25 глава
— Ну показывай, — сказала, присаживаясь на очищенный от снега порог дома.
Зевнув, я потерла затекшую шею.
Ночь прошла просто прекрасно. Я могла бы, конечно, с чистой совестью провести время на подоконнике, как и в прошлый раз, но все же решила заняться делами поважнее: начистить и наточить все оружие, что хранилось дома. Поэтому сначала сидела в гостиной с бордовыми диванами и ветром подносила себе то один кинжал, то другой, чтобы их протереть, а потом, запершись в подвальном зале, с упоением под звон точила. Проводила камнем по мокрым лезвиям и наблюдала как с каждым моим движением они становятся все острее.
Это занятие расслабляло и успокаивало. А все из-за отца. Тогда, в детстве, он насильно запирал меня после каждой тренировки в кладовке и выпускал, лишь только когда я приводила в порядок свой поцарапанный детским меч. Сначала была злость, потом смирение, а следом и принятие. Но когда отец спился, а на меня, мелкую девчушку, еще даже не достигшую совершеннолетия, свалили обязанности Стража по защите, спасибо Севирро, хотя бы не целого мира, а "всего лишь" для начала города, пришло понимание, что наточенное да чистое оружие — это помощь прежде всего самой себе.
Мальхольн же с Дарием как позавчера засели в библиотеке, так оттуда почти что и не вылазили. Пытались выполнить мое требование-издевательство. Хотя они точно оба поняли, что мои слова были лишь пустым звуком. Освоить трансформацию за пару жалких дней не просто невозможно, это — опасно.
У меня ушел месяц. Потом еще один на разборки с толщиной перепонок. А следом и третий: учиться летать оказалось намного сложнее. Правда все это происходило лет в семь и под руководством плевавшего на объяснения отца... Но это вовсе не легко даже для взрослых. Поэтому сейчас, все чего я ождала, так это первых неудачных попыток.
Пусть пробует. Как раз научится и поймет все сам. Это то уж точно на пользу только.
Мальхольн встал в середину двора, ногами ровно в сугроб ему по щиколотку, прикрыл глаза и сжал руки в кулаки, стиснул зубы до очертившегося квадратного подбородка.
Сегодня он решил одеть темную, серо-желтую точно такую же рубашку без рукавов на завязках. И это не скрывала никакая теплая одежда: после того, как он поместил себе тепловой барьер в накопитель-гранат, так и вовсе забыл про нее. Только сапоги теперь и надевал.
Я посмотрела на небо и начала считать облачка. Сделала зарубку в голове, что на двадцатом встаю и ухожу. Нечего просто так время тратить...
Один, два, три...
Вдруг что-то хрустнуло. Словно сломалась кость.
Этот звук громом пронесся надо мной, и я резко вернулась в реальность и посмотрела на Мальхольна. Он сгорбился и наклонился почти к самой земле. Распущенные волосы скрыли лицо. А на спине под рубашкой начали образовываться два бугорка. Небольшие. Но... Все больше и больше. С каждой секундой хруст нарастал, а бугорки вытягивались вверх.
Мальхольн трансформацией ломал себе кости. Перестраивал их под крылья, пытался изо всех своих сил действительно совершить невозможное.
Связь пробила мое спокойствие и хлестанула совершенно не вяжущимися друг с другом чувствами... или это были эмоции? По нити приходили и страх, и раздражение, и уверенность, и надежда, и благодарность, и много всего неразличимого в таком ошеломляющем водовороте.
Громкий, точно в идеальной тишине разбилось что-то, треск повторился.
Мальхольн попытался выстроить основу крыльев. Самые важные опорные толстые и крепкие кости, крепящиеся к дополнительным, также обязательно создаваемым лопаткам... По ощущениям это подобно ломанию позвоночника — хоть на деле его и так требовалось изменить.
А все из-за моей тупой, неудачной выходки!
— Стой! — подорвалась с места с к нему. — Хватит! Остановись!
Подбежав, начала метаться вокруг. Он же может легко убить себя! За два дня невозможно узнать все нюансы! Ему к тому же нет и пятидесяти, когда магия перестает бушевать как у подростка... Сейчас любая мысль может стать последней!
— Мальхольн! — повысила голос в отчаянии. — Не надо!
— Не мешай! — рявкнул он, и мой рот захлопнулся.
