ГЛАВА 11
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
В главе присутствуют сцены насильственного характера, что может вызвать дискомфорт у некоторых читателей. Материал представлен исключительно в художественных целях. Автор не поощряет описываемое поведение и не несёт ответственности за возможную эмоциональную реакцию читателя. Просьба подходить к чтению осознанно.
Прошло не так много времени, но слишком много событий оставалось за кулисами, скрытыми за дверьми, за взглядами, что иногда пересекались, а иногда уходили в никуда. Билли пустила Райто ближе к своему сердцу... Пусть и с десятками «но»: даже если он вампир, даже если он мог себе позволить эту слабость жажды, даже если между ними часто случались словесные перепалки по мелочам — ей было с ним спокойно и не было того дискомфорта, что нагнетал от досуга с другими Сакамаки. Казалось, словно мир наконец-то двинулся вперёд, и жизнь больше не была такой серой, наполненной безудержным страхом.
Все было, как обычно: они оставались вдвоём, хоть и не слишком тесно общались, но почти всегда рядом. Даже если Билли оставалась одна, всё равно ощущала его присутствие, как тень. Однако, чем дальше, тем больше становилось туманно, будто бы Райто с каждым днём отдалялся на несколько шагов назад. Она не понимала, что происходит, но не могла не заметить изменений: они реже пересекались и оставались наедине, его украдчивые взгляды на неё были уже совсем не слащавые, не мурчащие, а скорее опечаленные. Райто что-то умалчивал, не признавался либо отвечал незначительной ложью.
Очередной вечер, суббота, и сегодня Билли открыла для себя домашнюю библиотеку Сакамаки. Запах старой бумаги, парафина и пыли. Тут сотни, нет... тысячи книг разных эпох, стран, империй и авторов. Любила ли она читать? Нет. Но здесь делать в самом деле нечего... Она по-немногу начинала сходить с ума от того, что братья с ней творили. Последние дни в академии выдались странными — Райто почти не разговаривал с ней, не смотрел в глаза, не касался. Словно исчез. Словно вычеркнул. А Кино... Кино тоже стал появляться на глазах меньше.
Что бы совсем не деградировать и не поехать крышей, ноги привели ее сюда. Билли наугад схватила книгу из сегмента «детективы», прижала к себе и двинулась на выход, поскорее в свою в комнату, что бы никого не встретить.
Мысли путались, а тело просило отдыха. Она шла по коридору особняка, прижимая к груди книгу, как щит. И именно тогда из полумрака тишину разрезал ленивый голос:
— Опять ты одна... Как тебе не надоело?
Шу лежал на диване у окна, босая нога болталась с подлокотника, а в пальцах он крутил один из наушников. Даже не открыл глаз.
— Шу, — выдохнула она, стараясь скрыть раздражение, — а тебе не надоело? Сам-то сотни лет прожигатешь своей ленью и бесполезностью... В по-о-олном одиночестве.
Но после сказанного пробежался разряд по телу: она забылась, что перед ней не Райто, который простит ее колкости, а Шу, и он вряд-ли будет церемониться. Он посмотрел ей в глаза. В этом взгляде не было ни злобы, ни похоти. Только безразличие. И от этого стало страшнее.
— Ты забыла, что ты здесь не просто так?
Она остановилась. Обернулась. Его глаза прищурены, уголки губ чуть изогнуты — не в улыбке, скорее, в насмешке. Шу потянулся, сел, перекинув ногу через ногу. Его голос был низким, почти зевающим:
— Райто что, устал от своей игрушки?
Билли почувствовала, как мурашки пошли по коже.
— Шу...
Он уже стоял перед ней. Незаметно. Словно воздух сгустился и сжал её.
— Расслабься. Я не собираюсь тебя ломать, — прошептал он и слегка наклонился, будто подслушивал её мысли. — Только вкусить. По праву.
Он встает, лениво обходит Билли сзади и обнимает, ладонями касаясь ее запястий. Медленно склоняется к шее. И в следующий миг — укус. Не резкий, как у Райто. Не жадный, как у Аято. А ровный, почти бесчувственный. Как будто он просто пил воду. Билли задрожала, но не от боли — от унижения. Она чувствовала, как с каждой каплей крови уходит нечто большее. Доверие. Уверенность. Связь с Райто. Укус был мягкий, почти ласковый, и боль — терпимая, но ей сопутствовало сильнейшее одиночество. Потому что не он должен был быть первым за эти дни.
Шу отстранился и лениво вытер губы пальцем. Потом бросил:
— Не волнуйся. Он даже не заметит.
И ушёл. Как будто ничего не произошло.
