Tundra

Troika — Ilya Beshevli

«1»

2013 год. 29 августа.

Частная больница, отделение неотложной помощи.

В палате вместо громких криков — пугающая тишина. Тэхён встал у проема дверей, наблюдая, как медработники суетливо бегали вокруг пациентки. Где-то запищал монитор, оповещая о том, что снижается давление. Простыня полностью пропиталась кровью. Она, кажется, повсюду. Тэхён даже не заметил, как его вывели наружу. Он терпеливо сел на скамейку, ощущая, как к телу приливало чувство жара. Окутанный страхом перед неизвестностью, он посмотрел в сторону операционной комнаты и вытер потные руки об плотную ткань пиджака. В голову, как ни странно, лезли плохие мысли. Отвлекшись на болезненность в ногах, Тэхён вспомнил, что в спешке забыл про трость. Между тем в операционную забежали ещё двое медсестер. Отуманенным взглядом он посмотрел, как они вынесли ребенка в инкубаторе. Мужчина заметно растерялся, когда увидел, что вслед за ними шла акушерка. Лицо её выдавало сплошное сожаление.

— Ваша жена поступила к нам через скорую помощь, у неё начались преждевременные роды, останавливать их уже было поздно. Поскольку мы обнаружили, что у плода тазовое предлежание, нам пришлось принять решение извлечь его путем кесарево сечения, — она пыталась ему объяснить все нюансы в подробностях. — В результате, у пациентки открылось сильное кровотечение, к тому моменту, когда вы прибыли, у неё упало давление и это привело к остановке сердца. Мы сделали всё возможное, — они встретились взглядами. Тэхён понял, что она собиралась ему сказать. — Приношу свои соболезнования, — вылетело из её уст очевидное. — У вас родился мальчик, он в тяжелом состоянии. Неанатологидетский врач, который занимается патологиями новорожденных поместили его в инкубатор, некоторое время он будет дышать через аппарат, как только стабилизируется его состояние, он сможет жить самостоятельно.

Тэхён заторможено кивнул головой. Мальчик останется сиротой. Не очень хорошее начало, но пусть так, чем если бы ему пришлось похоронить его вместе с Ён Джин. Рассматривая совершенно хрупкое и маленькое тело, он с ужасом обнаружил, что ребенок возможно и не выживет. Тэхён, ощущая безграничную пустоту, сосредоточился на слабом теле малыша, из которого торчали многочисленные трубки. Их было так много, что вид этого изуродованного крошечного существа причинял ему физическую боль. Он невесомо прикоснулся к инкубатору, чувствуя, как расползается по его груди жар, словно пламя, охватывающее его сердце.

Тэхёну хотелось бы с осторожностью взять его в свои руки, понюхать его макушку, поцеловать в щечку. Коснуться его пальчиков рук. Однако их разделял толстый слой пластика, границы которого переходить было запрещено. Он медленно отошел на пару шагов назад. Нежданный ребёнок стал очередным препятствием в его стремлении к власти, и то, что он должен был бы считать радостью, теперь ощущалось тяжёлым бременем.

Жизнь будто бы издевалась над ним. Тэхён был так близок к тому, чтобы выиграть в жестокой схватке за власть, готовясь взойти на трон. Через неделю его отец должен был отказаться от должности президента и официально передать власть в руки сына, заверив народ в своём наследнике. Ещё через несколько дней после инаугурации, Тэхён рассчитывал заручиться поддержкой сената и премьер-министра, чтобы укрепить своё положение.

Но идеально продуманный план был полностью провален. Дон Иль узнал о беременности Ён Джин. Тэхёну предстал выбор и как бы ему не хотелось определяться с ним, пришлось склониться в пользу ещё не родившегося ребенка. У Ён Джин, как некстати, начались преждевременные схватки, малыш перевернулся в животе, усложняя роды и она, словно по команде, умерла от обильного кровотечения. Лучше и не придумаешь. Ён Джин не заслужила такой смерти, и в этом была вся трагедия: её потеря стала лишь ещё одной переменной в сложной формуле власти, которую Тэхён так отчаянно стремился решить. И хотя он не чувствовал к ней любви, уважение к её последнему выбору оставило в его душе горький осадок.

«2»

Текущее время.

Синий дом.

Тэхён шагнул вперёд, словно приближался к самой судьбе, и, поднявшись по ступеням, лениво опустился на трон, предназначенный ему потом и пролитой кровью, а не случайностью. Он властно осмотрел всех присутствующих чиновников и остановился на мальчике. Сон У стоял среди них, как статуя, не проявляя ни малейшего намёка на эмоции, в глазах не отражалось ни капли восторга или гордости. Они с Тэхёном будто бы чужие друг другу люди, живущие под одной крышей. Подумать только, с момента его рождения прошло одиннадцать лет. Тэхён, несмотря на свою непреклонность, всё ещё удивлялся, как из недоношенного младенца, который месяцами жил на грани смерти, вырос совершенно здоровый мальчик. Чёрные, как ночь, глаза ребенка встретились с его взглядом, и мужчина увидел в них нечто, что можно было принять за осуждение. В ответ он едва заметно улыбнулся.

Мальчик никогда не сможет принять тот факт, что не был предан.

А Тэхён и не станет ему доказывать обратное. Он не умеет играть роль няни, с ней прекрасно справляется и Чонгук, причём делает он это слишком умело. Кстати о нем, тот стоял около дверей, сонливо осматривая незнакомые лица. Никакого интереса к происходящему. А учитывая то, кем он станет, должно быть...

