40 глава
Ветер хлестал волосами по лицу то с одной стороны, то с другой. Здесь, на утесе над водами Спокойного Океана, он ярился особенно сильно. Но я не обращала никакого внимания. Сидела на коленях перед раскопанной могилой и смотрела в вечную мерзлоту. Огромная глыба льда, куда я поместила тело почти что пятьдесят один год назад, пропала. Ее не было. На ее месте лежал одинокий букет замороженных амариллисов, перевязанных белой лентой — я принесла его еще до случая с Ланшей — и еще один, живой амариллис. Точно такой же, какой оставил после себя и «Седьмой».
— Я убью их, — прошептала уже, наверное, в тысячный раз. Даже зная, что меня не услышат, все равно хотела сказать это, хотела, чтобы он поверил. — Убью всех до единого.
Они посмели посягнуть на умершего. На того, кто принадлежит теперь только Севирро. На того, кто даже сейчас все еще считается неприкосновенным. Кто все еще находится под моей защитой!
Последнее — важнейшая причина. Кроме обязанности хранить верность несмотря ни на что, я все еще чувствовала на себе обязанность оберегать Сердце. Мое Сердце. Охранять его как цепной пес от всех врагов. Вернее, его покой.
— А...ук... Аук, — внезапно решилась произнести его имя. Только так тихо, что даже сама не услышала за шумом ветра. Но оно вызвало лишь приятное мягкое тепло в груди. Как зажглось небольшое солнышко. Не ураган, не шторм, не желание взять кинжал и всадить в себя кинжал. — Аук, — повторила громче на проверку. Услышала, но... почти ничего. Я все еще помнила тот страшный день. Помнила, как будто он произошел вчера. Но больше он не имел надо мной власти. Не хотел поглотить и растворить подобно самой сильной кислоте. Теперь вместе с ним всплывали из памяти еще и счастливые воспоминания. Не такие яркие, которые способны затмить кромешную тьму, но они были. Точно звезды мерцали то тут, то там. — Аук! Аук... Аук.. Прости меня, Аук. Я не смогла... Не защитила...
Всхлипнув, закусила губу, но не сдержала слез. Они потекли ручьем, и я уронила лицо в ладони. Начала вытирать глаза, шепотом произнося его имя снова и снова. Боясь в какой-то момент снова не смочь. Не желания этого и потому не останавливаясь.
Все это время я не забывала, помнила, как помнила саму себя, но как только пыталась сказать, обличить в звук — изо рта ничего не вырывалось. Я задыхалась каждую такую попытку. Билась в отчаянии, в истерике крушила все что попадалось под руку: стол, шкафы, посуду, какие-то накопители и картины, даже пыталась убить саму себя. Но никогда ничего не выходило. То рядом вовремя оказывался Дарий и на время связывал меня, чтобы успокоить, то просто я была настолько жалкой ,что не могла поднять руку на то, что было дорогу Ауку — на наш дом... на себя... Вспоминала как он называл меня «сокровищем» и руки опускались, а ноги подкашивались. Я в бессилии падала там же где и находилась в тот момент: в ванной, на кухне, среди кучи тварей ночью... Но все равно пыталась и пыталась, вредила себе, но хотела позвать его по имени. А потом, в один вечер чуть не убив в приступе отчаяния и ярости пытающего отобрать у меня кухонный нож Дария, испугалась настолько, что закрылась и запретила себе больше пытаться. Его имя стало табу. Самым строжайшим и главным. А момент смерти Аука, тот единственный момент когда не успела защитить, стал ежедневным кошмаром и во сне, и наяву. Я больше не крушила мебель и вещи, не пыталась покончить с жизнью, но с того момента мысли стали доминировать, обрели такую власть, что моих сил не хватало им противостоять. А Аук, тот светлый Аук, который так любил данное ему матерью имя, превратился в обезличенное "он". Стал серым силуэтом из массы. Вернее, я попыталась его таким сделать. И с каждым годом, действительно, становилось все легче. Но обещанный Дарием «счастливый момент», когда смогу вспоминать о проведенных вместе днях с улыбкой, так и не наступал. Будто Севирро, действительно, забрал вместе с ним еще и часть моей души, что на самом деле невозможно. После смерти одного из пары связь просто разрывается. Оставшийся страдает как никто другой, но может связать себя с кем-то еще... Обычно так не делает никто. Слишком сильна боль.
