема собирался встать к очагу. Парочка с другой стороны о чем-то шушукалась на диалекте, и вслушиваться совершенно не хотелось.

Со вздохом я сунула в рот какую-то закуску, принялась печально жевать и запивать пуншем. Хуже за этим столом было только Алексу и его девушке. Я хотя бы подыхала от скуки и в перспективе планировала выйти из-за стола с целыми нервами. Парочке напротив Чейс-старший явно устроил «праздник несварения».

– Шарлотта, – вдруг позвала меня ректорская жена, заставив поскорее отставить бокал и промокнуть губы салфеткой.

– Да, госпожа? – Я быстро посмотрела в сторону женщины.

– Весь вечер не могу отвести взгляд от вашего украшения. – Она указала на мою руку с металлическим орнаментом, тускло поблескивающим в свете магических ламп. – Откуда у вас такая прелесть?

– Подарили на Новый год, – стараясь не смотреть на Ноэля, ответила я. – Но, к сожалению, придется вернуть.

– Почему? – резко спросил он. В глазах действительно был требовательный вопрос.

– Как мне подсказали, это работа мастера Энариона.

– Это что-то должно значить? – Он выгнул бровь.

Издевается, что ли?

– Не знаешь? – протянула я.

– Впервые слышу, – покачал головой Ноэль с таким недоуменным видом, что складывалось ошибочное впечатление, будто он слыхом не слыхивал ни об ювелире, ни о живых украшениях.

– Ты же не девочка из высшего общества Шай-Эра, чтобы разбираться в цацках, – фыркнула Рэдмин на диалекте, неожиданно купившись на спектакль. Вообще, она сказала нечто позабористее политесного «цацки», но я не сумела мысленно подобрать точный перевод ругательства.

– Энарион – известный в Норсенте ювелир, – подсказала я. – У нас говорят, что его украшения на полуострове ценятся.

– И что с ним не так? – полюбопытствовал Ноэль, как будто действительно не догадывался.

– С ним полный порядок, но я не могу себе позволить принять украшение. Оно слишком дорогое для новогоднего подарка.

– Кстати, – хмыкнул Эйнар, со стороны наблюдавший за спором, – в Норсенте не принято возвращать подарки, присланные к смене времен. Это считается дурной приметой.

Похоже, он был в курсе, откуда у меня живой орнамент. От двусмысленности разговора, понятного только нам троим, я страшно развеселилась и действительно предложила сыграть в застольную игру.

На пятом раунде супруга ректора наконец поняла, что невинный пунш не настолько невинен, как можно подумать, и в него добавлен коварный ром, но было поздно пить отрезвляющую холодную воду со льдом и лимоном. И даже просто грызть лимонный лед, а она испробовала оба варианта. Пятнадцать минут до полуночи не дотянула! Причитающему мужу пришлось проводить ее «чуточку подремать» в комнату для отдыха.

– Дорогой, – повторяла она третий раз, – в твоей академии учатся такие удивительные молодые люди!

Дорогой – дражайший! – ректор бросил на нас полный укоризны взгляд, покачал головой и увел супругу.

– Думаешь, нас теперь отчислят? – задумчиво задала я вопрос в воздух.

Ответа он не требовал, но Рэдмин не удержалась:

– Нас точно не сможет, а за тебя не ручаюсь.

– Да ты умеешь заразить оптимизмом! – фыркнула я.

– Что такое оптимизм? – недоуменно спросила она у Эйнара. Тот быстренько перевел на диалект, и северянка почему-то страшно обиделась, словно мысль, будто она может смотреть на мир счастливо, была оскорбительной.

Вскоре все гости, кто не успел разбрестись по комнатам отдыха и после забористых коктейлей все еще связно мыслил, отправились в оранжерею, чтобы встретить Новый год под звездами и полюбоваться праздничными фейерверками.

Места в пристройке, где зимний сад устроила еще мать Алекса, было немного. Единственным источником скудного освещения служили живые магические огоньки, сидящие на листьях растений и от движения испуганно взлетающие в воздух. Однако благодаря полумраку сквозь стеклянную крышу было четко видно тяжелое бархатное небо, усыпанное по-зимнему мелкими и далекими звездами.

Вообще-то, еще с утра погода непрозрачно намекала, что салютом никому не полюбоваться, точно не в скалистом Ос-Арэте, но Ирэна Чейс «оседлала» снегопад. Вернее, победил его приглашенный маг. Небо над поместьем прояснилось, и только на горизонте клубились хмурые злющие тучи, до поры до времени не способные прорваться через невидимую границу.