— Моя семья в трауре, — произнёс Тэхён, наполняя голос мнимой печалью, которая звучала столь убедительно, что невозможно было усомниться в её искренности. — После смерти покойного президента Дон Иля, моего отца, мне с огорчением пришлось взять на себя его должностные обязанности. Должен сказать, я никогда не стремился к власти, — каждое слово идет вразрез с его искренними намерениями, однако из его уст они звучат так убедительно, что все присутствующие готовы поверить любой сказанной им лжи. — Власть — опасное чувство. Оно губит жизни сотни людей. И прежде чем приступить к своей должности, хочу пообещать вам и всем другим жителям нашей страны, что никогда не пойду на его поводу, — он склонил голову, камера приблизила ракурс, миллионы людей наблюдали за выражением его лица через мониторы экрана. Тэхён между тем сфокусировал свой взгляд прямо по центру и продолжил речь. — Обещаю всем гражданам нашей страны, что буду с ними и в горе и в радости. Я постараюсь сделать всё возможное для процветания нашей столицы и наладить экономический кризис. Благодарю за вашу поддержку.

Члены совета встали, почтительно склонив головы, и зал наполнился громкими аплодисментами. Чонгук, погрузившись в мысли, удивленно вскочил с места и встретился взглядом с сидящем на троне мужчиной. Тэхён смотрел на него так, словно они впервые встретились. Он склонил голову на бок и смакуя момент, облокотился на спинку. Чонгук от такого избытка внимания растерялся. Даже и не знал, что можно подумать. Он натянул на лицо слабую улыбку. Однако, мужчина скучающе продолжал наблюдать за его действиями. Министры между тем сыпали его поздравлениями. Всё бегали, пытаясь угодить его нравам. Старательно подбирали слова. Искали правильный подход. Чонгук по сравнению с ними не имел никакого влияния. Тэхён прекрасно знал об этом. Однако, всё равно продолжал буравить его взглядом. В памяти невольно всплыли воспоминания одиннадцатилетней давности.

Rue des trois frères by Fabrizio Paterlini

«3»

2013 год. Сентябрь.

Частная больница. Перинатальный центр.

С момента рождения мальчишки не прошло и одной недели. Крохотное, почти призрачное тело его сына лежало в прозрачной капсуле, окружённое проводами и трубками. Тэхён приезжал к нему каждый день, когда у него появлялось свободное время. Заставлял врачей сообщать о небольших изменениях в состоянии ребенка, пусть даже если и изменения эти были совершенно незначительным. Все медицинские процедуры проводились строго в его присутствии, под личным его контролем. Естественно, о каждой манипуляции врачи предупреждали мужчину заранее, объясняя все риски и пользы.

Тэхён внушал страх. Его боялись все работники, без исключения. Когда он проходил мимо, они не смели даже шевельнуться. Его холодный, проницательный взгляд, не оставлял ни малейшего шанса на ошибку. Говорил он совсем редко, но его молчание было красноречивее любых слов.

Тэхён склонился ближе к инкубатору, холодные глаза вглядывались в ребёнка, который боролся за жизнь. Мысли метались между жаждой власти и неким новым, неизведанным чувством, которое он не спешил называть отцовской заботой. Сила, к которой он так стремился, требовала жертв.

Месяц тянулся для него словно вечность, и каждый день ему приходилось наблюдать за тем, как его сын, которого он назвал Сон У, медленно, но уверенно боролся за свою жизнь. Ежедневно он смотрел, как врачи меняли капельницы, настраивали оборудование, проверяли жизненные показатели ребёнка. В первую неделю врачи заметили, что медленно, но стабильно начал расти вес мальчишки. С каждым днём его крохотное тело становилось чуть крепче. Прогресс был едва заметен, но для Тэхёна подобные изменения служили большим, чем просто цифры на экране монитора. Происходящее, он воспринимал знаком того, что его сын, его наследник, не сдаётся, несмотря ни на что. Он ощущал тихую гордость, хотя никогда бы не признал её вслух. Для него это была первая победа в длинной цепи сражении за будущее.

Через две недели Сон У начал дышать лучше. Аппараты, поддерживающие его жизнь, постепенно отключались, и врачи осмелились предложить возможность, что ребёнок сможет дышать самостоятельно. Тэхён, наблюдая за этим процессом, не проявлял никаких эмоций, но внутри него росла уверенность. Однако, и это хрупкое чувство уверенности оказалось обманчивым. Через три часа после отключения от аппарата дыхания, у Сон У случилась остановка сердца. Малыш, едва начавший самостоятельную жизнь, внезапно стал задыхаться, его маленькое сердце остановилось, как будто бы таким образом пыталось воспротивиться от жизни без матери. Медицинская сестра мгновенно объявила синий код, и в палату ворвалась команда реаниматологов, готовая бороться за каждое мгновение жизни. Как оказалось позже, мальчишка просто захлебнулся собственными рвотными массами. Неонатолог, убедила Тэхёна в том, что случившееся — обычное явление, главное вовремя успеть оказать ему первую помощь. Во избежание повторного случая, ребенка повторно подключили к ИВЛ, пока не стабилизируется его состояние.

На четвёртой неделе Сон У уже не нуждался в постоянной медицинской поддержке. Его дыхание стало самостоятельным. Теперь он мог дышать без помощи аппаратов. Врачи осторожно вынимали трубки, которые раньше были необходимы для его выживания, и Тэхён следил за этим процессом с непроницаемым выражением лица. В глубине души он был доволен. Его сын больше не был тем беспомощным существом, которое он впервые увидел и хотя Тэхён не позволил себе улыбнуться, его взгляд, направленный на маленькое лицо Сон У, был полон твёрдой решимости. Этот ребёнок — его будущее, он — его продолжение. И Тэхён сделает всё, чтобы Сон У стал сильным, как и он сам, потому что теперь у него есть смысл продолжать свою борьбу — ради власти, ради наследия, ради него.