— Да будет душа твоя в морозе сохранена, Аук, — сглотнула спустя время, но голос не прекращал дрожать, — живи счастливо... и вдоволь кушай.
И засмеялась. Действительно, впервые за пятьдесят один год я сказала ему что-то нормальное, что-то такое, что и следовало говорить ушедшим с Севирро на путь перерождения.
Наверно, как и говорил Дарий, прошло время. Наверное, я смирилась. Наверное, приняла его уход. Наверное, поняла, что живу дальше без него. Наверное... Мальхольн помог мне с этим.
Усмешка сама рванула наружу.
Да. Это Мальхольн выдернул меня из этого болота. Это он помог. Его чувства, его действия... его глаза. Они спасли меня.
Не признать это было тупо и жалко. Пора прекращать убегать.
— Не беспокойся, я верну тебя домой, Аук, — прошептала с улыбкой и поднялась, отряхиваясь.
А потом услышала сзади скрип снега и одним рывком обернулась. Выдохнула.
— Ты оставил его? — нахмурилась. — Вестники уже нашли наш дом. Они даже смогли пробить все слои внешней защиты и пробраться внутрь. И ты все равно оставил его одного там?
В темных изумрудах напротив плескались сожаление и грусть. Он смотрел с таким сочувствием, словно понимал все, что крутилось у меня внутри.
— Пошли домой, Севери, — предложил мягко и ласково.
— Дарий, — повторила с нажимом.
— Тот эсс же сказал, что убийство Мальхольна не входит в их планы...
— И ты им поверил? Поверил в их откровенную ложь?
— Не думаю, что они вернутся так скоро. Они сделали что-то, что хотели, показали, что наши попытки укрыться и укрыть Сердце ничего не стоят и ушли работать с тем, что и получили. Мы успеем подготовится. Пока они будут думать, что мы сидим и выстраиваем новую защиту за защитой, мы нанесем удар первыми. Поэтому, — мягко зашагал ко мне, проваливаясь в снег всего по лодыжки. Только потому, что на мысе белое покрывало сдувал ветер, он не проваливался по колено и больше, как мог бы в других диких местах, — пойдем домой, Севери. Сидя здесь, ты ничего не изменишь.
Он все еще продолжал разговаривать со мной таким же тоном, каким говорил всегда во время моих всплесков.
— Все в порядке... Я в порядке, — покачала головой.
Дарий подошел вплотную. Как бы он не старался скрыть, но я прекрасно видела, что он рассматривает мое явно опухшие после слез глаза.
Вдруг вокруг закружились полупрозрачные зеленоватые ленты. Потяжелевшая кожа приобрела обычную легкость.
— Не трать ману, ты еще не восстановился.
— Тебе тоже стоит отдохнуть.
И не дав и что-то сказать, взял за руку и совершил перенос.
Мы оказались в моей комнате ровно на ковре перед кроватью. Эти секунды темноты, когда нас ветром несло вперед, показали, как на самом деле он устал. Для переноса в пределах Хребта ему потребовались не доли одной секунды, а десятки.
— Тогда... — начал было он, но я с силой толкнула его в грудь.
Не ожидая такой подставы, он по-простому свалился навзничь на кровать:
— Что за... Севери? — уперевшись локтями в матрас, вытаращился на меня с непониманием в глазах.
— Лежи, — бросила легко.
Именно в этот момент с грохотом распахнулась дверь в комнату. Мы с Дарием одновременно повернулись.
— Только попробуй мне сказать, что ты понеслась вслед за этими придурками?! — взбешенным демоном залетел внутрь Мальхольн.
А, увидев нас, остановился как вкопанный. Медленно перевел взгляд с меня на Дария, прошелся по нашей позе — я застыла ровно между ног того — и вернул его мне обратно, нахмурился пуще прежнего.
— Что здесь происходит? Я примчался, как только почувствовал ауру Дария, но что вы тут уже устроили?
Я отвернулась, проигнорировав его вопрос. Но не из-за того, что не хотела отвечать. А потому, что не хотела даже смотреть. Только недавно признала, что он мне помог, что он важен... Я еще не была готова моральна встречаться с его глазами. Неизвестно, что может случиться.
— Лежи. Если встанешь, я тебя к кровати привяжу, — сказала Дарию.
