Tundra

Данная глава содержит сцены насилия и жестокости, в связи с чем настоятельно не рекомендуется: детям, людям в депрессии или со слабой психикой, представителям всевозможных общественных и политических движений, а также всем, кто считает, что всё, либо некоторые из вышеперечисленных вещей могут вас оскорбить.

«1»

Чонгук когда-то читал книгу под названием «Маленькая жизнь»автор Ханья Янагихара . Он прочитал её за три дня, пропуская через себя все печальные моменты, сопереживал, надеялся и снова разочаровывался. Жизнь Джудаодин из главных персонажей книги напоминала ему его собственное прошлое — бесконечную череду боли и отчаяния, и настолько болезненную, что на его месте Чонгук давно бы сдался. Однако вот он, всё ещё жив. Всё ещё дышит, даже после всего того, что с ним сотворил Тэхён. Причиной, как и обычно, служил ребенок. Его ребёнок. Его Сон У. Мальчишка одиннадцати лет, с вредным характером, но с милой улыбкой, настолько родной, что когда он улыбался, Чонгук мог почувствовать, как уходила из-под ног земля.

После переезда в новую квартиру прошло уже два дня. Чонгук так и ни разу не смог сомкнуть глаз из-за бессонницы. Снотворные остались в одной из тумбочек швейцарского дома. Как и его страховой полис с паспортом в кабинете Тэхёна (у Чонгука сложилось впечатление, что у того была привычка, держать его документы в заложниках). Впрочем, как и смысл его существования в целом.

Увидев небольшое пятно на единственной белой рубашке, Чонгук безразлично переоделся в серую кофту. Не по дресс-коду. Не по правилам, и уж точно не так, как предпочитает президент Ким. Но и пусть. Перед выходом он раскрыл все окна квартиры нараспашку, впуская в комнату свежий поток воздуха. А затем, спустившись вниз, вызвал такси, в котором доехал до резиденции Кима. На дорогу ушло около одного часа.

Здание, в котором располагался его офис, по иронии судьбы находилось прямо напротив дома Тэхёна. Чонгуку прежде удавалось видеть его множество раз. Однако внутри он ещё никогда не был. Оказавшись в просторном холле первого этажа, он как заторможенный простоял у охранного поста около получаса. У него не было ни пропуска, ни паспорта, ни идентификационного номера, о котором он вообще услышал впервые в жизни. Потупив взгляд в сторону лифта, он неловко улыбнулся сотрудникам, когда услышал позади себя чужой голос:

— Парень в серой кофте, — обратились к нему. — Ты случаем не избранный нашего президента?

Чонгук, неловко обернувшись назад, кивнул головой. Перед ним предстал взор на мужчину тридцати лет. Худощавого, с прямыми, небрежно уложенными, волосами. Нахмуренного. Недовольного и, наверное, немного злого.

— Пропустите его, — скомандовал он охранному посту, не удостоив Чонгука ни тенью улыбки. — Парнишка со мной, — а затем жестом указал ему подойти ближе. — Мой тебе совет, если не хочешь привлекать внимания, держи при себе паспорт. Кстати, я твой босс, — бесцеремонно сказал он, даже не дав Чонгуку объясниться. — Зовут меня Мин Юнги. Я проработал здесь около пяти лет и планирую перебраться в офис повыше, если конечно ты не помешаешь моим планам. А если помешаешь, клянусь, я не посмотрю на то, что ты избранный президента, придушу в тот же момент, — они миновали лестничную площадку. — Скажу прямо, Чонгук. Ты мне не нравишься, так что особого отношения к себе не жди. Просто выполняй приказы, пусть даже если они кажутся тебе бессмысленными. Оформляй отчёты. Сдавай их моему помощнику, а когда понадобится, приноси мне кофе — это всё, что от тебя требуется. К важным документам не смей даже прикасаться.

Как только они поднялись на второй этаж, мужчина резко остановился перед массивной дверью с табличкой «аналитическая группа» и жестом пригласил Чонгука войти внутрь.

— Тут твоё рабочее место, располагайся, — холодно указал Мин на пустой стол в углу кабинета. — Если возникнут вопросы, спрашивай, но только если это важно, — Юнги суетливо почесал затылок. — Номер мой запиши, — сказал он, пытаясь вспомнить о всех вещах, которые должен был перечислить. — Кстати, и адрес квартиры запиши. Будешь туда часто ездить за моими костюмами.

Чонгуку ничего не оставалось, кроме как промолчать на подобную наглость. Добавив в свой список контактов его номер, он постарался скрыть в тоне раздражение.

— Вы не сказали мне о рабочем графике.

Осмотрев всех присутствующих в кабинете, Юнги улыбнулся, словно слова Чонгука были какой-то шуткой.

— Обедаешь, когда выпадает возможность. Как только закончишь с работой, возвращаешься домой. Учти, у нас часто случаются экстренные ситуации, так что тебя могут вырвать из дома даже посреди ночи. Президент Ким выплачивает нам довольно большую зарплату, и нравится тебе или нет, придётся отрабатывать их по достоинству, — Юнги снова нервно почесал затылок. — Даже и не вздумай надеяться на поблажки из-за своей связи.

Чонгук молчаливо кивнул головой, стараясь подавить всплывающую внутри ярость. Одно упоминание о Тэхёне причиняло ему такую боль, что он мог ощутить, как скручивается его желудок от спазмов, вызывая тошнотворный рефлекс. Больше никакой влюбленности. Чонгук даже не хотел оправдывать его. И уж тем более прощать. Перемещая своё внимание на директора, он подумал, что Юнги не просто ненавидел его, мужчина не выносил даже сам факт простого существования Чонгука в своей жизни.

— У меня сейчас совещание, можешь пока начинать с разбора документации. Как только закончишь, привези из моего дома сменную одежду, — он бросил ему в руки ключ-карту. — Сойдет любой костюм из гардеробной.

Когда Чонгук приоткрыл рот в попытке возразить, Юнги уже скрылся в дверях своего кабинета. Явный пример превышения должностных обязанностей. Иначе и не назовешь. Он неторопливо подошёл к рабочему месту, чувствуя, как нарастало вокруг напряжение. Перед взором предстало просторное помещение, которое было расставлено рядами одинаковых столов, где, не поднимая глаз, сосредоточенно работали сотрудники.

Заметив стопку документов, ожидающих разбора, он сел за стол. В голове сильно гудело. Взгляды незнакомцев, казалось, прожигали в нём дыру. Когда Чонгук потянулся за первым файлом, кто-то резко выдернул стул из-под соседнего стола и уселся с ним рядом.

