34 глава
Очнуться в своей спальне на кровати после очередной отключки за столько лет уже стало нормой.
Однако еще ни разу не было такого, чтобы я просыпалась в одежде. Всегда, каждый раз без исключения, Дарий раздевал меня для исцеления и не одевал обратно — мне так было удобнее спать. В этот же раз, кроме того, что меня замотали как гусеницу и обложили всеми многочисленными мягкими подушками, среди которых я спала, я оказалась еще и в одной из своих рубашек.
— Мальхольн уперся и не позволил оставить тебя как обычно, — пояснил Дарий, опершись о дверной косяк плечом.
Я заметила его в отражении напольного старого резного зеркала, перед которым в углу комнаты и стояла, доплетая косу. Еще пара минут и собралась бы окончательно.
Дневное солнце блеснуло на золотых волосах, убранных на этот раз в высокий хвост и подвязанных черной лентой.
— Зря. Голой спать куда удобнее, — произнесла без раздражения.
— Я сказал ему то же самое, но он пропустил это мимо ушей,— пожал плечами и направился в мою сторону.
Остановился за спиной и молча отобрал у меня косу, расплел до половины и начал переплетать.
— Дай ленту... Не ту. Белую. Тебе не пойдет черная.
— Ты сам мне ее подарил, — усмехнулась, откидывая черный тонкий отрез в кучу остального барахла на столе рядом и выполняя просьбу.
— Это было под другую одежду.
Мы замолчали. А потом в голове всплыл вопрос, про который как обычно забыла.
— А что на счет той ленты на удачу, которую ты вплел мне в ночь сражения с монстрами? С серебряными узорами. Где она? Не вижу среди своих, — начала, действительно, искать глазами.
А потом подняла взгляд и встретилась с хитрой усмешкой.
— Она не твоя.
— Что значит не моя? — в непонимании переспросила. — Ты себе что ли забрал?
— Нет, — улыбнулся с насмешкой шире. — И ее вплел не я.
Я в шоке уставилась в отражение. А он подмигнул, закрепил мне хвост белой простой лентой и начал больно вытягивать прядки.
— Ну вот! Куда лучше, — положил руки на плечи спустя время и мило улыбнулся в отражение. — А то ходишь, как будто только вернулась с поля боя, где главное — практичность...
— Почему ты дал ему прикоснуться к моим волосам?
— Потому что позволила ты.
Глаза расширились.
Да, если бы я почувствовала хоть какую-то опасность, то просто проснулась бы сразу. Столько лет жизни научили даже во сне быть на чеку. Но... Но! Немыслимо просто... Я не проснулась от прикосновений Мальхольна...
Мысли, что он подобрался слишком близко к моему сердцу, стал слишком важен завертелись на подкорке. А зарывшись в себя, поняла, что внутри уже горел не один огонь — Дарий и близнецы, а два...
Но я не предам его! Не позволю себе! Нет!
— Ты не Даяра, Севери, — послышался шепот на ухо, и я вздрогнула, стремительно сфокусировала взгляд. Дарий смотрел серьезно и пристально, прямо в глаза. — Не Даяра. Его забрал Севирро. Он больше не твоя пара...
Рука дернулась — я прикусила язык, чтобы не отвесить ему пощечину. А потом опомнилась и отвесила ее уже себе, прикрыв глаза и выдохнув. Он прав. Он полностью прав.
Но признавать этого я не хотела.
Открыв глаза, увидела, как он покачал головой.
— Вернемся к тому, что было. Зачем было свои жизненные силы магии отдавать? Не хватило одного желания? Приказа магии посильнее?
Непроизвольно нахмурилась. Отдала свою жизнь? Магии? Я?
— Это получилось не специально, — прошептала глухо. Так вот почему организм так резко решил отдохнуть. Они вплели в защиту еще и сбор жизни при выходе из-под нее без разрешения ее создателя... У них там что, одни гении? То магию чужую из крови используют, то это... — Просто хотела пробить барьер. Он казался с запретом на переносы, поэтому пришлось приложить больше силы.
— Знаю. Мальхольн рассказал, что у тебя не сразу получилось...
— А где он?
Еще когда очнулась, на краю сознания бурлила ярость. Вовсе не слабая. Словно кое-кто еле-еле сдерживался, чтобы не начать что-нибудь громить. А сейчас она разрослась до масштабов полноценного штормового океана, и я, мелкий и жалкий листок, оказалась в самом центре.
Выражение лица Дария тут же изменилось. На лице расползлась змеиная улыбка, предвкушающей наживу. Глаза сузились в щелочки, а из-под полуприкрытых век блеснули темные изумруды.
