Tundra

«1»

Любишь?

Значит нужно уметь прощать.

Чонгук очень часто слышал подобные слова от матери. Так случалось, когда она возвращалась домой, после того как её избивал отец Ён Джин. Старательно притворялась, что всё в порядке, что всё прекрасно, словно между ними ничего не произошло. Боялась быть брошенной. Боялась стать преданной. Чонгук рассматривая в телевизоре хладнокровное выражение лица Тэхёна, теперь понимает, почему.

Он тоже боится. Не одиночества, которого так страшилась его мать. А разочарования. Тэхён вел себя с ним так нежно. Так осторожно. Так ласково. Ради него он пожертвовал своей репутацией, из-за него он рискует своей работой. А работа для Тэхёна — неотъемлемая часть жизни, то к чему он стремился на протяжении долгих лет.

У Тэхёна был повод на него злиться. С течением времени, ощущая как в нём нарастало чувство вины, Чонгук проигрывал в сознании моменты, где он мог сделать всё по-другому. Например, не выходить из отеля в Норвегии или попросить у Тэхёна прощение сразу же, когда между ними возникло недоразумение. Чонгук думал об этом на досуге, когда остался дома в полном одиночестве, задумался, где произошёл сбой. Где они допустили ошибку.

У мужчины есть полное право сомневаться в нём, потому что от него зависит жизни людей. Их очень много. Он несёт ответственность за каждую и у Чонгука нет права осуждать его. По сравнению с ним, он никто. Он ничто. Мелочь, ошибка, которую нужно исправить. Предатель, не способный оправдать доверие любимого человека.

Одумавшись через неделю, когда Ридер снял последние швы и раны на ногах полностью затянулись, Чонгук дождался возвращения Тэхёна из Франции. Ждать пришлось около трёх дней, которые впервые показались ему вечностью. Каждая минута тянулась мучительно долго. Мужчина приехал ранним утром и после прохладного душа отправился в свой кабинет, так и не проронив ни единого слова, будто бы Чонгук больше не заслуживал его внимания. Словно их больше ничего и не связывало.

Заметно растерявшись, Чонгук постарался собраться с мыслями и перед тем как войти, постучался в двери его кабинета. Ровно три стука. Вредная привычка, делать всё по три раза, появившаяся после того, как над ним надругались. Переступив порог, он заметил сидящего за ноутбуком президента в абсолютной тишине, прерываемой лишь звуками клавиатуры. Взгляд его был полностью сосредоточен на документах. Тэхён даже не оторвался от работы, когда он вошёл.

— Чонгук, — с равнодушной вежливостью в голосе сказал он, едва ли взглянув на него. — Что привело тебя сюда?

— Ты можешь уделить мне пару минут, пожалуйста? — Чонгук, смущённо сделал шаг вперёд, ощущая напряжение повисшее в воздухе. — Но если ты занят, я зайду позже.

Мужчина неспешно отстранившись от экрана ноутбука, наконец удостоил его вниманием. Лицо его оставалось спокойным.

— Конечно могу, — неожиданно с мягкостью в голосе произнёс он.

Чонгук ожидал встретиться с его яростью. Но раз уж тот в настроении, медлить было глупо.

— Я хотел бы извиниться перед тобой. За свои грубые слова и выходку в кухне, вечером.

— И ты меня тоже прости, милый.

Тэхён посмотрел на него усталым взглядом и протянув руку, жестом подозвал Чонгука ближе. Не ожидая от президента подобной нежности, он сделал шаг вперед, а затем ещё один, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. Тэхён внезапно встал с места и затянул Чонгука в крепкие объятья. Вдохнув полюбившийся аромат с нотками сандала, он прижался щекой к его плечу.

— Я не хочу тебя терять, — прошептал он хриплым голосом, полного отчаяния. — Не хочу тебя разочаровывать, но я такой, какой есть и меняться не собираюсь.

Чонгук почувствовал как что-то внутри него сжалось. Он ответил на объятье, сжимая его сильнее прежнего и сгорбившись, постарался не заплакать. Тэхёну всего-то нужно было попросить прощения. Искренне, как он сделал это сейчас. Тогда бы Чонгук не стал на него злиться. Не стал бы думать о побеге. Айзава говорил, что он никогда не идёт на уступки. Лучше умрёт, чем сдастся первым. Но сейчас... Сейчас уступил.

Отстранившись от него, мужчина осторожно, как будто бы боялся стать отвергнутым склонил голову чуть ниже и ласково прильнул к губам Чонгука. А когда тот ответил на поцелуй, Тэхён прижал его к себе ещё крепче, чем прежде. После того, как они наконец оторвались друг от друга, тяжело дыша, Тэхён посмотрел в глаза Чонгука, взглядом полной любви и раскаяния.

— Anata wa watashi no chinmokudesuТы моя тишина — в японской культуре, люди часто используют это выражение вместо «я люблю тебя».

Чонгук всё ещё чувствуя на губах вкус поцелуя, глупо улыбнулся. Снова непонятный язык, в котором он ни черта не смыслил.

— Хочу выучить японский, чтобы понимать о чём ты иногда говоришь, — сказал он вызвав на лице мужчины ответную улыбку.

— Твоё рвение похвально, душа моя. Но тебе вовсе не обязательно знать его, — погладив Чонгука по спине, Тэхён поцеловал его в висок. — Как твоё самочувствие? Раны затянулись?

— Даже шрамов не осталось. Разве что у самых больших, но думаю они в скором времени тоже заживут.

Если сравнивать с глубокими шрамами на теле Тэхёна, шрамы Чонгука выглядели не более, чем ерундой. Они были настолько малозаметными, что он стыдился даже упоминать их.

— Я договорился с директором аналитической группы, если ты прекрасно себя чувствуешь, можешь присоединиться в его команду. Будешь работать там менеджером, — Тэхён поправил на его голове выбитую прядь волос. — Всё же лучше, чем сидеть дома сутками напролёт.

— Но у меня нет даже среднего образования, я закончил только школу.

— Чтобы быть менеджером много ума не нужно, милый. В период работы научишься многим вещам, а в следующем году поступишь в колледж и начнёшь учиться в заочной форме.

Тэхён, кажется, распланировал всю его жизнь. Причём детально. Не спросив при этом мнение самого Чонгука. А зачем оно? Они ведь с самого начала находились в разных весовых категориях. К тому же Тэхён приказывает, а Чонгук подчиняется.

Подавив в себе желание к сопротивлению, он разбито улыбнулся.

— Когда я могу приступить к работе? — выдавил он из себя.

Иначе и быть не может.

— Со следующей недели. Я очень рад, что ты не стал противиться, — погладив его по щеке, произнёс Тэхён. — Почему не общаешься с Сон У? Слышал, он не может дозвониться до тебя.

Чонгук опустил взгляд вниз.

— Хотел чтобы синяки на лице зажили. Он любит общаться через видео звонки, если бы увидел меня, то тут же забил тревогу. Сон У смышленый ребёнок, от него ничего не скроешь.

— Я ценю твоё беспокойство по этому поводу, но тебе стоило хотя бы написать ему.

— Я позвоню ему сегодня.

— В этом нет нужды, вечером мы вылетаем в Цюрих, встретишься с ним там.

Чонгук заметно удивился. После случившегося, Тэхён сказал ему даже не зарекаться о встречах.

— Правда? — неверяще, спросил он.

Тэхён кивнул ему головой, рассматривая как прежде пустые глаза наконец загорелись надеждой. Когда Чонгук не сумев сдержать радостного возгласа, подошёл к нему ближе и обнял его, Тэхён позволил себе лёгкую, едва ли заметную улыбку. Обнимая его в ответ, он наслаждался безграничной властью над ситуацией, где именно в его руках находился единственный ключ к счастью Чонгука.

