Tundra

!!!

Данная глава содержит сцены насилия и жестокости, в связи с чем настоятельно не рекомендуется: детям, людям в депрессии или со слабой психикой, представителям всевозможных общественных и политических движений, а также всем, кто считает, что все, либо некоторые из вышеперечисленных вещей могут вас оскорбить. 

!!!

«И когда я говорю, что ты для меня самое любимое, пожалуй, это тоже не подлинная любовь; любовь — то, что ты для меня нож, которым я копаюсь в себе.»Ф.К.

Clockwise — Abbott

«1»

Люди не способны жить в одиночестве. До тех пор пока они не повстречают свою родственную душу, жизнь их — бессмысленная, серая и унылая, она не имеет никакого вкуса, в ней нет радости, от которой млеют другие, нет трепета, приводящего душу в восторг. Чонгук всегда считал, что одиночество — собственноручный приговор каждого человека. Оно хуже смерти, потому что именно в ней собственные мысли звучат куда громче любого шума. И если шум стерпеть можно, то мысли, которые переходят все границы дозволенного, уже не стерпишь.

С появлением президента Кима в его жизни он, кажется, впервые познал её вкус. Сбрасывая с плеч балласт, Чонгук наконец смог обрести мнимую свободу. В ней он чувствует себя блаженно. Никакого морга. Ежедневных вскрытий. Отчётов. Последние десять лет жизни сплошной кавардак. Чонгук так сильно погряз в чужом чувстве утраты, что позабыл о своих. Позабыл о том, что он на самом деле обычный человек, и ему свойственно совершать ошибки, влюбляться, тратить жизнь на разочарование и наоборот — быть очарованным чужими поступками.

Когда Чонгуку исполнилось шестнадцать, Ён Джин потащила его в новый клуб знакомых, находящийся в двух кварталах от их района. Попросила его забрать её домой на случай, если она вдруг напьется вдрызг. Разглядывая бокал красного вина в руках Тэхёна, он вспоминает ночь, о которой хотел бы забыть навсегда. Стрелки циферблата коснулись двух часов. Ён Джин бесследно пропала в одной из кабинок туалета, оставив Чонгука наедине с ухажером, которого звали Сон Хун. За считанные двадцать минут, к ним подоспели ещё двое незнакомцев, все бурно праздновали выпускной. В клубе, кроме них пятерых, больше никого и нет. Выключая трезвонящий мобильник, Чонгук, ссылаясь на свой возраст, снова отказался от бутылки пива.

Через двадцать минут он попросил одну из девушек зайти в женский туалет, чтобы проведать Ён Джин, и пока другие увлеклись караоке, Чонгук незаметно начал собирать все вещи в сумку. Если они не вернутся домой до четырех, мама точно сдерёт с него шкуру. Он молчаливо кивнул головой одному из рядом сидящих парней, и, встав с места, направился в сторону выхода. Тогда-то, кажется, они и разозлились.

— Твоя сестра пьяна, ты не донесешь её до дома на своих двух, — с издёвкой сказал один из них. — А вдруг по пути наткнетесь на извращенца? Сможешь отбиться?

В попытке перешагнуть порог клуба, Ён Джин едва ли не рухнула на землю.

— Пойдем отсюда, — прошептала она совсем тихо. — Чувствую себя слишком плохо, кажется, меня сейчас вырвет.

Чонгук приобнял её за талию и, закинув рюкзак на плечо, попытался вежливо попрощаться с её парнем:

— Нуна сказала, что мы должны вернуться домой до четырех, всё в порядке, — склонив голову в знак уважения, произнёс он. — Это не впервые, когда я забираю её с вечеринки пьяной.

Наблюдая, как заплетались при ходьбе ноги Ён Джин, пришедшие двадцать минут назад парни недовольно перекинулись взглядами. Никогда она не напивалась до такой степени, что не могла самостоятельно ходить. Чонгук схватил её покрепче.

— Ну же, Чонгук, обещаю, вы успеете вернуться домой к четырем, — наконец спокойно сказал Сон Хун, разглядывая мигающую на улице лампочку. — Я попрошу своего водителя отвезти вас на личной машине, задержитесь здесь ещё на полчаса, — замечая взволнованный взгляд мальчишки, он с осторожностью коснулся его плеча. — Посмотри на неё, Ён Джин едва ли стоит на ногах. Останься, — мягко прошептал он. — Хотя бы ради своей сестры.

Под напором взрослых парней Чонгуку пришлось вернуться в полупустой клуб. Сон Хун помог ему отвезти Ён Джин в одну из вип-комнат на втором этаже. Как только они положили её на кровать, один из парнишек протянул ему бутылку колы.

— Ты весь вспотел, пока донес её, — сказал он, откручивая крышку.

Чонгук прошептал короткое «спасибо», прежде чем отпить из неё пару глотков. Как только парни вышли из комнаты и закрыли за собой дверь, Ён Джин коснулась его руки и притянула мальчишку к себе поближе.

— Уходи отсюда, — прошептала девушка ему в ухо.

Он нахмурился.

— Я не пьяна, Чонгук. — Ён Джин крепко сжала его плечо. — Уходи, пока не стало слишком поздно и позови сюда свою маму.

Поджимая ноги к животу, она всхлипнула. Касаясь её плеча, Чонгук попытался улыбнуться.

— Ты чего? — прошептал он, стирая с её лица слезы. — Я тебя здесь не оставлю, Ён Джин, мы выйдем отсюда вместе, чего бы мне это не стоило, ясно?

— Сон Хун всё это время странно на тебя смотрел, я такая глупая, — захлебываясь сказала она. — Я думала, мне просто показалось. Чонгук, ответь мне, ты ведь ничего здесь не пил?

Чонгук посмотрел на стеклянную бутылку колы на прикроватной тумбочке, он выпил больше половины. Вполне достаточно для того, чтобы почувствовать головокружение и рухнуть на землю без сил. Он покачал головой.

— Совсем немножечко, — слетело из его уст.

Встав с места, он тихонечко запер изнутри двери и, просунув руку в задний карман джинс, попытался найти там выключенный мобильник. Но телефона не оказалось. Чонгук искренне надеялся, что Ён Джин просто показалось, что она просто перепила и происходящее с ними было самым простым недопониманием.

«2»

Тэхён протянул ему бокал вина и улыбнулся. На улице заметно стемнело. Распустив большую часть персонала из ресторана, они остались друг с другом наедине. Мужчина делился с ним об успехах Сон У в школе, рассказывал о своей работе, о новых законах на рассмотрении, о митингах на Чеджудо, фонде для малоимущих. А Чонгук просто слушал. С Тэхёном он, как ни странно, чувствовал себя слишком расслабленно. Несмотря на то, что с момента их знакомства прошёл всего лишь месяц, Чонгуку казалось, что они знакомы вечность. От Тэхёна веяло уютом, с ним Чонгук ощущал надежность.

Чонгук все эти двенадцать лет терзал себя глупыми мыслями о прошлом. Жил в полном одиночестве, выстраивал вокруг огромные бетонные стены, старался не впускать в свою жизнь ни одну живую душу. Сейчас он понял, что всё то время, что он пробыл в одиночестве, на самом деле можно назвать ничем иным, кроме как «существованием». Он волочил тело в университет, после пар бегал на подработку, после подработки неохотно возвращался домой. Каждый день словно в аду. Не спасало ничего. Ни успехи в учебе, ни заработанные деньги, ни дни рождения. После шестнадцати лет Чонгук просто «был». С появлением президента Кима он ощутил себя по настоящему живым, а самое главное нужным.

Чонгук готов поклясться, что Тэхён — его родственная душа.

Их жизни тесно переплетены незримой нитью судьбы. Их связь нерушимая. Чонгук точно уверен, что если кто-то и попытается вмешаться, все его попытки будут обречены на провал.

— О чем задумался? — Тэхён склонил голову на бок, рассматривая мягкие черты его лица. — Ты молчишь около часа.

— Слушал вас, — вылетело из его уст. — Поражаюсь вашей разговорчивости и думаю о пагубном влиянии алкоголя.

Мужчина улыбнулся.

— Ты прав, сегодня я необычайно пьян, — прошептал он, приблизившись к нему поближе.

Чонгук почувствовал жар в теле. С тех пор как он признался ему в чувствах, Тэхён стал непривычно ласковым. На безэмоциональном лице теперь сияла жизнерадостная улыбка, она заметно смягчала суровые черты лица. Изначально Чонгук ошибочно предполагал, что Ким ведет себя с ним отстранённо, сегодня вечером узнал, что так Тэхён осторожничал. Пытался не задеть его чувства. Боялся спугнуть. Иногда Чонгуку казалось, что Тэхён осторожничал во всём: в своих словах, в поступках и даже в прикосновениях. Ни разу он не заставлял его делать что-то против своей воли, ни разу не прибегал к насилию. Напротив, мужчина во время касаний всегда наблюдал за реакцией Чонгука, если он хмурился, то тут же убирал руку, если улыбался, то становился чуть увереннее. В подобные моменты, как сейчас, он притягивал его к себе как можно ближе и блаженно касался губами его бархатистой кожи рук. Чонгук в такие секунды заметно терялся.

— Кажется, вы перепили, — прошептал он, пытаясь отвлечься на бессмысленные разговоры. — Вы сказали, что завтра уезжаете в Тэгу.

Тэхён неторопливо встал с места. Ноги заметно подкосились в коленных суставах.

— Прекращай фамильярничать, что я тебе говорил, Чонгук? — хватаясь за стойку, сказал он. — Если ещё раз услышу из твоих уст «вы», то точно поцелую.

Чонгук улыбнулся. Он даже не хочет проверять, правда ли тот это сделает. Протягивая в его сторону свою руку, он провёл его к припаркованной у входа машине. Они встретились взглядом.

— Сон У будет не в восторге, — взволнованно сказал он, вызывая на лице Тэхёна ухмылку. — Наверняка, будет дуться пару недель, может даже пожалуется дворецкому, — его глаза округлились. — Господи, я совсем позабыл о дворецком Киме, он точно меня возненавидит ещё больше.

— Не возненавидит. Его сложно вывести из равновесия, к тому же, он уже давно догадывался о происходящем. После вчерашнего даже приказал слугам приготовить для тебя комнату на втором этаже, сейчас они занимаются окрашиванием стен и перестановкой мебели.

Чонгук вовремя прикусил язык, прежде чем снова обратился к нему на вы.

