Глава 19. Юнь Вэйсы, как долго ты собираешься притворяться?
Глава 19. Юнь Вэйсы, как долго ты собираешься притворяться?
Сюй Цзинсянь вернулась с пустыми руками.
Юнь Хай убрал руку от лица Чанмина.
Сюй Цзинсянь заметила это и лукаво подмигнула.
Чанмин, как ни в чем не бывало, поддразнил её:
— Неужели сяньцзы ничего не приглянулось?
— По-настоящему красивы облака лишь в горах Ушань*, — тихо ответила она. — С тех пор как Глава обещал мне Дунхайское полотно, ничто другое меня больше не прельщает.
*除却巫山不是云 По-настоящему красивы облака лишь те, что в горах Ушань. Это выражение используется для подчеркивания уникальности или выдающихся качеств чего-то или кого-то [1]
На самом деле ей приглянулись пара неплохих артефактов, и она даже подумывала взять их, но кто-то успел раньше. Если бы она действительно решила завладеть ими, то в таком случае пришлось бы дать волю рукам. Но Сюй Цзинсянь не хотела поднимать слишком много шума — поживиться чужим добром не было ее целью, поэтому она не видела смысла из-за малого терять большое*.
*因小失大 из-за малого потерять большое. Погнавшись за малым, можно упустить главное
Чанмин усмехнулся:
— Откуда ты знаешь, что ваш Глава не показал тебе нарисованную лепешку*?
*画饼 показать нарисованную лепешку. Одна видимость; иллюзорный
— Ты хочешь лишить меня надежды? — Сюй Цзиньсянь бросила на него пустой взгляд. — Кстати, один из прислужников велел нам сообщить, сколько нас в группе. Сказал, что собирается расположить гостей по комнатам для ночлега. Я сообщила, что нас трое. Но вот...
Она раскрыла ладонь — и на ней оказалось всего два номерка.
— Две комнаты на троих... Ну что, господа, кто желает провести со мной весеннюю ночь*, а?
*春宵 весенняя ночь; брачная ночь
Юнь Хай, не дрогнув, схватил номерок.
— Похоже, Сюй-даою этой ночью суждено коротать время в опустевшей спальне.
— Я способен выдержать одну ночь с Сюй-сяньцзы! — пробормотал Чанмин, потирая нос.
Сюй Цзинсянь вздохнула:
— Я бы сравнила свое сердце с яркой луной, но увы, она освещает лишь канавы*, вот и все.
* строчка из стихотворения. Относиться к другим с добрыми намерениями, но другие равнодушны и не ценят этого; искренние усилия не получили заслуженной награды и уважения
Она сжала кулак с номерком, повернулась и ушла не оглядываясь.
— Чанмин-даою, прошу вас, — вежливо улыбнулся Юнь Хай.
Чанмин: ...
Сюй Цзинсянь не стала раскрывать их личности, а просто сказала, что они трое странствующих совершенствующихся, и специально скрыла свои артефакты. Потому прислуга платформы Цисин отнеслась к ним с пренебрежением, предоставив троим две комнаты, обе из которых были самыми простыми, располагались на отшибе и были сырыми и холодными.
Чанмин некоторое время медитировал. К тому времени, как он открыл глаза, Юнь Хай уже бесследно исчез.
Комната была пуста, за окном густой туман скрывал луну, ночные облака , едва различимые в этом плотном тумане, отсвечивали красным.
В ночной тишине у Чанмина было время поразмышлять о загадочном Юнь Хае.
Однако после долгих раздумий он так и не смог прийти к удовлетворительным ответам.
Он слишком давно не видел этого непочтительного ученика — настолько давно, что память о нём начала стираться. И всё же, сквозь эту размытость, некоторые фрагменты всплывали с удивительной ясностью.
Юнь Вэйсы впервые пришёл в обитель дождливой ночью.
Он был серьезно ранен, но всю ночь простоял на коленях на каменной плитке под открытым небом. Изначально Чанмин не собирался его принимать.
Он считал, что идеальный старший ученик - это тот, кто способен сосредоточенно, не отвлекаясь ни на что, посвятить себя изучению Дао. При сочетании природных способностей и упорного труда у такого человека будет шанс вознестись на небеса.
Однако внутри Юнь Вэйсы кипело кровавое море глубокой вражды* и он хотел поклониться учителю* лишь потому, что желал отомстить.
*поклониться учителю= вступить в школу
*血海深仇 кровавое море глубокой вражды. Глубоко запрятанная ненависть, вызванная кровным долгом за убийство; кровная месть
Но тем, кого обуревает ненависть, не суждено далеко пойти.
Ворота обители Юйхуан оставались плотно закрытыми, не проявляя ни малейшего намерения принять мальчика.
Рано утром, когда только забрезжил рассвет, враги семьи Юнь пришли к Юйхуан, чтобы расправиться с Юнь Вэйсы прямо на месте.
Они считали, что люди из обители не станут вмешиваться.
