Tundra

Le rêve d'une note — RIOPY

«1»

С момента отставки Тэхёна прошло не больше месяца. Первые две недели они с Чонгуком потратили на судебные разбирательства. Ещё некоторое время Чонгук помогал протестующим. И только к середине февраля они смогли покинуть Сеул, заехав в один из загородных домов в Англии. За окном свирепствовала метель. Чонгук нервно ходил по комнате, держа в руках шприц и набор для капельницы. Тэхён сидел в кресле, дышал он слишком часто.

— Просто введи иглу под углом в сорок пять градусов, — спокойно проговорил он, указывая на свою руку.

— Не паясничай! — резко отозвался Чонгук, бросив шприц в стерильный лоток. — У тебя слишком тонкие вены, это не так просто, как ты думаешь! Я боюсь проткнуть тебе их... или сделать ещё хуже!

— Ты учился в медицинском! — в который раз повторил Ким. — Твой отец врач!

И Чонгук нахмурившись, разозлился ещё сильнее.

— Сколько раз мне говорить, что я учился там всего лишь год. Двадцать лет назад, Тэхён! — он говорил громче, чем хотел. — И там нас такому вообще не учили!

Тэхён поднял бровь.

— Ну, тебе это не мешает спорить со мной.

— Потому что ты ведёшь себя, не хуже кандидата медицинских наук, который разработал все эти стандарты! Ты не можешь знать всего!

— Но я действительно обо всём знаю, я всю жизнь прожил на этих системах! — отозвался Тэхён, слегка наклоняясь вперёд. Дыхание сбилось, и он остановился, чтобы успокоиться.

Чонгук заметил, как его плечи дрогнули, и злость моментально уступила место беспокойству.

— Ладно, хватит спорить. Просто объясни ещё раз, — произнёс он тише.

— Держи руку твёрдо, — в который раз объяснил Тэхён, смягчив тон. — Игла должна входить плавно, без рывков. Главное — не суетись.

— Ты же понимаешь, что если я сделаю что-то не так, я сам себя возненавижу? — тихо спросил Чонгук, вставая рядом с креслом.

Тэхён взглянул на него с той нежностью, с которой обычно смотрел только на акции компании.

— Я доверяю тебе. Даже если что-то пойдёт не так, я знаю, что ты справишься.

Сказанные слова заставили Чонгука вдохнуть глубже и взять себя в руки. Он аккуратно протёр кожу на руке антисептиком, и, сосредоточившись, держал шприц, глядя на тонкую вену. Пальцы дрожали, пока он устанавливал угол иглы. А когда она вошла в кожу, Чонгук выдохнул.

— Вот, видишь, не так уж и сложно, — спокойно сказал Тэхён, опираясь на спинку кресла. — Теперь тяни поршень.

— Я знаю! — резко ответил Чонгук, сжав шприц так, будто боялся его выронить. Он медленно потянул его, но ничего не произошло.

Тэхён, нахмурившись, посмотрел на шприц.

— Крови нет. Ты промахнулся.

— Я не промахнулся! — огрызнулся Чонгук, всё ещё ковыряя иглой под кожей.

— Ты не в вене. Вытяни иглу и попробуй снова.

— Ты можешь замолчать хотя бы на минуту?!

Тэхён устало прикрыл глаза и выдохнул, когда почувствовал боль в области инъекции. Чонгук всё-таки последовал его словам.

— Если ты не можешь этого сделать, тогда лучше скажи сразу, милый, — сказал он, смягчившись.

Чонгук посмотрел на него, чувствуя, как внутри всё переворачивается от смеси злости, страха и вины. От неудобной позы затекли ноги, и он наконец смог вытянуться во весь рост.

— Я пытаюсь! Это не так просто, как ты думаешь!

— Это легко. Ты просто всё усложняешь, — сухо отозвался Тэхён, открывая глаза.

Рассматривая цифры на пульсоксиметре, которые мигали красным цветом, он снова вернулся ближе, взял шприц и на этот раз попытался сосредоточиться, игнорируя вокруг все вещи. Игла снова вошла под кожу, и он потянул поршень. Пусто.

— Ты издеваешься? — пробормотал Тэхён, глядя на шприц. — Сколько ещё попыток ты планируешь?

— Может, тебе стоит самому попробовать? — язвительно бросил Чонгук, отступая назад.

На его очередную колкость мужчина лишь промолчал. Чон между тем снова подошёл к лотку, поменял иглу на размер ещё меньше предыдущей, и подсоединил её к шприцу. Кожа на руке Тэхёна от жгута немного покраснела и обработав участок, он с осторожностью повторно ввёл иглу. А когда потянул поршень, наконец заметил, как в шприц начала затекать кровь. Руки слегка дрожали, но он держался. Тэхён расслабившись, натянул кислородную маску. Чонгук между тем, тяжело выдохнув, начал подключать систему, бросив на него сердитый взгляд.

— Больше никогда не говори мне, что это «просто».

Мужчина усмехнулся, но ничего не сказал, только откинулся назад, позволяя капельнице сделать своё дело. И когда всё было закончено, Чонгук сел рядом на край кровати.

— Ты невыносим.

— Но ты всё равно меня любишь, — ответил Тэхён.

Чонгук только хмыкнул, опуская голову. Всё равно любит...

Let Me Follow — Son Lux

***

Неделя в загородном доме превратилась в тихую рутину, наполненную мелкими хлопотами и редкими моментами покоя. Чонгук каждое утро просыпался раньше Тэхёна, чтобы привести в порядок комнаты, проконтролировать работу генератора и заварить чай. Жили они в доме без прислуг. Тэхён проводил большую часть времени в кабинете, за бумагами, или молча читал у окна. Ему не нравилось ощущение зависимости, и несмотря на протесты Чонгука, от инвалидного кресла он отказался окончательно.

Изредка их разговоры перерастали в мелкие стычки: Тэхён придирался к тому, как Чонгук готовил ему еду, упрекал за слишком сильно заваренный чай или за то, что тот слишком шумно закрывал двери. Чонгук же не оставался в долгу и язвительно указывал на упрямство Тэхёна, который, несмотря на слабость, упрямо передвигался по дому с тростью, игнорируя боль и одышку. Однажды Чонгук обнаружил Тэхёна на кухне, когда тот пытался самостоятельно налить себе воды, цепляясь за край стола. Возмущённо отобрав стакан, он долго ворчал о том, что когда-нибудь он доведёт себя до инфаркта (вы не ослышались, от инфаркта, Чонгук узнал, что Тэхён состоит на учёте у кардиолога). Но на следующий день всё повторилось: Тэхён намеренно избегал посторонней помощи, стараясь сохранить хоть малую часть своей независимости.

Вечером они вместе коротали время у камина. Иногда Чонгук находил старые альбомы с Сон У и листал их, изредка поглядывая на Тэхёна, который делал вид, что не замечает его взглядов. К концу месяца метели стихли, дороги очистили, и резиденция наполнилась движением: приехали помощники, подготовив всё для выезда. Их поездка в Рим оказалась запланирована заранее, хотя для Чонгука это стало неожиданностью. Оказалось, что они едут на свадьбу Су Хёна, в чём Чонгук тоже был не уверен. Ему по неизведанным причинам слабо верилось, что он мог жениться под шестьдесят, казалось было немного (пожалуй слишком много) поздновато.

В аэропорту Тэхён снова отказался от предложенного кресла и Чонгуку пришлось то и дело оглядываться, держа наготове руку, чтобы поддержать его. Но Тэхён лишь устало отмахивался, требуя оставить его в покое (уж слишком он в последнее время увлекся заботой). В самолёте их снова накрыла тихая суета. Чонгук раскладывал их вещи, пока Тэхён делал замечания о том, что книги лежат слишком близко к его креслу, а плед недостаточно ровно заправлен. Но за всеми мелкими ссорами срывалась едва заметная забота: Чонгук проверял, удобно ли Тэхёну сидеть, а тот, извиняясь за резкость крепко сжимал его руку.

— Совет народных представителей снова отложил обсуждение бюджета, — неожиданно заговорил он, прерывая тишину. Голос его сквозил раздражением. — Они не понимают, что страна уже и так еле дышит.

Чонгук мгновенно насторожился.

— Я думал, мы договорились, — холодно сказал он. — Никакой политики.

— Но это важно, — возразил Тэхён, слегка нахмурившись. — На кону стоит будущее нашей республики, и больше всех я уверен, что они принимают решения которые загоняют нашу страну в долговую яму. Они не справятся, Чонгук. Ты должен признать, что их план ничего не стоит.

Чонгук откинулся на спинку кресла.

— Ты жалеешь о своём уходе, — озвучил он то, в чём никто из них не хотел признаваться.

Тэхён раздражённо постучал пальцами по подлокотнику кресла. Скрывать что-либо от Чонгука уже не было смысла. К тому же, они решили дать их отношениям новый шанс. Без лжи.

— Разумеется, я жалею, — ответил он через некоторое время. — Я потратил всю свою жизнь на политику. У меня ушли годы, чтобы стать тем, кем я стал и ты должен понять, что отставка далась мне с трудом. Если бы не ты...

Он резко замолчал. Однако Чонгук в объяснениях не нуждался.

— О, так ты теперь всю оставшуюся жизнь будешь винить меня в своих провалах? — съязвил он.

— Ты знаешь Чонгук, я не это имел ввиду.

— Я ничего не знаю.

Тэхён сжал в руках трость так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Я не хочу с тобой ссориться! — вдруг фальшиво вежливым тоном сказал он. — Ты был прав, больше никакой политики. Но я был бы признателен, если всё же иногда ты учитывал моё мнение. То, что я ослаб из-за болезни, вовсе не означает, что ты можешь не уважать моих решении. И даже без должности президента, я всё ещё имею больше власти, чем кто-либо в нашей стране, — он переместил свою руку на запястье Чонгука и слегка сжал его пальцы. — Запомни это, милый. И впредь следи за своими словами, — они встретились взглядами. — Особенно в присутствии чужих.

