10 глава
К моему счастью, ни одного монстра так встречено и не было: я смогла проверить огромное количество камней.
Вернувшись под утро, когда солнце еще только отлипало от горизонта, наткнулась на уже не спящего Мальхольна. Он сидел на ступенях лестницы, поставив локти на колени и уткнувшись в руки подбородком, и не отрывал от меня тяжелого взгляда. Я чувствовала его всем своим телом.
В прихожей, где кажется уже с концами погас светильный камень, нарад благодаря темному цвету кожи почти сливался с тенями. Только те самые порванные светло-желтые штаны хорошо различались.
Скинув весь снег на входном коврике, подошла ближе. Между нами остался всего метр.
— Ты не спал? — задала первый вопрос, который пришел в голову.
Я не знала, что делать. То ли проигнорировать его и пойти спать, то ли предложить чай и попытаться разболтать на нужные сведения.
Мальхольн молчал. Сверлил мое лицо взглядом и ничего не предпринимал.
— Будешь чай?
Молчание.
— Я могу и мяса пожарить. Хочешь?.. Или может книгу посоветовать? Есть и те, что заснуть помогут.
Но мне так не ответили. Кажется, диалога не выйдет. Вздохнув, попыталась подняться мимо на второй этаж, но меня схватили за руку и вынудили остановится. Почему он просто прямо не скажет, чего хочет, а Севирро? Он нарад или кто? Где недавний запал?
Заталкивая раздражение поглубже, как можно более спокойно взглянула в лицо напротив. Благодаря тому, что я все же смогла ступить на пару ступеней, оно расположилось на уровне моего живота. Мне пришлось опустить взгляд. Но с такого расстояния тени больше не плясали. Я прекрасно видела все. И то, как Мальхольн поджал губы, и то, как нахмурился, и даже то, как в этой темноте иногда в его глазах проблескивал огонь. Признак неконтролируемой магии, которую еле-еле заглушал адамант.
— Да?
— Где ты была? — огорошил вопросом.
Во взгляде напротив плескалась злость. На что — не понятно. Единственная рациональная причина, по которой он действительно имел бы право мне что-то высказывать с такими эмоциями, — это из-за факта, что я оставила его, как Сердце, без защиты. Ушла, не оградив барьерами и не приставив Дария для слежки. Но у нас все еще есть связь. Она бы просто перенесла меня в случае опасности его жизни.
— А зачем тебе? — спросила, и он поднял брови в мимолетном шоке.
А сразу следом нахмурился и ругнулся тихо в сторону.
— Тебе нравится издеваться над другими?
Еще больше удивил появившимся в голосе хладнокровием вкупе со словами, которые произнёс.
— Объяснись нормально, — попросила спокойно.
— У тебя и с памятью проблемы? Хорошо, я напомню. Ты без моего желания притащила меня сюда, позволила тому шуту нацепить на меня адамант аж два раза, а потом прогнала, выпнув ветром за дверь, и ни разу, ни одного чертового раза, не поговорила со мной нормально о том, что происходит и произошло. Это было так сложно сделать? Подойти и заговорить? Или хотя бы начать этот разговор? Я ведь ждал. Постоянно ждал хоть чего-то именно от тебя. Зачем мне слова какого-то друида, если мой Страж ты? Но ты не сделала ничего! Молчала, наблюдала и бездействовала! Будто тебе вообще плевать на меня, мое состояние и... Ланшу! — выпалил и замолчал, уничтожая меня взглядом. Повисла тишина. И тогда Мальхольн усмехнулся, — У тебя, что, язык отсох? Одно слово так сложно произнести?! — разозлился в секунду. — Одно чертово слово "извини" за всю ситуацию! Не так сложно, я считаю!
Он громко выдохнул, и вновь повисло молчание.