Он заулыбался, а сбоку послышались шаги. Я продолжила гипнотизировать зеленые изумруды взглядом, ожидая. В них заискрилось веселье с предвкушением.
— Ничего такого! — хмыкнул Дарий, отвечая Мальхольну. — Просто она укладывает меня в свою постель. Все в порядке.
И подтверждая свои слова, бухнулся на спину и заложил руки за голову. Принял позу этакого ленивого господина, с интересом наблюдающего за представлением.
В этот же момент острые когти прошлись по спине, посылая по всему телу мурашки. Я ждала ее. Как знала, что Мальхольн не удержит и все же выпустит. Чужая ревность попыталась что-то сделать, но то ли ее все же удержали с той стороны, то ли это мне она стала не по чем, потому что я очень легко отмахнулась от нее.
— Севери, — уже твердо прозвучало в самое ухо. — Делаешь вид, что меня не существует? Не выйдет, эй-ри...
Руки неосознанно сжались в кулаки.
— Ты понял? — перебила я, обращаясь к Дарию.
— Да-да. Как не понять, когда ты так напираешь.
Кивнув, собралась с силами и повернулась. Сделать это максимально спокойно. Как будто ничего и не происходило.
— Что? — спросила легко, пытаясь скрыть удивление.
Мальхольн стоял неприлично близко. А после разворота и вовсе оказался почти что впритык.
— Тебе не кажется, что это уже слишком даже для семьи? У него есть своя кровать и своя комната. Пусть идет туда.
— Это мой дом. И я буду делать здесь все, что посчитаю нужным... У тебя же есть своя комната и своя кровать. Если что-то не нравится — иди туда. Не смотри на мою, она занята.
Взглянула без страха в карие... нет, в огненно-оранжевые озера. Будто посмотрела в само пламя. А от туда на меня глянуло раздражение, злость и... обида? Грусть? Нет. Показалось.
Мальхольн ничего не ответил. Скрипнул зубами и смолчал.
— Отдыхай, — бросила Дарию и, обойдя препятствие, пошла на выход. — Тебе бы тоже стоило отдохнуть, — сказала Мальхольну, когда мы вышли в коридор и он закрыл за собой дверь. Все же пошел за мной. Я успела заметить, как силуэт на моей кровати привернулся на бок. — Ты сегодня прекрасно справился, молодец.
— Я не устал. Это даже на разминку не тянет, — возразил упрямо, не меняясь лице. Он все еще хмурился и пристально смотрел на меня. — Куда ты пропала аж на три часа?
Закусив губу, посмотрела в сторону.
— На могилу прошлого Сердца, — выдохнула, и брови Мальхольна взлетели вверх. Все равно это в каком-то смысле касается и его. Да и лучше уж расскажу я, чем Дарий наплетет чего-нибудь еще сверху. — Тот, про кого я тогда, во время тренировки, рассказывала... это был он. После смерти я заковала его тело в вечный лед и захоронила... Вестники забрали его. Полностью весь гроб. Не знаю, как они вообще нашли то место, если там не было ни заклинаний, ни ауры какой рядом. Но они забрали его. Поэтому нам стоит поспешить, пока они не придумали как использовать его рычагом давления на меня.
Во время рассказала Мальхольн пасмурнее все больше и больше.
— На что ты готова пойти, чтобы вернуть его? — спросил он глухо.
— На все. Он все еще Сердце. Мое Сердце, которое я поклялась защищать перед Севирро, — произнесла твердо.
Он смерил меня взглядом, а потом громко выдохнул, отвернувшись. Сжал и разжал кулаки.
— Он тебе все еще так важен? — повернулся обратно.
— Да. Но не в важности дело. Моя верность принадлежит ему. Полностью и без остатка. Поэтому даже после его смерти я продолжала и продолжу защищать его, как обещала при жизни.
На лице Мальхольна выделились скулы, кадык поднялся и опустился при сглатывании.
— Хорошо... — выдохнул-протянул. — Хорошо! Перенеси меня на его могилу.
— Нет, — отрезала не задумываясь.
Не хватало, чтобы этот варвар еще что-то сделал с ней. Вот что угодно, но не это. Она дождется своего хозяина в своем первозданном виде.
— Если он для тебя важнее всего, и ты хочешь найти его как можно раньше, то перенеси меня. Я помогу.
