Tundra

Timeless — Julien Marchal 

«1»

Пролежав в кровати около двух часов, Чонгук, собравшись с силами, кое-как дошёл до ванной комнаты, чтобы привести себя в порядок. Раны на ногах болезненно ныли при каждом движении, некоторые из них сочились через тонкую повязку, другие же просто покрылись тонкой корочкой. Чонгук простоял под душем около двадцати минут, может быть чуть больше, он точно не знает. С уходом Тэхёна потеряв счет во времени он делал всё по инерции. Умылся, потому что так было нужно, оделся, потому что надо, и мужчину простил, по той же причине. Вот и всё.

Хотя Чонгук мылся под душем достаточно долго и прошёлся мочалкой по телу тщательнее чем обычно, по ощущениям он всё ещё чувствовал себя грязным, возненавидев себя после прошедшей ночи, он потерял последние крупицы надежды на новую жизнь. На жизнь с чистого листа вместе с любящим его Тэхёном, где боль для них — табу. Однако, всё совсем не так, как он ожидал. Тэхён унизил его. Обозвал шлюхой. Заставил отсосать ему. Разве что для полного счастья не оттрахал.

Тэхён сказал, что любит его, обещал ему защиту, но кажется сказанные им слова были не более, чем простой формальностью, потому что человек, испытывающий к своей родственной душе глубокие чувства, не обращается с ним как с подстилкой. Не избивает. Не закидывает его угрозами и не заставляет унижаться. Искренне любящий человек относится к своей любви иначе, прежде всего он умеет доверять. Доверяя, он дарит ему свою любовь, а с любовью приходит и всё остальное — нежность, забота, сочувствие и ласки. Тэхён же несёт в себе весь спектр эмоции, в нём строгость, смешанная с защитой и нежностью, скрытая под презрением.

Переодевшись в свою одежду, он присел туда же, где сидел тем вечером. Телефон у него забрали. Тэхён после вчерашнего больше не появлялся, наверняка пытался уладить оставшиеся дела. Вместо него ближе к шести часам утра в номер зашел высокий мужчина. Не молодой, но и не старый. Одет с иголочки, руки в перчатках, на левом запястье старинные часы casio. Увидев Чонгука сидевшего на кресле, он молчаливо прошел мимо него в сторону витражных окон, открыл сначала шторы, а затем и само окно, впуская в комнату свежий воздух. Повернувшись к нему лицом, он заметил на полу разбросанные осколки посуды, ковер полностью заляпанный кровью. Оглянувшись, он заметил такие же пятна на белой постели. В номере — хаос.

Удивительно, что Чонгук вообще выжил. Потому что, Тэхён в порыве злости обычно уничтожает всё то, что стоит у него на пути. Без исключений. Мужчина, постаравшись скрыть искреннее недовольство, наконец обратил внимание на сидящего в кресле Чонгука.

— Я Айзава Киямо, — представился он, присаживаясь возле него. — Меня отправил к вам президент Ким, впредь я буду вас сопровождать вне территории резиденции. Если возникнут просьбы или пожелания, можете смело ко мне обращаться.

Чонгук вцепившись взглядом в пол, очень долго придерживался молчания, а когда мужчина не дождавшись от него ответной реакции собрался было выходить, он промолвил в тишину:

— Что сейчас происходит в Корее?

Айзава повернулся к нему всем корпусом и облокотившись об стенку, сложил на груди руки. Поразительная глупость. Вместо того, чтобы думать о себе, Чонгук переживал о так называемых «последствиях своих же поступков».

— Люди готовятся к войне, из-за массовой паники наша валюта под риском обесценивания, государственная казна из-за почившего президента Кима была опустошена ещё год назад. Въезд посторонним туристам теперь на время запрещен. Митинги на юге страны только усилились. К тому же из-за непогоды, мы рискуем потерять и урожай. У президента сейчас много дел, господин.

— Не называйте меня так, — раздражаясь, сказал он.

— Я работаю на семью президента Кима много лет, а вы его избранный, — мужчина снял с себя перчатки. — Следовательно, вы для меня господин.

И снова это слово: избранный. Будь у Чонгука шанс, он постарался бы стереть его без следа. Однако, Тэхён будто заклеймил его.

— Когда я могу покинуть этот отель? — устало произнес он.

— Если вам здесь не нравится, я перевезу вас в старый номер, куда вы вчера заселились.

Конечно, Чонгуку здесь не нравится. Даже больше. Чонгуку сейчас всё не нравится. Ни его жизнь, ни тело, ни даже воздух, которым он дышит.

Слабо выдохнув, он постарался успокоиться. Айзава лишь уступчиво наблюдал за ним со стороны. Если подумать, Чонгук не первый, кто был сломлен под напором власти Тэхёна, но единственный, кто смог завладеть его разумом. Тот никогда не был так одержим кем-то, как сейчас.

— Может вы и не понимаете некоторых вещей, господин Чон, но президент любит вас. Вы должны быть ему благодарны за это, потому что подобные выходки с утечкой информации обычно он никому не прощает. Не будь вы его избранным, сейчас ваше тело лежало бы на дне океана.

— Но я ничего не сделал, — отчаянно сказал он, повышая свой тон. — Я узнал про прослушку только когда он мне об этом рассказал. Я никогда не посмел бы пойти против него. Он ведь прежде всего отец Сон У, ударить его, означало бы ударить в спину своего сына.

— Президент прекрасно это понимает, но все факты налицо и пока он не найдет доказательств опровергающие ваше причастие, вам придётся смириться со своим положением.

— То есть моим словам он поверить не может?

Айзава попытался уклониться от темы.

— У него сложный характер, — лишь вымолвил он, накидывая на него своё пальто. — Скоро пойдёт дождь, если хотите поменять отель, то сейчас самое время.

Они молчаливо вышли из номера и миновав лифт, Айзава усадил его в машину. Движения Чонгука были скованные из-за болезненных ран на бедрах, и глубоких на коленях. Особенно на коленях. Улицы больше не вызывали любопытства. Люди тоже. Чонгук лишь потупил взгляд на зеркало заднего вида, рассматривал посиневшую от ударов щеку и опухшую губу. Вот теперь то он точно ничем не отличается от себя в прошлом.

Скрестив пальцы рук, он устало выдохнул. Стоило ему расслабиться, как зазвонил мобильник Айзавы. Мужчина ответил на вызов за считанные секунды. Перекинувшись парой фраз, он попросил водителя развернуть машину на следующем повороте.

— Звонил секретарь Пак, — поворачиваясь к Чонгуку, с мнимым спокойствием в голосе предупредил его он. — Судя по всему нам срочно нужно возвращаться в Корею.

— Я возвращаюсь один? — с надеждой спросил Чонгук, видеть Тэхёна совсем не хотелось.

— Президент ожидает вас в самолете, — заметив на его лице растерянность, Айзава после двухминутной паузы, постарался внести ясность. — Вам не стоит его бояться.

— Я не боюсь его, я просто не хочу с ним встречаться.

— Всё как раз наоборот. Вы не хотите встречаться с ним, потому что боитесь, — отвечая на сообщения, сказал он. — Поверьте мне, наш президент не плохой человек, он просто не терпит дерзости.

— Вас вчера не было в номере, если бы вы знали, что между нами произошло, — Чонгук постарался заткнуться, прежде чем сказать что-то лишнее. — Он чуть ли не убил меня, — опуская подробностей, промолвил он. — Я никогда не видел его таким злым, он дал мне слово, что защитит меня и я поверил ему. А теперь даже не знаю стоило ли мне вообще ему доверять?

Поделившись своими сокровенными мыслями, Чонгук недоуменно хлопнул глазами. Почему он вдруг вообще осмелился раскрыться перед Айзавой? Они ведь незнакомы.

Светофор на последнем повороте загорелся красным, водитель вынужденно надавил на тормоз, остановившись на первой полосе.

— И вы совершаете ошибку, — Айзава старался говорить убедительно, — Президент Ким не тот человек, в котором вам стоит сомневаться. Ради вас он пожертвовал многим. Своей репутацией, будущим, поддержкой политиков. Слухи быстро распространяются.

— Какие слухи?