Треснула ткань, одновременно послышался стон боли. И омерзительный хруст перестраивающейся в последний раз спины, как ломание плотной палки, отпечатался в голове. Наружу вырвались плечевые кости. Толстые, как и полагается главным, удерживающим весь вес крыльев, и уже с мышцами и обтянутые такой же темной кожей. Пока что без перепонок или перьев, в зависимости от того, какие он захотел себе, но уже и не простые отростки. И они стремительно начали удлиняться в нужном направлении, от них стали отрастать пальцы и постепенно также закрываться кожей. Все в правильной последовательски и без ошибок. Словно рядом находился тот, кто подсказывал ему, что надо делать: там увеличить размер, тут облегчить, то сделать подлиннее, а это покороче...
Неизвестно сколько времени прошло, пока я не увидела их: перепонки. Он создавал себе такие же, как и у меня. Натягивал их между пальцами и пытался... отбелить? Но, видимо, не вышло. Получилась смешная расцветка в белую кляксу с градиентом от темно-шоколадного до мягкого кофейного.
Я же стояла ни жива, ни мертва и просто пялилась на произошедшее чудо. Мало того, что он все-таки совершил невозможное, так еще и сделал это настолько идеально, насколько вообще возможно в первый раз.
— Как? – спросила глухо и мрачно. — Как у тебя получилось?
Мальхольн выдохнул и распрямился, на его лице показалась уставшая удовлетворенная улыбка. Он открыл рот что-то сказать, как вдруг его потянуло назад и он, запутавшись в собственных ногах, начал падать. Я резко хватанула его за руку и потянула на себя, расставляя ноги пошире и отклоняясь. Но не удержала: не рассчитала чужой вес и свою силу. Мы полетели вместе: он назад, я на него...
Свистнул призванный ветер.
Стихия поддержала, выпрямила и поставила на место, в вертикальное положение, за одно мгновение. Для нее мы оба ничего не весили.
Мальхольн нахмурился, поставил ноги на ширине плеч и напрягся. Я отпустила магию, и он остался стоять. Только мышцы выделились еще больше. Хотя оно и понятно почему: новыми конечностями управлять – это как заново ходить учится.
— Ты понимаешь, что сделал? — выдохнула тихо.
В горле комом застряла совесть.
— Доказал, что могу быть рядом с тобой, — тяжело ответил совершенную тупость.
Я мысленно застонала и отвесила себе пару подзатыльников.
— В следующий раз не слушай меня... пожалуйста, — попросила, проходясь взглядом по его телу.
Еще немного и точно свалится: у него не тряслись едва ли только ступни. Я покачала головой и зашла ему за спину. Чтобы хоть как-то помочь. Чтобы хоть как-то извиниться. Чтобы хоть как-то показать, что не желала ему дурного. Внутри гадкой ехидной гиеной смеялся стыд. И одновременно с ней зрел цветок облегчения. От того, что все прошло нормально, все закончилось хорошо и Мальхольн не пострадал.
— Не сутулься, — схватила за плечи и вывернула их на себя, заставляя прогнуться в спине.
Мальхольн простонал и напрягся всем телом.
Прости. Пожалуйста, прости. Но это необходимо. Тебе станет легче.
— А сейчас слушать тоже не надо? — выплюнул. В его голосе скользнула такая интонация, словно он скривился. – Мне сопротивляться? Или все же стоять смирно? Ты уж определись, Севери.
— Сейчас надо. А вот подобное раннему — нет... Напряги это, — провела двумя руками по выделяющимся мышцам на спине, чуть выше выходящих из нее крыльев, и ладонями ощутила, как Мальхольн подчинился. — И не напрягай их, — очень аккуратно и легко коснулась начала бархатной кожи.
Не хватало еще возбудить его случайно.
Но моя попытка с треском провалилась. Мальхольн вздрогнул и застыл, даже дрожать перестал. А связь донесла мне его удивление и то, что чувствовать не хотела совершенно. Такое же огненное и яростное, как и он сам. Пока еще почти что незаметное, но уже и не отсутствующее. И направленное вот точно на меня.
Гадство!
— Дарий не предупреждал, что они такие чувствительные, — прохрипел глухо.
— С открытием. И не позволяй касаться их кому попало. У тебя теперь два интимных места... И теперь они — твоя слабость. Без надобности не создавай, а когда уже не нужны — сразу же убирай. Сломать их — дело минуты. И все будут изнывать от желания сделать это. Потому что сломанные крылья — приговор их обладателю. Никакая регенерация, выдержка или стиснутые зубы не помогут тебе остаться в сознании, — проговорила и несильно сжала правую плечевую кость, немного впиваясь ногтями в перепонки.
Мальхольн содрогнулся и под громкое проклятье резко и неосознанно распахнул не удерживаемое мной левое огромное крыло. Оно неслабо хлестануло меня по щеке, груди и руке.
