Когда цветы на твоём теле завянут

С осветлённых прядей, что пахли цитрусом, всё ещё капала солёная вода, попадала в глаза, жгла. Чонин жмурился от этого, а Хван - на всё готовый - краями хлопковой рубашки протирал две впадины лица. После этого Чонин жмурился тоже, но уже от смущения. Было прохладно, ветер тёплый, но ребята мокрые. Он безжалостно обдувал все оголённые сантиметры тела. Иногда Хёнджин начинал дрожать, и уже Чонин - на всё готовый - с охотой лез обниматься, поглаживал по спине. Хван закрывал глаза от удовольствия, будто ему массаж делают.

Солнце светило, однако уже более оранжевым светом. Дополнительные занятия они пропустили, нет смысла спешить куда-то. Но, несмотря на это, Хёнджин, как на иголках, просил Яна закругляться.

А чем же таким они занимались?

Чонин строил замки из песка, Хван тоже пытался участвовать, но слишком часто засматривался на младшего. За это он хотел себе песком глаза засыпать. Самым милым для Яна было то, как Хван Хёнджин покорно слушал и выполнял всё, о чём он просил: он таскал ему приглушённо фиолетовые ракушки, которые в последствии ярко сверкали на стенках песочного замка; убирал своевольные пряди чёлки Чонина за его уши; он даже слегка тёр чониновы бока, когда тот начинал подрагивать. Ну и куда же без фотографий. Хвану иногда некуда было себя девать. Он беспечно и неконтролируемо ловил в свой объектив каждый сантиметр, окружающий его. Лучи солнца оранжевым цветом ложились на сосредоточенное личико Яна, красиво контрастировали на его ресницах; на фотографии смотрелось очень атмосферно. Книжка, замок, разбросанная обувь и носки, сумка, просиженная Хёнджином, лазурный океан и приглушённое небо - всё когда-то будет висеть на холодильнике в совместной кухне Чонина и Хёнджина.

И когда Хван уже устал выпрашивать младшего собирать манатки, он просто сел напротив, выжидающе смотря на замок, который, чёрт возьми, всё ещё строился, хотя, уже, наверное, достраивался.

- Чего так смотришь? - приминая какие-то места мокрым песком на постройке, чуть ли не шёпотом поинтересовался Ян.

- Как смотрю?

- Так, будто для тебя это мучение.

Хван прыснул. Чонин же даже не скривился.

- Не мучение, просто... может поговорим о чём-то?

- О чём?

Хёнджин на этот вопрос не ответил, но придвинулся к боку мальчишки. Он и сам не знал о чём говорить, но у некоторых людей от молчания делается очень неловкая атмосфера, появляются некие комки нелепости вокруг головы, которые заставляют тебя найти глупую тему для разговора. Но не в их случае. Им комфортно 24 на 7. Они готовы сутками молчать, смотреть друг на друга, за руки держаться. На всё что угодно готовы, лишь бы вместе время провести.

Готовы. Со вчерашнего дня готовы. А может и всегда были.

- Ну...

- Ты целоваться умеешь? - оторвавшись от своего занятия, Йени повернул голову, устроив её ровно напротив лица Хвана. Было примерно сантиметров двадцать между ними.

- У...умею, чего греха таить, - Хёнджин опешил от такого вопроса, слова вырвались из рта какими-то прерывистыми наборами букв, а довольный Чонин смотрел, будто спросил, помыл ли тот посуду, или сделал уроки. Будто это обыденная вещь.

- Хорошо умеешь? Прямо... по-взрослому? - продолжал ехидничать Чонин.

- И... по-взрослому умею... - Хёнджин чувствовал, как свои руки сзади упирались в песок, хотя буквально пару секунд назад они почти спокойно ютились на коленках. И Хван предполагал к чему клонит Чонин. Это вам не корейская дорама, где все такие дурачки.

- А меня научишь? - Ян принял вызов, как ему показалось, и выставил руки вперёд, тоже упираясь в песок, но уже по бокам от бёдер Хвана. Сам уже стоял на коленках.

- Чонин... ты чего это? Прекращай, балда... - Хван краснел и краснел. Где-то в глубине души он кричал от наслаждения. О боги, как ему нравилась такая власть со стороны младшего, но, конечно, виду он не подаст, а только наоборот, заставит закончить это.

- Ну всего разок, Джин-и, - без доли шутки, наступал Йени, всё сильнее и сильнее наваливаясь вперёд.

- Нет, Чонин, тебе даже шестнадцати нет.

