Tundra

Time — Tom Adams

«1»

Дом проснулся вместе с первыми лучами рассвета. К четырём утра всё оживилось. Повар на кухне шумно готовил завтрак, старательно выбирая ингредиенты, чтобы угодить вкусу президента. Слуги прибирались в гостевых комнатах. Дворецкий Ким методично раскрывал массивные шторы, позволяя нежному солнечному свету проникнуть в залитые сумраком комнаты.

Чонгук проснулся на рассвете, еще до того, как дворецкий Ким приступил к своим обязанностям. Он старался быть на ногах как можно раньше, чтобы всё успеть: удостовериться, что комната Сон У чиста и готова, проверить, есть ли всё необходимое для его друзей, и, конечно, продумать, чем накормить подростков. Ближе к пяти утра он уже спустился в гостиную и устало присел на одно из кожаных кресел, держа в руках небольшую связку белых шаров, которые ему пришлось надувать самому. Другие цвета категорически запретил Тэхён, утверждая, что разноцветная безвкусица испортит строгий вид дома. Шары, украшая пространство, поднимались к потолку, и создавали лёгкое ощущение праздника. По центру гостиной висела длинная праздничная растяжка с надписью «с выпуском», украшенная серебристым дождиком, слегка мерцающим в свете.

К шести утра всё было готово. Праздничная атмосфера постепенно заполняла дом, хотя в ней всё ещё витало лёгкое напряжение. Чонгук не мог сдержать волнения перед встречей с сыном, которого не видел долгое время из-за политических распрей. После инцидента в ванной, он уже не знал как правильно будет к нему подступиться, как не знал того, что Сон У сам провёл между ними черту, чтобы больше не причинить ему боль.

Когда часы пробили девяти, в доме раздался стук. Чонгук резко встал с места, поправил костюм и бросил короткий взгляд на дворецкого Кима, который уже открывал дверь. Ожидания не оправдались и вместо сына, Чонгук увидел Айзаву, позади него неторопливо шла Наоми. Она выглядела заметно лучше, чем прежде (в последний раз Чонгук видел её худенькой, встречаясь с её почти безжизненным взглядом, сейчас же девочка заметно набрала вес, светясь пусть и слабым, но всё же здоровьем). Чертами лица Наоми сильно была похожа на мать Тэхёна, из-за чего мужчина выполнял все её хотелки, не скупясь на любовь, которую так редко к кому-то проявлял.

— Доброе утро, — поздоровался Айзава, заходя внутрь. Наоми робко улыбнулась Чонгуку, пока её отец с лёгкостью оценивал обстановку.

— Доброе, — отозвался Чонгук, приветствуя гостей. — Рад вас видеть. Наоми, как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, спасибо, — тихо ответила она, пряча глаза. Девочка была полной противоположностью своего отца и дяди.

— Я рад, — Чонгук улыбнулся, не скрывая облегчения. — Сон У скоро будет, они с друзьями уже в пути. Надеюсь, вы с ними сдружитесь.

— Похоже, вы подготовились, — заметил Айзава, бегло оглядев украшения, они прошли в гостиную.

— Я подготовился. Тэхён отказался участвовать. Вчера только надул два шара из любопытства и вернулся в свой кабинет, воспользовавшись тем, что у него снова появилась одышка, а сейчас наверное спит.

Айзава кивнул, посматривая в сторону дверей. Он жестом отправил Наоми к дворецкому Киму, который молча кивнул ей в ответ, прежде чем они исчезли из вида. Мужчина присел напротив Чонгука, чуть ближе, с желанием обсудить нечто важное, что не предназначалось для чужих ушей.

— Мне не нравится, как он выглядит, — негромко сказал Айзава, наклоняясь вперёд. — Он принимает лечение?

— Разумеется. Но легче ему не становится. Я пытался уговорить его поехать в Цюрих, но он отказывается. До совершеннолетия Сон У осталось потерпеть всего два года. Тэхён намерен дождаться удобного случая и передать ему все свои должностные обязанности.

— Раньше ему вполне хватало двух недель в больнице, чтобы унять обострение, — сказал он, пристально изучая реакцию Чонгука. — Ты мог бы подменить его на это время.

Чонгук задумчиво посмотрел на Айзаву, и усмехнулся.

— Тэхён скорее доверит свой пост дворецкому Киму, чем мне, — шутливо произнёс он, невольно заставляя себя улыбнуться ещё шире. — Хотя дворецкий, конечно, со своей педантичностью, мог бы справиться.

Айзава не смог не улыбнуться в ответ.

— Зная, Сокджина, ничего хорошего бы для всех министров это не сулило. Он куда хуже Тэхёна.

«Волк в овечьей шкуре», пронеслось в его голове, но озвучивать их вслух, Киямо не стал. Чонгук между тем посмотрел в сторону окна, где светлые лучи солнца окрашивали белые шары, подвешенные под потолок. Однако, Айзава решил довести разговор до конца:

— Тебе стоит подумать об этом ещё раз, друг мой. Когда Тэхён чуть ли не потерял зрение, работая в библиотеке, ты хорошо умудрялся помогать нам с планами, а благодаря твоему предложению в сотрудничестве с Китаем, мы и вовсе смогли одержать победу. Тебе стоило рассказать Тэхёну всю правду.

— И он бы взбесился. Ты знаешь его характер. Кроме Сон У, он не хочет подпускать к своему посту ни меня, ни кого-то другого, — Чонгук вздохнул, проводя рукой по волосам, и сглаживая непослушные пряди. — Он слишком сильно помешан на власти, иногда я даже не понимаю, почему.

— В этом нет ничего удивительного, он вырос в такой среде.

Прежде чем Чонгук успел ответить, раздался приглушённый звук шагов, за которым последовал радостный смех Сон У и его друзей. Они с Айзавой поднялись с кресла и Чонгук поспешил к двери, где появились подростки, оживлённо болтая и сметая остатки тишины своим присутствием. Сон У выглядел старше, и уже не был тем мальчишкой, которого Чонгук помнил. Лицо его стало немного острее, осанка прямее.