Гадство... Но сама виновата.
— Черти тебя побери... Севери!
— С этого момента всегда будь готов к таким ощущениям, — безэмоционально проговорила свое опрадание маленькой мести и отпустила. Злющий как все демоны нарад развернулся ко мне лицом и снова чуть не упал. — Враги будут бить именно по необычным для твоей расы конечностям. Многие используют трансформацию, но не все доучиваются пользоваться приобретённым видом на уровне привычного... И ты слишком рисковал, когда создавал их.
— Дарий хорошо мне все объяснил, — возразил. — К тому же мы пробовали сначала изменять маленькие части: пальцы, руки, потом ноги. Все прошло хорошо. И магия подстраховывала меня во всем. Она сама достраивала то, что я забывал.
— Это не повод для гордости, — покачала головой, но сама непроизвольно кинула взгляд за его спину.
Там высилась сложенная пара новообретённых крыльев. Таких же больших, как и сам нарад. Наверное, если он расправит их, то и в длину они будут как полутора или даже двое моих. Невероятно...
И вот, оказывается, почему все прошло так хорошо. Магия Сердца и правда совершенна, если даже помогает своему обладателю так, как он сказал.
— Вырасти когти, — попросила, посмотрев на его руки. — Вот такие...
Я подняла ладонь вверх и изменила собственные пальцы. Перестроила их так, что они удлинились, укрепились и стали почти двадцатисантиметровыми острыми черными бритвами раэмов.
— Да пожалуйста, — бросил и с легкостью воспроизвел то, что я хотела сразу на двух руках.
Не удержавшись, убрала опасное оружие у себя и аккуратно взяла, повертела его ладони. Действительно, точно такие же.
— Тоже магия? — уточнила, с подозрением глянув ему в глаза, и отпустила.
— Не только. Я хорошо запомнил какими когтями ты убила того парня. А уж их длину, ширину, остроту... все эти знания вложила в мою голову магия.
— Прекрасно, — улыбнулась пришедшей в голову идее. — Теперь убери их и взлетай.
И сама отошла на пару шагов. А потом быстро вырастила свои две пары крыльев и, оттолкнувшись от земли, взмыла в воздух. Снизу послышались проклятия. Я зависла на двух метрах и посмотрела вниз. От мощных взмахов снег разлетелся во все стороны и Мальхольн оказался спереди скрыт белым полотном.
— Как? — раздраженно начал отряхиваться, снова неосознанно распахивая и складывая свои крылья.
Действительно, больше моих...
— Дарий не рассказал? — попыталась придать лицу удивленное выражение, чтобы не расплыться в предвкушающей веселье ухмылке. — Удивительно...
Обычно он действительно объяснял все и даже сверху, но тут почему-то не стал. Почему? Не столь важно. Главное, что теперь Мальхольном могла заняться я. И так, как всегда обучали детей эйри обуздывать вторую стихию для полетов. Так, как обучали меня, и как обучала я Дария, Сираю и Сироя. К тому же раз магия помогала ему перестраивать тело, то должна помочь и в освоении новых конечностей.
Я призвала ветер и направила его на ничего не понимающего Мальхольна. Сильный поток подбросил его вверх и потянул в высь. Он за секунду пролетел меня и молча унесся дальше в синеву, кувыркаясь через голову. Надеюсь, его не стошнит.
— Расправляй крылья! — посмеялась и полетела за ним.
Но он ничего не сделал. Так и продолжил вертеться, злиться и махать руками, пытаясь остаться в одном положении. И при этом все же начал крыть всех эйри проклятиями едва ли не до седьмого колена.
Мы достигли по ощущениям где-то полсотни метров над землей, когда вокруг него появилось по меньшей мере двадцать немаленьких языков пламени. Поэтому оценив расстояние до земли и согласившись с мыслью, что быстро он точно не приземлится, я отозвала ветер. Тушка с непонятно зачем ему нужными отростками за спиной затормозила, остановилась и сразу же ухнула вниз. Злость сменилась удивлением и небольшим страхом. Огни пропали.
— Севери?! – проорал Мальхольн, пролетая мимо, но уже в обратном направлении.
Но он наконец-то прислушался ко мне и попытался раскрыть новые конечности на всю длину. И они раскрылись. Да только не удержались и сломанными спицами зонтика ударились друг об друга сверху. И тогда он попытался еще раз. И еще... Безуспешно.
— Напряги их! — крикнула, снижаясь следом, чтобы мой голос был слышен.
