Глава 4. Кто-то кричит!
Глава 4. Кто-то кричит!
— Ты ещё не ел? — спросил Чанмин, глядя на печёный батат в руках юноши.
Сладкий картофель неизвестно сколько времени пролежал в земле и на вид не казался свежим. Юноша молча спрятал его за спину. Чанмин взял с плиты тарелку с побегами бамбука и кусочком рыбы, зачерпнул немного оставшегося риса и поставил на стол.
Еда уже остыла, и чтобы снова насладиться горячим, пришлось бы добавить дров и снова зажечь огонь, но Чанмин не собирался утруждаться.
Те, кто мечтают вступить на путь совершенствования, должны пройти через куда более суровые испытания, и съесть остатки холодного риса всё же лучше, чем несвежий батат.
Юноша жадно посмотрел на еду, спрятал батат за пазуху и бросился к столу. Даже не прибегая к помощи палочек, он принялся глотать как волк и пожирать как тигр*, словно не ел уже целую вечность.
*狼吞虎咽 — глотать, как волк, пожирать, как тигр. Жадно пожирать; иметь волчий аппетит.
Когда он закончил трапезу и поднял голову, Чанмина уже не было.
Юноша вытер рот рукавом, немного постоял в раздумьях, а затем собрал посуду, отнёс её на кухню и помыл. Открывая дверь, он уже собирался уходить, но внезапно замер, поражённый увиденным.
При свете луны два бумажных человечка поочерёдно рубили и складывали дрова. Их движения были невероятно ловкими. Ещё один сидел спиной к нему и чистил арахис.
А Чанмин, которому следовало бы заниматься работой, беззаботно развалился на кушетке, попивая чай и любуясь луной.
Юноша стоял с открытым ртом, поражённый происходящим.
Он слышал, что у повара Хэ появился новый помощник — быстрый, ловкий и усердный. Тот выполнял свою работу настолько хорошо, что старина Хэ даже решил принять его в ученики. Но кто же знал, что этот хитрец использует такие методы!
Да любой бы справился, если бы у него были такие помощники!
Юноша зачарованно следил за движениями марионеток.
— Как твоё имя? — неожиданно спросил Чанмин, обратив внимание юноши на себя.
— Сяо Юнь*, — тихо ответил он.
— Какой Юнь*?
Юноша ответил:
— Как в голубом небе белые облака.
*小云 — маленькое облако, 小 как маленький и как младший.
Чанмин уточняет, какой иероглиф используется в имени Юнь. Юнь как облако.
Не только внешне похож, так ещё и носит такой же иероглиф в имени. Чанмин действительно начал подозревать, что этот юноша — незаконнорожденный сын его непочтительного ученика.
— Кто твои родители? Твой отец носит фамилию Юнь?
— Мои родители были охотниками в горах, но они погибли. Управляющий внешней школой — мой дальний родственник. Увидев меня в бедственном положении, он сжалился и взял меня в школу, поручив выполнять мелкие работы.
Чанмин нахмурился:
— А ты слышал о человеке по имени Юнь Вэйсы?
Юноша без колебаний покачал головой.
Не похоже, что он врёт.
Мальчишка стоял, не зная, куда себя деть и украдкой разглядывал Чанмина. Ему показалось, что, независимо от настроения , даже когда тот задумчиво подпирает рукой лоб, погруженный в раздумья, этот мужчина выглядел красивее всех, кого он когда-либо видел.
Однако юноша не осмелился слишком долго задерживаться, опасаясь вызвать недовольство собеседника. После длительного колебания, он, наконец, не выдержал и прошептал:
— Если у старшего ко мне больше нет распоряжений, я пойду. Покорнейше благодарю вас за сегодняшнюю помощь...
— А где ты живешь? - неожиданно спросил Чанмин.
— На полпути по заднему склону горы.
Действительно, недалеко.
Чанмин:
—Я помню, что там есть лес, в котором растут грибы, являющиеся деликатесом.
