Глава 5. Роман при луне
Вот и наступил День Благодарения. Уроков, разумеется, не было, чтобы позволить всем подросткам успеть подготовиться. Малыши тоже были освобождены от уроков, но в отличие от молодёжи, они собирались в детских комнатах или классах, для совместного времяпровождения в кругу одноклассников и воспитателей за кружечкой чая и играя в разные игры.
Девочкам наконец-то было разрешено накрасить свои лица ярким макияжем, убрать волосы в вызывающие причёски и надеть свою самую разноцветную одежду. Парни, конечно, особо не беспокоились по этому поводу, но уже заранее собирались в кругу, где-нибудь в коридоре общежития, и разбирали девчонок на медляк, при этом слушая меланхоличную музыку через бумбокс, который кто-то впервые смог вытащить из своего шкафа.
Но кажется, только Чонин особо не спешил с подготовкой. Время уже давно перевалило за одиннадцатый час, а он всё ещё спал, нежась в удобной мягкой кроватке. И даже Ник особо не торопился его будить, он лишь тихо, чтобы не разбудить соседа, составлял некий список для кого-то из кураторов, возможно, для сегодняшней вечеринки, попутно читая всякие сплетни из последнего номера журнала "Кул".
Но утреннюю тишину, заботливо сохраняющейся Ником, прервал резкий стук по двери. Парень осторожно встал, стараясь не скрипеть кроватью, и буквально на цыпочках подошёл и открыл дверь.
- Здравствуй! - тяня гласные, поздоровался незнакомец "с приятной причёской" - как подметил у себя в голове Ник.
Он, услышав столь громкое приветствие, закрыл за собой дверь и придвинулся к собеседнику.
- Привет, ты к кому? - в пол тона спросил он.
- Я друг Чонина - Феликс, - протягивая руку, представился Ликс.
- Я Ник. Очень приятно, но поспешу разочаровать, если ты к нему - он ещё спит, - вежливо предупредил хозяин комнаты, пожимая руку чуду с веснушками.
- Пф, вот соня, не парься, я его сейчас разбужу, - махая рукой и улыбчиво закатывая глаза, Феликс бесцеремонно отодвинул Ника и вошёл в чужую комнату. - О, а вот и сурок.
Чонин, несмотря на такого шумного друга, даже и бровью не дёрнул. А Ликс, не ожидая такого спокойствия, подошёл к головушке Чонина, которая чуть ли не свисала с кровати, и, складывая под собой руки на мягком матрасе, улыбнулся милому чонинову лицу.
- Ало, просыпайся, - с ноткой приказа, но всё с такой же улыбкой попросил Ликс, зачёсывая прядь белой чёлки друга. Но реакции снова не последовало. Не долго думая Феликс запрыгнул на чужую кровать и устроился сзади, крепко обнимая своего друга, а Ник тихо хихикал, уже сидя на своей кровати.
- Эй, мой сладкий, просыпайся, - изображая нытьё, Ли всё сильнее прижимался всеми четырьмя конечностями к Чонину.
- Мм, Хён...джин, - глотая последний слог, сквозь сон протянул Йени.
- Ого, ты меня уже хёном называешь, уважаю, - сменив тон на более низкий, удивился Фел.
- Феликс?! - словно ошпаренный, спрыгнул с кровати Чонин. Но прыжком это назвать трудно, скорее падение, зато какое эпичное! Такими темпами хоть на луну!
Лямка мятой белой майки неуклюже свисала с хрупкого плеча Чонина, а простынь, которую он захватил при падении, заботливо скрывала тонкие ноги.
- Боже, чтоб ты провалился, Ликс, - уже встав со скрипучего пола, потёр своё бедро Ян.
- Как ты можешь так долго спать? Сегодня же такой день! Единственный в году! Ну не считая Рождества, - развалившись на кровати Чонина, стал удивляться Феликс, при это разводя руки в стороны. По заметкам Яна, Фел всегда жестикулирует, особенно, если он очень воодушевлён своими мыслями, а ещё до жути тактильный, таких людей он никогда не встречал, лишь наоборот - таких же контактофобов, как Хван.
- Вот именно - единственный. Поспать можно, - ответил Йени своим звонким милым голосочком, кидая простынь на лежащего друга и направляясь к шкафу.
- Со мной не поспишь, - зарылся в кинутое "ему" одеяло Ликс.
Друзья продолжали спорить, а тем временем Ник мялся на своей кровати, будто боясь что-то сказать. Ну оно и ясно. Возможно он чувствовал себя лишним, не мог подобрать нужный момент, но как только наступила тишина, он вытянулся.
- Раз уж тут такое дело... - начал Ник, - может ты разбираешься в музыке? - спросил он Феликса.
- Я-то? А-то! - быстро скинув одеяло, он направился к кровати напротив. - А что у тебя?
- Видишь ли, именно мне поручили составить список песен, которые будут включать сегодня, но я почти не разбираюсь... - виновато почесав затылок, объяснял Ник.
- А ну дай.
К Феликсу подошёл уже одетый в белую футболку и коричневые вельветовые штаны Чонин и начал рассматривать вместе с ним небольшой клетчатый листок бумаги, а точнее его содержимое. Песни "Бритни Спирс", "Модерн Толкинг" и "Бэкстрит Бойс" проскакивали чаще всего, вызывая удивление на лице Феликса.