Чонгук улыбнулся. Тэхён не протянул и больше полугода прежде чем снова начал показывать свой характер. Горбатого ведь могила исправит, верно? Используй он этот тон десять лет тому назад, может быть его угрозы и возымели эффект, но не сейчас. Чонгук по неведанным причинам больше не испытывал по отношению к нему страха. Он высвободился из его крепкой хватки и потянувшись, коротко поцеловал его в губы.

— Уважение и послушание, верно? — протянул он, предавшись воспоминаниям.

Тэхён склонил голову в бок, и Чонгуку было неясно о чём он думал в этот момент. А думал он обо всём: о том, как ему с ним повезло, о том, что без него он не смог бы протянуть дольше десяти лет, и о том, что если бы не Чонгук, сейчас его здесь не было. Тэхён планировал умереть в старости. Без боли. В одиночестве. На больничной кровати, как это произошло с его матерью.

— Я люблю тебя, — вдруг прошептал он.

А Чонгук так и не поняв резкую смену его настроения, улыбнулся ещё шире.

— Я тоже, — ответил он, не теряя секунды.

Come, Gentle Night From — Mercuzio Pianist

***

Дорога до загородного дома Су Хёна оказалась невыносимо долгой. Несмотря на солнечное римское утро, поездка на автомобиле после многочасового перелета была мучительной. Чонгук, сидящий на переднем пассажирском сидении, пытался найти удобное положение, мышцы ныли от усталости. Тэхён, устроившийся на заднем сидении с тростью под рукой, выглядел не менее измотанным, но старался скрыть это за невозмутимым выражением лица. Машина петляла по узким итальянским улицам, поднимаясь всё выше в горы. Дорога, усыпанная гравием, поднимала пыль, и кочки заставляли Тэхёна морщиться каждый раз, когда подпрыгивал автомобиль.

— Уверен, твой брат специально выбрал такое место, чтобы к нему было сложно добраться, — заметил Чонгук, устало прислонившись к стеклу.

Тэхён усмехнулся.

— Ты просто его не знаешь. Он всегда любил уединение, — сказал он, глядя в окно, за которым открывались виноградники и оливковые рощи. — Хотя в детстве он был совсем другим.

Чонгук повернулся к нему лицом.

— Если подумать, ты мало рассказывал мне о вашем детстве.

— Мне нечего тебе рассказывать. Мы росли в разных домах. Его усыновили на три года раньше до моего рождения, а как только он подрос отправили учиться за границу. Мы виделись лишь на праздниках или семейных мероприятиях, но даже тогда он старался выделиться, чтобы не разочаровать отца.

Тэхён сделал паузу, оглядываясь на Чонгука.

— Мы никогда не были близки, но... взаимовыгода часто сближала нас больше, чем родство.

— Например? — спросил Чонгук, увлекшись.

— Когда отец умер, Су Хён хотел получить контроль в его предвыборной компании, но я уже занял своё место. Тогда он решил пойти по другому пути — стал одним из лучших юристов в Европе. И, надо признать, иногда он бывал полезен даже мне. Вскоре, мы сошлись во мнениях, что он будет управлять нашим семейным бизнесом и трастовым фондом, и всё богатство династии ушло в его руки. Родственники со стороны отца не были рады такому решению, но боялись сказать при мне лишнего слова.

Чонгук усмехнулся.

— Значит, братство на уровне сделок?

— Иногда да, — согласился Тэхён. — Всё же, хотя и не по крови, но мы являемся одной семьей, поэтому я стараюсь не терять с ним связь.

На мгновение между ними повисла тишина, и Тэхён улыбнулся.

— Но так считаю только я. Айзава, никогда не разделял моего мнения на этот счет. Они с Су Хёном терпеть друг друга не могут.

— Айзава? — удивился Чонгук. — Ты серьёзно? Я никогда не видел их вместе, но думал, что этому есть разумная причина.

— Они оба слишком гордые. Каждый считает себя лучше другого. Су Хён видит в Айзаве всего лишь советника, который слишком многое себе позволяет. А Айзава просто терпеть не может людей, которые думают, что могут купить его уважение.

— Как много я упустил, — замечая как они подъезжают к зданию, чуть тише сказал Чонгук.

И когда машина, наконец, остановилась у больших железных ворот, он наконец смог выдохнуть с облегчением. Дом Су Хёна, скрытый за высокими кипарисами, выглядел как из сказки: светлые каменные стены, уютная терраса с виноградной лозой и просторным двором. Стоило им выйти из машины, как дала о себе знать усталость от дороги. Тэхён сделал несколько шагов, опираясь на трость, и остановился, чтобы перевести дыхание.

— Ты в порядке? — спросил Чонгук, внимательно следя за ним.

— Просто немного устал, — лишь ответил Тэхён.

— У нас ещё есть время перед ужином, — сказал Чонгук, поддерживая его за локоть. — Давай просто отдохнём.

— Согласен. Но знай: эта неделя будет неспокойной. Су Хён и Айзава под одной крышей — это хуже любой политики.

Чонгук рассмеялся, помогая ему подняться по ступеням. Дверь дома открылась еще до того, как они подошли к порогу. На проёме стоял дворецкий в безупречном черном костюме с серебряными запонками.

— Добро пожаловать, господин Ким, — произнес он на идеально поставленном английском. — Ваша комната готова, и мы будем рады предоставить всё необходимое для вашего удобства.

Тэхён кивнул, переходя на английский с таким же изяществом.

— Я был бы благодарен вам, если вы принесёте в нашу комнату бутылку крепкого виски.

Дворецкий слегка поклонился, жестом приглашая их внутрь.

— Разумеется, господин Ким. А пока с вашего позволения, я лично проведу вас в гостевые покои.

Тэхён, не торопясь, прошел в прохладный холл.

— Надо отдать должное Су Хёну, он знает, как выбирать дома, — заметил он, иронично поджав губы.

Дворецкий ответил с лёгкой улыбкой:

— Господин очень тщательно подходит к деталям, сэр.

Не успели они подняться по широкой лестнице, как внизу послышались шаги. Обернувшись, Тэхён заметил знакомую фигуру Су Хёна, которая появилась в холле. Его серый костюм был чуть менее формальным, чем обычно, но всё же выдавал статус и чувство стиля.

— Я уж было думал, мы никогда не свидимся, — проговорил он на английском, подходя ближе.

Тэхён остановился на лестнице, на секунду изучая его взглядом. Затем кивнул, спускаясь обратно вниз, чтобы встретить его.

— Су Хён, — сказал он, протягивая руку.

Мужчина ответил крепким рукопожатием, и оба брата, хоть и сдержанно, но улыбнулись друг другу.

— Ты не изменился, — заметил Су Хён, изучая Тэхёна. — Ну, разве что вес сбросил.

Чонгук оставался в стороне, пытаясь понять причины их подобного поведения, найти ту искренность, которую они прятали за бесчисленными масками фальшивой вежливости.

— Рад, что вы приехали, — добавил Су Хён. — Но вы выбрали не лучшее время. Айзава и Сон У уехали в столицу, и вернутся только к вечеру.

Тэхён кивнул, ничуть не удивившись.

— Айзава наверняка отправился на разведку, — прокомментировал он. — А Сон У, вероятно, решил составить ему компанию.

— Ты знаешь их не хуже меня, — ответил Су Хён. — В любом случае, у нас есть время, чтобы спокойно поговорить. Роберт, — обратился Су Хён к дворецкому. — Проводи наших гостей в их комнаты и позаботься о том, чтобы ужин был готов к их возвращению.

— Конечно, сэр, — ответил тот, плавно поклонившись.

— Мы наверстаем упущенное позже, — сказал Су Хён, оборачиваясь к Тэхёну. — Вижу вам обоим не помешает отдых.

Тэхён тут же кивнул головой. Отдых им действительно не помешал бы. Развернувшись в обратную сторону в сопровождении дворецкого они наконец добрались до комнаты. Чонгук тут же отправился в душевую (и как только вообще у него хватило сил, сам он ощущал себя совершенно истощенным, будто его выжали как лимон). Тэхён даже не соизволил переодеться, прежде чем развалился на кровати. Он провалялся в таком положении где-то час, может быть даже два, если не больше. В силу возраста или болезни в последнее время активный образ жизни давался ему с трудом.

Чонгук, выйдя из душа, не стал его будить, только бережно накинул плед, поправив его так, чтобы укрыть плечи. Затем он лег рядом, погружаясь в собственные мысли. Ближе к шести часов вечера их покой нарушил легкий стук в двери, оповещая об ужине и только тогда Тэхён, после недолгого сна, чувствуя себя ещё более разбитым, некоторое время просто сидел на краю кровати, чтобы собираться с силами. А затем неторопливо встал на ноги и доковылявшись до душа, постоял под холодной водой около десяти минут, чтобы полностью снять с себя остатки усталости. К тому времени, Чонгук разложил чистую одежду, выбрав самый удобный и практичный вариант из багажа. Затем вышел наружу, оставляя Тэхёну возможность спокойно собраться.

Ужин проходил в небольшой столовой. Они спустились одними из последних и не спеша заняли свои места. В зале уже сидел Айзава, который встретил их взглядом, наполненным едва заметного недовольства.

— Опоздали, — негромко бросил он, но этого хватило, чтобы его тон дал понять, что он не слишком рад этой встрече.

Тэхён сдержанно кивнул, игнорируя подколку, и занял место напротив. Чонгук, же в свою очередь, подошел ближе и, улыбнувшись, похлопал Айзаву по плечу.

— Ты всегда такой сердитый, когда голодный? Или это ты для Тэхёна старался? — пошутил он, усаживаясь рядом.

Айзава позволил себе короткую усмешку, но его взгляд всё ещё был направлен на Кима.

— Трудно не быть сердитым, когда кто-то так легко подаёт в отставку, а другой подначивает его к этому, — произнес он, обращаясь скорее к себе, чем к ним, но Тэхён понял, что произнесённое скорее относилось в его сторону.

— Мой выбор был необходим, — спокойно ответил он, избегая разногласий.

