Адская карусель [РЕДАКТИРУЕТСЯ]

Осталось 5 месяцев.

Звонок в дверь. Ну-ка, и какого идиота занесло к нам в дом в столь позднее время? Мне было страшно открывать дверь – на два дня дом оставался полностью в моём распоряжении, потому что родители с Дином свалили (наконец-то!) к бабушке в Сиэтл. Вообще-то, оставлять больного на голову и по состоянию ребёнка одного не очень хорошо, но мои уговоры были услышаны. Обычная простуда, обычный насморк, обычный кашель, температура под тридцать восемь. Болела я чрезвычайно редко, а если болела, то серьёзно. Мама говорила, что я вполне удачливый человек, но разве удачливые люди болеют летом?

Итак, кто-то позвонил в дверь. Ещё раз. Ох, так и тянуло крикнуть: «Да иду я уже, иду, только хватит звонить!», но я знать не знала, кто стоял по ту сторону двери, поэтому старалась вести себя тихо.

– Заткнись, – зашипела я на Придурка, который скакал к двери, не переставая лаять.

Вот засранец! Если его слышно, то я выдана с потрохами. Меня начинало неприятно знобить, и я жалела, что не взяла с собой плед. До назойливого звонка в дверь я уютно устроилась на диване в гостиной, смотря какую-то передачу про животных. Нет, обычно такое дерьмо я не смотрю, но разве могут показывать что-то нормальное в час ночи по телевизору кроме обзора разных шмар и милых животных? О, ну, и конечно, я лучше посмотрю что-нибудь про животных, потому что два месяца назад я насмотрелась этого на всю свою жизнь.

Приподнявшись на носочках, я заглянула в глазок и увидела два голубых глаза – единственное, что было заметно в такой темноте. По крыльцу равномерно стучал дождь, по нелепой причине заставляя вспоминать меня наш первый вечер на заброшке.

Без сомнений, я открыла дверь, зная, что там стоял Лиам. Безошибочно метко. Я права. Потянув его за рукав на себя, я захлопнула дверь. Он почти налетел на меня, но выставив ногу перед собой, вовремя остановился. Я вытерла руку от капель дождя об штаны.

– Ты никогда не следишь за временем? – спросила я, прикладывая руку ко лбу.

– Прости, – извинился он.

– Так даже лучше. – Прислонившись спиной к стене, я остановила свой взгляд на его мокрой ветровке. – Ну же, раздевайся. Родители с братом уехали, так что добро пожаловать в одинокий-но-до-черта-крутой-мир-Эшли.

– Ты заболела?

Вопрос не требовал ответа.

– Нынче я большой капитан очевидность. – Он неловко улыбнулся. – Я просто волновался, а ты меня даже не предупредила. Без тебя хреново.

– Извини, что оставила тебя одного. Мне и самой-то болеть не в кайф. Если не боишься заразиться, то оставайся.

Я улыбнулась, через силу заставляя держать глаза открытыми. Мне нравилось, когда он приходил вот так, без приглашений. Возможно, мне стоило к этому привыкать, но каждый раз это оставалось для меня приятным сюрпризом. Будь я здорова, то мы бы с ним такое здесь устроили... но, к великому сожалению, всё сложилось наоборот.

Проходя в гостиную, я невольно улыбалась – в моих мыслях до сих пор отражались его слова. Лиам волновался за меня, скучал. За прошедшую неделю, которую мы с ним не виделись, я тоже посвящала немало времени, чтобы поразмышлять о нём. Я открывала свою воображаемую книгу, состоящую из моих самых сокровенных мыслей, и читала лист за листом. О нашей дружбе, о будущем, когда мы поступим в один университет. Но мысли, как и моя книга, оказались обманчивыми.

– М-м, собачки, кошечки? – усмехнулся Лиам, взглянув на телевизор.

– Развлекаюсь, как могу, – подмигнула я. – Чай? Кофе? Голодный?

– Боже, да отвали ты со своим приличным гостеприимством! Расслабься и сядь рядом. В конце концов, ты тут больная или я?

Я первый раз за день рассмеялась и послушно села рядом.

– Мы можем посмотреть фильм, – осенило меня.

– Ага, – кивнул он. – Какой?

– Твоя очередь выбирать, – сказала я, вспоминая, что в прошлый раз я выбирала фильм и остановилась на лёгкой мелодраме. А что? Девочка я или нет?

– Давай рандомно. Новые правила. – Лиам встал напротив меня и указал рукой на стопку дисков. – Я беру твою руку, ты вытягиваешь указательный палец, мы закрываем глаза и выбираем.

Я протянула ему руку, чувствуя, как его тёплые пальцы смыкались на моём запястье. Закрыв глаза, он начал управлять моей рукой, водя её в разные стороны. Наконец, наши руки остановились, и мой палец уткнулся в какой-то диск. «Астрал».

– Это издевательство, – выдохнула я, заползая под плед.