- Ого, не наговаривай, у тебя хороший вкус, ну, то есть, большинству это очень понравится, - с раскрытыми глазами пояснял Ли.
- На самом деле, многое из этого я нашёл в журналах. У девчонок взял, - признался Ник.
- А-а, ну и всё равно, ты хорошо постарался, - Феликс искренне улыбнулся, продолжая исследовать листок, что он держал в своих руках.
- Можно я добавлю пару корейских песен? - поинтересовался Йени.
- О, точно, давай впишем несколько песен группы "Х.О.Т."? - присаживаясь на кровать, предложил Феликс.
- Я как раз хотел, - улыбнулся Чонин.
Прошло примерно часа полтора. За это время ребята довольно разговорились, Феликс и Ник произвели друг на друга неплохое впечатление, нашли несколько общих тем. В разговоре выяснилось, что Чан не смог прийти, потому что решил побегать за малышнёй, а вот сам Феликс пришёл по известной всем причине - из-за своего "любимого" соседа.
Сегодня он оделся очень привлекательно: розовое длинное худи, чёрные шорты и "кортезы" на ногах, из которых выглядывали белые носки, спущенные вниз. Из-за того, что почти круглый год здесь нужно ходить в форме, естественно никого не увидишь в их повседневной одежде, поэтому даже предположить трудно, какой у человека стиль. Глядя на Феликса, можно сказать, что у этого парня явно есть вкус.
А у Чонина из обуви были лишь пошарпанные "One Star", в которых он ходил в школу, да и классические конверсы.
Ник оделся, как обычно одевались в девяностых: белая водолазка, и джинсовый костюм. Даже и не удивительно. Так оденется подавляющее большинство на вечеринку. Хоть это и начало нового века, но мода еще не сильно изменилась.
- Ну что, а вы придумали, кого пригласите на медляк? - спросил Феликс, с намекающим контекстом, ведь помнил про бешеную фанатку Чонина.
Ник грустно вздохнул, вспоминая интрижки Яна, и взял разговор в свои руки.
- Э... ну, я не знаю. Наверное, подожду, когда меня пригласят, если что посижу где-нибудь в углу - не обломаюсь, - уверенно ответил он.
А Феликс, сидя на полу и сложив руки на кровати, кивнул, складывая губы, и перевёл вопросительный взгляд на Чонина.
В голову резко ударил поток мыслей и эмоций. Он не придумал, что ему ответить, но если так подумать, он особо и не собирался с кем-то танцевать, даже, возможно, потусовался бы где-то вблизи с Крисом и Ликсом. Чонин, как бы показывая своё безразличие, взял первый попавшийся журнал в руки и с "уверенным" видом выдал заумное:
- Аналогично.
- Ты журнал вверх ногами держишь, чудик, - хихикая, подметил Ликс.
- Да тут статья просто так написана!
***
До так называемого праздника оставались считанные минуты. Ребята уже стали потихоньку собираться в назначенном месте. С улицы можно было слышать копошение внутри огромного здания.
Чонин сидел на "своей" качели, слегка покачивая её ногой о стёртую землю. Солнце ещё не ушло в закат, но можно было видеть оранжевые отблески за высокими деревьями, словно там огромный пожар. Который кстати был внутри Чонина, как ему казалось. Вспоминая эти пару дней, что он провёл рядом с друзьями-австралийцеми, на пустое и поникшее лицо Яна, вдруг медленно стала налезать неконтролируемая улыбка, слабая, но всё же улыбка. Он поднял свои глаза полные горечи куда-то вдаль, наблюдая, как все суетятся, толкаются, чтобы быстрее и первее попасть в зал, а вот Йени всё оттягивает. Он понимает, что рано или поздно ему всё равно придётся встретиться взглядом, лицом к лицу с виновником торжества. Он будет везде, но если есть возможность потянуть время, то почему бы и не потянуть.
Хёнджин - будто та самая звезда, за которой тянулся Чонин, которая должна была вытянуть его из этой черной каши и показать светлую сторону любви, заботы и тепла. И эта звезда так и делала. Но не постоянно, а сейчас вообще, она словно исчезла. И пусть вокруг продолжают так же светить и другие, не менее хорошие и не менее яркие, звёзды, и пусть они даже тянут за собой, но они не те, они словно маячат где-то на фоне.
Страх вперемешку с интересом съедал Чонина. С одной стороны, он думал, что вполне можно спрятаться в толпе, сесть где-нибудь в стороне, в углу, и тихо наблюдать за ним, притаившись, наконец увидеть его: его лицо, возможно немного напуганное, красивые ключицы, которые он трогает всегда, когда чувствует себя непонятно или замкнуто, а он на все сто процентов будет себя так чувствовать. Увидеть его в простой одежде, которую он почти не надевал, с тех пор как появился здесь. Ян просто хотел снова увидеть его целиком, хотел снова почувствовать этот прилив приятных чувств и частых вздохов, ведь Хван до жути красивый. Любой нормальный парень бы ему завидовал, но Чонин лишь восхищался и хотел восхищаться каждый божий день, глядя на него не исподтишка, а в открытую, сидя прямо напротив него, среди его любимых сиреневых цветов, где-то в глубине леса. Но ему оставалось лишь грезить об этом.
