Tundra

/ Slipping into Chaos — Power-Haus, Joni Fuller /

«1»

Руки так и продолжали трястись то ли от нервов, то ли от холода, пронизывающего до костей. Чонгук пробыл в ресторане не больше двадцати минут, пытаясь пропустить мимо ушей речь Сон Хуна. Внутри всё ещё чувствовался страх. Быть пойманным. Тэхёном. Урок полученный после прошлого раза сильно давил на нервы, и он быстро вышел из здания, чувствуя легкую тревогу, которая нарастала внутри. Недолго думая, он направился к чёрной машине в которой сюда приехал, припаркованной у обочины, и без раздумий сел на заднее сиденье. Водитель сразу тронулся с места по незнакомой Чонгуку дороге.

— Куда мы едем? — нахмурившись, спросил он.

— Всё в порядке, господин Чон, — холодно ответил тот, не сводя глаз с дороги.

Чонгук почувствовал, как беспокойство внутри плавно перерастало в панику, но прежде чем он успел что-либо сказать, машина остановилась в тихом и заброшенном месте, поблизости ничем непримечательного автомобиля, из которого вышел незнакомец. Мужчина средних лет неторопливо достал документы и подсел на заднее сиденье, прямо возле испуганного Чонгука. Водитель же напротив, вышел наружу, оставив их с друг другом наедине.

— Кто вы? — сдерживая раздражение, спросил Чонгук, чувствуя, как учащенно забилось его сердце.

— Меня зовут Чжи Сон, — спокойно произнёс мужчина, не отводя взгляда от Чонгука. — Мы с тобой раньше не встречались, но нас с тобой многое связывает.

Чонгук нахмурился, не понимая, о чём подразумевал незнакомец. В воздухе повисло напряжение.

— Что вам от меня нужно?

— Твоё доверие, парень, и время, — скользнув взглядом по часам, ответил тот. — Послушай меня, и старайся не перебивать, пусть даже если сказанное мною тебе отнюдь не понравится, — он протянул ему документы, жестом указывая, чтобы Чонгук просмотрел их. — Какое-то время я работал семейным врачом в династии Ким. Власть тогда была в руках Ким Дон Иля, и любая допущенная мною ошибка, пусть даже и незначительная, могла караться смертью. Работа была не из легких, Чонгук. По его приказу я спасал людей, и по его же приказу убивал их. Династия, к которой принадлежит Тэхён, на мой взгляд самая жестокая. Все они жадные до власти люди, и твой любимый человек не является исключением. Он не просто политик, но и тиран. Ты должен знать о его методах — постоянные репрессии, страх и давление.

— Вы ошибаетесь, — холодно ответил Чонгук, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри у него всё кипело. — Он сильный лидер. Может быть немного жестокий, но его методы работают. Люди чувствуют безопасность.

— Безопасность? Ты говоришь о безопасности, когда на его руках кровь невинных людей? Ты слышал про кровавый митинг в двухтысячных годах? Тысячи людей вышли на улицы, протестуя против его режима. Никто не собирался нападать. Но Тэхён приказал уничтожить всех. Стреляли без разбора. Женщин, детей... Сотни из них погибли, тысячи были ранены.

— Это всё ложь, — прошипел Чонгук, но в его голосе уже не было такой уверенности, как раньше. — Я знаю Тэхёна. Он никогда не был таким, как вы его описываете. Его действия всегда были на благо страны. Он действует в интересах народа.

Чжи Сон внимательно посмотрел на него, и его взгляд смягчился.

— Он сделал многое, но не для людей. А для себя, ради власти. Ты ещё не видишь всей картины, но однажды поймёшь о чём я говорю.

Между ними повисло молчание. Чонгук продолжал сидеть, сжав кулаки, тело напряглось, в голове путались мысли. Чжи Сон словно читая его замешательство, не торопился давить, давая ему время осознать услышанное. Он слегка прищурился, всматриваясь в Чонгука с непонятным выражением на лице — смесью жалости и какого-то глубокого сожаления.

— Тэхён показал тебе только ту сторону, которую ты должен был видеть. Династия Ким — не обычная семья, Чонгук. Они захватили власть путём предательства и убийств. Позволь мне рассказать тебе правду. Они пришла к власти нечестным путём. Династия Чон была на вершине, правив страной с достоинством, пока Кимы не увидели возможность для переворота.

Он сделал паузу, посмотрел на Чонгука, ожидая его реакции, но продолжил, не дав ему прервать:

— В 1980-х годах они выжидали, пока династия Чон не ослабнет изнутри. И когда те столкнулась с внутренними разногласиями, бывшего президента, Чон Хэ Ина, обвинили в коррупции, хотя это было ложью, подстроенная покойным прадедом Тэхёна. Двое его сыновей, погибли при загадочных обстоятельствах, якобы в результате несчастных случаев, но на самом деле их устранили, потому что они представляли собой угрозу.

Чонгук сжал челюсти, в его голове всё больше зрели сомнения, но он продолжал сопротивляться. Он всегда верил в стабильность и правоту Тэхёна, но то, что говорил этот человек, начинало подтачивать его веру.

— Может быть, вы и правы, — тихо сказал он, сдавленным голосом. — Но случившееся никак не касается Тэхёна. Он стал президентом по праву. Он унаследовал свою должность от отца.

Чжи Сон печально улыбнулся.

— Покойный президент ненавидел Тэхёна всем сердцем, он презирал само его существование и перед смертью завещал своё место незаконнорождённому сыну, который сейчас находится в надежных руках. Мальчику исполнилось всего лишь одиннадцать.

Чонгук замер, его глаза расширились, мужчина между тем продолжил:

— Официальной причиной смерти стал инсульт, но на самом деле Тэхён сознательно и намеренно держал своего отца в комме на протяжении трёх лет. Он запрещал медицинским сестрам оказывать ему должный уход. Когда мне удалось увидеть мужчину в последний раз, всё его тело было в запущенных пролежнях. Он мочился в собственную кровать, Чонгук, и я сомневаюсь, что кто-то менял простыни чаще, чем одного раза в месяц. Тэхён стал президентом путём отцеубийства. Трон никогда не принадлежал ему по праву, и не должен был принадлежать.

— Зачем вы рассказываете мне об этом?

— Затем, что ты его слабое место.