А Билли осталась стоять, прижав руку к шее. Тело ныло, душа горела. Но внутри зародилось и другое — глухое, мрачное раздражение. На Райто. На Шу. На саму себя.
༒
Пар клубится в воздухе. Ванна почти до краев полна. Вода теплая, не горячая, совсем не обжигающая. Немного жарче — Билли поплохеет: сердце начнет разрываться, бросит в холодный пот, голова закружится. Страшнее всего будет потерять сознание в ванной, где и захлебнуться недолго, и живут ночные существа, что не прочь вкусить беззащитную жертву. Бледно-желтые стены, мягкий свет, тишина. Билли сидит в воде, обняв колени, голова запрокинута назад. На лице читаема усталость, которая глубже физического изнеможения. Губы чуть приоткрыты, ресницы дрожат. Она впервые за долгое время чувствует себя в безопасности. Одна. Без чужих глаз, без напряжения. Это единственный уголок покоя. Билл согрелась. Больше не колотит от холода, но это до тех пор, пока не выйдет из воды. С тех пор, как она сюда приехала, холод стал неотъемлемой частью бытия. Она похудела. Даже та одежда, что раньше облегала по фигуре, теперь висела.
Все эти мысли одна за другой врезались в голову. Билли понимала, что тело не выдерживает и молит о пощаде, но что она могла сделать?
Глубоко, где-то в сердце, у неё кипела злость и обида на Райто. Почему его нет?! Куда он исчез? Как он посмел бросить её одну с ними — с теми, для кого она лишь кусок из плоти и крови? И внезапно нахлынуло осознание: «Я сама его отталкивала». И это было действительно так. Её колкие слова, речи о том, как она их и его в том числе ненавидит — всё это всплывало в мыслях и остро вонзалось в грудь, как осколки стекла. Стало ужасно стыдно. И Билли словила себя на том, что испытывает к нему нечто, сравнивнимое с теплом в сердце, бабочками в животе, горячим цикорием в дождливую осень, чашкой крепкого кофе в ночь перед сдачей экзаменов. Таким необходимым и таким... живым. Но обида была сильнее.
Щелчок ручки.
— Что за… — вырывается шепотом, она дергается.
Дверь медленно открывается. В проеме — силуэт. Свет снаружи выхватывает знакомую фигуру. Как гром средь ясного неба.
— Великий Аято пожаловал, — самодовольно тянет голос, — и что он видит? Мою игрушку, голую, беззащитную и… мокрую.
— ВОН! — выкрикивает Билли, хватаясь за край ванны, прячась в воде, — Ты с ума сошел?!
— Ну не начинай. Я просто пришёл... посмотреть. Так сказать, оценить товар в полной красе, — он подходит ближе, снимает рубашку, бросает её на стул, явно запугивая.
— Ты ненормальный... — прошептала она, но голос дрожит. Не от страха — от той самой пугающей неуверенности, от ощущения, что выхода может не быть, — Уйди! Не смей меня касаться!
Он подходит ближе, садится на край ванны, не торопясь, а она же съёжилась, поджала колени, в глазах мёртвенный испуг.
— Райто не против. Ему всё равно. Знаешь, где он сейчас? Нет? Вот и я не знаю. Он всегда исчезает, когда ты нужнее всего. Таков он. Красивый, умный, но никогда не вмешается. Ты ему не нужна.
Билли стискивает губы. Она ненавидит его за эти слова. Потому что он прав. Потому что её бросили.
— Я не собираюсь тебе подчиняться, — процедила она сквозь зубы.
— Да? — Аято наклоняется ближе. — А ты уверена, что у тебя есть выбор?
Он медленно опускает руку в воду. Касается её плеча. Не грубо. Не насильно. Почти нежно. Но она содрогается, потому что за этой "нежностью" — ядерная угроза.
— Ты принадлежишь мне. Хоть ты этого и не понимаешь пока. Но поймёшь.
Аято Резко встает и одним движением, грубо схватив за скользкую ручку вытаскивает её наружу. Вода с шумом выплёскивается на пол, Билли вскрикивает, но не успевает осознать — Аято с силой впечатал её в кафельный пол. Холодный, липкий кафель и ледяная ладонь на горле. Голая, абсолютно без защиты перед чужим мужчиной.
— Ты ведь знаешь, что я могу, — шепчет он прямо у уха, дыхание обжигает. — И никто не остановит.
Её пальцы вцепляются в его запястье. Глаза в ужасе расширены. Мокрые волосы липнут к лицу. Он нависает, держит крепко, и она чувствует, как между лопаток ползёт липкий страх.
— Райто не придёт. Ему плевать, — шипит он. — Ты одна. Всегда была одна.