— Мне приятно видеть твою улыбку, — с притворной нежностью, произнес он. — Улыбайся чаще.

Чонгук смущенно поцеловал его в щёчку.

— Спасибо тебе.

Тэхён погладил его по спине. Добиться своего оказалось не так уж и сложно, как он предполагал изначально. Отправив Чонгука собирать вещи, он удовлетворённо вернулся за рабочий стол, завершая последние дела на этот день. Через несколько часов Тэхён отправился в переговорную, где они с аналитической группой приступили к созданию новой стратегии, искали кандидатов на освободившиеся посты членов сената, решали проблему с валютой. Обед мужчина пропустил из-за встречи с премьер-министром. А ужин провёл в самолете личного пользования.

На перелёт у них ушло около двенадцати часов. Сразу же после приезда Тэхён, переодевшись, уехал на встречу с президентом Швейцарии. Чонгук, в свою очередь, в сопровождении Айзавы отправился в семейное поместье, принадлежащее династии Ким, где их уже ожидали слуги. Изучая территорию огромного дома, он впервые ступил на землю Цюриха, чувствуя восторг от картины, которую видел своими глазами. Поместье находилось на склоне у холма, откуда открывался захватывающий вид на местное озеро и город. Сквозь дубовые деревья, тянулась въездная аллея.

— Часто Тэхён здесь бывает? — спросил он.

Подъезжая к главным воротам Айзава, прежде чем ответить на вопрос, показал местной охране свой значок и велел водителю проехать внутрь.

— Временами, когда у него обостряется болезнь, — невозмутимо сказал мужчина, словно они говорили об обычных вещах.

Чонгук застыл на месте, пораженный услышанном.

— Болезнь? — недоуменно переспросил он.

Начальник охраны кивнул головой, не желая вдаваться в подробности. Чонгук почувствовал неприятный осадок. Он и подумать не мог, что Тэхён болеет. По нему и не скажешь. Ведь всё это время он казался ему таким величественным, таким сильным, таким властным. И пусть он иногда прихрамывал, но это не давало повода смотреть на него сверху вниз. Никогда. Ощущая, внутри себя горечь, Чонгук неторопливо вышел из машины. Как много ему предстоит узнать о Тэхёне?

...и как мало он о нём знает...

— Но он никогда не говорил, что болен.

Они подходили к центральному входу.

— Президент Ким не любит распространяться информацией о своем здоровье. Об этом знают лишь самые близкие ему люди. Полагаю, в скором времени он вам непременно всё расскажет, — Айзава учтиво открыл ему двери. — Проявите терпение.

Чонгук молчаливо кивнул головой, чувствуя, себя не очень то и приятно. Тэхён не доверяет ему. Если подумать, по какой причине он должен ему доверять? Чонгук ведь подвёл его. Причём не раз. Они прошли через просторные коридоры, наполненные антикварной мебелью и редкими произведениями искусства. А когда дошли до большого зала, Чонгук увидел знакомую фигуру, стоящую в центре комнаты. Несмотря на свой преклонный возраст, дворецкий Ким стоял с прямой спиной и уверенным выражением лица. Серый костюм был безупречно выглажен, каждая складка идеально на месте. Седые волосы аккуратно уложены. В руках небольшая трость. Удивившись его присутствию, Чонгук неосознанно улыбнулся. Они не были в хороших отношениях, но и плохих тоже. К тому же, если подумать, иногда ему казалось, что Сокджин был единственным, кого заботила его судьба.

— Дворецкий Ким! Я не ожидал встретить вас здесь.

— Господин Чон, добро пожаловать, — мужчина учтиво поклонился. — Президент Ким велел мне прилететь сюда заранее, чтобы я подготовил поместье к вашему приезду. Я тоже рад нашей встрече, — и хотя он был доволен их встрече, но виду не подал. — Молодой господин не знает о вашем приезде, сейчас он занимается в своей комнате, позвольте мне проводить вас к нему.

Наконец избавившись от надоедливого сопровождения Айзавы, Чонгук ступил вслед за дворецким. Как только они поднялись на второй этаж, где были расположены ещё несколько дверей, дворецкий свернул на право и остановившись у одной из них, коротко постучал по массивному дереву.

— Я занят, у меня сегодня лекция по английскому, — послышался детский голос.

Чонгук улыбнувшись, открыл двери сам. Нечего ему ждать позволения своего сына на встречу.

— Для меня времени не найдется?

Сон У сидел за большим письменным столом, окруженный книгами и учебными материалами. Приподняв голову от учебника, он замер на месте, глядя на вошедшего секундой назад отца. Его глаза широко раскрылись от удивления.

— Пап? — дрожащим голосом спросил он. — Когда ты успел приехать?

Он подскочил с места и кинулся в его объятья, вдыхая любимый аромат сандала. Чонгук привычно погладил его по шелковистым волосам. Мальчишка немного вытянулся. Добавил вес и судя по обросшей чёлке, ему нужно к парикмахеру. Поцеловав его в щёчку, он осторожно отстранился, наблюдая, как удалился с комнаты дворецкий.

— Ты не отвечал на мои звонки, — с ноткой обиды вылетело из уст мальчика. — И на сообщения не отвечал. Я думал, ты оставил меня. Здесь. Одного. Мне стало так страшно.

— Прости меня, я вовсе не хотел тебя обидеть. Я был очень занят, ухаживая за твоей бабушкой, — солгал он. — Теперь я здесь, и обещаю, что никогда не покину тебя.

Сон У взглянул на отца с искренним доверием в глазах. Пересекаясь с ним взглядами, он снова обнял Чонгука, прижимая его к себе с такой силой, что боялся что тот исчезнет снова. Вдыхая его аромат, он постарался запомнить каждую нотку запаха. По телу прошла волна приятных ощущении.

— Ненавижу буржуя, он перевёл меня в английскую школу, даже не поинтересовавшись моим уровнем владения иностранного языка. Я ведь изучал французский, — мальчишка вскинул руками. — Французский! А теперь, чтобы догнать их школьную программу, мне нужно выучить основы лексики и грамматики английского. Английского! При этом дворецкий Ким заставляет меня играть на пианино по вечерам. Всё говорит, что я должен превзойти своего «отца», если хочу занять его место.

Чонгук так нуждался в этих бессмысленных разговорах. Пустота, что окружала его в доме Тэхёна, с каждым днём превращалась в громкий крик безысходности. Она заполняла его разум. Превращала жизнь в серую, бесконечную мглу. Неделя, проведённая в одиночестве чуть ли не лишила его здравого рассудка. Слова, которые раньше лились непрерывным потоком, теперь застревали в горле, оставляя после себя горькое послевкусие. Чонгук искал собеседника. Пытался найти его в прислуге, которая приносила ему еду в комнату, в садовнике, который избегал его взгляда, в охране и даже в неприступном Айзаве (с Айзавой они только ругались). Разглядывая перед собой сына, он смог почувствовать что-то, что люди называют «спокойствием». Поразительно, как менялась его жизнь всего лишь из-за одного присутствия Сон У.

— А ты хочешь занять его место? — невзначай спросил он.

Мальчик кивнул головой.

— Хочу утереть ему нос, пусть давится завистью, когда я стану успешнее, чем он.

Чонгук улыбнулся. Ему было сложно вообразить подобные вещи.

— А что если не получится?

