Нехорошие | 18+

Властодор нахмурился, тщательно считая обороты. Бабушка наказала ему помешать ровно тринадцать с половиной раз против часовой стрелки, а потом уже снимать зелье с огня.

Глупая девчонка вчера устроила настоящее представление: ему даже пришлось ее обездвижить и заставить молчать. Однако всё прошло не так гладко, и у неё был своего рода припадок.

Мать Власа, конечно, была безумно рада такому успеху. Подобные травмы всегда ломают в разы сильнее, чем обычные пытки. Вероятно, на то и был расчёт.

Какими бы ни были мотивы Эйвери, бабушка настояла на успокаивающем зелье, ссылаясь на то, что ей всё равно нужно его приготовить. В итоге, благодаря действиям двух этих женщин, молодой человек вынужден был сейчас растирать в пыль листья зверобоя, параллельно приглядывая боковым зрением за девушкой, погружённой в беспокойный сон на койке, приставленной сюда специально для неё. Высыпав оставшиеся ингредиенты в кипящее варево, Властодор решил проверить, как там эта обморочная, аккуратно подойдя к ней, чтобы не потревожить.

Лицо Рене выглядело ещё бледнее обычного; под глазами залегли болезненные тени, сопровождаемые полопавшимися сосудами вокруг синяков; между бровей появились морщины, указывающие на встревоженность девушки. Рене шумно выдохнула, переворачиваясь. Во сне она раз за разом пересматривала вчерашние события в ярких красках. Если в реальности всё было как в тумане, то в ночном кошмаре сознание решило произвести все детали в ярчайших подробностях.

Волшебник смотрел на спящую уже несколько минут, не совсем понимая, почему он не может оторвать взгляд от этого жалкого создания. Где-то на подкорках начинало зудеть дикое любопытство, подбивающее на то, чтобы залезть в голову девчонки — узнать, что же там происходит. Влас честно пытался побороть свою навязчивую идею, отвлекаясь на перестановку банок с лягушачьей икрой и жабрами карасей. Но не прошло и пяти минут, как он откупорил небольшой флакончик, этикетка которого гласила: «Дымка общего сознания». Этот пар собирают над котлом с отваром Правдивости за час до конца приготовления. Как-то давно бабушка Власа заметила, что свойства этой субстанции — позволить вдохнувшим на какое-то время разделить сновидения, мысли и даже надежды (Властодор тогда так и не понял, что эта сумасшедшая женщина имела ввиду).

Серебристый дымок волшебным образом начал заполнять пространство между единственными людьми, оставшимися в комнате. Вместе с ним пришло и странное спокойствие, словно мягкое облако медленно поднимало в невесомость Власа, окутывая его белой пеленой. Глаза сами собой закрылись, и парень почувствовал, как мышцы расслабляются, позволяя ему свободно упасть на пол. Боли он не почувствовал, ведь находился уже не здесь.

В голове начали проясняться образы. Вот Эйвери стоит и выправляет свои ужасно длинные волосы из-под пояса, холодно кивая кому-то из гостей. Слева Гриир ругает кого-то из гарсонов за бокалы «не из того хрусталя». Люди вокруг снуют в разные стороны, переговариваясь и звеня посудой. Иногда кто-то проходит буквально сквозь Власа:

его здесь нет, он видит происходящее глазами спящей. Очевидно, что здесь произойдёт только то, что мозг девушки хочет ей показать. Волшебник, конечно, очень надеется услышать свою речь, но туман, сгущающийся вокруг, даёт понять, что они переносятся к следующему обрывку воспоминаний...

Задымление снова появилось, только на этот раз это были спецэффекты, означающие появление Эйвери. Перед глазами всё смешалось: Ренегейд несётся сквозь толпу зрителей, пробираясь к главному месту событий. И тут уже у Власа пропадает дар речи.

Он видит, как его мать разрезает горло какому-то человеку, как клинок в её руке без доли сомнений прорезает мягкую плоть. Он слышит, как кожа рвётся, и видит, как шея превращается в куски сырого мяса, что так любят придворные псы. Глаза закатываются, лицо медленно синеет, а кровь начинает заливать всё вокруг. Где-то внутри колет чувство отчаяния, такое отдалённое, но тем не менее острое. Всё, что молодой человек видит сейчас, — бездыханное тело, свежая рана на горле которого извергает алую жидкость, забирающую с собой столь желанную жизнь, отправляющую её стекать по полу буквально к ногам смотрящих.

