30 глава
— Нет, — всадил кинжал прямо в горло спустя пару минут поленья на меня, и я задохнулась. — Изгоям туда путь запрещен, — пожал плечами, и у меня в сердце воткнулся второй. Стало до противного жарче. — И у нее тоже было одно имя. У тебя же, получается, три?
— Три, — отозвалась, закрывая лицо руками. — И у меня, и у нее, и у всех вокруг...
Ланша! Почему?! Просто почему?!
Первое имя — дитя. Второе — нерушимая клетка, сдерживающая необузданного зверя в нем — магию. Третье же — сама душа.
Это — переходящая из поколения в поколение фраза. Ранее, по преданиям, была лишь молвой богов, но потом, с их уходом, стала нерушимым правилом, истиной, законом, которому следуют даже не задумываясь. Отчасти потому, что есть примеры совершенно не приятных последствий.
Поэтому первое имя — то, как тебя будут называть. Второе нужно для привязки к нему магии, связки ее с ее хозяином. При отсутствии его силы почти что невозможно контролировать. Магия существует в обладателе, течет вместе с кровью, содержится в органах, но живет своей жизнью, по своим желаниям. Третье — заключает в себе личность: мечты, поступки, решения и даже тьму. Без него она будет ярится, биться о стенки своего сосуда и ломать, крушить и разрушать, постепенно сводя с ума. И поэтому его дают только на совершеннолетие, когда каждый уже обретает свои уникальные черты. По нему можно прочесть кого угодно как открытую книгу — оно раскрывается только богу да самым близким.
«Ладно. К черту. Решим», — успокоившись спустя время подняла взгляд на хмурящегося Мальхольна. Взглянула уже по-другому. С подозрением.
И вот этот... даже не знаю кто двадцать лет жил с почти неподконтрольной ему магией? Пользовался едва ли не одной десятой частью? Мог сжечь себя в любой момент? Все это время, даже когда спал, рисковал?
— И как у тебя с магией? Подчиняется? — спросила с издевкой.
— А должно быть иначе? Что за чушь. Это же часть меня.
— Точно... Ну и прекрасно. Сходим потом в храм, — произнесла мрачно.
«Ну спасибо, Ланша, подсобила»
— У тебя со слухом все в порядке? — спросил вкрадчиво.
— Лучше некуда, — ответила ему же в тон. — А сейчас развернись и слушай в оба уха. Применяй их по назначению.
Мальхольн сжал кулаки и одним дерганным движением отвернулся.
Спокойствие, только спокойствие. Надо быть благодарной что хотя бы никакой влюбленности сейчас не чувствуется. Да. Все прекрасно.
«Прекрасно я сказала! Желтый снег тебе на голову Ланша...»
— И лучше скажи, что узнал, пока я отвлекала людишек? Сейчас можешь говорить прямо. Эрлен не подслушивает.
— Агитация, — бросил и громко выдохнул. Явно собрался с мыслями. — Ходят, слушают, если находят тех, кто открыто не боится высказывать свое недовольство, то подходят и заговаривают с ними. А дальше, видимо, по отработанной схеме отводят в сторону и группируют так, чтобы увести куда-то сразу нескольких. Причем таким занимаются не только люди в плащах, на которых ты указала. Я насчитал с десяток богато одетых девушек и парней... А еще пару детей, — добавил с едва скрытой злостью.
— Детей? — удивилась, но постаралась сохранить спокойствие, чтобы не привлечь внимание.
— Слишком уж юными выглядят. Да и ростом мне по живот едва.
— Плохо, — только и ответила.
Хотя ситуация складывалась хуже некуда, я гнала от себя мысли, что Вестники решатся использовать детей как живой щит. Не дай Севирро это произойдет. В попытках сохранить невинные жизни мы будем лаять, но не кусать.
— Полная катастрофа, — поправил он.