— Развлекается в подвале, — хмыкнул спустя пару секунд. — Чем еще он может быть занят? Пытает веса, отрабатывает приемы убиения, пуляется огнем направо и налево... и во время передышек почитывает про эйри. Его довольно-таки сильно заинтересовали такие, как мы.
— Хватит.
Отстранившись, вышла в коридор. Дарий последовал за мной и только спустя пару шагов подал голос.
— Реши для себя. Проблема ли это, на самом деле, или спасение? И не лги себе, Севери.
Непонятный тон, с которым это было сказано, заставил меня остановиться и обернуться. Я смерила застывшего в проходе вновь посерьёзневшего Дария холодным взглядом. Он засунул руки в карманы и головой указал на пустой белоснежный коридор. Этим как бы подтвердил, что спасение мне точно нужно.
Дом — душа его хозяев, их внутренний мир и их отношение. И мой дом держался на нем. На Дарии. На его жизни. Ведь если бы не он, то я бы уже давно не оставила от этого наполненного слишком многими воспоминаниями места ничего, кроме пустыря. Потому что даже та единственная уцелевшая картина его, аккуратно стоящая в самом дальнем углу кладовой, весила слишком много.
— Меня уже поздно спасать. Все части моего сердца уже давно погребены вместе с хладными трупами под лед. И последняя половина ушла в вечную мерзлоту вместе с одним известным тебе суэром.
На долю секунду его глаза расширились. Я прекрасно поняла почему — впервые за пару десятилетий этот дом услышал слово "суэр". Да еще и не в виде крика злости или отчаяния, а простое и спокойное, от меня.
— Суэр, — прошептала себе по нос, но ничего. И тогда решила попытаться. — А...
Но звук застал в горле комом. Старые воспоминания нахлынули штормом, закружили вокруг, затмили собой даже чужую ярость. Вокруг забил прибой.
Сглотнув быстро, подумала о работе и подняла глаза. Дарий стоял и пристально смотрел на меня. А когда наши взгляды встретились, он мило улыбнулся.
— Видишь? Даже не так. Чувствуешь? Мальхольн помогает тебе принять эту правду.
Я резко отвернулась и пошла в библиотеку.
Внутри крутилось многое, но ничего из того, что приходило на ум, не хотелось озвучивать. Невидимая рука зажимала рот.
Произошедшее с нами на том острове стало последней каплей: нас попытались если не убить, то взять живыми точно. Но важно было не это. Вестники направили на нас оружие, магию и... монстров, как бы это смешно не звучало. Они прямо и не скрываясь нацелились на Представителя, на Стража и, главное, на Сердце. Даже зная, что мы оба имели статус неприкосновенности.
А значит рассылая добытую нами информацию остальным Представителя, в особенности про возможные инциденты завтра, во время Почитания Смерти, и объявляя о своих совершенно не добрых — честно даже сказать убийственных — намерениях (пусть не пугаются если вдруг у них численность сократиться на пару десятков), я поступала в соответствии со всеми правилами, законами и традициями. Единственное, почему кто-то из пяти мог мне что-то сказать, так это за умалчивание всего этого добра до последнего момента, пока проблемы не приобрели реальные очертания и края.
К вечеру, когда вся бумажная волокита по предстоящему празднику отодвинулась на край стола, прибыли Сирой с Сираей. На этот раз они переместились сразу в дом, в прихожую первого этажа. Как, в принципе, и делали всегда, когда приходили без приказа. И как нашли нас в зале с бордовыми диванами сразу же оба склонились передо мной, сидящей в кресле. То ли в извинении, то ли в благодарности, что осталась живой.
Поэтому, когда они выпрямились, спросила:
— В честь чего?
Даже книгу отложила, переведя все свое внимание на стоящих передо мной.
— Не смогли ничего сделать, когда на вас напали, — отрезал Сирой.
Он поджал губы и словно он приготовился к удару. Хотя подзатыльники за провинности перестал получать, наверное, уже лет тридцать назад. Как раз тогда, когда решил вместе с Сираей съехать от нас на свое совершеннолетие в собственный дом.
Дети метисов, неизвестно от кого из родителей перенявшие время жизни, официально становись взрослыми в двадцать. А будь они чистокровными эйри, могли бы ребячиться до тридцати двух.
Покачав головой, перевела взгляд на Сираю:
— И ты хочешь что-то сказать?
— Мы понимаем и признаем свою вину: не смогли обеспечить поддержку и оказались полностью бесполезны. Готовы понести наказание.
Я громко выдохнула во второй раз.
— Все совершенно точно не было в порядке. Но это не ваша вина.