Но с другой стороны, Чонина мучало любопытство. Как на него отреагирует Хёнджин? Ведь он всё ещё надеялся на что-то светлое, надеялся получить хоть какой-то положительный ответ. И именно этот интерес заставлял Яна побороть свой страх и всё-таки пойти на эту злосчастную вечеринку.
Сделав пару прерывистых вздохов, в голове Чонина пронеслось отчаянное "пора". Встав с качели, он неловко поправил ремень, стряхнул невидимую пыль с футболки и, закрыв глаза на пару секунд, направился в сторону зала.
Попасть внутрь труда не составило. Пришлось, конечно, потолкать пару компашек, которые столпились в ожидании своих друзей, но в целом получилось без происшествий.
Да, парни постарались на славу. Весь зал был увешан бумажными и "светодиодными" гирляндами, которые они сделали с помощью разукрашенных лампочек. Плакат так и весел возле входа, пусть его особо никто и не разглядывает, но без него было бы пусто. Помимо гирлянд вокруг было много всяких купленных стендов, которые Чонин, с помощью Криса, немного восстанавливал, ведь бог знает с каких времен они тут лежат.
В помещении негромко играла музыка, но не та, что выбирали ребята с утра, наверное, её включат чуть позже.
Рассматривать окружающих можно было бесконечно. Девочки, как и ожидалось, разоделись очень ярко: на головах у всех были огромные начёсы, высокие хвосты с выпирающими, раскрашенными мелками прядями; у многих девчонок были балоньевые костюмы, фиолетовых и зелёных цветов или же что-то вроде джинсовок и коротких джинсовых юбок с колготками самых разных цветов. Пахло от них приятно, но не тогда, когда они всей толпой идут на тебя, благоухая своими ароматами.
Мальчишки, сидя на низких подоконниках спортивного зала, задирали подбородки и кидали соблазняющие взгляды в девчачьи углы, в надежде, что те сами всё поймут и их не придётся приглашать на танцы самим.
Но Йени не наблюдал знакомой макушки, в голове даже проскочила мысль, что это даже к лучшему. От незнания, что ему делать, белоголовый прошёл куда-то вглубь, слегка расталкивая встречных людей. И все были противны, хотелось только заглянуть в любимые родные глаза, показывая всю свою любовь, говоря "я с тобой". И неважно, что было на душе у того, одно лишь своё присутствие будет говорить об этом.
Чонин успел только сесть на хлипкий пластиковый стул возле стены, как увидел левее от него, буквально в метрах пяти, стол со всякой едой, а рядом с ним Чана, который выбирал, что выпить или что съесть. А раз Крис здесь, то и Феликс где-то рядом вертится. Ну не могут они по-одиночке. Совсем не то блюдо.
Йени резко почувствовал комфорт и безопасность, увидев знакомое лицо, тут же встал со стула, который предательски треснул, ещё бы чуть-чуть посидел - шандарахнулся. Ян, конечно, вполне мог пойти вместе с Ником, который, умоляюще, звал его с собой, ведь сам стеснялся и боялся, но Чонин же так хотел оттянуть время, поэтому, соврав, что он ещё не готов, он убежал куда-то в сторону площадки.
- О, Чонин! - радостно воскликнул Крис. - Рад тебя видеть!
Этот парень выглядел сегодня очень хорошо. Серебристые штаны - широкие и длинные, полностью прикрывающие массивные кроссовки. Голубая кофта из под которой, в области шиворота, выглядывала мятая белая футболка. На пальцах было огромное множество колец - толстых и тонких, с камнями и с надписями. На правой руке, в которой он держал пустой стакан, были надеты разные браслеты и фенечки, брелоки которых бились друг о друга при любом движении Криса и издавали приятный звенящий звук.
- Да, я тоже. А то здесь - как в муравейнике. Хрен кого найдёшь, - возмутился Ян, ближе прижимаясь боком к плечу Чана, оно было мягким и по-особенному приятным, а тот и вовсе не возражал.
- Тебе налить? - спросил Крис, наливая себе газировку из бочки с краном.
- Да, пожалуй. А где Феликс? - оглядываясь по сторонам, спросил Йени. Но на самом деле, он не очень понимал, кого по правде ищет.
- Не знаю, сказал, что сейчас придёт, - тоже оглянувшись ответил Чан. - Может, пошёл заранее пригласить кого, - хитро улыбнулся он.
- Ха-ха, да вряд ли. Мы днём разговаривали, он в основном отнекивался. Говорил, что ему тут никто не пара, - изображая образ и слова Ликса, рассказывал Ян.
- Да уж, это в его стиле, - протягивая стакан другу, он вдруг дёрнулся, чуть ли не пролив всё содержимое. Оказалось, это и был герой диалога. Запрыгнул на крепкую спину Чана. Как говорится, вспомнишь солнышко - вот и лучик.
- Хэ-хэй, ребятки! - своим безумным голосом вскрикнул Ликс, улыбаясь всеми любимой улыбкой.