— Ты? — подняла одну бровь и специально прошлась глазами сверху-вниз. — Поможешь? Как?
— Я все еще Сердце. У меня есть сила...
Однако я его перебила:
— Никакой силы!
Даже слишком резко и громко.
— Почему? Что к черту не так, эйри?! Я говорю, что помогу, значит помогу!
— У тебя всего одно имя, — объяснила с раздражением. — Магия не привязана. Она нестабильна. Поэтому хватит и того, что ты использовал против Вестников.
— Все со мной в порядке. Жил себе прекрасно со своим именем двадцать лет и продолжу так жить.
Теперь напряглась уже я.
— Я не позволю тебе сдохнуть только потому, что магия вдруг в один день решит, что ты ей не подходишь, — без страха выдержала его метающий молнии взгляд. — Второе имя свяжет вас и сделает одним целым. Оно необходимо.
— Хочешь сказать, сейчас моя же магия не принадлежит мне? Издеваешься, эйри?
— Да! Да, издеваюсь! — сорвалась, но выдохнула и стало немного легче. — Сейчас она сама по себе. Всего лишь находится в сосуде из твоего тела и все. И он ей может разонравиться в любой момент. Просто в какой-то день проснешься, а вокруг тебя сожжённый дотла пустырь вместо дома, а сам ты почему-то горишь в своем же огне. И превратишься в угли, как Ланша, — хлестанула холодными словами, но Мальхольн дернулся как от реального удара. — Поэтому не выпускай магию, пока мы не сходим в храм. Не ставь свою жизнь на кон... или хотя бы не подвергай опасности чужую.
Я имела в виду Дария. Потому что если мне его огонь был не так страшен: сила Стража защищает его от большей части силы Сердца, то вот для других, для Дария, его магия может стать смертельной.
Однако Мальхольн почему-то выдохнул и расслабился, острые черты лица стали мягче, и он... улыбнулся? Да. Уголки его губ чуть-чуть приподнялись.
— Хорошо. Как скажешь.
Я смерила его непонимающим взглядом, но почти сразу покачала головой. Нет. Не хочу ничего знать. На сегодня хватит с меня признаний.
— Иди тогда отдыхай. Завтра с утра разберемся.
И развернувшись, пошла к лестнице. Снесенную к бездне защиту дома никто не восстанавливал, да никто и не мог. Дарий потратил намного сил, близнецы остались в городе, а я отсутствовала. Значит сейчас ей придется заняться мне.
— Севери! — Мальхольн дернул меня за предплечье и развернул на себя. — Ты куда собралась? Работать?
— Да. Иначе мы останемся голыми, — освободилась из его хватки.
— В смысле, — уставился озадаченно.
Но я прекрасно заметила, как его глаза на секунду дернулись вниз, на мое тело. И это рассмешило. Проверил что ли, есть ли на мне одежда? Испугался, что я вдруг голая окажусь?
— Вестники снесли к чертям наш барьер, — усмехнулась. Совершенно не так, как следовало произносить эту фразу. — Ты и сам должен чувствовать, как дрожит вокруг аура.
— Я списал это на их появление и использование магии... Но как они тогда пробили твою защиту? Разве она не должна была быть сильной?
Эти слова заставили поджать губы. Он словно упрекнул меня за слабость.
— Не мою, — произнесла с холодом. Наверное, даже слишком отстраненно, потому что Мальхольн нахмурился. — И Дарий, и Сирой с Сираей, и прошлое Сердце... Очень многие вплели в нее часть своей магии. Она — работа всех. Не только меня. Поэтому да, она сильная. Была и будет. А то, как ее смогли сломать, также непонятно и мне.
Повисло молчание.
— Прости, если сказал что-то, что тебя задело, — спустя вечность все же продолжил он. — Я понятия не имею что это может быть, но сразу скажу, что совершенно этого не хотел.
— Проехали, — покачала головой и подняла на него взгляд. — Иди отдыхать.
— Только с тобой. У тебя явно силы на исходе. Я не оставлю тебя здесь одну.
— Нет. Ты должен понять, что...
— Севери! Пойдем.
— Нет...
Выплюнув проклятье и перебив меня, Мальхольн в мгновение ока поднял меня на руки и понес в сторону своей спальни.