— Хочешь, чтобы я жил с вами? — сказал он удивленно. — В одном доме? — Тэхён кивнул головой. — Но почему? Всего неделю назад, ты твердо сказал, что не передумаешь.

— Тогда я не знал о твоих чувствах, душа моя. Думал, что ты хочешь остаться из-за Сон У, ведь ради него ты даже предложил мне стать моим любовником.

— Но с тех пор мало, что изменилось, — Чонгук облизал пересохшие от ветра губы. — Спустя месяц я так и не смог от него отдалиться, Сон У всё ещё мой ребенок, и я ничего не могу с этим поделать, я не могу воспринимать его как-то иначе.

— Я и не прошу тебя воспринимать его иначе, — Тэхён коснулся его плеча, но заметив как тот вздрогнул от неожиданности, тут же убрал руку. — Чонгук, забудь обо всём, что было в прошлом. Делай всё, что пожелаешь. Если хочешь, можешь даже забрать его в свою квартиру, но прошу помнить о том, что самое безопасное для него место — это мой дом. В скором времени пресса представит миру его данные, вся страна будет знать о том, что он родом из династии Ким.

Чонгук кивнул головой.

— Будет лучше, если я оставлю всё, как есть сейчас? — прошептал он неуверенно.

— Будет лучше, если ты сейчас сядешь в машину и поедешь вместе со мной. Я жутко устал, Чонгук. Мне нужен отдых.

Повернувшись к нему спиной, Тэхён, прихрамывая, открыл ему двери машины на пассажирское сидение и после того, как Чонгук удобно примостился позади водителя, он неторопливо присел к нему ближе. На привычном месте водителя, которое раньше принадлежало Чонгуку, сидел мужчина средних лет. Он заметил проблески седины на висках. Мужчина, в отличии от него, точно профессионал в своем деле. Нажимая на педаль газа, он спокойно ехал на скорости превышающей рамки закона. Тэхён между тем устало посмотрел на время. Стрелки коснулись четырех часов утра. На улице ни единой живой души. Он легонько сжал рукой его плечо и медленно спустил её до уровня кисти. Они сплели пальцы. Чонгук почувствовал, как тяжелеют его ноги.

Balder — Power-Haus, Christian Reindl, Lucie Paradis

«3»

Мама Чонгука часто говорила, что за полученное удовольствие всегда нужно платить по заслугам, иногда платить приходится даже тогда, когда его не получал. Таковы правила жизни, они суровые и беспощадные. Под их напором людям оставалось только плыть по течению, так обычно Чонгук и поступал. Плыл по течению судьбы, надеясь, что когда-нибудь его мучениям придет конец. В тот вечер понедельника Чонгук так и не нашел мобильник. Когда парни взломали двери и зашли внутрь комнаты, где лежала Ён Джин, он попытался позвать других девочек на помощь, однако, спустившись на первый этаж, он с огорчением обнаружил, что их уже не было.

— Вам отсюда не сбежать, Чонгук, — расслабленно протянул Сон Хун. — По крайней мере, не сегодня.

Чонгук упрямо сжал руки в кулаки.

— Что вы ей подмешали? — дрожащим голосом спросил он, вызывая насмешку у парня.

— Сейчас это совсем неважно, — Сон Хун лениво подошёл к нему ближе, на расстоянии вытянутой руки. — Знаешь, что важнее? Выбор, который ты сделаешь, — он указал на приоткрытую дверь. — Ты можешь уйти отсюда живым и невредимым, вернуться домой до четырех и лечь спать, но с таким условием, что твоя сестра останется и удовлетворит своим телом каждого присутствующего здесь парня, — рассматривая перекошенное от злости лицо, Сон Хун указал на лестницу, ведущую ко второму этажу. — Или я отправлю всех пьяных парней по домам, и ты проведешь со мной одну ночь. Выбирай, Чонгук.

Сон Хун дотронулся до его лица и, ощутив нежную бархатистую кожу, медленно провёл кончиками холодных пальцев по его пухлым губам. Чонгук стоял напротив него как вкопанный. Ноги будто бы пригвоздили к полу. Сон Хун представил перед ним выбор.

Ён Джин или он.

Чонгука не устраивали оба варианта. Кем он черт возьми себя возомнил? Каким же мерзавцем нужно быть, чтобы суметь догадаться использовать Ён Джин в качестве приманки. Он постарался сглотнуть образовавшийся в горле ком, и, опустив голову вниз, прошептал совсем тихо:

— Почему ты это делаешь?

Сон Хун притянул юношу к себе как можно ближе и, приподняв его голову за подбородок, уловил в его глазах отчаяние.

— Потому, что могу.

Чонгук почувствовал, как горят его легкие. Он рассеянно посмотрел на часы, висевшие на стене. Выбирать совсем не хотелось. Хотелось просто бежать, желательно без оглядки. Сон Хун между тем кивнул головой одному из парней, который показался в проёме дверей, и остальные расслабленно прошмыгнули по лестнице вверх.

Перед глазами всплыло заплаканное лицо Ён Джин. Она сказала ему бежать и отправить сюда свою маму. Но стала бы его родная мать париться из-за дочери любовницы своего мужа? С самого детства она то и делала, что пыталась внушить ему, что Ён Джин пошла в свою мать. Запрещала ему встречаться с ней, выгоняла её из дома. Ругала и проклинала. Ён Джин нарочно сказала ему сбежать из дома, она уже знала, что никто не придет к ней на помощь и тем не менее, всё равно убеждала Чонгука в обратном. Чонгук не мог её бросить.

— Сдохни, ублюдок, — прокричал он перед тем, как кинул в её парня попавшие под руки вещи. — Гори в аду, я не оставлю её здесь на произвол судьбы, ясно тебе?!

Сон Хун вместо ожидаемой злости, лишь спокойно улыбнулся.

— Знал, что так всё и будет, — сказал он, вытирая краем рубашки сочившуюся кровь на виске. — Не понимаю, вы ведь даже не родные друг другу по крови родственники, откуда такая привязанность?

Для того, чтобы спасти Чонгука от кипящего чайника, Ён Джин обожгла себе руку в двенадцать лет. Она пропускала обеды в школе, чтобы поел он. В шестнадцать, когда их родители уехали за город, оставив их без гроша в кармане, она устроилась на подработку. Ён Джин никогда не жалела себя. А что для неё взамен сделал Чонгук?

Запнувшись об стеклянные бутылки соджу, он ударился головой об косяк двери и упал на пол. Сон Хун не теряя времени грубо схватил его за волосы и поволок по скрипящей лестнице.

— Я давал тебе шанс, — сказал он, затаскивая его в пустую комнату. — Но ты не оставил мне выбора. А теперь спрашиваю в последний раз: разденешься сам или мне тебе помочь?

Чонгук огляделся по сторонам: комната, в которой они находились была больше, чем квартира в которой они с Ён Джин проживали. Он потупил взгляд в сторону закрытой Сон Хуном двери — чтобы пробраться к своей сестре, ему всего лишь нужно было выйти в коридор. Однако не стены служили преградой к спасению, а человек, стоящий напротив него. Сон Хун не шутил. Он действительно дал ему последний шанс на выбор.

— Я разденусь, — прошептал он как можно тише. — Только можешь отпустить Ён Джин, пожалуйста? Если ты не тронешь её, клянусь, я сделаю всё, что ты скажешь!

— Кажется, ты меня не понял, малыш. Ты сейчас находишься не в том положении, чтобы ставить мне свои условия. Ты раздеваешься сам и добровольно раздвигаешь передо мной ноги или же, я делаю это силой. Другого не дано.

Чонгук почувствовал, как его тело сковало невидимыми холодными цепями. В голове появился белый шум: как он умудрился попасть в его ловушку, почему не сбежал ещё тогда, когда предупреждала его сестра? От осознания собственного бессилия и чужой власти, Чонгук почувствовал как его кости пробрало страхом.

Не сгибающимися пальцами, он снял с себя одежду, а когда Сон Хун подошёл к нему вплотную, Чонгук опустил голову вниз и сжал в руках тонкую рубашку. Однако парень, возвышаясь над ним, грубо схватил его за шелковистые волосы и, дернув рукой его голову назад, заставил посмотреть ему в глаза. Взгляд Сон Хуна был наполнен похотливым желанием, он смотрел на него настолько омерзительно, что Чонгук почувствовал себя слишком грязным.

— Ох, если бы ты ушел тогда, когда я тебе предлагал, — прошептал он ему в губы. — Боюсь, если я опробую тебя на вкус, ты никогда не сможешь от меня избавиться, — он подтянул его к себе за талию. — Я буду преследовать тебя всю свою жизнь, я постараюсь, чтобы ты запомнил меня. Навечно.

Сон Хуна слегка трясло от его вида. Перед собой он видел разбитую душу. Чонгук больше не улыбался. Напротив, он смотрел на него своим тёмным взглядом, с полыхающей ненавистью, и глазами полными слёз, таких сладких для него и горьких для самого Чонгука. Стирая дорожки с горящих щёк, Сон Хун ощутил, как напряглась под его ладонью челюсть.

— Я противен тебе? — произнес он совсем тихо.

Чонгук кивнул головой.

— Ты ненавидишь меня?

— Я хочу чтобы ты сгорел. Заживо.

Так же, как горело его сердце.

— Будь умницей и повернись ко мне спиной.

Чонгуку было всего лишь шестнадцать, когда Сон Хун запер его в одной из своих комнат. Ему было шестнадцать, когда Сон Хун заставил его раздвигать перед ним свои ноги. Шестнадцать. Дать Сон Хуну оказаться за спиной означало бы, что он дал возможность сломать себя без вариантов на спасение. Дрожащие пальцы рук сжались в кулаки, всё тело начало дрожать ещё сильнее, но всё, что он мог сделать, это повернуться к кровати лицом. Под давлением чужой ладони на свою спину, Чонгук прогнулся, пряча голову меж сгорбленных плеч. Из него вырывались слышные всхлипы, но никак не мольбы о помощи или просьбы прекратить, ведь закричи он в тот момент, Сон Хун точно бы навредил Ён Джин. Не в силах уйти, он представил, что всё это происходило не с ним.