—Да, есть. Утренняя роса — они появляются перед рассветом и исчезают после восхода солнца.
— Правда? — усмехнулся Чанмин . — Старина Хэ говорил, что их трудно собирать, но они необыкновенно вкусные.
Он махнул рукой:
— Уже поздно. Иди отдыхай.
Юноша поклонился и ушел.
Сквозь листву деревьев фигура Чанмина в лунном свете уже казалась размытой, но в то же время ясно запечатлелась в его памяти. Юноша не понимал, почему Чанмин так крепко засел у него в голове. Возможно, это была таинственная встреча после долгой разлуки, предначертанная судьбой. Или же всего лишь иллюзорный образ из давних снов.
Так или иначе, сегодняшний вечер подарил его непримечательной жизни неожиданную встречу.
На следующее утро, едва Чанмин открыл дверь, его взгляд упал на полную корзину грибов. Они были собраны на рассвете, и капли росы ещё не успели испариться с их шляпок, источая тонкий аромат трав и листвы. Лишь один человек мог принести эту корзину. Но за воротами никого не было, а значит даритель явно не ждал благодарности.
Чанмин щёлкнул пальцами, и две бумажные марионетки тут же принялись прибираться в доме, пока он сам отправился к повару Хэ. Эти грибы встречались повсеместно, но собирать их было нелегко. Повар Хэ не раз хотел приготовить блюдо с ними, и теперь, увидев полную корзину, был вне себя от радости.
Что же касается бумажных марионеток — стоило кому-то приблизиться, и они моментально реагировали, превращаясь обратно в обычные листки бумаги, скрываясь от посторонних глаз.
Сложна ли эта техника Одухотворения? В мире едва ли не на пальцах можно посчитать тех, кто действительно овладел этим искусством. Все они - выдающиеся мастера, лидеры своих школ. И если не увидеть это своими глазами, как это случилось с Сяо Юнем, невозможно поверить, что такое искусное превращение - дело рук простого помощника повара.
Когда Чанмин пришёл к повару Хэ, вся Цисяньмэнь бурлила от тревоги.
Глава Вершины Линбо, подчиненная Главы Цзяньсюэ, Сюй Цзинсянь, по приказу свыше прибыла не только поздравить Лю Сиюя с торжеством, но и потребовать одного человека от школы.
— У нас маленькая дверь в маленьком доме*, кто здесь может быть достойным их внимания?
*小门小户 — обычная семья с низким статусом.
Когда Чанмин подошел ближе, он услышал, как повар Хэ разговаривал с кем-то.
— Говорят, что им нужен сам Лю-шишу! — понизил голос собеседник, не заметив, что Чанмин стоял рядом.
Повар Хэ тут же вскочил на ноги.
— Как так?! Цисяньмэнь с таким трудом взрастила талант, а они осмелились покуситься на Лю-шишу? Чего они хотят?!
— Ты действительно глуп или притворяешься? Глава секты Цзяньсюэ, этот дьявол, не чурается ни мужчин, ни женщин. Много ли ты знаешь тех, кто смог вернуться, если он ими заинтересовался? Если они не исчезали, превращенные в треножные котлы*, то становились его игрушками для утех. Какие перспективы ждут нашего Лю-шишу, отправившегося туда?
*炉鼎 — сосуд для совершенствования. Треножный котел. В данном случае это жертвы, у которых злонамеренный человек высасывает жизненную энергию.
— Да как они смеют?! Лю-шишу — единственный кандидат на пост следующего Главы школы! К тому же, он вступает в брак! Как же так... Глава Цзяньсюэ поистине бесчеловечен!
— Если и винить кого-то, то только репутацию Лю-шишу. Его слава Благородного Нефрита зазвучала повсюду и привлекла внимание этого дьявола. Ах, слышал, что дело о выборе нового Главы вызвало немалый переполох.
— Почему я об этом не знаю?