До совершенно точно не мягкого слоя льда, открытого моими стараниями чуть ранее, осталось где-то метров десять. И Мальхольн задергался еще активнее и начал махать руками, как бы показывая себе, как надо. Пародировал птицу.
— Ну же! — крикнучал себе. — Давайте! Работайте!
Но не выходило.
Осталось два метра до земли — он сгрупировался телом, забив на крылья, и молча приготовился к удару. Я со вздохом призвала магию и вновь потянула его вверх. Птенца-переростка дернуло, остановило, и со скоростью падения он просвистел в небо. На его лице застыло облегчение. И, кажется, полет вверх уже не казался ему таким страшным.
Ну ничего. Никто с первого раза не может научиться. Попробуем еще раз.
— Какой "еще раз"?! — проорал Мальхольн, кувыркаясь через голову и пытаясь расправить крылья.
Кажется, я сказала последнее вслух. Ну и ладно.
— Второй. Потом будет третий, четвертый и пока ты не научишься. Так что давай. Раз показал, что ты у нас такой гениальный, то отрабатывай, — хмыкнула беззлобно. — Будет тебе вместо сегодняшней тренировки.
— Как успехи? — донесся до меня отдаленный взволнованный полукрик. – Вижу, у вас все просто отлично!
Переведя взгляд с неловко избивающего воздух рядом Мальхольна, глянула себе под ноги. Там, маленьким игрушечным человечком, стоял Дарий, и сложив руки лодочкой и, закрываясь от солнца, смотрел на нас.
— Чуть мощнее удары, — отвернулась обратно. – Боясь улететь вверх, ты постоянно снижаешься. Мы и так уже потеряли семь метров. Найди свою середину в силе и зависни на месте.
— Ты говоришь это уже третий раз, — прошипел сквозь зубы, но не перестал смотреть сквозь пространство.
Злится в его ситуации — нормально. Прошло, наверное, уже часа четыре после того, как он смог заставить свои крылья удержать его. Что-то сделать у него выходило сразу, что-то нет, а что-то не давалось вообще. Как например и остановка на одном месте, как сейчас. Он бился над ней уже час.
Но на самом деле у него все получалось просто прекрасно. Благодаря мышцам, накачанным за годы жизни с Ланшей да подкачиваемым сейчас самостоятельно по ночам – если он думал, что я не замечу, как он тягает грузы у нас в зале, то он очень сильно ошибался – действия, зависимые только от силы, выходили у него на ура. И что бы я не говорила, и в данный момент в том числе. Он уже почти что справился. Ему требовалась еще какая-то пара минут, и, я уверенна, он бы разобрался: его спина спокойно выдерживала любую нагрузку и давала достаточное время...
— Вот! – воскликнула, когда он поднял свое тело выше прежнего и потому смог остаться на одном уровне, а не спуститься. — Получилось. Запомни эту грань.
Он повторил взмахи такой силы еще пару раз и действительно завис на месте, рядом со мной.
— Отлично! – улыбнулся Мальхольн маленькой победе, и его глаза наконец-то прояснились. Он сразу же заметил снизу на белом снегу черную точку – Дария, но тоже не задержал на нем внимание. – Что дальше? – возбужденно приготовился перейти к следующему заданию, сверкнув восторгом на меня.
И ни грамма усталости.
— Ты молодец, — кивнула и провела ветром по его волосам, как делала и когда обучала близнецов. — Спускаемся, отдых пол часа.
Мы и так уже очень долго в воздухе. Для первого раза даже более чем.
И я первой начала снижаться.
— Очень даже неплохо, — ответила Дарию, вставая рядом, убирая крылья и подымая глаза вверх.
Мальхольн спускался медленно, ногами вниз, так как только пока что и умел, и не боялся. Все же хоть он к высоте и относился нейтрально, первые полеты для всех становились нервными... Почти для всех.
— Я как первый раз взлетел, так и улетел со всего разгона в дерево! – посмеялся Дарий, подходя к ступившему в снег Мальхольну, чтобы осмотреть его крылья. – Занятная расцветка, — ухмыльнулся, приглядываясь. – Почему именно в горошек?
Небольшая улыбка на обычно хмуром лице, что держалась уже вот как пару часов, пропала.
— Не вышло, как хотел, — грубо пророкотал тот и, раскрыв крыло, ударил Дария по плечу, заставляя отойти на пару шагов.
— Воу-воу, полегче, — веселясь, он поднял руки в знак поражения. — Ничего такого! Даже и не думал трогать!
Мальхольн легко, будто уже тысячу раз так делал, сложил крылья за спиной и пошел в дом.
Я же переглянулась с по-змеиному улыбающимся Дарием и покачала головой.