— А ты удобно устроился, тебе, наверное, изрядно пришлось постараться ради этой должности. Ты же не думаешь, что президент тебя будет вечно прикрывать. Здесь таких, как ты, не жалуют, да и директор Мин не любит, когда в его отделе кто-то тянет всех назад.

Чонгук открыл рот, чтобы что-то сказать, но его перебил другой голос, доносящийся со стороны:

— Хён Шик, отвали от подстилки. Он всё равно здесь ненадолго, я слышал, что у него нет даже среднего образования. Наш стажёр закончил только школу, а потом работал в морге. Я бы на его месте от такой унылой жизни давно покончил собой. И где только президент Ким откопал его.

Чонгук оглядевшись, увидел, как все вокруг замерли, прислушиваясь к разговору, и даже те, кто не смотрел в их сторону, явно знали, что происходит. Незнакомец между тем продолжил:

— Ты же не думаешь, что тебя здесь кто-то станет воспринимать всерьёз? Наши обязанности сильно отличаются от твоих. Пока ты раздвигаешь перед президентом ноги и отсасываешь ему, мы тут работаем не покладая рук. Тебе здесь не место. Шёл бы ты обратно в свой бордель.

Чонгук привстал с места, ощущая накатившую волну ярости. Безудержную. Пламенную. Настолько горячую, что она сжигала его лёгкие. Прежде чем подойти к нему ближе, он оглядел вокруг себя пространство, а затем, взяв в руки мусорную корзину, перевернул её на голову болтливого сотрудника.

— Хвастаешься? — улыбнувшись, сказал он. — Хвастайся, но знай, сколько бы ты не старался, на таких, как ты, президент никогда не посмотрит, потому что в его глазах ты просто мусор.

Чонгук, наверное, тоже ничем от него не отличается. В глазах Тэхёна он такая же беспомощная, слабая, жалкая марионетка, которой можно помыкать когда захочешь и где захочешь. Мужчина, скинув с себя мусорную корзину, вскочил с места, словно ошпаренный и, замахнувшись рукой, ударил Чонгука прямо лицу. Не так сильно, как бил его Сон Хун, и даже не так больно, как это делал Тэхён.

— Смотрю, ты забыл своё место, — хватая его за шиворот, прошипел он. — Я тебе его напомню: ты шлюха и звать тебя здесь никак.

В мгновении ока руки обидчика были крепко скручены Айзавой, а сам мужчина скорчился от боли. Начальник охраны окинул его презрительным взглядом, и, схватив работника за голову, грубо прижал мужчину к столу.

— Кто тут у нас такой наглый? Посмел оскорбить избранного президента? — прошипел он с ледяным спокойствием, глаза горели яростью, Айзава резко ударил его головой об угол стола. — А ты знал, что оскорбляя его, ты напрямую оскорбляешь самого президента?

С каждым ударом, который Айзава наносил головой мужчины о стол, в комнате раздавался глухой стук, что приводил мысли присутствующих в беспорядок. Директор Мин вовремя выбежал на шум. К тому времени лицо непутёвого сотрудника превратилось в кровавое месиво, на которое не то, что посмотреть, даже представлять было страшно.

— Вы что, тут все с ума посходили? — прокричал Юнги в ужасе. — Вызовите врача. Немедленно!

Айзава резко освободил хватку, и мужчина рухнул на пол, прижимая рукой свою голову, словно таким образом пытался защититься от предстоящих ударов. Киямо брезгливо снял с себя перчатки и выбросил их в сторону мусора, там же, где лежала его жертва.

— Этот парень посмел назвать избранника президента — шлюхой, — выплюнул он, приближаясь к, оцепеневшему от ужаса, директору Мину. — Приведите свой отдел в порядок. Пусть выучат правила этикета, — с презрительным тоном обратился он к нему. — Вам повезло, что сегодня президента не оказалось рядом, иначе вместо головы этого работника, с плеч полетела бы ваша. Я, надеюсь, ясно выразился?

Юнги постарался скрыть в голосе нотки страха.

— Предельно, — прошептал он, не сводя с него взгляда.

Сопровождающий, закатив глаза, резко повернулся лицом к Чонгуку и, схватив его за руку, увел в сторону, чтобы пропустить прибежавших медработников.

— Ты, — грубо обратился он к нему, — Ещё раз позволишь обращаться им с тобой, как с ничтожеством, клянусь, я уже просто прострелю им голову.

Чонгук тревожно отшатнулся назад. Айзава предстал перед ним в новом свете. Настолько ужасающим, настолько пугающим, жестоким, бесцеремонным, что он в его присутствии ощутил себя совершенно беспомощным человеком.

— У меня всё было под контролем, — лишь смог выдавить он из себя, когда зацепился взглядом за суетой позади него.

Парамедики из медицинского блока старались обработать раны на пострадавшем, кто-то из них уже вводил обезболивающие. Мужчина взвыл на весь кабинет, содрогаясь от ужаса. Айзава, в свою очередь, даже не шелохнулся.

— По тебе буквально протоптались, Чонгук, — раздраженно выдал он. — И почему ты не позвонил мне утром? Я должен был привести тебя на работу. Ты хоть знаешь, как подставил меня?

Чонгук снова потупил взгляд на картину позади сопровождающего. Медработники пытались уложить мужчину на носилки. На полу за ним остались капли крови, скопившиеся в небольшой сгусток. Где-то даже лежал зуб. Айзава, крепко схватив Чонгука за плечо, почти с силой вытолкнул его на лестничную площадку.

— Забудь ты уже о нём, — произнес он. — Всё, что тебе нужно знать, так это то, что Тэхён сегодня утром был недоволен из-за твоего самовольства.

Чонгук нахмурился, в его груди поднялась волна раздражения.

— Чем ещё я ему успел не угодить?

— Ты пропустил прием у психотерапевта.

— Но зато успел на работу, за которую мне будут выплачивать деньги. У психотерапевта я только потерял бы своё время, — Чонгук усмехнулся, в его взгляде мелькнул вызов. — Передай Тэхёну, что я волен делать то, что хочу и приемы впредь я посещать не собираюсь.

— Чонгук, ты забываешься.

— Он прогнал меня из дома, он даже не дал мне попрощаться с сыном. У него нет права злиться на меня, — голос дрогнул от сдерживаемого гнева, который Чонгук так и не смог удержать. — Как же я ненавижу его. И тебя вместе с ним. Просто оставьте меня в покое.