- Мне скоро будет, научи!

В глазах Йени уже давно сверкала игривость. Казалось, что из них вот-вот начнут выпрыгивать стеклянные звёздочки. Улыбка всё растягивалась и растягивалась. Стоял он уже почти полностью на четвереньках, точно кот.

- Бестолковщина! А ну слезай с меня! - приказал Хван, набравшись смелости.

Йени обречённо вздохнул в чужие губы, которые были в сантиметрах семи от него. До чего ж он недоступный. Яна по-детски возмущало то, что они не сближаются. "Мы же вместе? То есть... мы же как... пара? Почему он меня не целует? Я отвратителен?" - мгновенно пролетало в его головушке. А по-детски, потому что ему казалось, что они уже как одно целое, как трава и солнце, как вода и рыбы, хотя прошёл от силы день.

В то же время он задумывался над тем, не извращенец ли он. Согласился ли Чонин, если бы Хван предложил что-то большее прямо здесь? Даже такие мысли уже свидетельствовали об его испорченности. Он тут же отпрянул от Хвана сильнее и нахмурил лицо. Руками он начал перебирать водоросли, прикрепленные ранее к песочному дворцу.

Хёнджин приподнялся, выражение лица переменилось с напряжённого на жалобное, доброе.

- Ну ты чего расстроился? - Хван, ладонью подбирался к чужому плечу. - У тебя очень красивые губы, но ты... не должен так рано это делать.

- Это всего лишь поцелуй!

Ян был настойчив. Хёнджин понимал, что если вот так всё это оставить, то мальчик либо достанет уговорами, либо и вовсе обидится. Он ничего из этого не хотел, поэтому, минутку помявшись и потупив взглядом на разбросанные Чонином водоросли, Хван выпалил:

- Ну, хочешь... в щёчку можешь.

Чонин тут же повеселел, хотя скорее поробел, щёки мигом заалели, а глаза снова засверкали стеклянными звёздочками. Изо рта машинально вырвалось вдохновлённое "хочу".

Хван выставил правую щёку вперёд, глаза зажмурил.

Йени, смутившись ещё сильнее, потянулся к любимому лицу. Осторожно чмокнул Хёнджина в щёку. Она была мягкой, тёплой, к ней хотелось вернуться. Ян не замечал ни шума прибоя, ни пение чаек, ни шебуршащиеся от ветра волосы Хвана, ведь внутри никогда не было так тепло. Всего один жалкий поцелуй в щёку заставил оба тела дрогнуть и покрыться мурашками. Один жалкий поцелуй - и уже такое чувство, что вы сблизились на несколько лет вперёд.

Любой взрослый зануда скажет: "Вот пустяк, такое значение придавать чмоку в щёчку". И да, это правда имеет большое значение в жизни каждого подростка, особенно, если для кого-то это первый раз. После этого чмока, внутри появляется куча мыслей, в том числе о правильности этого поцелуйчика. Не появится ли осуждение у партнёра?

У Хёнджина точно не появится.

После характерного звука, он ещё несколько секунд сидел с закрытыми глазами, боясь пошевелиться. А может просто надеялся, что младший сделает это ещё раз. Но ничего не было. Хван открыл сначала один глаз, затем другой и посмотрел на Чонина. Он опустил голову, прикрыл глаза волосами, но с перерывами в секунду украдкой поглядывал на источник смущения. Оба красные, серьёзно красные. Щёчки розовые-розовые, рты приоткрыты, но мышцы лица расслаблены.

- П...подумать только, ты буквально несколько минут назад приставал ко мне, а... теперь сидишь опустив голову, чудик, - усмехнулся старший. В другой ситуации его бы надо было по плечу стукнуть, как привык Ян. Но тут он ни то что стукнуть стесняется, даже посмотреть боится, словно перед ним пьяница из соседнего подъезда.

Ян лишь пускал пузыри губами в ответ. Хёнджин продолжал смотреть на него, как на сокровище. Его смущение уже давно переменилось на удовольствие от того, что произошло.

- И всё равно, ты ещё научишь меня целоваться!

