Tundra

/ Behind Every Decision — Yehezkel Raz /

«1»

Когда Чонгук очнулся, то первое, что он почувствовал — это холод кожаных ремней на своих запястьях, тяжесть их сковывала любое движение, и в голове всплывали сцены, которые он пытался тщетно забыть. Он моргнул, пытаясь сфокусироваться на светлой палате, в которой царила тишина. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что его связали, как психически неуравновешенного пациента. Сердце сжалось от ужаса, в голове загудела ярость. Взгляд его скользнул по рукам, крепко привязанным к металлическим поручням кровати и он почувствовал себя униженным.

Его захлестнули мысли, и всё происходящее наконец обрело какой-то здравый смысл. Тэхён использовал его. Политики планировали использовать его. Народ тешит себя мыслью, воспользоваться им. Чонгук всего лишь маленькая пешка в взрослых играх, которой совсем не жалко пожертвовать ради свержения короля. Он стиснул зубы, едва удерживая себя от крика.

Дверь в палату открылась бесшумно, и внутри появился Тэхён. Чонгук даже не сразу осознал, что это был он, настолько давно они не встречались вживую. Мужчина, как и обычно, выглядел собранным, словно между ними ничего не произошло, словно не было ни ужасных побоев, ни самого Чонгука, прикованного к кровати.

— Приятно видеть, что ты снова в сознании, — спокойно сказал он, садясь на стул рядом с кроватью.

— Развяжи меня, — хрипло произнёс Чонгук, пытаясь сдержать гнев, который кипел внутри.

Тэхён лениво откинулся назад, бросая на него холодный взгляд. Разочарованию не было предела. Чонгук ведь выжил, а Тэхёну хотелось, чтобы он умер на морозе, как умирают бродячие псы на улицах. Пару минут прошли в немой тишине, охватывая небольшие просторы палаты тягучим напряжением. Слов почти не было. Лишь разбитые о груду камни чувства. Сплошное разочарование в друг друге. Тэхён ведь правда любил его. Всем сердцем, как никого прежде. Он был готов пожертвовать ради Чонгука своей властью, своим желанием мести, если потребуется — жизнью. А что дал ему в ответ Чонгук?

Годами водил его, Тэхёна, президента целой страны за нос. Обманчиво улыбался, скрывая за спиной нож. Строил интриги со своим жадным отцом. Тэхёна просто воротило от его наглости, от одного его существования в этом мире. Не дождавшись от него прямого ответа, Чонгук поднял глаза, и они встретились взглядами. На секунду его охватил такой знакомый и в то же время унижающий страх. Видеться с ним совсем не хотелось. Но разве у него, Чонгука, тесно связанного в больничной койке, был какой-то выбор?

— Ненавидишь меня? — вдруг спросил Тэхён, не сводя с него пристального взгляда.

Чонгук почувствовал как в груди что-то сжалось.

— А что ты хочешь услышать? Если я скажу, что люблю, ты развяжешь меня? — сдавленно спросил он в ответ. — Если я скажу, что люблю, ты отпустишь меня?

Тэхён никак не отреагировал на сказанные им слова, сердце почему-то пропустило удар, выбивая из него весь воздух.

— Нет, — скомкано ответил он, а в голове тем временем пронеслось:

«Никогда»

«Даже если весь мир вокруг рухнет»

— Мне отправили письмо от твоего отца, занятное чтиво, — продолжил Тэхён, скрывая в голосе раздражение. — Честь не подлежит купле, значит?

— Величие через единство, вечность через силу. Уж не хотел ли ты этого от меня услышать? — устало ответил Чонгук. — Все эти слова не имеют никакого веса, ты и сам это знаешь. Куда важнее, почему, всё это время, ты скрывал от меня моё происхождение? Неужто боялся, что я отберу у тебя твоё же место?

На лице Тэхёна появилась едва ли заметная улыбка.

— Ты превосходишь все мои ожидания, Чонгук. Не успел прийти в себя, а уже думаешь об измене? Что бы твой отец не говорил о чести, но он всего лишь убийца, объявленный изменником.

— Ты ничем его не лучше. Ты убил своего отца ради власти, поправь меня если я ошибаюсь.

— Верно, убил, — с пугающей спокойностью ответил Тэхён, и взгляд его стал безумным. — А теперь подумай, в случае угрозы составит ли мне труда убить тебя?

Чонгук дернулся, когда почувствовал на себе чужие прикосновение.

— Так будет даже лучше, ведь сломай я тебе ноги, ты всё равно найдешь способ сбежать от меня, — взгляд Тэхёна скользнул ниже, от чего у Чонгука по спине пробежался табун мурашек. — Наверняка, уже планируешь.

— Меня не интересовала политика, ты и сам это знаешь.

— Тем не менее, ты лез в мои дела при любом удобном случае.

— Только один раз, когда ты чуть ли не потерял своё зрение.

— А как же переговоры с депутатами о парламенте? Ты полез в их грязное белье, угрожая им расправой.

— Научился у тебя, угрозы всегда действуют лучше, чем просьбы. Ты сам так говорил, Тэхён.

— И ты всё ещё уверяешь меня, что не интересовался политикой?

— Не интересовался, пока ты не взял меня силой у зеркала, и после того случая, я понял, что ты никогда не изменишься. Когда я жил в Англии, директор Мин случайно отправил мне не тот файл, признаюсь, мне пришлось перерыть весь гугл, чтобы понять их. Я узнал о всех данных, о личных счетах, на которых политики, включая твою династию, накапливали средства, полученные от сделок с другими странами. На церемонии своей инаугурации ты обещал народу, что разрешишь экономический кризис, но промолчал о том, что он начался только благодаря твоему активному участию, — Чонгук осмелился посмотреть ему в глаза, ощущая, как хватка на его руках стала ещё сильнее. — Со временем я понял, что знание — это сила. Я не интересовался политикой, Тэхён. Никогда. Но ты вынудил меня.

В палате повисла мертвая тишина. Тэхён едва ли сдерживал себя от порыва ярости.

— Много ли ты знаешь, милый? — надменно спросил он.

— Начиная от военных сделок, и заканчивая передачей ресурсов. Мне удалось выяснить всю личную информацию о членах парламента, в том числе и грязную, как ты сказал, — Чонгук попытался уловить его настроение, однако лицо Тэхёна не выражало ни злости, ни видимого раздражения. — Так что многое, — пауза затянулась, в воздухе повисло напряжение, прежде чем он продолжил. — Я бы даже сказал, вполне достаточно для того, чтобы убить меня.

— Мне стоило утопить тебя в реке ещё семнадцать лет назад.

— Ты столкнул меня.

— И спас.

