Шёпот Стража

Нас осталось трое.

До меня только недавно дошло осознание, что если все так, как рассказали разведчики, а скорее всего все именно так, то пусть мы отправляемся и в многочисленный город, и на фестиваль, мы все равно окажемся там, где скопление Вестников едва ли, а может и действительно, наибольшее. А значит случится может что угодно.

— Прекращай думать, Севери. Я уже понял, что тебе это противопоказано, — вырвал меня из мыслей Мальхольн, и с силой дернул за руку за собой.

Я тут же отлепилась от подлокотника дивана, по инерции сделала пару шагов вперед, споткнулась о белый ковер и врезалась лицом в остановившуюся спину. Нос прострелило болью — она тут же пропала, когда я отодвинулась. Мальхольн с беспокойством глянул на меня из-за плеча и отвернулся. Но так и не отпустил.

Его тело было все таким же приятным по температуре, доказывая, что на нем, под очередной шнурованной светло-желтой рубашкой без рукавов, висел накопитель с известным только ему заклинанием от холода. И оно каким-то образом понижало и температуру его кожи.

— Переноси нас, — громыхнул он серьезно и подал другую руку стоящему перед ним Дарию. Тот хитро глянул на вышедшую из-за чужой спины меня и ничего не предпринял. — Ну?

— А Сердце то старается, — произнес с намеком.

Я вздрогнула. Прекрасно поняла, на что он намекает. И тут же сжала свободную руку в кулак, а другую со всей силы выдернула из хватки.

Я не предам свою пару! Ни за что не променяю его, как бы Мальхольн не старался! Какие бы чувства он не заставлял меня испытывать!

— Зато мое уже остановилось, — прошептала серьезно в ответ и одним движением надела все это время висящий на сгибе правой руки белый плащ. Скрыла черный обтягивающий костюм наемника с заполненными барахлом карманами и ремнями для оружия вместе с оным, застегнула на верхние две пуговицы и скрыла лицо мехом от капюшона, уйдя из-под внимания двух пар глаз. Вскинула правую руку ладонью вверх, смотря под ноги, а левой на ощупь легонько взялась за короткий рукав рубашки Мальхольна. Он придвинулся ближе. — Давай. Вернемся утром.

— Вернитесь. Я буду ждать.

И нас сразу же поглотила тьма.

Перенос Дария не был похож ни на чей другой. Как и мой, и Сироя, и Сираи, и Мальхольна если бы он умел им пользоваться. Этот тип все еще мало изученной магии поддавался не всем и выходил за рамки обычного понимания. Тьма, разрывающая пространство и время, способная расщепить тебя в одном месте и преобразовать в другом, не стихийная способность, как ветер или лед у эйри, и не божественное чудо, данное мне с Мальхольном. Но и никому не было известно наверняка, чем она являлась на самом деле. Она просто появлялась на свет и росла вместе с каждым из нас, крепла, разрасталась тенями, преображалась и изменялась вслед за всеми нашими изменениями. Но не всем удавалось подружиться с таким сожителем. Те, кто не мог выдержать ее вес, ломались в попытках принять себя. Тем же, кому удавалось принять свои отвратительные грани, она позволяла притронуться к себе. Позволяла стать еще сильнее. И в разных руках эта тьма обращалась в разные формы. Те, которые и представляли собой ее обладатели.

Мой перенос был снежной лавиной, погребающей под собой или тащащей на своих мягких бурунах сверху. Дария же походил на... ветер. Иногда яростный, способный доставить за доли секунды даже на другой, а иногда легкий и мягкий, окутывающий словно пледом со всех сторон.

Сейчас же тьму наказали нести нас быстро, но не настолько, чтобы дергало как кусок какой-то лекарственной травы в шейкере. И магия выполняла этот приказ с собачьей точностью — уже через пару минут наши ноги коснулись немного влажной каменной плитки.

Мы оказались на самой границе Стальной Долины со Спокойными Водами, в порту.

Мою ауру в ту же секунду коснулись чем-то горячим. Внутри прокатились неприятные ощущения, точно затошнило и заморозило одновременно. Но все это пропало, как будто не бывало, также быстро.

Сканирование пройдено, нас пропустили.