«и мой единственный сын»

— Пусть так, но я ничем не могу вам помочь. Боюсь, перед ним я бессилен.

«перед ним бессильны все, кроме тебя»

— Мне и не нужна твоя помощь, я лишь хочу открыть тебе глаза, я лишь хочу, чтобы ты знал о нём всю правду, — «сын мой», Чжи Сон наклонился вперёд, его голос стал более мягким, но полным боли. — Митинг в двухтысячных годах был лишь ещё одним доказательством. Те люди не угрожали его власти. Они просто хотели справедливости, мира. Но вместо этого Тэхён ответил кровью, уничтожив сотни жизней. Я знаю, что это тяжело принять. Но ты должен понять правду. Тэхён никогда не был тем, кем хотел казаться для тебя.

Чжи Сон замолчал, давая Чонгуку возможность переварить услышанное. Он было открыл рот, но тут же замолчал. Услышанное разорвало его душу на мелкие части, и Чонгук почувствовал, как сбилось его дыхание, как перевернулся его мир. На глаза непрошено навернулись слёзы, и он попытался подавить их, не желая показывать свою слабость перед чужим(родным) человеком.

— Будь у меня возможность, я бы никогда не допустил того, что он сделал с тобой, — болезненно прошептал Чжи Сон. — Они контролируют твою жизнь с самого рождения. Сначала династия Пак, затем Тэхён. Всё это время я пытался с тобой связаться, Чонгук. Но они дышали мне в спину, и только сейчас, когда он ослабил свою бдительность, я наконец смог встретиться с тобой. Сегодня вечером, когда вернёшься к нему, притворись, что ничего не слышал. Не задавай ему навязчивых вопросов. Не показывай своего страха. А если он что-то прознает про нашу встречу, в доме работают мои люди. Как только тебе нужна будет помощь, обратись к ним. На мизинцах они носят печатные кольца из серебра, вроде этой, — он указал на своё, только золотое с выбитым узором дракона в центре. — Скажи, что честь не подлежит купле и они помогут тебе с побегом.

Чонгук напряженно выдохнул. Кровь застыла в жилах от увиденного узора дракона, олицетворяющего фамильную эмблему династии Чон. Он снова пробежал взглядом вверх, и посмотрел на лицо Чжи Сона.

— Не понимаю, зачем всем династиям понадобилось следить за мной и почему ради меня вы готовы рискнуть своей жизнью?

— У нас мало времени, Чонгук, — мужчина бережно сжал его руку. — Обещаю, при следующей встрече я расскажу тебе всё, что знаю. А сейчас возвращайся обратно, в скором времени они выйдут на твой след и если ты не явишься домой раньше, чем он найдет тебя, боюсь, последствия будут печальными.

Чжи Сон молчаливо вышел из машины, оставив за собой слабый аромат сандала и кожи, в точности такой же, какой исходил от его сына.

When Dreams Are Born Infinite Stream

«2»

Чонгук вышел из машины, чувствуя себя раздавленным под тяжестью правды, услышанной от незнакомца. Голова гудела, мысли путались, сердце билось в замешательстве и хотя внутри всё горело огнём, он старался не показывать своих чувств. Когда он открыл дверь, его обеспокоенно встретил Айзава.

— О чём ты думал, Чонгук? — укоризненно спросил он, разглядывая его на внешние травмы. — Какая муха тебя вдруг укусила, раз ты бросился к нему на встречу?

Чонгук продолжал идти вперёд, дверь за ним громко захлопнулась.

— Он мог лишить Тэхёна зрения, даже хуже, он собирался убить Сон У, — неожиданно для себя он повысил голос. — Помнится мне, следить за их безопасностью было твоей задачей. Не смей упрекать меня, в том, что я пытался сохранить их жизни!

Пройдя через холл, Чонгук зашёл в гостиную, не заметив присутствие Тэхёна в доме. Мужчина стоял у порога, притворно расслабившись, однако глаза его выдали беспокойство, которое он тщательно скрывал.

— Никто тебя не упрекает, милый, — фальшиво улыбнувшись, мнимым сочувствием произнес он, и Чонгук вздрогнул от неожиданности. — Напротив, мы беспокоились за тебя. Клянусь, если он причинил тебе боль, я...

Чонгук, стараясь оставаться как можно более невозмутимым, перебил его на полуслове:

— Он ничего мне не сделал, Тэхён. Просто хотел, чтобы я спросил у тебя, почему ты выбрал меня своим избранным, вот и всё, — они встретились взглядами, и Чонгук почувствовал, как на секунду сбилось его дыхание, но он сумел совладать с собой и кивнул, скрывая раздражение. — Я думал, ты выбрал меня своим избранным из-за Сон У, но кажется, ошибался.

Тэхён слегка нахмурился, словно не ожидая такого вопроса, но быстро скрыл растерянность и улыбнулся. Он протянул руку, нежно коснувшись его плеча, едва ли сдерживая себя от порыва безумной ярости. Они и так с трудом наладили отношения и портить их сейчас было бы крайне неуместно.

— Разумеется, я выбрал тебя своим избранным, потому что полюбил, — сказал он, бросая взгляд на Айзаву. — Ребенок в моём решении сыграл незначительную роль, ты и сам это знаешь.

Чонгук нахмурился, раздражаясь от того, что Тэхён держал его за дурочка.

— Не смей лгать мне, — прошипел он сквозь зубы, ударяя его прямо по лицу, от чего Тэхён застыл. Его лицо перекосилось от гнева, глаза вспыхнули яростью, но он сдержался, не позволяя себе сорваться.

Айзава, услышав звук удара, мгновенно подскочил к ним, встав между Чонгуком и Тэхёном.

— Вам стоит поговорить позже, — пытаясь его сберечь от гнева друга, напряженно сказал он. — Чонгук, возвращайся в свою спальню.

Чонгук не сдвинулся с места. Он стоял, как укоренённый, и прожигал Кима взглядом, полным ненависти и боли. Айзава осторожно коснулся его плеча, пытаясь уговорить его отступить, но Чонгук резко дернулся, сбрасывая чужую руку, словно она была грязной.

— Почему ты выбрал меня? — снова спросил он. — Так почему я, Тэхён?

Тэхён медленно выпрямился, возвращая прежнее спокойствие, хотя глаза всё ещё пылали гневом.