- Дурачок, не видишь? Я с колой стою! - стал его отчитывать Крис.
Тем временем, Чонин тихонько наблюдал за их отношениями. И как они только умудряются уживаться вместе? Ведь, несмотря на свою дружбу, они довольно часто ссорятся, но тут же мирятся, а точнее, буквально через минуты три забывают, что у них вообще была какая-либо стычка: Феликс просто лезет обниматься или подбивается под бок, привлекая внимание и вымаливая ласки. И Ян, не скрывая, завидовал им. Они буквально нашли друг друга, и им почти ничего больше и не надо. Наверное, каждый человек мечтает об этом.
Вечеринка потихоньку становилась всё больше похожа на вечеринку, все танцевали, поднимая руки вверх, и в зависимости от музыки, то плавно ими гладили воздух, то резко ударяли по нему. Девчонки громко цокали своими короткими каблучками по полу, а парни, по старой традиции, подбирались сзади и делали гнусности, конечно, не настолько запретные, но вряд ли адекватной девушке это бы понравилось. От подобного поведения Чонина тошнило, ему всегда казалось, что если человек любит, то он будет проявлять более уважительные знаки внимания. Но если обе стороны довольны таким поведением, то Ян и не в праве в это лезть.
Ник, который заверил себя как "наблюдающий", в итоге нашёл себе небольшую компанию девушек, конечно же, внимание Яна они не привлекали, но объективно выглядели неплохо. Феликс и Чан окончательно ушли в отрыв и танцевали словно угорелые, а когда была более медленная музыка они танцевали парой, делая серьёзные лица. Однако они были словно шоумены, очень развлекали окружающих, что ни на секунду не позволяли выиграть серьёзной атмосфере. Они и Чонина с собой звали, но, естественно, он вежливо отказывался. Не будь сейчас внутри такого состояния, он бы и сам без доли сомнения оторвался, он и раньше так делал, но он понимал, что даже если попытается, это будет выглядеть очень глупо, ведь это понарошку.
Но что-то заставило Яна подняться со своего места. Сейчас хотелось расслабиться. Пусть внутри и ест что-то, но он решил дать возможность расслабиться хотя бы телу.
"Moonlight affair..."
Звуки приятной и знакомой песни громко раздавались эхом по залу. Все расслабленно танцевали, каждый двигался в такт музыке, исполняя свои фирменные движения: кто-то в обнимку, кто-то по одиночке.
"I can feel your heartbeat..."
Чонин невольно стал двигать головой из стороны в сторону, слегка топая ножкой и прикрывая глаза, чтобы расслабиться. По телу словно проходил какой-то эффект наркотика, когда Ян делал определённые движения. Он смотрел на везде танцующих мальчиков и девочек, которые завораживали друг друга томными взглядами, которые обнимали друг друга. И Чонин невольно стал проводить ладонями по своей же талии, перекрещивая руки. Глаза то закрывались, то открывались. Тело начинало успокаиваться, как и разум, но...
Но расслабляться пришлось недолго. Примерно в метрах трёх от него стояло что-то знакомое, что-то тянущее к себе, и что-то до жути пугающее. Яну удалось заметить знакомое лицо лишь в один момент, когда произошла небольшая белая вспышка где-то сбоку. Свет упал на одну часть лица, а другая была полностью в тени, лишь разноцветные лучи от гирлянд рефлексировали на силуете.
Люди, что были препятствием разглядеть этого человека, стали потихоньку расходиться, будто знали, что должно произойти.
И вот, картина была полностью расчищена. Чонин перестал двигаться, но стоял совершенно раслабленно, словно оказался дома. Пусть и было неведомо страшно, он чувствовал себя хорошо, как перед сном, когда включается любимая колыбельная, смотря в его глаза, такие чистые и совершенно нежелающие зла.
Чонину на миг пришла мысль в голову о том, что пора бежать. Пора бежать, ведь иначе он снова опозорится перед ним. Снова заставит себя краснеть и потом горько расплачется. Однако... эта мысль так же быстро испарилась, как и появилась.
Их глаза окончательно встретились и смотрели только друг на друга, не обращая внимания на танцующие фигуры, которые иногда проскакивали между ними.
"...And I walk by your side"
А Хван был, как всегда, до чёртиков прекрасен, Чонин мечтал увидеть его снова, вот так.
"I long for your embrace,
Don't want to leave you tonight..."
Тёмные клешенные джинсы, белая футболка с красным швом, надетая поверх коричневая рубашка и массивные жёлтые ботинки - вот, как выглядел Хёнджин. Завлекал к себе всё больше. Он смотрел на Чонина абсолютно спокойно, будто разглядывая все черты лица, которые забылись им за эти пару дней и по которым он очень скучал.
"And in your eyes I see the endless space,
But soon the moment will break..."
Постепенно, Хван стал тихонько подходить, будто боясь спугнуть. А Чонин стоял в ожидании чего-то. В том, что его стукнут? В том, что наругают? Или он в ожидании расспросов? Но ничего из этого не случилось.
"And you'll gone away..."
Тёплые руки Хвана, которые обычно бывают холодными, обвивают чужую талию, совершенно не стесняясь окружающих, ведь все заняты своими партнёрами и танцами, а свет был лишь от гирлянд, настолько приглушён, что лиц было трудно разглядеть.