Тэхён, прибывая в молчаливом раздумье после пережитого, дождавшись момента, когда мальчику стало ещё лучше, неспешно обсудил все детали выписки с лечащим врачом. Сон У больше не требовалась медицинская помощь. Оставалось лишь определиться с дальнейшими действиями. По очевидным причинам мужчина не мог забрать ребенка домой. Отдавать мальчика в приют он тоже не собирался. Вместо этого, он написал на листке несколько цифр, которые вылились в чей-то номер и протянул его к сидящему напротив врачу.

— Позвоните по этому номеру, — его голос прозвучал холодно и властно, не оставляя места для возражений.— И сообщите ему о смерти моей жены, как только он приедет, расскажите про младенца, если получится, позвольте ему увидеть его. Я буду в соседней палате. Если он подпишет заявление на усыновление, принесите его мне.

«4»

Текущее время.

Синий Дом.

Репортеры без устали фотографировали пришедших министров. В созданным организаторами хаосе Тэхён оставался непоколебимым. Когда он заметил приближающегося старшего брата, на мгновение его глаза чуть прищурились. Су Хён выглядел довольным до раздражающей самоуверенности. Ещё бы, ведь Тэхёну пришлось отдать ему управление над трастовым фондом семьи. Внутри мужчины вспыхнуло мимолётное раздражение — он ненавидел, когда кто-то думал, что может обойти его, даже если этот кто-то приходился ему одним из членов семьи.

Су Хён встав напротив него, протянул ему руку.

— Я очень рад за тебя, —сказал он с показным теплом, на которое Тэхён лишь коротко кивнул. — Никогда бы не подумал, что мы с тобой сможем дожить до этого момента, — добавил он, словно его слова могли хоть как-то затронуть его сводного брата, а теперь и президента.

— Что насчет митинга? — сухо перебил его Тэхён, намеренно переключая разговор на более важные дела. Он не имел ни малейшего желания обсуждать с ним прошлое.

— Проделки министра здравоохранения. Сейчас уже всё спокойно.

— Ты уверен, что всё действительно спокойно?

— Я послал туда твоего аналитика, зная его характер, уверен, он уже давно справился со своей задачей, — ответил Су Хён, его взгляд сместился на что-то более интересное.

Тэхён проследил за ним и увидел стоящего неподалеку мальчишку. Сон У не теряя времени, заводил выгодные знакомства, и прямо сейчас разговаривал с министром юстиции. Мальчик держался уверенно, даже немного вызывающе, его черные глаза были полны скрытого огня, который был так знаком и самому Тэхёну. Сон У вырос его копией, и мужчина не мог не признать, что его это устраивало. Он знал, что в этом мире выживают только те, кто способен манипулировать и использовать других, а Сон У как некстати умело пользовался ораторскими навыками.

— Когда я впервые увидел его, подумал, что он не выживет, — задумчиво произнес Су Хён, будто бы читая мысли младшего брата.

Тэхён молча кивнул.

— Вчера он спросил у меня, как я познакомился с его матерью, — они встретились взглядами. — Мальчик верит, что я бросил его. Даже не знаю, что ему сказать. Правду, которую он возненавидит или ложь, которую сможет удовлетворить его чувство неполноценности.

Одиннадцать лет Тэхён держал себя под контролем, чтобы не совершить ошибку. Одиннадцать лет он был привязан к династии Ким, выполнял их поручения, словно беспородная собака, терпел все унижения, глотал обиды и ступал небольшими шагами туда, где он сейчас находится. Путь был таким длинным и тернистым, что ему даже пришлось пожертвовать чем-то важным. Жертвы были неизбежны, и если Сон У и Чонгук стали частью этих жертв, так тому и быть.

Су Хён взглянул на него с легким удивлением, не ожидая такой откровенности, но Тэхён лишь слегка усмехнулся, глядя на своего брата с привычным превосходством. Никто из окружающих людей никогда не сможет понять его чувств. Испытать ту боль, что испытывал он.

— Будь ты на его месте, что хотел бы услышать прежде всего?

— Ничего, — ответил Тэхён, его голос был тверд и окончателен. — По крайней мере ничего из того, что сможет навредить ему.

«5»

2013 год. Октябрь.

Частная больница.

Тэхёну пришлось прождать около трех часов, прежде чем Чонгук явился в перинатальный центр. Парнишка был слишком молод, слишком неопытен, и мужчина засомневался, что тот способен справиться с задачей, которую ему поручили. В какой-то момент он почти позволил себе усомниться в своем выборе, но через секунду отогнал эти мысли прочь.

Когда Чонгук наконец вошел в палату, где лежал Сон У, Тэхён наблюдал за ним через открытые двери. Парень выглядел потерянным, его лицо отражало ту же растерянность, что Тэхён испытвал на себе месяцем ранее. Чонгук, неуверенно, словно боялся сломать что-то хрупкое, коснулся крошечных пальчиков младенца. Медсестра объясняла ему о динамике состояния Сон У, затем они начали о чем-то шептаться. Чонгук снова посмотрел на ребенка и словно приняв какое-то внезапное решение, без раздумий поставил подпись на документах об усыновлении. На лице Тэхёна не дрогнул ни один мускул, но внутри он почувствовал, как с его плеч свалился тяжёлый груз, который он носил слишком долго.