***

Ночь тихая. Небо чёрное-причёрное, если прислониться к окну, закрыть один глаз, а другой обвести ладошками в круг, будет казаться что ты в иллюминаторе. Можно помечтать о близкой луне, по которой хочется побегать босиком в припрыжку, поедая сыр прям из упаковки. Можно помечтать о метеоритах, которые хочется поймать голыми ладонями и засунуть в карман стареньких джинсов. На худой конец можно помечтать об инопланетянинах, с которыми хочется дружно попить чай с бергамотом, сидя за круглым розовым столом, летая в невесомости между Юпитером и Сатурном. Ночью о многом можно помечтать, но Чонину будто и мечтать было не о чем. Разве что о взрослом поцелуе с Хёнджином, с Хёнджином, который подумал, что легко отделался своей супер-пуперской щекой и парой-тройкой насмешек.

И вот он сидит весь обиженный, хотя Ян соврёт, если скажет, что поцелуя в щёку ему не хватило, но он был бы вдвое счастлив, если бы Хёнджин сам его поцеловал. Вдруг бы это было по-другому? Может он бы обжёг щёку, потёр свою ключицу, и провёл бы краями ногтей по белой макушке. Почему то, чего не было, так чётко, до каждой мелочи, рисуется в голове Йени? А вот то, что правда произошло, пролетело незаметно, будто этого и не было. Чонин не запомнил детали, помнил только до и после, от этого Ян и бил руками подушку, которая, бедная, уже и не была на подушку похожа.

Обратно они вернулись только под вечер. Без них тут, к счастью, никто не скучал. Разве что запах жареной курицы, доносящийся из столовой, и несделанная домашка. А как только Чонин вошёл в свою комнату, к этому списку также приписался Ник. Ян, как обычно, проигнорировал его, но не целенаправленно, он на тот момент не до конца отошёл от произошедших сегодня событий. Ник повозмущался на такую беспечность соседа, сделал ему пару выговоров за прогулы и к тому же вдогонку достал с расспросами. Как обычно. В итоге, несколько раз повздыхав, он взял свой собранный жёлтый рюкзак, со спешкой выключил прикроватную лампу и вышел из комнаты, забирая всю свою ауру и свои возмущения на два дня в Джексонвилл.

Чонин, в сущности говоря, уже устал от него. Он стал навязчивым, не знает меры, пусть и заботливый, но его об этом не просят. В начале общения всё было по-другому, они везде шли бок о бок, помогали в чём-то друг другу, но так было до появления Хёнджина, Феликса и Криса. С ними он чувствовал себя как дома, невзирая на какие-то их личностные минусы. С Ником, какой бы душевный не был разговор, всегда внутри была какая-то иголка, которая тыкала по разным частям тела, заставляла неким образом кивать, фальшиво улыбаться и угукать. А сам Ник, похоже, стал замечать, что с ним времени проводят меньше. Возможно, уже видел с кем постоянно пропадает Ян, или просто догадывался, что он начал встречаться с той несуществующей девчонкой.

В любом случае в эту ночь Яну не хотелось думать о соседе.

Он лежал, укутавшись в одеяло, и смотрел в пустую атмосферу, которая пахла сегодняшней мятной жвачкой Хёнджина. Ему идёт такой запах. Вокруг летали сердечки розовых и голубых цветов, образ Хёнджина, солнце, дарящее новое начало, и пара строк из стихотворения Рождественского. Оно ещё не раз будет прокручиваться в головном плеере Яна. Благодаря этому стихотворению, Чонин получил так называемое разрешение на любовные слова по отношению к Хёнджину.

Было даже желание сказать "спокойной ночи" этому прошедшему дню. Его уже никогда не вернуть, но если бы была возможность прожить один день ещё раз, то Чонин не задумываясь выбрал бы этот.

***

- Это какое дерево?

- Кажется черёмуха, я не знаю.

- Фу, они же так противно пахнут.

- А я знаю, кто пахнет противнее.

Феликс по-идиотски хихикнул, тут же прогибаясь в спине, получив от Яна не хилый удар.

Руки были в зелени, как после бани; волосы пропахли цветочными ароматами; на коленках оставались красные следы от придавленной травы. Феликс вообще был весь в ветках, он, наверное, всю землю облежал, вертелся как только мог. Он был похож на ребёнка намного больше чем Чонин, хотя старше того на несколько месяцев. Ликс лучезарно улыбался, когда Ян пытался кинуть в того бутылку с водой, потому что до невозможности глупый, по мнению Яна. Феликс не умел злиться, не умел сказать что-то в ответ. Как можно быть таким добрым?

- Тащи лопату, цыпа.

- Она у меня под попой, я сегодня в белых шортах, не хотелось бы, чтобы они зелёными были.

- Стратег, - прыснул Чонин.

