4 глава
Аврора сидела на трибунах квиддичного поля, кутаясь в белый мягкий шарф, который взяла с собой, ведь, несмотря на начало сентября, сегодня было значительно холоднее, чем в прошлые дни. Помимо неё, тут ещё сидело несколько девочек с разных курсов, пришедших посмотреть на парней, и Малфой знала, что в частности на Сириуса, и для них это стоило того, чтобы промёрзнуть.
Блэк крепко держал свою метлу, словно это было продолжением его самого. Красную мантию для игры он предпочёл не застёгивать, потому можно было заметить обтягивающую майку под ней чёрного цвета, которая подчёркивала его кубики пресса. Сириус резко разворачивает метлу так, что его кудри начинают колыхаться в порыве ветра. Он хватает одной рукой квоффл и грубо, с силой, закидывает его в одно из колец противоположной команды.
Ровно в этот момент около него Джеймс ловко опускает руку и хватает золотой снитч, который начинает брыкаться в его кулаке, словно живое существо. Поттер улыбается, подбрасывая руку со снитчем в воздух, а капитан их команды, Фрэнк Долгопупс, оглушительно свистит, возвещая об окончании игры. Вся команда опускается на землю, чувствуя усталость, но в то же время и триумф.
— Это было шикарно, — подаёт голос Питер, сидящий по правую сторону от Авроры, не отрывая взгляда от игроков.
Она переводит на него взгляд и кивает в знак согласия.
— Фрэнк сейчас будет отчитывать Сириуса за то, что он слишком агрессивно играет, — говорит Римус, отрываясь от страницы своей книги.
Люпин не особо хотел идти на эту тренировку: во-первых, его мучают мигрени, а во-вторых, квиддич — это не по его части, и ярого интереса к этому виду спорта Римус никогда не питал. Но Джеймс и Сириус умеют надоедливо упрашивать, потому он сейчас всё-таки сидел на трибунах и поглядывал на тренировку лишь отрывками, поднимая взгляд со страницы книги, которая его явно волновала больше, чем происходящее на поле.
Аврора и Питер тут же переводят заинтересованный взгляд на поле. Фрэнк ходит из стороны в сторону, давая наставления каждому и подчёркивая недочёты.
— Блэк, неплохо, но слишком грубо. Такое чувство, что ты раздавишь этот бедный квоффл в своих руках, — говорит Долгопупс, почесывая макушку.
— Ты же даже особо не смотрел тренировку, — говорит Питер, поворачиваясь на друга, его глаза выражают удивление.
Римус пожимает плечами, не поднимая взгляда со строчек на листе книги.
— Во-первых, он всегда играет агрессивно. Во-вторых, Фрэнк ему всегда об этом говорит.
Аврора усмехается и вновь смотрит на поле, слушая их разговор краем уха.
— Поттер, это было как всегда вау, — хвалит Фрэнк.
Джеймс самодовольно улыбается, взъерошивая свои и без того растрёпанные волосы.
— Можете быть свободными. Следующая тренировка в субботу.
Команда радостно улюлюкает и отправляется вместе с Фрэнком в раздевалку. Аврора заправила за ухо выбившуюся прядь волос и обернулась на голоса рядом.
Адара, несмотря на прохладу, шла в короткой мини-юбке, которая открывала обзор на её длинные, стройные ноги и каблуки. Чёрная мантия с кружевными вставками была расстёгнута, открывая обзор на чёрный корсет в стиле Вальбурги Блэк. Вообще, Адара была очень похожа на свою мать: безупречные чёрные пружинистые кудри, пухлые губы, красивые скулы, пронзительные глаза цвета грозы, пышные формы, которые формировались с каждым месяцем её взросления всё больше. Многие чистокровные волшебники на приемах говорили о том, что Адара Блэк обязательно превзойдёт в красоте даже свою мать, и Аврора была уверена, что они не врут. Рядом с Блэк шёл Барти Крауч, что-то твердя пятикурснице и активно жестикулируя руками, что вызывало лёгкую усмешку на её губах.