— Тебя никто не просил, — выплюнул Чонгук, приподнимая голову и снова ловя его взгляд. — Я чуть ли не умер, в ледяной воде я был ближе к покою, чем за все те годы, что ты держишь меня рядом. По крайней мере, там мне ничего не угрожало. Ни Сон Хун, ни его шайка, ни ты.

Тэхён посмотрел на него черными глазами, прожигая чуть ли не до дыры.

— Неблагодарный, — упрекнул он его. — Поверить не могу, что действительно любил тебя.

Чонгук истерично усмехнулся.

— Ты? — повысил он голос. — Любил меня? Ты уничтожил меня. Ты уничтожил мою семью. Весь мой род погиб из-за жадности твоей династии! Бог с ним, с моим родом, но ты убил мою мать! У меня могла быть своя семья, свой ребёнок, своя жизнь!

И тут, кажется, Тэхён ловко подловил его:

— Свой ребенок? — с язвительным интересом переспросил он. — А Сон У, значит не твой ребёнок?

Чонгук застыл, борясь с эмоциями, которые кипели внутри.

— Ты знаешь, что я имел в виду.

— Не знаю, Чонгук. Будь добр, объясни мне.

— Я не стану ничего объяснять. Я знаю твои игры, и больше не горю желанием в них участвовать.

— Что с тобой стало, милый? Политические сговоры, покушения, ты ищешь подвохи, там, где их нет. Если бы не Ридер, меня бы здесь не было, и разговаривая с тобой, я всё больше утверждаюсь, что тебе нужна психологическая помощь.

Чонгук снова дернулся. Так вот к чему он клонит?

— Не смей называть меня сумасшедшим! — прошипел он сквозь зубы.

Тэхён склонил голову на бок, расплываясь в слабой, почти дьявольской улыбке. Он удовлетворённо посмотрел на Чонгука: связанного, зависимого от медицинских процедур и лекарств, именно таким, каким мужчина хотел его видеть — немощным, и неспособным сопротивляться.

— А я вот не уверен, — продолжал Тэхён. — Помнишь, как ты подписывал документы о правах опекунства Сон У в случае моей смерти? В палате висят камеры, Чонгук. Я видел твою истерику, и в свете последних событии, допускаю мысль, что больше не могу на тебя надеяться.

Тэхён привстал с места и подошёл к нему ещё ближе, смотря на него сверху вниз, как на загнанную в стойле овцу.

— Ты его расторгнешь! — озвучил он свой приговор.

Чонгук замер. Это было последней каплей.

— Ты не можешь... — начал было он, но Тэхён его перебил:

— Могу, и сделаю. Ты нужен мне только в качестве инструмента власти, не больше. Если бы не Сон У, клянусь, я бы давно убил тебя. Мальчик вернётся домой через месяц, и через месяц, проживая в моём доме под строгим контролем, ты должен будешь притворяться перед ним, что у нас всё хорошо. Я не позволю своему сыну видеть ссоры, и уж тем более знать о них, тебе всё ясно? — окинув его презрительным взглядом, спросил он, но ответа не последовало, и ему пришлось перейти на угрозы куда внушительнее. — Если откажешься, я отправлю тебя туда, где твоё место: в психиатрическую клинику. И поверь мне, с твоими приступами никто не станет задавать вопросов.

— Если ты сделаешь это, я обнародую людям все данные из флешки, которую ты так отчаянно ищешь! — пригрозил Чонгук, едва не сорвавшись на крик.

— Попробуй, и я буду говорить с тобой на другом языке, — ледяной тон Тэхёна не оставлял места для сомнений. — Ты также вернёшь мне всё, что я тебе дарил, — продолжил он, не давая Чонгуку ни малейшей возможности остыть. — Дома в Сеуле, Лондоне, Нью-Йорке и в Осло. В том числе два ламборджини, один лексус и один роллс-ройс. В конце месяца я закрою твой обширный счёт, куда отправлял солидную сумму денег, — он скрестил руки на груди, его холодный взгляд не смягчался ни на секунду. — Ты либо выполняешь мои условия, либо я сделаю твою жизнь невыносимой.

— Как ты можешь быть таким жестоким? — тихо произнёс Чонгук, стараясь не сорваться на слёзы.

— Это не жестокость, Чонгук, это необходимость. Ты слишком долго думал, что можешь водить меня за нос. Я же таким образом показываю тебе, насколько ты ошибался, — Тэхён поправил манжеты пиджака. — Завтра придёт юрист, не совершай глупостей. Подпиши все документы и так уж и быть, я сжалюсь над тобой, в знак памяти о твоей тесной связи с моим сыном.

Закрыв за собой дверь, он встретился взглядом с Ридером.

— Как он?

— В достаточно удобном для нас состоянии, — сдержанно отозвался Тэхён. — Но этого недостаточно. Он может быть опасен, особенно когда узнает больше, чем должен был.

Он прошёл мимо Ридера и, не оборачиваясь, добавил:

— Дай указания психологу. Хочу, чтобы его лечили антидепрессантами, и не жалейте дозировки. Ему нужны сильные препараты, чтобы подавить остатки сопротивления. Пусть станет заторможенным и контролируемым. Я хочу чтобы он был в состоянии, в котором уже не сможет проявлять самостоятельность.

— Мы уже пытались подсадить его на антидепрессанты, и ты помнишь, что с ним произошло, Тэхён.

— Ничего с ним не случится. Если понадобится, я найму сиделку, которая будет за ним приглядывать.

— В прошлый раз, он чуть ли не убил себя! — не сдавался Ридер.

— А стоило, иначе сейчас мне бы не пришлось ломать голову над тем, как подавить его тягу к воле, — Тэхён резко остановился, бросая в сторону врача укоризненный взгляд. — Делай свою работу, Ридер! — холодно приказал он. — Не вынуждай меня, искать тебе замену.

А затем, даже не удостоившись выслушать его мнения, быстро покинул здание больницы. Вернувшись в Синий дом, Тэхён медленно прошёл по коридорам, не обратив внимания на приветствия сотрудников, и направился в свой кабинет. Внутри царила идеальная тишина, нарушаемая лишь звуком его шагов по полированному полу. Он занял место за массивным дубовым столом, на котором были разложены отчёты и документы, ожидающие его подписи.

Привычная рутина начиналась с рассмотрения законопроектов, встреч с министрами и чтения докладов о состоянии страны. В последние месяцы количество вопросов, связанных с протестами, значительно увеличилось. В некоторых районах столицы народ начал выражать недовольство его правлением. В официальных отчётах все упоминания о митингах тщательно сглаживались, но Тэхён прекрасно понимал реальное положение дел. Мысли прервал стук в дверь. Вошёл министр внутренних дел, Ын Джи Вон, с деловитым выражением лица.