Перед Юйхуан царила суматоха — Юнь Вэйсы сражался насмерть, отказываясь склонить голову.
Каменная зеленоватая плитка почернела от крови — то ли его, то ли врагов.
Но Чанмин все-таки вмешался.
И даже лично.
После того, как враги семьи Юнь были уничтожены, проблема, от которой он не мог избавиться, вошла в Обитель Юйхуан.
Юнь Вэйсы усердно учился и действительно был очень сообразительным. Его понимание Дао превосходило обычных людей. Иногда он даже находил новые пути, обобщая и делая выводы. Он и в самом деле оправдал надежды Чанмина. Всего за несколько лет, день за днем изучая духовные наставления школы, он смог достигнуть очень высокого уровня совершенствования. Многие вещи, которые Чанмин объяснял другим ученикам Юйхуан, оставались для них туманными, но Юнь Вэйсы не только понимал, но и умел применять эти знания.
Когда-то Чанмин верил, что даже если ему придётся покинуть Юйхуан, Юнь Вэйсы продолжит путь без его наставлений и однажды станет первым вознесшимся Великим Мастером даосской школы.
А теперь... он оказался в Цзючунъюани.
Чанмин резко открыл глаза!
Пара чужих глаз была совсем рядом и молча наблюдала за ним.
Юнь Хай, увидев его пробуждение, выпрямился и с улыбкой сказал:
— Я звал тебя несколько раз, но ты не откликался. Я уж подумал, что твоя душа покинула тело!
— Юнь-даою в хорошем настроении и так хочет поделиться этим с другом, что не спит среди ночи? Хочешь посидеть, соприкасаясь коленями, за долгими разговорами*?
*促膝长谈 сидеть соприкасаясь коленями за долгими разговорами. Говорить по душам
— С удовольствием! — немедленно откликнулся тот.
— ....
Юнь Хай продолжил, как ни в чём не бывало:
— Я с первого взгляда ощутил родство душ! Тогда я спросил тебя, не встречались ли мы раньше, и ты ответил, что это было во сне. Но я никогда не видел снов! Может это было в прошлой жизни?
Чанмин не мог понять — действительно ли он сумасшедший или просто прикидывался идиотом. Даже если он скрывал свою личность, все равно говорил как выживший из ума кретин. С самого момента их встречи на берегу он казался не совсем нормальным.
Чанмин не удержался от прямого вопроса:
— Ты знаешь Юнь Вэйсы?
Юнь Хай изобразил удивление, затем рассмеялся:
— Почему снова Юнь? Сначала Сяо Юнь, потом Юнь Вэйсы. Неужели в этом мире так много людей с фамилией Юнь? Или же Чанмин-даою влюбился в меня с первого взгляда, и искренне восхищается, но не осмелится проявить свои чувства и специально ищет повод, чтоб завести беседу*?
*搭讪 завести беседу; разг. заигрывать
Чанмин холодно сказал:
— Юнь Вэйсы, как долго ты собираешься притворяться?
Улыбка на лице Юнь Хая не изменилась:
— Боюсь, Чанмин-даою действительно принял меня за другого человека. Меня зовут Юнь Хай, а не Юнь Вэйсы.
— У тебя у основания шеи, ближе к левому плечу, есть старая рана, — медленно произнёс Чанмин. — Её скрывает ворот одежды. Ты получил ее, когда только вступил в Обитель Юйхуан. Тогда ты сам сказал, что это будет тебе уроком и не стал избавляться от шрама. Так что он должен быть там и по сей день.
Юнь Хай постукивал пальцами, смотря на Чанмина.
Свет алой луны просачивался сквозь щели в окне, освещая его профиль.
Губы бледные, слегка поджатые — именно так выглядит тяжелобольной человек, который терпит и скрывает свою боль.
Однако даже не зная подробностей, Юнь Хай неожиданно смог разглядеть в нем твердого как скала, несгибаемого человека.
Как смешно! Очевидно, что он всего лишь слабый человек, которого могут убить в любой момент. И такой осмелился прийти в Цзючунъюань и иметь дело с демонами и злыми духами всех мастей?
Человек, которого Юнь Хай мог убить одной рукой, нет, одним пальцем, все еще притворялся спокойным и вел увлеченные беседы?
Но тогда... почему сам он всё ещё не убил его?
Юнь Хай порылся в памяти, но не нашел ответа.
Это лишь сильнее раздражало его.
— Вместо того, чтобы заботиться о том, есть у меня шрам возле плеча или нет, тебе стоило бы заботиться о том, кто я такой, — медленно произнёс он и, приподняв уголки губ в едва заметной усмешке, начал закатывать рукав.
Взгляд Чанмина невольно скользнул вниз — и вдруг остановился.
Его тело словно невольно напряглось.
Начинающаяся от сгиба локтя правой руки тонкая и извилистая, длиною чуть более двух цуней красная линия, извиваясь, спускалась вниз.