"I don't like to hesitate,
I feel your hand,
We know it's not too late..."*
Из-за большой разницы в росте, Хёнджин слегка нагибается к уху Чонина и надрывисто, сильно глотая воздух, шепчет ему со всей своей нежностью:
- Я тебе потом всё объясню, - как бы намекая, что сейчас не время для разборок.
А Чонин даже и не думал надеяться на нечто большее сейчас. Руки любимого парня сейчас по-хозяйски скользили по талии и бёдрам, заставляя табун мурашек пробежаться от ног до головы.
Хёнджин, прикрыв глаза, прерывисто дышал в шею своему мальчику, руками заставлял его двигаться в такт музыки. Иногда он скользил одной рукой по спине вверх, обхватывая шею, останавливаясь на ключицах и снова возвращаясь к талии.
Сложно описать, что чувствовал Ян. Он ожидал чего угодно, но точно не этого. Он боялся прервать этот момент, боялся двинуться как-то не так, поэтому он никуда не убирал свои руки, которые покоились на плечах партнёра. Возможно, сейчас он был лишь способен на то, чтобы утонуть в этих телодвижениях и никогда не вынырнуть, разве это так трудно? От близости Хвана срывало крышу. Это точно тот Хёнджин? Или Чонину показалось, и в приглушённом свете он лишь обознался и танцует сейчас с каким-нибудь таинственным незнакомцем? Но, конечно, это бред.
Вспомнить того Хёнджина, который боялся малейшего прикосновения со стороны младшего, а теперь посмотреть, как он спокойно принимает его руки и упирает чужую голову в свои ключицы, от которых, кстати, очень вкусно пахло мужским одеколоном.
Это был самый волшебный танец в его жизни, двигаться в унисон с Хёнджином, и получать какие-то фразы из его уст, принимая покрасневшим ухом. Казалось, что может быть лучше? Но ноги предательски подкашивались, с каждым прикосновением к своему телу, Чонин чувствовал, что пьянеет. Хотелось то ли окончательно упасть, то ли придумать что-то, лишь бы подольше побыть в его объятиях.
- Мне... становится жарко, - тихо пролепетал Ян, но так, что Хван всё услышал.
- Давай сбежим? - робко, но с улыбкой предложил Хёнджин. И куда он собрался бежать? Ведь их даже не заметят. Никто и не поймёт, что их нет. Но после этих слов, Чонин понял, что далеко не зря пришёл сюда.
- С тобой... хоть куда, - словно в прострации заверил Ян.
"Я благодарен за лучший день благодарения за последнее десятилете..."
Пользуясь таким состоянием, Хёнджин (ещё не отойдя от эйфории) шатаясь, провёл своим носом от уха, по щеке и коснулся носа напротив, как бы пытаясь отлипнуть. Но наконец открыв глаза, он скользнул рукой по локтю, а затем, сомкнул свою ладонь с ладонью Яна. Ведь если бы Хван позволил ему идти одному, тот бы давно рухнул, потому что был очень вялым, как будто выпил что-то не то. Хёнджин потянул разгорячённое тело за собой, смотря назад, на него, чтобы тот не запутался в своих ногах. Романтично было то, как они вдвоём, сквозь всю толпу, пробирались к свету .
Лунные лучи освещали улицу, было очень свежо. После заполненного помещения, особенно. Порыв тёплого поздне-вечернего ветра задирал края одежды и, вороша волосы, превращал причёску в кавардак.
Чонин смотрел заворожённо на профиль парня, который только что вывел его из зала. А Хёнджин, собираясь с мыслями, смотрел на луну, будто в ожидании подготовленных слов для своей речи.
А Луна, кстати, сегодня полная. Это светлое пятно, выделяющееся вместе со звёздами в пелене тёмно-синего неба, является единственным источником света в данный момент. Удивительно, как она преданно следует за Землёй, всегда оставаясь её спутником. В китайской культуре Луна является олицетворением красоты, чистоты, спокойствия и мягкости. И не зря. Смотря на Луну, внутри правда зарождается умиротворение, а душа словно исцеляется. С другой стороны, Луна совершенно одинока. Она даёт огромную пользу своей планете и её населению, но не получает ничего взамен. С этим природным телом можно сравнить многих людей, многие не чувствуют себя нужными, при этом отдавая себя целиком. Но в отличие от Луны, к людям рано или поздно придёт их счастье. Люди смогут понять себя и других. Люди могут контролировать свою жизнь и судьбу, каждый день делая выбор сотню раз. Это и отличает их от фактически навсегда одинокой Луны.
Хёнджин и Чонин наслаждались сегодняшним вечером. Пусть для них он ещё и не начался. Быть в компании друг друга, зная, что всё хорошо, уже дарит великое наслаждение.
Хван повёл младшего в лес, и понятное дело, куда именно. Это было уже традицией, неоспоримо идти туда. За их интрижки на территории интерната могут спокойно выпороть или типо того, а вот за его пределами, никто, во-первых, и не узнает об их похождениях, во-вторых, и сделать ничего не смогут, потому что и не узнают. Возможно эти ребята и поищут себе новое укромное местечко, но кому оно надо, если и здесь уже привычно и по-родному. Ведь Чонин привык к той поляне и знаком с ней дольше, чем Хван. Воспоминания о том, как он в первый раз обнаружил это место, не дают о себе забыть, ведь были прописаны аккуратным почерком в дряхлом дневнике Яна.