— Ты действительно веришь, что президент выгнал тебя из дома с концами? Чонгук, он сделал это с воспитательной целью, чтобы посмотреть, как ты справишься в одиночку. Вы поссорились. Такое случается. Пройдет неделя, может месяц, и вы снова сойдётесь. Тэхён выбрал тебя своим избранным не за красивые глазки, и вовсе не из-за своей прихоти, и даже не потому, что ты растил его сына. Он тебя любит. Искренне. Я ещё никогда не видел его таким безумным.

— Но, если он меня любит, тогда почему делает мне больно? И только не говорите мне про сложное прошлое и тяжелый характер. Я больше на такое не куплюсь, ясно?!

— А разве у тебя есть выбор? — упрекнул его Айзава. — Разве ты не хочешь снова жить со своим сыном?

Конечно же Чонгук хочет. Даже если на кон придется поставить собственную жизнь. Тяжело выдохнув, он приблизился к дверям кабинета.

— У меня много работы, после обеда я поеду в дом директора Мина, говорю, чтобы вы не забили панику, если я вдруг покину резиденцию.

Не дожидаясь ответа, Чонгук открыл двери кабинета и вошёл внутрь.

«2»

Когда Чонгук закончил с отчётами, прошло уже около четырех часов. Работал он медленно. Очень тщательно, словно каждое слово и каждая цифра могла изменить его положение в офисе. После случившегося, больше никто не осмеливался к нему подойти. Юнги так вообще покинул офис и пропал на совещании до трех часов дня. Не дождавшись его возвращения, Чонгук накинул на себя кожаную куртку и, позабыв о пропуске, вышел из здания. Судя по отсутствию вокруг дома охранников, Тэхён находился в Синем доме.

Пользуясь моментом, Чонгук нажал на звонок. Ожидание казалось вечностью, но спустя пять минут на пороге появился дворецкий Ким. Чонгук заметил, как лицо пожилого мужчины слегка смягчилось при виде него, но всё же осталось непроницаемым.

— Господин Чон, что вас сюда привело? — сдержанно спросил он.

Чонгук, стараясь скрыть нервозность, вежливо улыбнулся, чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом старого слуги.

— Я забыл свой паспорт и страховой полис в кабинете президента Кима, — неловко выдал он. — Не могли бы вы мне принести их?

Сокджин слегка наклонил голову, его взгляд был полон сочувствия.

— Но кабинет в отсутствии президента закрыт на ключ, вход туда строго запрещен. Боюсь, здесь я беспомощен.

Чонгук вздохнул, понимая, что был наивен в своих ожиданиях.

— Тогда я могу хотя бы получить ключи от моей машины, они в комнате Сон У.

— Конечно. Вы помните, где они находятся?

— В верхнем ящике учебного стола.

Дворецкий Ким кивнул и удалился, оставив Чонгука наедине с его мыслями. Время снова замедлилось. Минуты тянулись нестерпимо долго и за это время Чонгук успел представить все возможные сценарии того, что могло произойти. Когда мужчина наконец вернулся, он не только передал ему ключи от машины, но и протянул пакет с едой и закусками. С его стороны это было таким неожиданным жестом, что Чонгук на мгновение потерял дар речи.

— Вам не стоило этого делать, — нервно сказал он, оглядываясь, словно опасаясь, что их мог видеть президент. Он знал, что такая доброта не останется незамеченной, и если Тэхён узнает, дворецкому не сдобровать. — У меня в холодильнике полно еды.

— Молодому господину нужен здоровый отец, господин Чон. Наберитесь сил. Хотя бы ради него.

Чонгук перед уходом поблагодарил мужчину. А затем, наконец, спустившись в паркинг зону, добрался до своей машины. Бампер после небольшой аварии в лесу так и остался сломанным. Как только он разблокировал двери, на горизонте показалась машина серого цвета, принадлежащая Айзаве. Опустив стекло, тот высунулся через окошко пассажирского сидения.

— Ты к директору? — спросил мужчина, на что Чонгук кивнул головой. — Пересаживайся, — проговорил Киямо, жестом приглашая его внутрь, а когда он сел возле него, Айзава снова одарил его недовольным взглядом. — Чонгук, никаких выкрутасов. Предупреждаю тебя, если ты снова уедешь без предупреждения, я больше не стану прикрывать твою спину.

Чонгук хотел было закатить глаза, но удержался. Водитель тронулся с места. Айзава снова скользнул во внутренний карман пиджака за телефоном и, вытащив его, начал писать сообщение.

— Можно спросить? — не удержавшись, обратился к нему он.

Айзава поднял бровь, неохотно отрываясь от телефона

— Смотря что именно.

— Вы сейчас переписываетесь с Тэхёном?

Какой же наивный парень. Мужчина усмехнулся. Президент Ким предпочитает короткие звонки.

— Нет, — ответил он, смягчившись. — С дочерью.

Чонгук не смог скрыть своего удивления. Он никогда бы не подумал, что у такого холодного, безжалостного человека может быть семья. Казалось, Айзава просто не способен испытывать теплые чувства. Мужчина, заметив в его глазах тень любопытства, усмехнулся.

— Вижу, ты удивлен?

— Немного. Как её зовут?

— Наоми. В конце месяца ей исполнится десять, требует от меня пианино в подарок.

— Красивое имя.

— Мы назвали её в честь матери Тэхёна, — произнёс Айзава, улыбаясь от удивлённого лица Чонгука. — Наоми родилась с неизлечимой болезнью, сейчас ей требуется донорская почка. Мы ждем своей очереди. Теперь я надеюсь, ты понимаешь, что подставляя меня, ты ставишь под угрозу жизнь моей дочери?

— Я не хотел этого, но в будущем, обещаю, больше не стану подводить вас.

— Отбрось фамильярности, Чонгук. Обращайся ко мне на «ты».

В салоне повисла тишина, в которой Чонгук пытался осмыслить услышанное. Машина продолжала плавно двигаться по дороге, огни города мелькали за окном, как воспоминания, которые ему хотелось бы стереть. Чонгук всё никак не мог отпустить слова Айзавы. Как он без колебании прибегая к жестким мерам, кому не стоило труда унизить его несколькими словами, мог быть одновременно заботливым отцом?

— Тебе, должно быть, тяжело, — вырвалось у него, прежде чем он успел обдумать эти слова.

Айзава на мгновение скользнул взглядом по Чонгуку, затем отвернулся, смотря прямо перед собой.