Айзава лишь чуть прищурился, но от дальнейших замечаний воздержался. Вместо этого он налил себе бокал красного вина. Через секунду он повернулся к Чонгуку, сменив объект своего внимания.

— И как ты его терпишь? — бросил он с долей иронии, не поднимая глаз. — На твоём месте я бы давно ушёл.

Чонгук улыбнулся, но улыбка эта выглядела скорее натянутой, чем искренней.

— Я бы тоже, но у меня нет выбора, — съязвил он.

Он скользнул взглядом по залу и остановился на Сон У, который стоял неподалёку с итальянским парнем примерно его возраста. Их разговор выглядел оживлённым, даже слишком. Чонгук перевёл взгляд обратно на Айзаву.

— К тому же, Тэхён сдержал своё слово. Он не тронул моего отца. А я, в свою очередь, должен сдержать своё.

В груди от чего-то появилась горечь. Чонгуку, казалось, что он забыл про все обиды. Но иногда, совсем изредка, встречаясь с Тэхёном взглядом, чувствуя на себе его прикосновения, вслушиваясь в его голос, он невольно вспоминал самые худшие времена. В такие моменты он чувствовал к нему что-то похожее на отвращение или может быть даже разочарование. Но длилось это совсем недолго. Сейчас, хоть и «добровольно», но он всё ещё оставался с ним из-за Чжи Сона. Не то, чтобы они были настолько близки. Совсем нет. За годы войны между ними возникло нечто вроде взаимопонимания. К тому же, Чонгук был обязан ему своей жизнью, если бы не его отец, то возможно от него сейчас остался бы один прах. Вот так он и стал пленником своих решении.

Айзава, кажется, уловил всю глубину его слов, но разбирать старые обиды перед праздником явно не хотел. Он лишь коротко кивнул, давая понять, что услышал и принял это к сведению. Тэхён, как обычно, не терял времени даром. Он скользнул взглядом по просторному залу, словно выискивая кого-то и нахмурившись, наконец обратился к Айзаве:

— Где моя любимица?

Айзава не сразу понял, о ком идёт речь, но тут же догадался.

— В Испании или Португалии, чёрт её знает, — ответил он. — Она отправилась в паломничество со своими сокурсниками. Изучает архитектуру.

Судя по выражению лица, Тэхёна такой ответ не устроил.

— И ты позволил ей? Ты что с ума сошел?

Айзава, как ни странно, сохранил хладнокровие.

— Ты думаешь, она у меня спрашивала разрешения? — с лёгкой иронией ответил он. — Она соизволила сообщить мне об этом только после того, как покинула границу.

— С твоей стороны это слишком безответственно, — упрекнул его Ким. — Она ведь девушка. А что если в пути с ней что-то случится? Ты хотя бы охрану к ней приставил?

Айзава, казалось, уже начал раздражаться, хотя старался этого не показывать. Пальцы невольно потянулись к манжетам рубашки, которые он начал нервно поправлять, скрывая лёгкое возмущение. Иногда ему казалось, что Тэхён заботился о его дочери даже больше, чем он сам.

— Ты считаешь меня полным идиотом? Разумеется, я отправил к ней нескольких человек из твоей бывшей охраны.

Чонгук наблюдая за их словесной перепалкой, не смог сдержать лёгкую улыбку. Он успел отвернуться к окну, стараясь не зацикливаться на оживлённой беседе Тэхёна и Айзавы, когда дверь вдруг открылась, и в комнату вошёл Сон У.

— Добрый вечер, — сдержанно поздоровался он и направился прямиком к Тэхёну, протягивая ему руку. — Ты выглядишь лучше, чем я ожидал.

Тэхён чуть приподнял бровь, но пожал руку в ответ.

— Спасибо за комплимент, — сухо отозвался он, скользнув взглядом по его лицу.

Сон У чуть усмехнулся и, обернувшись к Айзаве, выдохнул. Уговоры предстояли быть тяжелыми. На Чонгука он не обращал никакого внимания. После случившегося он не хотел даже встречаться с ним взглядом, не то чтобы, находиться в одном помещении. К тому же, девять лет отсутствия в важные моменты, сильно повлияли на его жизнь.

— У меня есть предложение, — начал он, снова обращаясь к Тэхёну. — Мы с друзьями решили устроить дяде мальчишник.

— Мальчишник? — Тэхён посмотрел на него с лёгким скепсисом.

— Именно, пап, мальчишник. Ты же понимаешь, свадьба — это одно, но... ему стоит немного расслабиться перед церемонией бракосочетания. Может ему и исполнилось шестьдесят лет, но это не значит, что мы лишим его такой возможности.

Тэхён хмыкнул, явно не впечатлённый этим объяснением.

— И как ты представляешь себе это мероприятие? — уточнил он, скрестив руки на груди.

Сон У пожал плечами.

— Пару часов в закрытом клубе, несколько тостов, ничего экстраординарного. Всё в рамках приличия.

Айзава качнул головой.

— Если это будет в клубе, меня вычёркивайте, — отрезал он. — Я стар для таких развлечений.

— Не хочу идти на крайние меры, дядя, но я позвоню Наоми, и пожалуюсь ей на то, что ты портишь всем праздник, — ответил Сон У с лёгкой ухмылкой.

Айзава почувствовал некую гордость вперемешку с раздражением.

— Весь в отца, — протянул он. — Умеешь убеждать, значит не пропадешь!

Тэхён бросил на Айзаву короткий взгляд, затем перевёл его на Сон У.

— Все мы знаем, что это воспитание Сокджина, — произнес он, а затем заметив ожидание, наконец согласился. — Предупреждаю: никаких сюрпризов.

Сон У выглядел довольным.

— Всё будет на высшем уровне, обещаю, — заверил он, явно проигнорировав предупреждение.

Чонгук, сидевший в стороне, молча наблюдал за разговором. Несмотря на то, что Сон У снова не удосужился признать его присутствие, он не стал этого показывать. В конце концов, они не говорили с момента их последней ссоры, и, кажется, их конфликт так и остался нерешённым.

Дверь вновь открылась, и в комнату зашёл Су Хён. Выглядел он уставшим, видимо, подготовка к свадьбе и вся суета вокруг отнимали немало сил.

— Простите за задержку, — сказал он. — Времени ни на что не хватает.

Сон У, стоявший чуть поодаль, тут же подошёл ближе.

— Дядя, мы только что обсуждали твою... предсвадебную вечеринку, — произнёс он с лукавой улыбкой.

— А, мальчишник, — Су Хён усмехнулся, но затем заметно напрягся, переводя взгляд на Тэхёна. — Ты, наверное, не слишком рад этому, не так ли?

— Скажем так, это не моя идея, — сухо ответил Тэхён, не скрывая своей скептичности.

Су Хён коротко хмыкнул, но больше развивать тему не стал. Он знал, что с Тэхёном лучше не вступать в долгие споры. Но всё же был благодарен за то, что тот приехал. Как только он опустился на своё место, слуги тут же начали подносить еду. Су Хён несколько раз перекинулся фразами с дворецким на итальянском, а затем случайно пересекся взглядами с Айзавой, выражение его лица тут же сменилось.

— Я признателен, что ты приехал, но не стоило, если у тебя были другие планы, — произнёс он.

Айзава лишь пожал плечами, демонстрируя равнодушие.

— А ты надеялся, что меня не будет? — спокойно спросил он, подливая себе ещё вина.

— Надеялся, — ответил Су Хён с лёгкой усмешкой. — Но, видимо, судьба решила иначе.

— Довольно, — вмешался Тэхён. — Мы здесь не для того, чтобы выяснять обиды.

Су Хён бросил взгляд на Тэхёна и только кивнул, подавляя явное желание продолжить. Айзава же оставался безразличным.

За столом царила определённая напряжённость, но она не мешала Су Хёну периодически заводить разговоры. Он рассказывал о подготовке к свадьбе, о том, как Сон У помогал с организацией, и даже несколько раз похвалил племянника за инициативу. Тэхён, в свою очередь, слушал внимательно, иногда вставляя нейтральные комментарии. Когда же разговор снова коснулся Айзавы, между ними с Су Хёном вновь возникло напряжение.

— После смерти жены твой характер стал только хуже, — упрекнул его Су Хён отложив вилку.

— Твой ничем не лучше, — отрезал Айзава. — Где твои манеры? Мы приехали сюда на неделю раньше, а ты до сих пор не представил нам свою невесту.

— Я несколько раз повторял, что она сейчас в Осло по рабочим вопросам.

— Ей хотя бы есть восемнадцать? — продолжал напирать Киямо.

Су Хён издал нервный смешок.

— Она ровесница Чонгука. Разумеется, ей есть восемнадцать.

Сон У, сидя рядом, лишь закатил глаза, но не стал вмешиваться. За эту неделю совместного проживания он уже привык к их ссорам. Тэхён тоже не реагировал, его больше занимала тарелка с горячим супом, который он аккуратно помешивал ложкой. Чонгук, напротив, старался разрядить обстановку, иногда подшучивая или переводя разговор на более нейтральные темы. Хотя шутить он совсем не умел. К концу трапезы обстановка за столом немного смягчилась. Су Хён отвёл взгляд от Айзавы, явно решив, что спорить дальше бессмысленно...

Troika — Ilya Beshevli

Когда все начали расходиться, Тэхён, оставшись наедине с Сон У в коридоре, ненавязчиво положил руку на его плечо.

— Нам нужно поговорить, — спокойно произнёс он, глядя сыну прямо в глаза.

Сон У отпрянул чуть назад, но спорить не стал, понимая, что разговор неизбежен.

— Я слушаю, — ответил он, скрестив руки на груди.

— Прекрати эти детские игры, — начал Тэхён с укором в голосе. — Ты слишком долго избегал Чонгука. Думаешь, это останется незамеченным?

Сон У нахмурился.

— Он прекрасно знает, почему я так поступаю, — огрызнулся он. — И, если честно, я не уверен, что должен перед ним извиняться. За правду не извиняются.