— Но... — вскинулась она.
— Мы полезли туда по своему желанию. И я, и Мальхольн. Оба со своими мозгами сами решили рискнуть и пробраться в неизвестное место с неизвестными врагами. Поэтому то, что вы ничего не смогли сделать в тех экстренных условиях не ваша вина.
Установилась тишина. На меня нацелились два недоверчивых взгляда. Хотя нет, все четыре. Дарий с Мальхольном, сидя на диване напротив, затихли и по-простому наблюдали за происходящим. Только если второй вперился в меня и, кажется, даже перестал моргать, то первый с беспокойством мотался туда-сюда между нами тремя.
— Приняли, — прошептали наконец синхронно близнецы и расслабились.
Они попытались отойти, но Дарий, привстав, цапнул Сираю за руку. Попытался и Сироя, но тот успел отклониться и уйти от нежеланного контакта, а потому с легкость занял любимое место на подоконнике окна. Сирая же упала на длинный диван между парнями и с наигранным раздражением глянула влево.
— И не смотри на меня как на окрасившего снег в черный. Серьезными лепешками будете на работе, — объявил весело он и потрепал Сираю по волосам, испортив ей прическу.
— Эй! — воскликнула она и отклонилась назад, ровнёхонько затылком в лицо Мальхольна.
От получения по носу того спасла только быстрота реакции.
Послышался звонкий хлопок. Дария хлестанули по тыльной стороне ладони и с такой же улыбкой пригрозили пальцем — ему пришлось поднимать руки в поражении и капитулироваться. Против такого-то оружия, как надутые в возмущении губки Сираи, сложно пойти даже мне.
Не выдержав, Мальхольн скривился и быстренько пересел в кресло поближе ко мне. Покосился на парочку весельчаков, потом на Сироя и вернулся к какой-то книге. Ее под заговорщицкий шепот выдал ему Дарий. И подозреваю, Мальхольн начал читать только, чтобы не смотреть на меня.
Если он думал, что я не замечу, как меня избегают, то глубоко ошибался. Все же не понять, когда от твоего взгляда пытаются буквально сбежать, слишком сложно.
Вот только, что послужило причиной, я так и не смогла понять. И он молчал, и Дарий.
— На такой работе когда-нибудь точно в лепешки расшибемся. Соскребёте нас потом и пожарите, — прошептал Сирой.
В его голосе скользнул намек на смех.
Да... С шутками у него всегда были проблемы.
— Ну, тогда может вы...
Дария прервал слабенький свет, пробравшийся сквозь специальные щели по бокам моего доставщика, который стоял на низеньком столике спереди. Что-то пришло.
— Пара минут, — кивнула ему.
И, взяв эту недо-шкатулку, направилась на выход.
Все перья лежали у нас в библиотеке. Конечно, я могла бы спокойно перенести себе одно: прекрасно помнила, где именно оставила последнее, которым писала, вот только что-то подсказывало, что пришла ответочка на мои письма. А значит пора было начинать думать над удобной для меня датой. То, что мы увидели и что я описала во всех подробностях, подразумевало сбор Общего Совета. Того, который собирается раз в год для коллективного решения образовавшихся за время проблем или же который созывается по личным причинам одного из Представителей. И первый и второй вариант вынуждал Берила рассылать письма с вопросами об удобной для каждого дате.
Только я оказалась совсем не права.
Из александрита мне в руки упал конвертик с печатью, как и думала, ауры Берила. Два листа немного желтоватой, его любимой переработанной бумаги по обычаю были исписаны заученными, клишированными фразами. Однако на этот раз они не складывались в привычную сухую формулировку вопроса. Вместо этого выходила живая претензия: "А откуда такие сведения то, а?".
И это ввело в ступор.
— Когда Совет предлагает? — заглянул в библиотеку Дарий.
Все же не выдержал и пошел следом.
— Ты близнецов на Мальхольна оставил? — оглянулась на него, но не увидела.
Пребывала в мыслях, пытаясь осознать то ли это я на старости лет отупела и не понимаю намеков, то ли происходило что-то странное. Потому что несмотря на всю свою нелюбовь к другим расам и, в частности, ко мне Берил всегда выполнял свою работу на высшем уровне. И если кто-то рассылал какую-то информацию по проблеме, требующей обсуждения всем вместе, то он забывал про свои личные счеты и без вопросов начинал подготовку. Все же нечасто кто-то из нас смеривал свою гордыню и обращался за помощью к другим. И к назначенной дате разведчики Эрлена собирали уже столько, что всем оставалось только удивляться и молча читать предоставленные четко оформленные отчеты и варианты решения. Он, действительно, работал настолько хорошо, что по праву мог бы носить титул Главы Представителей, если бы его, конечно, не носило по умолчанию Сердце.