— Папа! — радостно воскликнул Сон У, кидаясь в его объятья.

— Ты так вырос! — пробормотал Чонгук, хлопая его по спине.

— Где папа?

— Скоро спустится, ему в последнее время не здоровится.

Чонгук с трудом выпустил его из своих объятьев.

— Я скучал, — вылетело из его уст.

— Я тоже, — Сон У посмотрел на отца с искренней улыбкой, а затем повернулся к своим друзьям. — После дороги мы немного устали, но я бы не отказался от завтрака.

Стройный француз с копной кудрявых волос и серьёзный итальянец закивали головой, как будто бы поняли о чём идёт речь, хотя на самом деле были далеки от представления.

— Это Луи и Алессандро, — представил их Сон У, чуть толкая ребят в бок. — Они с нетерпением ждали знакомства с тобой.

Чонгук посмотрел на подростков с улыбкой и протянул руку каждому, переключаясь на английский язык, на котором благодаря Саре, говорил уже не так плохо, как раньше.

— Рад видеть вас здесь. Надеюсь, у вас будет время насладиться нашим домом.

Пока они обменивались приветствиями, Айзава подошёл ближе, кивнув в сторону Сон У.

— Что за внешний вид, мальчик мой? — подразумевая обросшие до плеч волосы, воскликнул мужчина. — Тебе стоит подстричься, пока твой отец не заметил этого безобразия.

Они крепко обняли друг друга.

— Папа уже в курсе. По выходным мы общались с ним через видеозвонки.

Киямо не смог скрыть своего удивления, чтобы неприступный Тэхён, разрешил своему единственному сыну бродить по улицам города в таком виде? Небывалый нонсенс. Мысли сбились, и запоздало вспомнив про дочь, он слегка подтолкнул девочку вперёд. Она выглядела несколько робко, что в её больших глазах читалось лёгкое смущение.

— Это Наоми, — представил он свою дочь. — Сон У, вы встречались с ней три года назад, если ты помнишь. В Цюрихе.

Сон У посмотрел на неё с интересом.

— Разумеется, помню. Наоми, ты не против пойти с нами в ботанический сад? — спросил он, а когда она кивнула головой, мальчишка улыбаясь, повернулся к своим друзьям. — Ребят, это Наоми. Она будет с нами.

Девочка смущённо опустила глаза, но Луи и Алессандро дружелюбно поздоровались, и через пару минут все подростки уже вовлечённо обсуждали планы на день, словно давно знали друг друга. Дворецкий Ким успел перехватить Сон У только у выхода. Они недолго о чем-то говорили и приобняв друг друга, наконец разошлись. Через полчаса слуги быстро накрыли стол, а Чонгук упрямо перенёс все шары и вывеску в кухню, чтобы его труд на который он потратил много времени, не пропал зря, оставшись без внимания. Чуть позже он помог Сон У и его друзьям рассесться за стол, который был красиво накрыт к завтраку. Айзава сидел рядом со своей дочерью, наблюдая за происходящим с типичным для него спокойствием, а Наоми, расслабившись, уже вела тихую беседу с Луи.

Как только Тэхён вошёл в комнату, обстановка мигом изменилась. Своим присутствием он невольно заставил всех замолчать. Юноши заметив его хромоту, переглянулись, но так и ничего не сказали. Сорокалетний президент, развязавший войну в их представлении выглядел совершенно другим — брюхастым, почти лысым, и даже немного низким, какими были практический все президенты стран, но Тэхён просто сломал систему. В жизни, хоть и болел, он оказался совершенно другим. Высоким, статным, с тяжёлым взглядом, который почему-то заставлял их почувствовать себя никем.

— Доброе утро, — поздоровался мужчина.

Он подошёл к Сон У и, неожиданно для всех, мягко положил руку ему на плечо.

— Я рад, что ты дома, — в его голосе прозвучала странная, непривычная для него тёплая интонация. — Воспитатель Ли доложил мне о всех твоих успехах. Ты хорошо себя проявил.

— Я старался, — ответил юноша, посмотрев на него с легким удивлением.

Тэхён опустился на своё место. Завтрак начался в тишине, нарушаемой лишь звуками столовых приборов. Айзава, извинившись, на секунду отвлёкся на телефонный звонок и Чонгук, который больше полагался на своего друга, чем на себя, постарался разрядить обстановку. Говорил он разумеется на английском, чтобы ненароком не обидеть прибывших гостей.

— Как с игрой на пианино? — спросил он, обращаясь к Сон У.

— Отлично, — оживился юноша. — Недавно выступил от имени школы, и смог выиграть главный приз.

— Мне приятно слушать твою игру, — тут же вмешался Тэхён, но как Чонгук церемониться не стал, говоря исключительно на своём родном языке. — Но тебе стоит задуматься о будущем.

Сон У спокойно посмотрел на мужчину, мысленно готовясь к словесным перепалкам. Ему не нужно было прилагать усилии, чтобы догадаться, что будет дальше.

— О будущем? — переспросил он, держа лицо бесстрастным.

— Ты знаешь о чём я, — Тэхён посмотрел на сына с тем же холодным прищуром. — Рано или поздно тебе придётся занять моё место, и я хочу быть уверен, что ты готов.

— Я ещё не завершил обучение, — Сон У не стал прятаться за отговорками. — Разве не стоит это обсудить хотя бы тогда, когда мне исполнится восемнадцать?

— В твоём возрасте я уже был вовлечён в военные и политические дела, — Тэхён слегка наклонился вперёд. — Ты должен научиться вести переговоры, проводить деловые встречи и узнать подробности о нашем семейном трастовом фонде. Речь идёт о политике.

