ГЛАВА 10
Билли замирает от его слов. Не сказать, что бы это было неожиданно, но такая просьба ее слегка удивила.
— Я… я сказала, что иду к Шу.
— Шу подождет. Он вечно спит, разве ты не знала? Его вечность — не твоя проблема, — прошептал он на ушко, почти ласково, но с некой надеждой в голосе.
Билли предпочла бы вырваться из его рук, но он и не держит крепко, всем видом давая понять, что Райто оставляет за ней право выбора. Он делает шаг назад, высвобождает из своих объятий. Билл схватилась за ручку двери, поворачивается, смотрит в его глаза, в которых нет ни капли угрозы и запугивания — в них абсолютная искренность. На губах лёгкая натянутая улыбка.
— Я не держу тебя. Я просто хочу, чтобы ты осталась, и по своей воле. Мне не нужна вещь. Мне нужна ты.
Она напрягается, ведь в его голосе появляется опасный оттенок нежности, который ей уже знаком. Такой, от которого хочется одновременно и спрятаться, и к которому горишь желанием приблизиться.
— Ты говоришь так, будто это что-то значит... — фыркнула Билл, скидывая его речи на банальное пустословие.
Это очередная его уловка? Попытка подмять под себя? Склонить ее перед собой, обмануть, использовать, что это? Она чувствовала в нем абсолютную искренность, но все ещё не могла признать правдивость этого.
— Это значит больше, чем ты думаешь. Сегодня ты выберешь: быть с тем, кто ждет тебя ради порции горячей крови… или остаться здесь — с тем, кто хочет услышать, как ты дышишь, как злишься, как… смотришь так, будто хочешь ударить.
Тишина повисла в спальне. Она опускает взгляд. Это в какой-то степени смешно, но его слова звучат действительно правдиво, и это пугает. Непривычно слышать такое, ведь ей никогда ничего подобного не говорили. Это похоже на признание в чувствах?
— Райто, что на тебя нашло?
— Просто... останься. Мне не нужна твоя покорность. Мне нужна ты — когда ты молчишь, когда ворчишь, когда злишься. Когда ты настоящая.
Она колеблется. Рука всё ещё на дверной ручке. Билли медленно разворачивается. «Ладно», — мелькнуло в голове, будто сама себе сделала одолжение.
— Хорошо, но только потому, что я устала спорить.
Райто улыбается, и это вовсе не хищная, не заигрывающая ухмылка, а почти… грустная? Он совсем не глупый, и уловил в ее словах ложь. Она не устала спорить, а боится самой себе признаться в желании остаться с ним. Не имеет значения по какой конкретно причине — остаться в безопасности или из-за каких-то там теплых чувств к нему, — почему-то не может признаться даже самой себе.
Билли медленно побрела к креслу у окна и, усевшись, поджала под себя ноги — в этом доме невозможно не замерзнуть. Словно прочитав ее мысли, а, может, просто услышал тихое клацанье зубов, Райто взял плед, медленно подошел и укрыл, не прикасаясь. Минуло несколько минут их молчания, которое совсем не было неловким. Райто сидел в кресле напротив, стараясь даже не коситься на нее лишний раз. Ее глаза слипаются, голова клонится вбок. Она борется со сном, будто боится показать слабость рядом с Райто. Но тело предает. Медленно, плавно… она засыпает.
Райто заметил. Он сидит на полу, не двигается, но взгляд цепляется за ее дыхание. За то, как ее плечи постепенно расслабляются.
— Вот так, да? — шепотом, почти неразборчивым бубнежом молвил в пустоту. — Просто выключилась...
Он поднимается, медленно и очень тихо. Подходит ближе. Плед чуть сполз. Он поправляет его и наклоняется. Не удержавшись, касается тыльной стороной пальцев ее щеки.
— Даже когда спишь — колотишься.
Он берет ее осторожно и, почти как ребенка, поднимает на руки. Она легкая. Теплая. Беззащитная. В этот момент словил себя на мысли, что не хочет ей обладать, а только оберегать. Мягкость, которая всегда проявлялась к нему лишь из лицемерия, сейчас была настоящей, и он сам не понимал, чем вызвана эта искренняя забота. Райто аккуратно кладет ее на кровать, расправляет волосы, и еще поверх пледа накрывает одеялом. Он сел рядом, и стал рассматривать черты ее лица. Тонкие брови, негустые ресницы, тонкий носик, бледные губы... Она была похожа на куклу. Блеклую, фарфоровую и хрупкую, но он того не менее притягательную. И, впервые за много лет, он не чувствует желания использовать. Только уже давно привычная жажда крови и давно забытое желание просто быть рядом.
༒
Вечер.
Свет заката мягко льется сквозь шторы. Билли просыпается от солнечного тепла. Сразу по привычке касается шеи, пальпирует ее в поисках новых укусов, но все оказалось чистым. Рядом — кто-то. Она поворачивает голову и видит Райто. Он сидит на полу у кровати, спиной к ней, голова запрокинута, глаза закрыты. Спит. Она медленно поднимается, смотрит на него. Райто выглядит по-человечески уязвимо. Ее рука тянется сама по себе, пальцы нежно касаются его плеча. Он просыпается сразу, резко, но не отстраняется.