Я прекрасно поняла, о чем он говорил. Но все, что я обязана была, действительно, сделать — это обеспечить его безопасность. И эта обязаность заставила меня привести его сюда, домой, на Морозный Хребет, где мне по силам защищать его. Все остальное уже меня не касалось. Не должно было по крайней мере. Но оно все равно давило на плечи. То, что я эйри, еще не означает, что я бесчувственная тварь. В глубине души совесть скреблась своевольной кошкой, а противный вкус отвратительного с моей стороны обращения чувствовался на языке горьким грейпфрутом. Связь, породившаяся привязанностью к тому, кого защищала на протяжении двадцати лет и за кем наблюдала, просто так не исчезнет. Она словно однажды выпущенное заклинание: можно рассеять, но отголоски магии в мире останутся. И поэтому даже сейчас, когда стою и молчу, мне не по себе. Все внутри твердит о том, что надо выдать хоть что-то, хотя бы даже самую тупую отмазку, но... не могу. "Он не семья. Он не должен видеть моих чувств и эмоций" — этот единственный факт не позволяет открыть рот, не позволяет начать оправдываться.
Тишина затягивалась. С каждой секундой она наполнялась все большим напряжением.
Мальхольн поднялся на ноги, взглянул мне прямо в глаза и угрожающе пророкотал:
— С какого песка ты тогда вообще забрала меня? Если тебе настолько все равно, то почему не оставила там? Жалко стало мальчика бедного? Или это твой долг? — выплюнул последнее. — Защищать, беречь, лелеять... Что там еще? В жопу целовать?! Таков долг Стража?!
— Я — твой щит и твой меч. И да, мой долг — сохранить тебе жизнь несмотря ни на что. Если для этого потребуется целовать тебя в задницу, то мне придется это сделать, — прошептала спокойно, хотя внутри также крутились и ругательства. — Но в Песках у меня больше нет доверенных лиц, способных находиться рядом постоянно, а я не продержусь там и дня.
Мальхольн вздрогнул.
— Доверенных лиц...? — замешательство на миг заставило злость на его лице отступить. Но миг — слишком краткое явление, чтобы я успела даже увидеть все различия двух его выражений. — Так почему ты не защищала свое доверенное лицо?! Почему позволила последнему помощнику умереть?! Почему!?
— Приоритет —твоя безопасность.
— Да каким местом я мог сдохнуть?! — взмахнул рукой. — Все, кто хотят мою силу, сначала пытаются меня просто использовать! Тебе ли не знать об этом! Как минимум день я бы продержался в почти что комфортных условиях! Почти что отдых!
Да. Каждый раз как его похищали, с ним обращались довольно бережно, надеясь на дальнейшее "сотрудничество". Только вот все, видимо, забывали о моем существовании. Как и о том, что я приду сразу же, как связь почувствует угрозу для жизни Сердца.
— Адамант прервал нашу связь. Для меня тогда ты уже был мертв.
У Мальхольн расширились глаза, и он замолчал, не стал сразу же рычать диким зверем дальше. А потом нахмурился.
— Это я принять и понять могу, — выдал на мое удивление довольно спокойно и серьезно. А потом замялся, отведя взгляд. Точно обдумывал какое-то сложное решение. — Хорошо... Тогда, да... Но все равно... — снова посмотрел зло. — С какой бездны ты все это время молчала, чертова эйри? — выплюнул мою расу, как худшее из оскорблений.
— А что мне говорить? — с ноткой отчаяния и смеха прошептала в тишину холла.
Я хотела принести ему извинения. Очень хотела хотя бы склонить голову... Но не могла и... также не хотела. Противоречия разрывали меня на части.
— Эйри, — прорычал так, словно одна моя расса вмешала в себя все, что он хотел бросить мне в лицо. — Ответь мне. Что за странные предпочтения у вас двоих? Сначала твой шут, теперь ты... Тебе доставляет особое удовольствие издеваться надо мной? Или тебе больше нравится бесить?
Кулаки поджались неосознанно, но я как можно быстрее постаралась выдохнуть и успокоиться.