— Мерлин, как же я люблю красоту Блэков, — протянула Аврора, улыбаясь своей подруге, которая поймала её взгляд издалека и кивнула в ответ.
Римус и Питер одновременно повернулись на Адару и Крауча. Барти тут же одарил их презрительным взглядом, всё-таки гриффиндорские полукровки...
— Если что, ты это сказала вслух, — подал голос Питер, повернув свой взгляд на Малфой.
— Это так и планировалось, — Аврора ему подмигнула и встала со своего места, спускаясь с трибун.
Малфой спрыгнула с последней ступеньки и развернулась, идя к своим одногруппникам. Адара сдержанно усмехнулась, а Крауч поджал губы, демонстрируя своё недовольство.
— Вы тоже к Реджи на тренировку? — спросила Аврора, хоть и знала ответ.
— Да. Он мне всё лето прожужжал про этот квиддич, — Блэк поморщилась, показывая своё безразличие к данному виду спорта.
— Басти – фанатик квиддича... — Крауч не успевает договорить, как Адара закатывает глаза и его перебивает:
— Ещё один минус ему в копилку, — говорит она. — Приношу извинения за мою бестактность, что перебила собеседника, — добавляет Блэк, невинно хлопая ресницами и проходит вперёд, оставляя его в замешательстве.
Аврора смеется, качая головой, и идёт следом. Девушки поднимаются по трибунам ровно в тот момент, когда два гриффиндорца встают, собираясь уходить.
— Ав, мы пойдём. Передай Джеймсу и Сириусу, чтобы они догоняли, — говорит Питер, скрещивая руки на груди.
— Хорошо. Пока, — Малфой улыбается друзьям и машет рукой.
— Увидимся, — отчего-то хрипло произносит Римус, и они с Питером уходят, проходя мимо поднимающегося Барти.
Крауч усаживается рядом с Адарой, его взгляд сфокусирован на Авроре.
— Ты только что была на тренировке гриффиндорцев? — спрашивает он, повернувшись к ней.
Аврора моргает и встречается взглядом с его темно-карими глазами.
— Да. Джеймс и Сириус же играют в команде, — спокойно отвечает Малфой.
— Ничего личного, Аврора, но мне кажется, тебе стоит определиться, на чьей стороне ты находишься. Наши взгляды на мир с гриффиндорцами очень отличаются. И, мягко сказать, странно, когда ты сначала поддерживаешь их команду, а потом следом — нашу, — изрекает Барти, медленно скрещивая руки на груди. Его голос звучит осуждающе.
Аврора отводит взгляд, чувствуя, как слишком уж темно-карие глаза Крауча пробирают её насквозь, словно смотрят прямо в душу с презрением на губах.
— Перестань, Барти. Пусть делает, что хочет, — лениво бросает Блэк, вздернув подбородок и наблюдая, как гриффиндорцы начинают выходить из раздевалки.
— Хорошо. Но пусть ответит, на чьей она стороне, — продолжает давить Крауч, не желая отступать.
Джеймс и Сириус смеются над маггловскими носками с изображением оленя, которые увидели в раздевалке у одного из участников команды. Блэк говорит, что это вылитый Джеймс, такой же слепой, а Поттер даёт ему подзатыльник в шутку. Они автоматически заворачивают на трибуны, даже не смотря, ведь думали, что друзья их ждут там.
Малфой вздыхает от слов Крауча и вновь поднимает глаза на него.
— За мир. Я за мир. Так подойдёт? — грубо спрашивает она, говоря громче, чем обычно.
Сириус и Джеймс одновременно замолкают, оборачиваясь на голос подруги, услышав в нём непривычную резкость. Блэк видит, как Крауч прожигает её взглядом, и подходит сзади, вставая прямо над ним, словно защищая.
— Какие-то проблемы? — грубо спрашивает Сириус, прочищая горло и бросая на Крауча надменный взгляд.