— Президент, — начал мужчина, делая шаг вперёд. — В последние дни ложные слухи о вас быстро распространяются, и люди начали обсуждать вашу династию на всех платформах интернета. Некоторые из них даже участвуют в протестах. Народ требует реформ и откровенно говоря, Вашего ухода.

Тэхён спокойно поднял голову от бумаг.

— Ухода? — переспросил он с легкой усмешкой, в которой сквозила угроза.

— Да, они всё чаще собираются у правительственных зданий и выкрикивают лозунги.

— Пусть собираются, их мелкие попытки не приведут к результатам. У нас есть армия и полиция, министр Ын, или я должен напомнить вам, кому принадлежит власть в этой стране?

— Разумеется, президент Ким. Мы усилили патрулирование в проблемных районах и проводим аресты лидеров протестов. Однако...

Тэхён медленно встал, приблизившись к министру, он положил руку ему на плечо:

— С этими людьми нельзя договариваться. Мы не будем играть в демократию.

— Я вас понял. Мы примем меры.

/ Le rêve d'une note — RIOPY /

«2»

В небольшом кабинете старинного здания собрались Сын Вон и Чжи Сон. Внутри царила напряжённая тишина. Оба мужчин выглядели сосредоточенно, каждый из них знал, что любая ошибка могла стоить им не только положения, но и жизни.

Чжи Сон склонился над столом, на котором лежали распечатанные документы — отчёты, схемы, и планы. Годы скрытых интриг, годы наблюдений за Тэхёном, его незаконной властью и жестокими методами управления. Он больше не мог позволить себе просто наблюдать за тем, как династия Ким удерживала страну в тисках.

— Мы сделали всё что смогли, — начал Сын Вон, вытирая пот с лба. — Несколько министров и армейские командиры перешли на нашу сторону, но...

— Но? — холодно бросил Чжи Сон, поднимая глаза от бумаг. — Мы итак потратили слишком много ресурсов, чтобы организовать переворот.

— Я боюсь, что если президент узнает о нашем плане, то мы проиграем даже не успев начать играть.

— Тэхён подозрителен, но его главная ошибка — это самоуверенность. Он слишком занят войной с японцами, что пропустил наши шаги. Мы действуем незаметно. Если будем продолжать в том же духе, он и не узнает о нас.

— Ты прав, но он уже давно знает о существовании Мин Хо, если он найдет его...

— Не найдет, — резко перебил его Чон. — Я никогда не позволю этому случиться.

— И всё же, мы должны действовать осторожно. Мин Хо слишком молод, чтобы народ смог одобрить его в качестве замены твоего сына.

Чжи Сон хмыкнул.

— Народ? Тебе кажется, что мы будем действовать в угоду народу? Народ не важен. Важно то, что мы можем предложить элитам. Те, кто контролирует финансовые потоки, тот же военный аппарат, будет поддерживать нас, если увидят выгоду. Мин Хо не обязательно быть народным любимцем. Главное, чтобы он был нашим президентом.

— Даже так, всё это слишком рискованно. Я не отрицаю, что хочу, чтобы мой внук занял своё законное место, но если вдруг я потеряю его...

Чжи Сон едва ли смог скрыть от него виноватое выражение лица. Когда на кону стоит жизнь собственного ребёнка, не время думать о чужом.

— Ты не потеряешь его. Если понадобится, я сделаю всё чтобы устранить Тэхёна.

Сын Вон напрягся.

— Убить президента? Ты серьёзно?

— А ты что думал? Он — диктатор, — жестче ответил Чжи Сон. — Ты видел, что он сделал с нашей страной? Он уничтожил всё, ради чего работали наши предки.

— Что с тобой стало? Раньше ты был таким осторожным.

— И моя осторожность ни к чему хорошему нас не привела. Тэхён не понимает компромиссов, с ним нужно расправиться с той же жестокостью, какой расправляется с другими он.

— И всё же я не стану участвовать в его убийстве. Если кто-то узнает об этом, Мин Хо могут обвинить в измене. Ты печешься о своём сыне, но мне важна жизнь моего внука. Если хочешь, можешь убить президента хоть сейчас, но без меня!

— Ты ничего не понимаешь!

— Нет, это ты ничего не понимаешь! — вскрикнул в ответ Сын Вон. — В том, что произошло с твоим сыном, виноват только ты, это полностью на твоей совести. Не убей ты ту японку, этот дьявол не стал бы кровожадным президентом. Ты столько лет безмолвно наблюдал за его страданиями, а теперь воспользовавшись моим внуком, хочешь свершить свою месть? Мин Хо из той же крови и плоти, как и твой сын, но в отличии от него он слишком юн и неопытен. Предупреждаю тебя в последний раз, Чжи Сон. Никаких убийств. Особенно членов семьи Ким.

Чжи Сон долго смотрел в одну точку. Отступать он не собирался.

/ Long Away — Yehezkel Raz /

«3»

Чонгук лежал на кровати, устремив взгляд в потолок. Антидепрессанты медленно, но верно поглощали его сознание, превращая каждую мысль в тяжёлое, липкое болото. Он знал, что должен радоваться тому, что его ноги наконец-то приходят в порядок после перелома, но эта радость казалась далёкой, как будто происходила вовсе не с ним. И хотя боль отступила на задний план, он теперь в точности, как Тэхён прихрамывал на одну ногу.

Ридер заверил его, что это временно, но Чонгука сейчас меньше всего интересовали проблемы со здоровьем. Медленно двигаясь по коридору, и слегка прихрамывая, он вышел наружу, и тут его взгляд упал на Айзаву, который стоял у выхода, ожидая его.

— Рад, что тебе стало лучше, — улыбнувшись, произнёс мужчина. — Запрыгивай в машину, заедем в забегаловку, посидим там, как в былые времена.

Чонгук кивнул, не испытывая особых эмоций. Ему было безразлично, кто перед ним стоял, как и всё происходящее. Всё стало таким бессмысленном. Он сам. Его жизнь. Отношения. И даже Сон У. Он опустился на переднее сиденье, слегка морщась от боли в ноге, и захлопнул дверь. Мотор тихо заурчал, когда Айзава тронул машину с места.

— Если бы не давление, Сокджин, был бы с нами, — немного разочарованно выдал Киямо.

— С ним всё хорошо? — только из вежливости спросил Чонгук.

— Достаточно, чтобы встретить ещё один десяток лет.

На короткое мгновение между ними повисло неловкое молчание.

— Ты выглядишь уставшим, — осторожно начал Айзава, бросив на него быстрый взгляд. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Чонгук, если тебя что-то тревожит, расскажи мне, и я постараюсь помочь тебе...