С утра пораньше Ликс разбудил Йени, чтобы посажать деревья. Жалко, что не клад закапывать. Отмахивался тем, что сегодня выходной, надо же чем-то заняться, а раз они остались тут вдвоём, так почему бы и не вместе. Крис уехал с родителями на активный отдых в другой штат, а бедного Феликса оставили одного. Вот он и пришёл к своему верному другу. У него даже хватило наглости залезть в чужой шкаф и нарыть там милую белую панамку, которую Чонин выиграл на каком-то конкурсе из журнала, между прочим, так и ни разу не надев. Феликс чуть ли не за ноги стащивал младшего с кровати, на них даже остались следы от его пальцев. Ян посчитал это объятиями солнца.

Почти всю работу выполнял Ликс, а Чонин для красоты сидел, иногда копал что-то для виду детской оранжевой лопаткой и чуть ли не засыпал прямо на земле, подложив под голову свою сумку, которая вчера лежала под чьей-то задницей.

И чья-то задница сейчас спокойно ютится в кроватке, переминаясь с бока на бок. У Яна была мысль разбудить его и повести "копать травку" с ними, но он помнил как сильно вчера устал Хван, который иногда тащил на своей спине Чонина, потому что у того "ножки запыхалися". Но Ян соскучился. Уже соскучился. Он частенько поглядывал в окно, за которым была комната старшего, выслеживал, когда же начнётся движение, но там - как ни жди - было спокойно. Не то что бы Йени было скучно с Ликсом, нет, вообще, ни капельки, просто у него, кажется, было желание познакомить Феликса и Хёнджина, чтобы последний уже перестал "ревновать" Яна к нему и понял, какой же всё-таки Ликс всезнайка.

- Чем ты вчера занимался? Мы с Крисом хотел позвать тебя попить чай перед его уездом. С моей мамой бы познакомился...

- Чай?

- Да, мама дружит с женщиной из персонала, вот иногда и пьём чаёк вместе: я, она и Крис. У нас душевные разговоры получаются, - заулыбался Ли вспоминая что-то.

- Какой чай вчера был? - неясно для чего, спросил Ян.

- С черникой, это мой любимый!

- А я с бергамотом люблю.

- С бергамотой?

- Бергамотом. Что, никогда не пробовал?

- Нет, я всегда пил либо фруктовые, либо овощные, - призадумался Ликс.

- Если из овощей, то это уже не чай.

- Как же! А с облепихой?

- Ты правда глупенький. Облепиха - это даже не овощ.

- Сам ты глупенький. Давай, закапывай.

Прошло примерно полчаса с тех пор, как они пришли сюда, может и чуть больше. Ребята посадили не так много деревьев, они в основном болтали о том о сём. Феликс, вообще-то, не болтун, как выяснил Ян, он скорее чокнутый. На его полосатой синей футболке красовались значки с божьей коровкой, Человеком-пауком и с фиолетовой нотой. Кроссовки те же, что он надевал на дискотеку. И милые гольфы почти до колен, которые уже позеленели в некоторых местах.

- А я бы посадил с тобой дуб, - воодушевлённо помечтал вслух Ликс.

- Почему дуб?

- Потому что он крепкий, большой и живёт долго! Я хочу, чтобы наша дружба была такой же!

Чонин тут же смутился, широко заулыбался. Он так улыбался в последний раз Хвану, вчера, когда тот обнял его перед сном.

- И я хочу! Дай пять!

Звонкий хлопок прозвенел в ушах, и оба тут же оттянули руки на себя, жалуясь, что это было сильно.

Хёнджин подсаживается тихо, шебурша травой под собой. Чёрные волосы разбросаны по лицу, а глаза ещё не открылись. По внешнему виду сразу можно было сказать, что тот только встал - минуты так три назад - натянул на себя первое, что попалось (а именно белую футболочку со звездой, джинсы и кеды), и, видимо, вышел на разведку.

Голое колено Чонина бьётся током об нашивку в виде собачки Снуппи на джинсовой ткани. От неожиданности Ян дёрнулся, но тут же успокоился. Хёнджин точно спал сидя.

- Ты будешь жвачку? - обратился Феликс к незваному гостю.

- Он будет только мятную, - вмешался Ян.

- Да, буду, если мятная, - всё так же с закрытыми глазами бормотал Хван.