— После того, как президент объявил вас своим избранным, члены парламента выступили против его власти. Ему пришлось даже распустить совет, — сказав не совсем правду, но за то приукрашенную, мужчина наконец повернулся лицом к окну. — Президент Ким потратил больше десяти лет на то, чтобы восстановить с Японией дипломатические отношения, но вы разрушили все его планы всего лишь за один вечер. Его злость вполне оправдана. Вы должны понять это.

— Но я никогда не имел доступа к его кабинету и он никогда не делился со мной о работе. Я не знаю откуда взялась эта прослушка.

— Дворецкий Ким уже всё выяснил, судя по тому, что я слышал, одна из прислуг была подкуплена сыном бывшего министра юстиции, это его проделки.

У Чонгука не было слов. Вскинув руками в разные стороны, разозлившись, он дёрнулся вперёд.

— То есть Тэхён знал об этом? — воспротивился он. — Он знал, и всё же выставил меня крайним?

— Он знал обо всём с самого начала, — как само собой разумеющееся ответил Айзава. — Но не стоит судить его преждевременно.

Поражаясь напускным безразличием со стороны Киямы, Чонгук нервно улыбнулся.

— Ублюдок, — вырвалось из его уст.

Тут, кажется, у Айзавы кончилось терпение. Схватив его за руку, мужчина вцепился в него осуждающим взглядом. Чонгук постарался освободиться из крепкой хватки. Безуспешно.

— Вы играетесь с огнём, — без единого сочувствия в голосе сказал он, притягивая его к себе ближе. — Президенту совершенно безразлично кто положил прослушку в вашу сумку. Он выбрал вас своим избранным, а это означает то, что вы принадлежите только ему. И всё же, проигнорировав упомянутые вещи, встретившись с магнатом, вы сели в его машину и поехали с ним в его отель. Президент нашёл вас в его номере. Вот, где вы и ошиблись.

— Между нами ничего не было!

— Десять лет тому назад, вы встречались с ним около года, это не больший срок, но вполне достаточный для того, чтобы оказать ему услугу, если он вдруг вас о чём-то попросит, — вот тут Чонгуку пришлось замолчать, воспользовавшись случаем Айзава лишь надавил на него по сильнее, чтобы тот в будущем, не посмел создать ему проблем. Они подъезжали к самолёту, и когда машина остановилась возле железных ворот, он похлопал его по плечу. — Следуйте моему совету. Если президент злится, особенно, когда он злится, даже не вздумайте перечить ему, просто делайте, то что вам говорят. Если он делает вам больно, не ждите чужой помощи, попросите у него прощения. Не заставляйте его сомневаться в вас.

Чонгук вышел из машины в разбитом состоянии. Болезненно ныли ноги, ему было больно даже сгибать их и всё же это никак не сравнится с той болью, что сейчас разрывала его грудную клетку.

Слова Айзавы задели за живое. Если он подобным образом пытался убедить его в правоте Тэхёна, то флаг ему руки. Чонгук даже спорить больше не станет. Вернув ему пальто, он прошмыгнул к своему месту. Тэхён всё это время был занят переговорами с секретарем Паком. На улице словно по команде полил дождь, но не сильный. Забившись в угол, он потупил свой безжизненный взгляд на злосчастном планшете. Стюардесса тут же принесла ему кружку горячего кофе.

Через десять минут объявили о вылете, и еще через пять минут, когда все расселись по своим местам, самолёт плавно взлетел на небо. Тэхён наконец обратил на него внимание.

— Как ты себя чувствуешь?

Ужасно. Чонгуку хотелось бы спрыгнуть с самолёта, чтобы не чувствовать к слову «ничего». Но, взяв в руки кружку остывшего кофе, он едко посмотрел на него снизу вверх. В голове до сих пор не укладывалось то, что Тэхён обо всём знал.

— У меня болят ноги, — голос после вчерашнего всё ещё хриплый, но мужчина прекрасно слышал каждое его слово. — Я не хочу тебя видеть, Тэхён.

Однако последние он пропустил мимо ушей. Выхватив у него из рук остывшую кружку, он подозвал стюардессу и попросил заменить её на новую с зеленым чаем.

— Твои раны не совсем глубокие, милый, — стальным голосом произнес он. — Через две недели от них не останется даже шрама.

Тэхён прав, они не глубокие и шрамов не будет. Но с памятью дела обстоят иначе. Воспоминания к сожалению, не могут исчезнуть из головы по команде. Их не стереть. Чонгуку придется жить с этим до конца оставшихся дней и вряд ли сеансы у психотерапевта с гештальт терапией смогут повлиять на его травмированный опыт в постели. Особенно с любимым человеком.

— Я не хочу тебя видеть, — снова повторил он, не смея смотреть ему в глаза.

— Душа моя, если ты продолжишь в том же духе, боюсь, мне не хватит терпения опустить твою наглость.

Больше Тэхён не улыбался. Съежившись от навязанного страха, Чонгук склонил голову вниз. Решать проблему нужно было сейчас. Пока они находились среди людей. Вряд ли тот ударит его под прицелом чужих глаз.

Попытавшись скрыть страх, он повернулся к нему лицом и облизал пересохшие от волнения губы. Стюардесса не вовремя принесла кружку с горячим чаем. К черту чай. Чонгуку не помешала бы водка.

— Ты знал, что я не был шпионом, и всё же заставил меня встать на колени. Что это было, Тэхён?

Встретившись с прожигающим взглядом, он вцепился руками за сидение. Не зная, чего ожидать Чонгук покосился в сторону напряженного охранника или начальника охраны. Чёрт его знает. Он не молчал даже тогда, когда ему было шестнадцать. Ему плевать на социальный статус Тэхёна, как и на возраст и даже на должность, которую он занимает. Он был не прав, когда ударил его и таскал по номеру, как дешевую проститутку. Чонгук прежде всего человек и у него есть свои права на жизнь, которые он может отстаивать в любой ситуации. Особенно в той, где ему грозит опасность.

— Предупреждаю в последний раз, эту тему мы закрываем до завтрашнего дня, — строго приказал Ким, не сводя с него взгляда. — А пока будь добр, помолчи.

Айзава пытался научить Чонгука подчинению. Однако, его слова, кажется, были пустым звуком, потому что прямо сейчас, он сидя на кресле, уперся словно баран на новые ворота. Откуда такая смелость? Он и сам не знает.

— Тэхён, я ведь правда не спал с ним, — слова сказаны отчаянно, с целью добраться до мужчины, но попытка кажется снова была пресечена с корнем.

— Замолчи, Чонгук, или я заставлю тебя пожалеть.

— Что ты мне сделаешь? Ударишь, или может быть снова будешь угрожать?

Тэхён разозлившись схватил его за воротник свитера и грубо прижал к стенке. Стюардесса поспешно скрылась из виду. Айзава продолжал сидеть на своем месте в ожидании приказа со стороны своего начальника, и только секретарь Пак нервно косился в их сторону, пытаясь перебороть в себе желание помочь Чонгуку. Без разрешения Кима никто не смел даже слова произнести.

— Если я сказал тебе заткнуться, значит ты закрываешь свой рот, Чонгук, — строго отчеканил он. — Услышу от тебя хоть ещё одно слово про этого магната и ты будешь ползать у меня на коленях до конца своих дней, зарабатывая на жизнь с помощью своего рта. Ты этого хочешь? — Чонгук покачал головой. — А теперь слушай меня внимательно. Ты принадлежишь мне и я буду любить тебя так, как сочту нужным. Впредь, даже и не вздумай перечить мне, если я сказал тебе, что ты должен извиниться, значит ты извиняешься, если я приказал ждать, значит ждёшь. Я жду от тебя послушания, Чонгук, и уважения, — освободив хватку, он поправил галстук. — Если я люблю тебя, это не означает, что ты можешь играть на моих чувствах. Я надеюсь, ты всё понял? — Чонгук склонил голову, избегая его взгляда, Тэхёну пришлось схватить его за подбородок. — Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь! Ты всё понял?

Чонгук постарался скинуть его руку и оттолкнувшись от его лица, он раздраженно сомкнул губы в одну полоску. Тэхён просто невыносим. Никаких извинений, сплошные упреки и указы, будто бы виноват здесь действительно только он. Стараясь скрыть разочарование в своих глазах, Чонгук снова от него отвернулся.