Что и требовалось ожидать. Чонгук никогда не умел разочаровывать Тэхёна. Когда медсестра вошла в соседнюю палату, где он находился и протянула документы, подтверждающие усыновление, мужчина взглянул на них с таким же холодным спокойствием, как и на всё остальное.

— Он согласился, — сказала она. — Спросил, можно ли ему будет переночевать в палате ребёнка, пока он не поправится.

Тэхён едва заметно кивнул, не отрывая взгляда от документов.

— Пусть ночует, сколько ему угодно, — отрешённо ответил он. — Все расходы на лечение и его пребывание я беру на себя. Ему об этом ни слова.

Как только она вышла из палаты, Тэхён позволил себе наконец присесть в кресло, но даже в этот момент он оставался напряжённым. Руки непроизвольно сжались в кулаки, внутри росло ощущение тревоги, которое он не мог унять. Он ненавидел подобные моменты — моменты слабости, когда даже его железная воля давала трещину. Сердце стучало так быстро, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Внутри него бушевали эмоции, которые он никак не хотел признавать.

Тэхён пытался убедить себя, что не бросает своего ребенка. Это всего лишь временная мера, необходимый шаг, чтобы обеспечить будущее. Размышления прервал тихий стук в дверь. Медсестра снова вошла в палату.

— Он хочет знать, где была захоронена его сестра, просит дать ему адрес.

— Ответьте ему, что она была кремирована.

Fabrizio Paterlini — Week No. 12

«6»

Текущее время.

Дом династий Ким.

Стрелки часов коснулись полуночи, Тэхён устало выдохнул. Он схватился за трость и вышел в ботанический сад, чтобы глотнуть свежего воздуха и снять с себя усталость. На улице заметно стемнело. Осматриваясь, он заметил небольшую тень за огромным дубом. Чонгук стоял у кустов жасмина, опустив голову и вдыхая терпкий, пьянящий аромат цветов, когда услышал знакомые шаги. Он не мог не узнать их — размеренные, спокойные, и в тоже время такие уверенные. После его предложения, прошло не больше двух дней, и Чонгук до ужаса, боясь их близости, больше не поднимал больную для них тему, не пытался поддержать разговор, а на поставленные вопросы отвечал совсем коротко. Тэхён подошел к нему с мягкой улыбкой на лице, которая, однако, не скрывала проницательного взгляда.

— Не ожидал увидеть тебя здесь так поздно, — произнес он, наклоняясь к цветку и касаясь его кончиками пальцев, будто бы это был не жасмин, а само прикосновение к Чонгуку. К человеку, которого он выбрал своим избранным. — Тебя часто тянет сюда ночью?

Чонгук замялся, не зная, как лучше ответить. Он почувствовал на себе взгляд Тэхёна, который, как всегда, пронизывал насквозь, не оставляя ему шанса на ложь.

— Здесь спокойно, — наконец тихо сказал он, опуская взгляд. — Иногда мне кажется, что это место единственное, где можно отдохнуть от всего остального.

— Ты весь в мою маму, — усмехнувшись, сказал Тэхён. Он мягко прикоснулся к его плечу. — Она тоже любила скрываться в этому саду, подальше от всех забот и ожиданий. А теперь я смотрю на тебя, и понимаю почему.

Чонгук замер, чувствуя, как его сердце вдруг стало стучать быстрее. Он попытался не выдать себя, но его смятение выдало лёгкое покраснение щёк. Он знал, к чему Тэхён ведёт. К разговору, которого он пытался избегать весь день, но теперь, под мягким светом ночи, всё ощущалось как-то иначе.

— Ты так и не дал мне ответ, — произнёс Тэхён, слегка склонив голову, изучая каждый вздох и каждое его движение. — Ты ведь обдумал моё предложение?

Чонгук вдохнул, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Он понял, что не может больше уклоняться и что сейчас настал момент, когда ему придётся озвучить то, что он уже давно для себя решил. Ему казалось, что его голос прозвучит предательски дрожащим, но он всё же ответил:

— Обдумал, — тихо начал он, слегка отступая назад, чтобы почувствовать себя хоть немного увереннее. — Я хотел бы перед вами извиниться за свою ветреность. С моей стороны это было слишком легкомысленно, и если вы таким образом хотели проучить меня, то у вас прекрасно вышло... — некоторое время он молчал, будучи довольным, что Тэхён не торопил его с ответом. — Я долго думал, и всё же решил, что не готов. Я никогда не состоял в отношениях с мужчиной, и не планирую.

Тэхён замер, но его взгляд не потух. Напротив, он будто бы прищурился с лёгкой, почти незаметной улыбкой.

— Не готов? — переспросил он, слегка недоумённо, но всё же с теплотой в голосе, чтобы не показаться слишком напористым. — Почему? Разве ты не хочешь остаться здесь? Быть рядом с Сон У, и со мной?

Чонгук с трудом нашел в себе силы снова поднять на него глаза. В его взгляде было нечто такое, что могло бы вызвать страх и смятение.

— Конечно хочу, — начал он осторожно. — Но это не значит, что я готов спать с вами и быть вашим избранным. Я ценю вашу доброту и всё, что вы сделали для меня и для него. Но... — он замолчал, пытаясь найти подходящие слова, чтобы не показаться грубым. — Я не готов связывать себя так, как вы того хотите.

Тэхён на миг опустил взгляд, его улыбка слегка поблекла, но он тут же вернул себе тот же добродушный, даже слегка насмешливый вид. Его рука скользнула вниз по плечу Чонгука, останавливаясь у локтя, и он чуть наклонился, приблизившись.