И я начала осматриваться. Здесь пахло соленым морем, углем, перегаром, едой и грозой. Темные тучи над головой грозились упасть еще ниже и излить на всех свое негодование по поводу всеобщего мрачного вида. Несколько огромных грузовых кораблей стояло на причалах, кто-то отходил от берега, а кто-то, наоборот, пришвартовывался. Сновали на широкой улице туда-сюда серьёзные парни да мужики в кожаных куртках и такие же тепло одетые угрюмые девушки. Чуть дальше у расположившихся уже плотной серой стеной шестиэтажных, а где-то и восьмиэтажных домов что-то продавали. А по сторонам широченного причала то тут, то там стояли какие-то бочки и огромные коробки, рядом с ними кто-то курил трубки с совершенно не лечебными травами, кто-то выпивал прямо из горла зеленых бутылок, а кто-то очень быстро засовывал в себя куски какого-то мяса и хлеба, спеша успеть, видимо, обратно на свой корабль до отплытия.

Несмотря на то, как низко висела ткань, закрывая половину моего лица от других, благодаря росту эйри мне удавалось видеть все и всех. Другие же могли только теряться в догадках по поводу моей полной внешности. Поэтому они не стыдясь пригвождали нас к месту тяжелыми, буквально ощутимыми взглядами. Шарили по скрытым белым плащом — и оттого очень сильно выделяющимся в море черных, серых и коричневых цветов — изгибам моего тела, пытались найти, чем бы поживиться, и, не найдя, переходили на совершенно открытого Мальхольна рядом со мной. На нем не висело ни одного кинжала, ни одной сумочки. Только с мизинец размером гранат на простой веревочке на шее. И все с алчностью в глазах цеплялись за него.

Здесь текла своя жизнь. Далекая от красивых, ухоженных и якобы идеальных улиц центра этого города. И здесь было не место таким как мы. Не место нашим глазам, видевшим хорошую жизнь, и не место телам, одетым в дорогие ткани.

— Опусти взгляд. Не смотри прямо на других и не реагируй на чужие жесты. Порт Железного города. Кроличья Лапка, — толкнула хмурящегося Мальхольна в спину. Он вмиг тронулся с места, и мы пошли. Очень и очень быстро. — Пошли. Молча, быстро и без вопросов. Понял? — он кивнул. Я еле смогла заметить это движение из-под плаща. — Мы здесь только для проверки. Чтобы потом не заставили разбираться со стражей, — лавировала между идущих по своим делам, но оглядывающих нас с ног до головы людей, и ни на секунду не выпускала Мальхольна из поля зрения. Он поступал также, а иногда и вовсе придвигался до невозможного близко, касаясь плечом и рукой. Я не отодвигалась, убеждая себя, что это только ради безопасности, но небольшое раздражение после намека Дария внутри все же крутилось. — Назван так потому, что когда-то давно подвыпивший Представитель решил, что здешние кроличьи лапки на вертеле заслуживают остаться в истории. Если посмотришь во-он туда, — указала пальцем вперед и левее, где как раз таки и мелькали лавки, — то и увидишь местную достопримечательность... Но огорчу, у нас нет времени туда подходить.

— Какая жалость.

— Сама грущу, — потянула его за плечо на себя, уводя правее.

Улица впадала в перпендикулярную ей, расположенную параллельно домам спереди, и вела влево, к очередным причалам, и вправо, уже уводя от тех вглубь города. И там, и там ходили между простыми жителями пограничники в специальных черных одеждах, то проверяя документы прибывших, то цепко посматривая по сторонам. Точно такие же стояли на подходах к улочкам между домами и при выходе с причала.

Безопасность на уровне. Даже если кто-то попробует проникнуть внутрь, то его либо засечет заклинание защиты (новая аура внезапно оказалась вне допустимой зоны), либо пограничники сами и поймают.

Нас заметили почти сразу же после переноса. Но не попытайся мы пройти дальше порта — нейтральной территории — нас бы не тронули. Однако сейчас, направившись прямиком по улице к центру города, заставили двоих парней все же двинуться к нам.

Мы прошли мимо одной лавки, второй, третьей... и только тогда, когда плитка осветлилась, с нее пропала грязная вода, а дома сжали нас уже с двух сторон, проход загородили.

Невысокие, неплохо сложенные брюнеты, едва доходивших и мне, и Мальхольну где-то до груди — хотя с нашим ростом мы оба тут высились над вообще всеми, даже над самыми высокими. У обоих шоколадом темнели и глаза, и кожа, но едва ли в их крови отметились нарады. С людьми распределение по внешности вообще не работало. Они — первые. Те, от кого пошли и все остальные расы. А потому только они обладали такой особой, непохожей ни на кого, но в то же время похожей на все расы сразу внешностью.