— Я всё понял, — укоризненно выдал он, понимая, что спорить с ним больше нет смысла.

— Вот и славно, — Тэхён потянулся за стаканом виски. — Я перевёл Сон У в новую школу в Англии, он поживёт там некоторое время, пока всё не встанет на свои места. Если захочешь поговорить с ним, то только с моего разрешения.

— Ты сказал, что не станешь запрещать мне видеться с ним, — не выдержав снова воспротивился он. — Ты обещал мне.

— Тогда ты не был угрозой для нашей семьи, Чонгук. Сейчас всё изменилось, я больше не могу доверять тебе, особенно не могу доверить тебе своего сына.

— Но ты прекрасно знаешь, что я никогда не желал ему зла. Ты забываешь, что я растил его одиннадцать лет. Он и мой сын тоже.

— Тем не менее, ты не его родной отец.

Слова Тэхёна бьют ниже пояса. Чонгук готов стерпеть, что угодно, но только не разлуку со своим ребёнком. Ради Сон У он готов пойти на многое, если понадобится, даже пожертвовать своей жизнью и ни у кого в этом мире, нет права разъединять их.

Разозлившись не на шутку, он выхватил из рук Тэхёна стакан с виски и швырнул его на пол, вызывая на лицах всех свидетелей их ссоры нескрываемое удивление. Айзава тут же подскочил с места, но получив команду от президента, лишь молчаливо присел обратно. Посмотрев на Чонгука с взглядом полного презрения граничащей со злостью, недолго думая, Тэхён влепил ему отрезвляющую пощечину.

— Если ты не хочешь по-хорошему, значит будем действовать по плохому. Я не люблю грубую силу, Чонгук, но бог свидетель, ты вынуждаешь меня. Что я тебе только что говорил? — схватив его за затылок, он притянул его к себе ближе. — Я приказываю, а ты подчиняешься. Любое сопротивление с твоей стороны будет расцениваться, как неуважение.

Увидев как на его лице появились слёзы, Тэхён нежно коснулся его щеки. Он снова сломал его. Судя по всему, невозвратно. Чонгук теперь вместо любви и доверия испытывал к нему страх. И боялся он так сильно, что предпочитал покончить с жизнью, чем находиться с ним в интимной близости. Конечно же он не хотел, чтобы его боялись. Тэхён лишь хотел провести перед ним черту. Обозначить границы дозволенного. Поставить запреты. Сделать Чонгука своим, в конце концов. Полностью. Начиная от тела и заканчивая душой.

Смягчившись, он ласково погладил его по лицу. Чонгук тут же зажмурился, предвещая очередной удар. Каждый звук, каждый взгляд и все прикосновения с его стороны, теперь казались ему угрожающими. Однако, Тэхён больше не собирался причинять ему боль. Наклонившись к нему как можно ближе, он постарался говорить с ним спокойнее, чем обычно.

— Я говорил, что ты сводишь меня с ума? — прошептал он ему в ухо. — Чонгук, я вовсе не запрещаю тебе с ним видеться, конечно же вы будете общаться. Но чуть позже, когда закончится военный режим.

— Но ты сказал, что не доверяешь мне.

— Верно, поэтому первое время говорить с ним ты будешь только после моего одобрения. Обещаю, чуть позже всё вернётся на прежние места.

Он приобнял его за спину и приблизившись, бережно поцеловал в висок, а затем и губы. Как бы ни странно это прозвучало, но Чонгук схватив его за пиджак, прижался к нему как можно ближе, в поисках утешения.

— Прости меня.

Прежде чем он успел задуматься за что именно, слова сами по себе вырвались из его уст. Но если так они с Тэхёном могли вернуться в прежнее русло, то Чонгук совсем не против извиниться ещё раз. Если это поможет ему сохранить с Сон У родственные отношения, Чонгук готов ползать на коленях, как это было вчера. Он готов вымаливать у Тэхёна прощения до глубокой ночи, если понадобится даже до утра.

— За что ты извиняешься? — спросил Ким, сжимая его руку.

— Я разочаровал тебя.

Они встретились взглядами. Улыбнувшись, мужчина погладил его по голове.

— Я рад, что ты это понял, душа моя.

«2»

С приходом нового президента страна погрузилась в темноту. Настолько беспросветную, что люди перестали верить в свободу. С ведением военного режима, поддавшись панике, местные начали запасаться продуктами, цены которых стали дорожать чуть ли не с каждой минутой. Границы были закрыты, так что люди, не успевшие покинуть страну, ожидали около аэропорта. Новостные каналы пытались собрать хотя бы малейшую информацию о происходящем. Министры недоуменно оставались в своих домах, в ожидании возвращения Тэхёна. Никто из них не знал, как можно было решить проблему.

Разве что премьер — министр, управляющий ими словно своими пешками в политических играх. Придерживаясь молчания, он лишь привычно продолжал быть сторонником. Держался своей твёрдой позиции, где нейтралитет — самое верное решение для того, чтобы обойти оппозицию.

— Он знал, что так будет.

Сон Хун и бывший министр юстиции, неторопливо сели на приготовленные для них места. Оставалось дождаться лишь министра здравоохранения и обороны.

— Что вы имеете ввиду? — озадаченно спросил у него отец Сон Хуна.

— Президент Ким знал обо всём с самого начала и воспользовавшись случаем, использовал ваше заявление как очередной «повод» для введения военного режима. Сейчас он полноправный хозяин своего трона, сместить его с должности теперь будет в разы сложнее, чем предполагалось изначально. Один неверный шаг и нас казнят за государственную измену.

— Не понимаю, разве он не собирался восстановить дипломатические отношения с японцами?

— Верно, но лишь для видимости. На самом же деле, он добивался другого. Встреча с японским премьер — министром была просто видимостью. Президент Ким знал, что ему откажут, а унижаться не в его характере. Он лишь сделал вид, что хочет мира. С введением военного режима, кажется, что он теряет свою мощь. Люди должны были разочароваться в нём, но это не так. Напротив, для них он сейчас единственная надежда на спасение.

— Хотите сказать, он обыграл нас в нашей же игре?

Сон Хун в отличии от своего отца на удивление спокоен. Даже если его акции падают с каждой проведенной здесь секундой. Будто бы это не он сейчас потерял около двух миллиардов вон. Никто не говорил, что будет так просто. Победа всегда требует каких-то потерь. Особенно, если это победа может подарить ему Чонгука.

— Полагаю, нам нужно созвать совет, чтобы обсудить дальнейшие действия, — премьер — министр устало посмотрел на присутствующих людей. — Нам больше нельзя ошибаться, уважаемые господа, — голос его прозвучал серьёзнее. — Иначе за ошибки нам придется поплатиться своей головой.

Le rêve d'une note — Riopy

«3»

Рассматривая опавшие листья деревьев дворецкий постарался привести свои мысли в порядок. После внезапного переезда Сон У в доме снова стало пусто. Дел значительно поубавилось, прибавляя ему времени на личную жизнь, к слову, о которой Сокджину пришлось закрыть глаза на долгие годы.

Неторопливо ступая по лестнице, он уставился на огромное устаревшее пианино в центре холла. В памяти непроизвольно всплыли самые первые отрывки из воспоминании. Наоми, сидящая в темном помещении, освященном только мягким светом лампы, на банкетке перед пианино. Её искусные пальцы медленно скользили по клавишам, извлекая из них меланхоличный звук. Сокджин никогда не слышал чего-то настолько прекрасного и тоскливого. Мелодия, которую она играла изо дня в день пронизывало его до глубины души, затронув, казалось бы, то, чего невозможно. Сокджин мог поклясться, что влюбившись в неё однажды, он уже никогда не сможет её разлюбить. Так и случилось. Наоми давно скончалась, оставив после себя небольшое наследие. Перед смертью, как и любящая мать, она попросила его об единственной услуге: никогда не оставлять Тэхёна одного, особенно, если ему потребуется помощь.