Светофор загорелся красным, позволяя Айзаве полностью обратить своё внимание на друга. Чонгук долго молчал, прежде чем наконец обратился к нему:

— Я не хочу туда возвращаться, — лишь выдавил он из себя осипшим голосом. — Мне страшно, а вдруг он убьет меня? Вдруг он не остановится, как в прошлый раз?

Айзава явно не ожидавший искренности, немного замедлился с ответом:

— Он не убьёт тебя.

— Ты не можешь быть в этом уверенным, ты не видел его в злости.

— Я видел его в злости, друг мой, — перебил его Киямо, не оставляя поводов для сомнении, — и поверь мне, если бы он хотел убить тебя, ты был бы уже мёртв. Тэхён никогда не даёт вторых шансов. А тебе дал, хоть ты и предал нас. Знаешь почему? — они встретились взглядом и Чонгук покачал головой, — потому, что он одержим тобой. К тому же, как ты мог узнать от дворецкого Кима, Тэхён вырос в семье без любви и меньше всего, он желает такой же жизни своему ребёнку.

— Он забрал у меня права на опеку.

— Случится обострение, и вернёт тебе их снова. Ты единственный, кому он сможет доверить Сон У. К тому же, мальчику уже шестнадцать, быть может, опека и вовсе тебе не понадобится. До совершеннолетия осталось совсем немного.

— Ты хороший друг, Айзава, но не лжец. Мы оба знаем, что Тэхён никогда не станет доверять мне, а я ему. Наши отношения были обречены на провал с самого начала. Мы делаем друг другу больно, — Чонгук сдавленно посмотрел на дорогу. — После всего, что он сделал со мной, я думал, что он хотя бы попробует попросить прощение. Но в этот раз он даже и не соизволил спросить о моем состоянии. Тэхён угрожал мне психушкой, сказал, что если я не откажусь от прав на опеку, то ему не составит труда выставить меня перед всем светом сумасшедшим. Как видишь, мне пришлось подчиниться.

— Все подчиняются его воли, Чонгук. Он президент страны.

— А я его избранный и в случае непредвиденных обстоятельств имею полное право занять его место. Не все имеют такую привилегию.

— Верно. Не все, но это место нужно заслужить и уж тем более, суметь отстоять.

— То есть он может меня заменить? Ты на это намекаешь? — раздраженно спросил Чонгук.

Айзава резко свернул на право и остановился у обочины.

— Он изначально не должен был тебя выбирать. Твой род может и был когда-то влиятельным, но то было в прошлом, Чонгук. Мало кто знает, что твоего дедушку оклеветали. Выбрав тебя в качестве избранного, Тэхён сильно рисковал должностью. Десятки влиятельных домов хотели женить его на своих детях, а когда узнали о тебе, то лишили его поддержки на выборах. Тэхён выкарабкался только благодаря своим умениям.

— Я не просил его выбирать меня.

— И всё же он сделал это и то, что случилось уже никак не исправишь.

— Он просто решил использовать меня в качестве своей приманки и судя по тому, что появился мой отец, у него здорово получилось.

— Ты делаешь поспешные выводы, друг мой. Он мог взять тебя в заложники, когда тебе было шестнадцать или убить, если на то пошло. Но вспомни свой переезд в резиденцию. Скажи мне, разве он хоть раз дотронулся до тебя пальцем без твоего на то согласия? Ты столько раз предлагал ему стать его любовником, разве он не отвечал тебе отказом?

Чонгук не нашел, что ответить. Разумного объяснения на вопросы Айзавы сложно было найти. Киямо продолжил:

— Можешь отрицать сколько угодно, но Тэхён любит тебя. Он узнал о твоем предательстве ещё с того дня, когда тебя забрал Сон Хун. Тэхён давал тебе шанс. Не раз. Всё это время он ждал, что ты одумаешься, и расскажешь ему всю правду, но ты всё испортил. Ты так глупо поступил, что даже я был в тебе разочарован, — выплюнул он. — Ты хотя бы знаешь, что с тобой сделают политики, когда узнают, что все их грязные дела всплывут на поверхность?!

— Я не мог поступить иначе, — ответил Чонгук.

— Разумеется, ты не мог. А что прикажешь делать Тэхёну? На прошлой неделе его чуть не убили. Кто-то сорвал тормозной механизм в лифте, он едва не рухнул, когда Тэхён был внутри. Теперь ему приходится подниматься и спускаться по лестницам, а ты прекрасно знаешь, что с его состоянием здоровья это далеко не просто. Тэхён уже не тот, что раньше, — Айзава окинул его недовольным взглядом и не увидев на лице Чонгука ни капли сожаления, разозлился ещё сильнее. — После случившегося, я боялся тебе и слова лишнего сказать. Но сейчас тебе лучше, и позволь мне высказаться, Чонгук. Ты считаешь себя жертвой, только потому что Тэхён избил тебя до полусмерти, но ты должен быть благодарен ему за то, что он не убил тебя. Своей выходкой ты поставил под угрозу всю страну, если журналисты прознают хотя бы об одной сделке или встречах политиков, начнется межнациональная рознь. Мы и так едва ли выдержали войну с Японией, а после этого скандала, никто из стран не станет поддерживать наши права. Я сказал лишь об одной попытке убийства, но за тот месяц, что ты лежал в больнице, их было куда больше, чем ты себе представляешь.

— Мне плевать, что с ним было. Гораздо важнее, что Тэхён думает о народе. С тех пор как они массово начали покидать нашу страну, он охладел к ним. Его интересуют лишь выгодные сделки. Думаешь, я не знаю, что он творит за кулисами сцены?

— Не тебе осуждать его действия, Чонгук.

— Он работает на народ, который позволил ему править страной. Так пусть будет благодарным им, за то, что они избрали его и верили ему.

Айзава не мог поверить своим ушам.

— Парень, тебе здорово промыли голову. Что ещё тебе сказал твой папаша?

Чонгук бессильно взмахнул руками.

— Не нужно его впутывать в наши разговоры. Я узнал обо всём, пока работал в аналитической группе. На его совести жизни сотни тысяч людей. Ради своей власти он не щадил никого. У народа есть право знать, за какого человека они голосовали.

— Смягчи свой пыл, Чонгук.

— Иначе что?

Они встретились взглядами. Айзава едва ли сдерживался, чтобы не ударить его:

— Ты и сам знаешь, — ответил он, холодно. — Не вынуждай меня напоминать тебе об этом. Сейчас мы сделаем вид, что между нами этого разговора не было. Ты включаешь дурачка, как делал это раньше, и мы возвращаемся домой. Тебе всё ясно?

