2
***
Осенний ноябрьский ветер, смешанный с мелкими колкими снежинками нещадно хлестал по лицу и противно обжигал щеки, заставляя ежиться ещё больше и кутаться в огромный шарф. Ты шла в университет, стараясь не хромать и не подавать виду, что тебе безумно больно даже наступать на ногу. Хотелось психануть, насрав на эту учёбу, но упрямый характер барана по природе и повышенное чувство ответственности не дали тебе даже нормально отдохнуть на больничной койке, поэтому пришлось гордо вышагивать в университет, гадая, на каком перерыве к тебе пристанет Чонгук.
Сама того не замечая, ты начала думать о нём. Говорили, что Гук был довольно приятным парнем, обходительным, даже милым, но образ, который он создал, видимо, специально для тебя никак не вязался с вышеописанным. Да, ты не отрицала, что парень был похож на модель, сошедшую с модного журнала, но почему-то себя он вёл как последняя скотина только рядом с тобой. Сняв с себя шарф и куртку, ты отдала их в гардероб, всё ещё обитая где-то в закоулках своих мыслей, как внезапно врезалась в чью-то широкую грудь, чувствуя резкий запах мужских духов. Приятных, между прочим. Если бы не низкий хриплый смешок, ты бы так и продолжила нюхать кофту незнакомца и думать о Чонгуке.
— Привет, — ты устало вздохнула, когда подняла голову и увидела препятствие в виде причину твоих дум. Он щелкнул тебя по носу, зная, что никакой реакции, кроме очередного убийственного, взгляда не последует. — Что, всё ещё не нашёл лучшей кандидатуры, чем я, чтобы поглумиться?
— Нет, просто твои щеки за километр видно, — как же он раздражал, боже ж ты мой. Он вновь улыбался, оттягивая твою щеку, а ты терпела, считая до десяти, чтобы не вмазать ему по лицу. Бойцы не имеют права драться вне зала, бить людей, как бы не хотел, всё это запрещено, а кулаки чешутся в любом случае. — Ты какая-то сегодня грустная?
— А тебя это должно волновать? — Бросаешь на парня фирменный взгляд, будто хочешь прожечь в нём дыру. Твой голос показался парню таким уставшим, что это заставило его слегка нахмуриться. — Отвали, пожалуйста.
— Эй, — Чон перехватил твоё тонкое запястье и сжал его, останавливая тебя. — Ты в норме? — Нет, ты нихрена не в норме, хочется разреветься прямо посреди коридора.
— Полной! Айщ, отцепись от меня, Чонгук.
Ты выдергиваешь руку и, измученно вздохнув, проходишь мимо, прихрамывая на одну ногу, потому что боль стала настолько сильной, что ты чуть было не споткнулась. Гук смотрел тебе вслед, не ожидая, что твоя реакция будет такой пофигистичной, но больше всего его, непонятно почему, забеспокоила твоя нога, на которую ты практически не наступала. Казалось, что вот-вот и ты грохнешься посреди коридора, а потом даже не встанешь, потому что не сможешь, но ты стойко преодолела лестницу и села на первый же диван, прикрывая глаза. Таблетки обезболивающего в рот и ты вновь готова функционировать, лишь бы не чувствовать боли. Возможно, тренер прав — тебе нужно сделать перерыв.
— Эй, это моё место, — перед тобой возник какой-то высокий парень, явно старше тебя на несколько лет, какого-то сурового вида, с перегидрольными волосами, зачесанными назад, и большими глазами, смотрящими с толикой неприязни и какого детского интереса. — Уйди.
— Боже, — ты сильно сжала кулаки, дабы не сказать незнакомому парнишке чего доброго, и вновь посчитала до десяти, свято веря в то, что это тебя успокоит. «Да что ж вы все мне такие попадаетесь? Где вежливые люди?», — думала ты и не заметила, как парень сел рядом и уткнулся в телефон. Он был высоченный, как шкаф, и широкий, от него за километр пасло сигаретами, пусть вонь и перебивал аромат терпкого одеколона, но тебя чуть не вывернуло наизнанку от такого запаха.
— Что с ногой? — Спросил он, даже не отрываясь от дисплея.
— Травма.
Коротко. Лаконично. Будешь ты ещё открываться перед всякими непонятными незнакомцами, у которых непонятно какие намерения. Ты, подняв бровь, глянула на него, но увидев, что парень всё ещё задротит, закатила глаза и вновь откинулась на спинку дивана.
— Намджун, — изрёк он, наконец-то подняв свой колкий взгляд на тебя. Пара карих глубоких глаз смотрела на тебя с ещё большим интересом, тяжёлым взором он будто бы заглядывал в самую душу, заставляя ежиться от неприятных ощущений. Ощущений, будто тебя рассматривают голой, видя все твои изъяны.
