32 глава
Весники не просто так выбрали остров как место для своих встреч.
Спорное расположение в Спокойных водах при факте принадлежности Тихому лесу, позволяло и суэрам, и изгоям занимать его в равной степени. Из-за этого Представители двух территорий из века в век устраивали вовсе не тихие споры о передаче клочка земли в одни единственные руки, но каждый раз все оставалось как прежде. Потому что даже оказывайся он под влиянием Вод, изгои, давно привыкшие к этому месту, попросту не пускали туда никого, кроме своих. И даже сила не могла согнать их. Парочка разозленных профессиональных убийц из Леса спокойно составляла конкуренцию сотне далеким от драк и насилия суэрам. А там таких водилось далеко не двое и не трое.
Этот остров кишел изгоями как муравейник. И это если еще не брать во внимание обосновавшихся там неизвестно сколько лет или десятилетий назад тварей. Тварей, вынудивших поголовно всех, даже меня, спустя время принять этот демонов остров за необитаемый.
Но народу тут шныряло огромное количество. То, что мы с Мальхольном смогли переместиться и никому не попасться на глаза за первую минуту — самое настоящее чудо. Или помощь Севирро, не меньше. Но нам предстояло сделать еще большее чудо: остаться незамеченными на этом чертовом берегу до прохода мимо очередных караульных в черных плащах.
Весь пляж представлял собой наваленные поверх друг друга камни, а чуть дальше — резкий вход в воду и сразу же бескрайний и не оправдывающий свое название океан. Его волны с яростью бились о сушу и создавали удобный для нас шум. Неудобно было лишь только то, что все камни от этого покрывались скользким, мокрым слоем.
На паре подобных камней за огромным валуном в неудобных позах на корточках мы и застыли, ища баланс и прячась от чужих глаз. Для последнего нам требовалось до неприличного близко вжиматься друг в друга: хоть в темноте ночи разглядеть что-то и сложно, но все же возможно. Но я старалась не думать о том на чьих накачанных грудных мышцах покоятся мои руки и чьи жесткие бедра сжимают мои в своих тисках. Совершенно. Точно!
— Все помнишь? Делаем как ты и сказал: вырубаем двоих, забираем их накопители....
Никогда я еще таким тупизмом не занималась и потому переживала больше прежнего. Хотя никому бы и в голову не пришло, что кто-то мог бы полезть сюда. По крайней мере будь я Вестником, точно бы не подумала, что кто-то захочет пробраться в место с кучей тварей и засесть в этой... Но, возможно, стоило придумать какой-нибудь план поумнее?
Не возможно, а да, Севери.
— В отличие от тебя, я свои слова не забываю, — прошипел он также тихо и вдруг осекся, глянул в сторону. — Молчи! — резко заткнул огромной рукой рот.
Но тут же убрал ее и вжал меня своим телом в булыжник. Я непроизвольно бухнулась на жопу, и мы оказались в очень в двусмысленной позе. Одна его рука прижала мои бедра к нему, а другая уткнула голову в шею.
Но я обратила на все это лишь край своего внимания. Все мои чувства сосредоточились на слухе.
Хруст веток, шорох одежды, дыхания и шаги. Двое. Как мы и хотели...
Я стремительно попыталась высвободиться, отпихнув от себя Мальхольна, чтобы рвануть к цели, но сильные тиски не разжались. Руки на бедрах и затылке прижали меня только теснее.
— Не дергайся, — то ли прошептал, то ли выдохнул мне в ухо отвратительно горячий воздух со словами Мальхольн. — Еще рано.
Раздражение вспыхнуло факелом.
Да я старше тебя на пять сотен лет, мальчишка! Ты пытаешься меня поучать?! Чтоб Севирро вам обоим уши поотрезал! Что Дарий, что теперь ты! Подавление магии еще не означает, что я вообще глухая и к этому тупая! Моя скорость позволила бы преодолеть любое расстояние так, что они бы и пискнуть не успели!
Я скрипнула зубами, но промолчала. А услышав хруст ветки за спиной, уже с силой отодрала от затылка и бедра чужие руки и, оттолкнув Мальхольна, перелетела через валун величиной с половину нарада... Чтобы застыть как вкопанная.
Мимо меня гораздо быстрее пронеслась черная тень и двое в плащах, не успев ничего понять, свалились мешками с картошкой от двух молниеносных движений Мальхольна. Он тут же дернул их за шкирки и прыгнул обратно ко мне.
Поспешно захлопнув рот от шока, дернулась в наше укрытие. Чуть не поскользнувшись, сразу же присела на корточки и вперилась взглядом в сосредоточенное лицо.