— Я готов учиться, — Сон У выдержал взгляд отца. — Но давайте будем честны. Сначала мне нужно время. Я не могу просто так взять на себя всё и не ошибиться, при том, что ты, папа, начал войну с Японией, и если ты хочешь свалить на меня весь бардак, то...

Пока он не наговорил ничего лишнего, в разговор вмешался Айзава:

— То, что ты готов принять ответственность в свои шестнадцать, уже хорошо. В тебе есть все задатки лидера.

Тэхёну не понравился ход разговора, он плавно сложил столовые приборы и посмотрел на сына с неким упрёком.

— Возможно так и есть, но будь он хорошим лидером, не стал бы делить проблемы на свои и чужие. Если жизнь народа и проблемы нашей республики для него — бардак, то я сомневаюсь, что ему вообще стоит становится президентом.

— Возможно, — вставил Чонгук, чувствуя, что атмосфера начала накаляться, — стоило бы дать Сон У немного времени. Настоящая власть приходит с осознанностью, а не по расписанию. К тому же, по отношению к наши гостям, будет немного невежливо проводить споры из-за политических тем... Во всяком случае, это никогда не заканчивалось чем-то хорошим.

Тэхён перевёл взгляд на Чонгука.

— Ты говоришь, как человек, которому не довелось сидеть на троне, душа моя.

Чонгук истерический улыбнулся.

— Я говорю это в роли его отца, — мягко возразил он.

— Я его отец, — отчеканил Тэхён. — А ты мой избранный, запомни это. И если я сказал, что он должен поторопиться, значит, так всё и будет. Всё ясно?

На секунду в комнате повисла мертвая тишина. Чонгук некоторое время так и сидел, уткнувшись в тарелку, а затем заметно рассердившись, вскочил с места.

— Пожалуй мне здесь не место, — с наигранной спокойностью сказал он, и так и не притронувшись к завтраку, покинул кухню.

Тэхён, извинившись, тут же вскочил вслед за ним. Разговор предстоял быть длинным.

«2»

Премьер-министр Ча вернулся домой поздно вечером. Последние дни на работе давались ему с тяжёлым трудом. Он хмуро разулся, повесил пальто и прошёл вглубь дома, поздоровавшись с экономкой. Как бы высоко он не поднялся по карьерной лестнице, всё равно остался всё тем же обходительным человеком, которого заботил только внук. Мин Хо, к слову встретил Сын Вона с уважительным поклоном, не скрывая в глазах жажду власти, которую тот не мог не заметить.

— Как прошёл день? — спросил юноша, не отводя взгляда от премьер-министра, когда он вошёл в гостиную.

Сын Вон тяжело вздохнул.

— Как обычно, интриги, напряжённые переговоры. Политика — не для слабаков, Мин Хо, — ответил он, проходя к креслу. — Но, думаю, скоро придёт время, когда ты тоже начнёшь в этом участвовать.

Мин Хо кивнул, но не успел ответить, как дверь в гостиную открылась снова, и на пороге появился мужчина.

— Я думал, мы обсудим планы, — произнёс Чжи Сон, не тратя времени на формальности. — Время не на нашей стороне.

Премьер-министр посмотрел на него с лёгким раздражением, но кивнул, жестом приглашая его сесть.

— Я всегда открыт к обсуждению, — сказал он с каменным лицом. — Но ты, Чжи Сон, должен понимать, что политическая сцена сложна, и порой необходимо идти на компромиссы, чтобы добиться желаемого.

— Вот только компромиссы не то, на что я готов, — ответил Чжи Сон резко, сев в кресло напротив. — Особенно если речь идёт о моём сыне. Я категорически против того, чтобы Чонгук оказался втянут в эту грязную игру. Семейство Пак уже имеет на него виды, и я этого не допущу.

— И что ты предлагаешь? — спросил Ча, сложив руки на груди. — Если не Чонгук, то кто? Ты хочешь оставить страну на растерзание династиям?

— Я хочу, чтобы власть перешла в надёжные руки. И эти руки — не моего сына. Пусть это место займёт твой внук. Так или иначе, династия Ким уже давно поработила страну своей властью, в их руках находится самый крупный трастовый фонд. А Мин Хо, хоть и незаконнорожденный, но всё же сын Ким Дон Иля. Учитывая, что пост президента должен был перейти ему по завещанию, этот мальчик идеальный кандидат. Если мы начнём продвигать его, у нас есть шанс. Он будет тем, кто возьмёт контроль, не попав, под влияние династии Пак или Ким.

Сын Вон замер. Мин Хо же слегка вздрогнул, метнув взглядом сначала на деда, а затем на Чжи Сона.

— Вы хотите, чтобы я... что? — вмешался он. — Занял место президента Кима?

— Именно, — спокойно ответил Чжи Сон. — Ты сможешь стать тем, кем никогда не сможет стать мой сын. Тебе не будет мешать кровь династии Ким или Пак, тебя не затронут их интриги, при всём желании, они не смогут пойти против тебя. Ты — наш шанс на будущее, Мин Хо.

Премьер-министр Ча сохранял тишину, понимая, что Чжи Сон был прав. Его внук действительно мог стать идеальным наследником, но какой ценой?

— Чонгук не должен вмешиваться, — воспользовавшись его заминкой, добавил Чжи Сон. — Я не хочу, чтобы его втянули в эти игры, и тем более, чтобы им управляли.

— Чонгук слишком сильно увлечен сыном Тэхёна. Ты думаешь, он позволит тебе отобрать пост президента, который предназначен этому мальчику?

Чжи Сон взглянул на мужчину с неким укором.

— Увлечения, на то и остаются увлечениями, — ответил он твёрдо. — Сегодня он переживает за него, а завтра после размолвки, они не захотят даже слушать друг друга. Учитывая, тяжелый характер юноши, это лишь вопрос времени.