— Не велика потеря, у дяди Су Хёна есть компания, он сказал, что выберет меня своим приемником, — они устроились поудобнее, присаживаясь на кровать. — Оказывается, он тесно общался с мамой. Какое-то время она гостила у него в доме. Дядя показал мне её картины. Они очень прекрасны, вот бы и тебе на них взглянуть.

— Он добр с тобой?

— Добрее, чем буржуй. Во всех смыслах. Он помогает мне с уроками, интересуется моим хобби. На выходных мы даже съездили в кинотеатр. Он стал мне ближе, чем родной отец. С буржуем всё иначе, — мальчишка закатил глаза. — Я ненавижу его. У него слишком тяжелый характер, иногда мне, кажется, что он сумасшедший и его место в психбольнице, а не в Синем доме.

Чонгук на мгновение застыл от шока. Он почувствовал, как забилось его сердце, перекачивая кровь с такой скоростью, что желудочки едва ли успевали сокращаться. В груди послышался глухой трепет. Постаравшись сохранить спокойствие, он обратился к сыну:

— Сон У будь осторожен с тем, что говоришь. Сколько раз тебя повторять, он твой отец, не буржуй, — строго отчеканил он, стараясь сделать голос уверенным. — Веди себя вежливо и достойно, как подобает его наследнику. Ты должен уважать Тэхёна, мы многим ему обязаны.

Сон У недоуменно кивнул головой, чувствую во взгляде отца необъяснимое беспокойство. Неужто Тэхён запугивает его или угрожает ему? Если так, то когда всё началось? Перед поездкой в Норвегию? Чонгук ведь соврал, когда сказал, что ездил к бабушке. Его там не было. Сон У прекрасно об этом знает, потому что созванивается с ней каждую среду и выходные. Привычка, от которой он не может избавиться.

— Пап, что с тобой? — обращая внимание на дрожащие руки, спросил он. — Ты говоришь тоже самое, что и дворецкий Ким. И почему ты так трясёшься?

— Всего лишь слабость, милый. Я давно не ел, — вставая с места, ответил Чонгук. — Мне нужно отлучиться, учи пока свой английский, встретимся за ужином, хорошо?

Мальчик кивнул головой. Чонгук поняв, что стоит закончить разговор на этой ноте, с трудом улыбнулся и не выдержав растущей тревоги, стремительно вышел из комнаты. Руки дрожали с такой силой, что он никак не мог управиться с дверной ручкой. Стены казались давящими, каждый звук, каждый шаг нарушивший тишину, обострял его страх. Он боялся. Тэхёна. Боялся, что мужчина вдруг разозлиться на Сон У за неосторожные слова, брошенные из маленьких уст совсем необдуманно. Совсем безответственно. Он медленно прошёлся по коридору и остановившись у окна, опёрся на подоконник, рассматривая мутным взглядом сад во дворе.

— С вами всё в порядке? — послышался голос позади.

Чонгук обернувшись, увидел обеспокоенного дворецкого.

— Хотел подышать свежим воздухом, — успокоившись ответил он. — Спасибо за беспокойство.

— Должно быть вы устали после длительного перелёта, пройдите в свою комнату, — указывая на двери, сказал он. — Президент Ким вернётся только к ужину, прилягте, поспите пару часов.

Чонгук растерянно кивнул головой. А можно ли? Не посчитает ли Тэхён, что он слишком ленив, раз уснул средь белого дня. Чонгук устало выдохнул, не понимая источника своего неосознанного страха. Что за глупые мысли? Тэхён ведь вовсе не тиран, осуждающий его за каждое действие. Тэхён — его возлюбленный, он единственный, кто для него пожертвовал всем, чем владеет. А что сделал взамен Чонгук?

Подвёл его.

Подорвал доверие.

Назвал «насильником».

Он молчаливо зашёл в спальню и присев на кровать, потупил взгляд в стенку. Чонгук снова впал то терзающее душу состояние, когда человек не уверен ни в чем. Ни в поступках. Ни в словах. Ни в себе.

«2»

Сон Хун потерял около десяти миллиардов долларов. За минувшую неделю ему пришлось закрыть около шести дочерних компании, две из которых находились в Сеуле. А также сократить штаб работников. Валюта обесценилась. Охваченный горечью, он терпеливо взял в руки все силы и собравшись с мыслями, начал искать другие пути к выходу, потому что он никогда не проигрывает. Рассматривая в руках очередной отчет заместителя, он не мог избавиться от образа Чонгука, который вот уже больше недели заполнил все его мысли.

Сон Хун допустил ошибку, которую уже не исправишь. Отпустив мальчишку на волю, он дал себе шанс забыть о нём. Обещал, что не станет иметь слабость. Обещал, что избавится от нее. Но сейчас рассматривая своё лицо на погасшем мониторе компьютера, он понял, что хотел бы вернуться в прошлое, чтобы не допустить того, что уже произошло. Из его груди вырвался глубокий вдох. Стоит признаться честно, он потерял Чонгука. Навсегда. Это было видно по глазам.

Чонгук, кажется, впервые так смотрел на кого-то. Улыбался кому-то. Разрешал дотронуться до себя. И человеком получившим подобное благословение оказался никто иной, как сам «дьявол».

Ким Тэхён.

Сон Хуну даже произносить его имени не хотелось. Ненависть к Киму разрывала его изнутри, она оставляла за собой глубокие, невидимые шрамы. Тэхён — воплощение самого зла, человек не знающий границ в аморальности. Он настолько коварен, что не брезгует использовать для достижения своих целей грязные способы. Сон Хун собственными глазами видел как тот бесцеремонно использовал людей, манипулировал ими, называл своими марионетками. Угрожал. Запугивал и убивал.

— Выглядите уставшим, — чужой голос заставил его вернуться в реальность. — Как считаете, кто потерпит крах первым: вы или он?

Премьер-министр бесцеремонно опустился в одно из кресел в центре кабинета. Его наглости не было предела. Сон Хун ощутил волну раздражения и нахмурившись, уставился на незваного гостя.

— А кого вы поддержите, меня или его? — хладнокровно произнес он, выделяя последние слова.

— Я предпочитаю быть на стороне победителя.

— Тем не менее, я слышал как пару дней назад вы встретились с президентом Кимом и помогли ему наладить отношения с австралийскими дипломатами.

Сын Вон постарался улыбнуться, чтобы не показаться грубым. Последние месяцы ему приходилось ходить по тонкому льду. Мужчина потратил тридцать лет своей жизни, чтобы быть тем, кем он является сейчас. Несомненно, семейство Пак имело огромное влияние в стране среди местных аристократов. Но, династия Ким, как показало время — неподвластна. Династия Ким — это привилегия. Высшая сила. Закон. У Сын Вона не было выбора, кроме как подыграть сыну бывшего министра юстиции. От президента Кима можно будет избавиться в наиболее подходящее время. Пусть даже, если на это потребуется год. Может пять лет. Сын Вон согласен на всё ради своей цели.

— Позвольте вам напомнить, что наша страна сейчас находится в упадке. У меня, как у премьер-министра, есть свои приоритеты. В первую очередь я забочусь о благополучии народа, а затем уже и о собственных амбициях. Ведь без этих людей моя должность не имела бы никакого смысла, господин Пак.

«Слишком гладко стелет», подумал Сон Хун с кривой усмешкой.

— Будь вы действительно обеспокоены народом, не стали бы допускать падение валюты. Разве я не прав?

— Не могу с вами не согласиться. Но вам стоит признать, ошибка произошла не только с моей стороны, будь вы терпеливее и не допустили утечку слухов о Японии, всего этого можно было избежать, — он посмотрел ему прямо в глаза. — Думаете, президент Ким стал бы держать в своем доме крысу? Он изначально знал, что вы сорветесь и совершите поспешную ошибку. И оказался прав, когда закинул вам приманку.