— Тебе было шестнадцать, когда мы с тобой впервые встретились, любимый. Возможно, ты не помнишь этого, но я был тем, кто тебя спас, — всё же ответил он. — Ты был слишком юным и таким сломленным. Я никак не смог удержаться. Ты понравился мне с первого взгляда. Я наблюдал за тобой на протяжении двенадцати лет, а когда настало время, понял, что хочу тебя рядом. Ты особенный, Чонгук. И всегда был. Клянусь, с Ён Джин мы познакомились совершенно случайно, через моего старшего брата. Сон У не имеет никакого к тебе отношения. Когда я узнал, что ты приходишься ей сводным братом, моему удивлению не было предела. Ты ведь и сам помнишь, как я пытался отгородиться от тебя. Я столько раз тебе отказывал.

Чонгук невольно задержал дыхание, пытаясь понять уж не оказался ли Тэхён тем мужчиной, наблюдавшим за ним на мосту. В голове всплыли смутные воспоминания об этом времени, и хотя он не мог вспомнить точного момента, но что-то в сказанных словах прозвучало правдиво. Чонгук столько лет пытался забыть об этом промежутке, ему почти удалось это сделать, а Сон Хун и Тэхён снова резали его душу ножом на мелкие части.

— На мосту? — тихо переспросил он, а когда тот кивнул, нахмурился. — Не понимаю, если я тебе понравился, тогда зачем ты ждал двенадцать лет?

Тэхён мягко улыбнулся, его рука всё ещё оставалась на плече Чонгука, а потом он аккуратно провёл пальцами вдоль его шеи, заставляя его вздрогнуть от едва ли ощутимого прикосновения.

— Повторюсь, после Сон Хуна и того, что он сделал с тобой ты был таким сломленным. Я не смел к тебе подойти. Но я всегда знал, что однажды мы встретимся. Я хотел, чтобы это случилось естественно, чтобы ты сам выбрал меня.

— Я не знал, — лишь выдавил из себя Чонгук.

Он не поверил ни единому его слову. Грудную клетку сжигала обида и всё же он не подал виду, только посмотрел ему в глаза, в надежде, что Тэхён осмелится рассказать ему всю правду.

— Ты не мог знать, — продолжил нагло ему врать Тэхён. — Но теперь ты здесь, рядом со мной. Ты принадлежишь мне, а я тебе, иначе и быть не может.

Чонгук медленно поднял глаза, встречаясь с ним взглядом. Он чувствовал его тепло, его близость, видел как он смотрел на него и чувствовал, как внутри него обрывались все последние провода надежды.

— Я хочу верить тебе, — прошептал он, неуверенно сжимая в руках ткань рубашки Тэхёна. — Но всё это кажется таким нереальным. Ты будто бы обманываешь меня, и я это чувствую.

Тэхён нежно прикоснулся к его лицу, скользнув пальцами по щеке.

— Это реальность, Чонгук. Я здесь, и ты тоже. Ты можешь не поверить мне, но я правда люблю тебя и сделаю всё ради нашего счастья...

/ Revolving Door — Abel Korzeniowski /

«3»

Тэхён стоял у окна больничной палаты, нервно постукивая пальцами по подоконнику. Пару дней назад они с Наоми отпраздновали его восемнадцатилетие, и жизнь вдруг показалась слишком тяжелой. Крайне несправедливой. За спиной лежала хрупкая фигура матери под белоснежной простыней. Её лицо, обычно излучающее тепло, выглядело болезненно бледным. Наоми нуждалась в пересадке сердца. Она пролежала в больнице около одной недели, в ожидании операции, которую постоянно откладывали на завтра.

— Тэхён... — обратилась она к нему слабым и дрожащим голосом. Он сразу повернулся к ней, пытаясь скрыть собственное отчаяние.

— Да, мама?

Тэхён подошёл к кровати, осторожно присев рядом. Женская рука, уже обездвиженная от слабости, едва приподнялась, и он взял её в свои ладони, чувствуя, как уходила от неё с каждым днём жизнь.

— Ты не должен быть здесь. У тебя столько дел, милый. Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии...

— Ты прекрасна, как никогда, okasan. Я буду здесь столько, сколько потребуется, ты поправишься, и мы вернёмся домой. Всё будет хорошо.

Тэхён опустил взгляд, пытаясь не подать виду, что слабо в это верил. Они ждали донорское сердце с середины декабря прошлого года, и с каждым днём шансы Наоми выжить стремительно падали к нулю, а на прошлой неделе он и вовсе узнал от Чжи Сона, что её спустили ниже в списке ожидания. Тэхён не мог не злиться. Внутри него бушевала ярость. Он прекрасно понимал, что единственный человек, который мог бы что-то изменить, являлся его отцом.

— Я не хочу, чтобы ты шёл к нему, — прошептала она, словно читая его мысли. — Дон Иль ничего не сделает просто так. Цена будет слишком высокой.

Тэхён ничего не ответил. Он прекрасно понимал, каковы методы его отца, и на что он был способен, но не мог просто стоять и ждать у моря погоды, когда случится какое-то чудо. Как не крути, а Дон Иль был последним их шансом.

— Я сделаю всё, чтобы спасти тебя, мама, — сказал он решительно. — Даже если для этого придётся...

— Нет, Тэхён, — перебила она его. — Ты не должен этого делать. Обещай мне, что не пойдёшь к нему.

Но он лишь промолчал. Как только она снова уснула, Тэхён покинул больницу и направился к дому отца. Мужчина встретил его в своём кабинете, элегантно развалившись в кресле, с бокалом виски в руке. Дон Иль всегда был человеком, который наслаждался властью, и никогда не скрывал этого. Взглянув на вошедшего сына, он лениво усмехнулся.

— Ну, что же тебя привело ко мне, Тэхён? — спросил он, не скрывая иронии в голосе. — Ты обычно избегаешь наших встреч.

Тэхён сжал кулаки, стараясь не показывать страха.

— Маме срочно нужна пересадка сердца. Ты знаешь, как можно это организовать. Она спустилась в списке, и я подумал, что ты можешь...

— О, конечно, могу, — перебил его Дон Иль, усмехаясь. — Но почему я должен? Ты же всегда был таким гордым и независимым. Я был уверен, что ты никогда не попросишь о помощи.

Тэхён сжал зубы, ощущая, как жар в теле от собственного унижения. Но сейчас не было времени для гордости, на кону стояла жизнь Наоми.