Ком в горле причинял такую сильную боль, что казалось, тот перекрывал доступ к кислороду, но не мешал горькому плачу резать слух. Когда Сон Хун, запустив одну руку в волосы, надавил на его спину другой, Чонгук вздрогнул от неожиданности. От ощущения, как растекался меж его ягодиц чужой плевок, его пробило на тошноту. Сон Хун ленивыми движениями протискивался членом и, наклонившись к нему ближе, прошептал с некой издёвкой:

— За отказы нужно платить, Чонгук, — пальцы впились в мягкое тело с такой силой, что оставили после себя отметины, которые точно в будущем напомнили бы им обоим о том, что здесь произошло.

Сон Хун крепко схватил его руку и, приподнявшись с кровати, толкнул закрытые двери, открывая мальчишке вид на комнату напротив, где лежала Ён Джин. Чонгук мечтал умереть. В ту же секунду, моментально, если бы это было возможно. Он молил о чуде, искренне надеялся, что девчонки, ушедшие из клуба, вот-вот вернуться за случайно оставленной вещью. Рассматривая растерянный взгляд одного из парней, он думал, что тот наверняка вызовет полицию. Однако в ответ постоянно прилетало чужое безразличие, управляемое похотливым желанием. Но даже так он продолжал молить о чуде, что спасёт его, но внутренне сокрушался, превращаясь в прах, когда услышал, как отчаянно зовёт на помощь Ён Джин. Кто-то стянул с неё джинсовую юбку, и, не желая терять времени, приступил к делу. Парни засмеялись, когда она попыталась приземлиться на пол. Встречаясь с ней взглядами, Чонгук смотрел, как медленно Ён Джин потянулась к двери и захлопнула её с такой силы, на которую тогда была способна. Стены уже давно впитали в себя пронзительный болезненный вскрик и его жалкие попытки смирения. Омерзительный след чужого желания испачкал его изнутри. Сломал его силу воли. С каждым толчком, с каждым ударом об его ягодицы и сильно сомкнутой вокруг шеи ладони, Чонгук ощущал, как терял своё внутреннее «я».

Сон Хун дал ему выбор: Ён Джин или он.

Чонгук удачно упустил оба варианта.

Andante Con Moto — Piano and Strings — «Vaulter»

«4»

Минуя центральный вход, премьер-министр остановился у огромных дверей. Он поправил галстук, стряхнул с пиджака невидимую пыль и, отдышавшись, вошёл внутрь. Место, в котором собрались аристократы, был настолько огромным, что во время дискуссии взволнованные голоса отдавались эхом.

— Все сидящие в этом зале будут со мной согласны: он перегнул палку. С введением новых реформ наша компания ушла в убыток, нам пришлось закрыть пятнадцать филиалов по всей области.

Сын Вон незаметно прокрался на пустующее место за столом. Кто-то схватил микрофон в свои руки.

— Мы потеряли около ста миллионов за два дня, он взыскал их в качества государственного налога.

— Выродки из этой семьи всегда были безбашенные, — прошептал ему незнакомец, Сын Вон постарался улыбнуться. — Покойный президент тоже вводил нас за нос, но продлилось это недолго, — заметив его растерянность, он протянул ему руку. — Меня зовут Пак Сон Хун.

«Пак Сон Хун»

Если Сын Вон не ошибался, то рядом с ним сидел самый влиятельный магнат. На данный момент единственный, кто смог поработить семейную компанию династии Ким. Прямой наследник Пак Дон Хён — бывшего министра юстиции. Их семьи соперничают веками. В отличии от президента Кима, Сон Хун чистокровный аристократ. Черты лица его мягкие. Улыбка нежная. Перед взорами чужих глаз мужчина ведет себя достойно. Однако Сын Вон знает и другую его сторону. За маской доброго самаритянина тот скрывал многое.

Насилие, похоть и жадность.

На одном из выкупленных островов, раз в неделю он устраивал закрытые вечеринки, куда могли войти только по приглашению. Богачи закидывались там наркотиками, устраивали сеансы с приглашенными эскортниками. Слушали выступления знаменитых певцов и проводили голодные игры. Несмотря на безобидный вид, Сон Хун предпочитал кровавую бойню, где выжившим всегда был лишь один. Он верил, что побеждая, человек прогибает под себя все законы вселенной.

Вскинув все варианты в уме, мужчина пожал ему руку в ответ.

— Ча Сын Вон, — вылетело из его уст.

— Если я не ошибаюсь, совсем недавно вы заняли пост премьер-министра.

Сын Вон молчаливо кивнул в ответ.

— Не по своей воле, — улыбнувшись, прошептал он, когда в зале повисла тишина.

Сон Хун удовлетворенно покачал головой.

— Как там поживает наш новоиспеченный президент?

— Служит во благо народу.

— Я слышал, он полукровка, это правда?

— Внешне по нему и не скажешь, но если приглядеться, он унаследовал от матери черты лица и цвет волос.

Сон Хун приблизился к премьер-министру поближе, пока люди трепались об убытках, он пододвинул к краю стола бокал шампанского и, указав ему развешанные по углам камеры, склонил голову на бок. Сын Вон невольно вспомнил президента Кима, несмотря на происхождение, выходки их не имели никакого различия.

— Не хотите поделиться его увлечениями? — ухмыльнувшись, произнес тот. — Слышал, он узнал о вашей слабости, наверняка вам не терпится избавиться от него? — он указал на всех присутствующих в зале людей. — Иначе сейчас вас здесь не было бы. Если поделитесь со мной хотя бы одной незначительной информацией, обещаю, в долгу не останусь.

Сын Вон потер переносицу, пытаясь потянуть время, а затем, решившись пойти ва-банк, склонил голову ближе.

— Слышал, что не так давно у него появился новый водитель, его сын таскается за этим парнем, как дворняжка.

— Что за парень?

— Работал в морге несколько лет подряд, как он связан с президентом Кимом никто не знает. Появился из ниоткуда, как впрочем и сам мальчишка. Мне довелось узнать о них от министра здравоохранения, по его словам он работает у них около месяца.

Полезная информация для папочки, Сон Хун обязательно ею воспользуется, чтобы добиться его расположения. А пока сохранит это в секрете. Политические интриги его ещё никогда не веселили так, как сейчас. До осени прошлого года Сон Хун старался держаться от них подальше до тех пор, пока он не видел в них нужды. Но с того момента, как его отца сместили с должности, ему пришлось поменять свою точку зрения. Он надменно посмотрел на премьер-министра. Улыбка тут же сошла с его лица, показывая истинные эмоции.

— Вы знаете, ваши слова не имеют никакого значения, пока вы не назовете его имени.

Сын Вон солидарно кивнул головой.

— Я назову вам имя, но уговор есть уговор, — сказал он, улавливая на себе пытливый взгляд. — Взамен я хочу стать акционером одной из ваших дочерних компании.

— Хорошо, я пришлю вам документы почтой.

— Могу ошибаться, но ему двадцать восемь лет, — Сын Вон смочил горло водой. — Зовут Чон Чонгук.

Сон Хун блаженно улыбнулся. Кто бы мог подумать, что новая игрушка президента является когда-то сломанной им куклой. При последней их встрече, Сон Хун неохотно отпустил мальчишку на волю, ожидая, что Чонгук обязательно к нему вернется. Нет, он не следил за ним, не пытался его искать, не интересовался его жизнью. Пак просто поставил на него ставку. Вернись Чонгук в тот вечер, Сон Хун бы носил его на руках, стряхивая с него пылинки. Но мальчишка даже не оглянулся. Он убежал от него так далеко, насколько это было возможно. Услышав его имя из чужих уст, Сон Хун будто бы слетел с катушек. Ему не терпится посмотреть как вырос его малыш, не терпится дотронуться до его бледной кожи, почувствовать сладкий привкус пухлых губ. Услышать его болезненный голос. С их последней встречи прошло больше десяти лет. Сон Хун уже и не надеялся встретить его снова. Однажды, проснувшись утром, он поспорил с собой, что забудет о его существовании до тех пор, пока их не сведёт судьба. Кто бы мог подумать, что сведет их никто иной, как полукровка династии Ким. Вечный противник, против которого он сражается почти всю свою жизнь. В огромном зале прозвучал громкий смех Пака.

Deja Vu Ilya Beshevli

«5»

Родственными душами называют тех людей, чьи судьбы переплетены воедино. Жизни их настолько запутанные, что они связанны друг с другом навечно, до самой смерти. И если причинить боль одному из них, то страдать будет и другой. Тэхён чувствовал себя именно так. Расскажи ему о том, что они с Чонгуком будут спать в одной постели месяц назад, он бы скептически рассмеялся. Рассматривая привычные стены серого цвета, переодевшись, мужчина устало прилег на кровать. Чонгук пропал в ванной комнате на добрые пятнадцать минут, а когда вышел, уловил на себе задумчивый взгляд.

— И всё же, может мне стоит поспать в своей комнате? — неуверенно выдал он, бросая полотенце на сушилку.

Тэхён лишь молчаливо похлопал по кровати, заставляя его лечь рядом.

— Знаю, я уже спрашивал, но спрошу ещё раз, Чонгук, ты боишься меня? — спокойным голосом спросил он.

Тот отрицательно покачал головой, чувствуя, как подступала к горлу тревога. Нет, он не боится Тэхёна, а надо бы. Мужчина закинул свою руку на его талию и, прижав к себе как можно ближе, невесомо коснулся губами его скул.

— У нас не будет секса, милый, можешь успокоиться, — прошептал он ему совсем тихо. — До тех пор, пока ты сам не захочешь.

Тэхён всегда был таким обворожительным?

Встречаясь с ним взглядом, Чонгук почувствовал укол совести. Да кто он такой, чтобы притворяться перед ним невинной овечкой. Облизав пересохшие от волнения губы, он постарался от него отстраниться.

— Я не девственник, — вылетело из его уст.

— Я знаю, — сказал Тэхён и, уловив на его лице удивление, закатил глаза. — Чонгук тебе двадцать восемь, было бы странно, если ты был девственником.

Они улыбнулись. Чонгук вовсе не это имел ввиду. Попытавшись успокоить взбунтовавшееся сердце, он набрал в легкие как можно больше воздуха. Ещё ни разу он не ощущал себя таким значимым, как сейчас. Интересно, любил бы его Тэхён и дальше, если бы узнал о том, что впервые Чонгук переспал с кем-то в шестнадцать? А если бы мужчина прознал и о том, что Чонгуку пришлось раздвигать ноги не только перед одним человеком? Ощущая в горле тяжелый ком, он, не смея смотреть ему в глаза, повернулся на спину.