Ликс снова улыбнулся. За утро, наверное, в тысячный раз. Он всунул руку в карман своих уже зелёных шорт и достал от туда почти законченную серебристую пачку и выдавил одну жвачку в протянутую ладонь Яна. Феликс лишь на пару секунд закопошился - чтобы убрать пачку, ища свободный карман, ведь почти все были забиты лучами солнца - но Чонин как раз успел засунуть эту жвачку в рот Хвану. Тот будто сразу проснулся, оглядываясь, не видел ли кто-то, в особенности Ликс, который уже начал болтать о чём-то. Хёнджин и не помнил того момента, когда они с Феликсом успели так разговориться, Чонин слушал их рассуждения на разные темы, срывал ромашки под руками, нюхал.

- Любит... не любит... - бормотал себе под нос Ян, срывая лепестки с бедной ромашки. Вокруг летали озвученные мысли по поводу вредных учителей. Чонин был с точностью на сто процентов уверен, что оба друга сосредоточены на диалоге, не замечая его самого. Ему это даже нравилось. Нравилось, что все друг с другом дружат. Все, кроме саженцев черёмухи, которые так и остались стоять в горшочках возле бордюра, забытые после мятной жвачки.

- Любит, - в ухо шепчет Хван, придвинув голову в сторону младшего, пока Феликс показывал руками, какого крокодила он видел в пять лет, и который ему чуть ногу не откусил, пока Ликси включал в настройках режим Флеша.

Йени моргнул и уставился вниз. Водил пальцем по вышивкам на своих кедах. Улыбался. Широко улыбался.

Не прошло и двадцати минут как их прогнала какая-то тётка, держащая в руках огромную деревянную швабру. Она всё возмущалась, что толку от них никакого, хотя ребята, на минуточку, посадили около пяти саженцев. Ну и долго не просиживая штаны, мальчишки встали и ушли оттуда, и, конечно, Ликс напоследок забрал свою оранжевую лопатку. Он даже не додумался её в карман засунуть, хотя куда ему, они все заняты.

Три пары обуви шаркали по нагретому асфальту. Один шёл в припрыжку, другой за ним пытался успеть, а последний и вовсе держался за руку второго, пытаясь не уснуть. И какая муха заставила его проснуться в такую рань. Даже кажется, что он сейчас просто лунатит. Воздух свеж после тумана, сыроват. Можно было даже не умываться. По голубому небу вяло ковыляли кучковатые облачка, напоминающие сладкую вату. Феликс подпрыгивал, тянул ручки, пытаясь их достать. Чонин улыбался ему и попутно поглядывал на Хёнджина, который вроде и проснулся, но иногда залипал. Асфальт под ногами с серого стал сменяться на разноцветный. И вот ребята уже ходят по огонькам, единорожкам, разным самолётикам и тому подобное.

- Смотрите, под ногами целый мир! - воскликнул Ликси, тыкая пальцем на рисунки.

Хёнджин наконец проснулся, ему тоже стало интересно. Вот так проспишь всю жизнь, а ты, оказывается, ходил по "головам". Ни одного пустого и серого места не оставалось. Мел был приятно растушёван, и не трудно догадаться, что весь этот мир нарисовали детки. Они сидели где-то за углом здания, разрисовывая всю дорожку вокруг него. Это можно было понять по приглушённому ребяческому смеху и бегающим теням, ведь солнце светило прямо за углом. Парни их пока не видели, но и не спешили. Сейчас перед глазами рыбки, водоросли и голубые пузыри, а до этого были динозаврики и невиданные существа. Можно было весь день поражаться детскому творчеству и ностальгировать. Но, кажется, Феликсу и ностальгировать было нечего. Он всё ещё живёт в детстве, и ребята уверены, что пока никто его не видит, он наверняка играет в машинки или учит плюшевых мишек письму и счёту.

Завернув за угол, мальчикам в глаза ярко ударило солнце, но впереди уже было видно мальчиков в панамках и девочек в летних платьях в горошек. Им всем от силы лет девять-десять. Все были наполнены энтузиазмом, ни про кого не забывали, все были нужными. Каждый выполнял свою работу: кто-то держал мелки, кто-то их подавал, кто-то строил композицию, кто-то отвечал за главное - рисовал, а кто-то бегал рядом и развлекал остальных. Чонин и оглянуться не успел, как его друзья пропали, а точнее, он не нашёл их по две стороны от себя. Они уже секунд так пять ребячились с детьми. А те, в свою очередь, приняли их за своих идолов. Девочка в синем платье и серой накидке вела экскурсию, а заметив Яна, немедленно подозвала его. Она сравнила его с только что нарисованной лисицей, которая была даже не оранжевого цвета, а зелёного. Хван на это посмеялся, но тут же получил по бедру детской сумочкой в виде божьей коровки. Позеленевшие от травы колени, теперь потихоньку становились более яркими, а от грубого асфальтированного покрытия на них отпечатывались следы от маленьких камушков. Им еле-еле предоставили пустое место для творчества. Мальчик в баскетбольной футболке услужливо выдал каждому по несколько мелков. И первым, конечно, загорелся Ликс. У него будто сразу был прописан сценарий сегодняшнего дня. Он точно знал, что с утра будет сажать деревья, точно знал что будет говорить и отвечать, а теперь уж точно знал, что нарисует. Но на самом деле, он, конечно, просто делает, как ему велит сердце. Он всегда вдохновлён, вот и делает многое не думая, в хорошем смысле.

