Рубикон

Новое письмо из Министерства.

Суд назначен на 30 ноября.

Остался месяц. Долгий, мучительный месяц ожидания неизбежного.

Драко потерял всё. Его имя больше не значило ничего. Его семья была разрушена. Ему казалось, что это конец. Он сгниёт в Азкабане, как и его отец. Но что хуже - гнить здесь, среди обломков своей прежней жизни, или там, за каменными стенами? Честно? Разница не велика. Разве что здесь у него была свобода. Или то жалкое подобие свободы, что ему оставили.

Панические атаки накрывали волнами, выбивая воздух из лёгких. Метка на руке всё ещё горела напоминанием о прошлом. Разодранная, расцарапанная - он не помнил, когда это сделал. В порыве боли, отчаяния, в моменты, когда казалось, что она пульсирует, как живое существо. Он ненавидел её. Ненавидел себя.

Он устал.

Просто выдохся.

Друзья? Они вообще существуют?

Блейз Забини. Где он сейчас? Драко не знал. Они дружили с детства, но теперь... Кажется, Блейз просто его бросил. Он даже не участвовал в войне, а вместо этого сбежал в Италию к матери - той самой, на которую жаловался всю школьную жизнь. "Женщина лёгкого поведения", - говорил он, а теперь вдруг прижался к ней, как к единственному спасению. Они не виделись уже полгода.

Паркинсон. Они были знакомы с детства, а на четвёртом курсе она пыталась добиться его внимания, почти добилась, но он вовремя остановился. После этого они просто стали друзьями. Жизнь потрепала её знатно. Отец ненавидел её, мать ничуть не лучше. В этом они с Драко были похожи. Но где она сейчас? Всё ли с ней нормально?

Тео. Совсем не тихий, вовсе нет. Его всегда было много, но Драко это устраивало. Тео мог держать удар и знал, как отшучиваться даже в самых скверных ситуациях. Иногда казалось, что его ничто не может сломать. Но вот где он сейчас? Что с ним?

Все разбежались. Исчезли. Оставили его одного. Живы ли они вообще?

Смотря на своё отражение, я видел монстра. Пустой взгляд, потухшие глаза, ничего, кроме усталости и пустоты. Кто ты, чёрт возьми? Что с тобой стало? Я даже не знал ответа.

Холодный пот стекал по вискам, мурашки пробежали по коже, дыхание сбивалось. Грудь сдавило, воздух стал тяжёлым, липким. Я чувствовал, как всё внутри меня закипает, как что-то не даёт мне вырваться, как этот чёртов комок в горле душит меня изнутри.

Первый удар. Громкий хруст, осколки стекла разлетелись в стороны, осыпались на пол. Второй. Третий. Всё сильнее, всё быстрее. Я не чувствовал боли - только ярость. Только отчаяние. Разбитые костяшки горели, но это не имело значения. Всё, что осталось от зеркала, - осколки, хаотично разбросанные по кафелю. Разбитое стекло. Разбитая жизнь.

Из груди вырвался крик. Глухой, сдавленный, истерзанный. Казалось, он сотрясёт стены, разорвёт меня изнутри, но... ничего. Только пустота. Только тишина, нарушаемая моим тяжёлым дыханием.

Я больше не чувствовал себя.

***

— Гарри.

Гермиона вошла в кабинет и, не сказав ни слова, бросила на стол перед ним папку.

Гарри нахмурился, скользнув по ней взглядом.

— Что это?

— Дело Малфоя, — её голос был напряжённым. Она сглотнула, не зная, правильно ли поступает.

Гарри медленно поднял на неё взгляд.

— И?

Гермиона раздражённо выдохнула.

— Что "и"? Гарри, ему надо помочь! Ты понимаешь, что его посадят на пожизненное?! С такими законами у него нет шанса!

Гарри вздохнул, потёр лицо рукой и открыл папку. Несколько секунд он молча читал, в кабинете повисло гнетущее молчание.

— Его мать спасла тебе жизнь, — Гермиона неуверенно замолчала, будто сама не знала, как сказать это правильно. — И... ну, он же не чужой. Он всего лишь мальчишка, которого заставили. Я верю в это. В конце битвы он помог нам, встал на сторону Ордена. Да, слишком поздно, но всё же... Гарри, ты понимаешь меня?

Она внимательно смотрела на него, пока он бегло пробегал глазами по страницам.

Гарри тяжело выдохнул и с силой захлопнул папку.

— Я понимаю, Гермиона. Но что ты хочешь сделать? Как? Министерство уже всё решило. Этот суд — просто показуха, чтобы сделать вид, будто они работают. Всё предрешено.

— Но если мы выступим в его защиту вместе... — её голос дрогнул, но в глазах читалась решимость.

Гарри напрягся. Он медленно откинулся на спинку кресла, сложил руки в замок и прикрыл глаза на пару секунд.

А потом кивнул.

— Хорошо. Но я делаю это только ради его матери. Только потому, что она спасла мне жизнь.Я ничего не обещаю,Гермиона.

— Ты старший аврор, они должны...