Сон Хун метнул в него взгляд полного ненависти. Премьер-министр тем временем продолжил, без тени сомнения в голосе:

— Приманку под именем «Чонгук». Поправьте меня, если я ошибаюсь, господин Пак.

— Хотите сказать, что знали обо всём с самого начала?

— Я знаю куда больше, чем вы можете себе представить. А теперь мой вам совет: забудьте о нём, если хотите сохранить бывалое величие своей семьи. Покиньте страну, возвращайтесь в Германию, где вы жили раньше, и президент Ким удостоит вас своим прощением.

Сон Хун едва ли сдерживал гнев. Он сжал руки в кулаки, чувствуя как внутри всё полыхало огнем.

— Отец знает, что вы крыса президента?

— Полагаю, что в скором времени он узнает не только об этом. Ваш дом будет конфискован за неуплату государственных налогов. К тому же, бывший министр юстиции часто пользовался служебными машинами и злоупотреблял своей должностью. Непозволительная роскошь.

— Когда я должен покинуть страну? — наконец осилив свою гордость, спросил он.

— До конца недели.

— Хорошо, но не думайте, что я уйду без боя.

Премьер-министр неторопливо встал с места, на губах показалась усмешка.

— Делайте, что посчитаете нужным, — спокойно ответил он. — Но помните, каждое ваше действие будет иметь последствия. И не только для вас, но для всех, кто вам дорог.

«3»

Вернувшись домой к ужину, Тэхён сначала переодевшись в комнате, простоял пару минут под душем, пытаясь смыть с себя накопившуюся за весь день усталость. Затем неторопливо забежал в кабинет, чтобы переговорить по видеозвонку с директором Мином, разговор между ними немного затянулся и когда он увлекся работой, то услышал стук в дверь, резко выдернувший Тэхёна из своих мыслей.

— Входите, — сказал он, скрывая в голосе раздражение.

Дверь медленно открылась и на пороге появился дворецкий.

— Ужин готов и подан в столовой, — тихо и уважительно сообщил он. — Все уже собрались и ожидают только тебя.

Тэхён кивнул головой, ощущая, себя тошнотворно уставшим.

— Спасибо, я скоро спущусь, — ответил он, заканчивая разговор с Юнги и сбрасывая его видеозвонок. Дворецкий всё ещё стоял в ожидании приказа мужчины. Когда Тэхён привстав с места, приблизился к нему, он склонил голову. — Как прошла встреча Чонгука с мальчиком?

Сокджин слегка нахмурился, пытаясь подобрать правильные слова.

— Он был вне себя от счастья, однако чуть позже, я обнаружил парня у распахнутого настежь окна. Он был чем-то обеспокоен. Я посоветовал ему передохнуть в твоей спальне, но похоже он не послушался.

— Что на счет Сон У? — они вышли из кабинета. — Как у него успехи в учебе?

Сокджин шагал рядом, его лицо сохраняло привычное спокойствие.

— Сон У способный мальчик, он хорошо владеет французским, но английский по его словам дается ему с трудом. Он в точности похож на тебя в детстве, — ответил дворецкий с оттенком гордости. — И слова заучивает так же, как ты.

Слышать о сыне такие вещи приносило ему огромное удовольствие. Тэхён улыбнулся. Спустившись вниз мужчина привычно свернул направо, где находилась кухня. Обнаружив своего избранного в обществе мальчишки и старшего брата, он положил руку на плечо Чонгука и слегка сжал его.

— Я вижу, вы уже подружились, — сказал он, цепляя на лицо учтивую улыбку.

Су Хён уверенными движениями привычно налил себе в бокал красного вина.

— Парень не глуп, мне приятно знать, что воспитанием моего племянника занимался такой человек, как Чонгук, — вопреки этическим правилам, он выпил содержимое бокала до дна, пристально глядя на избранника своего брата. — К тому же, разговаривая с ним, я часто вспоминаю образ Ён Джин. Его манеры... — он нагло скользнул взглядом по телу Чонгука, что не ускользнуло от взгляда Тэхёна. — Речь. Мышление и даже взгляды на жизнь...

Когда он сказал о манерах и речи, в его голосе прозвучала ностальгия. В сердце всё ещё теплел неугасимый огонь любви к покойной Ён Джин, каждое движение Чонгука, его каждый жест, интонация и взгляд, всё больше заставляли окунуться в воспоминания десятилетней давности. Ему хотелось верить, что где-то в Чонгуке жива часть его сестры. Зная, что такая привязанность была губительной, он всё же неосознанно сравнивал их личности. Тэхён присел за стол.

— Достаточно, — резко сказал он, а затем улыбнувшись, посмотрел на притихшего сына. — Сон У, я слышал у тебя проблемы с английским.

Мальчик нахмурившись окинул его недовольным взглядом, ощущая как у него пропадает аппетит.

— Если бы ты позволил мне заниматься с репетитором, было бы гораздо легче.

— Французский ты знаешь в совершенстве, в сравнении с ним английский очень прост в изучении. Привыкай к самостоятельности. В будущем ты должен будешь поступить в Оксфорд или в Стэнфорд. Если ты испытываешь трудности сейчас, то о перечисленных университетах тебе и мечтать не следует.

Наблюдая, как Тэхён грубо прерывает разговор и навязывает свои условия сыну, Су Хён внутренне содрогнулся. Как бы прискорбно ни прозвучало, но его брат помимо власти, унаследовал от их отца и его сложный характер.

— Ни в коем случае, — воспротивился ребёнок, голос заметно дрогнул от раздражения. — Я приложу все усилия. Но занятия с репетитором позволили бы мне сделать это гораздо быстрее.

— Говорю в последний раз, мальчик мой. Никаких репетиторов, тебе ясно?

Чонгук почувствовал ком в горле. Тэхён контролировал даже такие мелочи, что ему становилось тошно. Положив столовые приборы на место, он постарался скрыть в своём голосе тревогу.

— Сон У, что я тебе говорил? — мягко, сказал он, в надежде успокоить сына. — Не спорь с отцом, ладно?

Тэхён усмехнулся, наблюдая как его избранный сумел быстро адаптироваться под требования. Всего лишь две заповеди: послушание и уважение. Ещё неделю назад он противился, называя его насильником, отказывался от еды, выражая свое недовольство. Однако стоило ему оказаться возле сына, как он тут же исправился. Ожидая ответа от мальчишки, Чонгук тревожно сжал руки в кулаки.

Сон У коротко бросил взгляд на побледневшего отца. Раньше, Чонгук всегда принимал его сторону.

— Прости меня, пап, — улыбнувшись, сказал он со всей искренностью. — Я как-то запамятовал. Сам так сам.

— Сон У, как думаешь сколько языков знает твой отец? — вдруг вмешался в разговор Су Хён, разрезая в тарелке стейк, на небольшие куски.

Наблюдая за происходящим со всей внимательностью, он испытал едва ли уловимое сочувствие по отношению к Чонгуку. С Тэхёном ведь никогда не бывает просто. С самого детства он выделялся тяжелым характером, порой с ним не справлялся даже их родной отец. Заметно раздражаясь от воспоминании касающихся Дон Иля, он налил себе в бокал вина, пытаясь заглушить внутренние терзания с помощью алкоголя.

— Корейский, японский и английский, — очевидное сказал мальчик.

— Ты прав. Но ещё он хорошо владеет китайским, французским и итальянским. Он изучал их самостоятельно. Без репетитора, — мужчина любезно поменял свою тарелку с тарелкой мальчика. — Видишь ли твой дедушка был с нами слишком строг. Он не позволял нам жить на широкую ногу.