- Я рисую птичку. Это голубь. Меня мама с детства учила с ними хорошо обращаться. Вы знали, что голуби символизируют мир, искренность, добро, дружбу? Давайте вместе нарисуем разноцветных голубей? Так мы укрепим нашу дружбу! - по-ребячески рассуждал Ликс.

Ему невозможно было отказать. Даже и не хотелось. Ему верится охотно. Он хоть и в образе ребёнка, но он знает всё лучше и дольше. И мальчики безоговорочно согласились. У Хёнджина выходило какое-то фиолетовое пятно, у Яна жёлтый голубь, больше похожий на цыплёнка, он как бы таким образом ссылался на Ликса, а у самого Феликса получалось пушистое чудо, зато самое интересное. Голубь был радужный, олицетворяющий разные эмоции своими цветами. Это как бы намекало на то, что в дружбе могут быть разные периоды, состояния и ситуации, главное - понимание.

- Феликс... - начал Хван, - а почему ты тáк относишься к этому?

- К дружбе?

- Да.

- Ну... а кому не захочется дружить? Для меня любые отношения очень важны. Каждое знакомство приносит в нашу жизнь много опыта, эмоций, событий. Я думаю, нужно делать всё, начиная даже с таких пустяков, чтобы дружба была крепкой и долгой. Так, вы сможете набраться ещё больше опыта. Лично я становлюсь очень внимательным к людям и к себе. Вы мне нравитесь... И Хёнджин, пусть мы и знакомы от силы пол-утра, но ты для меня уже дорог. Как говорится... друзья Чонина - мои друзья!

В этом и сущность Феликса. Совсем нельзя сказать, что он привязывается, но можно сказать, что он ценит.

- Хёнджин, у тебя камера с собой? - дорисовав, спросил Ян.

- На, - порыскав в карманах, Хван бережно передал камеру.

- Ого, а меня щёлкнешь разок?

Чонин запечатлил их творение, держа фотоаппарат в полностью жёлтых ладонях и перевёл объектив на Ликса.

- Улыбайся широко как только можешь, цыпа-а.

Щёлк. И в копилке ещё одна фотография. К Феликсу тут же подсаживается Хван, беря на себя внимание. Щёлк. И ещё одна.

- Так красиво, особенно вот этот! - мальчик в футболке с Черепашками-няндзя восхищённо указал на рисунок Хвана.

И тут не поспоришь, как ни крути, он рисует лучше всех.

- Ты нарисовал классики?

Ян посмотрел левее от рисунка Хёнджина.

- Эй, давайте поиграем!

Ликс на перегонки с детьми рванул к начерченным клеткам и цифрам. Но его тут же атаковали малыши, и они решили сыграть в "камень, ножницы, бумага".

Хлопки, прыжки, смех, споры доносились из детской стороны. Феликс отлично вписался в их компанию. Он был тем самым заводилой. Придумывал испытания и игры для ребят. А те в свою очередь проявляли большой интерес к нему.

Чонин фотографировал его. Его и детей. Но только не Хвана. Он чувствовал, что на щеке скоро будет дырка. Хёнджин хотел смотреть Яну в глаза, но тот, как назло, смотрел только на то, что снимает. В конце концов требующий внимания Хван схватился за чужое колено. Ян будто опомнился. В непонимании сфотографировал Хёнджина, но тот оттянул камеру вниз.

- Помнишь... ты хотел научиться целоваться?

Чонин сидел в прострации. Уже было плевать на впивающиеся в ноги камни, на детский смех, на палящее солнце. На всё, что не касалось каким-то образом Хван Хёнджина. Сглотнув, он кивнул, не моргнув ни разу за это время.

- Приходи сегодня поздно вечером в мою комнату, - прошептал Хёнджин. Он вообще любитель пошептаться.