— Они начали спорить про выход эйри замуж, — подошел Дарий ближе и через мое плечо глянул в текст писем. — Сирая с Сироем за традиционную свадьбу с борьбой желающих забрать красавицу себе и отсеиванием слабых, а Мальхольн не понимает и гнет свою линию на то, что другим нет смысла даже пытаться, если девушка уже выбрала одного...
— Так это доказательство состоятельности выбранной девушкой пары... — произнесла как-то по инерции.
Даже не поняла сама, что сказала.
В голове отчего-то начала собираться мрачная картинка. Слишком настойчивое выпроваживание из Железного города, приставленный тогда к нам Эрлен, который никогда не отходил от Берила ни на шаг, сомнительная промашка разведчиков, когда в конце концов ничего в городе так и не произошло, наличие не просто большого количества людей среди Вестников, но и наделенных властью... А еще и та тень в пещере. Почему-то возникла мысль, что это мог быть Эрлен. Почему? Я не могла ответить на этот вопрос, сколько бы его себе не задавала. Просто почему-то. Интуиция, седьмое чувство, предположение, больная фантазия, мнительность, поиск везде подвоха — за эту мысль отвечало то ли что-то из этого, то ли все и вместе. Внутри безостановочно крутился факт, что если бы Берил решил присоединиться к Вестникам, то и этот гад точно бы последовал за ним. А тогда вставало на места и то, как Глава узнал и об оружие на убитом парне, и о нас с Мальхольном. Чертов Эрлен же может пробраться незаметно везде.
Но насколько это все правдиво?
Это также не давало мне покоя.
— Это что? — спросил глухо Дарий, отрываясь от чтения.
Перевела на него взгляд и увидела, что его бывшие ранее светлыми глаза потемнели и приобрели насыщенный изумрудный оттенок, а между бровей залегла складка.
Видимо, его посетили подобные моим мысли.
— Что-то новенькое.
— Кто это вообще прислал? — отобрал и попытался просветить листы на свету, — Берил? Ты уверена?
Его действия ничего не дали, и он бросил их стол.
— Он. На конверте стояла печать с его аурой, — прошептала и кивнула на тот самый конверт, валяющийся посреди заваленного другими документами стола.
— Тогда... мне же не одному кажется?
Я непроизвольно сжала руки в кулаки от его серьезного тона.
— Не одному, — прошептала тихо, но твердо.
Повисло молчание.
Захотелось что-то сломать. Сейчас же. Сию секунду. Разрушить. Размолотить. Разбить.
Представители. Те, кто отвечают за баланс на континентах. Мы и законы, и судьи, и вооруженные военные силы, и религии... Мы — колонны, поддерживающие созданное прошлыми поколениями и обязанные стоять твердо ради будущих. Однако если сломалась одна, то постепенно начнет разрушаться и остальное. Все то, что строилось годами, десятилетиями, столетиями и тысячелетиями возьмет и в одночасье рухнет. Война окажется неизбежна. Снова все окраситься в красный. Снова возликуют твари. Снова многие погибнут. И скорее всего в числе последних окажемся и мы, выйдя в первых рядах на защиту Хребта. На защиту тех, ради кого мы, как и многие другие, будем готовы рисковать своими жизнями.
— Севери, — позвал серьезно Сирой.
Мы с Дарием вздрогнули и синхронно повернулись на него. Не услышали шаги, слишком зациклившись на этой чертовщине.
Он стоял в проходе и не спешил заходить. А как увидел нашу реакцию, то на долю мгновения наклонил в извинении голову и пару раз тихо стукнул об открытую дверь костяшками. Лучше поздно, чем никогда, правильно. И потом направился к нам.
Следом за братом внутрь радостно прошмыгнула и Сирая, сияя победной улыбкой, а за ней уверенным шагом вошел и Мальхольн и остановился на самом выходе, облокотившись о стену спиной и сложив руки на груди.
— Мы прибыли не только за наказанием, — объявил близнец, остановившись перед нами.
И глянул на сестру рядом.
Она сбросила улыбку и кивнула. Ее немного потемневшие глаза выдали всю важность предстоящего разговора.
— В Стальной Долине тишина. Вестники больше не дергаются. В Железном Городе, в Нижнем, в других городах — везде, где что-то происходило, теперь стало слишком тихо.
— Они переместились? — спросила в надежде на лучшее.
Хотя звучало, конечно, также плохо.
— Нет. Но все, кто раньше активно чем-то занимался, сейчас сидят смирно.