Чонгук порядком удивился.

— Я не знал, что почивший президент Ким был суровым отцом. Ведь годы его правления были самыми мирными, за исключением митинга в двухтысячных годах.

— Он был хорошим правителем, — с ноткой раздражения в голосе сказал Тэхён. — Но никак не отцом, душа моя.

— Ясно.

Каждый из них почувствовал тяжесть сказанных слов. Су Хён невольно вспомнил, как вернувшись домой в период летних каникул, обнаружил Тэхёна у камина в гостиной. Дон Иль яростно наносил на его спину удары кочергой. Так сильно, что на теле его младшего брата не было живого места. И тем не менее, не смотря на свой небольшой возраст, Тэхён не издавал ни звука. Лишь болезненно морщился, послушно ожидая следующего удара. Не сопротивлялся. Не просил прощения. Не молил о пощаде. Лишь смотрел на пылающий огонь внутри камина и о чем-то думал. Су Хён никогда не испытывал на себе такие удары. И тем не менее, всё равно боялся мужчины.

Тэхён прервал повисшую в кухне тишину, словно таким образом он пытался упрекнуть его в этом.

— Должен сказать, что его суровость порой не имела границ, — холодно сказал он, цепляясь пронзительным взглядом за старшего брата. — Но благодаря этому, я смог добиться того, чем владею сейчас.

Су Хён, ощущая гнев, едва ли сдержал в себе желание ответить резкостью. Вместо этого он решил задать вопрос, который смог бы задеть Тэхёна.

— К великому сожалению, так и есть, — начал он, голос его был мягким, но в нем чувствовалась сталь. — Кому как не тебе знать, что такое жестокость, Тэхён. Она рушит жизни. Оставляет в душе глубокий след. Мне больно, даже вспоминать о прошлом. Но ты, тем не менее слишком строг по отношению к своему избранному и сыну.

— Жестокость? — надменно сказал Тэхён. — Это не жестокость, Су Хён, это необходимость, — он повернулся в сторону напряжённого Чонгука. — Душа моя, скажи мне, разве я когда-либо избивал тебя ремнём, быть может запирал тебя в подвале?

Чонгук сжал руки в кулаки и посмотрел на мужчину взглядом полного отчаяния и гнева. Тэхён надругался над ним. Унизил его. Угрожал ему. Разве это было необходимостью? Слова застряли комом в горле.

— Нет, — зная, что своим сопротивлением вызовет только раздражение у мужчины ответил он. — Никогда, за что я очень тебе благодарен.

Су Хён, посмотрев на Чонгука, увидел в его глазах отражение собственного страха и боли. Тэхён тем временем продолжил:

— Согласен, иногда мои методы переходят некоторые границы дозволенного. Но всё, что я делаю, всегда прежде всего служит благом для нашей семьи. Например, Чонгук на днях хотел устроиться в третьесортную клинику уборщиком, но в качестве альтернативы вместо грязной работы в сортире, я вынудил его пойти менеджером в нашу избирательную компанию. То же самое и касается Сон У. Он привык искать легких путей для достижения своих целей, я же отказывая ему в репетиторе, пытаюсь научить его самостоятельности. Другими словами, я делаю всё возможное, чтобы мой сын был готов к этому миру.

Сон У наблюдая за разговором взрослых, почувствовал, как в его сердце зарождается небольшой клубок ненависти. К собственному отцу. Как не посмотри, а буржуй умел выражаться красиво. Причем делал он это так искусно, что с ним даже не поспоришь.

— В таком случае, я думаю тебе стоит пересмотреть свои методы, — твердым голосом произнес Су Хён. — К добру это не приведёт.

Тэхен одарил его презрительным взглядом.

— Я услышал тебя. Надеюсь на этой ноте мы закончим наш разговор. Не вижу смысла продолжать бессмысленные споры.

«4»

Рассматривая живописное озеро, Чонгук постарался уловить успокаивающий шепот волн, которые разбивались о берег. Прохладный ветерок, проникающий через открытое окно, заполнял комнату свежестью и привкусом свободы, которую он давно утратил. Спазмы в животе вызванные плохо переваренной за ужином едой, напоминали ему о постоянном страхе. Последние дни стали для Чонгука настоящим испытанием, заставив его понервничать куда больше, чем за прошлый год во время судебного процесса над его сыном.

Тревожные звуки прервал звук шагов и обернувшись, Чонгук заметил вышедшего из гардеробной Тэхёна. Он шёл уверенно, заполняя комнату своим присутствием тяжестью и неумолимостью. Тэхён оглядел его хищным взглядом и словно читая все мысли, постарался нацепить на лицо благосклонную улыбку. Остановившись на расстоянии вытянутой руки, он неторопливо встал у балкона.

— Наслаждаешься видом?

Чонгук кивнул головой, пытаясь сохранить спокойствие, хотя его сердце бешено колотилось в груди.

— Здесь очень красиво, — осторожно подбирая слова, ответил он.

Не смотря на весь страх и тревогу, в сердце Чонгука оставалась и неугасаемая любовь. Черные, как смоль глаза Тэхёна пробуждали в нём не только ужас, но и нежность, скрытую под толстым слоем боли и каждый раз, когда пересекались их взгляды, Чонгук ощущал ту же смесь чувств, что и в первые дни их знакомства:

Страх, страсть и безусловную привязанность.

Тэхён, заметив его дрожащие руки, заметно смягчился.

— Скажи мне, ты всё ещё боишься меня? — спросил он с неожиданной искренностью.

Чонгук закусил губу, борясь с подступающими слезами. Боится ли? Безусловно. Чонгук боится его власти, его жестокости, того, что Тэхён способен пойти на всё, чтобы держать его под своим контролем. Но любовь, как ни странно была в разы сильнее, чем чувство страха. Она горела ярким пламенем, несмотря на все мучения, через которые ему пришлось пройти.

— Боюсь, — не сумев солгать, ответил он. — Но, я всё ещё люблю тебя, Тэхён. Прошу, не позволяй моим чувствам остыть к тебе.

— Не позволю. Ни за что.

Чонгук почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Тэхён сделал ещё один шаг, неторопливо сокращая расстояние между ними до минимума. Когда он наклонился к нему ближе, Чонгук почувствовал на себе теплое, почти обжигающее дыхание. Время словно остановилось, заставляя его замереть на месте, и всё что он мог в этот момент видеть — это глубокие и черные глаза Тэхёна. Мужчина осторожно прикоснувшись пальцами к его щеке, провёл ими по бархатистой коже.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он со всей нежностью, на которую был способен. — И всегда буду.

Прежде чем Чонгук успел что-то ответить, его губ коснулось теплое дыхание, и в следующий миг Тэхён наклонился ближе, осторожно прижимаясь к нему в нерешительном, но настойчивом поцелуе. Он целовал его медленно, будто боялся разрушить хрупкий момент. Тёплый язык скользнул по губам, требуя доступа, и Чонгук, затаив дыхание, открылся ему. Тэхён углубил поцелуй, настойчиво требуя ответной реакции, их языки переплелись, и каждый вздох, каждый шорох движений только усиливал возникшее в комнате возбуждение.

Тэхён прижал Чонгука к себе ближе, его рука медленно скользнула по спине, захватывая хрупкое тело в теплом и защитном кольце. Под давящим поцелуем, Чонгук почувствовал как начали подгибаться его колени, но Тэхён крепко удерживал его на месте, не давая упасть ему на пол. Когда поцелуй наконец прервался, они тяжело дыша, не сводя друг с друга взгляда.