— Это не обсуждается, — перебил его Тэхён. — Ты взрослый человек, Сон У. Если у вас были разногласия, то будь мужчиной и реши их. Я не позволю тебе продолжать играть в эти игры.

— Ты всегда защищаешь его. Но ты не знаешь всего, пап.

— Возможно, — согласился Тэхён, слегка наклоняя голову. — Но я знаю, что твое поведение вредит не только ему, но и тебе. Разве это то, чему тебя учили в нашей семье?

Сон У ненадолго замолчал.

— Я подумаю, — наконец ответил он, опустив взгляд.

— Нет, — Тэхён слегка нахмурился. — Ты поговоришь с ним сегодня. Ни завтра, ни на следующий день, а сегодня!

— Хорошо, — нехотя выдавил Сон У, сдавшись под напором отца.

Тэхён внимательно посмотрел на парня, давая понять, что его слова не были пустым звуком. Затем, оставив его, он направился к себе. Сон У постоял ещё несколько минут, обдумывая сказанное, и тяжело вздохнув, пошёл искать Чонгука. Нашёл он его во внутреннем дворе, где тот неспешно прогуливался с Айзавой. Мужчины говорили о чём-то важном, и время от времени в интонациях Айзавы проскальзывало привычное недовольство.

— Ты серьёзно думаешь, что совет сможет удержать контроль? — недовольно спросил он, глядя на Чонгука.

— Если не попробовать, они этого не узнают, — ответил Чонгук. — К тому же, я сомневаюсь, что они рискнут пойти против Тэхёна после всего, что произошло.

Сон У, подслушав конец их разговора, шумно прочистил горло, привлекая к себе внимание. Айзава мгновенно повернулся к нему, пробежав по нему настороженным взглядом. Чонгук же просто поднял голову и, увидев сына, слегка нахмурился, но промолчал.

— Извините, что перебиваю, — начал парень, обращаясь скорее к Айзаве, чем к Чонгуку. — Могу я поговорить с ним наедине?

Айзава взглянул на Чонгука.

— Пожалуй, я пойду. У меня ещё есть дела, — сказал он, и, хлопнув друга по плечу, удалился в сторону дома, оставив их вдвоём.

Некоторое время они стояли в молчании, не зная, с чего начать. После случившегося, Чонгук не смел говорить против него и слова. Чувствовал вину. Не знал как к нему подступиться. А иногда и вовсе ощущал себя чужим человеком. За девять лет в их жизни произошло слишком много вещей, чтобы упустить это из виду.

Они отошли на небольшое расстояние от дома и остановившись возле небольшого фонтана, опустились на лавочку.

— Ты не имел права так поступать с нами. Тебя не было столько лет... — начал он, пытаясь подобрать правильные слова. — Я ведь всю молодость угробил на то, чтобы стать президентом. А ты всё разрушил. Разрушил моё будущее. Мою жизнь. По твоей вине, я стал инвалидом, — сказал он с некоторой обидой в голосе. — Если бы тогда ты проявил чуть больше жесткости, как папа, они бы не посмели напасть на нас. Тебя не было в Цюрихе. Ты и представить не можешь, через что нам с ним пришлось пройти. Чтобы спасти меня во время удара, он прикрывал меня своим телом, как мог. А когда мы попали в больницу, он не отходил от меня ни на секунду... Я столько раз просил тебя приехать, но ты так и ни разу не приехал!

Чонгук сжал губы. Обидно, когда ребёнок которого ты вырастил, воспринимает тебя как причину своего краха.

— Если бы я приехал к тебе, — он ненадолго замялся, чувствуя в горле ком. — Если бы я приехал к тебе, то признал бы, что жизни граждан ничего не стоят. В отличии от них ты лежал в больнице. С Тэхёном. Ты был в безопасности. И как бы тяжело ни было, мне пришлось расставить приоритеты. На меня давил парламент.

Сон У вскинул плечами.

— Хорошо, — словно приняв его ответ, произнёс он. — Значит, сейчас воля народа тебя тоже беспокоит больше, чем собственная семья? Скажи мне, какое место мы занимаем в твоей жизни? Я пойму если последнее, ведь мы с тобой никак не связаны...

— Не смей так говорить! — резко отчеканил Чонгук. — Сон У, то, что я вежлив с тобой, вовсе не означает, что ты можешь быть такого низкого обо мне мнения. Связаны мы с тобой по крови или нет, я всё ещё остаюсь тем, кто вырастил тебя. Ты мой сын. И всё что я делаю, в первую очередь я делаю для твоего блага.

— Но ты скинул меня с должности!

— Хочешь пост президента? Так баллотируйся. Никто не станет запрещать тебе участвовать в выборах!

— После всего, что произошло, за меня никто не проголосует. Папа сделал всё, чтобы защитить нашу страну, и только благодаря нему, мы смогли добиться победы в войне. Но все выставили его последним тираном.

— Он расстреливал невинных граждан.

— Они тоже желали ему смерти! — возник парень.

— Они хотели свободы, Сон У. И если ты так и не смог понять этого, значит не достоин быть их лидером. Поставь себя на их место. А что если бы на войну забрали твоего сына, расстреляли бы твоего отца, за то что он хотел восстановить справедливость? Разве ты смог бы промолчать? Смог бы закрыть на это глаза?

Сон У нечем было возразить. Он сложил перед собой руки и посмотрел на Чонгука. С минуты они молчали, вслушиваясь в журчание воды из-под фонтана.

— Зря мы затронули эту тему, — вдруг сказал он. — Но раз уж мы начали, давай поговорим начистоту, пап. Так где ты был?

Чонгук всё ещё не любил поднимать эту тему. Но когда-нибудь пришлось бы.

— В концлагере, — коротко ответил он, упустив все моменты связанные с Яном. — На границе Японии. Мне с трудом удалось покинуть это место. После того, как мне помогли сбежать, я долго искал тебя, но Тэхён видимо, решил подстраховаться и скрыл все следы. Я не знал, как с тобой связаться. Не знал, где ты находишься, и жив ли вообще. А затем просто решил, что тебе ни к чему видеть меня в таком состоянии.

Сон У не мог промолвить и слова. Он ведь наговорил ему столько глупостей. Думал, что его бросили.

— Я не хотел, чтобы ты знал об этом, — между тем продолжил Чонгук. — А когда всё же нашёл тебя, больше не мог смотреть тебе в глаза. Меня терзала совесть. Я разрывался. Между вами и людьми, с которыми всё это время жил. Может быть я совершил ошибку, убедив твоего отца отказаться от должности, но я больше не хотел смотреть, как он разрушает нашу страну и вместе с тем, себя. Я знаю его характер лучше, чем кто-либо. И одним подавлением, одним открытием огня он бы не ограничился. В этом весь он. Тэхён никогда не идёт на уступки.

— Но ты исключение, — прошептал вдруг Сон У.

Чонгук покачал головой.

— Поверь мне, с годами твой отец не изменился. Он оставил свой пост с тем условием, что я не брошу его и он позволит Чжи Сону умереть от старости или болезни.

Они встретились взглядами и Сон У, впервые смог уловить в них знакомое чувство терзания. Чонгук находился здесь не по своей воле. Всё было не по его плану. Он снова стал жертвой обстоятельств. Козлом отпущения. А за ним стояли другие.

Его отец. Его дедушка. А может быть даже и Совет народных представителей. Он не мог произнести и слова. Лишь нахмурился, ощущая в груди горечь. Потому что, Тэхён на самом деле не сдержал своего слова. Он заключил договор с Чжи Соном, с одним условием, что тот покончит собой. Чонгук был обманут.

— Мне очень жаль, — вдруг прошептал он, встав с места. — Поговорим позже.

Чонгук не сразу понял, что случилось, а когда кивнул головой, Сон У уже схватив трость, прихрамывая направился обратно к дому. Грудную клетку сжигало чувство обиды. И как теперь ему смотреть в его лицо, когда он знал всей правды. И правда эта не предвещала ничего хорошего. Он шагал по пустому коридору, опираясь на трость. Двигался он быстро, насколько это позволяла больная нога, но каждое усилие только увеличивало внутри напряжение. Мысли путались, собираясь в один неприятный вывод: он, как и многие, был лишь пешкой в игре отца.

Когда он добрался до кабинета Су Хёна, то на мгновение замер перед дверью, пытаясь успокоиться. Внутри раздавался приглушённые голоса. Тэхён спокойно что-то обсуждал с братом, но для Сон У этот голос ощущался издевкой. Было невыносимо думать, как хладнокровно тот выстраивал свои интриги.

Он решительно постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь.

— Мы должны поговорить, — бросил он, едва переступив порог.

Тэхён, сидящий за столом Су Хёна, поднял глаза. Лицо его оставалось непроницаемым, хотя в глубине взгляда мелькнуло едва ли различимое раздражение.

— Сейчас не самое подходящее время, — спокойно ответил он, откидываясь на спинку кресла.

— А когда наступит подходящее время? Когда ты снова обведёшь всех вокруг пальца? — он позволил себе повысить на него голос. — Ты знал, что он жив, верно? Ты знал это всё время, но продолжал свою актерскую игру.

Тэхён не ответил сразу. Он лишь медленно убрал со стола несколько бумаг, бросив короткий взгляд на Су Хёна.

— Дай нам минуту, — произнёс он ровно.

Су Хён тут же вышел, не забыв плотно закрыть за собой дверь. А когда они остались одни, Тэхён заговорил.

— Ты всегда спешишь с выводами, — его голос оставался холодным. — Я действительно знал, что Чонгук жив. С промежутком одной недели до его появления. Но я не сообщал об этом по одной простой причине: я не мог позволить, чтобы это стало известно раньше времени. Иначе его жизни угрожала опасность.

— Не мог позволить? — Сон У усмехнулся, глядя на него с презрением. — Ты хотел удержать его возле себя. И нашёл способ. Ты давил на его чувство вины, чтобы он остался.

— А разве это не сработало? — Тэхён слегка наклонил голову. — Он здесь. С нами, как ты того и хотел.