/ Sweater Weather (Slowed + Reverb) — Cromka1 /

«3»

Отношения на расстоянии делают своё дело, поскольку Тэхён после долгой разлуки часто целовал Чонгука в губы, требуя к себе большего внимания, чем любой пятилетний ребенок. Но стоило им вернуться в Корею, как он, попросту потерял к нему интерес. За последние шесть месяцев, они не раз пытались уединиться, Тэхён нежно касался его груди, целовал в шею, плавно спускался ниже, но дальше простых ласк ничего не заходило. Чонгук принимал антидепрессанты, которые достаточно сильно снизили как его либидо, так и вообще любое желание заниматься сексом, от чего чувствовал себя неполноценным. Пару раз он пытался сделать ему минет, но Тэхён прервался прямо в процессе, улетев по срочным делам в Россию. В следующий раз, он даже не дал ему прикоснуться к себе. С тех пор отношения между ними стали чуть более натянутыми. Чонгук даже допустил мысль об измене, но учитывая жесткий график Кима, подозрение тут же сменилось самоедством.

После утреннего разговора при гостях, Чонгук долго не мог пропустить мимо себя его слова. Тэхён прекрасно знал, и всё равно сказал это, всё равно причинил ему боль. Указал его место. Чонгук покинул дом в ту же минуту, даже не соизволив подняться в спальню. Поскольку, Тэхён заметно прихрамывал, он словил его только у выхода, с помощью дворецкого Кима. Несколько минут они ссорились, ещё несколько минут он извинялся, а после... После они просто молчали. При всём желании простить его, Чонгук не видел, что тот испытывал какую-то вину. Тэхён делал это только потому что так было нужно и говорил ему только то, что Чонгук хотел слышать. Не больше и не меньше.

Сегодня наступил его день рождение, и повернувшись к Тэхёну лицом, некоторое время, он так и пролежал в темноте, ощущая в груди пустоту. Тэхён был близок, как никогда, на расстоянии вытянутой руки, но в тоже время Чонгуку, казалось, что будто бы его и вовсе не было рядом. Он так скучал по нему. По его взгляду, по его словам, прикосновениям. Он хотел от Тэхёна гораздо больше, чем тот мог ему дать. Он прекрасно всё понимал, но даже так, ничего не мог с собой поделать (из-за жадности ли или из-за страха быть брошенным?). Месяц назад, Чонгук перестал принимать все лекарства, в надежде, что это поможет ему избавиться от вялости. Он тихо встал с кровати и подошёл к окну, раскрыв шторы. Первые лучи солнца начали пробиваться сквозь полупрозрачные шторы, заливая комнату тёплым светом.

Чонгук вернулся на кровать и медленно приблизился к Тэхёну, не желая его разбудить слишком резко. Он сел на краю, затаив дыхание, боясь разрушить тишину, которую их окружала.

— Тэхён... — прошептал он, касаясь его плеча.

Мужчина пошевелился, но не проснулся. Тогда Чонгук, чувствуя лёгкое волнение в груди, наклонился к нему и мягко поцеловал в висок. Губы едва коснулись кожи, и Чонгук почувствовал, как неровно забилось его сердце. Он продолжил, скользнув губами по линии челюсти, затем к шее.

— Просыпайся, — прошептал он между поцелуями.

Тэхён медленно открыл глаза, не сразу понимая, что происходит.

— Что ты делаешь? — спросил он тихо, хриплым от сна голосом.

Чонгук так и ничего не ответил, вместо этого он наклонился и мягко поцеловал Тэхёна в губы. Руки медленно скользнули по чужим плечам, нежно сжимая их, прежде чем он позволил ладоням провести по груди.

Тэхён не отстранился, но и не отвечал на поцелуй так, как надеялся Чонгук. Он лежал неподвижно, словно его что-то сдерживало. Но Чонгук не сдавался. Он скользнул губами ещё ниже, поглаживая руками напряжённый член.

— Ты забыл, что сегодня твой день рождения?

Тэхён вздохнул и на мгновение прикрыл глаза, желая насладиться моментом.

— Я помню, — тихо ответил он, проводя рукой по его волосам. — Это приятно, но...

— Что-то не так? — спросил Чонгук, отстраняясь, чтобы встретиться с его взглядом.

Тэхён посмотрел на него с лёгкой улыбкой.

— Мне нужно на работу, — ответил он спокойно. — У нас много дел, и я не могу позволить себе расслабиться.

Чонгук почувствовал, как его накрыла лёгкая волна разочарования, но он старался не показать этого, понимая, что Тэхён всегда ставил работу на первое место, дальше шёл Сон У, а после него, почётное третье место занимал и он сам.

— Может, хотя бы ненадолго? — предложил он, всё ещё надеясь, что Тэхён передумает. — Мы могли бы провести немного времени вместе. Я так старался...

Мужчина вздохнул и слегка поцеловал его в лоб, пытаясь успокоить.

— Я ценю это, правда. Но у нас будет время вечером, когда я вернусь.

Когда Тэхён ушёл на работу, в доме наступила тишина. Чонгук долго сидел на краю кровати, размышляя над тем, когда и где всё пошло не так. Через полчаса он расстроенно спустился вниз, в гостиную, где были подготовлены небольшие сюрпризы. Тэхён даже не соизволил их вскрыть, позже они так и остались в таком виде, пока их не убрал дворецкий Ким, разочарованный тем, как быстро они к друг другу остыли.

Всё стало слишком бессмысленным. Их отношения были бессмысленными. Чонгук больше не играл важную роль в жизни Сон У. Он даже не мог удовлетворить Тэхёна. Их связывала только работа, но даже там, его легко мог заменить кто-то другой. От мысли, что он занимал настолько ничтожное место в их жизни, ему хотелось биться об стену. Никогда, Тэхён не смотрел на него таким холодным взглядом, какой у него был сегодня утром, за исключением в отеле Норвегии, и самое худшее, Чонгук не знал, как это исправить. Он больше не мог с ним оставаться. А Тэхён не позволял ему уйти. Так и продолжал держать возле себя, как подручную собаку.