— Отпусти, — приказала и вперилась в него серьезно.
— Нет, — остановился перед своей дверью и посмотрел на меня со всей строгостью. — Если я не сделаю так, то ты забьешь на свое состояние. Так что ругайся, но я поступлю как положено.
— Ты прекрасно понимаешь, что мы....
— Бессмертны, да, — отвернувшись, открыл дверь ногой и вошел. — Но бессмертие не делает нас неуязвимыми. Мы всего лишь не умираем, как другие. А вот усталость, истощение и болезни чувствуем также. Так что и отдыхать должны тоже, как остальные...
Его слова потеряли смысл — я обратила внимание на окружение.
С того самого момента, как мы сходили за покупками, здесь все изменилось. Но я не заходила сюда ни разу. Этим всем Мальхольн занимался с Дарием.
И бывшая светлая бело-голубая комната преобразилась в противоположную. Черные, коричневые и традиционные для нарадов светло-желтые, песочные, и оранжевые цвета были везде и во всем. А куча оружия, стол со свечами на нем у окна и книги повсюду создавали какой-то непонятный уют. Словно я вновь попала в пустыню, как в тот день.
Мальхольн протащил меня к кровати и, не заморачиваясь, бросил на нее. Поступил почти точно также, как и я с Дарием. Но если мы — семья, могли позволить друг по отношению к другу такую дерзость и самовольность, то он ко мне — нет. Но все равно сделал!
Упав лицом в черные подушки, быстро развернулась и, изогнувшись, посмотрела на него. Он показался больше, чем был на самом деле. И скрестив руки на груди, раздался в плечах еще шире.
— Ты что творишь? — прошипела.
Мальхольн поднял вверх одну бровь.
— Заставляю тебя лечь спать.
— Я прекрасно это вижу, — произнесла сквозь зубы и развернулась окончательно. Попыталась встать, но он одним толчком уронил меня обратно. Я снова подобно Дарию бухнулась на локти. — Какого черта?! Хватит! Ты что творишь?! Что вообще себе позволяешь?!
— Уложи я тебя аккуратно, подозреваю, ты бы взяла мою шею в захват и отправила в отключку или бы просто пнула от себя ногами и сбежала. Так что для меня это было слишком опасно. Что-то не нравится, эйри?
— Да! Мне не нравятся твои действия!
— Прекрасно, — он со смехом улыбнулся и все проклятия выветрились из головы.
Я в тупом ступоре уставилась на это непонятное явление. Улыбка на его лице была невероятно счастливой, словно ему подарили самый белоснежный мех.
— Злись, Севери. Кричи, бесись, выражай открыто свое нежелание. Я приму все. Давай.
— Хватит, — процедила и резко пнула его ногой в живот как он и хотел.
Он стремительно перехватил летящую лодыжку, поднял ее вверх и отвел в сторону. Медленно переведя взгляд с моей стопы, прошелся им по ноге и начал подниматься выше. Я попыталась вырваться, но лишь безрезультатно дернулась пару раз.
— Отпустить? — спросил без капли злости.
Однако его лицо почему-то начало розоветь. Все больше и больше. Темная кожа приобретала красноватый оттенок, а глаза так и не добрались до моего лица. И я проследила за тем, куда он смотрит, и уткнулась в задранное платье.
Несмотря на и так тонкую до невозможного ткань, которая почти не скрывала тело, сейчас сверху открывался вид еще лучше. Особенно с учетом поднятой вверх ноги.
Не сдержавшись, хмыкнула. А Мальхольн дернулся и резко метнулся к моим глазам, поджав губы. Я тихо засмеялась и упала на спину.
— Насмотрелся? — спросила спустя какое-то время. Мы так и продолжили находится в непонятной позе. — Или может мне сделать еще и так?
Ухватилась за ворот платья и легко разорвала его до самого живота. Треск ткани, и тишина... А потом Мальхольн, на которого я так и не посмотрела, выплюнул проклятье, громко отшатнулся, пробежал до выхода и ударил по чему-то. Но дверь так и не хлопнула. Глянув в его сторону, увидела, как он стоит и упирается в нее руками.
— Тебе нравится издеваться надо мной, эйри?! — крикнул злобно. — Или ты так делаешь перед всеми?!