Мальхольн... убил их? Во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны некоторая гордость и полное согласие, а с другой — замешательство и едва ощутимая досада. Что же он так яро доказывал, что каждый достоин жизни несмотря не на что?
— Держи, — не глядя, протянул мне уже сорванную с чужой шеи веревку с прозрачным небольшим кристаллом на ней и плащ.
И сразу же начал заталкивать Вестника со свернутой шеей в щель между огромными валунами, на которых мы и сидели. В ночи, да еще и в черной, как оказалось, одежде этого бедолагу постепенно становилось вообще не видать.
Сгниёт, да никто не найдет. Море скроет и запах, и, позже, тело.
Все еще находясь под впечатлением от произошедшего, да и происходящего, молча завязала на шее порванный шнурок, сняла данный Дарием любимый цаворит с заклинанием сокрытия ауры и засунула его в один из карманов на штанах. На первое время сгодился отлично, а вот дальше лучше бы нам не отличаться от других, ходя по острову с зелеными дорогими камнями вместо простецких бесцветных кварцев.
Мальхольн повторил мое действие и принялся засовывать второго Вестника к первому, забрав и себе две чужие вещи.
На этот раз он оделся подобающе. Никакой открытости, только черная облегающая, но не стесняющая движений одежда, десяток кинжалов на ремнях по всему телу и защитные накопители буквально в каждом кармане. На последнее мне едва удалось его уговорить, показав, что я такое же количество защиты взяла и себе...
Правда, узнай он, что все эти камни остались дома, и вместо них я взяла бутылочки с ядами, веревки и пару накопителей с исцелением, то разбушевался бы точно. Но знать ему о таком моем обычном снаряжении вообще не обязательно.
— Не смотри на меня так, — произнес, с усилием заталкивая не помещающиеся ноги второго.
— Как? — прошептала, потому что он так и не поднял на меня глаза.
— Шокировано. Они ничем не отличаются от тварей, заслуживающих смерти просто потому, что существуют. Уничтожить их — мой долг. За Ланшу, за тех, кого они убили из-за своих замыслов, и за тех, кого еще могут убить. Я — Сердце. Мое милосердие не должно и не будет распространяться на таких.
Мои брови поднялись в удивлении. Таких слов я слышать не ожидала. И особенно не ожидала, что они подобно стреле попадут в самый центр мишени — мое сердце.
Я отвернулась от него, и первая полезла вылезать из-за камня, чтобы остудить голову.
— Пошли, — позвала немного хриплым голосом и тут же прокашлялась.
Как бы я не хотела, но гордость зажглась внутри намного сильнее недавнего раздражения. А вместе с ней и то чувство, что испытывать не хотела, не могла... Я не имела никакого права на симпатию!
Мальхольн закончил с телами и выбрался ко мне.
— На этот раз слугой меня представлять не будешь? — усмехнулся как-то напряжно, выползая следом.
Я ничего не ответила на это, по-простому отряхнулась и поспешила туда, откуда пришли Вестники. Мальхольн поступил также, пристроившись рядом.
Звук от наших быстрых и оттого немного громких шагов по вытоптанной в пожухлой траве дороге среди многочисленных облезлых деревьев ударялся о крутой склон горы и уносился вверх, исчезая уже где-то в темных облаках.
Мы шли где-то минут десять или пятнадцать. В полнейшем молчании, пока Мальхольн первым не открыл рот и не прокашлялся.
— Севери... — начал было он.
Но я шикнула на него и вновь установилась тишина. А все потому, что мы не дошли каких-то двух сотен метров до виднеющейся пещеры, из которой лился желтоватый свет, озаряя толпившихся перед ее входом. И остановились так, чтобы прекрасно видеть всех через голые палки каких-то кустов, но, чтобы нас, наоборот, не отличили от страшных теней.
Никто из стоящих там не показывал своего лица. Все прятались под глубокими капюшонами таких же чернильных плащей и старались не делать резких движений, чтобы не дай Севирро не лишиться анонимности.
Собравшись с силами, выдохнула, натянула капюшон пониже, скрыв лицо и оставив в поле своего зрения лишь половину мира, и уверенно пошла вперед. Рядом слишком тесно, но уже как-то привычно пристроился Мальхольн.
На подходе трансформацией изменила немного черты лица и голос. Но на нас даже не обратили внимания. Все, разбившись на маленькие группки, переговаривались тихо между собой и не следили за другими.
Я не разобрала, что кто говорил. Голоса сливались в единый шум и почти ничем не отличались друг от друга. Гадство...