Чонгука раздирало любопытство, по какой такой причине он ему пригляделся? Что хорошего Тэхён в нём нашел? Всего лишь кусок мяса, тряпка, об которую всю жизнь вытирают ноги, тело его грязное, да и душой он не чист. Единственное, что он сделал в своей жизни правильно, вырастил Сон У. Да и с ним он прогадал. Воспитай он его лучше, мальчишка не оказался бы на скамье подсудимых. Может виной тому мёртвые тела, которые он случайно увидел в морге? Одна за другой, словно по команде, все мысли в голове перекрывали любой шум. Чонгук так сильно задумался, что даже не заметил, как из глаз потекли слезы. Тэхён обнял его как можно крепче.

— Тебя что-то гложет? — стирая с его щёк дорожку, спросил он. — Поделись со мной.

Чонгук не заслуживает его любви, прямо как Тэхён, не заслуживающий его слёз.

— Мне здесь не место, — убирая с себя его руки, отрывисто промолвил он.

— Тогда где твоё место, Чонгук?

Наверное, на самом дне. Если это касается дома, то даже не в комнате для слуг, а в подвале. Если есть что-то глубже подвала, то точно там. Но не здесь. Не на одной кровати с Тэхёном. В комнате повисла гнетущая тишина. Чонгук присел на край кровати, цепляясь взглядом за прозрачные шторы на витражных окнах. А что, если Тэхён на самом деле ничем не отличается от Сон Хуна? Что, если когда-нибудь в будущем он причинит ему такую боль, что после неё Чонгук никогда уже не оправится. Не сможет.

— Ну что ты со мной творишь? — подсаживаясь к нему ближе, на выдохе произнес Тэхён. — Говорю в последний раз. Я не хочу тратить своё время на ссоры и выяснения отношений, — встречаясь с глубиной черных как смоль глаз, Чонгук ощутил, как по его телу прошёлся холод. — Твоё место здесь, возле меня, с тех самых пор, как ты признался мне в своих чувствах, — он сжал его руку. — Anata wa watashi dake no mono. Ты принадлежишь только мне.

Чонгук не понимал смысл сказанных слов, но точно мог поклясться, что Тэхён наложил на него чары. Иначе как ему объяснить спокойствие, которое он наконец смог обрести?

— Что это означает? — спросил он, совсем не обращая внимания на возбужденный взгляд.

— То и означает, — вымолвил Тэхён. — Что ты теперь «мой». Повторюсь, твоё место возле меня, Чонгук, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Я не отпущу тебя, даже если ты захочешь сбежать от меня.

— Угрожаешь?

— Предупреждаю.

Чонгук и забыл, насколько тот иногда бывает властным. Уткнувшись лицом в его широкую грудь, он неуверенно коснулся кончиками пальцев бледной кожи. Не теряя времени, Тэхён обхватил его лицо ладонями и трепетно прижался к пухлым губам, срывая с них блаженный стон. Затем медленно спустился к подбородку, оставляя за собой дорожку поцелуев, пока не добрался до шеи. Запустив пальцы в шелковистые волосы, он слегка запрокинул голову Чонгука назад и, снова накрыв его губы своими, прошептал совсем тихо:

— Скажи мне, ты всё ещё хочешь от меня уйти?

Ни за что на свете. Тэхён даже не представлял, насколько глубоко сумел проникнуть в его сердце. Чонгук покачал головой, но этого оказалось недостаточно. Налегая на него сильнее обычного, мужчина потянул его за волосы, и заставил ответить вслух.

— Я хочу услышать это.

— Я не оставлю тебя, — дрожащим от возбуждения голосом, протянул Чонгук. — Даже если мне придется умереть.

Приговор, не иначе. Обещая Тэхёну остаться с ним, Чонгук точно закрыл перед собой все пути побега. Не дождавшись дальнейших действий от мужчины, он потянулся к нему первым. Их губы сомкнулись в сладком поцелуе. Пылая от разлившегося по всему телу жара, Чонгук как можно крепче обнял его за плечи. Вот как ощущается счастье?

Отстранившись от него на минуту, Тэхён посмотрел в бездонные карие глаза.

— Никогда не произноси тех слов, о которых потом пожалеешь.

— А ты сделай так, чтобы мне не пришлось жалеть.

Тэхён улыбнулся. Осторожно проведя пальцами по его колену, он медленно скользнул ладонью вверх по бедру и, поднимаясь чуть выше дозволенного, оставил поцелуй на его шее. Чонгук вспыхнул, когда крепкие руки пробрались под его футболку, нагло лаская горячую кожу. Пальцы скользили по животу, иногда по груди, а затем лишь изредка опускались ниже. Тэхён трогал его везде, где только можно, но, в отличие от Сон Хуна, делал это с нежностью.

Безграничное удовольствие, где он кем-то любим. Где этот кто-то готов перевернуть ради него весь мир. С Тэхёном он ощущал себя не просто хорошо, а лучше, чем когда-либо. Чонгук точно не знал, последствия ли это выпитого алкоголя вечером или нахлынувшие чувства. Поддавшись соблазну, одержимый желанием, он попросту прогибался под натиском крепкого тела. Можно даже сказать — доверился ему. Собирая в кучу все накопленные мысли, он постарался закрыть их пеленой лжи.

Ён Джин всё повторяла ему, что время их обязательно когда-нибудь вылечит.

Но его — не вылечило. Душу ничто не способно исцелить, даже если очень постараться. Дотрагиваясь до его лица, Чонгук невольно вспомнил, сломавшего ему жизнь, человека.

— Ты знал, что ты прекрасен? — тихо вырвалось у Тэхёна.

Чонгук всю жизнь думал, что он противен. Во всяком случае, так ему казалось или так ему внушил Сон Хун. В голове снова бесполезные мысли. Настолько мерзкие и липкие, что Чонгуку хотелось умереть. Тэхён лишь крепче сжал его руки, оставляя поцелуи на груди, животе, спускаясь всё ниже. Чонгук почувствовал, как уходит из-под ног почва. Блаженно запрокинув голову назад, он рассеянно уставился в белый потолок. Стягивая с него трусы, Тэхён замер на месте, изучая реакцию и, увидев на лице Чонгука безграничное удовольствие, поцеловал внутреннюю сторону его бедра. Когда тот резко распахнул глаза, Тэхён уже скользнул языком по головке его члена. Пытаясь оттолкнуть его, Чонгук отдёрнул руку.

— Ты сказал, что ничего не будет, — запыхавшись, выдал он.

— Я не собираюсь в тебя проникать, — голос мужчины, в отличии от его, совершенно спокойный. — Я просто хочу сделать тебе приятно.

Ловя на себе недоверчивый взгляд, он легко подтянул его к себе за лодыжку.

— Для меня есть вещи поважнее, чем просто секс, Чонгук. Например, твоё удовольствие. Если приятно тебе, то и мне тоже. Посмотри на себя, — он нежно провёл пальцами по его бедру. — Ты возбудился.

Тэхён снова накрыл его губы своими, медленно скользя ладонью по головке члена. Затем отстранился на секунду и, взглянув в его затуманенные глаза, прошептал:

— Тебе понравится. Обещаю, — возбужденно прошептал он, снова взяв в рот его член.

Чонгук больше не сопротивлялся. Из рта вырвались сладкие на слух стоны. Прижимаясь спиной к матрасу, он робко прогнул спину. Тэхён действительно не соврал. Его губы умело двигались от основания к головке, каждое касание языком по возбужденному члену вызывало в нем десятки противоречивых чувств. Замечая блаженное лицо Чонгука, он взял его член ещё глубже. Никогда прежде это не приносило ему столько удовольствия. Чонгук сжал простыню в кулаках, туманным взглядом уставившись в стену. Тэхён ускорил ритм, чувствуя, как задрожало его тело. Тэхён в этот раз, обхватив его член рукой, надрачивал чуть быстрее, чем обычно и, заметив довольное лицо, понял, что тот скоро придёт к разрядке. И через секунду после того, как их губы снова встретились в мокром поцелуе, Чонгук кончил.

Безумие. Чонгук точно безумен. Всё это время он считал, что секс приносит удовольствие путем боли одного из партнёров. С Тэхёном, кажется, всё иначе. Ему приятно. Чонгук млеет от каждого его касания, каждого поцелуя. Каждого сказанного им слова. Чонгуку хотелось бы, чтобы сегодняшняя ночь никогда не заканчивалась. Если возможно, ему хотелось бы пролежать на этой постели всю оставшуюся жизнь, пока он не умрёт от, переступившей за порог, старости. Умрёт с Тэхёном в один день, потому что без него он, наверное, не сможет даже дышать.

— Я люблю тебя, — озвучил он вслух свои мысли.

— Я тебя тоже.

Flutterings Laurent Dury

«6»

Чонгук проснулся с первыми лучами солнца. Со стороны доносилось ровное дыхание Тэхёна. В воздухе витал запах ночи — смеси его парфюма, алкоголя и чего-то более интимного, чего Чонгук старался не осознавать. В голове сплошной кавардак. Сколько бы он не старался найти выход, а исправлять что-то уже было поздно. Чонгук не жалел о проведённой с ним ночи, как и не жалел о том, что нашёл в себе силы ответить ему взаимностью. Тэхён оказался поразительно внимательным. Понимающим. Ласковым. Всё это никак не вязалось с тем, как он вёл себя на людях. Надменно. Высокомерно. Властно. Почти пугающе.

Лёжа с ним в одной постели, Чонгук невольно приходил к вопросу, что могло бы ожидать их в будущем. Не станет же Тэхён встречаться с ним до старости лет, лишая себя возможности от союза с выгодной партией. Может быть не сейчас, но через год или два он женится на какой-нибудь разбалованной девушке. У них родятся дети. У Сон У наконец появится мать. А что станет с ним? Неужто, Тэхён даже будучи женатым, продолжит удерживать его возле себя в качестве любовника?

Пока он терялся в собственных догадках, Тэхён, проснувшись, повернулся к нему лицом. Чонгук притворившись спящим, замер. Мужчина нежно поцеловал его в висок. Простыни рядом с ним шевельнулись, и через несколько секунд Чонгук услышал, как тот встав с места, направился в душ. Он не хотел с ним говорить. Точно не сейчас. Не тогда, когда в голове царил такой беспорядок.