— Мне казалось, ты храбрее, — тихо сказал он. — Я думал, что ты захочешь попытаться, чтобы остаться здесь. Но, если ты так боишься...

— Это не вопрос храбрости, — возразил Чонгук, ощущая, как сжалось его сердце. — Просто я не хочу давать вам обещаний, которых не смогу выполнить. Одно дело просто спать с вами, а другое быть вашим избранным.

Тэхён тихо выдохнул, его пальцы на мгновение сжали локоть Чонгука сильнее обычного.

— Я даю тебе возможность, — произнёс он, в голосе звучала мягкость, перемешанная с почти властной настойчивостью. — Я не стану давить на тебя, ты вправе принимать решения самостоятельно, но просто знай: если ты передумаешь, цена уже будет не той, что прежде. Ты и сам должен понимать, что теряешь.

Чонгук ощутил смесь благодарности и странной, почти болезненной тоски, когда Тэхён наконец убрал руку. Слова застряли в горле комом, но он знал, что больше не может здесь оставаться, что пока не готов принять этот мир с его правилами.

— Хорошо, — прошептал он, едва не разрываясь на части от всего, что остались невысказанным.

Между ними повисла неловкая тишина. Чонгук растеряно смотрел по сторонам и не выдержав, всё же спросил:

— Могу я задать вам личный вопрос, если вы не сочтёте это за грубость?

Тэхён кивнул головой.

— Разумеется.

— Почему вы оставили Сон У в родильном доме?

На секунду его лицо перекосилось от неожиданности, но Тэхён тут же взял себя в руки.

— Члены нашей династии не всегда приветствовали моё появление в свет, — сказал он всем известную правду. — Ён Джин долгое время скрывала от меня свою беременность и рождение Сон У стало большой неожиданностью. Я не мог забрать его, зная, что будучи со мной его жизнь находится под угрозой, как и не мог полностью отречься от него. Ён Джин часто упоминала о тебе как о самом близком ей родственнике, и поэтому я передал мальчика в твои руки.

— Вы могли поручить его другому человеку, — не смог скрыть недовольства Чонгук. — Выбрав меня, вы совершили ошибку. В роли отца я оказался никудышным.

— Я не мог отдать своего сына незнакомцу. Да и зачем? Чтобы я постоянно жил в страхе, что над моим ребёнком будут издеваться?

— Но мне было семнадцать! — повторился Чонгук. — У меня не было ни знаний, ни опыта, ни даже минимального понимания того, как воспитывать младенца. Вы просто сбросили это на меня, а потом смотрели издалека.

— Ты ошибаешься. Я не смотрел издалека. Я вмешивался, когда это было необходимо. Для меня гораздо важнее было то, что ты никогда не смог бы причинить ему боли. Я знал это, и мне становилось легче. Я не жалею о своём выборе, Чонгук. Окажись я в прошлом, то сделал бы тоже самое.

Чонгук и не знал, что ответить. Несколько минут они провели в тяжёлом молчании.

— Первые два года я не сводил с вас глаз, — с осторожностью продолжил начатое Тэхён. — Мои люди докладывали мне обо всех твоих передвижениях. Через подругу Ён Джин я посылал вам наличные и все необходимые вещи, чтобы тебе не пришлось бросать учёбу, но ты всё же отчислился. На третий год я смог немного расслабиться, и сосредоточился на работе, чтобы как можно быстрее достигнуть должности президента. Я старался как мог, а когда наконец добился власти, то стало слишком поздно играть в заботливого отца. Появись я в тот момент, Сон У никогда не смог бы признать во мне своего родственника. Я не собирался вас разлучать. Я не хотел мешать вашему счастью, но когда услышал, что мой сын чуть ли не оказался в тюрьме, всё изменилось. Мне пришлось поменять своё решение.

Сказанные слова прозвучали больше упрёком, чем оправданием и Чонгук почувствовал горечь.

— Вы можете не верить мне, но я действительно сделал всё, что мог, чтобы он не оказался за решёткой.

— Я знаю, но твоих сил было недостаточно, Чонгук. Родители того мальчика оказались намного сильнее. У них имелось гораздо больше связей и влияния, чем ты себе можешь представить. Сон У повезло, что я успел отправить к вам своего личного адвоката.

Они снова погрузились в тишину. Тэхён не сводил с него глаз, всё ещё будучи разочарованным тем, что его отвергли.

— И ты ошибаешься, называя себя никудышным отцом, — продолжил он, мягким голосом. — Не смей думать о себе в таком ключе, как отец, ты сделал для него больше, чем я, больше, чем кто-либо на свете.

— Вы слишком много на меня возложили.

— И ты выдержал.

— Вы ведь знали, что для Сон У я никогда не стану настоящей семьёй.

— И всё равно ты был для него лучшим выбором.

— Почему?

— Потому что ты любил его.

Чонгук посмотрел на Тэхёна, пытаясь понять, что тот на самом деле имел в виду.

— А вы? Вы любите его?

— Люблю, — ответил Тэхён без тени сомнения. — Но моя любовь отличается от твоей. Ты дал ему то, чего никогда не смог бы дать я.

— Это не оправдание.

— Нет, не оправдание, — согласился Тэхён. — Это признание.

Чонгук отвернулся, глядя куда-то в сторону, будто пытаясь осмыслить услышанное.

— Я уволился с морга, — пытаясь перевести тему, сказал он через некоторое время. — После того, как я съеду, мне придется жить дальше. Найти новую работу, переехать в другой дом. У Сон У хотя бы есть вы, да и дворецкий Ким за ним отлично приглядывает, мне больше не о чем переживать, — он задумчиво почесал затылок. — Вот только у меня никого нет. Ни друзей, ни знакомых. Я даже не знаю, что мне нужно от жизни. Да и вообще, нужна ли мне она, эта новая жизнь?