Одна, вторая, третья... Быстро насчитала всего восемь групп по три-четыре плаща в каждой и нахмурилась. Как-то мало...
Тем временем мы уже свернули внутрь пещеры. Но не успели пройти и двух шагов, как на нас гавкнули откуда-то справа.
— Куда?!
Я приподняла капюшон и посмотрела.
Мальхольн, который стоял к этой псине ближе меня, медленно, с угрозой повернул сначала голову, а потом и вовсе развернулся всем корпусом, закрывая своей широкой спиной мне весь обзор.
— С какого черта ты останавливаешь меня?! — рявкнул басом намного громче в ответ и голоса сзади стихли.
Его слова отразились от сводов и улетели внутрь эхом.
Называется незаметно проникли...
Обойдя Мальхольна, натянула капюшон обратно и взглянула на что-то начавшего обдумывать Вестника. Также полностью скрытого черной, блестящей на свету тканью. Но ему это не помогало. Рост сводил на нет всю маскировку.
Он был ниже нас на головы полторы и доходил макушкой едва ли до груди обоим, а потому ему приходилось задирать голову вверх. Благодаря этому капюшон не скрывал его лицо, и мы прекрасно видели все: непонятно серо-зеленые глаза, на лице морщинки и сверкающие золотыми волосинами на свету коричневые волосы. Возможно человек, а возможно и метис.
— У меня приказ впускать только доверенных, — попытался объясниться этот сторож спустя какое-то время, повернувшись на меня. Это что, он намекает, что Мальхольн пройти может, а мне надо подтвердить личность? — Покажите ваш знак... пожалуйста, — подтвердил елейным тоном и попытался улыбнуться.
Получилось настолько криво, что стало больше смахивать на оскал.
— Вон пошел. Еще раз тут тебя увижу — на корм отправишься, — приказал Мальхольн низко и устрашающе и, отвернувшись как от не стоящего внимания, возобновил путь.
Я со всем своим достоинством медленно последовала за ним. Якобы все так и должно быть. Нас не остановили. Мы спокойно прошли внутрь. В маленькую, наверное раза в три меньше, чем грот Ланши, пустую пещерку с высоким потолком, к едва ли десятку Вестников. Здесь их оказалось еще меньше, чем на улице.
И что только что произошло?
Чтобы слиться с этим небольшим сборищем, мы прошли в свободную середину и встали на расстоянии одного локтя друг от друга. Никто здесь не приближался к другим ближе, чем на метр. Но никто и не создавал вокруг себя безопасную зону отчуждения.
Что отец мой Севирро сейчас произошло? Мальхольн рявкнул на парня и тот принял его за кого-то важного? Как это вообще сработало, демон побери?
Мое удивление все не хотело сходить, а голова нет да нет поворачивалась в сторону Мальхольна. Однако больше удивления внутри крутилось все же... раздражения. Да... Да! На себя, на собственные отвратительные чувства. Мне понравилось, что Мальхольн решил за меня, забрал с моих плеч груз ответственности за все про все... Но признавать я этого не хотела. Как можно сильнее раздувала мизерное раздражение, чтобы оно стало кострищем. Выходило с трудом. Хотелось просто выдохнуть, упустить руки и позволить ему делать ,что хочет. Запал бороться почему-то пропал.
Но нет! Меня раздражают его действия! Его бесполезные попытки добиться хоть чего-то!
Вдруг перед стоящими первым рядом тремя плащами появился совсем молоденький парень. Он соткался из теней и сделал шаг вперед, на свет. Русые волосы, добрые карие глаза, дружелюбная улыбочка и... десяток кинжалов, один меч и облегающая матерое тело одежда, усеянная небольшими полукруглыми, как рыбьи чешуйки, тонюсенькими черными пластинками. Не больше полсантиметра в ширину и потому почти не заметные на такого же цвета одежде, да еще и в не до конца освещенной пещере. Явно защита. И какая-то не простая. Я такую видела впервые.
Внутренности завязались в узел, мышцы напряглись. Против воли из памяти поднялись на поверхность все изученные заклинания защиты.
— Приветствую... — произнес так громко, что могли бы услышать даже те, кто стоял снаружи, но, осекшись, начал обводить всех своим мальчишеским взглядом.
Шум тем временем сзади так и продолжил доноситься.
Не услышали, что ли? Но они не могли не услышать. Расстояние не такое большое... Барьер! Нас накрыли звуковым барьером!
Сразу же в нос пробился не ощущаемый до этого затхлый запах пещеры и какой-то тины, в уши залетели удары падающих капель, а спина ощутила незнакомый эйри холод.