"Не знаю, видел ли это место кто-то, но если бы я мог, я бы отгородил всех от него. Оно не похоже на другие поляны. Оно правда волшебное, словно я оказался в другом мире. Лучи ровно ложатся на зелёную поверхность, плавно растекаясь по траве. А просветы, которые резко рвутся сквозь густые деревья, повисают в воздухе словно на фотографии. Ты проходишь мимо них, боясь коснуться - а вдруг вся конструкция сломается. Иногда здесь летают бабочки, но они такие лёгкие и маленькие, что кажется, будто это изящные феи. Воздух невероятно свеж и прозрачен, в меру влажный и в меру сухой. Оказываясь в этом месте, кажется, будто я исцеляюсь. Нет, ну серьёзно. Иначе куда деваются мои акне и мешки под глазами после нахождения здесь.
Я, честно говоря, уже признал это место своим. Я так не хочу, чтобы кто-либо был здесь. Я хочу, чтобы только я получал эстетическое и физическое наслаждение, которое преподносит это место. Я сюда никого не приведу, честное чониновское", - писал Йени. Он вложил в это описание весь свой словарный запас, и старался расписать всё не на абы как, как обычно это бывает на коротких уроках, а красноречивее. Вот, на сколько воодушевило его это место. Но вот насчёт его "честного чониновского", он, конечно, погорячился бедный. Ну откуда ему было знать, что в его жизни появится такой необычно волшебный человек, который полностью соответствовал этому месту. Всё красивое должно быть на своём месте, то есть среди красивого, а значит Хёнджина нужно водить туда почаще.
Ребята шли в гробовой тишине, вот правда в гробовой. Ни один писк не пронизывал эту чистую тишину. Лишь треск веток под ногами и песни сверчков осмеливались нарушать её. Но эти природные звуки только добавляли атмосферности происходящему. Но на самом деле, то, что ни один из парней не говорил, никому не делало плохо. Эта тишина была от кожи до костей комфортной. Оба понимали, что к предстоящему разговору нужно подготовиться, хотя казалось бы, куда ещё больше. Но это правда было так, ведь именно сейчас, конкретно в эту минуточку, должна быть тишина, таков сюжет их судьбы, слова были бы сейчас ой как не кстати. Они бы только испортили всю романтичность момента.
Чонин шёл позади Хвана. Покорно. Не сворачивая ни на шаг, не отступая ни на миллиметр. И, возможно, такая категоричность сейчас была неуместна, но ему было так комфортно. А Хёнджину было комфортно, прислушиваться к каждому мелкому шороху или копошению позади себя, как бы убеждаясь, что за ним всё ещё следуют.
А его внешний вид сегодня - что включает в себя и укладку, и приятный запах, и в общем образ - действительно заставлял привязать свои глаза к нему толстыми нитками. Он впервые оголил свой лоб и воспользовался очень приятным и дорогим адеколоном, который ему наверняка отдал папа "для подходящего случая", как и многим парням здесь, создав тем самым впечатление, что ему уже далеко за восемнадцать, что он владеет сетью каких-нибудь дорогих ресторанов и что имеет все деньги мира. Однако сегодняшняя одежда на нём абсолютно не оправдывала этот выдуманный статус. Но это не значит, что она выглядела дёшево, просто образу, который Ян представил у себя в голове, определённо точно подходил лишь смокинг. И как же всё-таки чертовски сочетался такой Хёнджин с такими вещами, а массивные жёлтые ботинки на шнуровке делали его ещё на пару сантиметров выше. Но, наверное, единственное, что бы он с него снял - это накинутая поверх белой футболки коричневая рубашка. Она, как на зло, не давала откровенно засмотреться на талию Хвана, ведь футболка была заправлена в клешенные джинсы и туго затянута чёрным ремнём. А он так и продолжал пялить на эту ткань цвета кофе, мысленно пытаясь увидеть старшего без неё.
И вот перед глазами уже знакомое место, но теперь просветы не солнечные, а лунные. Если так задуматься, они ни разу не были здесь ночью, и от этого становится немного не по себе. А ещё не по себе становится от скорых откровений. Почему же всё так вышло? Почему нельзя было сразу ответить и крепко-крепко обнять? Но Чонин правда не думал о том, что старшему категорически нужно было время на обдумывания, время на принятие, время на выдумывания планов.
Постепенно комфортная тишина стала становиться немного неловкой. Каждый думал, с чего начать, скидывая ответственность то на себя, то на партнёра. Но всё же Хёнджин, что сидел напротив, подогнув под себя ноги, и срывал лепестки с бедной травинки, решился скромно начать с не очень скромного вопроса.
- Ты... Почему я тебе нравлюсь? - Хёнджин, опомнившись, выкинул травинку, и по привычке стал потирать область вокруг кадыка, изящно обводя его пальцем и слегка приспускаясь к выпирающим ключицам.