Крауч тут же оборачивается на него, поднимая глаза. Блэк стоит над ним, словно неприступная скала, которая вот-вот рухнет и заставит Барти кряхтеть под её развалинами. Он возвышается над ним, словно тень, готовая поглотить его целиком. Крауч, несмотря на это, расправляет плечи, пытаясь сохранить самообладание и выдержать зрительный контакт с Сириусом. Серые глаза, которые всегда были достоинством Блэков, порой могли рассказать о том, что творится в голове у их обладателя. Они могли прожечь тебя насквозь, заставить мурашки пробежать по коже, и даже заставить собственный разум отвести глаза в пол в знак подчинения.
— Никаких, Блэк. Я просто разговариваю со своей одногруппницей, — сухо отвечает Барти, продолжая смотреть в серые глаза напротив, бросая вызов взглядом.
Сириус переводит взгляд на Аврору, будто бы спрашивая, так ли это. Она неловко улыбается и тут же кивает в знак подтверждения.
— Будь крайне вежлив с ней, Крауч, — голос Сириуса звучит словно холодная сталь, это вовсе не просьба, а настоящий приказ, полный угрозы.
— Достаточно, — вмешивается Адара, выставляя ладонь, словно останавливая его.
Теперь взгляды обоих парней направлены на неё, но она даже не моргнула. Сириус медленно кивает и, разворачиваясь, уходит. Джеймс смотрит сначала на слизеринцев, потом на друга, словно пытаясь понять, что происходит.
— Джей, Питер и Римус ушли, сказали передать, чтобы вы догоняли, — говорит ему Малфой, пытаясь разрядить обстановку.
—Окей, пока, — Поттер улыбается ей и, кивая, тут же поспешно уходит за другом.
Отбор в команду Слизерина проходит в тишине. Теперь ни Адара ничего не говорит, ни Барти, внимательно следящий за игрой, ни Аврора, погружённая в свои мысли. На роль ловца, помимо Регулуса, пробуются ещё два парня, что старше его на два курса. Капитан команды дал лишь одно испытание: нужно было, собственно говоря, поймать снитч, и кто сделает это первым, будет принят в команду. Остальные участники команды сидели за самым нижнем рядом трибун. Гвен то и дело поворачивался на Адару, а когда она одаривала его строгим взглядом, неловко улыбался и отворачивался, испытывая некий трепет перед её красотой и властностью.
Один из парней пролетел мимо золотого шарика, оторвав руку от метлы, но не удержал равновесие и полетел вниз, больно падая на землю. Регулус действовал тихо, придерживаясь плавной и выверенной тактики. Он наконец увидел снитч и аккуратно начал лететь к нему, но боковым зрением заметил чью-то фигуру. Повернувшись, он заметил около себя своего противника, тот улыбнулся и высунул руку, чтобы поймать снитч, его глаза горели азартом. Но Блэк разогнался сильнее и выхватил золотой шарик прямо перед его носом, гордо поднимая руку с ним в небо.
Регулус медленно спустился на землю, слыша стон своего поражённого противника. Он разыскал глазами на трибунах своих друзей. Адара одобрительно приподняла уголки губ, в её взгляде читалась гордость, Крауч несдержанно аплодировал, демонстрируя свою поддержку, а Аврора мягко улыбалась. Улыбка Малфой была поистине чем-то чудесным, слишком сладким, оставляющим приятный привкус во рту. Аврора сама была сделана словно из самых мягких и тёплых красок, будто свет в мрачном мире. Ведь по сравнению с ней весь мир и вправду казался мрачным и серым.
— Отлично. Это было очень неплохо, Блэк, ты принят в команду. Поздравляю, — сказал капитан команды, семикурсник Лиам Яксли.
Он подошёл к Регулусу и протянул ладонь, которую тот пожал, кивая в знак благодарности. Как и всегда, на лице Регулуса Блэка была непроницаемая маска, которая вовсе не отражала его истинных чувств. Не было улыбки радости и гордости, лишь привычная хладнокровность и сдержанность.