Пару часов они провели с Сон У за просмотром нового фильма, ожидая возвращения мужчины, а через полчаса мальчику пришлось вернуться к своим друзьям. Поздно вечером, уже почти к полуночи на столе тихо завибрировал телефон. Чонгук потянулся за ним, ожидая увидеть сообщение от Тэхёна с объяснениями, но прочитав короткий текст, только почувствовал как дрогнуло сердце.

Тэхён:

«Не жди меня. Улетел в Германию на переговоры».

Всего несколько слов, и они разом разрушили всё то, что Чонгук так старательно планировал. Он положил телефон обратно на стол, не зная, как справиться с разочарованием. Тэхён даже не извинился. Просто отправил сообщение, словно это была обычная рабочая переписка, не касающаяся их личной жизни. Внутри него бушевала обида, гнев, разочарование, но больше всего — одиночество. Он чувствовал себя оставленным и ненужным.

Дверь в гостиную приоткрылась, и во внезапно нахлынувшем свете появился дворецкий Ким. В руках он держал бутылку вина и два бокала. Сокджин бесшумно прошёл через комнату, и поставил бокалы на стол перед Чонгуком, затем разлил вино.

— Это французское. Думаю, немного расслабиться не повредит, — сказал он тихо, садясь на кресло рядом с ним.

Чонгук с удивлением посмотрел на пожилого мужчину, затем на бокал, но не сразу решился взять его в руки. Он знал, что дворецкий Ким был далеко не просто служащим в доме, а человеком, который воспитывал Тэхёна с детства. Сокджин всегда понимал, как поддержать, и никогда не вмешивался в дела хозяев без необходимости. Однако, этот вечер стал исключением.

— Сегодня явно не мой день, — с лёгкой улыбкой пробормотал Чонгук, наконец взяв бокал в руки, — спасибо, что пытаетесь подбодрить.

Сокджин сделал небольшую паузу, взвешивая каждое следующее слово.

— Я не привык вмешиваться в личные дела, но сегодня подумал, что это может быть уместно. Ты ведь так старался устроить этот праздник, и пусть это не сработало, — мужчина на миг замолчал. — Это не значит, что ты сделал что-то не так. Президент Ким такой с детства. Всегда погружён в свои мысли и дела. Его трудно отвлечь, особенно если он что-то задумал.

Чонгук взглянул на дворецкого, потягивая вино. Тихий голос Сокджина успокаивал.

— Он всегда был таким отстранённым?

Дворецкий Ким слегка усмехнулся и отпил глоток из бокала.

— В детстве он был совсем другим. Тэхён мог быть таким же капризным, как и упрямым, — он мягко покачал головой, вспоминая что-то, что, казалось, согревало его изнутри. — Покойной первой леди сильно нравился ботанический сад и однажды он решил, что станет садовником. Представь себе: одного из наследников династии Ким, сына самого влиятельного человека в стране, с большими садовыми перчатками и лейкой, поливающего газон перед домом.

Чонгук с трудом сдерживал смех, представляя такую картину.

— Он даже пересаживал кусты роз, хотя понятия не имел, как это делается, — добавил Ким, улыбаясь, — а когда один куст завял, заявил, что «розы просто его не слушаются».

— Что?! — Чонгук не смог сдержать хохот. — И что вы сделали?

— О, это было шоу! Он всю неделю спорил со всеми, кто только мог, даже с садовником, что «всё дело в розах». И никто не мог его переубедить. Так что мы молча ждали, пока он сам поймёт, что проблема не в цветах, а в том, что он забывал их поливать.

Чонгук покачал головой, всё ещё улыбаясь.

— А как же его попытки стать учёным? — вспомнил Сокджин с ещё одной насмешкой в голосе. — Однажды он решил, что сможет создать новое химическое оружие. Я нашёл его в кухне, где он смешивал муку, воду и лимонный сок, утверждая, что скоро получит «революционный результат». В итоге он залил всё тестом, а результатом был липкий комок, который не поддавался никакой науке, — хихикнул мужчина. — Ну а в другой раз он был уверен, что сможет поймать огромную рыбу в пруду у загородного дома. Он просидел там три часа с удочкой, пока не обнаружил, что вообще не вставил крючок.

Чонгук смеялся, чувствуя, как немного потеплело в его душе. Что-то внутри него откликалось на такие воспоминания, ведь Тэхён, которого он знал сегодня, казался столь далеким от ребёнка, каким его описывал дворецкий. Он был сильным, уверенным, но и холодным, замкнутым. Иногда Чонгуку казалось, что он живёт в доме не с человеком, а с политической машиной, запрограммированной только на выполнение задач.

— Я не могу поверить, что мы говорим о том же Тэхёне, который руководит целой страной, — усмехнулся он, вытирая слёзы от смеха.

— О да, — Ким кивнул с улыбкой. — У всех бывают моменты, когда они совершенно не такие, какими кажутся. Тэхён стал таким, каким ты его знаешь, благодаря своему окружению, политическим играм и ответственности, но под всем этим упрямым фасадом всё ещё прячется мальчик, который верил, что сможет победить розы.

Чонгук глубоко вздохнул, чувствуя, как теплоту и лёгкость воспоминаний начинает вытеснять прежняя тяжесть.

— Как вы думаете, он когда-нибудь изменится? — спросил он, поднимая глаза на дворецкого.

Сокджин задумался, отставив бокал в стороне.

— Может быть. Если рядом с ним будет человек, который сможет вернуть ему это ощущение безопасности, без необходимости всё время быть «главным», — мужчина выдержал паузу. — Он ушёл на работу, потому что в глубине души боится показывать слабость, даже если речь идёт о тебе. Он привык всё контролировать, держать всё на расстоянии. Но это не значит, что он не ценит тебя. Просто он не знает, как это выразить. И если, ты потерпишь ещё немного, я думаю всё наладится, Чонгук. Всё всегда налаживалось.