— Это мерзко, — с отвращением бросил Сон У. — Ты не оставил ему выбора. Ты изначально планировал эту отставку. Он думает, что смог изменить что-то. Но даже понятия не имеет, что ты сам выбрал членов Совета народных представителей, и контролировал каждое их решение. Ты не изменился. Всё, что ты делаешь, ты делаешь ради контроля.

Тэхён чуть прищурился.

— Ты обвиняешь меня в том, что я пытаюсь контролировать ситуацию? Разве это не то, что должен делать любой лидер? Или ты предпочитаешь хаос?

— Своим контролем ты и ведёшь нас всех к хаосу, — выпалил Сон У, стиснув трость так, что побелели костяшки. — Всё это время ты лгал мне, сказав, что он намеренно оставил нас. И я поверил тебе! А теперь ты продолжаешь лгать ему! Он не заслужил такого отношения. Боже, да он ведь все эти годы провёл в концлагере, и теперь, когда он на свободе, когда он думает, что свободен, всё совсем не так...

Тэхён внезапно поднялся из-за стола, заслоняя своей массивной фигурой свет.

— Ты многого не понимаешь, Сон У, — произнёс он угрожающе. — Чонгук сделал свой выбор. И этот выбор был в пользу семьи. А если ты расскажешь ему хоть одно лишнее слово, я заставлю тебя об этом пожалеть.

Он сжал его плечо. На мгновение в комнате повисла давящая тишина.

— Скоро начнутся выборы. К концу лета избавься от этого итальянца и женись на дочери конгрессмена Хван. В этом году ты проиграешь, но в следующем, народ сам выберет тебя в качестве своего лидера. Я подаю тебе свою должность на блюдечке, — они встретились взглядом. — А ты даже готовое не можешь проглотить. Или ты больше не хочешь быть президентом? — добавил он через некоторое время.

Сон У хотел было что-то ответить, но лишь стиснул зубы. Трость гулко стукнула по полу, когда он развернулся и вышел из кабинета, громко захлопнув дверь.

Song for the Little Sparrow Ouverture — Patricia Kaas, Abel Korzeniowski

***

Утро выдалось на удивление ясным. Завтрак прошёл в напряжённой тишине, нарушаемой лишь редкими замечаниями друга Су Хёна и Айзавы, которые, казалось, были единственными, кто настроен позитивно. Остальные избегали оживлённых разговоров. Каждый находился в плену своих мыслей. После трапезы вся компания отправилась к автомобилям.

Чонгук, чуть задержавшись в дверях, не сразу заметил, как подошёл к нему Тэхён.

— Вы ещё успеете помириться, — заметив его короткие взгляды в сторону Сон У, произнёс он. — Парень, слишком молод, чтобы признать свои ошибки.

— С тех пор как я вернулся, каждый наш разговор заканчивается ссорой, — повернувшись к нему, ответил Чонгук. — Он ненавидит меня. Вряд ли тут чем-то поможешь. Мне остается надеяться, что с годами, он сможет простить меня, но даже так, Сон У больше не считает меня своим отцом. А ты знаешь как много он для меня значит.

Тэхён поцеловал его в висок.

— Я знаю больше, чем ты думаешь, — улыбнувшись, заключил он. — Он всё ещё любит тебя. По своему.

Чонгук не ответил. Вместо этого он кивнул, едва заметно сжав губы, и направился к машине, где их уже ждал водитель. Тэхён сел рядом с ним, заняв место у окна.

Сон У и Айзава между тем сели в другой автомобиль, и ехали в тишине, наблюдая за дорогой. После вчерашнего, в голове творилась какая-то каша.

— Ты собираешься молчать весь путь? — наконец нарушил тишину Айзава, бросив взгляд на племянника.

— Вчера я узнал то, что не должен был, — ответил он, нахмурившись. — Отец управляет советом.

— Мы снова об этом? — Киямо устало выдохнул, отворачиваясь к окну. — Я-то думал, мы едем на праздник, а не на очередное выяснение отношений.

Сон У не ответил. Ему не хотелось сейчас начинать ссору, особенно после утреннего разговора с Тэхёном. Но молчать он тоже не мог. Всё происходящее вокруг походило на клоунаду, где каждый из них искусно справлялся со своей ролью. Айзава коснулся его руки, заставив парня посмотреть на себя.

— Чего бы ты ни услышал или не узнал, тебе лучше стоит закрыть на это глаза, — сказал он. — Они счастливы. И если ты сейчас начнёшь копать глубже, ничем хорошим это не обернётся. Разве тебе это не надоело? — спросил он, и заметив в глазах Сон У замешательство, продолжил. — Поговорим об этом позже. После свадьбы. А пока даже и не вздумай говорить Чонгуку всю правду, он больше такое не переживёт.

В третьей машине Су Хён, в отличие от остальных, оживлённо обсуждал что-то с другом из Англии. Лучи утреннего солнца окрашивали небо в мягкие золотистые тона, когда машины подъехали к ипподрому. Блестящие от чистоты, лошади выстроились в линию, готовясь к забегу, и зрители оживлённо обсуждали шансы своих фаворитов. Су Хён и Генри (его друг), явно вдохновлённые предстоящим зрелищем, первыми направились к трибуне, жестом приглашая остальных следовать за ним.

— Ну что, джентльмены, готовы испытать удачу? — спросил Генри, хлопая Су Хёна по плечу. — Я-то чувствую, что сегодня звёзды на моей стороне.

Айзава скептически прищурился.

— Судя по твоему энтузиазму, ты не раз терял деньги на подобных развлечениях.

Чонгук и Тэхён держались немного в стороне, погружённые в собственный разговор. Некоторое время у них ушло на то, чтобы подняться выше, откуда был лучший вид. Пару минут они перекинулись несколькими фразами с Айзавой, и только потом настроились к скачке. Толпа всколыхнулась, когда прозвучал сигнал старта, и лошади сорвались с места. Айзава, с выражением крайней сосредоточенности, сжал кулаки. Он поставил чуть больше двухсот долларов на седьмой номер, будучи уверенным, что она займёт если не первое, то хотя бы второе место. Но лошадь замедлила темп, и быстро потеряла позицию. Айзава скривился.

Первое место заняла лошадь под номером восемь, на которую поставил Генри. Он вложил в неё пятьсот долларов, в два раз больше, чем Айзава, будучи уверенным, что не прогадает с выбором. И оказался прав. Генри, сияя от счастья, размахивал выигрышным билетом.

— Вот что значит интуиция! — прокричал он. — Я же говорил, что у меня сегодня удачный день!

— Удача любит глупцов, — сухо заметил Айзава.

Чонгук и Тэхён, держа стаканы с холодными напитками, отошли в сторону, чтобы не быть свидетелями очередной ссоры. Сон У поспешил уйти в машину.

— Я впервые на скачках, — задумчиво произнёс Чонгук, наблюдая за группой, обсуждавшей прошедший забег.

— Стоило нам приехать в Рим, как ты сильно закрылся в себе, — вдруг сказал Тэхён, не сводя с него пристального взгляда. — Ты должен перестать прятаться, Чонгук. Общайся. Выходи в свет почаще. Заведи себе друзей. Ты не можешь всю оставшуюся жизнь прятаться в доме.

— Ты знаешь, мне тяжело даётся общение. К тому же мне хватает тебя и Айзавы.

Ожидаемый ответ. Тэхён чуть улыбнулся, но ничего не ответил. Вместо этого он слегка коснулся его руки.

Они встретились взглядами, и на мгновение весь шум ипподрома отошёл на второй план. После гонок вся компания отправилась в центр города, где Сон У, проникшись ответственностью за организацию вечера, уже подготовил всё необходимое. Они прибыли к роскошному бару с приглушённым светом.

— Место на удивление приличное, — заметил Айзава, осматривая интерьер. — Ты даже не пытаешься нас впечатлить, Сон У?

— Подождите немного, — Сон У с улыбкой кивнул администратору, который уже спешил проводить их к заранее подготовленной зоне. — Всё самое интересное впереди.

Они прошли по винтовой лестнице, оказавшись в приватном зале, оформленном в винтажном стиле. Им достался уютный зал с панорамными окнами. На столах уже стояли закуски и бутылки дорогого алкоголя. Чонгук прошёл вслед за остальными, пытаясь привыкнуть к тусклому свету. А когда все расселись по местам, он отправился в уборную. Ничего не предвещало беды. И всё же внутри по неведанным причинам он продолжал испытывать тревогу. Настолько сильную, что чувствовал как билось его сердце. Не из-за страха. Совсем нет. Он и сам не знал причины. После концлагеря такое часто с ним происходило. Но он давно привык себя контролировать, а сейчас банально даже не мог унять в руках дрожь. Всё казалось таким опасным и в то же время надёжным. Мысли в голове путались и включив холодную воду, он несколько раз умылся, чтобы снять с лица остатки усталости. А когда вернулся, то Айзава уже закончил произносить тост. Он уселся возле Тэхёна и скользнул взглядом по присутствующим.

— Так почему вы не женились,? — продолжал допытывать мужчину Генри.

Тэхён перевёл на него взгляд, в котором читалось раздражение.

— В нашей династии не принято жениться на мужчинах, — спокойно ответил он на безупречном английском. — Но мы допускаем, чтобы каждый имел своего избранника. Или, как вы предпочитаете говорить, «компаньона».

Последнее слово он произнёс с лёгкой насмешкой, словно оценивал, насколько примитивно звучит подобная терминология.

— А как же продолжение рода?

Тэхёну эта тема не нравилась. Но он и не думал прекращать, иначе Чонгук точно бы почувствовал себя лишним.

— У меня есть сын, — ответил он. — Большего мне и не нужно.

Однако, англичанин не унимался.

— Это верно, но разве ему не хотелось бы тоже иметь своих детей?

Чонгук тут же улыбнулся, вспоминая предложение Яна о суррогатной матери. И почему всех так беспокоит продолжение рода? Пока другие наблюдали за их разговором, он взял в руки бутылку коньяка и налил её содержимое себе в бокал, забросив туда несколько кубиков льда. Однако, следующие слова застали его врасплох.