— Ввезенный товар? Документы? Цель визита? — поинтересовался один.

— Ничего нет, мы безоружны, просто прибыли на фестиваль, — прошептала как можно более холодным голосом.

Несмотря на плащ эйри во мне узнали — можно было сказать наверняка. Однако им совершенно ни к чему узнавать, что я — Представитель.

— Капюшон снимите, уважаемая, не пугайте своим видом тех, кто здесь живет, — отозвался старший, на чьем лице уже наметились намеки на морщинки и чьи волосы смешно торчали во все стороны. — А еще нам надо снять отпечатки ваших аур и убедиться, что вы ничего не прячете, — он тут же достал из-за пазухи продолговатый серый кристалл. Явно с друидским заклинанием. — Прошу меня про...

— Свободны, — раздался хрипящий как у больного голос впереди.

Парни за доли секунд резко развернулись, отдали честь и смотались вглубь порта, подальше от нас. Узнали.

Но то, что сейчас передо мной встал Представитель, никак не поменяло моего отношения. Это, наоборот, заставило только больше вжать эмоции вглубь и притянуть ближе к лицу маску отрешенности. Нельзя показывать настоящую себя, нельзя давать повода усомниться в том, какие «на самом деле» эйри. Даже если лица не видно, даже если у него плохое зрение, даже если ему не будет интересно...

Но Берил поступил по-другому. По-своему. Его высокомерное выражение сменилось пренебрежительным, серо-голубые невыразительные глаза облили нас омерзением, и до моих ушей донесся смешок.

Да. Он все также продолжает не разочаровывать меня своим неменяющимся ни видом, ни поведением.

Все те же огромные синие круги под глазами, сразу привлекающие внимание, тот же желтоватый оттенок кожи, ежик коротких светлых волос, любимый черный фрак, из которого чуть ли не вываливается живот, та же мерзкая щетина и... ненависть к долгожителям.

Он оставил меня как не стоющую внимания и перевел взгляд на Мальхольна.

— Решила почтить меня за устроенное? — усмехнулся издевательски, повернувшись обратно. — Благо, не стоило, — продолжил без пауз. — Но я не хочу видеть вас здесь. Долина не место для таких, как вы. Убирайтесь. Или мне придется помочь вам.

— Почитание Смерти — это время почитание Севирро, — сказала не громко, но так, чтобы слышали и те, кто проходили мимо, и те, кто стоял неподалеку. Они — наша помощь, защита и поддержка. — И ты не имеешь никакого права что-то говорить мне, сейчас. Все, что принадлежит ему, принадлежит и мне. Это наш праздник, это мое время.

«Давай. Попробуй не отойди на глазах у стольких людей вокруг. Они уже приметили мое обращение. Какого же будет не пустить не просто эйри, но еще и — если я раскрою свою личность окончательно — Представителя?» — улыбнулась победно про себя.

Берил поджал губы и облил мня злостью.

— И правда. Видимо, забылся, — прошипел сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не выкинуть что-то еще. Что — даже думать не хотела. — Как же у меня язык повернулся... Ну что вы стоите? — попытался доброжелательно отойти с нашего пути и махнуть рукой вдаль, куда уходила улица. Вышло откровенно плохо. Нас послали будто псин. — Проходите скорее. Мы столько всего подготовили... И простите еще раз, гости дорогие, заработался, документы в голову ударили. Совсем меня Представители работой завалили, ничего не могут сами. Даже вместе данные просто собрать, — начал желчно поддевать, когда мы вместе двинулись в сторону площади, до которой идти еще было по меньшей мере пол часа таким медленным, как у Берила, шагом. — И может подскажете как к вам обращаться, многоуважаемая эйри... и представите мне своего спутника?

Он глянул через меня туда, где по левую руку шел молчаливый и хмурящийся Мальхольн.

— Многоуважаемая эйри и спутник.

Берил сжал руки в кулаки и ничего не ответил. Даже могу дать сто золотых, не увидел мою улыбку из-за капюшона. Хотя мог бы: его рост мне под грудь все же позволял заглянуть внутрь.

— Прекрасные имена, — бросил грубо в противовес смыслу слов. — Кто же вам даровал такие? Не родители ли случаем?