— Они ничего не должны, Гермиона, — резко перебил её Гарри. В его голосе звучала усталость, смешанная с раздражением. — Я же говорю, тут всё решено. Будь я хоть сам Министр магии — это ничего бы не изменило.

— Министр магии! Кингсли! Он должен нам помочь! — Гермиона встала с места, её голос стал громким и решительным.

— Кингсли? — Гарри фыркнул, но не скрывал раздражения. — Он всегда "занят". Гермиона, зачем тебе всё это? Ты же знаешь, как это закончится. Твоё доброе сердце когда-нибудь тебя подведёт.

— Слушай, Гарри, — её голос стал резким, её глаза сверкали. — Я помогала тебе и Рону всю свою жизнь, а ты не можешь помочь мне? — она хмуро смотрела на него. — Сегодня же ты пойдёшь к Кингсли.

— Я?

— Да, ты, у меня сегодня планы поважнее. — она сверкнула взглядом. — Я всё сказала, Гарри.

Гермиона вышла из кабинета и глубоко вздохнула. Делает ли она правильный выбор? Это был вопрос, на который она не могла найти ответа. Но она знала одно: её сердце подсказывало, что она должна помочь ему. Всё остальное, возможно, не имело значения.

Она не понимала Гарри. Сколько лет она поддерживала его и Рона? Сколько раз она ставила свои собственные проблемы на второй план, чтобы помочь им? А они?

12 декабря 1993 год.

— Гермиона, можешь, пожалуйста, помочь нам с проектом? — Гарри и Рон подбежали к ней, пока она сидела в библиотеке, поглощённая своими записями.

— В смысле? Вы не можете сделать это сами? — она нахмурилась, отрываясь от работы.

— Пожалуйста, Гермиона, — с усталостью произнёс Рон, и в его голосе прозвучала такая искренняя просьба, что Гермиона не смогла устоять.

— Ладно, давайте, я помогу, — вздохнув, сказала она. И весь вечер провела за проектом, и в итоге не просто помогла, а сделала его весь за них, как всегда.

И так было всегда. Сколько она себя помнила, она делала всё за них - почти всегда. Постоянно, без усталости, без жалоб. Она давала всё, что могла, чтобы им было легче, чтобы они не утонули в своих проблемах. Но что получала взамен? Почти ничего. Они помогали ей только тогда, когда она буквально умоляла их. Точно так же, как сейчас. Гарри не хочет помогать, не потому что не может, а потому что не чувствует, что должен.

Почему? Почему она должна всегда быть той, кто тащит всё на себе? Почему она должна угождать, просить и выпрашивать, а взамен получать лишь молчаливое согласие? Это была та самая неблагодарность, которая иногда заставляла её сомневаться, стоило ли вообще продолжать это.

Возможно, она слишком много ожидала. Может быть, она ошибалась, но в глубине души было больно осознавать, что её усилия воспринимаются как должное.

Какие у неё были планы на сегодня? Она не знала, правильно ли это, не делает ли она ошибку, но всё равно решила: будь что будет. В её голове крутились вопросы, но она не могла позволить себе сомневаться. Она знала, что должна сделать.

Она знала его адрес. И она собиралась поехать туда. Одна. Никому не сказав. Что ж, ей это нужно. Почему? Потому что она работает в Отделе магического правопорядка, и, как бы ни было трудно, всё должно быть правильно. Это не было личным. Это было обязательством.

Но она уже сделала выбор. И теперь ничто не могло её остановить.

***

Я аппарировала на улицу Паддингтон ровно в 17:55. Район не из самых приятных, довольно… интересный, если честно. Вздохнув, я направилась к квартире.

Вот, я стою перед дверью с номером 9. Страшно ли мне? Да, достаточно. Сейчас я сто раз пожалела, что пришла сюда. Нужно ли мне всё это? Гарри был прав, моё доброе сердце когда-нибудь подведёт меня. Но, надеюсь, не в этот раз.

Три стука. Тишина. Никто не открывает. Отлично, и что мне теперь делать?

И вот, дверь наконец открылась. На пороге стоял он. Драко Малфой. Мерлин, как это тревожно.

— Грейнджер? — его голос стал чуть ниже, хриплый. Это было странно, почти пугающе.

Драко действительно изменился. Он стал худее, его лицо выглядело более острым. Он немного подрос — совсем чуть-чуть. Но в целом… он был совсем не тем, кого я помнила.

— Малфой.

Мерлин, как это глупо, что теперь говорить? Я не прорепетировала речь, и это было ошибкой.

— Теперь министерские шавки будут ходить ко мне домой? — он приподнял бровь, пристально смотря на меня.

Я заметила, как его глаза изменились. Не было той насмешливости, что раньше. Сейчас они были холодными и пустыми, как будто скрывали нечто большее. Его кожа стала ещё бледнее, под глазами виднелись тёмные синяки, и в целом он выглядел гораздо хуже, чем обычно.

— Я могу войти?

— Зачем ты пришла? — его голос звучал грубо.

— Во-первых, я могу пройти, Малфой? Я пришла поговорить.