Одежда на полу валялось в хаосе и Чонгук, стараясь не издать лишних звуков, быстро натянул на себя футболку и брюки. В груди разливалось глупое чувство злости, стыда, раздражения и чего-то, чего он не мог себе объяснить. Он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. Из кухни доносились приглушённые голоса, в коридоре мелькали слуги. Возможно всем было не до него, но Чонгук чувствовал себя так, словно к нему были прикованы все взгляды слуг. Стоило ему перешагнуть порог гостиной, как он тут же заметил, стоявшую у окна фигуру дворецкого. Сокджин был в своём обычном безупречно выглаженном костюме, с прямой осанкой и тем строгим выражением лица, которое не менялось на протяжении нескольких лет. Они встретились взглядом. Чонгук напрягся.

Сокджин был здесь той ночью, когда он ушёл. Он стал свидетелем его выбора, его слов. И теперь снова видел его.

— Значит, вы вернулись, — спокойно произнёс мужчина, голос его сквозил разочарованием.

Чонгук сжал пальцы в кулак.

— Мне пришлось.

Дворецкий Ким приблизился, шаги его были неспешными, но твёрдыми.

— В прошлый раз, если мне не изменяет память, вы согласились, что будет лучше уйти.

— Согласился, — не стал отрицать Чонгук.

— И всё же... Вы здесь.

— Так вышло.

— Так вышло? — Сокджин чуть приподнял бровь. Он оглядел Чонгука с ног до головы, оценивая его вид — смятую одежду, следы бессонной ночи в глазах. Говорить что-то ещё было бессмысленно. Дворецкий всё понимал без слов.

— Я не вправе указывать вам, что делать, — произнёс он наконец. — Но я надеялся, что у вас хватит здравого смысла не повторять ошибок прошлого. Уверен, теперь при нынешних обстоятельствах, президент никогда вас не отпустит. Вы могли уйти раньше, но раз вернулись, то должны осознать последствия. И если вы думаете, что у вас всё ещё есть выбор... — он усмехнулся, но его улыбка была лишена веселья, — то глубоко заблуждаетесь.

Чонгук сглотнул, но ничего не ответил. На мгновение между ними повисла напряжённая тишина, и он мог поклясться, что с каждой секундой, взгляд дворецкого Кима становился всё более неодобрительным.

— Не сочтите за грубость, господин Чон, но раз уж вы больше не гость этого дома, а один из его обывателей, то должны знать, что здесь не место неопрятности, тем более теперь, когда вы... — он сделал короткую паузу, подбирая слово, — избранный президента Кима. Отныне вас будут оценивать по каждому движению, каждому слову, каждому взгляду. В мире, где правят аристократы, от внешности до манер всё имеет значение. Если вы намерены оставаться рядом с ним, вам придётся соответствовать.

Его тон был безупречно вежливым, но Чонгук чувствовал в нём суровый упрёк. Он едва успел осознать смысл сказанного, как к ним подошёл один из слуг.

— Завтрак готов и подан, — с поклоном сообщил он.

Сокджин бросил на Чонгука последний оценивающий взгляд.

— Надеюсь, к следующему разу вы сделаете выводы, — сказал он и, повернувшись к слуге, кивнул. — Мы сейчас подойдём.

Чонгук сжал кулаки, но не от страха, а от осознания собственной неуместности в новом мире. Всё здесь подчинялось строгому порядку, а он по-прежнему оставался чужаком. Однако чувство неловкости быстро сменилось привычной выдержкой — он не был ребёнком, которого можно поставить в угол. Стараясь не привлекать к себе внимания, он сел за стол, на отведенное ему место, справа от Тэхёна. Атмосфера в просторной, идеально сервированной столовой была холодной. Слуги безмолвно расставляли блюда, двигаясь отточенными движениями. Он не успел сделать и глотка воды, как мягкий писк возвестил о прибытии лифта. Чонгук почувствовал, как сердце пропустило удар.

Тэхён вошёл в комнату размеренным шагом. Выглядел он безупречно. На его статной фигуре идеально сидел чёрный костюм, и такого же цвета галстук, который был идеально затянут под воротом рубашки. Он шагнул внутрь уверенно, без тени усталости, будто не провел ночь в постели, а с холодным рассудком обсуждал государственные дела и даже сейчас в утренние часы, выглядел так, словно через пять минут собирался выйти к народу с официальной речью. Лицо его оставалось бесстрастным. Чонгуку показалось, что сейчас возле него находился не тот Тэхён, с которым он уснул в одной постели. Перед ним стоял незнакомец. А ведь и вправду, если задуматься, он не знал о нём практически ничего. Тэхён, не взглянув в его сторону, прошёл к столу и скользнул взглядом по дворецкому.

— Где мальчишка? — без лишних приветствий спросил он.

— Молодой господин отправился в образовательную поездку с наставниками, — ровным голосом ответил Сокджин. — Вернётся вечером.

Тэхён коротко кивнул и сел во главе стола.

— Предупредите его, пожалуйста, что отныне мы завтракаем и ужинаем вместе. В одно время.

— Хорошо, господин. Что касается ужина?

— Сегодня в семь, — Тэхён откинулся на спинку стула и, наконец, посмотрел на Чонгука.

Они встретились взглядом, и его губы дрогнули в едва заметной улыбке. В голосе, когда он заговорил, стало меньше приказного тона.

— Ты оставил меня одного.

Чонгук, который всё это время сдержанно следил за их разговором, отложил столовые приборы и взглянул на него с тем же достоинством.

— Мне нужно было прийти в себя, — честно ответил он.

— От чего?

— От того, что мы сделали, к тому же я не хотел тебя беспокоить.

— Беспокоить? — в голосе Тэхёна послышался лёгкий упрёк. — Чонгук, ты опять пытаешься держаться на расстоянии. Мы уже обсудили это, но, как оказалось, я переоценил твою честность.

Чонгук чуть приподнял брови, усмехнувшись уголком губ.

— Я не знал, что честность подразумевает отказ от личного пространства.

Тэхён скользнул по нему внимательным взглядом, словно оценивая, с какой стороны будет удобнее подступиться.

— После прошлой ночи, — медленно произнёс он, — между нами больше нет «личного» пространства.

Чонгук склонил голову набок, изучая выражение его лица.

— Интересная логика. Получается, теперь мне нельзя даже выйти из спальни, пока ты мне не позволишь?

— Именно, — без колебаний ответил Тэхён.

Чонгук чуть прищурился, но не поддался раздражению. Он знал, с кем разговаривает.

— А если я не соглашусь? — поддразнил он.

Тэхён даже не моргнул.

— Вряд ли тебе понравится мой ответ.

В воздухе повисло напряжение. Слуги, направляясь к выходу по приказу дворецкого, стали двигаться тише, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Ты привык командовать людьми, Тэхён. Но я не один из твоих подчинённых.

— Ты прав. Ты не мой подчинённый, ты мой избранный. А потому у тебя нет права на ошибки. Чонгук, я не хочу давить на тебя, но твои игры в «уходи и возвращайся» начинают порядком мне надоедать.

Чонгук усмехнулся.

— Кто бы говорил, разве не ты начал играть со мной в «тяни и толкай»?

— И это возымело свой эффект.

— Откуда тебе знать?

Тэхён не отвёл взгляда, но уголки его губ дрогнули в улыбке.

— Разве не ты был готов раздвинуть передо мной ноги?!

Чонгук чуть усмехнулся, но на этот раз его взгляд смягчился.

— Ты всегда так напорист?

— Только когда уверен, что это приведёт к желаемому результату, — Тэхён безмятежно поднял бровь, затем аккуратно взял нож и разрезал ломтик багета, словно их разговор не имел для него особого значения.

Но Чонгук уже понял, что каждое сказанное им слово служило предупреждением, которое легко могло превратиться в действие.

— И ты даже не сомневаешься в себе?

— А зачем? Я привык получать то, что хочу, и ты не исключение.

Чонгук невольно задержал дыхание. Тэхён своей уверенностью словно проникал в самую душу. Его власть должна была напугать его. Разжечь в нём отвращение. Но как бы он не хотел в этом признаваться, Чонгук не чувствовал ни возмущения, ни раздражения. Молчание между ними затянулось, но на этот раз оно уже не было таким напряжённым, когда их покинули слуги.

— Иногда мне кажется, что ты слишком высокого о себе мнения, — наконец пробормотал он, отводя взгляд, чтобы не дать ему заметить своих эмоций.

Тэхён только усмехнулся. На столе вдруг завибрировал его сотовый.

— Не хочешь поехать со мной в Китай в выходные? — вдруг спросил он, сбрасывая телефонный звонок. — Отдохнёшь там пару дней, развеемся.

— Прости, в выходные я обещал встретиться с мамой, она до сих пор на меня в обиде за прошлый раз. Я уехал так и не попрощавшись с ней.

— Тебе не за что извиняться, Чонгук, — сказал Тэхён, вставая с места. Он нежно чмокнул его в висок, словно в знак прощения, а затем, не говоря больше ни слова, прошептал, сжимая его плечо. — У нас впереди много времени. Ты знаешь, если возникнут вопросы, можешь обратиться к дворецкому. А мне пора на работу.

Чонгук почувствовал, как тяжело сжималась грудь, но просто кивнул. Почти ощущая вину, он смотрел, как Тэхён, прихрамывая, скрылся в дверях лифта, спускающегося вниз в парковочную зону. После его ухода на работу, привстав с места, он хотел было помочь слугам, как пожилой дворецкий тут же смахнул его руки.

— Президенту это не понравится, — склонив голову, вежливо сказал Сокджин. — Лучше вернитесь в свою комнату, господин Чон. Она находится на втором этаже, прямо по соседству с комнатой молодого господина.

Чонгук не знал, что и сказать. Сидеть без дела ему не хотелось. Слоняться по округу тоже.

— Я могу пойти в ботанический сад и помочь садовнику с рассадой, — мягко предложил он, пытаясь найти хоть какой-то подход.

Но Сокджин, не говоря ни слова, остановился на полпути и взглянул на него с таким холодным выражением, что Чонгук почувствовал, как по его спине прошлись мурашки.

— Боюсь, вы меня не поняли, — он больше не пытался быть учтивым. — Президент Ким, запретил вам заниматься в этом доме любого рода деятельностью. Перед обществом он собирается представить вас как своего «Nakama». Это означает, что вы его компаньон, его избранный.