— Разумеется, они будут. Мы уже нашли подходящую суррогатную мать, которая сможет родить нам здорового ребёнка.

Бокал в руке Чонгука едва не выскользнул. Он не мог скрыть растерянности, его взгляд тут же метнулся к Тэхёну. Рука непроизвольно сжала салфетку, которую он вертел в пальцах.

Сон У, облокотившись на стол, наклонился чуть вперёд.

— Чего ещё мы не знаем? — сказал он на родном языке, игнорируя остальных. — Ты хотя бы обсудил это с папой? Ты никогда не меняешься. Даже здесь, в окружении друзей, ты не упустишь случая доказать, что всегда всё держишь под контролем.

Генри, услышав этот тон, приподнял бровь, но ничего не сказал. Атмосфера за столом заметно напряглась. Тэхён же, не изменив позы, лишь слегка повернул голову в сторону сына.

— А тебе так важно выставить меня в плохом свете? — спокойно спросил он.

Сон У усмехнулся.

— Ты справляешься без моей помощи.

Все взгляды тут же обратились к Чонгуку. Он почувствовал, как в груди появилась тяжесть. Тэхён смотрел на Чонгука в упор, с интересом в глазах, ожидая, что тот ответит и Чонгук с трудом выдержал этот взгляд. Он медленно выдохнул, поставил бокал на стол и поднялся.

— Нам нужно поговорить, — сказал он спокойно. — Наедине.

Тэхён кивнул головой.

— Хорошо.

Они вышли из зала в небольшую комнату для перекура, где царил полумрак и густой аромат табака. Закрыв за собой дверь, Чонгук обернулся к Тэхёну.

— И когда ты собирался сообщить мне об этом? — спросил он прямо. — Про суррогатную мать.

Тэхён чуть приподнял уголок губ, но это была скорее усмешка, чем улыбка.

— Я знал, что ты так отреагируешь, — ответил он.

— Никакого ребёнка, ясно? — Чонгук пристально посмотрел на него. — Я не давал своего согласия, у тебя нет права поступать так со мной.

Тэхён подошёл ближе, его фигура казалась ещё внушительнее в узком помещении.

— Я никогда ничего не делаю без причины, Чонгук, и ты прекрасно об этом знаешь.

— Ты не можешь принимать решения за нас обоих, — возразил Чонгук, стараясь сохранить спокойствие, хотя голос предательски дрожал. — Это не только твоё дело.

— Я делаю всё для твоего блага, — твёрдо ответил Тэхён. — Речь идёт о твоём роде, и будет глупо, если ты так просто прервёшь его.

— Какое твоё дело до моего рода? — Чонгук едва ли сдерживался от того, чтобы не ударить его.

— Всё просто, душа моя. То, что касается тебя, касается и меня. Я лишь хочу, чтобы у тебя был свой ребёнок. После концлагеря ты стал потерянным. Я не могу смотреть на то, как ты угасаешь прямо на моих глазах. Ребёнок пойдет тебе на пользу.

— Ты говоришь так, словно мы заводим собаку. Тэхён, я не смогу стать нормальным отцом. Я и дня не протяну.

Тэхён попытался коснуться его, но тут же был остановлен.

— Сон У был прав, ты всё ещё контролируешь всех вокруг, — резко ответил Чонгук. — Даже меня.

Тэхён сделал шаг вперёд.

— Не путай контроль с заботой, Чонгук.

Сказанные слова сбили его с толку. Он хотел возразить, но Тэхён вновь оказался на шаг впереди.

— Я делаю это для нас, — продолжил он, смягчившись. — Даже если тебе это не нравится.

Чонгук опустил взгляд, пытаясь собраться с мыслями. Он не знал, что и ответить. Когда они вернулись домой, солнце уже клонилось к закату. Все разошлись по своим комнатам, Чонгук молча поднялся наверх. После мальчишника, он чувствовал усталость не столько физическую, сколько моральную. Ему хотелось спрятаться от всего, в том числе от себя. Тэхён вошёл в спальню позже, когда Чонгук уже лежал в своей постели, отвернувшись к стене. Не сказав ни слова, он лишь тихо наклонился и коснулся губами его виска.

Чонгук не спал, ощущая как этот простой жест пробудил в нём бурю чувств — от обиды до того невыразимого тепла, которое он всегда испытывал рядом с ним...

***

На следующий день состоялась свадьба Су Хёна. Торжество было грандиозным, но одновременно скромным по меркам их семейства. Чонгук избегал слишком долгих разговоров с Тэхёном, оставляя между ними ту же дистанцию, что и накануне. Сам Тэхён, напротив, держался непринуждённо, с лёгкой улыбкой наблюдая за происходящим. Сразу после свадьбы они отправились в аэропорт.

Когда самолёт поднялся в воздух, лёгкое покачивание убаюкало всех пассажиров. Чонгук расположился у окна, молча смотря на облака, которые тянулись полосами за иллюминатором. Он сцепил руки на коленях, мысленно блуждая где-то за гранью настоящего. Полёт был долгим. Остальные занялись своими делами: Айзава погрузился в чтение, Сон У, выпив несколько снотворных, спал крепким сном (после аварии в детстве он не переносил ни перелётов, ни скорости).

— Ты бы никогда на это не согласился, — вдруг сказал Тэхён, заметив в глазах Чонгука замешательство. — Я хотел как лучше. Вот увидишь, когда она родится, ты забудешь про все свои страхи.

Чонгук нахмурился.

— Ты выбрал неудачный момент для разговора, Тэхён! Я ещё не остыл, — съязвил он. — Ты вообще не умеешь выбирать момент. Когда этому ребёнку исполнится десять, мне уже будет пятьдесят. В этом возрасте нормальные люди воспитывают своих внуков, а не детей, — пытаясь говорить тише, высказался он.

— При всём желании, я планировал это ещё десять лет тому назад, но тогда ты считал меня чудовищем. Ты отвергал все мои попытки вернуть прежние отношения. А затем и вовсе исчез. У меня не оставалось выбора.

На минуту между ними возникла тишина. Чонгук наконец посмотрел ему в глаза.

— Я не хочу ребёнка, — прошептал он сломлено. — Я не хочу, чтобы у меня был ребёнок. Ты не знаешь, что я чувствую. Я не смогу стать ему хорошим отцом. Я вообще не уверен, что смогу осилить всё это...

Тэхён слегка наклонился вперёд, уменьшая между ними расстояние.

— Чонгук, ты больше не один. У тебя есть я, — мягко прошептал он. — Ребёнок приносит в дом счастье. Ты больше всех заслуживаешь этот покой. Разве тебе никогда не хотелось иметь семью? Жить нормальной жизнью. В тишине и спокойствии. Признайся, нам всегда этого не хватало.

— Пока ты будешь продолжать в том же духе, ничего не изменится. Ты должен был сказать мне о своих планах сразу. Я устал от твоих игр.

Ким накрыл его руку своей.

— Я знаю, — ответил он низким голосом. — Но ты должен понять, почему я так поступил...

Чонгук опустил взгляд.

— Ты всё усложняешь, — прошептал он, чуть покачав головой.

Тэхён слабо улыбнулся.

— Это моя природа, — признался он. — Обещаю, больше никаких тайн.

Некоторое время они молчали, просто смотря друг на друга. Чонгук несколько раз пытался взвесить все за или против, и наконец приняв решение, ответил ему:

— Хорошо.

Их руки снова встретились, теперь уже по обоюдному желанию. По прибытии в Англию напряжение, которое ещё недавно витало между ними, стало понемногу слабеть. Сработала ли перемена обстановки, запах дождливого воздуха или и вовсе суета нового города Чонгук не знал. Несколько дней они провели, наслаждаясь неспешными прогулками по узким улочкам, вечером Тэхён водил его в старинные рестораны. В Лондоне они могли чувствовать себя почти как обычные туристы и это не могло не радовать обоих.

Однажды вечером, когда они возвращались в гостиницу после прогулки вдоль Темзы, Тэхён ненавязчиво взял его за руку. Это было так естественно, что Чонгук даже не подумал сопротивляться.

— Я и представить не мог, что мы сможем с тобой так свободно разгуливать, — сказал он, улыбнувшись.

Тэхён лишь пожал плечами.

— Почему нет? — спросил он, остановившись. — После отставки у меня появилось много свободного времени. Да и у нас больше нет непоседливого ребёнка, чтобы мы бегали в школу.

Чонгук улыбнулся.

— И после этого ты всё ещё хочешь детей? — не упустив шанса для упрёка, сказал он. — Тэхён ты в курсе, сколько требуется сил для того, чтобы его вырастить?

— У меня не было возможности повозиться с Сон У, — признался тот. — Но я не против воспользоваться шансом. Если потребуется научишь меня менять подгузники и кормить с бутылочки. Я не думаю, что это сложнее, моей работы.

— Я не представляю тебя с подгузниками в руках. Что-то мне подсказывает, что ты сдашься при первой же попытке и позовёшь сиделку.

— Значит, ты плохо меня знаешь, Чонгук. Когда Сон У лежал в больнице, мне доводилось несколько раз ухаживать за ним. Я не доверял медицинским работникам и старался делать всё сам.

Чонгук порядком удивился.

— Ты никогда не говорил мне об этом, — сказал он, когда они завернули в сторону дома.

— В этом не было нужды. К тому же, я не хотел тебе рассказывать о прошлом. Ты и сам знаешь почему.

Ast — iday

***

Год пролетел как один миг, но каждый его день был насыщен переменами и сомнениями. Тихая жизнь в Англии, которой они наслаждались первое время, постепенно уступила место новым обязанностям. После долгих разговоров и уговоров Тэхёна они наконец начали процесс, который он так долго планировал и поскольку суррогатную мать он уже нашёл, оставалось только подготовить её к беременности.