Тэхён точно уверен, что нужна. Произнесённые вслух слова о новой жизни режут его грудную клетку, проникают сквозь сердце, оставляя после себя дыру. Отпускать его больше не хочется. Хочется просто обнимать. Нежно. Долго. До хруста костей в теле.

— Я не хочу быть навязчивым, но после церемонии инаугурации ты волен оставаться здесь столько, сколько тебе будет угодно. А если ты вдруг решишь покинуть резиденцию, можешь встречаться с Сон У, когда захочешь. Иначе мальчишка без тебя совсем с ума сойдет.

Они улыбнулись. Чонгук повернул голову в сторону мужчины и нервно потер руки о джинсы, задумываясь о том, почему всё же Тэхён сделал ему предложение. Все эти речи про избранного казались детским лепетом, которым он пытался затуманить его разум. Но если бы он только знал, что отказывая ему, каждый раз Тэхён чувствовал, как внутри него нарастает неприятный осадок сомнений. Президент испытывал к нему такие глубокие чувства, о которых боялся даже задуматься, а если бы задумался, то наверное уже никогда не выпустил Чонгука из виду. Он был одержим им, как никто другой.

— Должен сказать, что тебе больше не стоит предлагать себя другим мужчинам, — вдруг сказал он, смотря ему прямо в глаза. — Тебе повезло, что это был я. Очевидно, другой бы точно воспользовался шансом.

— Тогда почему вы им не воспользовались?

Потому, что не хотел причинять боль. Не хотел превращать Чонгука в свою подстилку, не имеющую абсолютно никакой ценности. Вместо этого Тэхён хотел оберегать его, сохранить ту девственную наивность в человеческую доброту. Тэхён просто хотел, чтобы Чонгук жил самой счастливой жизнью, на которую был способен. А если и захотел быть с ним, то только по собственной воли, независимо от материальных ценностей. Меньше всего он желал, чтобы их отношения находились в рамках «хозяина и раба».

— Мне нравятся парни поопытнее, — солгал он, всматриваясь в карие глаза.

Чонгук почувствовал укол ревности. В голове всплыли не совсем приятные воспоминания. Как мужчина нещадно вдалбливался пахом в чужой рот. Терпению парнишки действительно можно позавидовать. Он нацепил на лицо фальшивую улыбку.

— Как тот эскортник?

Президент Ким улыбнулся. Неожиданный удар со стороны Чонгука.

— Как тот эскортник, — произнес он, устремляя взор на небо.

«7»

Утро понедельника, как и ожидалось, выдалось самым загруженным. Чонгуку пришлось забрать собственные вещи из химчистки (слуги в доме его невзлюбили и напрочь отказались пойти на встречу), затем сделать огромный круг, чтобы вернуться в дом, потому что из-за предстоящего митинга правительство перекрыло все главные дороги. Каждый поворот и объезд ничем не отличался от лабиринта, в котором Чонгук блуждал, пытаясь найти путь обратно в резиденцию. Возвращение оказалось тщетным — Тэхён уехал, оставив за собой только слабый аромат дорогого парфюма.

Спешно выбросив вещи на кровать, Чонгук вылетел наружу, словно метеор в поисках Тэхёна. Собираясь узнать, куда направляется мужчина, чтобы забрать его в следующей точке, он подошел к занятому работой Сокджину. Дворецкий Ким в отличии от него не спешил с объяснениями, он замер в кухонном проеме и, распорядившись указаниями, наконец обратил на него своё внимание.

— Президент Ким просил вас не беспокоиться об опоздании, он всё понимает, — он указал кухарке на позабытый кувшин. — С сегодняшнего дня вы станете водителем молодого господина, это его пожелание. Он хочет дать вам больше времени, ведь вы скоро уезжаете.

Месяц назад, Чонгук был бы благодарен за такую перемену, как подарок, но теперь это ощущалось, так словно его выбросили, как выбрасывают ненужный груз. Дворецкий протянул ключи от новой машины, и Чонгук, скрывая горечь, вернул ему старые. После церемонии инаугурации, Тэхён всё равно разъезжал уже на другом автомобиле. На пороге дома показался Сон У, они перекинулись улыбками и молчаливо спустились в парковочную зону.

— Я уже думал, что ты больше никогда не сможешь отвезти меня в школу, — радостно воскликнул мальчик, на что Чонгук трепетно погладил его макушку. — Буржуй сказал, что мы можем встречаться после твоего переезда, это правда?

— Если он не передумает.

— Пусть только попробует.

— Тебе больше не стоит называть его буржуем, — садясь за руль, сказал он. — Нравится тебе или нет, но он твой отец, Сон У.

Чонгук посмотрел в переднее зеркало, встречаясь с черными как смоль глазами ребенка. Взгляд увесистый. Он едва ли выдерживал его на себе. Таким же взглядом на него смотрел президент Ким.

— Только не говори мне, что ты жалеешь его, — нахмурившись выдал Сон У. — Тебе не стоит верить каждому его слову, — Чонгук крепче сжал в руках руль. — Он лицемер и ничем не отличается от себе подобных политиков, всё, что ему нужно это власть. Я интересен ему только до тех пор, пока ему это нужно и с тобой, пап, тоже самое, — голос его дрогнул. — В кабинете директора он назвал тебя своей марионеткой, а людей безвольными слабаками. Такой человек, как он, не заслуживает жалости, он даже не заслуживает любви.