Чонгук лишь молчаливо кивнул головой. Пару часов они ехали по трассе, пропуская мимо забегаловку, которую хотел посетить Киямо, и наконец прибыли в резиденцию. Привычный для глаз пейзаж вызывал тошнотворное чувство отторжения. Айзава припарковался в цокольном этаже, и заглушил мотор, снова обращаясь к Чонгуку:

— Из-за наемников, Тэхён теперь работает не выходя из дома. Сейчас он в своём кабинете, учитывая, вашу последнюю с ним ссору, он сильно тобой недоволен. Предупреждаю в последний раз, Чонгук, не спорь с ним. К добру это не приведёт, — он хлопнул его по плечу. — В случае чего, я буду рядом.

Когда Чонгук вышел из машины, ноги всё ещё слабо реагировали после зажившего перелома, и каждый шаг вызывал лёгкую боль. Айзава наблюдал за ним с неподдельной тревогой, но не стал произносить больше ни слова. Тяжёлая атмосфера резиденции, как всегда, обволакивала, напоминая ему о том, что произошло. Поднявшись по мраморным ступеням и открыв массивную дверь, он ожидал встретить кого-то из местных работников, но вместо знакомого лица Сокджина его встретил новый дворецкий. Мужчина, лет сорока, с ровными тёмными волосами, аккуратно зачесанными назад. Он стоял с абсолютно безупречной осанкой. Серый костюм был идеально выглажен, лицо выражало нейтральную вежливость, почти граничащую с безразличием.

— Добрый вечер, господин Чон, — спокойно произнёс он, слегка кивнув в знак приветствия. — Меня зовут Хироюки Санада, и я буду служить вам вместо дворецкого Кима. Пожалуйста, следуйте за мной, я проведу вас в вашу комнату.

Чонгук кивнул, не испытывая желания задавать вопросы. Мужчина повёл его по длинному коридору, а когда они добрались до спальни, Чонгук с удивлением заметил, что всё стало по-другому. Вместо привычной большой двуспальной кровати стояли две односпальные, разделённые массивной тумбой. На одной из них аккуратно лежали его вещи. Кто-то предусмотрительно подготовил для него всё заранее.

— Президент Ким приказал внести некоторые изменения в распорядке дома, — начал Хироюки, подойдя ближе и доставая небольшой планшет с внушающим документом. — Вот список новых правил, с которыми вы должны ознакомиться.

Чонгук молча кивнул, чувствуя, как внутри него медленно поднималось раздражение. Правила. А как же без них?!

— Первое, — начал Санада, не поднимая глаз. — Вы больше не имеете права покидать резиденцию без предварительного согласования с президентом Кимом. Любые встречи или поездки должны быть одобрены не менее чем за 24 часа до их проведения. Второе, в доме будет установлен строгий режим питания. Завтрак, обед и ужин в определённое время. Пропуск любого приёма пищи будет отмечен, и вам потребуется отчитаться перед президентом, — мужчина коротко окинул его взглядом, словно проверяя, слушал ли его Чонгук, и убедившись, продолжил, — третье, вам запрещено вступать в контакт с любыми лицами, не одобренными с нашим господином. Подразумеваются звонки, переписки и личные встречи. Все ваши устройства будут проверяться на предмет соответствия этому правилу. И, наконец, — закончил Хироюки, сделав паузу, — вам необходимо ежедневно посещать психотерапевта, назначенного президентом. Его рекомендации обязательны к исполнению.

Чонгук вздрогнул, услышав последнее. В памяти всплыли воспоминания, когда Тэхён впервые спустил его с небес на землю, заставив отправиться на сеанс к Ми Ран.

— Благодарю за внимание, — мужчина поклонившись, тихо удалился.

Чонгук сел на край кровати, опустив голову. Внутри всё бурлило от гнева и обиды. А ещё больше от того, что он никак не мог это исправить. Даже не переодевшись, он бессильно рухнул на кровать. То ли из-за дороги, а может из-за приёма антидепрессантов, к телу накатила слабость, и он даже не заметил, как крепко уснул в скрюченной позе. Будить его не стали. Чонгук проснулся только на второй день, когда стрелки часов коснулись почти половины шестого утра, и даже так, всё равно ощущал остатки усталости. Приложив немало усилии, он умылся, переоделся и спустившись вниз, позавтракал. Хироюки, видно по поручению Тэхёна проследил за тем, как Чонгук принял все назначенные врачом препараты, даже вежливо попросил открыть рот и поднять язык. Впрочем, Чонгук и не сопротивлялся. Не было у него желания строить из себя недотрогу или бунтаря. К десяти часам к нему приезжал новый психотерапевт, и ему приходилось неохотно выслушивать все вопросы, на которые он не мог дать никаких ответов.

Чонгук так и не смог привыкнуть к тому, что прихрамывал, поэтому передвигался по дому слишком медленно, почти лениво, стараясь избегать встречь с Санадой и другим персоналом. Днём он прятался в библиотеке, перечитывая старые книги, после обеда практический всё своё время проводил в ботаническом саду, а когда время подошло к ужину, наконец сел за один стол вместе с Тэхёном, который почти не замечал его присутствия. Чонгук долго смотрел на него, пытаясь уловить хоть что-то близкое к сочувствую, но в ответ получил только абсолютное безразличие. От их былых чувств не осталось ни следа.

— Встретьте гостей завтра в девять, — произнёс Тэхён, почти не глядя на дворецкого. — Позаботьтесь, чтобы всё было готово. И добавьте к меню свежие морепродукты.

— Всё будет сделано в надлежащем виде, — ответил мужчина с коротким кивком.

Чонгук в это время тихо двигал вилку по тарелке, не в силе втянуться в пустой разговор. Желания есть совершенно не было. В присутствии Тэхёна в горле застревал каждый кусок. Он не мог даже вымолвить слова, боясь последствия прошлого раза. А Тэхён и не спешил говорить с ним. Просто ел, как ни в чём не бывало. А затем, как только закончил с десертом, поднялся из-за стола первым, так и не сказав ни слова. Чонгук остался сидеть ещё несколько минут в кухне, наблюдая за тем, как Хироюки убирает со стола, тихо командуя персоналом.

/ Mia — DeepCosmo /

Оставшись наедине, Чонгук снова поднялся в спальню. Лёгкая боль в ноге всё ещё напомнила ему о недавнем переломе, и он осторожно прилёг на свою кровать, стараясь не думать о Тэхёне. После ужина остался какой-то осадок. Встретиться с равнодушием было куда хуже, чем с открытой ненавистью. Некоторое время Чонгук так и лежал смотря в окно, а затем прикрыл глаза, притворяясь спящим, когда услышал, как тихо открылась дверь. На пороге появился Тэхён.