— Спасибо, что не укусил.
Он молчит, а потом тихо кивает. Заспанный, волосы растрепанны, взгляд бегает туда-сюда. Райто в самом деле выглядел настоящим, таким, каким никому не показывает.
— Не стоит об этом сейчас говорить, сученька... — хрипловато молвил, — У меня в горле першит от жажды, а слова об укусе только больше ее возбуждают. Было тяжело контролировать себя. Твоя кровь не должна была мне понравиться. Но каждый укус будто цепляется в голову — не отпускает, — он сжимает челюсть, нервно проводит пальцами по щеке. — Вроде мягкая, будто ничего особенного, но чем больше пьёшь — тем хуже. В смысле… тем больше хочется ещё. Это раздражает. Пугает, даже.
Билли вскинула брови, совсем обескураженная этими словами. И как ей на такое реагировать? Стоит ли это расценивать как манипуляцию? Или, может, как то, что он привязался к ней только из-за крови? Райто ведь в день их первой встрече говорил, что она не вкусная... Тогда почему сейчас говорит такое?
— Тогда можешь... — на секунду запнулась, робко отведя взгляд куда-то в сторону, — укусить меня. Только не в бедро — там больно заживает....
༒
Тень от рамы окна легла поперёк её лица, оставив один глаз в лунном свете, другой — в полумраке. Билли опиралась спиной на прохладную стену игровой Сакамаки, расправив на коленях тетрадь. Чернила растеклись от неловкого прикосновения, и она лениво проводила пальцем по слову, которое всё равно не помнила, зачем написала. Что-то чёркала в школьных конспектах...
Свеча в канделябре, что стоял в углу комнаты, почти догорела.
Она знала, что он здесь. Знала по лёгкому холоду между лопаток — тому самому, что преследует её, когда он рядом, ещё не появившись.
— Ты решила прятаться… здесь? — голос был как шелк, скользящий по коже. Не громкий, но будто бы беззвучный окружающему миру, направленный только ей.
Билли не обернулась.
— Не прячусь, — сказала она просто. — Мне просто нравится находится одной. Да и в тишине легче учиться.
Звук шагов был мягким, почти неслышным. Райто был уже близко, совсем рядом. Но только смотрел. И дышал в унисон.
— Я скучал по тебе, милая. Хотя… — он наклонился, его голос стал ближе, глубже. — Ты же в последнее время слишком занята своим новым другом. Как его? Кино?
Имя повисло в воздухе, как угроза, завёрнутая в вуаль. Билли напряглась, но не обернулась.
— Мы учимся вместе, вот и всё, — произнесла она, пытаясь сохранить спокойствие.
— Ммм, как разумно. Учёба. Какой соблазнительно скучный предлог. — он рассмеялся негромко, почти по-доброму. Почти.
Однако в этом смешке слышалась даже не ревность. И не смотря на доброту, исходящую от него, чувствовались нотки чего-то опасного. Она вздохнула, наконец взглянула на него. Райто сидел в кресле напротив, между ними журнальный столи. Волосы чуть растрепаны, и хомбург перекошен на бок. Губы изогнуты в его обычной, лениво-высокомерной полуулыбке. Но глаза… в них что-то дрогнуло, когда она встретила его взгляд.
— Что? — тихо спросила она.
Он не ответил сразу. Просто смотрел. Долго.
— Иногда, — сказал он наконец, — ты смотришь на меня так, как будто я всё ещё человек. Это… трогательно.
— А ты всё ещё можешь им быть? — в голосе не было насмешки. Только слабый, почти неощутимый трепет.
Тишина. В ней зазвенели листья, качнувшиеся от лёгкого сквозняка. Где-то вдалеке заиграла капель. Совсем скоро лето, весна отыгрывала последние ноты.
Райто поднялся, подошёл ближе. Он остановился так, что их разделяло буквально дыхание. Его рука скользнула вдоль её щеки, будто случайно, но пальцы дрогнули, как от горячего.
— Не смотри на меня так, Билли.
— Как?
— С надеждой. — он шептал. — Это худший наркотик. Даже кровь не так губит.
Она не отстранилась. Не сказала ни слова. Просто стояла, чувствуя, как его ладонь замирает у её лица, не решаясь на прикосновение, но и не отпуская.
— Почему ты всё ещё рядом? — спросил он после долгой паузы.
— Потому что, наверное… боюсь остаться одна.
Он усмехнулся, но что-то в этой усмешке впервые прозвучало устало.
— Ты слишком честна. Это может тебя убить.
Она чуть склонила голову.
— А ты?
Он посмотрел на неё так, будто искал в ней что-то, что давно потерял в себе. Что-то тихое, упрямое, настоящее.
— Я? — повторил он. И, не отводя взгляда, медленно наклонился. Его губы оказались рядом с её ухом. — Я давно умер. Но ты… иногда заставляешь меня чувствовать, будто я забыл об этом.
Он отстранился, и на секунду — самую короткую — его лицо было почти без маски.
Почти.
А потом — улыбка, кивок, уходящий силуэт между колонн, оставляющий после себя аромат белых роз и ощущение того, что что-то осталось несказанным.
Что-то, что может стать началом.