10
Утром, обнаружив себя в чужой – не совсем чужой постели С'таш удивлялся недолго. В конце концов, случилось то, чего он сам так давно и сильно хотел, но никогда бы не осмелился попросить вслух, а так – усталость решила за него, и у С'таша появилось ещё одно маленькое воспоминание, которое он будет долго и бережно хранить.
– Я поставил будильник на чуть более раннее время, – сказал Сер'тан, сидящий на постели рядом, уже почти полностью одетый – осталось только накинуть китель. – Потому что не знаю, где и в каком состоянии твои вещи. Может, ещё нужно время, чтобы их собрать.
– Не нужно, – С'таш протёр глаза – перед ними безжалостно двоилось. – Я всё собрал ещё вчера. Нужно только забрать из каюты.
Сер'тан кивнул:
– Хорошо.
У Сер'тана в гигиенблоке С'таш наскоро умылся, а потом, приведя в порядок, как смог, помявшуюся за ночь одежду, вышел обратно в каюту. Сер'тан к тому времени был полностью готов.
– Я схожу с тобой? – спросил он, поднимаясь со стула.
– Конечно.
В голове промелькнула мысль, почему Сер'тан не на мостике. Ведь он начальник Безопасности, ему стоило бы быть на посту при посадке – мало ли что. Но складывалось ощущение, что весь корабль перетряхнул своё расписание, чтобы только они могли побыть вдвоём чуть дольше, утащить из-под носа у вечности ещё хотя бы несколько часов, что на глазах таяли и превращались в минуты. Что ж, С'таш не собирался отказываться от таких подарков.
Вместе они вышли и отправились в каюту С'таша. Пракливои в каюте не было, чему С'таш сначала обрадовался. Нагнувшись к небольшой сумке, которая стояла возле кровати, С'таш увидел голозаписку.
«Прости, что вёл себя как скотина. Надеюсь, у тебя всё сложится».
В этом не было никакого смысла – с практической точки зрения. Но на сердце потеплело. Удалив текущий текст, С'таш набрал на гибком экране короткое «Спасибо» и вернул голозаписку на стол соседа. Точнее, уже бывшего соседа.
– Что там? – Сер'тан наблюдал за ним с любопытством.
– Запоздалое примирение. – С'таш взял сумку и направился к выходу.
– Ну, лучше поздно, чем никак. Давай я понесу?
– Да тут нести нечего.
В сумке действительно была только одежда, в которой он когда-то взошёл на борт, и чип-карта с документами. По правде говоря, она больше напоминала чуть увеличенный чехол для планшета.
– И всё-таки.
С'таш не сразу понял, что речь вновь шла не о практической пользе. Сер'тану хотелось напоследок выразить свою заботу, а ему самому – скрывать не было смысла, – больше всего хотелось её принять.
– Хорошо.
С'таш протянул Сер'тану сумку, и тот взялся за ручку. Их пальцы разделял лишь небольшой отрезок ремешка, и С'ташу понадобилось усилие, чтобы разжать их. Отпускать – это всегда непросто.
Шагая бок о бок с Сер'таном к доку для шаттлов, С'таш снова скользил взглядом по цветным узорам на стенах. Ему сказали, что их оставляли сами офицеры, служившие на корабле: в память о важных событиях, свершениях, достижениях или даже грусти. Очень по-колшарски – всё превращать в красоту, придавать эмоциям цвет и форму, но сам С'таш сейчас не чувствовал ничего. Все чувства как будто уснули, чтобы уберечь от слишком сильного удара, от чересчур болезненного разрыва. Он не успел оставить на стене ни одного узора, но успел прирасти к кораблю, стать его маленькой частью. А теперь так хладнокровно его покидал.
В доке их встретил капитан Шад.
– Я хотел поблагодарить вас за службу, энсин, – сказал он немного грустно. – Ма'лэр и Арус тоже хотели прийти, но кому-то надо сидеть на постах. Поэтому моя благодарность и от них тоже.
– Спасибо, аш, – внутри по-прежнему была пустота. – Передавайте им мои самые лучшие пожелания.
– Я передам. И, энсин, если вдруг захотите вернуться во Флот – «Шаман» примет вас.
– Я учту, – С'таш кивнул. – Спасибо вам, капитан.
Шад отошёл в сторону, пропуская Сер'тана и С'таша на шаттл. Уже пристёгиваясь на сиденье, С'таш вспомнил, что в точно таком же когда-то его привезли на корабль Шад и Арус.
Полёт прошёл в безмолвии. Когда он завершился, С'таш почти не почувствовал, как шаттл замер.
– Всё, – сказал Сер'тан. – Прилетели.
«Всё...»
– Я не буду глушить двигатель. Тебя уже ждут.
С'таш растерялся и едва не выронил сумку, ремешок которой как раз пытался перекинуть через плечо.
– Ты улетишь сразу?..
– Я выйду вместе с тобой. Но долго задержаться не смогу.
Дверь шаттла стала с шипением опускаться, превращаясь в трап. Сер'тан, поднявшись с кресла пилота, ступил на него первым, С'таш – следом.
– Твои родители там, – Сер'тан кивком указал куда-то вдаль.
– Не вижу вообще ничего, – С'таш щурился от яркого света дока. – Но это пройдёт... Сейчас... – Он потёр глаза кулаками, – Привыкну.
– Хорошо.
Пока С'таш тёр глаза, а Сер'тан стоял рядом. Возможно, со стороны казалось, что он плачет. Но на самом деле внутри была сингулярность, и те немногие чувства, что доступны литанийцам, спрятались за горизонтом событий. Что ж, это и к лучшему.
– Если я обниму тебя...
С'таш замер. Медленно убрал руки от глаз.
– Что?
– Если я обниму тебя, – повторил Сер'тан громче, – твои родители не решат, что Флот тебя развратил?
С'таш улыбнулся.
– Не решат.
Сер'тан нагнулся и обнял его. Осторожно, даже слишком – будто мог что-то сломать в нём или между ними. Но нечего было ломать, и вот это как раз поднимало изнутри осколки боли, которые С'таш так хотел растопить.
– У меня для тебя кое-что есть, – Сер'тан отстранился. Засунул руку в карман и достал оттуда что-то маленькое, но смутно знакомое.
– Деталь?
– Двигатель «Кхадожата». Ты вчера уснул с ним в руке.
Сер'тан чуть надавил пальцами, и крохотный кусочек модели стал в его руке ещё меньше, распавшись на два.
– Это не имеет смысла, но... Пусть часть останется у тебя.
Сер'тан протянул половинку двигателя ему, специально держа за самый край. С'таш осторожно взял его, не касаясь кожи.
– С половиной двигателя корабль не полетит, – задумчиво протянул он, вертя деталь в пальцах.
– Он и не должен, – Сер'тан улыбнулся, но тут же посерьёзнел. – Иди, родители заждались.
– Хорошо... – С'таш окончательно растерялся и зачем-то добавил: – Спасибо.
– Отправляй соларограммы, хорошо? Хотя бы иногда.
– И ты.
Больше сказать было нечего. Точнее – слишком много всего хотелось сказать, но тянуть уже не было смысла. С трудом улыбнувшись Сер'тану – в последний, наверное, раз, вообще в последний, С'таш отвернулся и пошёл туда, где и сам теперь различал смутные силуэты родителей.
Всё правильно. Правильно. Не сомневаться. Не сожалеть. Не оглядываться.
Итолько крохотный кусочек пластика впивался в ладонь острым краем, которымраньше соединялся с другой деталью.