Подозреваю, что после сегодняшнего «разгона облаков» ни луны, ни солнца, ни чистого неба Чейсы не увидят несколько дней. После магии стихия частенько впадала в неистовство. Не занесло бы дом до второго этажа, а заодно и меня в этом доме!

Я попробовала кислое вино, скривилась от омерзения и немедленно наткнулась на смеющийся взгляд Ноэля. Умел же подловить на неловком моменте!

– Благородное вино всегда кислое, – с умным видом пояснила я.

– Смотрю, ты в этом разбираешься, принцесса, – сыронизировал он.

– Нет, но так сказала Зои. Она дочь владельца винных погребков. – Я помолчала и добавила: – Понятия не имею, зачем тебе это знание. Просто живи с ним...

Тихонечко, пока люди в волнении ждали последних секунд уходящего года, Ноэль сжал мое запястье и увлек за высокие заросли экзотического растения в большой кадке.

– Что мы творим? – шепотом спросила я, чувствуя, как от возбуждения в висках зашумела кровь.

– Сбегаем.

– А как же салют? – растерялась я.

– Я уже видел салют. И не раз. – Он пристроил наши бокалы с игристым вином на плетеном столике и, не выпуская моей руки, уверенной походкой направился к арочному выходу из оранжереи.

Все, что Ноэль делал, было чистым безумием! Заразительным, возбуждающим и головокружительным.

– Подожди! – Я перехватила его руку, сплетая наши пальцы в крепкий замок. – Лучше сюда.

Он никак не прокомментировал моего нежелания оказаться замеченными кем-нибудь из гостей или – что еще хуже, учитывая обстоятельства, – Чейсами-старшими и спокойно последовал к неприметной узкой дверке, ведущей в закрытую от гостей часть дома.

В спящей библиотеке, где мы спрятались, царила сизая темнота. В лампах не теплилось ни язычка магического пламени, ни крошечного светляка. В глухой тишине был слышен лишь стук моих каблуков о паркет и шелест длинного платья.

Как только книжные шкафы скрыли нас от возможных свидетелей, властным движением Ноэль заставил меня развернуться и привлек к себе. Жадные губы накрыли мои, и наше дыхание переплелось. Без стеснения сжав мои волосы на затылке, он заставил запрокинуть голову, сделать судорожный вздох раскаленного воздуха. Язык немедленно скользнул между моих приоткрытых зубов, в жгучей ласке обрисовал контур губ. Снова вернулся в рот, лизнул по нёбу.

Нас повело. Спина врезалась в истерично зазвеневшую стеклянную дверцу шкафа, в поясницу уткнулась ручка. Широкая мужская ладонь уверенно скользнула вверх по ребрам и легла на грудь. От смелого прикосновения из моего горла вырвался незнакомый низкий стон, мучительное требование того, к чему я совершенно не была готова. И в этот момент мир за пределами библиотеки напомнил о себе басовитым боем, возвестившем о конце года.

Вообще-то, напольные часы стояли в хозяйском кабинете, но магия помогла разнести часовой голос по всем уголкам огромного особняка. И если примета, дескать, как встретишь год, так его и проведешь, не врала, то меня ждали самые горячие дни за всю мою жизнь! Ведь я встретила его в руках мужчины, беззастенчиво ласкающего меня через кружевное платье.

Бой оборвался, и в тишине по ночным окрестностям прокатился рокот первого взрыва салюта.

Ноэль отстранился, оперся одной рукой о шкаф, другой ласкал мою пылающую щеку. Мы оба тяжело дышали, пытаясь вернуться в сознание. Кончиками пальцев я очертила упрямую линию его подбородка, провела по скуле, заставляя открыть потемневшие до черноты глаза.

– С Новым годом, Ноэль, – произнесла я по шай-эрски.

– Благополучной смены времен, принцесса, – ответил он на диалекте. – Я мечтал тебя поцеловать с той минуты, когда увидел в холле. Ты выглядела ошеломительной, и украшение Эна Риона идет тебе немыслимо, как будто создано по твоей мерке. Действительно хочешь вернуть его?

– Я должна.

– И кто тебя обязывает?

– Здравый смысл.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. В нашем поступке не было ни крупинки здравого смысла.

– Спасибо за подарок, – поблагодарила я и призналась: – Если честно, мне не нравилась мысль, что его надо отдать обратно.

Секундой погодя кто-то ворвался в библиотеку.