— Да! Блэк с нами! — радостно крикнул Рабастан, вскакивая с первого ряда трибун, не скрывая своего восторга.
Регулус закатил глаза, когда Лестрейндж покачал своими кудрями цвета молочного шоколада и подошел к нему.
— Поздравляю, альфа Льва, — улыбнулся Рабастан, протягивая кулак другу.
Блэк усмехнулся, отбивая его костяшки рук своими.
— Так всё! Приступаем к тренировке. Не отобранные могут быть свободны, — прокашлявшись, говорит Яксли, и все участники команды тут же встают со своих мест, слушая его указания.
***
Рабастану Лестрейнджу выпала честь родиться в начале сентября. Когда только выдают расписание и начинается учебный год, когда ещё не все листья обрели яркие цвета, когда кажется самое плохое, по мнению самого Басти, время для дня рождения. Но тем не менее, в этом учебном году, узнав о приближающемся дне рождения нового старосты, ученики Слизерина захотели устроить праздничную вечеринку.
Ох, да, слизеринцы тоже могли их устраивать. Это не был проходной двор, куда шли все факультеты, как у Гриффиндора, но тем не менее атмосфера была не хуже и очень приятна для змей. Ученики Слизерина предпочитали что-то покрепче, нежели сладкое сливочное пиво, потому на случаи вечеринок доставались бутылки огневиски, которые мешались в стаканчиках вместе со сладкими напитками. Несмотря на аристократические замашки, к концу вечеринок обязательно пара наследников чистокровных родов были в пьяном состоянии, а то и похуже, раздобыв запрещенные вещества, что так манили. К концу вечеринок, когда аристократы были в далеко не трезвом состоянии, начиналось всё самое интересное: игры с откровенными вопросами, игры на золотые голлионы родителей. Всё это было так по-пижонски, но так нравилось слизеринцам.
Рабастан был рад, что его день рождения хотя бы выпал на субботу, ведь вечер и ночь обещали быть шумными, а следующее утро тяжёлым и с болью в висках.
Лестрейндж находился в своей комнате один, собираясь на завтрак. Снейп, с которым Басти делил комнату, был ужасным жаворонком и любителем уйти побыстрее из комнаты, потому сейчас Рабастан наслаждался одиночеством, застёгивая пуговицы на рукавах чёрной рубашки. На письменном столе лежали два поздравительных письма: от родителей и старшего брата, которые заставили этим утром Басти искренне улыбнуться. В конверте родительского письма лежала приличная сумма голлеонов, которую ежегодно парень получал в качестве подарка. А также в порванной подарочной упаковке новая метла последней модели от старшего брата и его жены, которая добавила пару строк в поздравительное письмо. И подарок от Регулуса, который поздравил друга ранним утром, как только Снейп покинул комнату. В качестве подарка младший Блэк выбрал для друга книгу о волшебных существах, зная его интерес к ним.
Когда в дверь стучат, Рабастан отвечает коротко «входите», и дверь тут же открывается, заставляя Басти забыть о его занятии. На пороге стоит до жути любимая им ведьмочка. Адара аккуратно распустила свои пышные, красивые кудри, украшая их изящной заколкой. На Блэк надета тёмная рубашка со спущенными плечами, открывающая обзор на её изящные, выпирающие ключицы и чёткие линии плеч, а также чёрная кожаная мини-юбка, которая открывает обзор на её длинные ноги, обутые в привычные туфли на каблуке. В одной её руке небольшая коробка с красным бантом, а на согнутом локте другой — мантия.
Адара усмехается, видя, как на лице Рабастана отражаются учащённый пульс и чувство сжатия органов, выдающие его волнение. Она закрывает за собой дверь и подходит к имениннику, словно плывет по воздуху. И как же Басти сейчас рад, что, несмотря на её высокие каблуки, она ему до линии глаз, что позволяет смотреть ей прямо в глаза.