Приблизившись к пианино, он коснулся белых клавиш. Ощущая, подступившую волну тоски, мужчина решительно накрыл инструмент белой простыней. Через пол часа должен был вернуться хозяин дома вместе со своим избранным. К слову об избранном, дворецкий подозвал семейного врача в главный корпус, чтобы тот осмотрел все его повреждения и назначил лечение. Встретившись у лифта с Айзавой, он удивлённо вскинул плечами.

— Разве ты не должен был приехать с президентом? — спросил он, наблюдая, как лифт снова спустился в парковочную зону. — И где господин Чон?

Айзава, убедившись, что в холе нет посторонних ушей, встал к нему по ближе.

— Они скоро будут, — сказал он и взглянув на растерянного дворецкого, постарался обрисовать ему всю картину вкратце. — Вчера вечером они крупно поссорились, Сокджин. Парнишка за спиной Тэхёна встретился с сыном министра юстиции и пробыл с ним в одном номере около пяти часов, а ты знаешь, как он ненавидит измены.

Сокджин встревоженно коснулся его плеча.

— Но Чонгук не способен на такое, — озвучил он свои мысли вслух.

— Тем не менее его нашли в чужом номере, факты сами говорят за себя.

— И что сделал президент? Неужто, избил?

— Тэхён захотел проучить его и обвинил в шпионаже, сказал, что в его сумке нашли прослушку. Он заставил Чонгука поверить в то, что его подставили, — Айзава прежде, чем перейти к сути, устало выдохнул. — Говорю на случай если он вдруг у тебя что-то спросит. Прислуга, подбросившая в его сумку прослушку была уволена, надеюсь, ты всё правильно понял?

— Ты же не хочешь сказать, что парнишка сейчас отбывает наказание за то, чего не делал?

Не такого исхода ожидал дворецкий. Окутанный чувством дежавю, он скомкано сжал пальцы рук. Разочарованию в Тэхёне не было предела. Подумать только, он собственноручно вырастил дьявола, даже больше, он позволил ему вырваться из клетки. А теперь ему приходиться пожинать плоды своего выбора. Вздрогнув на месте от резкого звука исходящего из лифта, мужчина повернулся в сторону прибывших домой хозяев.

— С возвращением, — сказал он, склонив голову в знак уважения.

— Позовите аналитическую группу в переговорную и приготовьте, пожалуйста, мне кофе, — в привычной манере, приказал Ким и обернувшись в сторону Со Джуна, недолго думая, всучил ему в руки свой пиджак. — Секретарь Пак, отправьте машину за премьер-министром, как только он приедет проводите его в приемную.

Дворецкий Ким тут же выхватил из рук секретаря одежду президента и незаметно прокрался к стоящему посреди холла Чонгуку. В глаза бросаются синяки, вдобавок ко всему не хило разбита губа. Приблизившись к нему, Сокджин взволнованно склонил голову на бок.

— Я могу чем-то помочь? — учтиво спросил он, ожидая ответа.

Чонгуку пришлось натянуть на лицо улыбку в знак вежливости. Он улыбался ему в точности, как в первый день их знакомства. Лживо и презренно. Сокджин чувствовал это нутром. Помочь он тут, к сожалению, ничем не мог.

— Скажите, пожалуйста, когда уезжал Сон У, он ничего не просил мне передать?

— Внезапные перемены застали всех врасплох, господин Чон. Мы как можно скорее собрали все нужные вещи и поспешили отправить его первым рейсом в Цюрих к родственникам президента Кима. Оттуда они вместе переберутся в Англию.

Они и не заметили как к ним подобрался Тэхён.

— Душа моя, тебе стоит прилечь, — приобняв его за талию, произнёс он. — Воспользуйся лифтом вместо лестниц, через десять минут к тебе направят нашего семейного врача.

Чонгук терпеливо кивнул головой. Прикосновения Тэхёна больше не вызывали трепета, скорее наоборот, они тяготили его душу, заставляя его окунуться в вспоминания о прошлой ночи. О том, как он ползая на полу, хватался за его ноги, словно безвольная марионетка, над которой решили по глумиться. Он вспомнил, как ощущая себя беспомощным перед любимым человеком, захлёбывался от боли в своих слезах и просил Тэхёна остановиться, но так и не был услышанным. Мужчина, кажется, и не собирался его слушать. Не видел смысла, а может быть просто не хотел его видеть. Чонгук точно не знает.

Подавив в себе ярость, он коснулся его плеча и коротко чмокнул в губы.

— Я хотел бы вернуть сотовый, — любезно прошептал он. — Можно?

Тэхён улыбнулся, восхищаясь его хитростью. Чем вежливее к нему относился Чонгук, тем мягче становился он сам.

— Конечно, — ответил он, не сводя с него пристального взгляда. — Айзава, будь добр, верни Чонгуку телефон.

Киямо скользнув рукой во внутренний карман пиджака, достал оттуда сотовый и неторопливо протянул в его сторону. Чонгук заметил недобрый блеск в глазах Тэхёна. Не зная чего ожидать, он потянулся за своим долгожданным мобильником.

Дворецкий лишь молчаливо наблюдал за ними со стороны.

— Я надеюсь, любовь моя, ты не станешь повторять своих ошибок.

— Не стану, — повторил за ним Чонгук, понимая о чём идет речь. — Если ты не против, я могу позвонить Сон У?

— Только после осмотра врача, поднимайся в нашу спальню.

Притянув его к себе поближе, Тэхён коснувшись губами бледной кожи шеи, вдохнул слабый аромат сандала. Поцеловав его в скулы, а затем и в губы, мужчина неохотно высвободил его из своей хватки и проследил за тем, чтобы он поднялся на верхний этаж через лифт. Чонгук больше не сопротивлялся. Не смел сопротивляться. Подчинившись ему, он показал свою абсолютную принадлежность. Как только лифт захлопнул свои двери, мужчина повернувшись лицом к Айзаве, отдал ему очередной приказ.

— Проследи за его звонками и не спускай с него глаз, если захочет выйти на улицу, пойдёшь с ним.

— Тэхён, ты перегибаешь палку.

Положив на тумбу пистолет, Айзава напряженно уставился на раздражённого президента. Они знакомы с друг другом столько, сколько себя помнят. Их связь нерушима. Она настолько крепкая, что Тэхён не постыдился бы назвать его своим родным братом и тем не менее, он не позволял ему переходить границы дозволенного. Они вышли наружу, покидая просторы дома, чтобы направиться в переговорную, где его уже ожидала группа аналитиков.

— Я знаю, что я делаю, — минуя входные двери, сказал он.

Айзава, ускорившись, преградил ему путь.

— Парнишка боится тебя. Если ты продолжишь в том же духе, то вместо преданности он отплатит тебе предательством.

— Пусть только попробует. Я превращу его жизнь в ад.

— Очнись, Тэхён. Ты уже превратил её в ад. Хочешь уважения и почитания, смягчись. Остуди свой пыл, дай ему мнимую свободу, заставь его подумать, что ты ошибся и сожалеешь о содеянном. Ещё не поздно вернуть ваши прошлые отношения.

Тэхён прожигал его взглядом. Он не ошибается. Никогда. Чтобы заманить жертву в свою ловушку достаточно пробудить в ней зависимость. Так он и поступил. Сначала забрал у Чонгука сына, затем заставил его уволиться с работы, а теперь наглядно показал ему, что бывает в случае ошибок. То, что между ними произошло ночью, послужило поучительным уроком. Не больше и не меньше. Тэхён не жалеет о том, что сделал. Напротив, он считает, что поступил правильно.

— Если я смягчусь, он воспользуется моей слабостью. Пусть лучше боится меня, и чем сильнее, тем лучше. Пусть знает, что я слежу за каждым его вздохом, каждым шагом, тогда он не посмеет сбежать от меня к этому выродку, — встав у порога, Тэхён крепко сжал плечо друга. — Клянусь, Айзава, если ты допустишь хотя бы одну ошибку, если что-то скроешь от меня, я убью тебя собственными руками. На помощь Сокджина даже и не надейся, а если он вступится за тебя, мне придется выставить беднягу из дома.

— Ты совершаешь огромную ошибку, друг мой. Как только ты утвердишься на своём посту, я подам заявление об отставке. Надеюсь, ты не станешь удерживать меня силой.