— Твой контроль эмоций не моя проблема, — кинула безразлично. — Но тебе бы лучше укоротить свой язык и выкинуть эмоциональность. Когда-нибудь это обернется против тебя.
— Хорошо, — прошипел, понизив тон. — Ты говоришь мне перестать быть нарадом?
— Да. Во-первых, ты изгой, — припечатала я быстрее, чем обдумала фразу. И сразу же пожалела о своих словах. Гадство... А Мальхольн выдохнул и напрягся еще больше. Его кулаки сжались и от этого мышцы на руках выделились, перекатились. — Нарады не обладают магией потому, что вас наделили намного больше физической силой. А вселенная всегда стремится к порядку... К тому же возникающий стихийно среди всех рас огонь вообще любого может лишить статуса быть причастным к своим... Так что ты, Мальхольн, сразу по двум пунктам... пролетаешь... Поэтому тебе... не стоит... ну... Да... — с каждым словом мой уверенный в начале голос все затихал и затихал. Попытка выкрутиться усложнила все еще больше. Я прекрасно осознала это, когда договорила, и сразу же начала придумывать другое. — А вообще, ты — Сердце. Не позволяй другим завладеть твоей верой. Вообще. Никакой. И никому. Включая меня. Это обойдется тебе слишком дорого... Как ты уже, в принципе, и должен был понять.
От последних слов сама взвыла. Прекрасно, Севери, решила по полной себя закопать?
Мальхольн не перестал злиться, но и не продолжил диалог. Решив побыстрее уйти из-под этого тяжелого и убийственного взгляда, я продолжила путь вверх, надеясь, что мы не разбудили Дария. Меня не попытали остановить. Но уже зайдя в комнату, я вспомнила про ошейник и про расспрос. «С утра разберусь», — пообещала себе и завалилась на кровать, пытаясь не вспоминать о том, что сказала Мальхольну.
Я назвала его изгоем. Его! Того, кто походил на нарадов намного больше, чем даже некоторые чистокровные. Он рос как они! Жил так двадцать лет!
Мне совершенно не хотелось думать, что по такой же логике, я могла и Дария проклясть этим отвратительным словом... Изгой... и Дарий? Нет! Никогда! Как у меня вообще язык повернулся?!
Накрывшись подушкой с головой, свернулась в калачик.
Отвращение к себе склизкими щупальцами обернулось вокруг костей и сжимало, сжимало, сжимало. Оно давило с такой силой, что мне самой хотелось просто сломать себе что-нибудь и больше не чувствовать этого.
Утро, которое было на самом деле днем, встретило меня вкуснейшим запахом жаренных тостов.
«Дарий готовит обед», — дошла мысль еще сквозь дрему. Вдали послышался грохот разбившейся посуды. — «Еще минус одна тарелка», — прилетела новая мысль и она же заставила меня начать просыпаться.
Если Дарий сломал что-то одно, значит скоро полетит и второе, и третье, и четвертное. И все по чистой случайности, называемой криворукостью. А мне потом придется собирать осколки, пока весь белый пол не превратился в красный.
Отрываясь от мягкости кровати, восстала из мертвых. Свет на этот раз не мог проникнуть ни в какие щели между шторами и потому в комната утопала в свете не так, как могла бы. Настроение постепенно начало повышаться.
Потянувшись, отогнала от себя лезущие воспоминания о произошедшем в прихожей, и соскочила с кровати. Часть белых мягких и пушистых подушек, среди которых спала, полетели на пол, но я не стала их подбирать: и так они валялись повсюду. Ноги погрузились в мягкий ворс ковра, и я без зазрения совести пошаркала по нему набирать вещи из огромного, во всю стену, шкафа.
Выбор был не большой. Вернее даже, его не было. Почти весь гардероб состоял из однообразных белых рубашек и брюк. Разнились лишь ткани. Поэтому и сейчас, скользнув взглядом вдоль больше по привычке, нежели из интереса найти что-то новое, дернула первые попавшиеся под руку вещи и пошаркала дальше.