— Басти, хочу поздравить тебя с твоим днём рождения. Оставайся таким же замечательным человеком, хорошим другом и обладателем прекрасного вкуса, — Адара подмигивает ему, явно намекая на себя, от чего Рабастан хрипло смеётся, не в силах сдержать эмоции. — Прими мой подарок. Выбирала сама, надеюсь, оценишь.
— Спасибо большое, Ад, — мягко говорит Рабастан, его голос полон благодарности.
Блэк протягивает ему коробку, которую Лестрейндж тут же берет и принимается открывать с нетерпением. Лента развязывается и летит на пол, а Басти открывает крышку, и его губы приоткрываются от удивления. На него смотрят аккуратные золотые мужские часы с кожаным чёрным ремешком и зелёным камнем посередине циферблата, который придаёт им особый шарм. Рабастан поднимает глаза на Адару, которая ему улыбается. Уверенно, дерзко, неприкосновенно.
Лестрейндж заостряет свой взор на её серых, глубоких глазах, которые, кажется, читают все его мысли, а после медленно опускается к губам. Сочные губы вишнёвого оттенка так и манят его прикоснуться к себе, попробовать их горько-сладкий вкус. Адара, зная о его мыслях, видя его карие горящие глаза, кивает едва заметно, давая разрешение.
Лестрейндж аккуратно делает шаг к ней, кладя коробку на письменный стол, чтобы она не мешала, и обхватывая ладонями её холодную, фарфоровую, идеальную кожу лица. Он опускает свои губы на её. Вишнёвый, пьянящий, горький вкус обволакивает его, заставляя ноги стать ватными, словно он теряет опору под ногами. Он целует её мягко, нежно, словно Адара Блэк — ангел, спустившийся с небес.
Адара ощущает его сухие губы на своих и притягивает парня за макушку ближе, заставляя его замычать прямо ей в губы, что вызывает у неё щекочущую улыбку, играющую на его губах. Она проникает своим языком в его рот, проходясь кончиком по ровным зубам, дразня его и заставляя желать большего. Басти дожидается, пока она закончит своё исследование, и повторяет её действия, отвечая на её ласки. Его язык исследует каждый сантиметр полости её рта, щекоча небо волшебницы. Пальцы на её щеках начинают дрожать, а дыхание сбивается из-за быстрого сердцебиения, которое отдаётся ритмом в голове. Лестрейнджу кажется, что он сейчас потеряет голову, упадёт на колени прямо перед этой ведьмой, что сводит его с ума. Адара отстраняется и заканчивает этот поцелуй первая, делая шаг назад и вздергивая подбородок кверху, сохраняя контроль.
— Тебе настолько понравился мой подарок? — спрашивает она, хитро прищурившись, её голос звучит с лёгким вызовом.
Рабастан ощущает себя словно её пёс, а она — его хозяйка. Настолько его поглощают её серые глаза, настолько он готов падать перед ней, лишь бы она взглянула на него, лишь бы почувствовать её яркий аромат, оставляющий после себя шлейф.
— Мне настолько нравишься ты, — на вздохе говорит парень, его голос полон восхищения.
Адара смеётся, с нотками безумства в голосе, которые преобладают в ней самой, в её крови, подчёркивая её непредсказуемость. Она качает головой, проходясь ноготком указательного пальца по своим ключицам, словно оценивая себя.
— Дурак ты, Басти, дурак, — качает головой Блэк, но в её голосе нет злости. — Это же так банально — испытывать симпатию ко мне. Ты же знаешь, что очень многие парни Хогвартса питают ко мне симпатию, за что ненавидят сначала меня, ведь я никогда не буду их, а потом себя, за то что позволили себе такую слабость, как Адара Блэк.
Рабастан ощущает, как у него сушит во рту, от чего пытается сглотнуть слюну, чтобы хоть как-то облегчить дискомфорт.
— Я без ума от тебя, Ад. Это никогда не сравнится с той похотью, что они испытывают к тебе, — робко говорит ей Рабастан, открывая свои чувства.