А Чонин сначала не понял вопроса, а точнее, не понял для чего он. Казалось, что они будут говорить о немного другом.
Почему он ему нравится?
Ему нравится, каким тихим он был в их первую встречу, то как не мог воспринять любое слово Яна, и как односложно отвечал на любой заданный ему вопрос. Как шугливо реагировал на любое действие, которое хоть чуть-чуть отклонялось от нормы и устава. Как сжимался в клубок, сидя на траве, когда Чонин на эмоциях ему что-то рассказывал. Как тот тихо разговаривает с окружающими людьми, и как робеет при виде любого незнакомца.
Но также, ему нравится, как Хёнджин, иногда забывает об общепринятых нормах, как иногда может банально закинуть ноги на стол, покачиваясь на стуле. Как громко и даже истерично смеётся в кругу своих (хоть и противных Яну) друзей, сидя за столом в столовой, при этом расплёскивая кашу в разные стороны, ведь он ещё не успел её проглотить. Как убирает свои отросшие волосы в хвост, такой малюсенький, просто чтобы не мешала длинная чёлка. А потом сидит напротив Яна и дурачится как пятилетний ребёнок, двигая своей головой из стороны в сторону.
Ему нравится наблюдать за Хёнджином, который полностью отдаётся своему делу, который до чёртиков любит рисовать. Но, поверьте, никогда не скажет этого вслух, передавая все свои эмоции. Когда он рисует, он в действительности совершенно другой человек. Он не то чтобы выглядит как-то иначе, он в общем ведёт себя по другому. Наблюдая за ним, можно увидеть, как дёргаются его брови, когда он пытается сосредоточиться. Как он двигает губами, пытаясь физически понять, как ему дальше изображать натурщика. И конечно, самое любимое Яна - то, как Хван трогает свою верхнюю часть тела. Он никогда не делает это осознанно, никогда не пытается привлечь тем самым внимание. Он не просто делает так, когда чем-то неудовлетворён, но ещё, он так делает, когда изучает свои рисунки и пытается понять, всё ли он сделал правильно. Это смотрится очень привлекательно, а от осознания, что человек даже не догадывается о таких мелочах, даже в дрожь бросает. Это начинает льстить.
Ему нравится Хёнджин, который постоянно мечется от своей правильности и пугливости к дерзости и грубости. Такое, конечно, редко встретишь, но поэтому оно и нравится. Нравится, как Хван старается всеми способами извиниться, когда преподаватель делает ему глупые замечания, что даже начинаешь верить его искренности, а потом за учительской спиной, он будет показушно высовывать язык и хлопать себя по заду, пусть и в глубине души он себя за это ругает.
Ему нравится Хёнджин, который готов пылинки сдувать с друга до тех пор, пока тот ни поставит его в неловкое положение. И как после этого он будет мило улыбаться и обзывать Чонина в шутку, дабы тот понял всю силушку и пал на колени, чтобы больше не выкидывал всякую ересь. Нравится, как этот, казалось бы, наивный паренёк не подпускает к себе никого, но сам готов вечность бегать за Чонином, и спрашивать, всё ли хорошо, при этом не понимая, что причина всех проблем - в нём.
Ему до жути нравится, как Хёнджин трогает его волосы. Иногда это происходит машинально, как привычка. Стоит им сесть где-нибудь вместе, как Хван зароется своими холодными пальцами в белые волосы, так и не выберется, лишь когда Ян сильно задёргается, тот поймёт, что он только что делал. Чонину нравилось просыпаться по утрам и специально не расчёсывать волосы, помня о том, как вчера его ругал Хван за неопрятную причёску и в целом за вид, ведь сам всегда выглядит как с иголочки, с уложенной причёской, глаженной рубашкой и умытым лицом. А нравилось, потому что тот часто либо прибегал по утрам, либо вёл к себе в комнату и осторожно проводил расчёской по его волосам, заботливо держа каждую прядь, дабы не потянуть и не сделать больно. И как потом всё равно потреплет по волосам.
Ему нравится такая мелочь в Хёнджине как неожиданность. Это что-то очень редкое, но как только Чонин это замечал, то ещё больше влюблялся. Хёнджин мог неординарно ответить на поставленный вопрос, сказать непонятное слово, или и вовсе посмеяться с того, с чего обычно не смеются. А потом сидеть с серьёзным лицом, будто это не он, тем самым скидывая ответственность на воздух.
Хёнджин, который просто уважает всё, что видит.
Который смеётся над всем, что видит.
Который извиняется перед всем, что видит.
Который трогает всё, что видит.
Который рисует всё, что видит.
Который стесняется всего, что видит.
Хёнджин - который просто существует.
- Ты... удивительный, - одиноко произносит Чонин, пытаясь вложить в это слово все мысли, которые мгновенно пролетели в его голове, при этом прекрасно понимая, что этого слова совершенно недостаточно, чтобы описать свою симпатию. - Ты не просто мне нравишься, я люблю тебя.
Нравится и люблю. Между этими словами разница в пропасть. Нельзя путать эти два слова.