У каждой из трех спален в доме имелась своя ванная. И этот факт спасал меня от ожидания часами выхода Дария. Хотя после такого, конечно, закрадывались мысли, что воду он любит куда больше меня.
Окончательно придя в себя, в коридор вышла уже как обычно: поднимая ноги и ничем не напоминая недавно воскрешенный труп. Запах божественной жаренной курочки распространился на весь дом.
Только едва смогла сделать и шаг из охлаждаемой комнаты в тепло холла, как натолкнулась на гору мышц. Мальхольн. В излюбленных держащихся на честном слове штанах. Они у него одни что ли?
— Когда ты уже оденешься нормально?
Слова вылетели раньше, чем подумала. Утро все еще сказывалось на моих мозгах. Но увидев мимолетное замешательство на лице напротив, осознала дурость.
— Забудь, не подумала, — выпалила также быстрее, чем подумала, что следует делать.
Совесть за вчерашние слова все еще скребла внутри острыми когтями.
Но до того, как этот дикарь успел вновь начать мне что-то высказывать, поспешила пройти мимо. Аккурат в кухню-гостиную рядом с ним. Оттуда доносилось шипение масла и напевание какой-то песенки.
Все проблемы надо решать после еды.
— Мне не давали одежду, — услышала совершенно спокойный голос.
Не знаю, что повлияло на меня больше. То, что нарад, оказывается, умеет говорить нормально, или же сам факт сказанных слов. Но я остановилась, а потом и вовсе развернулась.
— В каком плане не давали? Тебе же выделили запасную спальню, так? — спросила и увидела кивок в ответ. Мальхольн сложил руки на груди и нахмурился. — Почему ты не проверил шкаф или комод? Там явно есть вещи Дария, которые могли бы тебе подойти.
Бросив оценивающий взгляд на тело напротив, пришла к выводу, что такого размера там точно нет. Но напомнить то об этом стояло. И мне, и Дарию сейчас совершенно не до раздумий об одежде. Особенно не о своей.
— Ты хотела, чтобы я копался в чужих вещах? — поднял вверх брови и с подозрением уставился на меня, точно не ожидал такой глупости.
Не сдержавшись, скривилась и отвела взгляд в сторону. Что за идиотизм вообще происходит?
— В твоем случае да. Если уж надеваешь что-то, то будь добр: меняй вещи вовремя. Не доводи их до такого жалкого состояния, как у тебя сейчас... Либо же просто сними это. И то лучше выглядеть станешь.
Взгляд Мальхольна посуровел, и он за секунду расчленил меня им.
— Мы не трогаем чужое. И даже если ты мне отдашь, тряпки друида я не возьму. Они принадлежат не мне, — отрезал.
Эти слова вроде бы как сказанные про простую одежду задели один из моих принципов, и волна понимания пронеслась внутри приятно холодным ветром. Даже улыбка попыталась растянуться на лице, но я ее быстро приструнила и отвернулась. А потом и вовсе развернулась к нему спиной и пошла к запасной спальне.
— Пойдем. Я помню в одном из нижних ящиков оставалось еще что-то совершенно новое.
Запасная комната у нас была отделана голубыми тонами. Полупрозрачные занавески на большом окне и такой же балдахин, чуть темнее, но тоже голубое атласное постельное белье и стена у кровати, куча картин волн и океана на стенах. Даже кинжалы, и те, для этой комнаты приобрели с отделанными синей кожей рукоятями. И вместе с белым полом и такого же цвета мебелью создавалось впечатление чего-то легкого и воздушного.
Дарий, вопреки моему ворчанию, очень хорошо постарался.
Но зайдя внутрь, я сначала не поняла, куда попала. Вокруг валялись щепки, какие-то куски белых деревяшек и тканей, что-то неопознанное, похожее на куски картины, и различные книги. Наши книги. Кровать я не нашла вообще. Потрепанный, соженный в некоторых местах, матрас доживал свои последнии дни в дальнем углу комнаты, а рядом стояла как можно более аккуратно сложенная огромная стопка вещей. Видимо Мальхольн сохранил «чужое».