Это ужасно мерзкое чувство паники всё нарастает и нарастает, становится уже практически невыносимым. Вот уже второе по счёту тело с глухим звуком приземляется на землю, и в воздухе витает чувство опустошения: это волшебство покидает человека, вытекая вместе с кровью. Противный металлический запах крови наполнил лёгкие, не позволяя вдохнуть достаточно глубоко. Тем временем боль достигла своего пика, раздирая изнутри, разносясь по венам и впиваясь в кости. Всё существо девушки, чей сон Влас так бессовестно потревожил, затряслось в страданиях. И эти страдания не были чем-то физическим, нет. Парень хорошо почувствовал, как душа Рене стала бесповоротно тлеть, подожжённая этой дикой агонией.

Вся эта феерия ощущений прекратилась так же быстро, как и началась. Девушка проснулась.

— Что... что я здесь делаю? И почему ты на полу? — Властодор открыл глаза, первым делом замечая Ренегейд, севшую на постели и уставившуюся на него. Помятый вид и растрёпанные волосы волшебницы, хоть и выдавали её усталость, но никак не показывали её внутреннее состояние. — А впрочем, не важно. Мне нужно на воздух.

Влас поднялся с пола, подверженный порыву помочь девушке. Он не понимал почему, но какое-то чужеродное сострадание заполонило все его мысли. Молодой человек отряхнул со своей идеально выглаженной рубашки несуществующую пыль и подал Рене руку, чтобы помочь выбраться из одеял.

— Если что, это бабушка тебя переодела, — парень кивнул на лёгкое белое платье с длинными рукавами фонариками. Тощее тело утонуло в свободной ткани, позволяющей двигаться без какого-либо дискомфорта. Волшебница кивнула на реплику, поражённая подозрительно странной заботой со стороны этого нарцисса. Босые ноги коснулись ледяного пола, но Рене не почувствовала абсолютно ничего. В душе уже образовалась мерзкая чёрная дыра, которая засасывала в себя любые ощущения. Девушке просто стало всё равно.

— Как отсюда выйти во двор? — Рене выставила руки по сторонам, отгораживаясь от любых прикосновений и ловя равновесие. Ей не нужна ничья помощь.

— Я выведу тебя, идём, — Влас развернулся, направляясь к ближайшей арке, заменяющей дверной проём.

Коридор встретил молодых людей ещё большим холодом и полумраком. Петляя по узким проулкам замка, никто не проронил ни слова — каждый был погружён в свои мысли. Наконец они вышли в холл, очевидно, ведущий во двор. Потолки здесь были ниже, чем в главной зале, а двери, хоть и такие же тяжёлые, но всё-таки меньше размером. Влас сделал шаг вперёд, разводя ладони в воздухе. Под натиском его энергии медные ручки опустились, со свистом раздвигая деревянные полотна в разные стороны.

Рене наконец сбежала вниз по ступенькам, сразу же зарываясь голыми пальцами в высокую траву. Свежий поток кислорода ворвался в лёгкие. Девушка с наслаждением закрыла глаза, ощущая покой и пустоту. В небе искрились разряды магии, сообщая, что источник обновился совсем недавно. Ренегейд двинулась вперёд, направляясь к искусственно высаженному здесь лесу. Ей хотелось убраться подальше от этого дома, от стен, в которых ещё вчера были безжалостно убиты дорогие ей люди. К удивлению девушки, в душе не зарождался такой привычный ей огонёк мести. Совсем нет. После событий этой ночи её постигло одно сплошное равнодушие. Такое скользкое и противное, но всё же равнодушие. Пропало всякое желание бороться, противостоять и сопротивляться. Стоять между древними магическими деревьями, ощущая магию под своей кожей — это всё, на что она сейчас была способна. Рене запрокинула голову вверх, упиваясь энергией и свободой.

Однако её блаженное одиночество было нарушено, даже не успев начаться.

— Ты же знаешь, что не сможешь сбежать, пока моей матери не надоест с тобой возиться? — девушка вздрогнула, оборачиваясь на голос Власа.

— Мне уже всё равно, — она внимательно посмотрела на парня, навалившегося плечом на толстый ствол дерева. — Мне больше не к кому бежать.