Она усмехается, её взгляд становится холодным. Порой Адара Блэк — это лишь безумно красивая кукла очень хорошего производства, с которой все хотят поиграть, понять, почему она всем так нравится, и бросить. Бросить, потешить своё самолюбие, попытаться найти в ней минусы, чтобы доказать её несостоятельность. Но Адара Блэк никогда не позволит им этого сделать, как учила её мать — сильной и независимой женщиной.
Адара пожимает плечами и ничего ему не говорит. Адара не верит в любовь, не верит, что Рабастан с ней искренен. Ведь если бы она была в другом теле? Не была бы чистокровной ведьмой великого рода, не унаследовала бы такую красоту, что отражается в каждом миллиметре её тела, говорил бы он ей подобное? Нет. И Адара была рада, что имеет всё вышеперечисленное, но всегда знала, что никому не позволит себя сломать, пускай лучше ломаются и падают об неё, но только не она. К сожалению, в мире чистокровных волшебников нормально думать о подобном в пятнадцать лет, а иначе из тебя сделают просто красивую куклу, которой будут управлять.
Блэк ничего не говорит, лишь подходит ближе к нему и берет его руку. Рабастан внимательно следит за её движениями, завороженный её близостью. Она помогает ему застегнуть пуговицы на рукавах, её длинные пальцы аккуратно обхватывают черную пуговицу и просовывают в дырку. И Лестрейнджу каждый раз кажется, что его обжигает холодом, когда подушечки её пальцев случайно касаются его запястья, вызывая дрожь. Она проделывает всё то же самое со второй его рукой, пока он вовсе не дышит, словно разучился, завороженный её прикосновениями.
— Спасибо, — тихо шепчет Рабастан, когда она заканчивает, его голос звучит хрипло от волнения.
Блэк кивает и поспешно выходит из его комнаты, оставляя Лестрейнджа в полном замешательстве. Он падает на кровать и задумывается обо всём том, что он чувствует, что вызывает в нём дрожь, слабость и головокружение, заставляя его терять контроль.
***
Рабастан выходит на завтрак двадцатью минутами позже, вежливо отвечая на несколько поздравлений, которые получает по пути от одногруппников. Он заходит в Большой зал и замечает, что его место около Адары пусто, ожидая хозяина. Лестрейндж приподнимает уголки губ в лёгкой улыбке. Рабастан сокращает дистанцию большого зала и усаживается на свое место.
— С днём рождения, дружище. Подарок отдам позже, вообще я проснулся пятнадцать минут назад, — жуя тост с маслом и сыром говорит Барти, при этом пытаясь улыбаться, но забитые едой щёки ему мешают это сделать.
Рабастан смеется, особенно при виде выражения лица аристократической принцессы, что сидит около него.
— Спасибо, приятель, — отвечает он, чувствуя благодарность за его поздравление.
Крауч чмокает воздух, адресовывая это Рабастану, от чего даже сидящий около него Регулус не сдерживает тихий хриплый смех, прикрывая рот рукой.
Рабастан, смеясь, пододвигает к себе молочную кашу и кладёт одну ложку в рот, ощущая её сладкий и всё ещё теплый вкус. Он отводит взгляд от друзей и переводит его на гриффиндорский стол, ища лишь одну нужную фигуру.
— Кого ищешь? — раздается около его уха голос Адары, заставляя его вздрогнуть от неожиданности.
Лестрейндж ощущает, как тонна мурашек пробегает по его телу, а низ живота начинает томно тянуть. Басти разворачивает профиль, встречаясь с серыми омутами около своего плеча. Он непроизвольно улыбается, не в силах сдержать радость при виде её.
— Твоего брата, — отвечает он, не отрывая взгляда от её глаз.
— Сириус — конкретная сова, но думаю, что вот-вот должен зайти, — отвечает Адара. — А зачем он тебе?