Только вот «чужой», по его логике, тут приходилась ему вся комната. Но даже так он имел наглость её разрушить?! Его комнату?! Несмотря на то, что сказал?!
Я резко обернулась к молчаливому спокойному нараду, сократила расстояние за два шага и приблизилась настолько вплотную, что между нами не осталось свободного пространства. Глаза в десятке сантиметров расширились, а брови взметнулись вверх. На границе сознания отметила, что мы, оказывается, были одного роста.
— Что это значит? Не ты ли сказал, что чужое не трогаешь? — прошипела в лицо.
Мальхольн перевел удивленный взгляд мне за спину, а потом вернул обратно и изменился. По-обычному нахмурился.
— Друид сказал, что она ничья и отдал ее мне. Значит с того момента она стала моей... И делать я с ней могу, что захочу, — вернулся в свое состояние "я злой как все демоны" и попытался оттолкнуть меня прочь. Но в отличие от него на мне адаманта не висело, и я осталась стоять на месте. А вот он разозлился еще больше. — С какой бездны ты злишься, эйри? Все время была бесчувственным льдом, а тут из-за какого-то пространства, ограниченного стенами, вспыхнула как факел!
— В чем разница тогда с одеждой, снег тебе на голову?! Она же тоже была отдана с комнатой!
— Мне ее не отдавали. И она принадлежит ему, — прорычал, оставляя за собой последнее слово.
Воспоминания о том, как Дарий радовался, когда покупал все эти голубенькие финтифлюшки в подарок для него, сейчас валяющиеся мельчайшими кусками по всему полу, нахлынули с новой силой. Они морским прибоем наслаивались друг на друга, и я злилась все сильнее. С каждой новой секундой нашей игры в гляделки кожу по всему телу начинало покалывать иголочками все больше: магия выходила наружу и из-за моих эмоций пыталась взять верх. Но я сдерживала ее изо всех сил, держала поводок в стальной хватке. Нельзя. На нем адамант. Он не выдержит даже удара.
Прикусив язык, оттолкнула от себя Мальхольна так, что он покачнулся и сделал два шага назад. Но устоял и только лишь сжал кулаки да продолжил испепелять меня своим взглядом.
«Это просто недопонимание. Простое недопонимание. Недопонимание, черт его побери!»
Я выдохнула и на миг отвернулась. А когда повернулась, сразу же встретилась с разъяренным пламенным взглядом сверкающих оранжевым под солнечными лучами карих глаз.
«Какого черта ты сделал?!»
«Тебя не касается! Еще я буду спрашивать разрешения на то, что принадлежит мне!»
«Ты в моем доме!»
«Ты думаешь я хотел тут оказаться?!»
Я без проблем могла представить весь этот диалог. Но если бы не отблескивающий под светом ошейник на шее, и не подумала бы о том, что передо мной сейчас стоит тот, кто слабее ребенка. Мальхольн словно нависал, подавлял одной своей аурой. Хотя вот ее то, как раз, и не ощущалось.
— Обед готов, — произнес Дарий где-то справа.
Я не решилась повернуть голову, оборачиваться от этого дикаря первой. Страха перед ним не было — видела на полях сражений и пострашнее тварей, но напрягаться он меня заставлял знатно.
Мальхольн повернулся сам. Он в последний раз яростно выдохнул, бросил взгляд на комнату за моей спиной, и отвернулся. Снова отступил.
Сказать, что я удивилась – ничего не сказать.
Повернув голову, увидела Дария. Длинные волосы он заплел в косу из кучи других и перекинул вперед, пара тоненьких косичек с лентами на концах осталась обрамлять лицо. На нем, как всегда, сегодня также красовалась черная отделенная золотой нитью одежда. Светлая кожа и волосы очень выгодно подчеркивались его любимым цветом, а глаза на этом фоне становились еще ярче. Хотя, казалось бы, куда ярче? Правда до звания аристократа в этот раз он не дотягивал: его любимый розовенький фартучек с кучей кружев и огроменный нож в руке делали картину более смешной.