Властодор молчал, не отводя взгляда от собеседницы. Он задумался о том, что ему хочется подольше поговорить с ней, без каких-либо пререканий и ругани.

— Почему тебя так взволновала та казнь? Кто были ти люди? — конечно, он знал, что именно чувствовала девушка, стоящая напротив. Босые ноги, светлое платье, почти сливающееся с цветом кожи, длинные запутанные волосы. Однако было в её беззащитности что-то, что заставляло быть осторожным. От девушки веяло каким-то мятежным холодом, угасающим с каждым днём.

Рене немного помолчала, раздумывая, хочет ли она говорить с одним из своих тиранов. По сути, этот дурачок ни разу её не тронул, но довериться ему было последним, что она захотела бы сделать. Тем не менее смысла что-либо скрывать уже не было никакого. Ничего уже нельзя изменить.

— Никого особенного, — Ренегейд взмахнула рукой, закручивая свою энергию в маленький игривый смерч. — Всего лишь жених и пара других близких людей, — смерч начал разрастаться, но девушка никак не хотела отступать и выводить из него свою энергию. — Совершенно никого особенного.

Ни-ко-го.

Если бы Влас умел сочувствовать, то сейчас возможность дышать покинула бы его на неопределённый срок. Только вот он даже не знал о таком феномене, как сопереживание. О том, что значит чувствовать. Молодой человек всегда был в курсе того, что семью нужно защищать, от принципов нельзя отрекаться, а преданным быть можно только себе. (Ну и прекрасно был осведомлён о своей неотразимости!) На большее его сердца не хватало.

Решив никак не реагировать на личную вендетту какой-то девочки, чья магия сейчас, кажется, выйдет из-под контроля, он продолжил разговор так же безэмоционально.

— Ты знала, что энергия, которую ты используешь, — это энергия особняка? — волшебница на секунду потеряла концентрацию, наконец осознавая, почему магия ощущалась такой... враждебной. — Пока замок тебя не примет, тебе не будет доступен широкий спектр заклинаний. Сейчас ты получаешь ровно столько, сколько поместье готово выделить чужаку.

— Но разве не Эйвери управляет потоками? — некое слабое подобие интереса чуть растормошило девушку. Её род ДеЛадит, не имея собственного источника, существует за счёт магии Дальних земель, находящихся на востоке Нижнего мира. Небольшое имение семьи Рене расположено в Мокром лесу. С помощью магических растений её мать многие годы пыталась собрать свой собственный небольшой энергетический источник. Однако женщина была распята на Центральной площади за непростительное нарушение законов. После этого девушка, обозлившись на весь мир, вступила в сопротивление, готовая проливать кровь, в надежде хоть немного заглушить горечь утраты с привкусом железа.

— Она самая. Только не забывай, что не только магия Нижнего царства зависит от неё, но и она связана с троном до тех пор, пока «...не придёт достойная замена, готовая вернуть равновесие навсегда, слившись воедино с волшебством, что течёт по артериям великого замка...», — парень совершенно не заметил, как тон его переменился на низкий шепот, декламирующий древнее пророчество, выбитое рунами на стенах подземелий резиденции Агдор. С самого детства Власа заставляли учить руны: часами переводить древние тексты и до изнеможения зачитывать строки Правдивого пророчества.

Молодой человек не заметил, как ветер, созданный болью Ренегейд, резко стих: сознание девушки полностью переключилось на новости, потрясшие её до глубины души. Эйвери нельзя умирать, иначе весь волшебный мир канет в лету. Леди Агдор вынуждена запугивать людей, просто чтобы её никто не смел тронуть. Просто чтобы сохранить порядок.

Тряхнув головой, девушка запустила пальцы в волосы, продолжая стоять на том же месте.

— Это всё не оправдывает её жестокости, — ей показалось, что в голосе проскользнуло колебание. Её уверенность в собственных идеалах пошатнулась. А может, это просто состояние аффекта после вчерашнего?

— Тем не менее, магический род всё ещё существует, — Влас пожал плечами. — А это что-то да значит!

Внезапно рядом с ветвистым серебряным стволом материализовалось тело одного из стражников. Держась рукой за рваную рану в области рёбер, сочащуюся тёмной густой кровью, он прохрипел всего два слова:

— Они здесь, — и упал замертво.

Парень с девушкой опасливо переглянулись. Отступники пришли мстить.

Влас так и не снял зелье с огня.