— Мне кажется, вы не так его поняли. Разве быть компаньоном, это не тоже самое, что... — Чонгук чуть замялся, не зная, как правильно будет выразиться.

К счастью, дворецкий уловил ход его мыслей с полуслова.

— Любовником? — бесцеремонно спросил он. — Нет, это не тоже самое. Статус избранного в династиях присваивают только тем, кто несомненно заслуживает это место. Видите ли, члены династии Ким не всегда придерживались строгих правил. Испокон веков, приводя домой человека, они представляли его перед высшим обществом в качестве своего компаньона, и совсем неважно какого пола были их избранники. В редких случаях, они имели больше привилегии и прав, чем законные супруги. В кругу аристократов, компаньонами обычно становятся люди с хорошей родословной, но недостаточным влиянием и финансов. Из-за молодого господина, два года назад президент Ким отказался от брака. Однако, это не помешало многим знатным семьям, предложить ему своих детей в качестве избранника. Всё это время президент Ким склонялся в сторону династии Пак, но в последний момент его выбор так или иначе пал на вас.

Intermezzo in C Minor — Piano and Double Bass

«7»

Субботы Тэхён обычно посвящал только самым неотложным делам. Приезжая в синий дом, он направлялся напрямую в сенаторскую, где министры поднимали разного рода вопросы. Сегодня, например, они снова говорили о митингах на севере страны. Для того, чтобы отвлечь их внимание на новости поинтереснее, Тэхён приказал премьер-министру ознакомить всех с новым составом кодекса. Угрюмые лица мужчин становились только злее. Да кто в здравом уме сможет поддержать свод эгоцентричных правил, где важнее всего является только мнение самого президента? Перелистывая страницы, они перекинулись недовольными взглядами.

— Я собираюсь восстановить с Японией дипломатичные отношения, — послышался в тишине его голос. — С каждым годом их военная сила становится только крепче прежней, враждуя с ними, мы рискуем стать поверженными.

— Вздор! — высказался новый министр юстиции. — Они годами унижали наших граждан, их насмешки в нашу сторону продолжаются и посей день, — он сердито постучал по столу. — Прогибаясь под них, мы только докажем им свою слабость.

Тэхён ожидал подобную реакцию. Члены совета, старые или новые, всегда остро реагировали на японцев. Ему довелось узнать об этом не по своей воле. Вставая с места, он неторопливо прошёлся к центру зала. Взгляд черных глаз точно прожигал каждого человека, присутствующего в помещении. Если бы у него была возможность, Тэхён мог поклясться, что отдал бы приказ убить каждого наглеца, посмевшего встать у него на пути.

— Кажется, вы меня не поняли, министр юстиции, — холодно сказал он. — Я не спрашивал вашего мнения, я сказал, что сделаю это.

— Но для чего вам тогда совет? — недоуменно спросил один из них.

— Хороший вопрос, — на лице его появилась ухмылка. — С сегодняшнего дня я распускаю его. Отныне никакого совета.

В зале послышался шум. Тэхён, согласно своему прозвищу полукровки, точно безумен. Дон Иль никогда не позволял себе подобного отношения к подчинённым. Он мог оскорблять их за спинами, ругаться, убирать с должности, но никогда не смел идти против напрямую. Тэхён же напротив; говорит все недовольства в лицо, загоняет их в угол, унижает и заставляет подчиняться. Премьер-министр, встав со своего места, озадаченно обратился к сердитому мужчине.

— Может, вы обдумаете своё решение, президент Ким. Вы и сами понимаете, что слова сказанные в порыве эмоций...

— Я передумаю, если каждый из вас до конца следующей недели подпишет новый свод правил, — у выхода сказал он, даже не удостоив их своим вниманием. — Чем быстрее вы подпишите, тем быстрее вернёте себе свои должности.

Сын Вон присел на место. Рассматривая озабоченные взгляды министров, он вспомнил первый день знакомства с Тэхёном. В тот вечер творился такой же хаос, как и сейчас. В голове прозвучали слова министра здравоохранения:

«Ким Тэхён, которого я знаю, сам дьявол!»«Он слишком молод и амбициозен. Его жадности нет предела. Даже все члены династии Ким старались держать его в стороне, называя полукровкой. Японская кровь, которая течет в его жилах, в скором времени возьмёт своё, вот увидите. И тогда помяните мои слова, прольется кровь.»

Не об этом ли он предупреждал его? Бросив документы на стол, он задумчиво уставился на открытые двери. Тэхён с помощью них играл в шахматы, где для него они служили лишь пешками. Сын Вону нужно было узнать о настоящем сопернике Кима для того, чтобы не стать израсходованным материалом. Встав ровно по центру зала, где минутой назад стоял Тэхён, премьер-министр попытался привлечь на себя внимание членов конгломерата. Поскольку статус его происходил из низших слоев, несмотря на занимаемую им должность, никто ни из сената, ни парламента, ни даже конгломерата, не пытался воспринять его угрозы всерьез. В их глазах он был всего лишь, прирученной президентом Кимом, беспородной собакой. Его шестеркой и ничем больше. Что ж, премьер-министру не привыкать к подобного рода унижениям. Вскарабкиваться по стене приносит ему намного больше удовольствия, чем резкий прыжок вверх по должности.

— Если подпишите документ, потеряете всё что имеете, — на лице его ни тени сомнения. Голос стальной, словно не на него здесь смотрят, как на третьесортного политика. — Президент не может единолично управлять государством, существуют ряд обоснованных реформ. То, что он пытается сделать с конгломератом, можно расценивать, как попытку государственной измены.

— Все прекрасно это понимают, — встав с места, сказал один из них. — Но он не просто президент, хоть и полукровка, он выходец из династии Ким. Сейчас в руках его старшего брата находится трастовый фонд, если они вмешаются в экономику, наша страна придет в упадок, как было в двухтысячных годах. Утопая, он заберёт нас вместе с собой.

Молчавший всё это время генеральный прокурор окружного суда, воспользовавшись тишиной, вмешался в их разговор.

— Я думал, вы на стороне президента, премьер-министр Ча, — улыбаясь сказал он, происходящее явно веселило его. — Не пытаетесь ли вы сейчас по его приказу угодить нас в ловушку?

Никакого доверия. В политике нельзя доверять без причины. Сын Вон солидарен с мужчиной. Встав напротив него, он одарил его испепеляющим взглядом.

— Я предан не президенту, генеральный прокурор, а своей стране. Я всегда служил во благо нашего народа, служу и буду служить, — переходя на укоризненный тон, сказал он. — Президент сейчас как пороховая бомба. Он непосредственная угроза для всей Кореи, и пока не пострадали люди, от него нужно избавиться.

— И что вы предлагаете нам делать?

— Не подписывайте документ, пропустите еженедельную встречу следующей субботы. Поговорите со своими знакомыми из парламента, убедите их отказаться от его власти. Заставьте его приползти к вам на коленях и тогда он возможно поймет, почему его отец никогда не шел против членов конгломерата.

Что же, если Тэхён хотел сыграть в партию в шахматы, используя их как пешек, Сын Вон готов стать и расходным материалом, чтобы привести его к проигрышу. В политике выживают лишь сильнейшие. Там нет ничего святого. Кругом лишь обман. Иллюзия, в которую верят люди. Мнимое спокойствие, за которой скрывается настоящая борьба за власть, где алчные люди готовы перегрызть друг другу глотки для того, чтобы подняться на одну ступеньку выше остальных.

La fugitive — Lindolfo Gargiulo, Lonepsi

«8»

Чонгук просидел в комнате около двух часов, в поисках новой работы. В большие компании его бы не взяли. У него не было ни достойного образования, ни хорошего опыта работы. Работа в морге сильно подпортила его жизнь, но благодаря ней, Чонгук мог получать стабильную заработную плату, а сейчас будучи уволенным оттуда, он не смел возвращаться обратно. Да и не хотел, чего уж таить, кому бы понравилось возиться с трупами. Из раздумий его вывел деликатный, но настойчивый стук в дверь, и в проёме показалась служанка, прежде чем обратиться к нему, она учтиво склонила голову.

— Господин Чон, вас ждут внизу.

Чонгук нахмурившись, спустился вниз. Он не знал, чего и ожидать. Во всяком случае, ни Тэхён, ни сам дворецкий не соизволили предупредить его о встрече с высоким мужчиной в строгом костюме. Тот протянул ему руку, смотря на него с холодным, выверенным до мелочей взглядом:

— Добрый день, сегодня утром президент Ким приказал мне привести ваш внешний вид в порядок и начать обучение, чтобы вы приступили к изучению правил этикета и всех протоколов в непредвиденных ситуациях. К сожалению, начальник охраны безопасности сейчас находится в командировке, и пока что вместо господина Киямы вас будет сопровождать человек позади меня.

Чонгук едва успел кивнуть, как к нему подошёл охранник и протянул в его сторону руку:

— Ваш мобильный телефон, пожалуйста.

— Зачем? — удивился он, машинально сжимая в кармане сотовый.

— Для проверки, в ней может быть установлена прослушка, — сухо пояснил тот, не добавив ни капли излишней вежливости.

— Прослушки? С какой стати ей там быть?

— Господин Чон, — вмешался «советник». — Это часть протокола безопасности. Раз в неделю служба охраны изымает все вещи самого президента и всех его приближённых, чтобы провести проверку. Вы не исключение.

На секунду Чонгук почувствовал, как тонкая нить свободы, к которой он был так привязан, обрывается с едва слышным щелчком. Он медленно достал телефон и неохотно передал его.

— Благодарю за понимание, — ровно сказал охранник, исчезая за дверью.

Не успел Чонгук переварить происходящее, как советник сделал приглашающий жест в сторону просторной комнаты с зеркалами и вешалками.

— Теперь перейдём к вашему внешнему виду. Президент Ким хочет, чтобы вы соответствовали своему статусу. Дворецкий уже не раз выразил мне свою точку зрения по этому поводу, поэтому я надеюсь вы не станете противиться.

Мужчина произнёс это с таким спокойствием, что возражать было бессмысленно. Чонгука усадили перед зеркалом, и они начали обсуждение с помощниками об его чертах лица, подходящие оттенки одежды и варианты причёсок. Каждая попытка вставить слово заканчивалась вежливым, но непреклонным предложением:

— Обсудите это позже с самим президентом, мы лишь исполняем его приказы.