— Ответь мне, а сейчас боишься?

Чонгук покачал головой.

— Больше не боюсь, — тихо прошептал он с облегчением.

Тэхён осторожно прикоснулся губами к его лбу, оставляя на нежной коже едва ли заметный след от поцелуя.

— А сейчас? — спросил он, отрываясь от лба, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Нет.

Тэхён кивнул головой, как будто бы ожидая от Чонгука именно такого ответа, а затем медленно коснулся губами кончика его носа.

— Сейчас?

— Нет, — ответил Чонгук с легким вздохом, не отводя взгляда.

Тэхён снова поцеловал его. Сначала в щечку. Затем подбородок. Лаская бархатистую кожу, он плавно скользнул губами по его шее. Чонгук больше не мог сдерживаться. Прикосновения Тэхёна вызывали в нём трепет и он почувствовал, как уходила из-под ног земля.

— Теперь?

Дыхание сбилось. Теплые губы, оставляющие следы на коже, заставили Чонгука вздрогнуть от восторга. Тэхён знал куда нужно было надавить, знал, где нужно было дотронуться, он успел изучить его тело вдоль и поперёк, а сейчас нагло пользовался своими знаниями. А Чонгук и не сопротивлялся. Он почувствовал, как по его телу прошлась волна возбуждения.

— Нет, я не боюсь тебя, — повторился он.

Тэхён видя, как Чонгук реагирует на каждое его прикосновение, медленно продолжал водить своими губами по коже, перемещаясь от шеи к ключице. После ссоры в Норвегии, он о таком и мечтать не смел. Всё думал, что Чонгук никогда его не простит. Не сможет. Но вот он, его избранный. Растекается от волны удовольствия, буквально мякнет в его холодных руках. Прикосновения становились настойчивее.

— А теперь?

— Нет. Я не вру, Тэхён. Я правда больше тебя не боюсь.

— Хорошо, — удовлетворенно произнес он. — Потому что, я не хочу, чтобы ты боялся меня, милый. Я хочу, чтобы ты знал, что всё, что я делаю, я делаю только для тебя. Для нас обоих. Теперь ты понимаешь?

Чонгук кивнув головой, потянулся к нему за объятьями.

— Могу я у тебя кое-что спросить?

Тэхён погладил его по спине.

— Конечно, душа моя.

— Скажи мне, что означали те слова на японском?

Тэхён излучая нежность, ласково усадил Чонгука на кровать и улыбнувшись, повалил его на матрас.

— Anata wa watashi no chinmokudesu, — запуская свою руку под футболку, прошептал он. — Ты моя тишина, — холодные пальцы рук плавно скользнули по мягкой коже, вызывая волну возбуждения. — Так выражаются, когда хотят признаться своему человеку в любви.

Чонгук и не знал, что можно так красиво выражать свою любовь.

— Ты моя тишина, — повторил он за ним.

Тэхён снова потянулся к нему за поцелуем. Притянув его тело ближе, он навалился на него сверху. Крепкие руки стянули сначала футболку, затем брюки. Целуя участки его бледной кожи он плавно скользнул языком по животу Чонгука. Затем снова поднялся к груди. Кончиком носа он провёл по его шее, чтобы вдохнуть привычный аромат сандала и выдохнув, слегка сжал рукой ягодицы. Чонгук вздрогнул. Но вовсе не из-за страха. Напротив, ему впервые хотелось пойти на контакт первым. Хотелось сделать Тэхёну приятно. Доказать, что он тоже его любит. Искренне.

И Тэхён, кажется, понял.

Их губы слились в страстном поцелуе. Тэхён настойчиво стянул с него трусы и коснувшись рукой возбужденного члена, начал медленно поглаживать чувствительную головку. Чонгук почувствовал, как с каждым действием мякло его тело. Утопая в ласковых прикосновениях, он томно выдохнул. С губ слетел сладкий стон и Тэхён, заметив реакцию в ответ на свои действия, расплылся в улыбке. Запуская пальцы рук в шелковистые волосы Чонгука, он немного запрокинул его голову назад.

— Ты прекрасен, — прошептал он ему в губы. — Каждый участок твоего тела, каждый твой вздох, каждый взгляд.

Чонгуку непривычно слышать подобные слова.

— Ты преувеличиваешь.

— Нисколько.

Тэхён коротко поцеловал его в губы и наклонившись, начал надрачивать член чуть быстрее обычного. Чонгук, поддавшись соблазну, расслабленно запрокинул голову, ощущая, как тёплые губы Тэхёна прокладывали дорожку поцелуев от уголка его рта к уху, оставляя едва ощутимые укусы на коже. В отличии от него Тэхён был расслаблен. Ему хотелось овладеть им, растянуть этот момент, заставить Чонгука чувствовать только его. Он плавно спустился к паху и поцеловав небольшой шрам на внутренней стороне бедра, снова обхватил рукой его член, а губами неторопливо провёл по чувствительной головке. Чонгук почти расслабился, но Тэхён ввёл в него палец, и не сдержав тихого стона, он резко дёрнулся назад. Это было неожиданно, немного больно, но сильнее всего его пугало то, насколько естественно он это принял. Чтобы успокоить его Тэхён плавными движениями спустившись чуть ниже, снова погрузил его член в свой рот и, сжимая пальцы на его бёдрах, словно не собирался его отпускать, начал ритмично посасывать головку. Но Чонгук не собирался никуда бежать, по крайней мере не сейчас. Он прижался к нему ближе, резким вдохом наполняя лёгкие, а затем подался бёдрами навстречу. Всё казалось слишком чувственным, слишком правильным — настолько, что его переполнял страх. Страх перед тем, как сильно он этого хотел. Как сильно он хотел Тэхёна. Когда он ускорился, Чонгук зажал себе рот рукой и в последнем толчке он излился прямо ему в рот, ощущая, как Тэхён, не отстраняясь, принял его.

Тэхён медленно поднявшись, лениво провёл пальцами по его ключице, наблюдая, как Чонгук пытался прийти в себя. Он мог взять его прямо сейчас, но не торопился.

— Я рад, что тебе понравилось, — прошептал он.

Чонгук тяжело дыша, посмотрел ему прямо в глаза. Разумеется ему понравилось. За всю свою жизнь, ничего более похожего на блаженство, чем то, что происходило сейчас, он близко не испытывал.

— Я хочу, чтобы мы продолжили, — вдруг сказал он. — Пожалуйста.

Тэхён ничего не ответил. Он просто смотрел на него. Долго, пристально, изучающе, словно пытался заглянуть Чонгуку в самую душу.

— Тэхён, я готов, — на удивление с уверенностью выдал он. — Мы можем сделать это прямо сейчас.

— Ты думаешь, что готов, потому что тебе хорошо, Чонгук, — присев на край кровати, сухо сказал Тэхён. — Но потом ты передумаешь.

— Мне, кажется, ты забываешь, что мне не шестнадцать. Я взрослый, и могу отвечать за свои желания.

Тэхён усмехнулся.

— Взрослый, значит? — тихо повторил он. — Тогда скажи мне, Чонгук, почему ты хочешь этого?

Чонгук открыл рот, но замолчал, так и не найдя ответа. Он не знал или, вернее, не хотел озвучивать то, что крутилось в голове.

— Я просто хочу, — упрямо произнёс он.

— Ты хочешь, потому что боишься. Боишься меня разочаровать. Боишься, что если откажешься, я оттолкну тебя.

Чонгук стиснул зубы.

— Это неправда.

— Правда, — мягко возразил Тэхён. — Ты ходишь к психиатру, потому что я сказал. Ты спишь в моей постели, потому что я так решил. И сейчас ты просишь меня о близости, потому что знаешь, что я хочу этого.

