Собрание пяти Кагэ
В зале заседаний царила тяжёлая, почти подавляющая тишина. Пять Кагэ сидели за круглым столом — Гаара, Четвёртая Мидзукагэ, Даруи из Облака, Куроцучи — Четвёртая Цучикагэ, и, конечно, Наруто, Седьмой Хокагэ. За ним стояла Хана Цукури — с прямой осанкой, в форме шиноби Конохи, с серьёзным выражением лица.
Собрание шло уже около получаса. Обсуждались общие меры безопасности, торговые маршруты, охрана границ... И лишь вскользь касались недавнего инцидента в Сунагакуре. Хана молчала. Пока.
— …и, с учётом изложенного, — говорила Куроцучи, откинувшись на спинку кресла, — полагаю, вмешательство деревни Камня пока не требуется. Пока это не касается нас напрямую — мы сохраняем нейтралитет.
Гаара даже не шелохнулся. Даруи только тихо выдохнул. А Наруто нахмурился, бросив короткий взгляд в сторону Ханы.
Хана, услышав это, сжала кулаки. Кровь прилила к лицу. Зубы стиснулись. Она шагнула вперёд… и внезапно с силой ударила кулаком по стене за собой.
Грохот. Камень треснул. Несколько мелких обломков посыпались на пол.
Все Кагэ обернулись. В помещении повисла напряжённая тишина.
— Вы серьёзно?! — громко, злобно заговорила Хана. — Вы ждёте, пока болезнь не доберётся до вашего порога, чтобы начать что-то делать? Что, если это уже распространяется по ветру? По рекам? По торговым путям?
— Цукури… — начал было Наруто, но Хана не дала ему вставить слово.
— Это не просто инфекция. Это оружие! — продолжила она, глядя прямо на Куроцучи. — Вы хотите ждать, пока ваши дети начнут умирать у вас на глазах?! Пока ваши деревни не начнут задыхаться от этой чумы? В Сунагакуре уже десятки жертв. И если бы не помощь Казекаге и Канкуро, эта болезнь распространилась бы дальше!
Куроцучи нахмурилась, поджала губы.
— Хана-сан, я понимаю ваше беспокойство, но…
— Нет, вы не понимаете! — рявкнула Хана. — Вы сидите здесь, на своих тёплых местах, и рассуждаете, что вам делать, а люди страдают. Умирают. Я видела это своими глазами! — она посмотрела на остальных Кагэ. — Или вам плевать? Вы будете дожидаться беды, а потом разводить руками?
Повисла напряжённая тишина. Даже Даруи выглядел задумчивым. Гаара смотрел на Хану с лёгким уважением в глазах. Мидзукагэ скрестила руки на груди и молча наблюдала.
Наруто чуть кивнул:
— Я считаю, что Цукури права. Мы не можем действовать только после того, как станет слишком поздно.
Хана сделала шаг назад, тяжело дыша, кулак всё ещё сжат. В её глазах горел огонь.
После слов Наруто в зале повисла тишина. Все взгляды всё ещё были устремлены на Хану, но она не собиралась останавливаться.
Она шумно вздохнула, сдерживая ярость. Глаза налились сталью. Медленно, с хищной решимостью, она обвела взглядом каждого из Кагэ, как будто взвешивая их достоинства и слабости. Затем она шагнула вперёд — в самое сердце круга, между столами, в центр зала, и громко, чётко заговорила:
— Если вы не примете решение... — её голос гремел, словно молот по наковальне, — я лично уничтожу каждого, кто будет продолжать сидеть без дела в своих креслах.
У Гаары едва заметно дрогнуло веко. Куроцучи резко вскинула бровь. Мидзукагэ нахмурилась, а Даруи чуть наклонился вперёд, заинтересованно разглядывая Хану.
— Если вам плевать на жизни ваших людей, то знайте — мне не плевать. — продолжала Хана, её голос звенел от напряжения. — Многие шиноби отдали жизни на войне за то, чтобы их дети и внуки жили в мире. Чтобы не знали, что такое смерть. Чтобы они не лежали в пыли с гноящимися глазами, умирая в одиночестве от проклятой болезни.
Стук её шагов гулко отдавался по залу. Хана остановилась, вскинув подбородок.
— Поэтому... — она сделала паузу, и в её глазах вспыхнул мрак ярости, — я, Цукури Хана, добровольно вызываюсь найти того ублюдка, что создал этот яд, вырвать у него органы, запихнуть в них его же чуму... и смотреть, как эта тварь сдохнет от собственной отравы.
Наступила абсолютная тишина. Словно весь зал перестал дышать.
Наруто сидел, чуть подавшись вперёд. Он молчал. Он смотрел на Хану, и в его глазах читалось всё: удивление, беспокойство… и уважение. Ей было всего шестнадцать, но сейчас она стояла в зале как один из них — не как ученица, не как девочка, а как настоящий воин.