Чонгуку не нужно было прилагать усилии, чтобы узнать зачем. Затаив дыхание, он не осмелился даже шелохнуться, когда почувствовал, как прогнулся матрас под чужим весом. Комнату наполнила тишина, и сердце Чонгука забилось чаще, хотя внешне он старался сохранить полное спокойствие. Тэхён, как и обычно, осторожно провёл рукой по его волосам, гладя их так нежно, словно хотел загладить ту вину, которую чувствовал. А затем почти невесомо коснулся губами его виска. Внутри почему-то появилась горечь. Чонгуку хотелось вскочить с места и посмотреть ему в глаза. Спросить, зачем он это делает? Но тело словно замерло в тихом ужасе от не озвученного вслух ответа:

Потому, что любит.

Чонгук задержал дыхание, но не двинулся, и вскоре Тэхён тихо перелёг на свою кровать. Тишина вновь окутала комнату, но теперь она казалась ещё более тягостной, чем прежде и мысли в ней звучали куда громче, чем любой крик.

/ Underwater Wonderscapes — Frederic Bernard /

«4»

На следующий день Чонгук проснулся в состоянии странной отрешённости. Мягкие лучи света проникали через занавески. С тех пор как он вернулся, в ванной пропали все бритвы, в кабинете не было заточек или ножниц, а на кухонном столе ножей. Если к ужину подавали стейк, то повар предусмотрительно разрезал его сам.

Через некоторое время после завтрака, он заметил несколько машин во дворе. Айзава предупреждал его о гостях, приглашенных к обеду: представителей финансовых кругов, военные и дипломаты. Все они были одеты в дорогие костюмы и обладали той же властью, что и сам Тэхён. В скором времени к нему поднялся дворецкий, и учтиво поклонившись, попросил спуститься в зал. Чонгуку сначала пришлось переодеться, чтобы вписаться в строгий дресс-код и только потом облачившись в маску наивного простачка, взять Тэхёна за руку, когда он её протянул.

— Позвольте представить вам моего избранного, — сжимая его плечи, произнёс он. — Чонгук — моя любовь, мой советник, и единственная радость в жизни. На данный момент, он единственный потомок династий Чон.

Тэхён произнёс всё с таким значимым подтекстом, что собравшиеся посмотрели на него с интересом.

— Очень жаль, что такой величественный род пал из-за своей жадности, — произнес один из присутствующих, протягивая ему руку для знакомства, от чего Чонгук почувствовал раздражение. — Зовите меня Ян, в детстве я часто встречался с вашей матерью, она прекрасно владела нашим языком, как собственно и ещё пятью другими.

Чонгук был застигнут врасплох словами мужчины. Освобождая свою руку, он постарался вежливо улыбнуться.

— Я мало, что запомнил о детстве, — солгал он, и когда другие направились в гостиную, постарался ускорить свои шаги. — И с династией Чон у меня нет ничего общего, разве что, кровь, текущая в моих жилах.

Ян не отставал. Воспользовавшись занятостью Тэхёна, он продолжил подначивать:

— Ошибаетесь, — с осторожностью касаясь его плеча, сказал мужчина и когда Чонгук наконец остановился, увёл его в другую сторону. — В вас заложены все задатки лидера. Признаться честно, во время войны с Японией, я несколько раз предлагал президенту Киму в помощь нашу военную силу, но он был непреклонен. Своими доводами, вы сумели убедить его в обратном.

— Я ничего не сделал. Вы ошиблись, за все переговоры с Китаем отвечал Айзава.

— Киямо может быть и хорош в военных делах, но никак не в политических, господин Чон, — мужчина обворожительно улыбнулся. — К чёрту формальности, мы с вами ровесники, могу я перейти на ты?

Чонгук кивнул плечами. Тэхён убьёт его, если услышит их разговор. Ян оглянувшись по сторонам продолжил.

— Ходят слухи, что здоровье президента Кима оставляет желать лучшего, в скором времени ему потребуется замена, а ты как его избранный, имеешь все права претендовать на пост президента.

Чонгук резко сменился в выражении лица, одарив его осуждающим взглядом.

— У нас с Тэхёном есть сын. Все права на унаследования, безусловно принадлежат только ему и никому больше. Я не намерен ввязываться в политические интриги, господин Ян, — как можно холодно, сказал он. — И не смейте при мне поднимать эту тему ещё раз, иначе мне придётся доложить о ваших помыслах президенту.

Ян ничуть не изменился в лице.

— Ты слишком сильно его боишься, — прямо сказал он. — Не стоит. Может быть ты не знаешь о том, что происходит снаружи, но слухи разлетелись со скоростью света. Люди желают видеть тебя. Они жаждут твоего возвращения, считая, что ты единственный, кто сможет принести в их мир — справедливость.

— Они не знают меня.

— Они знают о династии Чон. Честь купле не подлежит.

Чонгук открыл рот, чтобы ответить Яну, как тут же был прерван появившимся на пороге дворецким:

— Господин Чон, господин Ян, — учтиво склонив голову, сказал он. — Президент ожидает вас в гостиной.

Ян поправил манжеты рукавов и прежде чем пройти вслед за дворецким, похлопал пару раз Чонгука по плечу, а как только они присоединились ко всем присутствующим, Чонгук встретился с недовольным взглядом Тэхёна. Тот жестом подозвал его к себе ближе, и притянув за талию, продолжил общение с военными. Обед начался спокойно. Тэхён, как и всегда, обсуждал политические и экономические вопросы, касающиеся границы, и в какой-то момент перешёл к финансовой теме. Всё шло по привычному сценарию, и Чонгук, сначала молча слушая, начал поддакивать мужчине, соглашаясь с его доводами. Ещё одна богом забытая его обязанность — когда он должен был сопровождать его на важных встречах, в какой они сидели сегодня.

— Да, вы правы, такие меры действительно помогут стабилизировать ситуацию, — тихо и скучающе вставил он, когда речь зашла о финансировании военной компании на границе.

Тэхён посмотрел на него с одобрением.

— Но есть ещё один момент, который стоит учесть, — продолжил Чонгук, не дожидаясь, пока его перебьют. — Финансирование одной лишь военной операции не будет достаточно эффективным. Необходимо направить средства на инфраструктуру, улучшить логистику поставок.

Один из гостей, крупный финансист с жёсткими чертами лица, нахмурился.

— Мне интересно какую выгоду мы с этого получим? — спросил он.

Чонгук немного растерялся от заданного вопроса. Антидепрессанты сильно тормозили работу его мозга.