— Сон У, ты ошибаешься.

— Пап, ты просто невозможен.

— Я просто хочу для вас лучшей жизни, я знаю, тебе это не нравится, но ты его сын, а он твой отец. Когда меня не будет он станет единственным человеком, который сможет защитить тебя в самую сложную минуту, запомни это!

— Но я не нуждаюсь в его защите!

— Ты нуждался в ней, когда сидел на скамье подсудимых, Сон У! — Чонгук неосознанно повысил тон. — Давай признаемся честно, ты столкнул этого мальчишку, — он притормозил у обочины, и повернулся к мальчику лицом. — Ты убил его, — слова бьют ножом прямо по сердцу. — Все факты на лицо, каждое доказательство подтверждает, что твои слова являлись ложью, и если бы не он, ты сейчас гнил бы за решеткой. У тебя нет права называть его буржуем, и не тебе осуждать его помыслы. Я говорю это в последний раз, он твой отец, Сон У. Родной отец.

— Ты обещал мне, что будешь верить в меня.

— Ты водил меня за нос!

Сон У вышел из машины и встал у обочины.

— Да, тебе легче поверить, что я убил его, чем признаться себе в том, что всё это время я был для тебя обузой и сейчас, когда тебе предоставили шанс на новую жизнь без балласта, ты только рад воспользоваться им. Тебе плевать на меня и мои чувства.

Раньше они часто ругались, но никогда Сон У не повышал своего тона, как сейчас и никогда не смотрел на него, как на грязь под ногами. Чонгук ощутимо терялся, улавливая на себе испепеляющий взгляд детских глаз. Он вышел из машины и, облокотившись об холодное железо, закинул руки на капот.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — сказал он, хмурясь от первых лучей солнца. — Ты всегда занимал в моей жизни первое место, и с тех пор ничего не изменилось. Ты мой сын.

— Но тогда почему ты сдался? — ненависть плавно перешла в отчаяние, мальчишка буквально взвыл. — Почему ты оставляешь меня здесь?

— Потому что здесь тебе будет лучше.

— Почему мне должно быть лучше?

Чонгук даже не знает, почему. Из-за частной школы? Денег? Или наследства? У Тэхёна есть всё то, чего им не хватало в прошлом. Глупо из-за эгоизма отнимать у Сон У будущее, подающее огромные надежды. Чонгук буквально видит его взрослую жизнь, наполненную счастьем, но не может разглядеть в нём себя. Он попытался подойти к нему ближе. Однако мальчик потупил взгляд в сторону и, вырвавшись из его хватки, упрямо пошел в сторону машины.

— Ты просто бросаешь меня, — в порыве эмоций сказал он, хватая рюкзак.

Ноги упрямо шли вперед, в сторону закрытых железных ворот, где находился пост охранников. Сон У шмыгнул носом, ощущая, как внутри него нарастает обида. На протяжении одиннадцати лет его жизни, независимо от его решений, Чонгук всегда был рядом. Он обещал, что никогда не оставит его, клялся, что станет защищать его до конца своих дней. Но с появлением Тэхёна, всё будто бы пошло под откос. Ступая по тротуару, Сон У ощутимо сжимал лямку рюкзака. Чонгук, не двигаясь с места, оставался стоять возле машины. Случись такое годом раннее, он обязательно побежал бы вслед за своим сыном. Но не в этот раз.

Сон У, обернувшись назад, увидел, как машина, из которой он вышел, отдалялась от него с невообразимой скоростью. Чонгук обещал, что постарается быть рядом. Чёрт с ним, с этим обещанием, гораздо важнее, что он потерял в нём веру. Мальчик почувствовал ком в горле. Он потупил взгляд на посту охранников и попросил выслать дворецкого ещё одну машину. Разочарование Чонгука для Сон У означало — крахом его жизни, потому что для него Чонгук: спина, за которую можно спрятаться, причина, по которой можно улыбаться, опора, за которую можно держаться и близкий друг, которому можно довериться. Если понадобится — Бог, которому он мог бы молиться.

Тэхён же в отличие от Чонгука, появившийся из ниоткуда гость. Всего лишь один короткий миг в его длинной жизни. Он может дать ему деньги, подарить дорогой дом, вручить наследство, но никогда не сможет поделиться чувством тепла, и уж тем более, никогда не сможет его полюбить. Встречаясь с ним взглядом, каждый раз Сон У чувствует неловкость. В свободные минуты им даже не о чем поговорить. Тэхёна больше интересует экономика страны, чем душевное состояние сына, он уделяет больше времени на проблемы простого народа, чем за его школьной успеваемостью, мужчина не пропустил ни одной встречи с международными дипломатами, но очень часто игнорировал родительские собрания. Таков его родной отец, с которым Чонгук хочет его оставить...

Nicholas Britell Adagio in C Minor

«8»

На улице заметно стемнело, рассматривая редкие виды растения, Сон У съежился из-за холодного воздуха. Прошло около шести часов после его ссоры с Чонгуком. Достаточно долго, чтобы начать волноваться. Он потупил взгляд в сторону холла, где находился дворецкий со слугами, и приземлился на лавочку. А что, если Чонгук воспринял его слова об уходе всерьез? Что, если он бросит его здесь в одиночестве с таким холодным и расчетливым человеком, как Тэхён?

— Президент Ким хочет с вами поговорить, — Сон У и не заметил, как близко подобрался к нему дворецкий. — Он ожидает вас в своем кабинете.