— А на других территориях? — спросил мрачно Дарий.
— Все осталось как прежде.
— Почти, — возразил Сирой.
— Сомнительно.
— Пара десятков Вестников перебралась в Таурелис под видом слуг, — спокойно продолжил близнец, проигнорировав раздраженный вид сестры.
— Таурелис? — переспросил с непониманием Мальхольн и, отлепившись от стены, пошел к нам.
"О, немой научился разговаривать?" — хмыкнула про себя.
— Пещерный город в Песках, знаменитый своими бездонными целебными источниками, — пояснила, сделав вид, что мне совершенно все равно на его действия.
А он прошел между мной и Дарием и, приблизившись почти что вплотную ко мне, облокотился о стол. Какая-то часть моего внимания сконцентрировалось справа. Но вспомнив диалог с Дарием, тут же выпнула из головы все "нездоровые" мысли.
Это ничего не значит. Не может знать вовсе. Меня просто-напросто раздражает его близкое расположение. Ничего другого.
И этот контакт с теплой кожей раздражает, и этот запах разгоряченного песка, и едва различимые сильные выдохи, и... Стоп! Хватит! Какого черта я вообще думаю об этом? Почему стою и принюхиваюсь?! Вот сейчас! Шаг в сторону! Проведи линию, увеличь дистанцию! Давай!
Но в противовес мыслям осталась на месте.
Дарий ухмыльнулся и сделал шаг в сторону вместо меня. Я заметила его кривляние краем глаза, и от этого раздражение ураганом пронеслось по органам, метнулось к кулакам — я с силой сжала их. Внутри заворочалась злость. На себя, на непонятные желания, мысли и действия, на Мальхольна, на свое чувства, на... На все!
На эмоциях резко повернулась к Сирае с Сироем, совершенно проигнорировав, как это могло смотреться со стороны. На деле я просто-напросто отворачивалась от Мальхольна, чтобы не увидеть его даже случайно.
— Я прекрасно с ним знаком, — бросил тот. — Каким образом они пробрались внутрь? Этот город полностью под Представителем. Маури контролирует все, что в нем происходит и без ее ведома ни войти, ни выйти не получиться. Особенно не нарадам. Так что они должны были быть идеально чистыми во время доскональной проверки.
— Меня тоже мучал этот вопрос, — заявила Сирая. — Поэтому я выяснила биографии всех прошедших, но никто и нигде не был замечен. Все как обычно: выходцы из неблагополучных семей, растущие на улице и зарабатывающие на жизнь попрошайничеством. В слуги подались от желания заработать денег на еду и получить крышу над головой. Скорее всего и в Вестники то вступили ради какой-нибудь обещанной награды, и состоят там теперь только на словах. А к делам и близко не имеют отношения.
— Но факт остается фактом: они оказались в Таурелисе, — добавил серьезно Сирой. — Мы не может сбрасывать это со счетов только из-за того, что, возможно, чего-то не нашли.
— Что не нашли? Да там просто больше ничего нет! Они же все как открытые книги!.. Для кого я вообще говорила?
— Для них, — указал головой на нас, хмыкнув.
— Мы поняли, — прервал холодом начинающуюся перепалку Дарий.
Сирая поджала губы и отвернулась от брата, а тот посмотрел на меня и пожал плечами.
Покачав на это головой, повернулась на Дария. Он смотрел на меня потяжелевшим взглядом, выражая этим все то, что и так крутилось внутри.
Мало нам непоняток с Берилом и происходящим на его территории. Теперь еще что-то и со владениями Маури.
Но, если против первого у нас уже было слишком многое, перекликающееся между собой, чтобы искать этому всему оправдания, то против второй шестеренки в мозгах крутиться отказывались. Никаких данных, кроме только что сказанных. Но и то, как и сказала Сирая, — сомнительно. Очень и очень. Так надо ли вообще принимать это во внимание? Или это просто-напросто совпадение?
Моя голова кипела как кровь нарадов во время битвы и мысли изо всех последних сил пытались выжить во всем этом аду... но не получалось. С каждой секундой думать становилось все сложнее и сложнее. Еще чуть-чуть и сломаюсь: уставлюсь в стену и перестану реагировать на окружающий мир.
— Разберемся с этим всем послезавтра. После Почитания Смерти, — произнесла спустя мгновение и пошла на кухню.
Хватит! Устала. Надоело! Подумаю над этим всем во время ночного облета. Ничего за пару дней не случиться. Во время праздника еще может, но точно не что-то глобальное. Они не будут так торопиться.
А пока что ужин сам себя не съест, а подготовка к празднику сама по себе не закончится.