— Я не прошу для себя, — тихо сказал он. — Я прошу для мамы.

— Ах, вот как. Для мамы, — протянул Дон Иль, делая глоток виски и наклонившись чуть вперёд. — И что же ты готов сделать ради неё?

— Чего ты хочешь?

Дон Иль откинулся назад.

— Ты знаешь, я не настолько жесток, чтобы просто смотреть, как она умирает. Но за всё нужно платить, Тэхён. Если хочешь спасти её, я попрошу лишь о двух вещах.

Тэхён молчал, ожидая приговора.

— Во-первых, — продолжил Дон Иль, медленно наслаждаясь моментом, — ты должен отказаться от своих прав на пост президента. Ты никогда не станешь моим преемником. Я позабочусь о том, чтобы это было официально.

Услышанное причинило огромную боль. Отказаться от всего, ради чего он старался всю жизнь? Но даже это не могло сравниться с тем, что Дон Иль сказал следующим.

— И второе, митинг, который сейчас происходит на улицах. Останови его, пусть даже если ради этого тебе придется убить всех. Я как президент, не могу и не хочу марать свои руки в крови. Но полукровка вроде тебя может.

«4»

Улицы города заполнились криками. Центральные улицы заполнили тысячи людей, протестующих против династии Ким. Молодые и старые мужчины, женщины, дети, все они стояли плечом к плечу, держа в руках плакаты с надписями: «Справедливость для народа!» и «Долой тиранию!». Их голоса сливались в единый гул, который перекатывался по улицам.

Сквозь окна высокого правительственного здания Тэхён смотрел на них со страхом в глазах. Он никогда не встречался с протестующими лично. До этого времени он даже не знал об истинной причине, которая заставила их выйти на улицу, а когда узнал, то вместо облегчения почувствовал только груз на своих плечах. От их смерти ему не было ни холодно, ни жарко, но стоило ему только подумать о том, что они имели такое же право на жизнь, как и его мать, делалось только хуже. В свои восемнадцать он не мог решить проблему массовой безработицы, проблем с вычетом налогов или платной страховки. Он также не мог спасти их от бедности, повысить уровень демографии или хотя бы восстановить мир с соседними странами. Он даже не мог понять их. У него были совершено другие заботы, чуждые простым людям. Он мог спасти мать, или же сохранить жизни десяткам тысяч людей. И вот, теперь он стоял перед выбором: либо его мать, либо эти люди, безвинные, но возмущённые властью династии, которой он принадлежал с самого рождения.

Тэхён выбрал единственное, что придавало его жизни значение — Наоми.

— Открыть огонь, — повернувшись к офицерам, скомандовал он. — И убедитесь в том, чтобы вместе с митингующими пал и главный активист. Люди должны знать о последствиях.

Приказ разнёсся по радиосвязи, и через несколько мгновений тяжёлый грохот снарядов потряс воздух. Улицы взорвались криками ужаса. Люди, пришедшие на мирный митинг, оказались под шквальным обстрелом. Первый снаряд разорвался в центре толпы, поднимая в воздух волны пыли, обломков и крови. Приказ Тэхёна не щадил никого. Женщин, закрывавших детей своими телами, которых позже обнаружили разорванными. Молодых людей, когда-то выступавших с гордо поднятыми плакатами, а теперь лежащих на земле, в самом ужасном, обезображенном виде.

По тротуарам стекала кровь, смешиваясь с осколками стекла и обломками разрушенных зданий. Воздух пропитался страхом и паникой. Люди падали один за другим. Тэхён наблюдал за этим через прицел бинокля. Внутри всё кипело. Он никогда не забудет последствия своего выбора. Не забудет эти жертвы.

Ближе к вечеру он вернулся в больницу, даже не смея смотреть матери в глаза. Он сидел в тёмной палате, забившись в углу и всё прокручивал в голове те ужасные сцены вместе с криками людей. В груди гулко билось сердце, в ожидании чего-то необратимого. Ради Наоми, он отказался от инаугурации, предал страну, убил десятки тысяч людей. Ради неё он был готов даже отдавать свою жизнь, своё сердце, если понадобится. Женщина медленно открыла глаза, когда услышала сдавленный всхлип. Тэхён впервые в жизни показал ей свои слёзы. Она плохо видела, но это не мешало ей прочувствовать его боль. Понять, что он всё же её ослышался.

— Тэхён... — прошептала она, и он тут же подскочил к её кровати, присев рядом.

— Я здесь, — пытаясь говорить ровно, ответил он. — Они нашли донора. Тебе скоро сделают операцию, мам.

Глаза женщины наполнились слезами. Она нежно коснулась его руки, холодными пальцами.

— Ты сделал это ради меня, да? Ты пошёл к нему, к своему отцу.

Парень замер, сжав её руку крепче, но ничего не ответил.

— Тэхён, я никогда не хотела, чтобы ты шёл на это, — сказала она, и голос её стал чуть громче. — Ты должен был выбрать другую жизнь. Это не твоя судьба.

— У меня не было выбора. Я не мог просто стоять и смотреть, как ты умираешь.

Наоми только нахмурилась, даже не представляя, что натворил её сын.

— Datte suki nanda monoя люблю тебя... — тихо сказала она на японском, как в детстве, когда хотела сказать ему что-то сокровенное. — Ты всегда был таким сильным, но я не хотела, чтобы ты брал на себя эту тяжесть.

Тэхён попытался успокоить её, но она расплакалась.

— Прости меня. Прости за всё, что я не смогла тебе дать, за то, что тебе пришлось из-за меня пережить. Если бы я только не была слаба здоровьем...

— Мама, не говори так, — Тэхён с трудом сдерживал слёзы, чувствуя, как боль разрывает его изнутри. — Ты не должна извиняться. Всё, что я делаю, я делаю ради тебя. Мы пройдём через это вместе.

Наоми медленно кивнула, зная, что это их последняя встреча перед операцией, и что шансы выжить, при нынешних обстоятельствах стремились к нулю. Дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошёл Чжи Сон. Он остановился у порога.

— Доктор Чон, — произнёс Тэхён, вскакивая с места. — Вы нашли донора?