Тэхён сдержанно улыбнулся.

— Не стану, — выдавил он из себя и не желая с ним спорить дальше, зашёл внутрь переговорного зала.

Двери за ним громко захлопнулись.

«4»

Секретарь Пак, воспользовавшись возможностью, лениво зевнул от усталости. Присаживаясь на одно из мягких кресел в переговорной, он наблюдал за аналитической группой. Они быстро, насколько у них получалось, приступили к подготовке презентации. Пока кто-то распределял документы, другие поставили на стол по две бутылки воды каждому присутствующему здесь человеку. Директор Мин, заняв привычную позицию командующего, раздавал указы. За десять минут он успел сделать около двадцати замечании каждому подчинённому, перевернуть стол и переместить стульчики. А также поменять интерактивную доску, настроить свет, переодеться, и в десятый раз проверить все отчёты.

Заметив краем глаза, приближающегося аналитика, Со Джун неохотно повернулся к нему лицом.

— Добрый вечер, — сонно вылетело из его уст.

Юнги окинул его странным взглядом.

— Сейчас утро, — вкрадчиво сказал он.

— Прошу прощения, постоянные вылеты за границу выбивают меня из колеи.

Взглянув на своих ребят и убедившись, что всё в порядке, Юнги устало присел возле секретаря. Пока кто-то не высыпался за границей, лично он был занят работой здесь и тем не менее, сколько бы он не выполнил задач, впереди всё ещё ожидало слишком много дел.

— Нам стоит ждать встряски? Президент сегодня в настроении или как обычно без него?

Секретарь окинул его недовольным взглядом. Юнги пожал плечами. А что? Ему нужно было учесть все варианты, прежде чем бросаться в лавину головой. Например, если их начальник в приподнятом настроении, можно у него выпросить одного сотрудника из отдела кадров, а если нет, то при нём лучше даже не дышать в лишний раз.

— Хуже. Он в бешенстве.

— Но дела идут в гору, разве нет? — Юнги развел руками в разные стороны. — Всё именно так, как он изначально и планировал.

— Он злится по иным причинам, — не уточняя источника, пояснил Со Джун. От воспоминании побитого лица Чонгука, он почувствовал укол совести. — Лучше делайте так, как он велит. Ты знаешь его, если разозлится, то беды не миновать.

— Но мне нужна помощь. Мне нужен человек. Специалист в своём деле. Нас всего шестеро, мы тут зашиваемся.

Прошло два года с тех пор, как они работают вместе, а пластинка всё та же. Со Джун раздраженно встал с удобного кресла, надеясь, что в проёме дверей сейчас покажется их деспотичный начальник. Но увы, все надежды были оборваны очередным нытьём управляющего.

— Кроме Киямы, ты больше всех проводишь с ним время. Тебе ничего не стоит замолвить за меня словечко, — преградив ему путь к выходу, Юнги упрямо встал около дверей. — Пусть отдел кадров отправит нам хотя бы одного человека. Я настолько отчаялся, что буду рад даже никудышному сыну дворецкого. Сколько ему? Двадцать три или двадцать два? Он же до сих пор сидит на шее у своего отца?

Внезапно позади них раскрылись двери. Тэхён своим появлением в очередной раз застал их врасплох. Сколько бы они не были знакомы, а Юнги до сих пор не мог к привыкнуть к общению с президентом. Надеясь, что он не промолвил ни одного лишнего слова, поклонившись перед ним в знак уважения, он молчаливо направился к столу.

— Дворецкий вышвырнул его из дома, если вам так любопытно, — вдруг сказал Тэхён, нарушая повисшую в переговорной тишину. — Со следующей недели к вам присоединится мой избранный, я надеюсь, он вас устроит в качестве помощника, директор Мин?

Ощущая себя в ловушке, Юнги ядовито улыбнулся. Взять к себе в помощники его новоиспеченного избранного, было равносильно тому, что он роет себе яму. А умирать ему ещё рано. Он должен дожить хотя бы до тридцати двух лет. И кстати, об избранном, Юнги бы посмотрел на эту смазливую рожу, раз из-за него президент бросил Чимина, его лучшего друга детства. Спорить с начальником не было смысла.

Рассевшись по местам, прежде чем приступить к обсуждению итогов за неделю, он велел выключить свет. Как только на интерактивной доске показалась первая картинка с графиком, он нажал на кнопку, указывая на стрелки красного цвета. Тэхён расслабленно облокотился об спинку рабочего кресла.

— Митинги успешно подавлены, как вы и предполагали, это были проделки бывшего министра юстиции и министра здравоохранения. Сейчас, у нас проблемы иного рода, — управляющий переключил слайд. — Вы хотели обесценить валюту для видимости, чтобы лишить аристократов дохода. У нас это вышло. Многие компании потеряли свои акции, даже династия Пак на грани банкротства. Однако, есть риск потерять нашу валюту на совсем. Она обесценилась, президент Ким, к сожалению, не просто на словах, но и в реальности. На данный момент мы делаем всё возможное, чтобы вернуть всё на свои места.

Тэхён задумчиво постучал пару раз по столу, а затем окинув всех недовольным взглядом, задал очевидный для всех вопрос. Именно тот, на которого не было правильного ответа.

— Что насчёт государственной казны?

— С тех пор, как вы изъяли налоги у конгрессменов и министров, нам удалось восстановить лишь небольшую её часть. Но этого совсем мало, если мы впадём в кризис.

— Ясно, на случай кризиса у нас есть трастовый фонд, но мне хотелось бы решить проблему с казной быстрее, чем мы впадём в неё. Надеюсь, я ясно выразился?

Юнги, почувствовав некое раздражение, постарался успокоиться.

— Сделаю всё возможное.

Тэхён пролистал пару страниц документа и равнодушно положил его на стол. Встретившись с недобрым взглядом начальника, Юнги вопросительно уставился на секретаря. Тот пожал плечами. В переговорной повисло молчание. Вот вроде бы собрание и закончилось. И отчитались они по полной программе, всё прошло хорошо и в то же время, Юнги почувствовал себя ни черта не хорошо, а очень даже плохо.

— Что насчёт импорта и экспорта товаров?

— Есть затруднения.

— Слышал из-за непогоды мы рискуем потерять урожай, это правда?

— Риски минимальные, президент. К тому же, на случай потери у нас есть запасы.

В переговорной повисло молчание. Тишина была настолько громкой, что в ней можно было расслышать чужие вздохи. Президент, недолго думая, выхватил из рук управляющего дистанционный пульт и быстро просмотрел все слайды.

— Меня не устраивает ваша работа, директор Мин, — наконец озвучил он свой приговор. — Скажите мне на радость, кто в вас вложился и оплатил ваше обучение за границей?

Уставившись на него, Юнги скомкано выдохнул. Тэхён решил устроить ему публичную порку. Сейчас. Перед глазами подчинённых. Что же, ему не впервой терпеть подобное отношение.

— Ваша семья, президент, — сказал он, опустив взгляд в пол. — И я безмерно благодарен им за это.

Тэхён прожигал его взглядом. Присутствующие молниеносно притихли, ожидая очередную взбучку от начальника.

— Очень на это надеюсь, — он неожиданно обратился ко всем рабочим. — Оставьте нас с директором Мином наедине.

Оглядываясь, как остальные покидали просторы огромного помещения, Юнги растерянно подошёл к нему ближе. Наедине значит наедине.

Спрятав дрожащие руки за спиной, он постарался успокоиться. Но был один нюанс, успокаивался он только с помощью томительных разговоров самим собой.

— Если вас не устраивает моя работа, я постараюсь исправиться. Только дайте мне время. Хотя бы одну неделю? Может быть даже три дня? Если вам что-то не нравится, просто скажите мне, — не затыкался он. — Зачем вы меня оставили? — он нахмурился, в голове всплыл самый очевидный ответ на его вопрос. — Вы хотите меня уволить, вы нашли мне замену, я прав?

Ещё один нюанс — больше всего в жизни Тэхён ненавидел болтливых людей. Он считал, что раз они не могут держать свой язык за зубами, значит и жизнь контролировать не умеют. А без контроля в этом мире тяжело добиться поставленных целей.