Рабастан не успевает ответить, ведь дверь в Большой зал с грохотом открывается, привлекая всеобщее внимание. Внутри первым проходит Сириус Блэк. Его руки сложены в карманы брюк, а черная мантия расстегнута, волосы, отросшие до линии скулы, висят аккуратными кудрями, а тёмная рубашка расстегнута на первые три пуговицы, демонстрируя его мускулистую грудь. Блэк усмехается и подмигивает девочкам, что с интересом и скрытым восторгом в глазах встречают его взглядом, не в силах отвести взгляд.
Следом заходит Джеймс Поттер. Он без мантии, лишь в мешковатых брюках и в облегающей водолазке молочного цвета, что подчёркивает его подтянутые благодаря тренировкам по квиддичу форме.
Сзади них идёт Питер Петтигрю, у которого вид более сдержанный, он одет в застегнутую мантию, а около Питера идёт староста гриффиндора Римус Люпин, что уткнулся в книгу, с которой Рабастан его часто видел в начале этого года. На нём коричневый большой свитер и брюки, а сверху расстёгнутая мантия.
Как только мародёры садятся за стол, там тут же поднимается шум оживленных разговоров, в которых некоторые одногруппники задают им банальные вопросы, интересуясь настроением, в частности заинтересовываясь во внимании Сириуса, который умело флиртует со всеми.
— Хотел пригласить его на вечеринку в честь моего дня рождения, — оборачиваясь обратно на Адару, отвечает Рабастан, возвращая её внимание к себе.
Она слегка приподнимает брови, явно удивляясь подобному ответу и желанию парня, показывая свою растерянность.
— Басти, если ты хочешь произвести на меня впечатление, то не стоит. Поверь, мне хватит времяпровождения с Регулусом. К тому же это твой праздник, и ты не должен этого делать, — отвечает волшебница, поправляя пружинистую прядь волос, что начала лезть ей в лицо, демонстрируя своё безразличие.
— Нет, Ад, я правда хочу его видеть в этот день, — пожимает плечами Рабастан, не отступая от своего решения. — И да, я всё ещё считаю его самооценку очень завышенной, но тем не менее я явно не против наладить контакт.
Лестрейндж резко встает со своего места, заставляя Адару приоткрыть губы от удивления, но всё-таки решив ничего ему не говорить, пускай делает как хочет. Увлечённые своим разговором Регулус и Барти даже не замечают, как Рабастан уходит к гриффиндорскому столу, нарушая привычный порядок.
Лестрейндж роходит к гриффиндорскому столу, скрещивая руки на груди. Весьма странно видеть ученика Слизерина около львов, которые тут же кинули на него заинтересованные взгляды, ожидая дальнейших действий. Мародёры замолкают, останавливая свой диалог, чувствуя напряжение в воздухе. Джеймс бросает на Лестрейнджа удивлённый взгляд, выгнув одну бровь, показывая своё недоумение. Рабастан Лестрейндж сейчас ступил на вражескую территорию.
Что Слизерин ненавидит Гриффиндор было всегда, из покон веков. Кажется, это было с пелёнок предназначено для каждого урожденного гриффиндорца ненавидеть слизерин и наоборот. Гриффиндорцы считали змей слишком хитрыми, наглыми, холодными, черствыми. Слизерин же, наоборот, считали львов глупыми, слишком добрыми, искренними, смелыми, готовыми подставить свою шкуру под любого, пока змеи могли сделать подобное ну в очень редких случаях. Это были две противоположности. Как чёрный и белый, как солнце и дождь, как сладкое и солёное.
Именно поэтому мародёры часто говорили Авроре, что распределяющая шляпа явно над ней решила пошутить и определила её не туда. Ведь Малфой слишком добрая, мягкая, хорошая для Слизерина. Она могла быть либо исключением, либо олицетворением того, что слизеринцы не так уж плохи. Но мародёры предпочитали думать о первом варианте, сохраняя свои предубеждения.
— Может выйти поговорить? — Лестрейндж кладёт свою ладонь на плечо Блэка.