– Смотрим? – спросил он, вертя диск в руках.

– Чёрт возьми, конечно!

Лиам засмеялся и вставил диск в проигрыватель, устраиваясь рядом со мной.

– Ты смотрела когда-нибудь? – спросил Лиам на первых минутах фильма.

– Не-а. Это диски брата. Кстати, нужно быть поосторожнее с ними.

Половину фильма мы смогли просмотреть без света, но потом стало слишком жутко, и когда я ходила на кухню за какой-нибудь едой, я решила включить свет. Мы забрались под один плед и уткнулись в экран, попутно набивая желудок всякой всячиной, которую я притащила с кухни. Признаюсь, на самых страшных моментах я прижималась носом к плечу Лиама, закрывая глаза. От него пахло мылом и ветром – одним словом, чистотой. Я любила этот запах, непринуждённый, лёгкий, приятный. Всё бы сейчас отдала, чтобы провести с ним подобный вечер.

К трём ночи, когда просмотр фильма закончился, я нехотя нащупала пультик, который запрятался на просторах дивана, и отключила проигрыватель. Мои движения были скованными – я старалась не разбудить Лиама, который, мать его, заснул и оставил меня одну досматривать этот ужастик. Ах, чёрт, чуть не забыла выпить таблетку, к которой добивалось жаропонижающее. Ненавижу болеть.

Разлипая глаза, чтобы целой добраться хотя бы до дивана, я зашагала к Лиаму. Я не спала восемнадцать часов – не так уж и много, как мне на тот момент казалось, но я бы родного брата с лестницы столкнула, лишь бы плюхнуться на кровать и уснуть.

Жизнь текла своим чередом, программировала мою никчёмную судьбу, но это всё суеверия. Мы росли, прежние страхи уходили, сменяясь новыми – более серьёзными. Взгляды на жизнь менялись, сходились и расходились. Мы были на пороге того возраста, когда материальные вещи начинаешь ценить меньше, чем духовные.

В один летний вечер Лиам поразил меня одной своей мыслью.

– И всё-таки любви не существует, – сказал тогда он.

В восемь вечера мы договорились встретиться с ним на заброшке. Мама втюхала мне с собой Придурка, а я заодно взяла шоколадки, желая провести предпоследний летний день по-царски.

– Ты... это серьёзно? – в растерянности спросила я, взглядом ища Придурка в темноте.

Хоть глаз выколи! Но через пару секунд я почувствовала, как что-то пушистое начало тереться об мою ногу. Ух, а я уж было испугалась.

Через очередной лестничный пролёт Лиам открыл вход на крышу, запрыгнув туда животом, а потом уже подтянув ноги. Я первым делом передала ему Придурка, а уже потом начала сама лезть, всячески отказываясь от помощи Лиама. Я не хотела казаться слабее него только потому, что я девочка.

– Почему нет? – сказал он, пожав плечами.

– Может быть, это потому что ты никогда никого по-настоящему не любил? – спросила я, усаживаясь по-турецки.

Придурок устроился у меня между ног, лёжа на спине и давая понять мне, что хочет, чтобы я почесала его пузо.

– Не знаю. – Он сел рядом, вытянув ноги.

– Например, ты же любишь своих родителей?

– Речь не об этом, понимаешь? Я не верю в чистую любовь...

– А я верю, – перебила я. – Потому что люблю те...

Осечка. Взболтнула лишнего. Рот на замке.

Я сделала вид, что закашлялась.

– Извини, продолжай, – кивнула я, чувствуя, как мои щёки пунцовеют.

– Я люблю свою маму, но не так, как парень любит девушку, понимаешь? Я люблю тебя... – Сначала я не поверила своим ушам, но потом всё стало предельно ясно: - Потому что ты мой друг. Я люблю это место, потому что оно наше. Видишь? Я много чего люблю, да даже шоколад. – Он отломил кусочек от плитки и положил себе в рот. – Где здесь чистая любовь? Только с какой-нибудь примесью – её можно объяснить.

– А как насчёт: «Я люблю тебя, потому что ты мне нравишься»?

– И снова! Не должно быть никаких «потому что». А они есть везде! Вот потому я и не верю в чистую любовь.

– Ну, тогда не знаю... – задумчиво проговорила я. – Значит, тебе не повезло.

Этот разговор принёс некое разочарование в мою голову. Не знаю, чему именно я расстроилась. Или я просто не хочу признаваться?

Но это не самое страшное. Большое горе в моей жизни наступило на следующий день – последний день каникул – когда моё тело частями покрылось крапивницей. Всё жутко чесалось. На самом деле мне было очень страшно, потому что эта чесотка была нова для меня, и последствий я не знала. Поэтому в тот же день мы с мамой поехали к дерматологу. Угадайте, что сказал врач?

У.МЕНЯ.БЫЛА.АЛЛЕРГИЯ.НА.ШОКОЛАД.

Жизнь кончена.

Ну разве я не неудачница?