Окинув его недовольным взглядом, он потянулся за бутылкой воды.

— Нет, Юнги, я оставил вас совсем не по этой причине, — спокойно сказал он. — Как я и говорил, со следующей недели к вам присоединится мой избранный, — делая акцент на последнем слове, произнес он. — Пусть выполняет мелкую работу, к важным документам его и близко не подпускайте. Если захочет помочь, найдите тысячу причин, но откажите ему в доступе, вам всё ясно?

Юнги заторможено кивнул головой. Быть нянькой он не подписывался, но раз того требуют обстоятельства, противиться не станет. Даже достопочтенный начальник охраны сюсюкается с Чонгуком, словно с маленьким ребёнком. По сравнению с Айзавой, Юнги вообще здесь никто и звать его никак. Уловив на его лице недовольство, президент неторопливо встал на ноги.

— Разумеется, я вознагражу вас за терпение, — добавил он, похлопав его по плечу. — Только в случае успеха, директор Мин.

Ну и как теперь ему отказать?

Abel Korzeniowski — Revolving Door

«5»

Освоившись с болезненными ощущениями в ногах, Чонгук торопливо забежал в спальню. Окна в комнате были открыты нараспашку, впуская внутрь свежий воздух. Сжимаясь от холода, он с осторожностью прилёг на диван, расположенный в центре комнаты. Окутанный ощущением усталости, возникшей то ли от переутомления, то ли от стресса, он лениво положил телефон на тумбу.

Зачем он его выпросил и сам не знает. Говорить сейчас ни с кем не хотелось, в особенности с врачом, который будет осматривать его через десять минут. Стоило ему вспомнить про него, словно по команде, читая его мысли, постучавшись, к нему вошёл дворецкий Ким.

— Пришел семейный врач, — любезно сказал он.

Чонгука тошнило от его внезапной вежливости, когда он попытался встать с дивана, чтобы принять сидячую позу, незнакомый мужчина в лице врача поспешно вытянул руку.

— Не стоит, — вкрадчиво сказал он. — В таком положении мне будет легче провести осмотр.

Чонгук слабо выдохнув, снова уложился на спину. Спорить не было сил, да и стоит ли оно того?

Уставившись в потолок, он неторопливо спустил джинсы, обнажая небольшие раны на ногах. Мужчина, предварительно обработал руки антисептиком и надев на них стерильные перчатки, достал из аптечки нужные медикаменты. Дворецкий незаметно покинул комнату, оставив их наедине.

— Раны несерьёзные, но придется наложить швы на два пореза в области бедра, — сказал он во время первичный обработки порезов. Чонгук сморщился от боли. — У тебя были аллергические реакции на лекарственные препараты? — уточнил мужчина, прежде чем набрать содержимое ампулы в шприц. Чонгук отрицательно покачал головой. — Хорошо, сейчас я введу тебе обезболивающие, а затем после обработки, наложу швы. Это не займёт много времени.

Пытаясь отвлечься, он потупил взгляд в потолок. Врач сказал, что обезболивающее подействует через десять минут.

— Вы не представились, — сказал он в уважительной манере, рассматривая его пшеничного цвета волосы. Кроме Тэхёна, он наверное единственный, кто позволил себе обращаться к нему на «ты». Сложив бинты в медицинский лоток, мужчина нахмурился.

— Ридер, — ответил он. — Я пожал бы тебе руку, но боюсь мы находимся не в тех обстоятельствах. Как твоё самочувствие, Чонгук?

— Кажется, обезболивающее только подействовало. Мне стало легче, спасибо.

— Постарайся расслабиться, мне нужно вытащить осколок стекла, — увлеченно прошептал он, а затем осторожными движениями вынув оттуда небольшое стекло, скинул его в лоток. — Расскажешь, откуда эти раны или мы сделаем вид, что ничего не было?

Чонгук раздраженно хмыкнул.

— А вы передадите мои слова Тэхёну? Это очередная проверка на вшивость? Если так, то я лучше промолчу, иначе рискую потерять его доверие.

Мужчина отчего-то улыбнулся.

— Знакомые слова, — сказал он, встречаясь с ним взглядами. — Я врач, Чонгук. Не начальник охраны и не дворецкий. Тебе не стоит меня подозревать. Я спросил откуда взялись эти раны, чтобы убедиться в своих предположениях, например, в том, есть ли у тебя риск подхватить столбняк.

— В таком случае отвечу: Тэхён разбил посуду в номере, а я упал на эти осколки.

— Исчерпывающий ответ. Я бы сказал очень подробный, — саркастично протянул мужчина, отвлекая его на разговоры. — У Тэхёна непростой характер, с ним слишком сложно, — закончив с первой раной, он плавно перешел на вторую. — Когда я познакомился с ним, первое, что он сказал мне: допустишь ошибку, поплатишься головой. Веселый опыт общения, правда?

— Давно вы с ним знакомы?

— С тех пор как ему исполнилось пятнадцать, — в комнате повисло молчание, уловив задумчивый взгляд Чонгука, Ридер поспешно прервал его попытку. — О, я знаю, что ты хочешь спросить, парень. Но нет, я не разглашаю диагнозы своих пациентов. Особенно это касается нашего президента.

Очень жаль, потому что Чонгуку хотелось бы узнать о мужчине, с которым он встречается практический всё в мельчайших деталях. Например, от чего Тэхён чувствует себя плохо и почему у него болят ноги?

Пока что, Чонгук знает только то, что его нельзя злить.

— Хотя бы скажите, давно он хромает? — не оставляя попыток, спросил он.

— С семи лет, душа моя, — застав его врасплох, ответил на вопрос Тэхён.

Чонгук думал, что он задержится в переговорной до позднего вечера.

Удивившись его внезапному появлению, он скомкано потупил взгляд в сторону потолка, ощущая, как чувство обиды, снова заполняло его грудную клетку. Ридер коротко поздоровался с ним и закончив со швами, обработал все раны. Затем приступил к перевязке. Тэхён недолго думая, присел на кресло, расположенное напротив Чонгука.

— Как ощущения? — спросил он, сжимая его руку в своей.

Чонгук постарался улыбнуться.

— Мне ввели обезболивающие, так что лучше.

Как только Ридер перевязал последнюю рану, сложив все ненужные медикаменты в укладку, он написал на листке назначения и рекомендации по лечению. А затем, улыбнувшись протянул его Тэхёну.

— Ты и сам знаешь, как они заживают, — сказал он.

Мужчина кивнул ему головой.

— На перевязку будет приходить медсестра, как только всё затянется, где-то через неделю, приеду я и сниму швы. А пока молодой человек, — обратился он к Чонгуку. — Никакой физической нагрузки.

Тот молчаливо кивнул головой. Ридер, улыбнувшись напоследок, вышел из комнаты, оставив их наедине. Чонгук постарался принять сидячее положение, чтобы не показаться перед Тэхёном уязвимым. В его окружении он всё ещё чувствовал дискомфорт. Мужчина заметив его недовольство, позволил ему освободить свою руку.

— Посмотри на меня, — мягко сказал он, склонив голову на бок и как только они встретились взглядами, Тэхён нежно коснулся его разбитой губы. — В Норвегии я себе места не находил. Чонгук, ты пропал на пол дня, я боялся, что с тобой случилось что-то плохое. А когда мне прислали фотографии, где ты находишься в отеле со своим бывшим, я просто сошёл с ума. К тому же, у меня сорвалась встреча с премьер-министром Японии, а у тебя в сумке нашли прослушку, — он приобнял его за талию и перешёл на шепот. — Я не терплю измен, любимый, и ненавижу, когда мне лгут.

— Но я не врал тебе. Ни разу. Тэхён, я ведь не глупый, ты прежде всего отец Сон У и я не желаю вам зла.

Чонгук отчаянно посмотрел на него и уловив на себе взгляд полного сожаления, нерешительно коснулся его руки. Тэхён умел растапливать сердца людей, иначе как объяснить то, что он больше на него не злился.

— Я знаю, милый, — вылетело из уст мужчины. — Но в тот момент я ничего не мог с собой поделать, ты не отвечал на мои звонки.