Чонгук чувствовал себя растерянным. Он старался поддерживать спокойствие, когда сдал первую порцию анализов, затем вторую, а позже и третью. Бесконечные визиты к врачам, заполнение документов, обсуждение условий с агентством — всё это казалось ему бесконечным циклом, в котором он оказался против своей воли. Дни эти чем-то напоминали те, когда он стал заложником в Китае.

Он не хотел ребёнка. Не сейчас. Возможно, никогда. Но стоило Тэхёну взглянуть на него своим решительным взглядом или слегка дотронуться до его руки, как Чонгук терял способность сопротивляться. Он шёл на всё почти машинально, будто его разум отключался, оставляя место только инстинктивному повиновению. Тэхён тщательно следил за образом жизни женщины, ставшей суррогатной матерью их ребёнка. Его требовательность и педантичность раздражали, но Чонгук ни разу не высказывал недовольства. Если только не однажды, когда почувствовал себя совершенно опустошенным:

— Ты уверен, что мы к этому готовы?

Тэхён как и обычно выглядел абсолютно спокойным.

— Если бы я не был уверен, я бы не начинал этот процесс.

Сказанные им слова всегда ставили точку в любом споре.

Как бы странно не прозвучало, но Чонгук практический никогда не встречался с суррогатной матерью. Всё это время он только знал, что Тэхён следит за ней, что врачи следят за состоянием её здоровья, что ребёнком в её утробе оказалась девочка и что скорее всего она родит ближе к осени.

Чонгук не хотел этого ребёнка и в глубине души ненавидел себя за это, но Тэхён знал, как повлиять на него и у него прекрасно это получалось. За два месяца до её рождения, он принёс ему диск, содержащий в себе запись с последнего УЗИ. Когда он вставил её в ноутбук, экран вспыхнул серым изображением: в центре появилась зернистая, неясная фигура. Чуть позже Чонгук смог разглядеть крошечные пальцы. Профиль. Переворот в утробе. Тэхён увеличил звук на всю мощность, и комнату заполнило сердцебиение ребенка. И тогда Чонгук замер, ощущая, как в груди растёт странное, пугающее чувство — смеси радости и страха. Речь ведь шла о живом человеке. Пусть ещё и не появившегося в этот свет. Но... Всё же он смотрел на ребёнка. Слышал биение его сердца. А самое главное, это действительно был его малыш.

— Это действительно наш ребёнок? — прошептал он, не отрывая взгляда от экрана.

Тэхён кивнул, смотря на это видео с гордостью и удовлетворением.

— Да, — произнёс он, слегка сжав плечо Чонгука. — Это девочка и нам придётся изрядно повозиться с ней.

Тогда-то всё изменилось. Чонгук начал больше времени проводить за чтением книг об уходе за ребёнком. Каждую ночь он лежал в постели рядом с Тэхёном, глядя в потолок, и пытался понять, как он окажется отцом. Его пугала мысль о том, что он может не справиться, что никогда не сможет полюбить ребёнка так, как нужно. Или возможно, что его любви больше не хватит, для того чтобы вырастить его, ведь после концлагеря от него старого уже ничего не осталось. Но каждый раз, когда он смотрел на экран УЗИ или слышал, как врачи говорят о хорошем развитии плода, он чувствовал тёплую волну радости.

Тэхён, как всегда, оставался непробиваемо уверенным. Он контролировал весь процесс, иногда даже слишком. Поддерживал Чонгука, когда тот впадал в тревогу, и был рядом в самые трудные минуты.

Lullaby — RIOPY***

Когда медсестра принесла крошечный свёрток и объявила, что роды прошли без патологии, и у них родилась прекрасная девочка, Чонгук почувствовал, как вокруг него замер мир. У него перехватило дыхание, он даже не сразу осознал, что держит её. Свою дочь. Маленькую, тёплую, с удивительно тонкими пальчиками, которые едва охватывали его большой палец.

— Девочка, — тихо повторил он, глядя на Тэхёна.

Ким улыбнулся, его взгляд смягчился, что происходило крайне редко. Он наклонился ближе, чтобы рассмотреть малышку, и, проведя рукой по её мягким, едва заметным волосам, тихо прошептал:

— Она идеальна.

Чонгук почувствовал, как по щекам покатились слёзы. Это мгновение он никогда не забудет. Девочку они назвали Ханой (что означало «цветок» и «единство»). И она действительно стала их маленьким чудом, которое заполнило дом смехом и плачем, счастливыми хлопотами и долгими ночами без сна.

Тэхён сразу же взял на себя роль защитника и учителя. Он проводил с дочерью слишком много времени, учил её держать игрушки, читать первые книги и даже завязывать ленты на крошечных платьях, которые выбрал лично (по нему не скажешь, но оказалось, что опыта у него куда больше, чем у Чонгука. Тэхён в молодости, часто проводил время с Наоми, уж так он её полюбил, что уделял ей больше внимания, чем её родной отец).

Чонгук же стал для Ханы утешением. Он убаюкивал её своим голосом, а когда она капризничала или просыпалась от кишечных колик, то всегда был готов обнять её.

— Она так на тебя похожа, — однажды сказал Тэхён, наблюдая, как Хана, сосредоточенно надув губы, пыталась выстроить башню из кубиков.

— Надеюсь, характер она унаследует твой, — шутливо ответил Чонгук, но в глубине души чувствовал гордость.

Появление ребёнка сблизило их куда лучше, чем ожидалось, хотя времени на двоих стало меньше. Но Тэхён, как всегда, находил выход. Иногда ночью, когда Хана крепко спала, он уводил Чонгука в спальню, где они вместе проводили время, или просто пытались отоспаться после нескольких бессонных дней и ночей. Хана росла удивительно быстро. Уже в два года она бегала по дому, громко смеясь и коверкая чонгуковское имя. Её любознательности не было предела — она постоянно тянулась к книгам на полках, интересовалась всем, что делали взрослые, и даже пыталась участвовать в их разговорах.

— Она определённо наследница твоей целеустремлённости, — сказал Чонгук, наблюдая, как девочка пыталась открыть коробку с игрушками, не обращая внимания на неудачи.

— Ей не помешает быть целеустремлённой, — ответил Тэхён с легкой улыбкой.

Год за годом Хана росла, становясь всё более самостоятельной и очаровательной. В её жизни было много людей, которые любили её, но больше всего она привязалась к родителям. Они всегда были рядом — в её первых шагах, первых словах, первых ошибках и первых победах.

Сон У, к сожалению, посещал их слишком редко, в силу своей занятости. В основном зимой или во время встреч с дипломатами. Айзава же, напротив, приезжал более часто и оставался надолго. Его опыт, как отца-одиночки, оказался бесценным. Он помогал Тэхёну и Чонгуку справляться с трудностями воспитания, делился советами и поддерживал, когда они чувствовали себя растерянными.

— Вы слишком строго относитесь к её ошибкам, — однажды заметил он. — Пусть она учится, это нормально.

— Это Тэхён слишком строг, — пробормотал Чонгук, что вызвало короткий смешок у Киямы.

Но, несмотря на свою строгость, Тэхён оставался удивительно внимательным и заботливым отцом. Иногда Хана забиралась к нему на колени, устраивалась поудобнее, и они часами смотрели её любимые мультфильмы.

— Она обожает тебя, ты знаешь это? — однажды тихо сказал Чонгук, наблюдая за ними из кухни.

Ким только кивнул, проводя рукой по волосам дочери. Иначе и быть не могло. Чувства между ними за эти годы не угасли, а скорее напротив стали только глубже. Теперь они были не столько страстными, сколько наполненными тихими жестами заботы и понимания. Вечерами, когда Хана засыпала, они часто сидели на террасе, обсуждая всё: от её успехов до их собственных мыслей и переживаний.

— Иногда мне кажется, что я недостаточно хорош для неё, — признался Чонгук, глядя в пустоту.

— Ты лучший отец, о котором она могла мечтать, — ответил Тэхён, мягко касаясь его руки.

***

Когда Хане исполнилось восемь, она начала задавать больше вопросов о мире вокруг неё.

— Почему у меня два папы? — ожидаемо спросила она, глядя на Чонгука своими большими глазами.

Тот замер, не зная, что и ответить, но Тэхён, как всегда нашёл выход:

— Потому что тебе повезло больше, чем другим детям. У тебя есть два человека, которые любят тебя сильнее всего на свете.

Ответ удовлетворил её, и она с улыбкой побежала обратно к своим игрушкам. Айзава находившись неподалёку, улыбнулся.

— Хорошо сказано, — подметил он.

— Он всегда знает, что сказать, — ответил Чонгук.

Годы шли, и хотя Хана росла, становясь всё более независимой, отношения между ними начали терпеть изменения. Чонгук всё чаще чувствовал, что Тэхён что-то от него скрывает. И хотя он не мог точно указать причину, изнутри его грызла тревога. День за днём она съедала его всё больше и больше, пока он не впал в то зыбкое состояние, когда человек теряет из-под ног почву.

Тэхён что-то скрывал от него. После рождении Ханы, раз в месяц он улетал в Швейцарию на несколько дней, сначала под предлогом болезни, затем по делам. На телефонные звонки, как правило, он не отвечал. На сообщения тоже. Чонгуку оставалось только гадать, что именно он замышлял в этот раз и не окажется ли это опасным для них с дочерью. Ведь теперь, когда он был ответственен за жизнь ребёнка, своего ребёнка, он больше не мог рисковать так, как рискнул бы раньше. К своему огорчению, Тэхён приковал его к себе. Не цепями, как он однажды ему обещал. А кое-чем похуже.

Однажды вечером, когда Хана уже уснула, Чонгук случайно наткнулся на его телефон (пароля на нём не было). На экране появились сообщения и стоило ему взять сотовый в руки, как на пороге будто предчувствуя неладное, тут же появился Тэхён.

— Что именно ты от меня скрываешь? — спросил Чонгук, когда они встретились взглядами.

Тэхён, не шелохнулся.

— Это не те вещи, которые должны тебя беспокоить, — утрировал он.