Мы сами загнали себя в окружение...
Руки неосознанно сжались в кулаки. Гадство!
Тем временем парень нашел кого-то левее от меня и усмехнулся. А потом по-простому легко махнул рукой.
Воздух сбоку дрогнул, послышался свист и... удар тела о камни вместе со звоном от ударившегося оружия. Я услышала это так отчетливо, словно мою голову не скрывал капюшон, словно моя магия была на свободе, словно вся моя суть сконцентрировалась на слухе... За ним послышался также и глухой, вместе со звоном, звук падения, рваный выдох и... тишина. Больше не донеслось ничего.
Этот парень убил кого-то — никто даже не дернулся. Никто не посмотрел, никто не сказал ни слова. Точно это было в порядке вещей.
Собственное непонимание заполонило внутренности, а связь пробила барьеры, которые установил Мальхольн еще до нашего прибытия сюда, и донесла чужое потрясение. Его шок не шел ни в какое сравнении с моим. Мой уместился в банку для мази Дария, для его же не хватило бы и бочки. И постепенно все это начинало перестраиваться в злость. Бурлящую, ревущую и дрожащую.
— Все же помнят правила? — со смешком повернулся ровно на меня. Кровь застыла в жилах, сердце пропустило удар, а по рукам пронеслись мурашки. Возникло чувство, что меня увидели. — Оружие запрещено! — разнесся его звонкий, но почему-то показавшийся угрожающий голос. — Магия запрещена! Ауру раскрывать запрещено! Говорить без разрешения запрещено! Касаться других запрещено! И я узнаю, если кто-то что-то из этого кто-то нарушит! — сделал паузу. Мои глаза выкатились из орбит. А дышать то можно? — Помните, это ради нас всех, — выдохнул уже мягче. — Все мы разные, со своим привычками и страхами, поэтому лучше перестраховаться, чтобы не возникло... Недопониманий! И раз мы разобрались с крысой, то перейдем к чему поважнее. На днях я попытался внедрить своих приближенных на Морозный Хребет, но они мало того, что не вернулись, так еще и огни их жизней потухли. Все мы понимаем к чему это привело, —он склонил голову, и все, включая нас, последовали его примеру.
Кинжалы на поясе потяжелели. Я отчетливо ощутила желание схватить один из них и всадить в шею этому пареньку. За то, что из-за него я взяла на себя новый грех, за то, что из-за него убила ребенка!
— Но! — вдруг воспрял он духом, и все выпрямились в след за ним. — Благодаря этому мне удалось добыть одну интересную вещицу! В нашем с вами плане она станет ключевым предметом...
С Хребта или нет? Что за вещица? Получился ли выкрасть? Где она находится? Как выглядит?
— Можно? — донеслось из-за спины далеким шепотом.
Кто-то зашел в пещеру, под звуковой полог, но не прошел дальше входа.
Я напряглась и прислушалась. Ничего.
Какого черта происходит? Тоже магия? Не может же у меня так со слухом все быть плохо.
Парень встрепенулся и со счастливой улыбкой побежал мимо нас к пришедшему.
— Как раз вовремя!
Он пронесся ровно между мной и Мальхольном, и сердце ушло в пятки. Его взгляд задержался на мне дольше, чем на других, и на секунду его лицо искривилось в хитрой ухмылке.
Я впилась ногтями в ладони.
Узнал?! Понял?! Не узнал?! Не понял?!
Кровь вмиг забурлила, сердце галопом унеслось вдаль, а по спине вновь пробежали мурашки.
Только бы не понял! Пожалуйста! Севирро! Молю!
— Прошу прощения за задержку, — прошептал кто-то взволнованно вновь.
Мы всем скоплением черных плащей так и остались стоять статуями и смотреть вперед. Хоть смотреть уже было и не на кого и не на что. Только стена с висящими на ней осветительными камнями да пляшущие силуэты движения двоих позади.
— Да все в порядке. Заходи, заходи! Мы же не монстры какие! Главное: принес же?
— Как и сказано было. Медленно и аккуратно доставлено к вам, — лязгнул...
Я узнала этот звук. Не могла не узнать.
Так звучали цепи. Большие, тяжелые и адамантовые, которыми сковывали сосланных в Тюрьму. Они имели свой, отличающийся от других цепей голос. И если обычные точно хрипели и, задыхаясь, плакали. То эти пели. Свою, знакомую только им, ужасающую до мурашек и дрожжи песнь смерти, когда закованный в них протаскивал их по камням...
Или же тащили уже его.