— Это позволит вам ускорить результаты, и в долгосрочной перспективе вы получите не только военные преимущества, но и экономическую выгоду.

Гости не смогли скрыть удивления. О Чонгуке ходили самые разные слухи. Но ни один из них не совпадал с той реальностью, с которой они встретились. В комнате повисла пауза, и Ян воспользовавшись случаем решил поддержать его.

— Он прав, — улыбнувшись добавил он. — Такой подход действительно решит многие проблемы.

Тэхён сдержанно улыбнулся в ответ.

— И именно этого хотят все присутствующие здесь люди, — согласился он. — Душа моя, тебе стоит вернуться в свою спальню, скоро прибудет твой лечащий врач.

Чонгук лишь кивнул головой, только сейчас понимая, что сболтнул лишнего.

— Прошу меня простить, — вставая со стола, любезно попрощался он. — Но Тэхён прав, мне следует отдохнуть.

/ Winter Snow — Virginio Aiello /

«5»

Чонгук накинул на плечи тёплый плащ и, осторожно хромая, вышел из дома в ботанический сад. На улице всё ещё царила зима. Холодный воздух пробирался сквозь одежду, заставляя его сильнее закутаться в шерстяной шарф. Он медленно подошёл к скамейке, и опустившись, закрыл глаза. Лёгкие обжигал прохладный воздух, который странным образом утешал. В последнее время, он редко мог оставаться в одиночестве. За ним тщательно следил новый дворецкий, не уступая своей настойчивостью Сокджину. Возможно он уже был наслышан его приступами, и не хотел повторения или просто выполнял приказ свыше. Чонгук даже не знал, что из этого хуже. Жалость Санады или... своеобразная забота Тэхёна?

Позади послышался хруст снега. Он не сразу открыл глаза, ожидая, увидеть кого-то из слуг или охраны, но когда прислушался внимательнее, то понял, что шёл сам Тэхён. Помяни чёрта, и он появится. Чонгук вздрогнул, но решил не поднимать взгляда. По мере его приближения, он слишком явно почувствовал аромат с морским бризом, которым тот пользовался вот уже последние десять лет. Тэхён не произнося ни слова, протянул ему телефон.

— Поговори с ним, — коротко бросил он, указывая на экран, где было имя Сон У.

Чонгук взял телефон, стараясь не задеть его руку. В глубине души он радовался, что может услышать сына, хотя ситуация была далеко не идеальной. Набрав воздух, он приложил телефон к уху.

— Привет!

— Папа! — радостно воскликнул Сон У, и Чонгук почувствовал, как сердце сжалось от боли. — Как ты? Ты как-то странно пропал, я думал, у тебя много работы.

Чонгук заставил себя улыбнуться, хоть Сон У и не мог этого видеть.

— Да, всё так же, работа... — он бросил короткий взгляд на Тэхёна, стоявшего неподалёку. — У нас тут много дел, но ничего страшного, я только недавно вернулся из командировки.

— Очень жаль, что тебе пришлось уехать не попрощавшись, мои друзья хотели подарить тебе свою картину, они рисовали её около месяца, — послышался на том проводе голос юноши. — Мы спрятали её в моей комнате. Я попросил буржуя не говорить тебе, надеюсь он сдержал своё обещание?

Тэхён лучше удавится, чем не сдержит его. Чонгук облизав потрескавшиеся губы, немного напрягся.

— Нет, он ничего мне не говорил, — коротко ответил он, а затем попытался уклониться от темы. — Как там твоя учёба? Бабушка и воспитатель Ли с тобой?

— Нет, бабушка пропала ещё в прошлом месяце, а воспитатель Ли так и не вернулся из Кореи.

Чонгук нервно сглотнул, пытаясь не выдавать волнения.

— Как встретишься с ними передавай им привет, Саре тоже.

— Сара готова хоть сейчас вырвать у меня из рук телефон, — сказал Сон У, чуть засмеявшись.

Чонгук улыбнулся в ответ.

— Ты на громкоговорителе? — спросил юноша и получив ответ, который был ожидаем, обратился к Тэхёну, — Пап, Сара рассказала мне про все твои выходки в детстве. Не знал, что ты был таким проказником.

Чонгук бросил короткий взгляд на Тэхёна, который так и не удостоился присесть рядом.

— Мы с друзьями тогда считали, что тот лабрадор явно заслуживал лучших хозяев, — мягко ответил он, словно и не умел быть вредным, или хуже того опасным.

— Я не про лабрадора, пап...

— Тогда про что? — с некоторым недоумением переспросил Тэхён.

— Про панталоны. Сара сказала, что ты пыт... — начал говорить Сон У, как тут же был перебит:

— Тебе лучше помалкивать об этом, мальчик мой, а Саре передай мой личный привет.

Сон У засмеялся ещё громче, и Чонгук слыша его беззаботный смех, впервые за долгое время почувствовал некоторое облегчение. Было приятно хотя бы на время ощутить эту легкость, словно ничего между ними не изменилось и всё было так, как должно было быть.

— С возрастом я стал немного умнее, — добавил Тэхён после небольшой паузы.

— Только немного? — подшутил Чонгук, поддавшись настроению.

Тэхён едва заметно улыбнулся.

— Я, кстати, думаю вернуться к следующему месяцу, — сообщил Сон У.

— Было бы здорово, — ответил Чонгук. — Но, погода здесь ещё суровая.

— Погода в Англии ещё суровее, — ответил юноша, чувствуя в голосе отца лёгкое сомнение. — Я хочу побыть с вами. Можно?

Чонгук привычно посмотрел на Тэхёна, в ожидании, что он ему ответит. Какой приговор ему вынесет. На секунду повисла тишина. Они встретились взглядом и не смогли спрятать ту горечь, которую испытывали. Не таких они хотели отношении, и уж точно не такой жизни. Тэхён едва ли сдержался, подавляя внутри себя желание приобнять его за плечи. Лишь кивнул головой, и Чонгук тут же дал ответ:

— Конечно, — чуть бодрее сказал он. — Если всё сложится с погодой, давай встретимся.

— Я позвоню ближе к дате. Береги себя, пап. Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

Как только вызов завершился, Чонгук протянул телефон обратно. Тэхён прежде чем уйти, даже не взглянул на него. Так и оставил его в одиночестве, среди увядших от холода цветов.

/ Glass box — Ilya Beshevli /

Чонгук остался в саду ещё несколько минут. На улице к тому времени заметно стемнело. А когда он собирался возвращаться, заметил одного из слуг, одетого в строгий черного цвета костюм.

— Господин Чон, — обратился к нему он с лёгким поклоном. — Если не возражаете, могу ли я поговорить с вами?