— У всех есть своя тяжесть, но не все умеют её правильно нести. Чонгук, ты слишком много думаешь и слишком мало делаешь, это и есть твоя тяжесть. Воспринимай это как совет, а не как критику и начни уже наконец действовать, а не терпеть.

И всё же, услышанное показалось ему упрёком, чем советом, и Чонгук, внутренне содрогнувшись, понял, что Айзава, как всегда оказался прав.

Машина припарковалась у дома директора Мина и напряжение, сжавшее грудь Чонгука, слегка ослабло. Выйдя наружу, он глубоко вдохнул, наслаждаясь редким моментом свободы. Слова Айзавы, кажется, засядут в голове надолго. Он поднялся на лифте до десятого этажа, затем свернул направо и, минуя несколько дверей, остановился у самой массивной. Юнги жил в трёхкомнатной квартире, внутри которой царил беспорядок. Вещи были разбросаны повсюду, посуда не убрана, а пол покрыт тонким слоем пыли, чтобы убраться здесь, Чонгуку потребовалось бы одна ночь. Но он ведь не для этого сюда пришел.

Отыскав гардеробную, он задумчиво посмотрел на ряд костюмов и, решив не рисковать, взял два, чтобы не возвращаться. Когда он начал аккуратно складывать их в чехол, его насторожил звук шагов в прихожей. Чонгук замер, но голос незнакомца вывел его из состояния ступора.

— А вы кто? — сонно спросил парень, появившийся на пороге.

Чонгук вздрогнул, не ожидая встретить здесь кого-то. Чёрт побери, Мин Юнги...

— Я новый стажер в избирательной компании. Директор Мин прислал меня за костюмом, — наконец ответил он, стараясь скрыть в голосе волнение. — Простите за беспокойство. Директор не предупреждал, что в доме кто-то есть.

— Он сам об этом не знает, — безразлично отозвался незнакомец. — Юнги не было здесь около недели. Если он отправил вас за одеждой, значит застрянет на работе еще дня на три-четыре, — парень протянул руку. — Пак Чимин. Я его друг.

Чонгук неохотно пожал её в ответ.

— Чон Чонгук, — он тут же заметил, как на лице Чимина промелькнула едва заметная, неприятная усмешка.

— Так вы избранный Тэхёна?

Не «президента», а именно «Тэхёна». Это имя, произнесённое с таким пренебрежением, намекало на близость, которая явно выходила за рамки обычного знакомства. Чонгук медленно кивнул, чувствуя, как нарастал внутри холодный комок беспокойства.

— Вот уж не думал, что мы так встретимся, — продолжил Чимин, слегка склонив голову, словно изучая его. — Я слышал, вы воспитывали его сына на протяжений одиннадцати лет. Мальчик сильно похож на своего отца?

— Разве что характером.

— У Тэхёна отвратительный характер, — не скрывая раздражения, произнес Чимин. — Мы с вами ровесники, могу я перейти на «ты»?

— Конечно.

— Ты знал, что всех будущих или настоящих, в общем, неважно, президентов обучают актерскому мастерству? Тэхён может расплакаться перед людьми в течении десяти секунд, если того требует ситуация. Два года назад в южной части Кореи произошло крушение самолета, в котором погибло много людей. Тэхён тогда впервые предстал перед народом и разрыдался, завоевав сердца зрителей.

Он направился на кухню, достал две кружки и неторопливо налил кофе. Очевидно, Чонгуку не позволят так легко уйти.

— А вот когда умер его отец, — продолжил Чимин, возвращаясь с кофе. — Он не пролил ни единой слезинки. Сколько вы уже знакомы?

— Больше месяца, — ответил Чонгук, ощущая себя как на допросе. — А как вы с ним познакомились?

Чимин от чего-то улыбнулся.

— Мой отец министр здравоохранения, но раньше работал главным врачом в нашей семейной клинике, там же лежала мама Тэхёна. Так мы и познакомились. Я влюбился в него в восемнадцать, а в двадцать пять мы наконец начали с ним встречаться. Скорее, я бы назвал наши отношения обычным сексом без обязательств. Он знатно поимел меня за эти три года, а затем просто выбросил из своей жизни, — он вздохнул, отводя взгляд. — И вот, теперь вместо спокойной жизни в Париже, я прячусь от родителей в квартире своего друга.

Чонгук беспомощно моргнул, не зная, что сказать.

— Мне очень жаль, — прошептал он, чувствуя неловкость, но Чимин махнул рукой, будто отмахиваясь от его сожалений.

— Брось, ты тут ни при чём. Я сам виноват, что позволил ему растоптать и смешать меня с грязью.

На мгновение в комнате воцарилась тишина. Чимин отчего-то почувствовал укол совести. Всё это время он столько раз представлял перед собой лицо Чонгука. Думал, что он хитрый, раз сумел войти в жизнь Тэхёна. А увидев его, просто был сбит с толку. Чонгук совершенно обычный. В нем нет ничего примечательного. Худощавый. Красивый, не поспоришь, но не как модель с подиума. И даже эта манера речи. Вежливая. Сдержанная. Тэхён ведь терпеть не может таких. Просто на дух не выносит. Чонгук, так и не попробовав на вкус кофе, отодвинул от себя кружку.

— Было приятно познакомиться, Чимин, — сказал он, заставив себя улыбнуться из вежливости. — Но боюсь, если я здесь задержусь, твой друг спустит с меня три шкуры.

— Взаимно, — Чимин проводил его до двери. — Пока ты не ушел, хотел сказать тебе, — немного неуверенно начал он. — У Тэхёна была очень тяжелая жизнь, Чонгук. Он не подарок. Общается грубо, близко к себе никого не подпускает. А если и пытаешься о нем что-то узнать, только отстраняется. Когда в его жизни появился ты, Тэхён сильно изменился. По одному взгляду всё было понятно, что он любит тебя. Поэтому, будь, пожалуйста, с ним рядом.

Чонгук лишь молчаливо кивнул головой, хотя думал о совсем других вещах. Взяв в руки костюмы директора Мина, он покинул квартиру.

«3»

Выходные прошли слишком быстро. За работой. Раннее утро безжалостно уступило место сумеркам, оставив после себя лишь легкий шлейф усталости. Поскольку в доме не было ни сына, ни его избранного, Тэхён решил остаться в Синем доме. Он погрузился в работу головой, стремясь наладить страховку и систему неотложной помощи, ведь с того момента, как он взял власть в свои руки, изменилось много вещей. Тэхён сместил коррумпированных чиновников, расширил границы экспорта и импорта, распустил совет, предвкушая новые реформы: повышение зарплат в государственной службе, улучшение медицинской помощи, доступной каждому гражданину. У Тэхёна всё было во благо народа. Не потому, что он чувствовал себя обязанным и не потому, что он испытывал совесть. Тэхён делал это из необходимости. В его глазах страна была плотью и кровью своего народа, а без него не было бы ни будущего, ни самой страны. И пусть его методы порой казались слишком жестокими, а иногда выходили за рамки дозволенного, но, благодаря им, ему удалось навести порядок.