Чжи Сон медленно кивнул, посмотрев на Наоми, потом снова на её сына. С тех пор как они познакомились, с годами их отношения только крепли. Тэхён раскрыл ему свою душу. Часто прибегал к нему на работу, а в последнее время из-за Наоми и вовсе не выходил из больницы. Чжи Сон же в свою очередь заботился о нём как только мог, играя в его жизни то ли роль друга, то ли наставника, а иногда личного психолога. И хотя мужчина был старше него на много лет, между ними никогда не ощущалось явного барьера.

— Да, донор найден. Операция назначена на сегодня, — избегает взгляда парня, ответил врач. — Если конечно твоя мать не успела чем-то перекусить...

Женщина отрицательно покачала головой, когда Тэхён подошёл к нему ближе.

— Я надеюсь операция пройдет успешно, — искренне вылетело из его уст. — Папа настаивал на врачах из Цюриха, но я уверил его, что ты знаешь своё дело. Так сильно я ещё никому не доверял.

Чжи Сон на секунду замешкался, но через секунду улыбнулся, похлопав его по плечу.

— Я сделаю всё, что в моих силах, Тэхён, — ответил он. — И постараюсь оправдать твоё доверие.

Тэхён кивнул, сжав челюсти, и снова повернулся к матери. Она с трудом подняла руку, коснувшись его щеки.

— Если я вдруг не вернусь, — начала она, а когда почувствовала его недовольство, тут же поспешила, пока её не перебили. — Никогда нельзя быть в чём-то уверенным, милый. С годами твой характер становится тяжелее, слушай дворецкого Кима. Он не пожелает тебе плохого. Если меня вдруг не станет, не вздумай умирать вслед за мной. Я хочу, чтобы ты стал сильным, мальчик мой, чтобы ты доказал всем, что появился на этот свет неспроста, — она поцеловала его руку. — И помни, я всегда буду рядом.

Тэхён почувствовал, как его сердце разрывается на куски. Он так и ничего ей не ответил, только поцеловал в щёчку перед прощанием.

«5»

Никогда не угадаешь, как могут сложиться обстоятельства. С одной стороны Чжи Сон всю свою жизнь ненавидел династию Ким, и с другой, не питал особого интереса мстить им. Он не держал обид, и даже не думал о своих законных правах. Всё, что он делал, так это пытался жить. Тихо. Скромно. Почти незаметно.

Тэхёна же он полюбил, как родного сына, восхищаясь его смышлёностью. Он практический посвятил ему всю свою жизнь, отдал все свои силы, чтобы мальчик не остался без ног. И как оказалось зря. Не стоило вообще его спасать.

Увлекшись мыслями, он и не заметил, как провёл в операционной около трёх часов. Операция всё ещё шла и Чжи Сон, с хирургической маской на лице, неподвижно стоял над телом Наоми, чьи жизненные показатели постепенно падали к нулю. Весь медицинский персонал следил за его действиями, за каждым отточенным движением скальпеля, за каждым точно рассчитанным швом и разрезом. В какой-то момент, мужчина сделал паузу, задерживаясь взглядом на мониторах, показывающих жизненные функции Наоми, и на секунду, едва заметно, дрогнул рукой.

Он прекрасно знал, что от его решения зависела жизнь. Чжи Сон медленно вдохнув, снова ушёл в раздумья. Он никогда не питал интереса к мести. Ни разу в жизни не думал о том, чтобы вернуть свои законные права. Только пытался жить. Тихо. Скромно и почти незаметно.

Он мог жить в таком темпе и дальше. Но разве оно того стоило? Разве жизнь его теперь имела значение?

Он почти закончил операцию, имевшую все шансы на успех, как вдруг медленно провёл скальпелем по тому месту, где должна была быть аккуратная зашивка. Из тонкого разреза хлынула кровь, и в операционной все вдруг всполошились, понимая, что ещё одно неправильное решение, и жизни Наоми точно оборвётся на столе.

— Пульс падает, — произнёс один из ассистентов, напряжённо глядя на монитор.

Чжи Сон ясно понимал, что допустил ошибку. Ошибку, которая могла быть исправлена. Но он не остановился. Он хладнокровно продолжил начатое.

— Дайте мне зажим! — приказал он.

Через некоторое время после небольших усилии, кровотечение почти остановилось, как он тут же задел клапан. Не то, чтобы он измывался над ней. Нет. Чжи Сон просто пытался вернуть Тэхёну свою боль в десятикратном размере. Он то и дело резал, зашивал, проводил реанимационные мероприятия, вливал кровь, чтобы спасти, а потом снова намеренно допускал ошибку. А когда сердце Наоми не выдержало, показатели на мониторах запищали, и вскоре линия пульса стала прерывистой, Чжи Сон, наконец опустил скальпель. Он больше ничего не слышал. Весь мир замкнулся для него в глухом, тянущемся вакууме, где он, будто в замедленной съёмке, наблюдал, как её тело начинает терять жизнь.

/ Glass box — Ilya Beshevli /

«6»

Дворецкий Ким, как всегда, начал свой день рано. Он встал до рассвета, с точностью до минуты, совершая утренний ритуал, ставший для него неотъемлемой частью порядка в доме. Сегодня вечером ожидался ужин с гостями и дом должен был быть безупречным. Сокджин прошёл по просторным коридорам, проверяя каждую комнату. Его старые, но уверенные руки скользили по идеально отполированным поверхностям, поправляя малейшие несовершенства.

Мысли возвращались к тем годам, когда Чонгук впервые появился в доме. С тех пор как он поселился прошло больше двух лет. Пора бы привыкнуть, но Сокджин по неведанным причинам, так и не смог с этим смириться. Он полюбил его как родного сына, не скрывая истинного восхищения. Когда Тэхён славился своей вспыльчивостью, Чонгук выделялся терпением. Он терпел многое. Унижение. Упрёки. Приказы. Даже больше. С годами он научился смягчать его пыл. Когда Тэхён злился по рабочим вопросам, Сокджин, с Айзавой оставляли Чонгука с ним наедине на несколько часов, и при следующей встрече, Тэхён уже не выглядел таким же безумным, каким был при прощании. Бесспорно, президент, со своей неизменной холодностью, иногда казался почти чужим в общении с Чонгуком, но было очевидно, что его тянуло к этому молодому человеку. Чего уж отрицать, Тэхён действительно любил его так, как никого прежде.