Чонгук нахмурился, позволяя мужчине продолжить. И тогда слуга осмотрелся по сторонам, проверяя, не подслушивает ли их кто-то, и, приблизившись, присел рядышком. Он незаметно протянул руку, в которой поблёскивало серебряное кольцо с выгравированным изображением дракона.

— Ваш отец послал меня, чтобы предупредить вас о побеге. Вечером в среду президент Ким собирается улететь в Китай для переговоров, и господин Чон хочет, чтобы вы покинули дом к утру четверга. Всё уже готово.

Чонгук скользнул рукой во внутренний карман пиджака. Достав оттуда своё кольцо, он внимательно посмотрел на него. Золото холодило его пальцы, но внутреннее напряжение накатывало куда сильнее. Разумеется он знал, что рано или поздно, когда-нибудь это случится, но вместо облегчения, почувствовал явное раздражение, ведь как только Чжи Сон вызволит его оттуда, то сразу же приступит к отстранению от поста президента Тэхёна, а чтобы ему было неповадно, наверняка первым делом ударит по Сон У.

— Я уйду, когда сам этого захочу, — твёрдо сказал он, глядя прямо в глаза слуге. — Я благодарен за попытки вызволить меня, но я не пленник. И я не собираюсь бежать, как трус.

— Но ваш отец настаивает, — начал слуга с осторожностью. — Мы не можем позволить вам оставаться здесь, в этом месте. Вы и сами знаете, как это опасно. Когда господин Чон узнал о том, что с вами случилось, он весь извёлся...

— Передайте ему, что я ценю его заботу, — чуть более настойчивее ответил Чонгук. — Но я не уйду под покровом ночи, как беглец. Если я решу покинуть это место, я сделаю это на своих условиях, а не потому, что кто-то решил за меня.

Он вытащил из кармана сложенный лист бумаги, который написал накануне, раздумывая, как найти слуг, работающих на отца. Ведь после прошлого трюка с флешкой, Тэхён прочистил весь дом. И не долго думая протянул его вместе с кольцом.

— Передайте пожалуйста ему это письмо.

Мужчина учтиво принял протянутые вещи и поклонившись в очередной раз, всё же удалился.

Чонгук может и пожалеет об этом позже, но во всяком случае не сейчас. Сейчас оставалось только ждать. Всего лишь два года, до того, как Сон У сможет полноправно завладеть страной. Он не допустит того, чтобы его сын оказался в той же ловушке, в которой ему пришлось провести свои годы жизни.

Флешка, переданная Чжи Сону, являлась фикцией. Он поместил в неё ложную информацию о мнимых военных операциях. Это могло бы сбить с толку даже самого опытного аналитика. Настоящая же находилась прямо под носом Тэхёна — в светильнике, который, к счастью, так и не заменили за все эти недели. В ней же хранилась вся информация, которую Чонгук собирал на протяжении долгих лет, начиная с первого года работы: тайные договоры между крупными политическими фигурами Кореи и иностранных государств, в том числе Японии, Китая и США. В основном эти договоры касались передачи стратегических ресурсов в обмен на политическую поддержку и военную помощь. Но самым важным были данные о личных счетах, на которых политические деятели, включая династию Ким, накапливали средства, полученные от сделок. Они манипулировали деньгами, чтобы подстрекать конфликты между народами, и в случае чего разжигали межнациональную рознь.

Но в сравнении с остальными вещами то, что планировал сделать Тэхён было куда хуже: он хотел подорвать международное доверие к Корее, чтобы диктовать свои условия как внутри страны, так и за её пределами. Чонгук также знал, что если бы Тэхён получил доступ к этой информации, он мог бы воспользоваться ею, чтобы предотвратить разоблачение, или в крайнем случае для шантажа других политиков. Более того, это сделало бы его почти неуязвимым. Политические фигуры, которыми Тэхён манипулировал, имели тесные связи с иностранными государствами, а утечка подобной информации подорвала бы не только его авторитет, но и всю систему, которая держалась на шатких международных договорах.

Для Чонгука же это было не просто политической игрой. Он любил Сон У, и через два года, когда его сын станет президентом, меньше всего ему хотелось, чтобы мальчик руководил страной в тени своего отца. Меньше всего, он желал, чтобы Сон У стал такой же марионеткой в умелых руках Тэхёна и поэтому, рискуя своей жизнью, все эти годы ему приходилось терпеть даже самое худшее, притворяясь до тошноты наивным и добрым.

Но всё что он делал оказалось бессмысленным. Узнай, Чонгук раньше о своём происхождении, о роли, которую сыграл Чжи Сон в его судьбе, о политических интригах, действовал бы иначе. В таком случае ему не пришлось бы играть на два фронта. Чонгук потратил столько времени на заискивания, ведь если бы он не делал вид, что поверил Чжи Сону, о котором на тот момент почти ничего не знал, то обстоятельства сложились куда хуже, чем сейчас. Возможно, его отец попросту убил Сон У, чтобы насолить Тэхёну, а Тэхён взамен, наверное, не побрезговал убить самого Чонгука. Впрочем, тут нет ничего удивительного. Окажись, Чонгук на месте отца, наверное и сам бы не смог простить Тэхёна. И всё же, он там, где есть сейчас. Всё ещё в резиденции. В ботаническом саду. В статусе избранного.

Сколько он себя помнит, то всегда имел запасные планы. С самого детства. К этому наверное его приручила бедность. Пока одни выбирали между двумя университетами, он выбирал между десятью, в разных городах. С работой тоже самое. На случай увольнения, каждую неделю Чонгук подыскивал ещё несколько свободных мест. Приехав в резиденцию, планировал устроиться в качестве слуги, даже пытался быть водителем, но зная, что Тэхён этого не допустит, и наслышавшись слухов о его распутности, он бессовестно предложил стать ему любовником. А дальше кажется всё просто пошло наперекосяк.

Сплошные ошибки на ошибках. То, что казалось простым планом, обернулось чередой непредсказуемых ситуаций, которые Чонгук не мог полностью контролировать. Как бы ему не хотелось признавать свою слабость, а Тэхён оказался хищником покрупнее, чем он сам и то, что он сотворил с ним, на самом деле куда ужаснее того, что сделал Сон Хун в прошлом.

Тэхён глумился над его чувствами. Заставил поверить в то, что любит его, а на самом деле, просто пользовался им в свою угоду. Когда злился, избивал, когда был недоволен, унижал. Если что-то не нравилось, упрекал. А затем всё повторял, что:

...любит его...

И Чонгук делал вид, что тоже

...любит...

Ведь, по его правилам, Тэхён приказывает, а Чонгук несомненно подчиняется. Другого не дано, а Чонгуку тогда и не надо было.