Тишину его размышлений прервал голос секретаря Пака.

— С вами желает поговорить директор Мин, полагаю, хочет доложить о рабочем дне вашего избранника.

Тэхён кивнул головой. Зазвонил рабочий телефон, и он неторопливо ответил на вызов.

— Айзава уже доложил мне об утреннем инциденте. Меня огорчает поведение ваших подчиненных, директор Мин, — с явным упреком произнес он. — Если всё продолжится в том же духе, боюсь, мне придется наказать вас за их проступки.

На другом конце провода раздался шум, затем усталый вздох Юнги.

— Прошу прощения, президент Ким. Я уже предпринял меры касаемо манер сотрудников. Но я звоню не по этому поводу, — он вдруг замолчал. — Чонгук встретился с Чимином в моем доме, — вылетело из его уст. — Совершенно случайно. Не знаю о чем они говорили, но я хотел поставить вас в известность, чтобы в будущем избежать недоразумений.

Тэхён никак не среагировал.

— Позвольте спросить, что делал в вашем доме мой избранник?

— Я отправил его за костюмами на встречу.

Если бы Юнги знал, что так выйдет, то никогда бы не стал принимать Чонгука в свою команду. Не прошло и недели, как в его отделе воцарился полнейший беспорядок: утром Айзава размозжил голову аналитику, а вечером ему приходится выслушивать от президента упреки. Тэхён, поражаясь наглости Юнги, сдавил в руках карандаш, полетевший на пол.

— Что ещё вы ему приказали сделать? — едва ли сдерживаясь, спросил он. — Кофе для вас тоже Чонгук готовит?

— Что вы, нет, — пробурчал Юнги, а затем выпалил следующее. — Он приносит мне готовое.

— Директор Мин, мне напомнить вам ваше место или вы и сами его знаете? Если я сказал не подпускать Чонгука к важным документам, это не означает, что он должен быть вашим мальчиком на побегушках. Услышу еще раз, что он подвергся унижениям, лишу вас должности. Вам все ясно?

— Предельно.

Тэхён сбросил вызов, ощущая, что совершает самую большую в жизни ошибку. Не стоило отправлять Чонгука в аналитический отдел. Не стоило вообще его связывать с работой. Но ему ведь хотелось свободы. Хотелось большего. Каждый раз, когда Тэхён думал, что контролирует ситуацию, всё становилось только хуже. Чонгук был слишком непредсказуемым, слишком живым, слишком упрямым для того, чтобы быть просто марионеткой в его руках. Поднимаясь с кресла, он устало выдохнул. Сколько бы раз он не пытался убедить себя в обратном, сколько бы раз хотел верить в то, что делает всё правильно, только больше встречался с разочарованием. Чонгук хотел свободы, и теперь он её получил, но какой ценой?

«4»

После последней встречи с Чонгуком прошло около трех месяцев. Сон У, с трудом освоивший английский язык, теперь мог хотя бы вести поверхностные разговоры о повседневных вещах. Неделю назад он переехал в новый дом, который оказался в отдалённом уголке небольшого английского городка. Контраст с тихим Цюрихом был поражающим. Сначала дождь бесконечно барабанил по крыше, затем его заменил град, а сегодня порывистый ветер гнул деревья до земли. Сон У ещё никогда не встречался с таким холодом.

Утром, собравшись в школу, он спустился вниз, чтобы позавтракать. Так как Су Хёну пришлось задержаться в Цюрихе по работе ещё на один месяц, Сон У пришлось приучать себя к одиночеству. От Чонгука не было ни звонка, ни даже короткого смс. Всё в точности, как в прошлый раз. Его оставили. Бросили.

Сон У звонил несколько раз дворецкому, даже буржую, чтобы узнать — почему он не может связаться с отцом, и каждый раз получал одни и те же обескураживающие ответы: Чонгук покинул дом и больше не желает с ним связываться. Неубедительно. Но с течением времени, когда звонки обрывались на холодном автоответчике, а сердце заполняла тоска, Сон У пришлось поверить в эту ложь.

После завтрака он направился к выходу, но его остановила пожилая служанка по имени Сара, её старческое лицо светилось добротой, вызывая у мальчика только чувство раздражения.

— Декстер хочет выйти на прогулку, кричал с самого утра, — сказала она, улыбнувшись.

Сон У заметил белого кота, сидящего у проёма двери. Декстер, когда-то выглядевший измождённым и бледным, теперь заметно поправился. Шерсть его была белоснежной и блестящей, а в разного цвета глазах, светился несвойственный для него интерес.

— Не выпускайте его из дома. Как только купим поводок, то я сам прогуляюсь с ним на улице.

Сара приподняла кота, и тот промурлыкал от удовольствия. Декстер просился вовсе не на улицу. Он искал Чонгука, своего кормильца. Сон У погладил его по голове, неторопливо вышел из дома, чувствуя внутри огромный комок обиды. Чонгук бросил даже глухую кошку, которую Сон У для него подарил. Обрубил между ними все связи. С корнем. Если он думал, что таким образом сделает Сон У одолжение, то явно ошибался. Легче от этого не стало. Только если не больно. Сон У ведь не привык к жизни в одиночестве. Здесь все говорили на иностранном языке. Лица были незнакомыми. Традиции непонятными, даже погода отстраненной. Сон У возненавидел Англию с самого первого дня своего прибывания.

И Чонгука, кажется, тоже...

«5»

Данная глава содержит сцены насилия и жестокости, в связи с чем настоятельно не рекомендуется: детям, людям в депрессии или со слабой психикой, представителям всевозможных общественных и политических движений, а также всем, кто считает, что все, либо некоторые из вышеперечисленных вещей могут вас оскорбить.

С наступлением зимы работы в офисе становилось все больше, и Чонгук начал вставать около четырех утра, чтобы успеть справиться со всеми делами. Пару минут он проводил под холодным душем, чтобы снять с себя сонливость, а затем, переодевшись, спускался вниз и садился в машину Айзавы. Вместе они завтракали в кофейне, а после отправлялись в офис. Ругаться они меньше не стали, но сдружиться смогли. Чонгук даже несколько раз ночевал в его квартире, чтобы приглядеть за Наоми, когда тот уезжал по делам на несколько дней, а когда возвращался, они вместе пропускали по бутылке пива.