Он раздражённо вздохнул и отступил в сторону, позволяя мне войти.

О, квартира… не из лучших. Я сняла обувь и уже 100 раз пожалела, что пришла сюда. Сейчас мне страшно, что может быть на уме у Малфоя. Мерлин, под чем я вообще была, когда захотела прийти сюда?

И что теперь делать? Стоять, как идиотка? Глупо, это просто глупо. Я не должна была сюда идти. Но уже поздно, я тут, и теперь мне нужно действовать.

— Будешь стоять, как идиотка? — с насмешкой сказал Малфой, поворачиваясь и направляясь на кухню, которая открывалась сразу при входе. Площадь квартиры была тесной, планировка оставляла желать лучшего.

Я молча прошла за ним и села за деревянный круглый стол, чувствую, как напряжение нарастает. Он же остался стоять, опершись об столешницу кухонного гарнитура, если это можно было так назвать, его взгляд был холодным, а руки скрещены на груди, как у того, кто уже заранее знает, что разговор будет ни о чём.

— Ну и что сейчас хочет от меня министерство, раз уж пришла сама Героиня войны? — его голос был полон презрения, и я не могла игнорировать, как он ставит меня в неудобное положение.

Я проигнорировала его язвительные слова, сложив руки на коленях, глядя куда угодно, только не ему в глаза. Его взгляд заставлял меня чувствовать себя неуютно, как будто холодные пальцы сжимаются вокруг горла.

— Ты знаешь, что твой суд состоится через месяц? — я произнесла это ровно, стараясь не показать волнения.

— Как же я мог пропустить такую "шикарную" новость, — иронично произнёс он, — министерство шлёт мне свои "любовные" записочки почти каждую неделю. — Он усмехнулся, закатив глаза. — Давай сразу к делу, я не собираюсь слушать твой маразм.

Я глубоко вдохнула, не давая эмоциям взять верх.

— Давай без твоих ядовитых словечек, Малфой, — я подняла голову и встретила его взгляд. — Я пришла не от Министерства. Я пришла по своей воле.

Он тихо рассмеялся, с вызовом скосив глаза на меня.

— По своей воле? — его голос стал резким, с оттенком насмешки. — Как интересно. Ты думаешь, я тебе поверю? Ты пришла сюда не просто так, Грейнджер. Неужели ты наивно полагаешь, что это всё по твоей воле? Ты просто не могла пройти мимо, не залезть в чужую жизнь, как всегда.

— Послушай, я понимаю, что для тебя это звучит очень бредово, для меня не меньше. Просто я и Гарри, хотим помочь тебе, а соглашаться на помощь или нет, решать уже тебе. — Я старалась держать голос твёрдым, без единого намёка на дрожь.

— О, как мило. Сама Героиня войны и её святоша Потти будут помогать Пожирателю смерти. Звучит глупо, не находишь? — язвительно сказал он.

Я заметила его Тёмную метку, так называемое клеймо Пожирателя смерти и мой взгляд невольно переместился туда. Метка была исцарапана, на ней виднелась всё ещё не зажившая, видимо, свежая рана.

— Слушай, если ты не хочешь получать помощь, то это твои проблемы. Мы с Гарри делаем это, потому что твоя мать спасла жизнь ему и это повлияло на конец войны. — я переместила свой взгляд на его лицо, его глаза были пустыми и я видела, что в его глаза что-то блекнуло, но сразу же пропало. Возможно это была тоска, боль, грусть, да что угодно.

— Министерство выделяет тебе какие нибудь деньги на житьё? — я смотрела ему в глаза.

— Министерство нихуя мне не выделяет, Грейнджер, только обеделяет. Они забрали всё. — сухо сказал он и я была уверена, что в его голосе что-то поменялось.

— Я и Гарри выступим в твою защиту на суде, возможно ты отделаешься легко и тебя не посадят, Малфой. — я встала с места и скорее всего нужно уходить, но... — Тебе нужны какие-нибудь продукты?

— От тебя мне ничего не нужно, мне нужна только свобода, Грейнджер. И передавай нашему святоше привет.

В тот вечер я долго не могла уснуть. Является ли то, что я делаю правильным решением?

***

Когда я открыл дверь и увидел на пороге Грейнджер, то сначала не поверил своим глазам. Серьёзно, блять? До какой степени Министерство жаждет моей покорности, раз теперь отправляет ко мне своих верных шавок?

То, что она пришла с предложением помочь, ничуть не удивило. Грейнджер такая Грейнджер — не может пройти мимо чужой жизни, сплошная нелепость.

Но с чего вдруг я должен принимать эту помощь? Только потому, что моя мать спасла жизнь Поттеру? Полный бред. И всё же... отказываться я не стал, хоть моя гордость явно была против.

Продукты? Мне они ни к чему — аппетита нет, я сильно похудел. Я заметил, как её взгляд скользнул по моему предплечью, задержавшись на уродливой Метке. Она едва заметно вздрогнула, увидев раны, но, кажется, за время войны насмотрелась и не на такое.

Однако больше всего меня удивило не это. Анонимная сова доставила мне полную коробку продуктов.