Тот с заинтересованностью опускает голову на противоположный бок и будто бы пытается понять, что от него хочет Рабастан Лестрейндж, в его глазах читается удивление. Джеймс крепче берет вилку, что держал в руках и сжимает её, что Сириус замечает боковым зрением, чувствуя его напряжение. Римус отрывается от книги, тут же готовый мирно решить конфликт, о намёке на который никто даже не говорил, но мародёры сразу же подумали об этом, готовясь к защите. Питер замирает, прекращая жевать мягкую булочку, и внимательно следит за происходящим.
— Ну пошли, — кивает Сириус и поднимается на ноги, принимая его предложение.
Он бросает взгляд на друзей, говоря, что всё под контролем, и те по очереди кивают, доверяя ему. Сириус расправляет плечи и идёт следом за Лестрейнджем, ощущая на себе заинтересованные взгляды своего факультета.
Рабастан заворачивает за угол, когда они выходят из Большого зала, Сириус молча следует за ним, не задавая вопросов. Они проходят коридор и заходят в мужской туалет, который оказывается пустым, но в нём витают нотки табака, что говорит о его частом использовании.
— Слышал, у тебя день рождения. Поздравляю, — бросает Блэк, нарушая тишину.
— Спасибо, — кивает Рабастан, принимая его поздравление.
Сириус подходит к умывальнику и, оперевшись на него бёдрами, достает пачку сигарет из кармана брюк, протягивая Лестрейнджу.
— Будешь? Если ты, конечно, куришь, — криво усмехается он, предлагая сигарету.
Рабастан иногда балуется сигаретами, на которые его подсадил старший брат, однажды дав попробовать. Нельзя сказать, что он имеет никотиновую зависимость, но иногда так хочется ощутить табак на кончике языка, расслабляясь и забывая о проблемах.
— Курю, — коротко отвечает Лестрейндж и берёт из предложенной пачки одну сигарету, принимая его жест.
Рабастан зажигает её предложенной Сириусом зажигалкой и вставляет между зубов, делая затяжку, наслаждаясь моментом. Сириус качает головой и достаёт никотиновую палочку для себя, зажигая её и убирая пачку обратно в карман брюк. Они одновременно выпускают клубы дыма, которые переплетаются и оставляют за собой шлейф никотина, которым и так уже пропитан этот туалет, создавая своеобразную атмосферу.
— Так о чём ты хотел со мной поговорить, господин староста Слизерина? — нарушает молчание спустя несколько затяжек Сириус. Он усмехается и делает ещё одну затяжку, которая приятно обволакивает его лёгкие, расслабляя его.
— Хотел пригласить тебя на свой день рождения, сегодня будет вечеринка в нашей гостиной, начало в 19:00, — говорит Рабастан, стараясь казаться спокойным.
Сириус отчего-то хрипло смеётся и вновь выпускает дым, который попадает в лицо Лестрейнджа, заставляя его поморщиться, демонстрируя своё недовольство.
— Что, хочешь угодить моей милой сестричке? — нагло спрашивает Блэк, склоняя голову набок.
— Пусть будет так, — кивает Лестрейндж, не отрицая его слова.
Сириус тушит сигарету о влажную раковину и отходит на пару шагов, так что он теперь стоит прямо напротив Рабастана, который бросает на него заинтересованный взгляд, пытаясь понять его намерения.
— Отец души не чает в Адаре. Он заставит тебя выплюнуть лёгкие в её защиту. И только тогда он подумает, что ты возможно достоин на роль её избранника, — говорит Сириус, стиснув челюсть, словно предупреждая его.
Блэк разворачивается к выходу, собираясь уходить.
— А я даже лёгкие выплюну ради неё! — шипит Рабастан, поднимая тон и демонстрируя свою готовность.
Сириус усмехается, словно не верит ему.
— Посмотрим. Я буду смотреть на твои лёгкие, зная, что в них никотиновый дым моих сигарет, — сладко улыбается гриффиндорец, обернувшись, и его глаза сверкают вызовом. — А на вечеринку я приду. Благодарю за приглашение, Рабастан.
И он уходит, оставляя Лестрейнджа в полном замешательстве и задумчивости.