/ Flesh And Bone: Dakini: Movement IV — Adam Crystal /

«4»

Сон Хун медленно и ненавязчиво проявлял себя в жизни Чонгука. Раз в месяц он отправлял ему подарки: необычные безделушки, книги с философскими размышлениями или даже редкие предметы. Каждая посылка сопровождалась нежными, почти романтическими открытками с теплыми словами. Первые открытки, Чонгук даже не читал. А отвечать уж тем более не собирался. Но чем больше проходило времени, тем настойчивее становились его выпады. Письма Сон Хуна становились всё более личными, но всегда оставались в рамках осторожности, не переходя границу.

В офисе аналитического отдела витала спокойная, зимняя атмосфера. Снежные хлопья мягко оседали за окном, отражаясь в стеклах, а внутри было тепло и тихо. Работа текла своим чередом, когда на столе Чонгука появился очередной подарок. Этот раз не стал исключением: перед собой он разглядел аккуратно упакованную коробку. Чонгук отложил работу и начал развязывать ленту. Внутри оказалась искусно сделанная фигурка серебряного оленя, стоящего на стеклянной подставке. В тончайших деталях был вырезан каждый рог, каждый изгиб тела. Чонгук восхитился мастерством изделия, хотя уже не удивлялся вкусу Сон Хуна. Тот всегда подбирал что-то с глубокой символикой.

Под фигуркой, как всегда, лежало письмо. Чонгук развернул его и начал читать, пропуская некоторые моменты:

«Снег падает на землю, и всё вокруг замирает, но мои чувства к тебе не знают зимнего спо...

Слишком много слов, так и не произнесённых вслух. Хотел бы я, чтобы ты выбрал меня, а не его. Чтобы твоя любовь была для меня, а не для Тэхёна. Следовал за мной, а не за тенью, которую он оставляет позади. И сотворив с тобой такие ужасные вещи в нашем прошлом, мне становится жаль, что «я» — это именно «я».

Зимы в Англии беспощадны, Чонгук. Ты прекрасно знаешь, как сковывает холод. Но худшее из всего — это одиночество, которое я ощущаю, оно стало моим единственным спутником. Признаюсь, твой ответ в прошлом месяце глубоко взволновал меня. Я не надеюсь на взаимность и ни в коем случае не хочу принуждать тебя к отношениям, но прошу в последний раз: поговори с Тэхёном. Он никогда тебе не расскажет всю правду, если ты не затронешь эту тему первым.

Ваши отношения на грани разрыва. Между вами стоит стена, и, кажется, он остыл к тебе. На прошлой неделе мои люди заметили его в Милане с женщиной. Доказательствами могут послужить фотографии в нижнем конверте. Я наблюдал за этой парой два года, но не хотел раскрывать правду, боясь, что ты неверно поймёшь мои искренние намерения. Признаюсь, я и раньше следил за Тэхёном. Тремя годами ранее, когда он прогнал тебя из дома, он пользовался услугами эскорта. А четыре года назад спонсировал оркестр, в котором играл молодой пианист. Быть может, между вами действительно любовь.

Но, определённо, она разрушает тебя и твою жизнь.

Сон Хун.»

Когда он наконец дошёл до нижнего конверта, то ощутил, как дрогнула его рука. Чонгук осторожно достал фотографии, и сердце пропустило удар.

Первая картинка: Тэхён сидел в ресторане отеля, уютно устроившись за столом, окружённый мягким светом ламп. Напротив него сидела женщина в элегантном красном платье, лицо обрамляли её волосы. Тэхён был одет в тёмно-синий костюм, который обычно носил только на самые важные встречи, и выглядел безмятежным, каким не был в последние месяцы в их отношениях.

На второй фотографии женщина наклонилась к нему ближе. Чонгук поймал себя на мысли, что эта близость в сердце вызывало боль. В руках она держала бокал вина, и когда она засмеялась, Тэхён, уставившись на неё, тоже улыбнулся.

Третья фотография была ещё более разочаровывающей: Тэхён и женщина держались за руки, сидя за столом. Она положила свою ладонь на его, и это показалось столь интимным, что Чонгук ощутил, как его собственные пальцы скользнули по открытке, пытаясь убедить себя, что это не то, что он думает.

Невозможно ненавидеть человека, которого любишь, как и......любить человека, которого ненавидишь...

/ When Dreams Are Born — Infinite Stream /

Схватив в руки все фотографии, которые имелись, он яростно вышел из кабинета, и сев в машину, выехал из территории дома, направляясь прямиком в Синий дом. И хотя по виду его ничего не скажешь, Чонгук буквально кипел от ярости, которую испытывал во время въезда. На пороге резиденции, он спокойно предъявил охране своё удостоверение, и, как только двери распахнулись, шагнул внутрь, ощущая неприятный холод по всему телу. Длинные коридоры сменялись другими, штатные сотрудники при виде него учтиво склоняли головы, и лишь секретарь Пак, вскочив с места, попытался задержать его у входа в кабинет своего непосредственного начальника.

— У него скоро переговоры с президентом Турции, это важный разговор, господин Чон...

— Сообщите ему, что у меня тоже важное дело, — рявкнул он в ответ. — И если он не впустит меня в свой кабинет, то сильно об этом пожалеет.

Секретарь Пак лишь отошёл назад, давая ему шанс зайти внутрь. Тэхён сидел в кабинете, погруженный в документы. В глазах мелькнуло недовольство, когда он увидел Чонгука с конвертом в руках. Судя по тому, как тот шёл, ничего хорошего это не сулило.

— Зачем ты здесь? — с ледяным спокойствием спросил он, поднимая глаза.

Чонгук бросил конверт на стол, и фотографии разлетелись по столешнице.