Но ссоры между ними всё равно продолжались. В последний раз они разругались около двух месяцев назад, из-за какой-то мелочи. Сокджин уже даже не помнит из-за какой. Впрочем, разве это важно? Важнее было то, что Тэхён снова не сдержался. В тот день он сказал слишком много болезненных слов, а Чонгук молчал, так и не осмелившись отстоять свои права. После этой ссоры он не говорил с ним целую неделю. Лишь молчаливо уходил на работу, игнорируя любые попытки к примирению. Тэхён, в свою очередь, не проявлял особого беспокойства, хотя Сокджин и понимал, что его хозяин испытывал сильное напряжение. Вскоре он подарил ему какие-то коллекционные часы, и свозил в Англию на несколько дней, позволив Чонгуку встретиться с Сон У, и только тогда смог добиться пусть и вынужденного, но всё же важного милосердия. Сейчас же ситуация выглядела более спокойной, хотя за окнами шла война. Война с Японией достигла своего апогея, и Корея постепенно брала верх.

Вечер был прохладным, и дворецкий Ким вышел к порогу дома, чтобы встретить хозяев. Он услышал, как подъезжала машина. Тэхён после долгого дня на работе, вышел первым, выглядя немного недовольным, но стоило ему уловить взглядом своего избранника, как мужчина тут же смягчился.

— Добрый вечер, господин, — произнёс Сокджин, слегка кланяясь, как всегда, сдержанно, но с глубоким уважением. — Ужин уже готов.

Тэхён коротко кивнул, не останавливаясь, и прошёл мимо, но Чонгук задержался на несколько секунд.

— Спасибо, — тихо сказал он, улыбнувшись.

И Сокджин улыбнулся ему в ответ, так и не сказав ничего лишнего. Они вошли в дом. В столовой уже всё было подготовлено до мельчайших деталей. Зажжённые свечи отбрасывали тёплый свет на белоснежную скатерть, блюда на столе, приготовленные по строгим указаниям шефа (нового, тот всё же был уволен, чтобы не напоминать своим видом, Чонгуку о случившемся). Но несмотря на спокойный вечер, Сокджин чувствовал, что атмосфера за ужином может измениться в любую минуту. В последнее время характер Тэхёна становился слишком непредсказуемым, и он всё больше походил на покойного президента Кима. Однако Тэхён и Чонгук на этот раз обменялись лишь несколькими спокойными фразами.

— Слышал, что Сон У должен вернуться завтра? — первым заговорил Тэхён, отпивая немного вина.

— Да, я готовлю его комнату. В нашу последнюю с ним встречу он пообещал, что познакомит меня со своими друзьями. Не исключено, что он привезёт их с собой, — ответил Чонгук, стараясь следовать всем правилам столового этикета. — Мы так давно не виделись. Думаешь, он изменился?

— Он всегда был хитрым мальчишкой и я не думаю, что что-то могло его изменить. Скорее, стал ещё умнее, пока учился за границей. К тому же, все эти годы именно ты занимался его воспитанием, милый.

Чонгук смущённо улыбнулся. Он редко слышал комплименты от Тэхёна, особенно касающиеся его роли в жизни Сон У.

— А что насчёт директора Мина и твоего секретаря? — попытался перевести тему, Чонгук. — Ты заметил, как они стараются избегать друг друга на работе? Думаешь, они всё ещё скрывают свои отношения?

Тэхён усмехнулся, откинувшись на спинку стула.

— За ними забавно наблюдать, — ответил он. — Секретарь Пак обычно ведёт себя очень рассудительно, но стоит Юнги оказаться рядом, как его глаза начинают бегать по комнате.

Чонгук краем глаза заметил на одной из прислуг знакомое кольцо с эмблемой дракона, и не подавая виду свою растерянность, лишь ухмыльнулся. Его мысли уже блуждали далеко за пределами тихого ужина. Например, о тех секретах, которые они прятали друг от друга с помощью слов и улыбок. В последнее время, их отношения только ухудшались. Они словно стали друг для друга чужими людьми. Придя в себя, он понял, что вскоре разговор неизбежно коснётся более серьёзных тем, как всегда бывало, когда между ними устанавливался хоть какой-то мир. Чонгук осторожно оставил бокал с вином и, глядя на Тэхёна, чуть приподнял брови. Он прекрасно знал, что его снова не послушают, но всё же попытал счастье.

— Не могу поверить, что война заканчивается, — спокойно сказал он.

— Рано или поздно, она бы закончилась, милый. Вопрос был в том, кто станет победителем, — выдерживая паузу, Тэхён окинул его внимательным взглядом. — И проигравшим. К счастью, мы одержали победу.

— Мы выиграли, но что дальше? Люди сейчас полны страха и неуверенности, они потеряли слишком много, — Чонгук сделал паузу, наблюдая за его реакцией, который пока слушал молча. — Боюсь, мы не сможем вернуть стране былую стабильность и доверие. Пора задуматься о восстановлении экономики. Я слышал, что министерство финансов обсуждает увеличение налогового давления на бизнесменов, чтобы компенсировать расходы. Не думаю, что это верный выбор.

Тэхён нахмурился, слегка отставив бокал и поставив его на стол с лёгким стуком. Он ненавидел, когда Чонгук пытался влезть в его дела.

— Налоговое давление — это лишь временная мера, — с ноткой раздражения сказал он. — Мы потеряли слишком много ресурсов во время войны.

— Ты прав, но если мы повысим налоги на бизнес прямо сейчас, мы рискуем отпугнуть инвесторов. К тому же, ты забываешь об иностранных инвесторах, почему бы не заключить с ними долгосрочный контракт, чем идти на поводу министров и думать о краткосрочной выгоде?

— А у тебя есть какие-то предложения? — спросил Тэхён.

— Есть, но тебе это не понравится, — ответил Чонгук, нахмурившись.

Он не хотел с ним ругаться. Хотя бы не сейчас.

— Нет, милый, — не унимался Тэхён. — Раз начал, так закончи. Я выслушаю тебя.

Несколько секунд, Чонгук так и просидел уткнувшись в тарелку, и взяв себя в руки, наконец начал.

— Только обещай, что не станешь меня критиковать! — почти требовательно попросил он, а когда тот кивнул головой, продолжил. — Я думаю тебе лучше стоит отказаться от идеи с налоговым давлением. Лучше дай временные каникулы для тех компаний, которые готовы инвестировать в производство. Это даст толчок росту рабочих мест и повысит спрос на внутренние товары.