После инцидента, который произошел в первый рабочий день, отношение сотрудников к нему лишь ухудшилось. Их взгляды полыхали презрением, но говорить что-то напрямую они не смели. Пока не появились слухи, что у президента Кима роман с какой-то японской аристократкой. Начались издевки, сначала едкие и колкие, брошенные как бы между делом, но каждый из этих слов служил ударом в спину.

Сначала они отпускали в его сторону незначительные подколы, которые Чонгук мог проигнорировать. Затем сбрасывали на него свои обязанности, будто проверяя, сколько он сможет выдержать. Позже пошли ложные приказы сверху, каждый из которых подрывал его репутацию еще сильнее. Был случай, когда кто-то украл у него готовый отчет, на который Чонгук потратил около одной недели. Юнги был просто в бешенстве. Чонгуку пришлось выслушать в свою сторону множество «ласковых слов», а затем послушно принять дисциплинарку. Спорить не было ни сил, ни желания.

По понедельникам он всё ещё продолжал ездить на прием к психотерапевту. О Сон Хуне он так и не смог рассказать, но поделился о своём детстве. Ми Ран угощала его вкусным чаем, который отдавал вкусом мяты и бергамота. Всячески пыталась подбодрить, а на прошлой неделе, после первой панической атаки, прописала ему успокоительные. От них у Чонгука сильно гудела голова. Путались мысли, что сильно мешало работе.

Сегодня, как некстати, директор Мин оповестил, что в переговорной намечается собрание в присутствии президента Кима. Чонгук как обычно разложил на столе несколько бутылок с водой и файлы с отчетами. Подготовил интерактивную доску с презентацией, настроил яркость, закрыл все окна и, воспользовавшись появлением секретаря, поклонившись, подошёл к нему ближе.

— Могу я узнать, найдется ли у президента Кима время на встречу со мной? — с надеждой спросил он. — Хотя бы пять минут.

Секретарь Пак замялся, его лицо на мгновение исказилось, но затем он выдавил вежливую улыбку.

— Прошу прощения, господин Чон, но президент Ким сегодня занят, — повторил он в очередной раз. — У него встреча с премьер-министром после обеда. Если хотите поговорить с ним, попробуйте позвонить вечером, когда он освободится.

Чонгук горько усмехнулся, ощущая, как эта стандартная фраза режет по сердцу.

— Я не могу до него дозвониться уже больше двух недель. Он попросту игнорирует все мои звонки. Даже за порог своего дома не впускает. Мне ничего не остается, кроме как встретиться с ним лично на работе.

— Тут я беспомощен.

— Хотя бы передайте ему, что я хотел бы с ним поговорить, пожалуйста.

Секретарь Пак кивнул головой. Передаст. Вот только какой от этого толк, если Тэхён все равно ответит ему безразличным «хорошо». Рассматривая болезненный вид Чонгука, Со Джун осмелился бы сказать, что ничего не хорошо, напротив, хуже, чем было. Он, тяжело выдохнув, присел на своё привычное место и, встретившись взглядами с директором Мином, коротко поздоровался. В воспоминания пролетело то злосчастное утро, когда Юнги выпрашивал в свой штаб нового сотрудника. Получил ведь, но радости от этого никакой. Почесав затылок, директор Мин присел возле него.

— Президент сегодня в настроении? — привычно спросил он, будто бы интересовался меню в столовой. — Если нет, так и скажи, чтобы мы поскорее закончили с отчетами.

Секретарь Пак одарил его таким взглядом, будто видел перед собой не директора, а случайную помеху на пути к нормальной жизни.

— Скажем так, он не в восторге, что его избранник ходит у вас на побегушках. Поэтому он будет срываться на вас по малейшему поводу, даже если вы сделали всё как нужно.

Мин скривился, как будто только что попытался съесть кислый лимон, который вдобавок оказался и тухлым.

— Будь проклят мой язык, когда я выпрашивал у тебя сотрудника, — проворчал он. — Будь проклят я сам, — а затем снова почесал затылок, в тщетной надежде, что это поможет ему как-то избавиться от собственных мыслей. — С тех пор, как Чонгук устроился к нам на работу, я стал редко возвращаться домой, мне кажется, у меня вши на голове завелись.

Секретарь Пак тут же отодвинулся от него, словно от чумы, понимая, что такой «сюрприз» президенту Киму точно не понравится.

— Вам стоит разобраться со своей головой прежде, чем она слетит с наших плеч, — добавил он с лёгкой, но доброй усмешкой, понимая, что если в их ситуации не смеяться, то останется только плакать.

Юнги, нахмурившись, собирался было что-то сказать, но слова замерли на губах, когда массивные двери кабинета раскрылись, и в проходе появился президент Ким. Сегодня с тростью, которая предательски подчеркивала его усталость и раздражение. Лицо было мрачным, шаги — тяжелыми, будто бы на плечи Тэхёна давили невидимые гири. Чонгук, ощущая себя разбитым и ненужным, поспешно вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Они не обменялись ни словом, ни взглядом. Словно действительно были друг для друга чужими людьми.

Чужими ли?

Если они и вправду чужие, тогда почему Чонгук почувствовал горечь, растекающуюся в душе?

Он медленно опустился за свой рабочий стол, ощущая, как пустота внутри него становится все больше и больше. Работники аналитического отдела, словно призраки, после долгих переговоров разбрелись по офису, но их появление не принесло Чонгуку облегчения. Мысли почему-то тянулись обратно к Тэхёну, к их последним взглядам, которые так и не пересеклись. Успокоительные, принятые этим утром, вызывали сонливость, и он, решив взбодриться, отправился в уборную. Холодная вода из-под крана хлестнула в лицо, но не смыла тяжесть с сердца.

Когда он посмотрел на зеркало, то встретился взглядом с парнем, стоящим позади него. Хён Шик смотрел на него неотрывно.

— Так значит, слухи о романе президента были правдивы? —усмехаясь, бросил он. — Неужели ты так плох в постели, что он снова начал предпочитать женщин?

Чонгук вырвал из диспенсера несколько бумажных полотенец, чувствуя, как колотилось в груди его сердце.

— Может, слухи и правдивы, — тихо ответил он, пытаясь сохранить самообладание. — Но я все еще его избранный. И у тебя нет права меня оскорблять. Так что захлопни варежку и пиздуй работать.