— Если ты снова взялся за старое, то клянусь, я заберу с собой нашу дочь, и ты больше никогда её не увидишь, — Чонгук поднялся, сжимая телефон в руке. — Ты обещал мне, что мы будем жить на равных условиях!

— Мы равны, но кто-то должен защищать тебя и Хану от вещей, которые представляют угрозу, — ответил Тэхён в этот раз тоном не терпящим возражения.

— Я тебе не ребёнок, а ты мне не отец, чтобы защищать меня.

Тэхён приблизился к нему, глаза его почернели.

— Я делаю это, чтобы вы оба были в безопасности. Неужели ты не можешь мне довериться?

Гнев Чонгука сменился усталостью. Он отвернулся, не зная, что и ответить.

— Я знаю, что ты злишься, — вдруг смягчившись, сказал Тэхён. — Но я хочу, чтобы ты понял: всё, что я делаю, я делаю исключительно для нас.

Они встретились взглядом.

— Я просто хочу быть частью твоей жизни, а не наблюдателем со стороны, — прямо ответил Чонгук.

— Ты и есть моя жизнь, — искренне произнёс Тэхён. Он протянул руку и коснулся его щеки. — Прости меня.

Rue des Trois Frères — Fabrizio Paterlini

***

После ссоры, что вспыхнула между ними, тишина в доме стала почти невыносимой. Они говорили только о самых необходимых вещах, и даже эти короткие фразы были слишком отрывистыми, слишком напряжёнными и слишком отдаленными. Тэхён проводил больше времени в кабинете, а Чонгук, избегая его, пытался раствориться в повседневной рутине.

Близился день рождения Ханы, и Чонгук вместе с пожилой, но всё ещё бодрой Сарой (теперь она занимала гораздо более высокую должность), хотел сделать всё идеально. Он заказал два вида тортов, украшений, подобрал подарки (один от себя, другой от Тэхёна). Это давало ему хоть какое-то утешение, отвлекая от размышлений о том, что происходит и чем в конце концов это закончится.

Но настроение Ханы омрачалось отсутствием Сон У. Он позвонил за день до праздника и сообщил, что не сможет приехать из-за предстоящих выборов. Не прошло и минуты, как её глаза наполнились слезами.

— Но он обещал! — кричала она, когда телефон был уже выключен. — Почему он не может просто бросить всё и приехать?

Чонгук пытался успокоить её, но тщетно. Девочка капризничала, требуя вернуть старшего брата.

— Он работает, Хана, и он не обязан, приезжать к тебе по первому зову, — строго сказал он, но немного грубоватый тон только усилил плач.

Следующий весь день, она отказывалась выходить из комнаты. Огрызалась с Сарой и даже не поздоровалась с Айзавой (девочка относилась к нему слишком предвзято, к слову как и её отец). Чонгук пытался уговорить её подарками. Выманивал под предлогом вкусного торта и даже соврал, что купил ей собаку. Но упрямства ей было не занимать. Через час после прибытия гостей он и вовсе устал с ней сюсюкаться, и когда она снова начала капризничать, Чонгук попытался действовать ещё агрессивнее, чем прежде. Стоило ему подойти к ней, как Хана тут же отворачивалась от него, отталкивала его руки и продолжала повторять одно и тоже:

— Он обещал приехать! Я никуда не пойду, если его там нет! Я не хочу! Не хочу!

Тэхён, уставший от её криков, наконец поднялся к ней в комнату. И опустившись на кровать, прямо возле своей дочери, ласково погладил её по голове.

— Хана, милая моя, — нежно обратился он к ней. — Посмотри на меня.

Её слёзы тут же прекратились, когда она увидела серьёзное выражение напротив. Его то расстраивать она боялась. Чего ей Чонгук. Чонгука можно обидеть. С ним можно капризничать. Его можно злить. А с Тэхёном всё было иначе.

— Ты можешь просидеть здесь, хоть завтра, хоть послезавтра, но твой брат не сможет к тебе приехать, и это не его вина. Ты не можешь требовать от людей невозможного, — нарочито выделяя последнее слово, произнёс он. — Но если, ты сейчас выйдешь к гостям и будешь вести себя как взрослая, на следующей неделе мы сами к нему поедем, — он скользнул большим пальцем по её щеке, стирая слёзы. — Ты поняла меня?

Она кивнула.

— Умойся и спускайся, — добавил он, смягчившись.

Чонгук наблюдал за этой сценой со стороны с некоторым удивлением и в тоже время с восторгом. Он никогда не мог справляться с её капризами так, как это делал Тэхён. Вскоре девочка вернулась к привычному весёлому настроению, особенно когда её окружили друзья. Однако, в глубине души Чонгук заметил, как сильно она скучала по Сон У. Когда гости разошлись и дом погрузился в тишину, Хана осталась на диване в гостиной, устало перебирая ленты от своих подарков. Тэхён устроившись рядом, нежно отодвинул прядь волос с её лица.

— На следующей неделе мы поедем к твоему брату, как я и говорил, — тихо сказал он.

— Обещаешь? — спросила она, уставив на него свои большие глаза.

— Обещаю, — улыбнулся он, обняв её.

— А теперь пора спать, — добавил он.

Starry Night — Jordan Critz

Хана поднялась с неохотой, и Тэхён взял её за руку, чтобы проводить в детскую (иначе она пробиралась в их с Чонгуком спальню). Когда девочка уснула, Чонгук, находясь в гостиной, задумчиво перебирал оставшиеся коробки.

— Ты был прав, — неожиданно произнёс он, не поднимая головы, когда Тэхён сел на кресло напротив.

— Я часто бываю прав.

Чонгук усмехнулся, но ничего не ответил. Некоторое время они просто молчали.

— В последнее время, я сам не свой, и часто вспоминаю, одного ребёнка из концлагеря, — наконец сказал он, глядя на свои истерзанные шрамами руки. — А потом смотрю на нас со стороны, и думаю, боже, как же мне повезло, что я выжил. Хана лучшее, что случалось в моей жизни. И если бы не ты, я... Я даже не знаю, смог бы жить дальше. Я благодарен тебе. Правда. Но, пока я пытаюсь сохранить нашу семью, ты снова всё рушишь. Ты несколько раз обещал мне, что больше никогда не станешь вмешиваться в дела политиков. Но всё повторяется. Я вовсе не против, чтобы ты занимался своей работой. Делай это сколько угодно, но только прошу тебя, не ввязывайся во что-то опасное. Может быть сегодня эти люди и повинуются твоим приказам, но завтра они могут пустить тебе в лоб пулю, если ты не оправдаешь их ожидании. Ты сам сказал, мир не тот, каким я его знаю, и без тебя я погибну, — некоторое время он помолчал, словно размышляя, стоит ли ему продолжать говорить дальше или нет.

Тэхён кивнул, ожидая продолжения.

— Ты подвергаешь нас риску, — на выдохе произнёс он. — А я хочу жить, зная, что нашей жизни, и разумеется тебе ничего не угрожает. Поэтому, прошу тебя в последний раз, не разрушай нашу жизнь.

Тэхён даже и не думал, что Чонгук так много размышлял об этом. Он устало встал с места и подошёл к нему, а затем сел рядом, легко касаясь его плеча.

— Душа моя, я никогда не стал бы подвергать вас опасности. Я просто помогаю Сон У с выборами, — солгал он в очередной раз. — И тебе с Ханой ничего не угрожает, можешь даже не сомневаться в этом. Как только наш сын займет пост президента, обещаю, я носу туда не суну. К тому же, ты делаешь более, чем достаточно, чтобы сохранить наши отношения. Я просто хочу, чтобы ты верил мне, разве это так сложно?

Чонгук и не знал, что ему ответить. На секунду он замялся, что не осталось незамеченным.

— Я верю тебе, — прошептал он, хотя чувствовал совсем другое. — Просто иногда я хочу, чтобы всё было проще.

Тэхён неторопливо сжал его в объятьях, и прошептал прямо в ухо:

— У нас с тобой никогда не будет просто.

Чонгук улыбнулся, хотя внутри поднималось чувство горечи.

— Знаешь, Хана сегодня сказала, что хочет быть как ты, — продолжил он, пытаясь подавить в себе грусть. — Умеющей добиваться своего.

Тэхён тихо рассмеялся.

— Тогда у нас большие проблемы.

Совсем недолго они провели в тишине, наблюдая за огнем в камине. Свет мягко освещал их лица, обрисовывая черты то теплыми, то мерцающими отблесками. Они сидели на полу, прислонившись друг к другу.

— Думаешь, у нас всегда всё будет так хорошо? — вдруг спросил Чонгук.

Тэхён медленно склонил голову, касаясь подбородком его макушки.

— Я хочу верить, что да, — ответил он, немного хрипловатым голосом.

Чонгук прищурился, разглядывая пламя. В голове вихрем кружились мысли: мог ли он верить этим словам? Мог ли он позволить себе эту слабость? Ведь Тэхён всегда знал, как управлять им, как убедить его в правильности своих действий, и сейчас, когда их мир казался таким хрупким, Чонгук всё ещё не мог избавиться от липкого страха, остаться одному, быть выброшенным. Без Ханы и Сон У.

— Ты всегда так говоришь, — тихо вымолвил он, оборачиваясь и глядя на него.

Тэхён посмотрел на него таким нежным взглядом, что Чонгук чувствовал, как утопает в нём. Он медленно поднял руку и провёл пальцами по его щеке.

— Потому что я всегда это чувствую, — прошептал Ким.

Чонгук хотел было что-то ответить, но вместо этого замер, когда Тэхён медленно приблизился к нему. А когда их губы встретились, он закрыл глаза, позволив себе плыть по течению. Хуже и быть не может. Ведь, кому как не ему знать, что без Тэхёна он никогда не сможет прожить нормальную жизнь. Пламя в камине треснуло громче, чем ожидалось, заставив вернуться его обратно в реальность.

— Я люблю тебя, — признался он, тихо улыбаясь.

Тэхён улыбнулся в ответ, и в его глазах мелькнула привычная уверенность.

— Я тоже тебя люблю.