— А что делать с долгами, которые накопились за время войны? Мы не можем просто игнорировать их.

— Нет, конечно. Нам нужно разработать программу, в первую очередь привлечь МВФ или Азиатский банк развития, чтобы они предоставили льготные условия.

Тэхён на мгновение замолчал. В словах Чонгука, как ни странно была логика. Некоторое время он так и сверлил его взглядом, всё ещё пытаясь привыкнуть к небольшим изменениям в его характере. После встречи с Сон Хуном, Чонгук сильно изменился. Он больше не пытался защитить свою гордость, только безропотно принимал все унижения, смирившись с положением, в котором оказался, и сколько бы Тэхён не давил на него, за всё это время он так и ни разу не дал ему отпора.

Было в его покорности что-то раздражающее, Тэхён так и не понял, что именно, но как бы он не пытался задеть его, Чонгук словно отгородился от него защитной броней.

— Ты уверен, что это сработает? — спросил он, слегка наклоняя голову.

— Уверен, что это лучше, чем просто наращивать налоговое давление.

Тэхён снова улыбнулся, но на этот раз не из-за насмешки, а скорее из-за восхищения той переменой, которую он в нём увидел.

— И я хотел тебя отправить в медицинский факультет.

Чонгук лишь пожал плечами.

— Ты поступил бы опрометчиво, Тэхён.

Через несколько минут, так и не притронувшись к еде, мужчина медленно поднялся с места. С годами тело всё больше напоминало ему о своей болезни и бросив последний взгляд в сторону Чонгука, улыбнувшись, он прошёл в сторону личного кабинета. Маленький ритуал, который повторялся изо дня в день вот уже последние полгода. На одной из полок стояли ряды лекарственных средств. Он открыл маленькую коробочку с каплями для глаз, и на мгновение прикрыл веки. Операция несомненно спасла его зрение, но из-за напряжённых встреч и постоянного чтения отчётов, всё снова катилось в бездну. Осторожно закапав в оба глаза по несколько капель, он постоял на месте, позволяя подействовать лекарству. Затем подошёл к шкафчику, достал контейнер с медикаментами и принял свои обычные таблетки: антикоагулянты, глюкокортикостероиды и через пол часа ингалятор короткого действия.

Тэхён устал от них. Он уже не выносил даже одного вида этих препаратов. Но, чтобы жить, приходились чем-то жертвовать. Вскоре пришла медсестра, чтобы поставить капельницу. Мужчина уселся в кресло, позволив ей аккуратно прикрепить к его руке иглу и сосредоточившись на тишине комнаты, закрыл глаза. Весь процесс занимал около получаса, давая ему короткую передышку, и в такие моменты он позволял себе задуматься о правильности своих принятых решении. Первым делом он думал о войне, о расходах, об экономике, о долгах и народе, а когда не мог найти выхода, переключался на Чонгука. Всё спрашивал себя, любил ли он его на самом деле? Но даже на этот вопрос, не находил правильного ответа.

Когда процедура закончилась, он поблагодарил медсестру, успевшую за эти годы, вдоль и поперёк изучить все его вены, а затем возвращался в спальню, бесшумно открывая дверь. Чонгук к тому времени уже спал крепким сном, и в свете ночника его лицо, казалось ещё более молодым и безмятежным. Тэхён в такие моменты невольно засматривался, и всеми силами пытаясь не разбудить его, медленно опускался на край кровати, наблюдая за тем, как ритмично поднималась и опускалась его грудь. Он не помнит, когда начал замечать себя за такими странными действиями, не знает, почему вообще это делал. Но стоило только взглянуть на его умиротворённое лицо и небрежно раскиданные по подушке волосы, как тут же ловил себя на мысли о том, что он был безмерно рад Богу, если тот действительно существовал. Наклонившись, он поцеловал его в висок, и снова отправлялся в кабинет, чтобы решить оставшиеся задачи.

/ Abdication — Abel Korzeniowski /

«7»

Чонгук проснулся в тишине, чувствуя пустоту на другой стороне кровати. Тэхён снова встал раньше него, если вообще спал. Вздохнув, он медленно поднялся с постели, натянул рубашку и направился в ванную. От остатков сна он избавлялся с помощью холодного душа, думая о предстоящих делах. День обещал быть напряжённым, аналитический отдел завалили работой, и несколько ключевых проектов требовали его личного контроля. Привычно высушив лицо полотенцем, он быстро переоделся в строгий костюм и вышел на кухню, чтобы позавтракать на скорую руку. Дворецкий Ким зная его характер, уже поджидал у стола. Закончив с завтраком, Чонгук вышел из дома и направился к офису. Дорога не заняла много времени, и уже через несколько минут он стоял перед дверью аналитического отдела (пожалуй единственный плюс того, что Тэхён держал всех важных сотрудников у себя под рукой). Как только он вошёл внутрь, в воздухе повисло напряжение. Не то, чтобы его так и не приняли в свой коллектив, с повышением в должности до заместителя директора, они невзлюбили его ещё больше. А Чонгук будучи уже не таким наивным парнем как раньше, больше не испытывал желания подружиться с ними. Все они в конце концов были взрослыми и понимали, что к чему.

— Ын У, подойди ко мне, — бросил он, увидев стажера, который растерянно сидел за своим столом. Парень поспешно вскочил и подошёл к Чонгуку, слегка нервничая.

— Да, господин Чон? — спросил он.

Чонгук бросил взгляд на отчёты, которые лежали на его столе.

— Ты сделал анализ по данным Министерства обороны?

— Я почти закончил, — пробормотал Ын У, натягивая улыбку.

— Почти — это не то, что я хочу слышать, — холодно ответил Чонгук. — У тебя есть два часа. Мне нужен полный отчёт к этому времени. И, пожалуйста, исправь графики — я не собираюсь показывать Тэ...то есть президенту кривые линии. Это твоя работа.