Листок с дерева за окном сорвался и, кружась, опустился вниз.
— …словно осенний лист, — пробормотал Наруто тихо, почти шёпотом. — А характер — как камень.
Гаара кивнул чуть заметно.
— Такая же, как её мать, — тихо сказал он, не сводя глаз с Ханы.
Всё собрание молчало. И хотя ни один из Кагэ не встал, не хлопнул по столу или не закричал, в этот момент они поняли: Хана Цукури — это сила, с которой придётся считаться.
Когда официальная часть собрания завершилась, Кагэ начали покидать зал один за другим. Каждый был задумчив, напряжён. Хана осталась стоять в центре, опустив взгляд. Её дыхание сбилось, кулаки дрожали — не от страха, а от сдерживаемых эмоций.
— Эй, девчонка.
Голос был резкий, но не враждебный. Хана подняла глаза. Перед ней стояла Куроцучи — Четвёртая Цучикагэ. На вид холодная, сдержанная, с острым, как скальпель, взглядом. Она стояла, скрестив руки на груди, и внимательно изучала Хану.
— Знаешь… — начала Куроцучи, слегка склонив голову, — ты наглая. Грубая. И, честно говоря, ведёшь себя безрассудно для своего возраста.
Хана сжала губы. Она уже готовилась к выговору.
Но Куроцучи вдруг усмехнулась.
— Мне это нравится.
Хана удивлённо распахнула глаза.
— У тебя есть стержень. Это редко. Особенно у таких юных. Много кто кричит о справедливости, но когда кровь и грязь под ногтями — сдаются. А ты... — Куроцучи кивнула, — ты напомнила мне старую армию Камня. Беспощадную. Решительную.
— Я просто… — Хана не знала, что сказать.
— Ты просто сделала то, что мы, старики, забываем делать. Вспомнила, ради кого мы всё это делаем. — Цучикагэ развернулась, сделала шаг, но потом обернулась через плечо. — Я подумаю над твоими словами, Хана Цукури. Возможно, Камень всё же не останется в стороне.
Она ушла, оставив Хану одну в зале, но теперь с огнём в груди. Её услышали.
Наруто подошёл позже. Молча положил руку ей на плечо.
— Ты была великолепна, — сказал он с улыбкой. — Но в следующий раз… старайся не угрожать убийством лидерам пяти великих наций, ладно?
Хана нервно хихикнула, смахивая каплю пота со лба.
— Постараюсь, Хокагэ-сама.
После собрания Хана вышла из здания. Прямо у входа она села на скамейку. Руки дрожали. Она уставилась в землю, не чувствуя ни ног, ни собственного тела. Адреналин покидал её, и холодный страх медленно поднимался изнутри.
— «Я действительно это сказала…» — пронеслось в голове.
Она сжала пальцы, ногти впивались в ладони. Перед её глазами снова всплывали лица Кагэ… их молчание… потрясённые взгляды… А если бы кто-то из них разозлился? Если бы кто-то посчитал это оскорблением?
«Меня могли казнить за меньшее...»
— Ты смелая девочка, — раздался хрипловатый, но уверенный голос рядом.
Хана вздрогнула и резко подняла голову. Перед ней стоял невысокий старик с тростью. Его спина была немного согнута, но во взгляде была уверенность и сила. Хана напряглась, нахмурилась — незнакомец?
— Кто вы?.. — сдержанно спросила она, внутренне готовясь к худшему.
Старик чуть усмехнулся.
— Меня зовут Ооноки. В прошлом — Третий Цучикагэ деревни Скрытого Камня.
Глаза Ханы расширились.
— Т-тот самый? — вырвалось у неё почти шёпотом.
Ооноки кивнул, присаживаясь рядом.
— Немногие в твоём возрасте решаются сказать правду в лицо таким, как нынешние Кагэ. А уж тем более угрожать им на собрании. — Он хмыкнул. — Даже я в юности не был настолько безрассуден.
— Я… — Хана опустила голову. — Я просто… не могла молчать. Если не я, то кто?
Ооноки посмотрел на неё долгим, изучающим взглядом.
— Люди, которые ставят жизни других выше собственной безопасности, часто становятся великими… или умирают слишком рано. — Он сделал паузу. — Надеюсь, ты окажешься в первом списке.
Хана чуть улыбнулась, всё ещё не веря, что рядом с ней сидит сам Ооноки.
— Спасибо… за добрые слова.
— Не только за слова, — ответил он, поднимаясь. — Ты дала нам всем повод проснуться. И, может быть, ещё спасёшь не одну деревню.
Он похлопал её по плечу, развернулся и ушёл, оставив Хану сидеть в тишине под вечерним небом.
Ветер чуть тронул её волосы, и впервые с момента собрания Хана позволила себе расслабиться.