Кажется, так его Чимин научил отвечать. Чонгук удовлетворенно кивнул головой. Хён Шик схватил его за воротник пиджака и, надавив на плечи, с силой прижал его к стене.

— Начальника охраны, на которого ты привык полагаться, здесь нет. Как думаешь, кто-нибудь станет помогать тебе, если я пару раз вмажу по твоему смазливому личику? Все только и мечтают об этом, ещё с самого первого дня твоей работы!

Чонгук, ощутив боль от прикосновения к холодной плитке, вздернул подбородок.

— Ну так ударь меня, и мы узнаем, придёт ли кто-то мне на помощь или нет.

Хён Шик усмехнулся, его губы изогнулись в злобной ухмылке.

— Зачем мне тебя бить, ты ведь шлюха. Можешь отсосать мне, прямо здесь в туалете. Назови мне свою цену и я тебе заплачу.

Так вот чего он добивался. Что же, Чонгуку не привыкать к такому отношению. После слов Тэхёна, другие не вызывали боли. Он забавно улыбнулся.

— А потянешь ли? — усмехнулся Чонгук, чувствуя, как в груди разгорается холодный огонь. — Посмотри на себя. Даже галстук у тебя — дешёвая имитация Hermès.

Реакция не заставила себя ждать. Хён Шик ударил его в солнечное сплетение, и Чонгук согнулся от боли, но кричать не стал. Привлекать внимания не хотелось, особенно, если в здании всё ещё находился Тэхён.

— Ты слишком высоко себя оцениваешь, — прошипел он. — Думаешь, другие не слышали о том, как президент выгнал тебя из дома?

Хён Шик грубыми движениями продолжал тянуть с Чонгука пиджак, наслаждаясь каждым мгновением своей мнимой победы и тот почувствовал, как внутри него нарастает гнев, который медленно, но уверенно, пробивался сквозь всю ту боль и унижение, которые ему пришлось терпеть слишком долго.

Когда пиджак оказался в руках Хён Шика, тот бросил его на пол, словно ненужную тряпку. Затем он потянулся к кофте, пальцы стянули ткань через голову, и плавно перешли к паху. Это послужило последней каплей. Чонгук постарался оттолкнуть его. Однако сил и так не было, а после приёма успокоительных они и вовсе иссякли. Одна мысль о том, что Хён Шик считает себя настолько выше, что может сделать с ним всё, что захочет, привела Чонгука к решению, которое даже он сам не успел до конца осознать. В момент, когда чужие пальцы коснулись застежки брюк, Чонгук резко развернулся и, собрав все силы, ударил Хён Шика коленом прямо в пах, на что тот издал приглушенный хрип, его глаза расширились от боли, руки рефлекторно отпустили Чонгука, который, воспользовавшись случаем, толкнул его назад. Хён Шик, потеряв равновесие, рухнул на пол. Схватившись за пах, он издавал глухие стоны.

Чонгук наклонился вниз, чтобы забрать лежащую на полу кофту, как взгляд зацепился за дорогую, кожаную обувь. Чонгук пробежался глазами выше, встречаясь с холодным взглядом черных глаз. Тэхён стоял склонив голову на бок. На лице ни намека на сострадание или наоборот раздражения. Сердце казалось пропустило удар. Не в таком виде Чонгук хотел с ним встретиться и уж точно не при таких обстоятельствах. Он хотел было сказать что-то, хоть что-то, что оправдало бы его унижение, но в этот момент раздался гнусавый голос Хён Щика. Тот, кажется, так и не заметил присутствие президента. Так и лежал, сгорбившись над кабинкой туалета.

— Сука, клянусь, если ты попадешься мне ещё раз, я выебу тебя так, что ты даже встать не сможешь.

Чонгук облизал пересохшие от волнения губы. Трясущимися руками он кое-как надел на себя кофту, а затем молчаливо схватил лежащий на полу пиджак. Всё, чего он хотел — исчезнуть, стать невидимым, раствориться. Но под цепким взглядом мужчины, он даже шелохнуться не смел. Тэхён так и продолжал стоять у проема дверей, наблюдая за его реакцией. Хён Шик, наконец разогнувшись, повернулся к нему лицом и, заметив президента, спохватившись, замер в оцепенении. Лицо побледнело, глаза расширились от ужаса.

— Я смотрю, ты, Чонгук, так и не научился пользоваться своим статусом, — укоризненно произнес Тэхён. — Позволяя всякому сброду подобную наглость, ты продолжаешь портить мою репутацию.

Чонгук инстинктивно опустил голову, не выдержав пронизывающего взгляда. Казалось бы, только пять минут назад он бездумно говорил всё, что приходило на ум, но с появлением Тэхёна будто бы забыл, как правильно дышать. Мужчина шагнул внутрь, его трость цокала по плитке, словно отмеряя последние мгновения терпения.

— Душа моя, ответь мне, он прикасался к тебе?

«Душа моя». Чонгуку было больно даже слышать эти слова, которые резанули по его сердцу. Медленно, словно подчиняясь невидимой силе, он неохотно кивнул головой, не в силах сказать ни слова.

Хён Шик, осознавший свою ошибку, упал на колени.

— Прошу, простите меня, — пролепетал он, дрожащим голосом, надеясь смягчить пыл президента. — Я приму любое ваше наказание, даже самое строгое.

Однако мужчина принял решение, в первые же секунды своего появления. Никакой милости. Тишина, повисшая в туалетной комнате, казалась оглушающей. Чонгук едва ли мог вдохнуть полной грудью, в груди колотилось сердце. Мужчина медленно склонился к Хён Шику:

— Конечно, ты его примешь, — с мрачным сарказмом произнес Тэхён. — Но если тебе угодно молить о прощении, так тому и быть.

Он выпрямился, опираясь на трость, и холодно взглянул на Чонгука, пытаясь оценить его состояние. Тот с трудом сдерживался, чтобы не рухнуть на пол в присутствии мужчины, которого он одновременно ненавидел и боялся. Они встретились взглядами.

— Душа моя, ответь мне, будь ты на моем месте, как бы ты его наказал?

Чонгук неуверенно подошел к нему ближе.

— Я бы просто уволил его, — промолвил он в тишину, разочаровывая Кима.

Тэхён медленно, словно наслаждаясь моментом, повернулся на каблуках и, не отрывая ледяного взгляда от Чонгука, сделал шаг вперёд. Его дорогие кожаные туфли мягко прошлись по кафельному полу, пока он не оказался прямо перед, дрожащей на полу, фигурой Хён Шика. Чонгук, чувствуя что-то неладное, напрягся.