На первый взгляд, она выглядела словно случайный узор, нарисованный киноварью, который можно без труда стереть.
Но Чанмин прекрасно знал, что узор не только не сотрется, а будет расти сам по себе — со временем красные нити будут становиться все длиннее и длиннее, в конце концов обернутся вокруг запястья, покроют ладонь, а затем...
Он станет демоном.
— У твоего старого друга тоже есть демоническая кровь?—
Юнь Хай взглянул на него с лукавой улыбкой, немного напоминающей искушение демона.
Невозможно.
Сердце Чанмина дрогнуло, когда в голове возникло это слово.
Но он также прекрасно знал, что в мире нет ничего невозможного.
Чанмин поднял глаза и встретился взглядом с Юнь Хаем.— Что это значит? — спросил он.
— Похоже, что у твоего старого друга нет демонической крови, — спокойно ответил Юнь Хай.
— Тогда почему ты стал таким? — Чанмин не отводил глаз.
Юнь Хай слегка приподнял бровь:
— Что, ты все еще отказываешься признать, что я не тот твой старый друг?
— Ты — Юнь Вэйсы, а Юнь Вэйсы - ты.
Юнь Хай усмехнулся:
— Чанмин-даою действительно упрямый! Хочешь найти своего "старого знакомого"? Я покажу тебе отличное представление. Возможно, оно соберёт сюда всех совершенствующихся Цисин, и ты наконец увидишь того, кого ищешь.
Сказав это, он не стал ждать согласия Чанмина, а сразу же потащил его к выходу.
Чанмину ничего не оставалось, кроме как идти следом — лёгкими невесомыми шагами, словно ступая по воздуху. Всюду на Цисин была расставлена охрана, но Юнь Хай легко провел их двоих, избегая ненужного внимания, пока они не оказались на заднем дворе роскошного особняка. Пробравшись сквозь густую чащу деревьев, они остановились у полураскрытого окна.
Чанмин не издал ни звука, даже если бы и хотел, то не смог — Юнь Хай применил к нему технику молчания.
Юнь Хай взял его руку и написал пальцем на ладони один иероглиф.
Жди.
Ждать чего?
Чанмин взглянул на него, но тот просто улыбнулся, не желая ничего объяснять.
Их присутствие также наверняка было скрыто Юнь Хаем — люди внутри даже не подозревали, что кто-то находится за окном.
Чанмин быстро узнал сидящих внутри.
Тот, кто недавно победил Тай Ло и стал новым Владыкой Цисинхэ, Бэй Шу и ... Чжан Му.
— Сегодня вы были особенно великолепны, господин, — звучал голос Чжан Му, полный неподдельного восхищения. — Я искренне рад за вас. Цисинхэ — Первый круг Бездны, не такой опасный, как следующие, а ресурсы духовной энергии здесь гораздо богаче. То, что вы руководите Цисинхэ — это все равно, что обрести могущество, не уступающее клану Ваньцзянь*. В Вашем распоряжении есть много людей, которые могут куда угодно отправиться по Вашему приказу. Я бы сказал, Глава Ваньцзянь вам и в подметки не годится.
*клан не совсем точный перевод, просто для разнообразия сделала, а переделывать все уже поздно. Это обычная школа как и остальные
Чанмин невольно напрягся.Он никогда прежде не слышал, чтобы Чжан Му говорил таким тоном — мягким, искренним, полным преданности.
Там, в Желтых Источниках, Чжан Му был одним из немногих, кто с ним разговаривал. Этот молодой человек — выходец из небольшой школы, привыкший к строгому и правильному образу жизни, а отправиться в Желтые Источники для получения опыта, должно быть, было самым смелым решением в его жизни. Но из-за своих ограниченных способностей он так и не смог совершить прорыв. Даже если его техника копья улучшилась, он все равно столкнулся с пределом своих возможностей.
Чанмин все-таки хотел при удобном случае дать ему совет, но в тот момент, когда на них налетели злые духи и демоны, Чжан Му не смог избавиться от своей человеческой слабости, и в роковой момент вытолкнул Чанмина вперед, чтобы выиграть время для собственного побега.
В тот момент Чанмин отказался от него.
Но кто мог подумать, что этот человек окажется здесь?
Через приоткрытое окно Чанмин услышал смех Бэй Шу. А затем увидел ужасающую сцену.
Примечания
[1] 除却巫山不是云 Строки из стихотворения танского поэта, Юань Чжэня, «Думы в разлуке», посвященное его любимой жене, которой не стало. Образно поэт сравнил любимую с морем и горой Ушань, после встречи с которыми все иные пейзажи кажутся блеклыми.
Кто раз познал безбрежность моря,
Того иные воды уж не удивят.
И никакие облака не назову я облаками,
Лишь те, что над горой Ушань парят.
Пройду сквозь заросли других цветов, не обернувшись,
Не интересна мне их красота.
Подмогой в том мне твердость духа лишь наполовину,
А остальное - ты, любовь моя.