Ян ещё раз кивнул, но уже моргнул, опомнился.

- Эй! Вы чего там сидите? Бегом к нам! - Феликс улыбается во все тридцать два. Сам и не замечает как своим настроением заряжает всех детей. Они падали на грубый асфальт из-за нелепых прыжков, но тут же вставали и смеялись друг над другом. Кажется, что все, кто находятся на расстоянии сотни метров от этого парня, чувствуют себя хорошо, безопасно, уютно и весело. Что бы не происходило.

Чонин и Хёнджин напоследок переглядываются хитрыми, но добрыми глазами и встают, встряхивая ноги.

***

Чонин выходит из библиотеки, пропахнувшей рассказами Криса, песнями из детства и злым библиотекарем. На больших деревянных часах, что стоят у стены, покрашенной в зелёный, стрелка перевалила за десятый час. Отбой по идее был давно, но библитекарь, кажется обитает там круглые сутки и даже не думает закрываться на ночь. В руках парочка книг для домашки и саморазвития, которые Ян планирует занести в свою комнату перед тем как идти к другу. От одной лишь мысли, чем они будут заниматься скоро, в животе что-то скручивалось, заставляло ноги подкашиваться, а разум - затуманиться. Думая о предстоящей ночи, сегодняшние, да даже когдатошние воспоминания стирались, испарялись, будто Ян заново родился для этого. Чонин не замечает, как поднимается на третий этаж, как кидает книги на пролёжанную Ликсом кровать, как переодевается в кофту с покемоном и синие штаны со звёздочками и как оказывается прямо перед дверью, которая изнутри обклеена наклейками. Он уже не ломается, как обычно бывало, а по-хозяйски прокручивает алюминиевую ручку двери, но не тут то было. Именно в этот раз Хвану приспичило закрыться. Видимо, тот тоже был в ожидании. Долго ждать не пришлось, Хёнджин тут же подбегает, проворачивает щеколду и распахивает дверь. Кидает тихое "проходи", предварительно оглянувшись по сторонам коридора, и закрывается как до этого. В комнате тепло, уютно. Рядом с кроватью, на тумбочке, стоял ночник в виде звёздочки, что светил приятным жёлтым светом, и больше не было ничего, что светило бы каким-либо образом, лишь луна за окном. Хёнджин тоже переоделся, он надел большую белую рубашку и ночные черные шорты, которых даже не было видно. Похожие есть у Яна, он в них спит. Хван долго смотрит на застывшего Чонина, сам и не замечает, как начинает ему улыбаться, а потом отводит взгляд и встряхивает головой. Он подходит к кровати, садится на нее, задирая ноги, и подзывает младшего к себе. А Чонин боится и слово сказать. Как-то не хочется нарушать такую тёплую и тихую атмосферу. Кровать под ним немного скрипит, когда он усаживается рядом, ну, почти рядом, иначе Хёнджин бы не потянул его поближе за талию. Он хихикает, всё еще не проронив ни слова и устраивает этот самый ночник между ними, хоть и расстояния было немного. А Йени так и сидит, он загипнотизирован. Он внимательно следил за каждым действием старшего, при этом контролируя себя, старался сидеть без движения. Хёнджин продолжает хихикать, он захватывает руками белую тонкую простыню и накидывает себя и друга ею, ограждая их от окружающего мира. Чонин любит инициативность с партнёрской стороны, особенно когда это Хван Хёнджин, от которого никогда не знаешь, чего ждать. Он загадочен, простодушен, смешон, колоритен, обаятелен, местами противоречив, но это Хёнджин, он такой.

Именно таким он и понравился Яну.

- Закрой глаза и открой рот, - наконец-то прорезал стеклянную тишину Хван.

Чонин даже ничего не спросил, покорно сделал то, что сказал старший, при этом думая, что так целуются. Но в рот залетает мятная жвачка. Чонин машинально начал её жевать, смотря с недопониманием. Взглядом спрашивал, что это значит.

- Ты же не хочешь... чтобы первый поцелуй был со вкусом ужина, - ответил на не озвученный вопрос Хван, попутно забрасывая жвачку и себе в рот.

- Я просто хочу уже поцеловаться с тобой.

- Такой маленький, но такой развратник, - хихикнул Хван.

- Ты что, и целоваться со жвачкой собрался?

- Можем попробовать, - Хван очаровательно подмигнул правым глазом и облизал уголок верхней губы.

- И ещё кто из нас развратник!