— У меня сел телефон, у него слабая батарея, к тому же я пытался дозвониться до тебя, прежде чем отправиться на прогулку, но ты был занят.

— Ты мог сообщить охраннику, он бы сопроводил тебя до адреса.

— Но я никогда не ходил с охранниками, я ведь не президент страны, зачем они мне?

Тэхён умело скрыл раздражение в голосе. Улыбнувшись, он надавил на его плечо.

— Чонгук, ты мой избранный, охрана теперь неотъемлемая часть твоей жизни. В будущем тебе часто придётся выходить в свет в сопровождении Айзавы, привыкай к этому, — Чонгуку ничего не оставалось, кроме как согласиться. Он кивнул головой. — Хочешь что-то добавить? — напускной вежливостью спросил Ким.

— Тебе не нравится, когда я поднимаю эту тему.

— Если ты про Сон Хуна, то я готов выслушать тебя.

Голос Тэхёна прозвучал чуть строже обычного. Чонгук ощутил как его бросило в холодный пот. Прежде чем сказать что-то, он постарался выбрать наиболее подходящий вариант, чтобы избежать его гнева.

— Мы никогда не состояли в отношениях, Тэхён. Он встречался с Ён Джин несколько месяцев, а после того, как они выпустились из университета, они решили расстаться. Он мне никогда не нравился. Более того, я ненавижу его.

— Но почему ты остался в его номере? Тебя не было пол дня.

— Мы поссорились и он меня запер. А затем приехал ты и внезапно набросился на меня. Я сильно испугался, потому что ты никогда так себя не вёл. Особенно со мной.

— Я ошибся.

То, что сказал Тэхён сложно принять за ошибку. Ошибки можно исправить, их можно простить, на них можно закрыть глаза. Чонгук же не может даже о них забыть. При виде мужчины самое первое, что он вспоминает, это взбешенное от ярости лицо. А затем боль, которая растекалась по телу после первого удара. Кровь, хлынувшая из носа. Разбитая губа, напоминающая о себе при разговорах.

— Я боюсь тебя, так и должно быть? — внезапно для обоих, выдал Чонгук.

«Не должно», но Тэхёну жизненно «необходимо». Только так он сможет быть уверенным в нём, а прежде всего в себе. Обхватив ладонью его затылок, он расслаблено притянул его по ближе, чтобы поцеловать Чонгука в щёчку. Не зная, как правильно ответить на поставленный вопрос, он устало выдохнул.

— Ни в коем случае. Поверь мне, я никогда не желал тебе зла. Повторюсь, мы ошиблись, своими необдуманными поступками ты вынудил меня разочароваться в тебе. Ты подорвал моё доверие, дорогой. Заставил меня сомневаться в тебе, а так не должно быть.

— Я ведь извинился, что ещё тебе от меня нужно?

— Мне нужно, чтобы ты знал за что извиняешься, Чонгук.

Тэхён просто невыносим. С ним невозможно говорить. Чонгук, потеряв терпение, постарался от него отстраниться и встал с дивана. Ничего не выйдет. У них даже не вяжется разговор. И на что только он надеялся, признавшись ему в своих чувствах? Неужто подумал, что Тэхён будет прислушиваться к нему и учитывать его мнение. Бросив в его сторону взгляд полного недовольства, он нервно подошёл к распахнутому настежь окну.

— Тогда что насчёт тебя? — он позволил себе повысить на него голос. — Ты ударил меня! Сказал, что любишь, а сам чуть ли не задушил меня насмерть! В таком случае, почему ты не извиняешься?

— Понизь свой тон!

— Ты ни разу не извинился, Тэхён! — игнорируя его слова, продолжил Чонгук. В нём вскипала ярость. — Ты даже и не думал передо мной извиняться, признайся, я для тебя пустое место. По мне можно топтаться сколько тебе угодно. Я для тебя «шлюха», — выплёвывая, закричал он. — Не «избранный». Не «любимый» и вовсе не «дорогой». И ты после этого хочешь сказать, что мы ошиблись? Посмотри на нас. Мы не подходим друг-другу. Я тебе не подхожу.

Повернувшись к нему лицом, Чонгук заметил, как Тэхён молчаливо встал с дивана и подошёл к нему ближе. Не зная, чего от него ожидать, он неосознанно отступил от него на пару шагов назад, таким образом встав вплотную у прикроватной тумбочки.

— Если тебе станет легче, ударь меня, — вдруг сказал он, застав Чонгука врасплох. — Я разрешаю. Можешь ударить меня со всей силы.

Прикосновения к членам семьи династии Ким были под строгим запретом, если ты не чистокровный аристократ. А ударить прямого наследника — означало вырыть себе могилу. Тэхён в этой стране не просто наследник конгломерата, он президент. И всё же зная об этом, он позволил Чонгуку ударить себя. Если таким образом, он пытался снова обдурить его, то попытка провалена.

Чонгук постарался от него отойти, но был прижат к стенке. Мужчина снова приобнял его за спину.

— Я люблю тебя, — прошептал он ему в ухо. — Ты вовсе не пустое место, Чонгук. Если ты хочешь услышать от меня извинения, то я прошу у тебя прощение. Искренне. Мне жаль, что я причинил тебе боль. Но повторюсь, ты вынудил меня. Поделись ты со мной раньше о ваших отношениях с Сон Хуном, я бы не стал заблуждаться на твой счёт. Не стал бы думать, что ты изменяешь мне, — он заставил его посмотреть на себя. — Чонгук, для меня это очень важно. Я не терплю ложь, но больше всего я ненавижу измены. Я надеюсь, теперь ты понял причину моей злости? — Чонгук кивнул головой. — Давай начнём всё сначала, — прошептал он. — У нас всё получится, обещаю.

Чонгук через это проходил множество раз. Застыв в крепких объятьях Тэхёна, он постарался не заплакать. Почему все просят его начать с чистого листа? Почему нельзя просто не доводить до этого? Нельзя построить новое здание, не убрав старого. А Чонгуку вряд ли удастся закрыть глаза на прошедшую ночь.

— У нас ничего не получится, — не смея смотреть ему в глаза, проронил он. — Мы потеряли к друг другу доверие, а без него нельзя построить долгосрочные отношения. Ты прекрасно знаешь об этом, Тэхён.

Мужчина упрямо притянул его к себе ближе. Слушать его глупостей не было никакого желания. Однако, чтобы приручить его к себе повторно, ему пришлось проявить терпение. Айзава был прав. Он перегнул палку. Сейчас Тэхён пытался её не сломать до конца.

— Ты рубишь всё с плеча, милый, подумай, прежде чем говорить подобные слова, — он обхватил руками его лицо. — Не ты ли обещал мне, что не уйдешь от меня? Никогда. Неужели, твоя мать тебя не научила держать своё слово, Чонгук?

— Всё совсем не так.

— Тем не менее, сейчас ты пытаешься расстаться со мной, разве нет?

— Я лишь хочу свободы. С тех пор, как я вернулся в дом, ты контролируешь каждое моё действие. По своему желанию ты отнимаешь у меня телефон и мои личные вещи. А после поездки в Осло, ты и вовсе приставил ко мне охранника. Он не выпускает меня из-под своего прицела. Я чувствую его присутствие даже тогда, когда его нет рядом. Не такую жизнь я себе представлял, когда мы начали встречаться.

— Чонгук, у тебя забрали телефон с целью проверки. Напомню, в твоей сумке нашли прослушку. Это естественный процесс. К тому же, как только мы вернулись в Корею, я вернул тебе его. Что касается Айзавы, после твоей выходки в Осло, он лишь пытается защитить тебя от неприятностей. А теперь про свободу, разве я когда-либо запрещал тебе выходить на улицу? — упрекнул он его. — Ты хотел прогуляться в незнакомом городе, и я разрешил тебе. Но попросил предупредить секретаря, потому что именно он хорошо знает окрестности Норвегии. Ты хотел устроиться на работу, и я не стал возражать, хотя у меня и была хорошая вакантная должность. Тоже самое касается твоей квартиры в центре города, ты можешь съехать от меня в любой момент. Я не удерживаю тебя здесь силой. Я делаю всё ради твоего блага. Скажи мне, если я хоть где-то не прав.