— Не только ты умеешь вести слежки, Тэхён!

Тэхён ухмыльнулся, небрежно отбрасывая фотографии в сторону. За это время между ними было столько ссор, но чтобы Чонгук смог догадаться обвинить его в интрижке? Тэхёна?

Они мало друг о друге знают.

— И ради этого ты пришёл сюда? — почти с презрением произнёс он. — Ради нескольких дешёвых снимков, которые ничего не значат? Чонгук, ты сейчас серьезно?!

— Это всё, что ты скажешь? — Чонгук нахмурился, чувствуя, как таяло его терпение. — Ты даже не попытаешься объяснить?

— Объяснить? — с усмешкой переспросил Тэхён, откинувшись на спинку кресла. — Ты что ребёнок? Думаешь, что каждая фотография с женщиной — это доказательство измены? Я не обязан отчитываться перед тобой.

Услышанное больно ударило по Чонгуку. Внутри всё сжалось, но он не хотел показывать слабость.

— Ты говоришь так, словно мы чужие друг другу люди, будто те годы, что мы провели вместе, ничего не значат.

Тэхён поднялся с места и, подойдя ближе, встал перед Чонгуком, глядя на него сверху вниз.

— Никакой измены не было, — тоном не предвещающего ничего хорошо, произнёс он. — Возвращайся домой, Чонгук. Поговорим позже.

Подумать только, Чжи Сон был прав. Такие люди, как Тэхён никогда не меняются. Они даже не пытаются. Чонгук едва ли сдерживал себя от порывов истерики, которую испытывал. Сейчас. Рядом с ним. А он ведь, как дурак, бросил принимать все лекарства, чтобы удовлетворить его желания. Волновался. Унижался. Искал причину.

— Я ненавижу тебя, — прошептал он сквозь зубы, а затем ещё раз, чуть громче, чтобы Тэхён наверняка его услышал. — Ненавижу тебя!

Чонгук шагнул назад, чувствуя, как проникало в его сердце унижение. Все его силы ушли на то, чтобы сдержаться, не позволяя слезам показать перед ним слабость.

— У тебя был шанс, Тэхён, — бросил он перед выходом. — Но ты его упустил.

Двери за ним громко захлопнулись.

«5»

Вернувшись домой, Чонгук почувствовал не только физическую усталость, но и внутреннюю пустоту. Шаги эхом отдавались по коридору, и пустота дома лишь усиливала ощущение разбитости. Никаких звуков, никаких признаков жизни. Не раздеваясь, он поднялся вверх и решительно направился в сторону спальни, а когда встретил дворецкого Кима в холле, произнёс ровным, но хрипловатым от усталости голосом:

— Перенесите мои вещи в гостевую комнату или я сам это сделаю.

Дворецкий Ким приподнял брови.

— Чонгук, могу я узнать, что случилось? — осторожно спросил он, дотронувшись до его плеча.

Чонгук лишь покачал головой, избегая взгляда Сокджина.

— Не сейчас, — тихо ответил он, не желая озвучивать случившееся.

— Если президент Ким, снова допустил ошибку, поговори с ним лицом к лицу. Не спеши с выводами, милый. И кстати, — добавил дворецкий, слегка нахмурившись. — Молодой господин уехал с друзьями в Чеджудо на неделю. Он сказал, что хочет навестить твою мать.

Не желая выслушивать от него очередные указы, Чонгук медленно спустился по лестнице в гостиную комнату. Подумать только, Тэхён столько раз обвинял его в измене, упрекал, унижал, и даже насиловал, в то время как сам... Развлекался с другими людьми. С женщинами. Мужчинами. Он вёл настолько беспорядочный образ жизни, которую Чонгук даже представить не мог.

А чего он вообще ожидал, будучи его потаскухой? Его просто называли формально завуалированной фразой. Ведь статус избранного разительно отличался от статуса супруги. А Чонгук по понятным причинам не мог им быть, как и не имел любого права голоса. Он не мог позволить себе уехать без предупреждения в свою же квартиру в центре города, в то время как Тэхён мог покинуть страну. Он не мог заводить друзей без его согласия, работать или даже учиться там, где ему нравится. Он не мог ничего из того, что ему хотелось.

Чонгук сел на кровать и уставился в темноту. Вся его жизнь с Тэхёном казалась одним большим недоразумением, долгим кошмаром, из которого невозможно было проснуться. Ночные часы тянулись медленно. За окнами метался холодный зимний ветер, и в тишине, которая была пронзительной и невыносимой, он впервые за долгое время почувствовал, насколько глубокой оказалась его рана.

Долго ждать владельца дома не пришлось. Когда Тэхён вернулся на улице было уже далеко за полночь. Ветер дул особенно резко, напоминая о зиме, но этот холод никак нельзя было сравнить с тем, что он ощутил, обнаружив пустую постель. Терпение уже натянутое из-за долгого дня и их утреннего разговора, лопнуло. По венам пробежало раздражение, и он, крепко сжав челюсти, спустился вниз. Больше всего на свете Тэхён ненавидел, когда Чонгук самовольничал. Найдя его в гостевой комнате, Тэхён с силой распахнул дверь, чуть не выбив её из петель.

— Что это за детский сад? — произнёс он тем тоном, когда его стоило бояться.

Он обжигал его взглядом, но Чонгук, сидящий на кровати, казалось, давно позабыл о всех инстинктах самосохранения.

— Я решил, что так будет лучше, — тихо ответил он.

Тэхён шагнул ближе, его раздражение усиливалось с каждой секундой. Он терпеть не мог это молчание, эти полунамеки, которые превращали их жизнь в театр недомолвок.

— Ты решил? — язвительно переспросил он. — Ты думаешь твой побег сможет решить все наши проблемы?