— Разве такие вещи обсуждают при всех? Я слышал от служанки супруги Главы. Говорят, что Хуа Цинмин, тот самый непутевый шиди Лю-шишу, был недоволен тем, что Лю-шишу выбрали на пост главы, и устроил сцену перед старшими. А потом ушел из школы, пообещав, что Лю-шишу еще пожалеет. Мне кажется, он отправился в Цзяньсюэ, иначе как объяснить такую удачу — Хуа Цинмин уходит, и тут же Цзяньсюэ объявляется на нашем пороге.
*师弟 шиди — младший брат-соученик.
— А как же свадьба Лю-шишу?
— Цзяньсюэ позволила ему жениться, но после свадьбы они заберут его вместе с новоиспечённой супругой. Семья Сяо, услышав это, перепугалась и теперь пытается разорвать помолвку. Сейчас они вместе с Лю-шишу и Главой школы ругаются в главном зале!
— Тогда завтрашняя свадьба...
— Всё в полном хаосе! Боюсь, свадьба не состоится. Секта Цзяньсюэ вмешалась в это дело, какая же теперь семья осмелится выдать замуж своих дочерей?
Увидев приближающегося Чанмина, человек продолжил разговор, не стесняясь в выражениях, ведь такой скандал рано или поздно станет известен всем.
Если Цзяньсюэ продолжит настаивать на своем, Глава школы окажется в весьма затруднительном положении.
Отказ отдать человека равносилен оскорблению Цзяньсюэ, а учитывая их мощь и методы, залить Цисяньмэнь кровью окажется проще простого. Однако, выдав Лю Сиюя, Цисяньмэнь окончательно потеряет лицо и уже никогда не сможет поднять головы. Не говоря уже о том, что у нее не останется никаких надежд на восстановление.
Чанмин молчал, внимательно слушая от начала до конца.
Он подумал: мои ученики словно вода, гонимая ветром*. Все они вызывают уважение и страх, лишь я скитаюсь по свету, живя под чужой бамбуковой изгородью*.
*风生水起 — ветер дует, поднимая волны. Все идет отлично, процветает.
*寄人篱下 — жить под чужой бамбуковой изгородью. Жить нахлебником, зависеть от других.
Он также вспомнил, что и в те годы Чжоу Кэи был крайне строптив и на каждом шагу проявлял свой резкий характер. Недаром говорят: «горбатого могила исправит» — по прошествии стольких лет Чжоу Кэи не только подтвердил это, но и значительно «преуспел».
Закончив разговор, собеседник поспешно удалился, оставив повара Хэ в тяжелых раздумьях.
— Ты тоже слышал это? — он взглянул на Чанмина и продолжил: — Пусть Цисяньмэнь и кажется многочисленной, в глазах других мы и мизинца не стоим. Кроме того, если Глава не сможет уговорить посланницу Цзяньсюэ изменить своё решение... Неужели... Ах, подумай, если мы действительно передадим человека, сможем ли мы сохранить репутацию в Цзянху?
Повар Хэ и не рассчитывал, что Чанмин способен предложить выход из ситуации, он просто искал с кем бы поболтать.
Чанмин спросил:
— Способен ли Лю Сиюй одолеть посланницу Цзяньсюэ?
Повар Хэ уже собирался ответить, что не уверен, как внезапно раздался оглушительный грохот с вершины горы.
Оба повернулись на звук и увидели, как небо над залом Саньцин* озарилось ослепительной вспышкой — яркой, словно взошедшее высоко в небе солнце. Меч, рассекающий небеса, звучал, как гром, а кристально чистый звон колокольчиков обычно ласкал слух. Однако сейчас они слились в пронзительный гул, пробирающий до костей и заставляющий зажимать уши. Повар Хэ вздрогнул, а затем, скривившись от боли, резко втянул воздух.
*三清 — три чистых высших мира: Юйцин, Тайцин, Шанцин, обиталище даосских божеств.