Стоило ему о нём вспомнить, как он тут же давал о себе знать. Сон У лениво последовал вслед за постаревшим мужчиной и, постучавшись в дверь, зашёл внутрь. С тех пор как мужчина занял пост президента, они стали встречаться реже, чем обычно. Тэхён сидел за столом, переполненным документами, и печатал что-то в ноутбуке.

— Отвечай кратко и по делу, — откинув бумаги в сторону, сказал он даже не удостоив его взглядом. — Почему ты вернулся домой один, где Чонгук?

— Мы поругались.

— Причина?

— Разошлись во мнениях.

Тэхён захлопнул ноутбук.

— Мальчик мой, ты ходишь по тонкому льду, — взгляд его буквально прожигал в нём дыру, мужчина недовольно откинулся на спинку кресла. — Если я сказал кратко, это не означает, что ты должен водить меня за нос. В каких таких «мнениях» вы с ним разошлись?

Сон У хотелось вмазать по его наглой роже.

— Он уверен, что ты можешь дать мне больше, чем он сам, — голос его заметно дрогнул. — Мы поссорились и я сказал ему не возвращаться после того, как он съедет.

Тэхён не может поверить своим ушам. Подумать только, они взаправду поссорились. Он сомкнул губы в одну полоску и устало выдохнул.

— Ты достаточно взрослый, чтобы понять свои ошибки, — сказал он, набирая номер секретаря. — Когда вернется твой отец, то попроси у него прощения за ужином. На этом тема закрыта, всё ясно?

— Ты знаешь где он?

— Я знаю, что он зол на тебя, и ты должен это исправить.

Сон У замер около двери.

— Почему ты вдруг изменил своё мнение? — потупив взгляд в сторону, спросил он. — Ты сказал, что мы с ним не должны встречаться, иначе другие могут догадаться.

Потому, что Тэхён не хочет его травмировать, не хочет, чтобы его мальчик чувствовал себя преданным, в особенности по отношению к Чонгуку. Они встретились взглядами.

— Другие мне больше не указ, — произнёс он, принимаясь за новую стопку бумаг.

Luna (Moon of Claiming) — Cemeteries.

«10»

Циферблат часов указал на десять часов вечера, когда Чонгук понял, что пропустил ужин. После ссоры с Сон У, около четырёх часов он наворачивал круги вокруг леса, затем припарковался недалеко от автобусной остановки и просидел там последние два часа. Чонгук чувствовал злость. Он злился на себя, злился за слова, которые сказал не подумав, злился на свою беспомощность. Чонгук посмотрел на усеянное тучами, небо и устало выдохнул. Сейчас ему не хватало пачки сигарет, что осталась в багажнике лексуса. Уткнувшись взглядом на рыхлую землю, он почувствовал, как у него завибрировал сотовый в кармане джинс. На экране высветилось имя президента Кима. Он медленно провел пальцем в сторону и принял вызов, вслушиваясь в низкий баритон мужчины:

— Мне отправить за тобой человека или ты в силе вернуться домой самостоятельно?

Слово «дом» резануло его по слуху. Чонгук сдержал глухой вздох, ощущая, как нарастает в его груди гнев.

— Я скоро вернусь, — сказал он, почти не церемонясь. — Без чужой помощи.

Чонгук хотел было сбросить вызов, однако Тэхён, не теряя времени, задал ему следующий вопрос:

— Слышал, вы поругались с мальчиком, мне стоит волноваться по этому поводу?

Он почти уверен, что не стоит, ведь Ким добивался именно этого ещё с первых дней его переезда. Между ними повисла напряженная тишина. Чонгук нервно почесал затылок и выдохнул. Тэхён даже не удостоился спросить у него из-за чего они поругались. Вопрос скорее был поставлен из вежливости, чем волнения. Делая поспешные выводы, он ответил совсем коротко, голос его звучал раздраженным.

— Переходной возраст, вы и сами знаете, какими дети бывают вредными в этот период.

— Ты не ответил на мой вопрос, — строго отрезал мужчина. — Мне стоит волноваться?

Тэхён называет его своей марионеткой.

Сказанное Сон У никак не выходило из головы, а самое ужасное, его слова причиняли ему боль. Не то, чтобы Чонгук влюбился в президента, чтобы разбить себе сердце. С чего бы ему? Тэхён может и привлекателен внешне, но никак не изнутри. И не нужно быть слепым, чтобы не увидеть его истинную натуру, в которой скрывался дьявол. И всё же, была в нём какая-то неразгаданная красота, с помощью которой тот мог вскружить голову любого человека.

Чонгук почувствовал ком в горле, сжимая в руках телефон, он устало потер глаза. На секунду он даже захотел раствориться в воздухе, стать пылинкой, которую никто не замечает, или даже атомом, может быть молекулой, если это поможет избавиться от проблем. Проблемы под названием «Ким Тэхён».

— Я не знаю, — ответил он, вскидывая плечами. — Не знаю, ясно?!

Эмоции, скопившиеся за один день, нахлынули его с головы до пят. Чонгук чувствовал, как задыхается. Его тошнило от себя и своих чувств. Тошнило от своих мыслей. Их слишком много и все они настолько мрачные, что на их фоне, даже погода на улице кажется сносной.

— Возвращайся домой, — вылетело из уст Тэхёна, голос его неожиданно стал мягче, чем прежде. — Сон У отказался от ужина, сейчас выжидает тебя в ботаническом саду. Дворецкий уже накрывает стол. Если не вернешься к полуночи, двери моего дома для тебя закроются навсегда. Надеюсь, я ясно выразился?

— Я буду через пол часа, — прошептал Чонгук в ответ, ощущая как гудел в руках телефон.

Тэхён сбросил вызов, даже не дослушав. Отказы не принимались.