— Да брось, уж больно ты смог бы заметить моё отсутствие. В последний раз, когда я пытался заняться с тобой сексом, ты сбежал в Германию, — упрекнул его Чонгук. — Мы не спим больше полугода, Тэхён. Ты исчезаешь, как будто меня здесь вообще нет. Может, мне стоило понять это раньше?

Тэхён замер на месте, ощущая, как притупляется его гнев. Он глубоко вздохнул, пытаясь собрать все мысли воедино, а затем, вместо того чтобы накричать на Чонгука, подошел ближе и сел на кресло напротив.

— Я не изменял тебе, — сказал он наконец, смягчившись. — Ни с кем.

Чонгук нахмурился.

— Я больше не поверю ни единому твоему слову!

— Эта женщина — журналистка. Она работала на одно из изданий в Италии, и её муж — мой деловой партнёр. Мы встречались в Милане несколько раз для переговоров по проекту в Южной Европе. Между нами ничего не было. Её муж часто присутствовал при наших встречах. Если позволишь, в следующий раз, я познакомлю тебя с ними.

— Ты никогда мне не рассказывал о ней, — тихо возразил Чонгук.

— Потому что, не хотел, чтобы это стало ещё одной причиной для споров между нами.

Чонгук не знал, что сказать. Тэхён между тем продолжил:

— Что касается спонсорства пианиста, он беженец из Северный Кореи, любимый. Я поддержал его, чтобы подать другим богачам хороший пример, и это отлично сработало. Идея принадлежала Айзаве.

— А три года назад? — спросил Чонгук, стыдливо опуская взгляд на пол. — Когда ты прогнал меня из дома? Я узнал, что ты вызывал в дом эскортников. Причём не раз.

Тэхён вздохнул, потерев пальцами виски.

— Я перестал пользоваться их услугами, с тех пор, как ты стал моим избранным. Эскортники приезжали не ко мне, а к директору Мину, который проживает в моей резиденции...

Чонгук даже и не знал, что сказать. Каждое сказанное им слово звучало так убедительно, что не оставляло никакого подозрения.

— Ты не представляешь, насколько я устал, Тэхён, — тихо сказал он, вскидывая плечами. — Мы постоянно что-то друг от друга скрываем. Я не знаю, где ты, что ты делаешь. А потом вижу эти фотографии, и снова теряюсь.

— Чонгук, я понимаю, как это выглядит. Но если бы я хотел изменить тебе, я бы просто сказал это. Я слишком горд для подобных игр, — он сделал паузу. — Но ты прав. Я совершил много ошибок, которые заставили тебя сомневаться.

— Я просто хочу, чтобы ты был честен со мной. Я устал от того, что наши отношения строятся на подозрениях.

Тэхён наклонился вперёд, его голос звучал мягче, чем когда-либо:

— Обещаю, я буду с тобой честным, при условии, если и ты не станешь держать от меня секретов.

Но у Чонгука были секреты. Слишком много грязных тайн, которые, никогда не понравились бы Тэхёну. И к великому сожалению, о которых тот разумеется знал с самого начала, но предпочитал делать вид, что не знает. Тэхён сидел напротив, прожигая Чонгука своим проницательным взглядом, и требовал признания, из-за чего Чонгук почувствовал, как напряглось его тело.

Тэхён наклонился ещё ближе, и хотя в лице его не было признаков злости, но прослеживалось куда более опасное чувство неумолимого ожидания. Он ждал, когда Чонгук, наконец, сдастся, когда сам откроет ту дверь, которую он давно знал, но не хотел открывать первым.

— Ну? — Тэхён слегка приподнял бровь, словно бросая вызов. — Что ты от меня скрываешь, Чонгук?

Чонгук сжал кулаки, в голове пробегали тысячи мыслей, но он не мог позволить себе поддаться. Это была его последняя линия обороны, и если он сдастся, их отношения окончательно рухнут под тяжестью правды. Он отвёл взгляд.

— У меня нет секретов, — тихо, но уверенно произнёс он, избегая встречи с глазами напротив.

— Ты всегда был плохим лжецом, любимый, — притворно мягким голосом сказал Тэхён. — И ты также должен прекрасно знать, что я никогда не прощаю предателей. Но раз уж ты отец моего ребёнка, и мой возлюбленный, я пойду тебе на уступку, Чонгук. Я дам тебе время одуматься. Если ты не раскроешь мне местоположение и планы этого ублюдка, клянусь, я вытрясу из тебя всю дурь, милый. И ты больше никогда не посмеешь предать меня.

Чонгук почувствовал, как внутри всё сжалось.

— Ты всегда играешь со мной, как с марионеткой, — едва ли слышно, прошептал он. — Я не могу продолжать так жить, Тэхён. Это нас убивает.

Тэхён откинулся назад, глаза его потемнели.

— Не прикидывайся жертвой, Чонгук. Ты ничем не лучше меня, держишься за свои секреты, как за последний осколок гордости. Не думаешь ли ты, что это тоже разрушает нас?

Чонгук почувствовал, как в груди нарастало чувство беспомощности и гнева. Все его слова, все аргументы казались бессильными. Тэхён всегда умел перевернуть всё с ног на голову, заставляя его почувствовать себя виноватым.

— Я не держу от тебя ничего, что ты не знаешь, — ответил он, сквозь стиснутые зубы.

Тэхён встал с кресла, нависая своей мощной фигурой над Чонгуком и тишина в комнате показалась невыносимо тяжёлой.

— Хорошо, — лишь сказал он. — Продолжай в том же духе, посмотрим насколько тебя хватит. И возвращайся в нашу спальню, милый. Я не спал с тобой, только потому что чувствовал омерзение. Своей ложью ты порядком подпортил мне всё настроение.

Он медленно вышел из комнаты, оставляя за собой тягучее чувство безысходности и поражения. Чонгук остался сидеть в пустоте, ощущая, как вокруг него сжимались стены гостевой комнаты.

...что-то внутри него, плавно превращалось в ничего...