После сказанных Тэхёном слов, Чонгук почувствовал себя виноватым. Он стыдливо опустил взгляд в пол и прежде, чем ответить, постарался собраться с силами. Ещё несколько минут в опасной близости и он поверит каждому слову или сделает вид, что поверил.

— И всё же ты надругался надо мной, — неприятно произнес он. — Мне было так отвратительно, что хотелось провалиться сквозь землю. Я умолял тебя остановиться. Я просил у тебя прощения на коленях. Разве ты прислушался к моим словам?

— Я думал, мы закрыли эту тему. Чонгук, из-за тебя я рискую потерять свой пост президента. Мне даже пришлось распустить совет. Я старался сохранить наши отношения, как мог, но стоило мне совершить ошибку, как ты тут же запомнил её.

— Но это больше, чем просто ошибка. Ты сделал это намеренно, чтобы проучить меня. Я не глуп, Тэхён. Ты хочешь приручить меня, как домашнюю скотину. Но я не животное. У меня свои права, и всё, что я хочу от тебя, это полную свободу действии, — Тэхён внимательно слушал каждое его слово. На лице не было ни малейшего намёка на злость или сострадание. — Может быть тебе и принадлежит вся страна и деньги мира, но не я. Я не твоя собственность. У тебя нет права помыкать мной. И я не шлюха, чтобы ты таскал меня за волосы по номеру. Я не нуждаюсь в твоём охраннике, за мной не нужно приглядывать, словно за пятилетним ребёнком. Я в состоянии справиться и сам. Если ты хочешь от меня уважения, будь добр, уважай и моё мнение. Вот тогда, можешь ждать от меня послушания.

— Ты всё сказал?

Тэхён выпустил его из своих крепких рук.

— Кажется.

— Так да или нет, Чонгук?

— Да.

Тэхён схватившись за трость, хмуро отошёл от него в сторону выхода.

— Я никогда не был так разочарован в тебе, — холодно сказал он. — Собирай свои вещи и уезжай из моего дома. Сейчас же.

Чонгук застыл от удивления. Ещё пару минут назад он выпрашивал у него второй шанс, уговаривая остаться. А сейчас так просто прогонял его, будто бы не раскаивался вовсе.

— Ты хочешь чтобы я ушёл? — сказал он ему в спину. — Вот так просто?

— Ты захотел, чтобы я извинился перед тобой и я попросил у тебя прощения. А я никогда этого не делаю, Чонгук. Никогда, — от мягкости Тэхёна не было и следа. — Я хотел обсудить с тобой проблемы по-взрослому, но ты пропустил все мои слова мимо ушей. Для тебя я — «насильник» и раз уж тебе противно моё присутствие, то я не вижу смысла в наших отношениях.

— Я вовсе не это имел ввиду, — растерянно выдал он. — Тэхён, ты не в коем случае не противен мне. Я люблю тебя. Очень сильно, но ты делаешь мне больно. Я просто не хочу, чтобы это продолжалось.

Он неуверенно коснулся его руки, одержимый страхом, что его могут выбросить. Чонгук прекрасно понимал, что ему выпал прекрасный шанс покинуть этот дом, оставить Тэхёна, наконец. Другого наверное уже и не будет. Он мечтал об этом на борту самолета. Мечтал, лежа на диване. Мечтал, на кровати в апартаментах Сон Хуна. Однако, стоило Тэхёну приказать ему, он словно провалился в пропасть.

Чонгук боялся. Вовсе не одиночества и разочарования. Он боялся уйти из дома без единого шанса на встречи со своим сыном. Охваченный проклятым отцовским инстинктом, он постарался дышать как можно глубже, чтобы не показывать своего волнения. Тэхён, остановившись у дверей, окинул его недовольным взглядом.

— Мне тоже больно, душа моя, — сказал он. — Но ты не оставляешь мне выбора. Мне неприятно слышать от тебя подобные вещи. До вчерашней ночи я никогда не давил на тебя. Ты не хотел обсуждать со мной свои проблемы и я отправил тебя к психиатру. Ты не хотел близости со мной и я покорно ждал, когда ты будешь готов. Ты переспал с Сон Хуном в шестнадцать, Чонгук! А передо мной строил из себя девственника! Скажи мне на радость, как мне это понимать?

Сон Хун для Чонгука закрытая тема, которую он старался никогда не открывать. Он пятно на его прошлом. Его не стереть. Но Чонгук закрыл на него глаза. Постарался закрыть. А Тэхён своими словами будто бы пытался снова ковырнуть в нём ножом.

Он отпустил дрожащую от испуга руку и не смея смотреть ему в глаза, отвёл взгляд в пол. Расскажи он о Сон Хуне, придётся говорить и о других. А имён слишком много. Некоторые из них Чонгук даже не запомнил.

— Не выгоняй меня, пожалуйста, — лишь промолвил он. — Тэхён, я сделаю всё как ты скажешь, только не прогоняй меня. Уважение и послушание? — ощущая себя отвратительно, он перешёл на шепот. — Если хочешь, то вот, я докажу, — снимая с себя одежду непослушными руками, он едва ли сдерживал свою истерику. — Что мне делать дальше? Просто скажи мне, и я...

— Прекрати, Чонгук.

Тэхён прожигал его взглядом. Чонгук встревоженно принялся за джинсы.

— Просто прикажи мне, — не унимаясь, проронил он. Пальцы рук всё никак не могли управиться с пуговицей. — Я сделаю всё, что ты скажешь.

— Чонгук, остановись.

— Ты же хотел именно этого. Я полностью в твоей власти. Что мне теперь сделать? Вылизать твои ноги или сразу приступить к делу?

Тэхён сократив между ними расстояние за считанные секунды, влепил ему сильную пощёчину. Чонгук болезненно сморщился, когда почувствовал небольшое жжение в области щеки. Схватив его за руку, он прижал его к шкафу, расположенному позади них.

— Приведи себя в порядок и больше не смей устраивать мне сцен! Веди себя достойно, Чонгук! Иначе я возьмусь за твоё воспитание, — схватив его за плечо, Тэхён пару раз встряхнул его. — Ты этого хочешь? — Чонгук разбито покачал головой. — Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь и отвечай вслух.

— Я не хотел этого, прости, — испуганно проронил Чонгук, смотреть на него было всё ещё страшно.

— Смотри на меня, Чонгук! — Тэхён крепко сжал его руку, оставляя за собой красные отметины, и как только они встретились взглядами, он притянул его к себе за спину. — Я даю тебе последний шанс. Запомни, другого не будет. Я не прощаю ошибок. А особенно близким. Ты ведёшь себя неподобающе и тем самым снижаешь своё достоинство. Не порочь мою честь, Чонгук. Я выбрал тебя своим избранным. Ты мой компаньон. Моё лицо. Унижаясь, ты подвергаешь мою репутацию сомнению, тебе всё ясно?

— Да.

Он коротко поцеловал его в висок и освободил хватку.

— В таком случае, одевайся.

Чонгук содрогнувшись от стыда, суетливо начал поднимать свои вещи с пола.

— Не эти тряпки, душа моя, надень то, что висит в гардеробной, — снова приказал Тэхён.

Ощущая себя униженным, он молчаливо направился в гардеробную. Щека так и продолжала изнывать от боли. Странно. Казалось бы простые вещи на которые он раньше не обращал никакого внимания, теперь стали ему недоступными. Чонгук больше не имел права даже носить свою собственную одежду. Как только он скрылся из виду, он позволил себе расплакаться. Сердце неустанно взывало о помощи. Чонгук мог уйти из дома, навсегда. Оставить Тэхёна в прошлом, в конце концов, но вместо этого он собственноручно приговорил себя к пожизненному заключению. Не это ли называется зависимостью или просто последствия неправильного выбора?

Если так то, Чонгук отдал бы всё, чтобы вернуться в свою прежнюю жизнь. В жизнь, где ему не нужно смотреть на чужое настроение и подстраиваться под него, где ему не нужно терпеть унижения, где нет пожирающих глаз, готовых прожечь в тебе дыру. Где есть только он и его сын.

...и нет деспотичного «Ким Тэхёна»...