Чонгук сжал простыню, чувствуя, как внутри закипает злость.

— Я не игрушка, Тэхён.

— Я знаю. Именно поэтому я не хочу спешить. Я могу взять тебя прямо сейчас, Чонгук. Но хочу, чтобы ты пришёл ко мне сам. Без страха и сомнений, — он одарил его пристальным взглядом. — А теперь ложись и отдохни. Я слышал от дворецкого, что тебе было плохо.

Но Чонгук не двинулся с места, продолжая смотреть на Тэхёна.

— Нет, я не лягу. Я знаю своё тело лучше дворецкого и тебя. Я хочу продолжить, Тэхён и не передумаю. Говорю это в последний раз.

Тэхён нахмурился, давая Чонгуку возможность осознать, что тот только что сказал.

— Ты уверен? — наконец спросил он.

Чонгук кивнул, не отводя взгляда.

— Разумеется, я уверен.

На секунду Тэхён словно замешкался. А затем достав из шкафа лубрикант, кинул его куда-то в сторону.

— В таком случае, знай, Чонгук, — наконец сказал он предупреждающим тоном. — Я не играю в полумеры, — он медленно провёл пальцами по его подбородку, заставляя поднять голову. — Если я начну, пути назад не будет. Ты не сможешь остановить меня сказав, что ты «передумал» или «не уверен».

Он не повышал на него своего голоса, не давил, но в его тоне звучало нечто настолько твёрдое, что у другого на месте Чонгука наверняка бы задрожали колени. Тэхён явно пытался его спугнуть, но Чонгук не отпрянул.

— Хорошо, — только и сказал он.

Тэхён склонился ближе, почти коснувшись своими губами его.

— Тогда не жалуйся, — прошептал он.

Тэхён целовал его не спеша, словно проверяя, насколько твёрдой была его решимость. Он вёл себя так, будто давал Чонгуку последний шанс передумать, но тот не отстранился. Не дрогнул. Не попытался сбежать. Он скользнул пальцами по коже и задержавшись, мягко сжал его шею. Чонгук вздрогнул, но не от испуга, а от ощущения, что наконец получил то, чего хотел. Тэхён, нависая сверху, двинулся дальше, прижал его к кровати, и Чонгук ощутил на себе вес его тела. Кожу обжигало его теплое дыхание. Тэхён касался его всюду, где только можно, словно изучал каждый изгиб, каждую линию, каждый участок его тела.

— Последний шанс, Чонгук, — хрипло произнёс он у самого уха. — Если передумаешь, скажи сейчас.

Чонгук сжал простыню. Он чувствовал возбуждение, которое сковывало каждую клеточку его тела. Он прекрасно знал, что назад пути не будет, но в этом и была вся суть. Он не хотел пути назад.

— Тэхён, я правда хочу тебя, — улыбнувшись прошептал он. — Сколько ещё раз мне нужно это сказать, чтобы уломать тебя на секс?

Тэхён улыбнулся в ответ. В следующую секунду мужчина перехватил его запястья, и прижал их к подушке, полностью забирая контроль.

— Я не сделаю тебе больно, — прошептал он.

Стоило Тэхёну потянуться за лубрикантом, при видя него, в голове Чонгука сразу же всплыли отрывки из воспоминании, когда Сон Чжэ в одной из прокуренных комнат клуба, впервые познакомил его с этой штукой. Чонгук постарался отбросить мысли в сторону. Тэхён отличается от них. Он другой. С ним он чувствует себя в безопасности. Однако, голоса в голове не утихали:

«Ты его шлюха, Чонгук».

«Ты переспал с ним в шестнадцать».

И снова бесполезные мысли. Чонгук ведь секунду назад, ощущал в груди тепло. Тэхён любит его. Он заботится о нём. Он никогда не станет причинять ему боль. Не желая разрушать интимный момент, Чонгук постарался заглушить в себе жалкую обиду и сдержался от ненужных слез.

«Я требую от тебя две вещи: послушания и уважения».

«Я приказываю, а ты подчиняешься».

Тэхён другой. С ним безопасно. Он никогда не причинит ему боль, потому что он его любит. Чонгук шумно выдохнул, пытаясь вырваться из цепких когтей прошлого. Заметив его колебания, Тэхён мягко провел рукой по нежной коже лица. Он вновь наклонился к нему ближе, их губы сомкнулись в нежном поцелуе. Медленно, придерживая его за талию, он уложил Чонгука на спину, словно тот мог в любой момент выскользнуть и убежать. Затем, сдерживая внутренний порыв, скользнул рукой вниз, начал его растягивать, двигаясь неторопливо, почти бережно. Чонгук вздрогнул от прохладного ощущения внизу и болезненно сморщился. Дыхание сбилось. Разум отчаянно выискивал поводы остановить это, но тело предательски отзывалось на прикосновения Тэхёна. Медленные и аккуратные движения, которые вызывали в нём лишь непривычное чувства, помогали расслабиться только на самую малость. В груди бушевал ураган, картины далёкого прошлого и недавнего времени смешались, пытаясь поселить сомнение.

Тэхён между тем добавил второй палец, унося его сознание к порогу наступающего, греющегося внизу живота возбуждения. Вся шея и щёки покрылись алыми пятнами, а дыхание становится всё более прерывистым. Когда в него поместилось три пальца, Чонгук почувствовал незначительный дискомфорт. Внезапно удовольствие испарилось, оставив после себя липкую, тошнотворную пустоту. Он резко понял, что ему мерзко. Больно. Стыдно. Впрочем, как и всегда.

— Расслабься, милый, — вдруг прошептал Тэхён. — Ты сжимаешься, если продолжишь, у нас ничего не выйдет.

Чонгук хотел бы расслабиться, но при всём желании просто не мог. Не выходило. Получалось лишь бояться. Потому что, секс в его понимании означал — боль. Разве люди в здравом уме любят боль? Нахмурившись, он потянулся к нему, и Тэхён подался вперёд, накрывая его губы своими, но в поцелуе больше не было прежней уверенности. Тэхён ждал. Ощупывал каждое движение Чонгука, словно пытался понять, действительно ли тот хочет этого или просто старается угодить ему.

Чонгук в свою очередь находился мыслями не здесь. Он хотел его. Он правда хотел его. Он отчаянно цеплялся за него, желая заглушить всё, что внутри клокотало. Он старался думать только о Тэхёне, о его руках, губах, запахе. О том, что это именно он, а не кто-то другой. Но тело его не слушалось.

— Душа моя, — Тэхён прижался лбом к его лбу, тяжело дыша. — Ты боишься.

— Нет... — тут же выдохнул Чонгук, даже не осознавая, что его пальцы до боли сжались в кулаки.

— Посмотри на меня, — потребовал Тэхён.

Но Чонгук не мог. Не сейчас. Тэхён был прав, когда сказал, что он не готов. В висках стучало, горло сдавило спазмом. Он всё ещё чувствовал его внутри, но не чувствовал себя собой.

— Чонгук, — Тэхён резко убрал руку, вынимая пальцы. Чонгук даже не сразу понял, что произошло, но в следующую секунду Тэхён уже притягивал его к себе, крепко обнимая. Он дрожал.

— Я... — глухо, почти сорвано прошептал он, не зная, что и сказать. Ему было стыдно.

Тэхён не торопил. Он просто держал его, поглаживая по спине.

— Всё хорошо, — прошептал он. — Я не причиню тебе боль.