— Мэй.
— Я бы посоветовал тебе мазь «N» для суставов. Боль уходит надолго и выступать на соревнованиях можно, не обращая внимания на неё.
— Что? — А вот это уже напрягало. Как он мог догадаться? Или от балды сказал?
— Ещё и глухая, — он очаровательно улыбнулся, напоминая какого-то довольного кота. — Говорю, что поможет мазь.
— Спасибо, — улыбка в ответ и атмосфера разряжается. Может этот Намджун и не такой плохой, каким кажется на вид, пусть и внешний вид у вас совсем разный. Какой нормальный студент припрется в университет в костюме?
— Ты же со второго курса? — Он загадочно посмотрел на тебя, будто задумал какую-то пакость, и его улыбка стала ещё шире. Нет, чеширский кот, вот точно.
— Да-а, — напряженно протянула ты, все-таки принимая более правильную позу для общения. Боль отступила и ты наконец-то могла соображать, не думая о том, на какой ступеньке грохнешься. — А ты кто?
— Твой новый преподаватель по философии.
Намджун отсалютовал двумя пальцами
***
Ты ещё не успела отойти от новости, что философию теперь будет вести такой симпотный препод как Ким Намджун, как вдруг! внезапный всплеск, матершина, крик: «Мэй!» и грязная вода оказывается на тебе.
Ты стоишь посреди коридора и сжимаешь кулаки, закрыв глаза и надеясь, что задница по имени Чон Чонгук исчезла с глаз долой. На кой-чёрт ему пришла идея в голову облить тебя водой из ведра (точнее Тэхёна, хотя попало на тебя) — тебе было не понять. Вновь мокрая майка, волосы, мерзко прилипающие ко лбу, брюки, обувь неприятно хлюпает, а Чонгук смотрит на тебя и пытается сдержать смех, кидая фразочки на подобии: «мокрая курица» или «о, а с мокрыми волосами твои щеки ещё больше!»
— Спасибо, Мэй, — поблагодарил Ким, но тебе вот этого ни жарко ни холодно. Ты, вся мокрая! Мокрая, мать его, посреди коридора, с просвечивающей майкой, сквозь которую виднеется белое белье. — Выручила по-дружески! Кстати, — он оказался слишком близко к твоему лицу и хмурился, будто пытался там что-то рассмотреть, а ты попятилась назад, не понимая, как действовать в такой ситуации. — А ты хорошенькая.
— Тэхён, не пугай меня, — Чонгук. Ну да, куда уж без него. Он положил руку на плечо друга и ухмыльнулся. — Ты глянь на эту свинку. Вон, задницу какую отъела, толстожопая
Чонгук залился смехом, наблюдая за твоим калейдоскопом эмоций на лице. Задницу отъела? Обидно. Ты знала, что до супер-худых девушек тебе далеко, что у тебя вряд ли будет большой просвет между ляжками, но и без всяких напоминаний ты понимала, что пятая точка у тебя довольно крупная, из-за чего работала в зале не только сна технику, но и на фигуру. А тут тебе выдают, что ты «толстожопая свинка» и всё как-то пошатывается внутри, а мутная слезная пелена застилает глаза.
— Да пошли вы!
Ты быстрым шагом направилась в противоположную от парней сторону, вытирая ладонью слезы. Надоело уже слушать, как этот парень постоянно задевает тебя, обязывает, обливает. Такое ощущение, будто в начальную школу вернулась!
— Она тебе нравится? — Спросил Тэхён, тяжело вздохнув и кинув взгляд на близкого друга. — Чё ты к ней приебался? Сам же говорил, что у неё «ничего такая».
— Хочется придушить её, — Чонгук был зол. — Она постоянно ошивается рядом, как одна из этих тупых шмар, только ещё и строит из себя недотрогу. Ненавижу таких.
— А-а, так она тебе давать не хочет?
— Её только с пакетом на голове ебать.
— Сам себе противоречишь, — прошептал Тэ, уставившись на носки своих кроссовок. Его забавляло поведение друга, напоминавшего ребёнка, которому если не дали, то он начнёт вредничать и пакостничать.
— Чё сказал? — Чонгук замахнулся на друга, но тот даже не дернулся, не моргнул, просто привык.
— То и сказал. Ставлю на то, что ты первый влюбишься.
— В кого? — Чонгук изумленно поднял брови и дернул губой, кивая в твою сторону. — В эту?! В неё?! — Громкий смех, практически истеричный, а Тэхён глядит на это, саркастично подняв бровь, и мысленно сокращает срок до месяца. — Спорим?
— Спорим. Если ты влюбишься, то пройдёшь по центральному коридору в одних трусах.
— Спятил?
— Нет.
— Я согласен.