В это время в небе мелькали два сражающихся силуэта. Мужчина с мечом и женщина с развевающимся шелком. — Это Лю-шишу! — Прежде чем Чанмин успел что-либо сказать, повар Хэ уже озвучил его предположения. — А та, похоже, демоница из секты Цзяньсюэ. Они сражаются?
Находясь на расстоянии, можно было детальнее рассмотреть битву. Хотя здоровье Чанмина оставляло желать лучшего, а духовная сила еще не полностью восстановилась, он по-прежнему мог точно оценивать происходящее. Всего за мгновение ему стало ясно: Лю Сиюй проиграет.
Как и ожидалось, спустя палочку благовоний* свет меча начал меркнуть. Шелковая лента, улучив момент, накрепко обвязала клинок, а истинная Ци раскрошила оружие в пыль.
*Время, за которое сгорает палочка благовоний, приблизительно 20-30 минут.
Лю Сиюй отлетел назад и рухнул на землю, исчезнув из их поля зрения — скорее всего, он был серьезно ранен. Повар Хэ глухо выдохнул, а на его лице отразилось глубокое разочарование. Для Чанмина такой исход не стал сюрпризом. В конце концов, гений школы Цисяньмэнь был гением лишь для Цисяньмэнь. Более того, эта посланница из Цзяньсюэ действительно представляла собой нечто выдающееся.
Исход этого сражения не имел значения для Чанмина, но для Цисяньмэнь эта битва была решающей. После этого не только повар Хэ выглядел подавленным, но и почти каждый, кого видел Чанмин, не переставал хмуриться. Свинцовые тучи затянули небо* над всей Цисяньмэнь.
*阴云密布 — свинцовые тучи затянули небо. Опасная ситуация.
Все прекрасно понимали, что Лю Сиюй, скорее всего, не избежит участи быть переданным в секту Цзяньсюэ. Если Цисяньмэнь готова пожертвовать своим лучшим учеником, красавцем и наследником школы, она не только потеряет лицо, но, возможно, и будущее.
Увидев, что повар Хэ не в настроении проверять свежесть грибов, Чанмин аккуратно поставил корзину на землю. Внезапно его грудь пронзила острая боль. Понимая, что старая рана снова напомнит о себе, он быстро нашел предлог уйти и поспешил обратно в свою комнату.
Его тело напоминало свечу на ветру — хрупкое и едва способное сопротивляться даже слабому дуновению. Хотя его состояние постепенно улучшалось, и внешне он выглядел вполне здоровым, в моменты обострений боль была настолько сильной, что Чанмин едва мог контролировать себя. С трудом добравшись до своего жилища, он распахнул дверь, пошатнулся и, потеряв равновесие, рухнул на землю, теряя сознание.
В любом другом месте он бы никогда не позволил себе так отключиться, даже если бы ему пришлось крошить зубы, чтобы сохранить ясность своего разума. Но здесь, в Цисяньмэнь, имелись свои преимущества — он был скрыт от посторонних глаз. Его дом стоял в уединении, и даже повар Хэ заглядывал сюда крайне редко. Это было идеальное место для восстановления, гораздо безопаснее, чем любое другое.
Неизвестно, сколько времени прошло. Чанмин почувствовал, как его сердце забилось, словно тяжелый барабан, с такой силой, что боль отозвалась эхом в голове и ушах, вырывая его сознание из тьмы.
Кто-то кричит! Голос знаком! Где-то совсем рядом!
Чанмин резко открыл глаза. Его лицо было мертвенно бледным, тело еще не оправилось после приступа, но он уже понял, чей это был голос.
Сяо Юнь, тот мальчишка!
__________________
Автору есть что сказать:
Сяо Юнь и Юнь Вэйсы связаны очень, очень, очень, очень важными узами. Но это не отец и сын, и это не возвращение к детству. Догадайтесь, ха-ха-ха-ха~~