— Я уже говорила тебе... И да, так я делала и перед другими, — пожала плечами легко. Злость ошпарила огнем, а Мальхольн грохнул кулаком по стене и прошипел новое проклятье. — Если тебя смущает мой вид, то не знаю... — задумалась и усмехнулась на пришедшую идею, — зайди за шкаф.
— Да черта с два! — рявкнул, с новым ударом уперев две руки в дверь, и резко выдохнул. — Хватит. Отдыхай. Я посторожу Дария, если ты так беспокоишься.
Я поджала губы. Он не справиться, если Вестники все же решат вернуться... Но и мне подняться видимо не позволит... Гадство! И что делать?
— Хорошо, — согласилась спустя десятки секунд быстрого раздумья. — Только ты остаешься в этой комнате.
Он с удивлением развернулся на меня, но увидев мой внешний вид, также резко отвернулся.
— Одеялом прикройся, — прошипел, и я спокойно полезла под толстое черное покрывало. Все равно решила остаться здесь. Так что разница укроюсь я позже или раньше не велика. — И не делай так больше. Я не имею права видеть... девушку, — проговорил так, словно я была не девушкой вовсе, — голой до первой крови. Поэтому если не считаешься с моими традициями, то хотя бы прояви уважение к паре самых важных. Большего я не прошу.
Мои глаза полезли на лоб от этой внезапной информации. Мальхольн повернулся и облегченно выдохнул, направился ко мне.
— А как же охота? А внезапные опасные ситуации? А... секс до отношений? — мое недоумение сквозило в каждом слове.
Нарады — свободный и распущенный народ. Им все равно с кем и когда спать. И нет никого, кто бы не знал об этом. Даже в книгах писали про это.
Но он остановился как вкопанный и уставился на меня.
— Чего...?
— Только не говори мне, что ты не знаешь... — начала тихо с подозрением.
— О таком не говорят! — разозлился. — Эту тему вообще не выносят на обсуждение! Не нормальные нарады так точно! Только ищущие временных связей могут... — он покраснел еще больше, не закончив предложение, и я все поняла без слов и улыбнулась. Какой же он все же невинный мальчик. А от моей улыбки Мальхольн сжал руки в кулаки и уставился на меня как на врага. — И я о другом! Первая кровь — это бой будущего жениха и невесты! Если девушка сможет ранить парня, то она достойна его, а если он после такого признает свое поражение, то он достоен ее. И пролитая кровь станет доказательством их чувств.
— А-а, — протянула в замешательстве. — А... А как же охоты? Вы же там всем скопом как дикие звери голыми бегаете...
— Такое случается нечасто. Очень нечасто. И девушки там уже все связаны с кем-то, если не магией, то парными узами. А таких мы не воспринимаем. Они для нас, как для вас мебель. Не смутишься же ты зеркала в ванной?
Я покачала головой. Но замешательства с лица так убрать и не смогла.
— Садись где-нибудь. Подождешь, пока я не проснусь.
В карих глазах появились искорки, а уголки губ приподнялись в мягкой улыбке.
— Не беспокойся, я никуда не уйду, — снял со спины свою окровавленную секиру, взял из ящика прикроватной тумбочки рядом тряпку, бухнулся на кресло рядом и начал чистить оружие.
Пока меня не было Дарий видимо выдал ему специальное наспинное крепление для его секиры. Потому что два стянувших грудь ремня я заметила еще у себя в комнате. Вообще сложно их не заметить, когда они так четко подчеркивают такие грудные мышцы...
— Я установлю барьер на время, — пояснила, отвлекая себя, и Мальхольн кивнул.
Призванная магия сразу же обратилась куполом. Сначала небольшим, а потом — после увеличения — огромным. Он захватил и эту комнату, и коридор, и мою спальню с Дарием. Только из-за этого я согласилась остаться и отложить на время поднятие домашней защиты. Да и к тому же Вестники не могут вернутся так быстро. Этот факт и мне казался логичным.
— Ты...
— Не волнуйся, — перебил и повернулся. — Можешь спать спокойно. Я защищу тебя.
Поджав губы, еще раз осмотрела Малахольно. На его лице играла легкая улыбка, а глаза показывали свету столько доброты и любви, что замирало сердце. И это заставило сжать одеяло покрепче, а потом перевернуться на другой бок и прикрыть глаза.
Не сегодня. Подумаю обо всем этом не сегодня.