— Будете есть горячее или еще поругаетесь? — спросил с милой улыбкой, тыкнув в нас широченным ножом. А спустя мгновение улыбнулся еще шире. — Или может дойдете до состояния бросания оскорблениями, а?
— Эйри не опускаются до такого.
— Она мне не враг.
Мы произнесли это синхронно и сразу же посмотрели друг на друга. Мальхольн так сжал зубы, что у него выступли желваки, а я со всей своей силы воли сохранила невозмутимость.
— Хватит делать из себя бездушную куклу, эйри. Ты живая. Так и живи!
Сдержавшись, чтобы не послать этого дикаря далеко и надолго, молча прошла мимо сначала его, а после и Дария на кухню. Не оборачиваясь, быстро заняла свое место и начала накладывать себе в тарелку из того, что стояло на столе. И все так, словно ничего и не произошло. Только лишь внутри крутился целый ураган.
Что он себе вообще позволяет?! С какого снега пытается меня жизни учить?! Да он и одной десятой моего времени даже не живет!
Рядом, на оранжевый стул, плюхнулся все еще бесящийся Мальхольн.
Бросив взгляд на шире заулыбавшегося Дария, севшего на стул напротив меня после того, как снял фартук, с мрачным удовольствием поставила ставку на десять минут.
— Где ты была вчера? — внезапно выдал дикарь, забирая самый большой кусок жареного мяса.
Очень хотелось смолчать, но... На меня глянули два испытывающих зеленых глаза, и я, скрипнув зубами, начала отвечать на его вопросы.
Все произошло быстрее. Через примерно пять минут гневного сопения и неприятного скрежетания вилки по уже пустой тарелке с остатками зелени, Мальхольн внезапно схватился за живот и округлил глаза. Жидкость, подлитая быстрой рукой Дария в соус к курице на чужой тарелке, начала действовать. Выглядело настолько комично, что пришлось прикусить язык. Нельзя смеяться иначе перепадет и мне. А потом Мальхольн резко вскочил, отбрасывая стул, и активно понесся из комнаты.
Тут уже сдержаться не получилось:
— Его магия, что, постепенно разрушает свойства адаманта? — посмотрела вслед.
— Скорее всего, да. Сердце, как никак. Это было ожидаемо.
— Нам нужен или еще один ошейник или... в очень скором темпе налаживать отношения, — выдохнула как приговор.
Ни то, ни другое не предвещало ничего хорошо. И если во втором варианте надо было просто сделать невозможное, то в первом – еще и потратить денег. Огромных и совершенно не бесконечных денег.
— У нас проблемы.
— Да-а ладно!
Мой тычок ногой под столом Дарий встретил со смехом.
— Что ты ему дал?
— Очень концентрированная настойка на травах для очищения организма. Все болячки за раз пройдут. Все равно рано или поздно пришлось бы напоить его этим: неизвестно что он в своих Песках за столько лет подцепил: едят голыми руками, моются дай Севирро раз в неделю, жарят на открытом огне до крови... Правда, первые тридцать секунд ощущения будут как при отваре от сильнейшего запора, а потом он и вовсе уснет, но чего не сделаешь ради помощи ближнему, — расплылся в искренней улыбке.
Но она походила больше на змеиную. Видимо он отыгрывался за все сделанное Мальхольном.
Я не сказала не слова. Прекрасно понимала, что действия Дария нормальными и разумными было не назвать, но не возникала. Просто не имела права, совершив куда больше отвратительных поступков. Да и... В мире, наполненном монстрами, куда на больших монстров походили мы сами. И я уже давно это признала.
Но укор с моего лица не сходил до конца обеда. Дружба нам такими темпами не светит. Надо готовить деньги.