Чонгук ясно знал что, если Тэхён что-то решил, значит так оно и будет. Он ощутил, как на него медленно, но неумолимо опускается невидимая клетка. Не из прутьев, а из обязанностей, взглядов, протоколов и контроля. Чонгук только сейчас понял, о чём тогда его предупреждал дворецкий Ким. Все эти перемены оказались для него слишком стремительными, слишком неожиданными. Они ложились на его плечи тяжёлым грузом, что он уже не был уверен в своём решении. Ему тут же хотелось встать и покинуть резиденцию до вечера, чтобы не увидеться с Тэхёном и не слышать его упрёков в свою сторону. Оглядываясь назад, уж теперь то, он точно понимает Сон У. Во второй половине дня ему вернули телефон. На экране ни одного уведомления. Всё было очищено и перезагружено.

Чонгук, глядя на своё отражение в зеркале, тяжело вздохнул. Идеально выглаженный костюм, аккуратная причёска. Его внешнему виду можно только позавидовать. Но за всем этим лоском скрывался человек, который уже начинал терять самого себя. И где-то на фоне звучал голос Тэхёна:

«У нас много времени, Чонгук. Ты привыкнешь.»

Он стиснул зубы. Нет, он не привыкнет. Или хотя бы будет пытаться не привыкать. После ухода всех этих людей, Чонгук долго сидел на краю кровати, опустив голову, будто пытался избавиться от ощущения принадлежности, скинуть его, как старую кожу. В душе было липко. Он чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Точнее, чувствовал себя... дешёвой вещью. И чем больше он пытался это в себе заглушить, тем сильнее внутри разрасталось это ощущение. На плаву его удерживало только одно — мысль о том, что сегодня должен был вернуться Сон У. Они не виделись почти месяц. Созванивались, конечно, но эти разговоры были, пустыми, хрупкими и ненадёжными. Он скучал по нему. Скучал до боли, до дрожи, до пустоты.

Когда стрелки часов миновали пяти часов вечера, к дому подъехала машина. Чонгук почувствовал как пропустило удар его сердце. Он тут же вышел в холл и замер, едва не забыв, как дышать. После всего случившегося, он не знал, как смотреть ему в глаза.

За этот месяц Сон У действительно вырос. Не в росте, а в каком-то внутреннем укладе. В его взгляде не было прежней детской открытости. Вместо неё Чонгук видел лёгкую отстранённость.

— Привет, — тихо сказал он, когда мальчик переступил порог холла.

— Привет, — ответил Сон У, снимая рюкзак.

О приходе отца он узнал только вчерашним вечером, но не спешил бросаться в объятия. В тот же день ему доложили о том, что Чонгук и Тэхён официально начали встречаться. Не сказать, что это стало для него новостью. Сон У ни чуть не удивился, но был слишком расстроен. При виде него, он даже не улыбнулся. Просто кивнул, словно они не расставались, и направился вглубь дома.

Чонгук на секунду застыл, чувствуя, как внутри что-то сжалось.

— Как в школе?

— Нормально.

Они добрались до его спальни. Мальчик бросил рюкзак на кресло, и достал тетрадь, как будто собирался делать уроки, хотя Чонгук знал, что Сон У никогда не брался за них сразу. Он подошёл ближе, сел на край кресла, не зная, куда деть руки. Всё казалось неуместным. Чонгук чувствовал себя так, будто сидит под лупой, и каждое его движение — наглядное доказательство чего-то постыдного.

— Сон У, — наконец выдохнул он. — Давай поговорим.

Мальчик отложил карандаш, но не поднял глаз.

— О чём?

На секунду в комнате повисла напряжённая тишина. Чонгук не знал, с какой стороны подступиться. Как рассказать ему правду: «Я встречаюсь с твоим отцом»? Это звучало бы, плевком в лицо. «Между нами что-то есть»? Нет. Слишком бездушно. Всё это не годилось и за весь прожитый день, он успел пожалеть о своём выборе в сотый раз.

— Я... — он замолчал, ощущая в горле ком. — Всё это время я хотел тебе рассказать, но не знал как. Я... я с твоим отцом...

Сон У медленно поднял глаза. И в его взгляде Чонгук увидел то, чего боялся больше всего: осуждение, с примесью разочарования.

— Я знаю, — просто сказал он.

Чонгук сглотнул, чувствуя, словно его обдало холодной водой.

— Почему ты не сказал мне сразу? — между тем спросил Сон У.

— Я... не хотел тебя ранить.

Мальчик слегка склонил голову, будто обдумывая услышанное.

— А ты не думал, что твоё молчание тоже может меня ранить?

Сказанные слова ударили по нему сильнее, чем любой упрёк.

— Я не злюсь на тебя, — продолжил Сон У. — Я злюсь на него.

Чонгук поднял взгляд.

— Почему?

Мальчик пожал плечами.

— Потому что он всегда берёт то, что хочет. А ты... — на секунду он замолчал, — ты позволил ему это сделать с собой.

Сон У вдруг резко встал с места и вышел, захлопнув за собой дверь с приглушённым щелчком. Чонгук даже не успел осмыслить, что только что между ними произошло. Он почти не двигался, ощущая самую сильную боль в своей жизни. Боль от потери доверия ребёнка. От неё нет лекарства. Её ничем не заглушить. В груди тяжёлым грузом осела пустота, оставшаяся после ухода сына. В комнате было тихо, слышался лишь негромкий шорох вечерних звуков: где-то внизу стучали кастрюли, глухо отзывались шаги слуг, готовящихся к предстоящему ужину.

Чонгук обхватил голову руками, опершись локтями о колени, чувствуя, как грудь сжимает нарастающее напряжение. Мир вокруг менялся слишком быстро. Всё, что когда-то казалось устойчивым, привычным — работа, дом, даже отношения с Сон У — теперь растворялось в чужом воздухе этого места, где ему, как он всё яснее понимал, не было места. И хуже всего было не это. Хуже всего было осознание того, как смотрел на него Сон У. В его взгляде было что-то новое. Не просто разочарование, нет, а что-то похожее на холодное недоверие, будто он вдруг перестал быть для своего сына опорой. Будто он стал слабым. Зависимым.

Он резко встал с места, и открыл окно, впуская внутрь прохладный воздух, но вместо облегчения увидел, как Сон У направлялся в соседнюю резиденцию. Вероятно, сегодняшнего разговора ему хватило сполна, раз ужин он решил провести в доме Су Хёна.

Fabrizio Paterlini — Wind Song 

«9»

Тэхён устал, как никогда. Вертолётные рейсы, разрушенные районы, длинные встречи, указы и сделки — всё это сливалось в серую массу, не оставляя ни сил, ни времени для размышлений. Когда он прилетел обратно в Сеул, стрелки циферблата уже коснулись шести вечера. Напряжение, которое он испытывал, отступило, уступив место чему-то более важному, более неотложному. Заехав по дороге в цветочный магазин, он поручил секретарю купить для Чонгука небольшой букет белых пион. Его тело предательски откликнулось на воспоминания о проведенной с ним ночи и изнемогая от жажды к прикосновениям, он едва ли сдерживал свои порывы. Тэхёну хотелось целовать его тело всюду, где только можно. Прикасаться к нему, водить кончиками пальцев по чувствительным участкам бархатистой кожи. А самое главное — ему хотелось ощутить Чонгука. Проникнуть в него так глубоко, насколько это было возможно. Услышать его сладкие стоны. Целовать пухлые губы. Предаваясь потайным желаниям, выходя из машины, он почувствовал как заныло у него в паху. Чонгук сводил его с ума. Выходя из лифта, Тэхён передал важные документы дворецкому Киму.

— Где он? — спросил мужчина, снимая с себя пальто.

— В комнате молодого господина, — Сокджин, прежде чем добавить что-то ещё, замер на месте. — Кажется, они повздорили. Мальчик только что отправился в резиденцию вашего брата и сказал, что намерен остаться у него с ночёвкой. Что касается самого господина Чона, то он немного возмущён. Вы верно, не объяснили ему суть ваших отношении, раз он относится к своему положению не так серьёзно, как хотелось бы.

— Ты объяснил ему?

Дворецкий тяжело выдохнул.

— В двух словах, но парнишка, кажется, не понял меня.

— Буду иметь ввиду, — заходя в лифт, бросил Тэхён. Он не хотел быть грубым, но просто не был в состоянии сдержать нахлынувшего раздражения.

Лифт плавно остановился на втором этаже, и раскрыл двери. Тэхён, возвращаясь домой, предполагал, что всё так и будет, но всё же надеялся, что Чонгук не воспримет всё близко к сердцу. Неторопливо ступая по мраморному полу, он вошёл бесшумно, но с тем ощутимым присутствием, которое всегда заполняло собой пространство. Чонгук всё ещё стоял у окна, думая о чём-то своём, что явно не могло не заставить напрячься мужчину. Заметив его в напряжённом виде, Тэхён тут же почувствовал знакомое нервное возбуждение, которое давало о себе знать в те редкие дни, когда он его таким видел.

— Мне стоит волноваться? — нахмурившись, спросил он, обращая на себя внимание.

Чонгук тут же поспешил улыбнуться. Ему не хотелось портить мужчине настроение своими метаниями.

— Совсем нет, — сказал он, замечая в его руках букет цветов. — У кого-то день рождение?

— Нет, это для тебя, — не сводя от него своего взгляда, ответил Ким. — Купил по дороге.

— Они прекрасно пахнут, спасибо.

Сердце билось в бешеном ритме, то ли от внимания, которым его одаривали, то ли от того, что теперь они официально встречались. Положив цветы на ближайшую тумбу, Чонгук повернулся к нему лицом. Тэхён стоял на расстоянии вытянутой руки. Нетерпеливо сокращая между ними дистанцию, он, наклонившись к нему ближе, коротко поцеловал его в губы.

— Знал бы ты, как я спешил к тебе, — улыбнувшись, прошептал мужчина. — Ты сводишь меня с ума, Чонгук.

Схватив его за руку, он тут же повел его в свою спальню, где стянул с себя пиджак и, освободив галстук, расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Подозвав к себе Чонгука, он усадил его на колени и снова потянулся за очередным поцелуем.

— Нам нужно поговорить, — пытаясь от него отстраниться, прошептал в его губы Чон.

— Это не может подождать?

Словив на себе недовольный взгляд, Чонгук покачал головой.