В лучших традициях всех эйри, я промолчала, оставляя его самого вариться в своей ненависти. И он поджал губы и сплюнул вбок, выразив этим все свое отношение.

— Кашель знаете, уже так достал. Ничего не помогает, — оправдался и остановился. — И думаю, пойду я. Работа не ждет... А чтобы вы не потерялись, оставлю с вами своего секретаря. Он, если что, покажет все интересные места.

По-простому кивнула.

Он вновь, в неизвестно какой уже раз, смерил нас ненавидящим взглядом с ног до головы и со спокойствием хладного трупа провалился сквозь землю. Буквально. Уличная плитка под ним разверзлась, открывая вид на черноту, уходящую куда-то вниз, и гравитация вмиг утянула его вглубь. А спустя десяток секунд... все. Плитка мозаикой собралась обратно.

— Интересный способ... А перемещение ему чем не нравится? — еле слышно язвительно спросил Мальхольн, уже собравшись тронуться дальше, но я шикнула на него и осталась стоять.

Не Берил вернул на место каждый серый квадратик. Ой, не он. Это сделал кое-кто другой. Тот, с кем встречаться не хотела даже куда больше, чем с самим Представителем.

— Следи, но не попадайся на глаза, — прошептала Мальхольну в лицо, отчего тот нахмурился пуще прежнего и тут же обернулся.

Сзади ожидаемо никого не оказалось. Только лишь люди, обходившие нас по широкой дуге. И он повернулся обратно, непонимающе подняв бровь.

— Давно не виделись... эйри. Имя сменила? — посмеялся тихим непонятно мужским или женским голосом ветер, проносясь мимо меня сильным потоком и поддевая мой капюшон.

Он попытался скинуть защиту с головы, но мех был слишком тяжел, да и я сама успела резким движением схватить его за край и натянуть пониже.

— Сорок лет прошло, Эрлен. А ты все такой же, — поджала губы. — Не надоело прислуживать ему? — выдала на грани слышимости.

И ветер ударил меня в спину с такой мощью, что только отточенные рефлексы, выставившие за меня ногу вперед, и Мальхольн, дернувшийся ко мне, чтобы удержать за плечи, спасли от падения. Капюшон чуть-чуть ушел назад. Увидев расширенные в испуге глаза рядом, незаметно качнула головой, прося не реагировать. Рукой быстро отдернула ткань обратно на место.

— Не забывайся. Ты не на своей земле, эй-ри, — промурлыкал на ухо.

И все стихло. Ушел. Недалеко, так, чтобы слышать все наши разговоры, но на достаточное для небольшого расслабления расстояние.

— Пойдем. Пора и нам повеселиться.

И встряхнувшись, отстранилась от все еще удерживающих меня рук и первая быстро двинулась дальше по улице, игнорируя удивленные взгляды со всех сторон и оставшиеся ощущения чужих прикосновений.

— Что за демонское отродье это было? — спросил Мальхольн, пристроившись рядом и также игнорируя мою просьбу молчать.

— Эрлен, один из секретарей Берила. Кто-то между эссом и человеком.

— Я не о том, — рыкнул, привлекая больше внимания. — Он сдохнуть захотел раз полез к тебе?

— Он уже мертв, — ответила таким же, как и в прошлые разы шепотом, но именно в этот момент почему-то стало тише прежнего и оттого мои слова показались громче обычного. Подождав пару минут, пока люди не загалдят обратно, продолжила. — Друид напутал с заклинанием и Эрлен вместо исцеления получил подобие вечной жизни... в виде то ли призрака, то ли тени. В общем его тело теперь составляет только магия.

— Каким образом? Магия же не может содержаться где-то без сосуда, — крякнул изумленно, но сохранил серьезное лицо.

Даже связь осталась молчать.

То есть то, что кто-то получил бессмертие его вообще не удивило? И то, что это еще и сделал друид, а не боги, тоже?

Я не знала, как реагировать на такое. Впервые, когда мне сказали об этом, шок сходил не одни сутки.

— Мы слишком многое про нее не знаем, чтобы такое говорить. Да и как видишь, все возможно.

— А вернуть его обратно никакой друид не может? Хотя бы тот же, кто и сотворил с ним такое?

— То заклинание потребовало в обмен на одну жизнь другую. А друиды не имеют привычки жертвовать собой.

Мальхольн больше ничего не сказал.