С холодной решимостью, не отводя взгляда от Чонгука, Тэхён поднял ногу и наступил на руку парня, заставляя его вскрикнуть от боли. Тело под ним дёрнулось в сторону, пытаясь освободить придавленную руку, но мужчина лишь усилил давление, каблук впился в плоть, вероятно ломая кости и вызывая невыносимую агонию. Хён Шик застонал, а затем и вовсе завопил, как раненое животное, его глаза наполнились слезами, но Тэхён не проявил ни капли сострадания.

— Ты слишком мягок, Чонгук, — презрительно произнес он. — Иногда мне кажется, что ты до сих пор не понимаешь своего места. Что же, сегодня я помогу тебе. Ты не шлюха, милый. Ты мой возлюбленный. Мой компаньон. А я прямой наследник династии Ким, президент Южной Кореи, — он надавил на руку Хён Шика сильнее, чем прежде, заставив его вскрикнуть громче. — А этот парень просто насекомое, у которого нет права голоса.

Чонгук невольно сжал кулаки, стараясь держаться, но от этого зрелища в его груди что-то перевернулось. Он знал, что Тэхён жесток, но видеть это так близко, быть свидетелем такой беспощадности, было из разряда невыносимых вещей. Тэхён усилил давление на руку, чувствуя, как под его подошвой хрустят кости. Крик превратился в вопль, который прорезал воздух, но он не моргнул и глазом.

— Смотри, — ледяным тоном произнес он. — Именно так выглядит настоящая власть, любимый. И ты никогда её не обретёшь, если продолжишь вести себя так же снисходительно, как сейчас.

Чонгук ощутимо отступил назад. Тэхён редко показывал ему своё истинное лицо, но если показывал, то только в таких же ситуациях, в которых ему приходилось идти на крайние меры.

— Тэхён, пожалуйста, остановись, — набравшись смелости, прошептал он. — Меня и так здесь недолюбливают, если ты продолжишь в том же духе, я думаю, со мной перестанут даже здороваться.

— Пусть только посмеют, — прошипел мужчина, отпуская руку Хён Шика, которая бессильно упала на пол. — Я накажу его собственными руками и сделаю это так, как посчитаю нужным. А ты, Чонгук, сейчас не станешь мешаться под моими ногами и выйдешь из туалета.

Чонгук выпрямился.

— Я никуда не пойду, — твердо произнес он.

Тишина в комнате стала почти ощутимой. Тэхён одарил его укоризненным взглядом. Мужчина шагнул к Чонгуку вплотную, их лица были на расстоянии дыхания друг от друга.

— Если ты сейчас не выйдешь, я убью его, — прошипел он, стиснув зубы.

Чонгук посмотрел в глаза Тэхёна, чувствуя, как под тяжестью реальности начала трещать по швам его решимость. Внутри него что-то надломилось. Он отвернулся, плечи поникли. Осознание собственной беспомощности накрыло его волной, утопив последние остатки гордости. Он медленно шагнул назад, отводя взгляд от Тэхёна и затем, развернувшись, направился к выходу.

Каждый шаг давался с трудом, будто бы ноги вдруг налились свинцом. Казалось, что он предает не только себя, но и ту крохотную искру достоинства, что еще теплилась в душе. Чонгук вернулся в кабинет, едва сдерживая в руках дрожь. Он механически прошёл к своему столу, опустился в кресло и уставился перед собой в пустоту. Мысли были хаотичными, он снова увидел Тэхёна в таком состоянии, в котором его сердце сжималось от ужаса и отвращения.

Едва Чонгук успел осознать, где находится, как заметил, что секретарь Пак внезапно сорвался с места. Спокойное лицо Со Джуна было искажено паникой, в глазах виделся ужас. Он сжимал в руках ножницы. Чонгук проследил за ним взглядом. Секретарь срезал угол и, не замедляя шаг, направился прямиком в сторону туалета.

Время, казалось, замедлилось. Он хотел было встать, но тело словно приросло к креслу. Его парализовал глухой и тревожный страх. Не прошло и пяти минут, как из туалетной комнаты послышался вскрик. Вопль, который прокатился по всему зданию, был настолько громким и пронзительным, что даже стены содрогнулись. По телу Чонгука прошлись мурашки. На месте замерли все сотрудники офиса. Рабочий процесс остановился, разговоры оборвались на полуслове. Несколько человек выглянули из своих кабинок, но никто даже и близко не осмелился приблизиться к двери.

Президент Ким вышел наружу не сразу. Наблюдая за чужими мучениями, он, неторопливо повернувшись, тщательно вымыл руки и, сняв с себя заляпанный кровью пиджак, выбросил в мусорную корзину. Вопль Хён Шика постепенно затихал, превращаясь в слабый стон. Он сжимал то, что раньше было его глазами, а теперь лишь напоминало уродливые, окровавленные куски плоти. Лежа на кафельном полу, он почувствовал, как тёплая кровь, вытекающая из его пустых глазниц, растекалась по щекам. Впереди просто тьма, где не было ни единого проблеска надежды на спасения. Уж лучше бы убили. Умереть куда проще, чем жить слепым, оставаясь инвалидом на крошечном пособии. Как же глупо он потерял своё будущее. Своё зрение. Свою жизнь, в конце-то концов.

— Проследите за тем, чтобы он дошел до медпункта самостоятельно, — слова его прозвучали так, словно предназначались самому дьяволу. — Без посторонней помощи.

Хён Шик отчаянно взвыл, когда понял, что не сможет положиться на чужую помощь. В таком состоянии он едва ли мог выйти из кабинки туалета, не то что спуститься вниз. Тэхён покинул помещение и, даже не удостоив взглядом Чонгука, сев в припаркованную для него машину, уехал в Синий дом.

Чонгук, через несколько минут вскочив с места, побежал в сторону туалета. Взгляд скользнул по небольшим каплям крови, стекающим с лица обидчика. Глаза расширились от ужаса. Хён Шик был погружен в невыносимую боль, словно в вязкую трясину, из которой не было выхода. Мир вокруг него исчез, оставив лишь черную пустоту. Его глаза, которые когда-то видели свет, теперь были лишены всего, кроме бесконечной тьмы. Чонгук почувствовал, как застыла в жилах кровь и, не в силах стоять на ногах, повалился на пол. В памяти всплыли слова Тэхёна, когда-то прозвучавшие совершенно безобидно:

...что отчаяние порождает насилие...