Чонгук уже не был в этом уверен. Он не хотел играть в недотрогу. Но в тоже время ничего не мог с этим поделать. Ему всё равно придётся с ним спать. Нравится или нет. И чем дольше он тянул с этим, тем больше рисковал потерять интерес Тэхёна. А у Чонгука больше не было права на ошибок. Тэхён уже предупреждал его об этом. Собравшись с силами, он снова потянулся за поцелуем и Тэхён, поцеловал его в ответ. Трепетно. Как умел делать только он. А затем чмокнув его в щечку, снова с осторожностью погрузил пальцы глубже и задев нужное место, пустил по его телу волну приятного возбуждения. Медленно двигая пальцами, он нащупал простату, а когда заметил, что Чонгук и вовсе расслабился, он развёл его ноги шире, чем было прежде. Через несколько минут, когда Чонгук смог привыкнуть к его пальцам, Тэхён стянув с себя одежду, удобно пристроился между его ног. Прежде чем войти в него, он использовал смазку и взяв в руки член, уперся им в вход.

Ощутив пронзающую внизу боль, Чонгук заметно сморщился. Тэхён вошел в него одним движением. Остановившись на некоторое время, он дождался, когда Чонгук сможет привыкнуть к его размеру и через некоторое время, начал неторопливо толкаться бедрами.

Сжав в руках подушку, Чонгук прогнулся в спине. Под дрожащими веками скопились слёзы. Боль постепенно отходила на задний план, плавно перетекая в удовольствие. Приятно улыбнувшись он прикоснулся кончиками пальцев крепких рук Тэхёна и подтянувшись к нему ближе, поцеловал его в губы. Тэхён снова обхватил рукой головку его возбужденного члена и немного ускорив ритм, одновременно помогал Чонгуку рукой, чтобы тот смог получиться разрядку. Тишина разбилась под влиянием негромких стонов, хриплого дыхания и звуков движении, исходящих от соприкосновения тел. Поцелуи не прекращали окрашивать итак зацелованные губы в красный, с каждым разом ловя новый стон. Капли пота медленно струилась вниз по позвоночнику широкой спины, пока пальцы Чонгука перебирали и иногда слегка сжимали его влажные волосы на затылке. С каждым движением, каждым жадным прикосновением и жарким поцелуем в шею, Чонгук осознал, что получил то, чего был лишён ещё в шестнадцать. Он больше не знал боли, только удовольствие.

После того, как Тэхён избил его, Чонгук думал, что он ничем не отличается от Сон Хуна. И что секс с ним будет таким же, как с Сон Хуном. Мерзким. Неприятным. Болезненным и пронзающим его тело, словно тысячи мелких игл. Но Тэхён действительно старался быть осторожным, его жесткие руки, неожиданно стали мягкими. Чонгук смущался от каждого его взгляда, каждого слова, каждых касании. Все они уверенные. Тягучие. Приятные.

Всё мокрое от движении тело Чонгука стало подрагивать сладкой дрожью, срывая с его губ громкие стоны, и когда Тэхён проникнул в него ещё глубже обычного, Чонгук кончил прямо на его живот. Тэхён заметно ускорился, вбиваясь в его тело быстрее, чем прежде и излившись в него через пару толчков, устало прилег на кровать.

Впервые за долгое время, Чонгук наконец смог отбросить свои терзания куда-то в сторону. Закрыть глаза на то, что между ними произошло, на слова, которые он так бездумно произносил, задевая его душу, на его грубость. Тэхён осторожно коснулся его волос, молчаливо провел кончиками пальцев по щеке, а затем притянув его к себе поближе, бережно приобнял. Чонгук закрыл глаза, стараясь подавить слёзы. Подумать только, неделю назад он лежал на кровати с болезненными на ногах ранами, всхлипывал, умолял о помощи, испытывал страх. Каждое прикосновение Тэхёна, казалось, ножом в сердце.

Воспоминания о той злосчастной ночи преследовали его словно призраки. Они тревожили душу даже в самые спокойные мгновения, как сейчас. Здесь. Казалось, бы вот они помирились. Им больше не о чем спорить. Незачем ругаться. К тому же, Тэхён извинился. Уступил ему. А Чонгук его простил. Как и всегда. Как его учила мама. Но глубоко внутри него создавалось ощущение пустоты. И чувство это было увесистое, словно тень, которую никогда не удастся развеять. Из глаз невольно потекли слезы. Он постарался не издавать звуков, чтобы их не заметил Тэхён.

Однако, Тэхён замечает всё, что касается Чонгука.

— Не сдерживайся. Можешь плакать, сколько тебе влезет.

Он смотрел на болезненное лицо своего избранного, на мокрые от слез ресницы и по неизведанным для себя причинам почувствовал тяжесть вины. Переборщил. Сломал. Но главное ведь не убил. Тэхён мягко погладил его по спине, стараясь передать свою ласку через прикосновения.

— Я буду рядом, душа моя, — успокаивающе прошептал он. — Всегда.

Слова которые могли служить для любого другого человека утешением, для Чонгука прозвучали приговором:

«Всегда»

Мир вокруг показался сжимающимся, словно движущиеся внутри стены, оставляющие всё меньше пространства для дыхания. Чонгук лежал неподвижно, ощущая, как слова Тэхёна, подобно тяжелым цепям, оплетали его хрупкое тело, лишая последней надежды на свободу. Воспоминания из прошлого проникали в сознание. Они не давали ему покоя. Сердце сжалось в ледяной хватке.

Чонгук хотел бы, превратить это многообещающее «всегда» в:

«Никогда»

Но разве у него есть выбор? Разве он имеет право отказываться от него? Слово превратилось в тяжелый груз, давящее его грудную клетку, так крепко, так сильно, что он не мог нормально дышать. Разум всё никак не хотел воспринимать реальность за правду. Он встретился с темными глазами и зажмурившись, крепко сжал его руку.

— До самой старости? — бессильно прошептал Чонгук.

Тэхён одарил его нежной и одновременно властной улыбкой, от которой по спине пробежали мурашки.

— До самой старости, — повторил он уверенным голосом. — Ты принадлежишь мне, Чонгук. Ты должен понять это и принять.

Тэхён говорил это с такой уверенностью и властью, что Чонгук не мог не почувствовать вес его слов. Уловив перемену в настроении, он притянул его к себе как можно ближе, обвивая хрупкое тело своим, словно таким образом, пытаясь его защитить от тревог. Но Чонгук знал, что за этой внешней заботой скрывается стальная хватка.

— Я понимаю, что ты боишься меня, можешь даже не пытаться всё отрицать. Я вижу это в твоём взгляде. Но чем скорее ты примешь тот факт, что мы любим друг друга, тем легче тебе станет жить, и я сделаю всё возможное, чтобы ты был счастлив, но только по моим правилам.

Чонгук чувствовал как под напором растворялась его уверенность, превращаясь в пустоту, в потерянность. Прямо сейчас он терял «себя».

— Мне больно, Тэхён, — проглатывая слезы, прошептал он с трудом. — Я сомневаюсь, что мы подходим друг другу. Хоть я и простил тебя, мне тяжело находиться с тобой. Я думал, если мы переспим, всё встанет на прежние места. Но сейчас я чувствую себя только хуже, чем было...

Мужчина нахмурился, его взгляд черных глаз стал ещё более проницательнее. Каждое чонгуковское слово подобно молотку било прямо по сердцу, разбивая его ледяную броню, которую он так долго вокруг себя строил. Заставив его посмотреть на себя, он прошептал со всей искренностью:

— А ты не думаешь, что больно будет мне, если ты вдруг решишь уйти от меня?

Чонгук ощутил, как сердце пропустило удар.

...разве «дьявол» может почувствовать боль...