Стажер нервно кивнул и побежал обратно к своему столу. Некоторое время, Чонгук так и просидел, уставившись в файлы. А затем снова принялся читать отчёты. Окажись он в прошлом, никогда бы не смог поверить, что сможет так быстро подняться по карьерной лестнице, будучи заклеймённым избранником президента. Но с течением времени, всё так быстро поменялось, что иногда даже он сам не поспевал за этими изменениями. За последние два года он хорошо показал себя. Проекты, за которые он брался по неизведанным причинам всегда приводили к успеху. Сделки приносили выгоду. Отрицать его навыки было бы глупо, поэтому директор Мин настоял на повышении, которое Тэхён одобрил с большим трудом, всё ещё настаивая на медицинском. Однако, Чонгук тоже может быть упрямым. Он подал документы в экономический факультет на дистанционное обучение в один из зарубежных университетов, и скрывал это столько времени, сколько мог. Тэхён будучи занятым работой, узнал об этом только через полгода и прописал ему хорошую пощёчину, упрекая его в том, что он рушит свою жизнь. На следующий день он почти заставил его отозвать все документы, но к счастью вмешались дворецкий Ким и Айзава. Так он и проучился больше года, и до выпуска оставалось ещё около двух лет, если не меньше. На работе как ни странно командовал он с лёгкостью, зная, что от его решений зависит многое. Некоторые выходки он перенял во время разговоров с Тэхёном и незаметно для себя превращался в его вежливую версию.

В дверь вдруг тихо постучали.

— Войдите, — бросил он, не отрываясь от работы.

В проёме показался Юнги, держа в руках папку с документами. Чонгук оторвался от экрана и взглянул на него, кивнув в знак приветствия.

— Как дела с министерством экономики? — спросил Мин, садясь напротив.

— Никаких новостей. Они тянут с принятием решения по новому бюджету. Премьер-министр Ча снова избегает конкретных цифр, — ответил Чонгук, приподняв бровь.

— Премьер-министр никогда не был сторонником резких изменений, — с улыбкой сказал Юнги. — Он привык действовать осторожно, особенно после войны.

— Осторожность в таких ситуациях — это не то, что нам нужно. Мы не можем позволить себе топтаться на месте.

— Возможно, стоит надавить на него через другие каналы. У нас есть рычаги влияния.

— Отличная идея, — согласился Чонгук, протянув руку за документами. — Я подготовлю аргументы для обсуждения на следующем заседании кабинета.

Несколько минут они так и говорили о работе, а когда Юнги покинул его кабинет и вернулся к себе, на столе завибрировал телефон (не основной, а одноразовый). Чонгук не раздумывая ответил на вызов:

— Где на этот раз? — спросил он, нахмурившись.

— В музее, через сорок минут, — произнёс мужчина на том конце линии. — Сможешь приехать?

Чонгук на секунду замер, метнув взглядом к окну, где солнце уже клонилось к закату, окрашивая город в тёплые тона.

— Тэхён усилил слежку, думаю будет лучше встретиться в буддийском храме, — ответил он.

На секунду повисла тишина. Чжи Сон вздохнул, но всё же согласился. Завершив разговор, Чонгук поспешно покинул здание офиса. Некоторое время он так и просидел в машине, пытаясь настроить навигатор. А когда подошёл один из подчинённых Айзавы, тут же принялся делать вид, что занят и спешит по важным делам, отказываясь от любой предложенной помощи. К восьми часам вечера он уже выехал на дорогу, замечая, как за ним плетётся машина на расстоянии. И сделав несколько ненавязчивых кругов по городу, внезапно свернул к старинному буддийскому храму на окраине города. Он не пытался от них скрыться. Иначе они тут же доложили бы об этом Айзаве, а тот в свою очередь самому Тэхёну. Их отношения в последние дни и так катились ко дну, а обострять и без того плохую ситуацию, ему уже не хотелось.

Остановившись у ворот, Чонгук вышел из машины и уверенно направился внутрь. Монахи, прогуливающиеся по двору, кивали ему в знак приветствия, но никто не произнёс ни слова. Чжи Сон сидел на ступенях храма, лицо его выражало задумчивость.

— Ты задержался, — сказал он, не отрывая взгляда от увядающих цветов на клумбе.

— У меня были дела, — сухо ответил Чонгук, усаживаясь рядом.

— Есть новости? — Чжи Сон повернулся к нему, его глаза подслеповато щурились. — Как обстоят дела с министром внутренних дел?

Чонгук на мгновение задумался, вспоминая недавние события.

— Они осторожничают. После войны многие министры боятся делать резкие шаги.

Чжи Сон медленно кивнул, переваривая информацию.

— А что Тэхён? — спросил он неожиданно, более настороженно. — Как он это воспринимает?

Чонгук напрягся. Каждый раз, когда разговор заходил о мужчине, он постоянно мешкался из стороны в сторону. Он прекрасно знал, что Чжи Сон умело действовал из-за кулис, тянул за ниточки, прятался в тени, пользуясь всеми тонкостями политических игр. И пытался понять, не является ли той самой ниточкой, которая вела к Тэхёну. Чонгук не хотел идти против него, но и наблюдать за тем, как он рушит страну тоже не собирался, как не собирался играть с Чжи Соном преданных друзей.

— Он старается контролировать ситуацию, — осторожно начал Чонгук. — Тэхён никогда не оставляет ничего на волю случая. Он наблюдает за каждым министром, оценивает их действия. Сын Вон, возможно, и затягивает с решениями, но Тэхён не позволит ему слишком долго избегать ответственности.

Чжи Сон тихо усмехнулся.

— Контролировать он умеет лучше всего, — произнёс мужчина с холодной иронией. — Но что дальше, Чонгук? Ты ведь понимаешь, что такая политика ведёт в тупик?

— Мы уже говорили об этом. Я пытался убедить его, что нужно искать другие пути. Но ты знаешь Тэхёна, он привык видеть мир через свою призму.

— И ты с ним согласен?

— Я не согласен с его методами, но я понимаю, почему он так действует. Мы только что закончили войну, страна разорена, люди напуганы. Возможно, его жестокость — это временная необходимость, но я надеюсь, что в будущем можно будет найти более мягкие пути.

— Ты начинаешь видеть больше, Чонгук. Это хорошо. Но помни, что рано или поздно тебе придётся сделать выбор. Ты не можешь постоянно позволять ему помыкать собой.

— Он не помыкает мной, — резко возразил Чонгук, но потом смягчился. — У нас всё хорошо.

— Сейчас, да, — усмехнувшись ответил Чжи Сон. — Но я сомневаюсь, что это надолго.

Чонгук хотел было ответить, но тишину храма нарушил тихий звон колокола, возвещающий конец их встречи.