— Я знаю, ты не любишь, когда я так говорю, но мне правда, кажется, что мы совершаем ошибку. Мне тут не место, — пробормотал он вслух. — Ты предупреждал меня, но я не до конца понял, что значит быть твоим избранным. А сегодня, мне наконец открыли глаза. Этот свод правил. Этикет. Протоколы. Тэхён, у меня даже забрали сотовый, чтобы проверить, не подосланный ли я шпион, который прячет в нём прослушку! Это немыслимо! Со мной обращаются, как с домашним питомцем. Я люблю тебя, но не подписывался на жизнь в золотой клетке. В конце концов, я не твоя прислуга.

Высказав всё то, что накопилось за весь день, Чонгук смог выдохнуть с облегчением. Однако с каждым сказанным им словом Тэхён хмурился пуще прежнего. Ему показалось, что ещё секунда и тот точно взорвется. Прожигая его взглядом, мужчина облокотился на спинку стульчика.

— Ты мой «компаньон», Чонгук, не прислуга, и не домашний питомец, — пояснил он.

— Пока я нахожусь в этом доме, я чувствую себя питомцем. Я знаю, кто ты и какую власть имеешь, но это не дает тебе права помыкать мной, как шлюхой.

— Я думал мы всё обсудили. Разумеется, ты не шлюха, и я никогда не относился к тебе, как к таковой. Я люблю тебя, Чонгук, и как ты знаешь я не просто наследник конгломерата, а президент целой страны, у меня слишком много врагов. Иногда их способы задеть меня за живое переходят все границы дозволенного, поэтому мне не хотелось бы, чтобы политические интриги коснулись и тебя. Я всего лишь желаю, чтобы ты и Сон У находились в безопасности, — тон его смягчился. — К тому же я уже сделал свой выбор, и он пал на тебя, — прошептал он, успокаивая его.

Чонгук склонил голову.

— Ты уверен, что это так? — сжимая ткань его рубашки, спросил он. — Уверен, что я твой «избранный»?

Тэхён уверен в этом даже больше, чем в себе. Коснувшись холодными пальцами его шеи, он снова подтянул Чонгука поближе.

— Если я сказал, что ты мой «избранный», значит так оно и есть, — томно прошептал он ему в ухо. — Или тебя больше устраивает перспектива быть моим любовником?

Сказанные им слова отчего-то задели его за живое.

— Уже нет, — не отрицая прошлого, ответил Чонгук.

Тэхён удовлетворенно чмокнул его в щёчку.

— Я хочу с тобой состариться, душа моя, — стискивая его в объятьях уже спокойно произнес он. — Тебе всего-то нужно прислушиваться к моим словам. Если ты закатишь мне очередной скандал, боюсь, моё терпение иссякнет, Чонгук, и тогда ты точно начнёшь жалеть о своем выборе.

— Я не хотел тебя расстраивать, прости.

Тэхён улыбнулся.

— Если поцелуешь меня в губы, так уж и быть, забуду обо всём, что ты сегодня успел мне наговорить.

Чонгук правда не хотел его расстраивать. У него и в мыслях не было, что Тэхён воспримет его слова в штыки. Сжав широкие плечи, он, наклонившись ближе к его лицу, осторожно коснулся своими губами уголка рта. Не дождавшись Чонгука, Тэхён одарил его голодным взглядом и, притянув его рукой за подбородок, прильнул к его губам с таким напором, что Чонгук вздрогнул от неожиданности. Он целовал его со звериным собственническим азартом, и когда тот приоткрыл рот, чтобы вдохнуть побольше воздуха, воспользовавшись ситуацией, Тэхён просунул в его рот свой язык. Когда Чонгук поцеловал его в ответ, он засосал его губы ещё сильнее, чем до этого. Разъединившись друг от друга из-за нехватки воздуха, они встретились взглядом. Чонгук почувствовал, как уходила из-под ног земля. Тэхён снова поцеловал его. Сначала в щечку. Затем подбородок. Лаская бархатистую кожу, он плавно скользнул губами по его шее.

Перемещаясь с чужих ног на кровать, Чонгук почувствовал вставший член мужчины. Тэхён не на шутку возбудился. Настолько сильно, что ему хотелось стянуть с Чонгука всю одежду и проникнуть в него настолько глубоко, насколько это возможно. Отстранившись от него, он постарался привести свои мысли в порядок. Безумие. Тэхён точно сошел с ума. Его выдержке можно только позавидовать.

— Не обязательно ждать моего одобрения, — чувствуя, как коченеют ноги, произнес Чонгук. — Ты и вчера не смог нормально кончить, если хочешь можем переспать прямо сейчас.

Слова, сказанные с неосторожностью, плясали перед Кимом как красная тряпка, которую размахивают перед взбешенными быками. Во всяком случае, Тэхён ощутил всё именно так. Предупреждал ведь, чтобы он был осторожен в своих словах. Однако Чонгук, кажется, пропускает все его слова мимо ушей.

— Мы сделаем это, когда ты будешь готов, ikigai,«смысл жизни», или то, что заставляет нас просыпаться по утрам. — коснувшись его руки, сказал он. — Я не хочу, чтобы позже ты пожалел об этом. К тому же, в прошлый раз ты вскочил с постели как ошпаренный. Ответь, дело правда не во мне? — спросил он, сплетая свои пальцы рук с его. — Ты точно не боишься меня?

— Конечно нет, — воспротивился Чонгук. — Напротив, ты очень добр. Со мной ещё никогда не обращались так обходительно и бережно, как это делаешь ты.

— Тогда чего ты боишься? — спросил Тэхён, и не выдержав молчания, заставил его поднять голову. — Чонгук, я не пересплю с тобой, пока не узнаю истинную причину твоих тревог. Если ты хочешь поделиться со мной, то сейчас самое время.

Чонгуку не о чем делиться. Что тут рассказывать? Как он был изнасилованным по «собственной воле» и как по этой же «воле» ему пришлось раздвигать ноги перед десятками озабоченных парней? Ощущая, как подкатывает к горлу ком, он снова опустил взгляд на пол. По просьбе Тэхёна, Чонгук готов выполнить всё что угодно, если понадобиться даже умереть. Но никак не делиться, о преследовавшим всю его жизнь, прошлым. Отцепив свою руку от его, он постарался наигранно улыбнуться.

— Мы можем отпустить этот момент, пожалуйста? — прошептал он, чувствуя, как внутри полыхает пламя ненависти. За случившееся Чонгук ненавидел лишь себя и никого больше. — Я не хочу об этом говорить, правда.

— Я запишу тебя на прием к психотерапевту, можешь поделиться с ним, я ничего не узнаю, — отступил Тэхён. — Я хочу помочь тебе, душа моя.

Когда Чонгуку было шестнадцать, никто не спешил ему с помощью. К слову, Ён Джин, в отличии от него, справлялась удачно. На следующее утро, встав с постели, она привела его в порядок, сама умылась, а затем они неторопливо вернулись в полупустой дом. Родители уехали в Чеджудо на два месяца, оставив их наедине с собственными мыслями. Для Чонгука эти два месяца тянулись невыносимо долго. Ведь каждую встречу по понедельникам, ровно в восемь часов вечера Сон Хун заставлял его раздеваться догола. Пару часов он мог просто заставлять его ползать на коленях, как прирученную собаку. А после того, как ему становилось скучно, приступал к ласкам. Изредка, когда Чонгуку не удавалось возбудиться в ответ, Сон Хун бил его по животу. Пинал по ногам. Заставлял молить о пощаде и гавкать. Называл шлюхой. Внушал Чонгуку, что такой грязный мальчишка, как он, никогда не сможет быть кем-то любим. И ведь он поверил ему.

— Но я не хочу к психотерапевту, — вскидывая плечами, сказал Чонгук. — Я не сумасшедший, мне не нужен мозгоправ.

— Если я сказал, что запишу тебя, значит всё так и будет, Чонгук, — грубо отчеканил Тэхён. — Ты пойдешь к нему и это не обсуждается.

— Повторюсь, я никуда не пойду. Я сам решу, нужна мне помощь или нет, я итак терпел слишком долго, меня в прямом смысле слова разодели в эти тряпки, чтобы создать товарный вид, — раздраженно прошипел он. — Если ты хочешь переспать со мной, то вот он «я». Прямо перед тобой, можешь делать со мной и моим телом что хочешь, ты ведь это хотел услышать?

Хуже Сон Хуна ничего быть не может. Чонгук готов стерпеть любую вещь. Особенно, если это касается любимого им человека. Нежный взгляд Кима быстро сменился на прожигающий. Схватив его за руку, он заставил Чонгука встать с кровати и в ту же секунду тот понял, что Тэхён ни на шутку разозлился.

— Хорошо, я услышал тебя, ты сам напросился, — холодно бросил он, прежде чем расстегнуть пуговицы на брюках. — Встань на колени и соси.

Чонгук почувствовал, как подкатывала к телу паника. Он никогда бы не подумал, что Тэхён мог позволить себе подобную грубость, даже в порыве злости. Встретившись с твердым взглядом мужчины, он понял, что тот не шутил, когда приказал отсосать ему.

— Я могу сделать лишь один звонок, Чонгук, и через десять минут ко мне привезут парнишку готового вылизать даже мои ноги, — не дожидаясь его действий, укоризненно сказал он. — Но вместо этого я вожусь с тобой, ставлю твоё удовольствие превыше своего. Всеми своими действиями я пытаюсь вдолбить в твою голову, что ты мой избранный. А ты раскидываешься передо мной необдуманными словами о том, что я могу делать с твоим телом, что хочу, — он приблизился к нему как можно ближе. Его темная аура давила на Чонгука с такой силы, что тот едва ли сдерживал свою панику. — Запомни, я не держу дешевок в своем доме. И раз уж мой выбор пал на тебя, будь добр, соответствуй моим требованиям. Я решаю твою ценность, Чонгук.

— Ты не даешь мне право выбора.

— Таким образом я пытаюсь защитить тебя.

— Но ты делаешь мне больно.

— Потому, что я люблю тебя, душа моя, — успокоившись, мягко сказал Тэхён, не желая его больше запугивать. — Как насчет одного сеанса в неделю? — он коротко поцеловал его в висок. — Начнёшь с понедельника.

Всхлипывая от бессилия, Чонгук вцепился руками за его плечи. Тэхён, кажется, неосознанно перекрывал ему доступ к кислороду. Кивая головой, он сглотнул тяжелый ком в горле.

Чонгук ненавидит понедельники.