А Хёнджин ликует где-то внутри, ведь именно на такую реакцию пытался вывести младшего. Можно сказать, что он с ним играет. Ему уже не в новинку специально выводить Яна на какие-либо эмоции. Джин знал, какие действия вызывают тот или иной отклик, что очень играло ему на руку. Иной раз он мог сделать что-то, а потом поймать Йени на собственных словах, поставив того в тупик. Это у него в крови. Ну может, только по отношению к Ян Чонину.

- Ну что, пожевал? А ну дыхни.

Чонин прищурился недоверчиво. Взял руку Хвана, вытащил жвачку изо рта и элегантно положил ему в руку. Тот даже не скривился, а услужливо забрал, да ещё и свою вытащил, и приклеил куда-то под кровать, высунув руку из-под простыни. Руку он обтёр о свою белоснежную рубашку и нагнулся к чужому лицу. Чонин дыхнул.

- Ну ладно, не воняет.

- А ты сомневался?

Снова такая реакция. Он огрызается - Хёнджина это заводит. Сейчас он старается отбросить свои прихоти и игры в сторону, старается сосредоточиться на своих чувствах к Чонину и сконцентрироваться на тишине. Своим молчанием и выжиданием чего-то он мучает Яна. Он начинает беситься где-то внутри и уже не выдерживает. Ян хватает старшего за бедро, а тот в свою очередь вскидывает брови от столь интимных прикосновений. Он задерживает руку своей, чтобы она не полезла ещё бог знает куда.

- Ну же, целуй меня, идиот.

После таких слов Хёнджин и не смеет больше ждать.

Чонин предварительно нагнулся чуть ближе, и Хёнджину было удобнее дотянуться до него. Хван отпускает чужую руку, закрывает глаза и прикасается к губам напротив. Сначала он просто прерывисто чмокает влажные губы, Чонин делает то же самое, будучи совершенно спокойным, но затянутым в процесс. Их головы медленно поворачиваются в разные стороны, пытаясь распробовать губы друг друга со всех сторон. Чонин так и думал, что это - и есть взрослый поцелуй, даже про себя удивлялся, что, оказывается, он умеет целоваться. Но тут Хван пальцами хватает Чонина в области подбородка или шеи, и тот на секунду расслабился, почувствовав пустоту на своих губах. Он приоткрыл рот, но он тут же наполнился чужим языков. Хёнджин целовал нежно, стараясь не испортить первый поцелуй парня. Он то страстно водил языком по рту, то, успокаивая, причмокивал верхнюю губу. Ян закрыл глаза, но внутри бушевало изумление. Он поражался своим умением скрывать такие насыщенные эмоции в этот момент. Проходило какое-то время, и Чонин стал приноровляться. Он не просто сидел с приоткрытым ртом и чувствовал, как его губы опухают от большого количества хвановых поцелуев, но и сам начал толкаться головой вперёд, пытаясь быть как можно ближе. Он водил своими руками по чужим бёдрам, хватался за края рубашки, когда ощущения были слишком приятными. Хёнджину это очень нравилось. Он стал чувствовать, как младший немного раскрепостился и сам начал пытаться целовать. Получалось далеко не идеально, но так чувственно и соблазнительно.

- Можно я поцелую тебя в шею?

- Целуй, Хёнджин.

Хван не собирался оставлять следы или типа того. Он лишь хотел почмокать младшего несколько раз в этой области, что он и сделал. Чонин задирал голову назад, а Хван, придерживая его макушку и впиваясь короткими ногтями в светлые волосы, целовал разные точки на шее и ключицах. Иногда, высовывая язык, он оставлял мокрые дорожки, а потом выдыхал на них, от чего становилось прохладно. Чонин очень тяжело дышал. Его покемон на кофте наверняка был в ступоре от происходящего. Но сейчас никого не волновало, кто может быть в ступоре. Только Чонин, Хёнджин и забытый ночник, который валялся между ребятами, были в этом маленьком мире и были совершенно довольны тем, что происходит.

- Спокойной ночи, малыши?

- Забудь о спокойной ночи, целуй меня!

^^^

на этой прекрасной ноте и заканчивается глава)). на её написание я вдохновлялась, когда слушала the view, так что и вам советую переслушать).
мне в этом году сдавать огэшку, поэтому очень извиняюсь за задержку глав, вдохновение то есть, то его нет :(
спасибо всем, кто ставит звёздочки и пишет добрые комментарии, это заставляет меня чувствовать себя хорошо. спасибо-спасибо!!!