Чонин пытается сказать этими словами, что готов всю жизнь пробыть вот прямо на этом месте, смотря в глаза, от которых веет теплом, которыми он дышит. Он пытается сказать этим "люблю", что готов навсегда связать себя всеми узлами с этим человеком, и не под каким предлогом не распутаться.
А Хвану будто бы было достаточно этих нескольких слов. Ему не нужен поток огромных мыслей, ему не нужны оправдания, он и без лишних слов всё понял, так и должно быть. Но от этих же слов ему было страшно, снова бросать свою жизнь на произвол неизвестности, снова боясь неудачи, снова рискуя своими чувствами ради временной любви?
А разве мы не созданы, чтобы рисковать? Жить по устоям, жить по прошлым неудачам - это правда так скучно. А вдруг в этот раз всё получится? Вдруг будет даже лучше. Нужно искренне надеяться и делать всё, что можно, только тогда - всё правда будет хорошо.
Слышать, как тебя снова любят - на самом деле очень приятно. Этого слова даже не хватает, чтобы описать, насколько.
- А ты? Ты меня любишь, Хёнджин? - по-наивному полез с расспросами Чонин. Наверное, надо было спросить более тактично. Что-то вроде "как ты ко мне относишься?". Но Ян хотел услышать чёткое да или нет. Хотел показаться в глазах Хёнджина ребёнком, маленьким и наивным. Хотел, чтобы тот не огрызнулся. То, что произошло на дискотеке несколько минут назад не было ответом. Это вполне могла быть какая-то издёвка или дешёвый подкат, поэтому сейчас Йени хотел услышать точный ответ на поставленный вопрос.
- Дай я тебе всё расскажу, - всё-таки ушёл от вопроса, зараза. Кажется, это одно из тех дел, которое Хван Хёнджин делает лучше всего. За исключением, конечно же, рисования, очарования, тактичности, изящности... и так далее.
Чонин, конечно, немного расстроился, но виду не подал, всё же сейчас не время показывать своё недовольство. Да господи, вот он сейчас сидит и не брыкается, так что и ты сиди на попе ровно. Это ли не счастье - быть так близко к нему после стольких недопониманий.
- Ну... ты не обижайся, если я тебе не всё расскажу... со временем и остальное подтянется, - начал Хван. Сейчас он смотрел на своего слушателя так, как никогда раньше. Ему впервые предстоит вспоминать, а тем более вспоминать вслух о том, чем жил какое-то время, а потом всё резко оборвалось из-за подростковой глупости. О чём молчал столько времени и, в конце концов, из-за чего попал сюда. Поэтому и смотрит на Чонина, в его глаза, пытаясь найти там поддержку и понимание, что и получает. - Понимаешь, ты не первый... Я имею в виду, что я уже... ну... я уже пробовал с парнем, - резко отрезал Хван и так же резко опустил взгляд. Но долго он не молчал, тут же продолжил. - Мы любили друг друга... сильно. Безусловно, чтобы принять свои чувства, было потрачено немало сил, эмоций. Я долго отвергал себя. Ты понимаешь... "такое" не принято совсем. Где ты встретишь гуляющих по улице парней, держащихся за руки, целующихся... Меня совсем по-другому воспитывали. Но я ничего не мог с собой поделать, - Хёнджин говорил очень серьёзно, и даже как-то втирающе, будто хотел, чтобы Ян одумался, забыл о своих неправильных чувствах, ведь понимает, какого это, быть отвергнутым обществом. Он хочет избавить Йени от этого. - Самое страшное, что мне было всего пятнадцать, когда я это понял. Пубертатный период вперемешку с новыми нездоровыми чувствами. И так проблем по горло, понимаешь? Хотя тебе тоже пятнадцать, ха-ха, - Хёнджин пустил нервный смешок, не спуская руки с шеи. - Конечно, я всё списывал на этот особенный возраст, но не прокатило. В общем с тем парнем... у нас как бы начались отношения, длились... достаточно долго. Но один раз всё зашло так далеко, что... короче, родители всё прознали, - эти слова Хвану дались до жути трудно. Надо было слышать, как дрогнул его голос на последней фразе. При этом понимая, что в его голове воспоминания пролетают самыми яркими, хотя, наверное, даже серыми, красками. Понимая, как сложно на самом деле открыться человеку, с которым до этого общение строилось лишь на повседневных вещах, совершенно не углубляясь в прошлое. - Я даже говорить не буду, что было потом, реакция и всё такое... Я легко отделался. Да, было несколько "тычков", а потом просто сюда отправили. Но вот тому парню легко отделаться не получилось, - Хёнджин очень грустно вздохнул. По этому вздоху было ясно, что в общем-то рассказ закончен или Хван даже и не горит желанием его продолжать, хотя и начинать его он тоже не горел желанием.
Чонин не знал и, возможно, не скоро узнает, что же там случилось, но примерно догадаться можно было, а понять - тем более.
Как только Хёнджин закончил говорить, он отчаянно опустил голову. Чёлка прикрывала его лицо, но внимательный Чонин заметил капельку слезы, что упала с недоступного глазу лица.
Сначала Йени очень растерялся, затем забеспокоился, а потом и вовсе разделил всю боль Хвана с собой. И такой поток эмоций произошёл всего за пару секунд. Чонину потребовалось ничтожных пару секунд, чтобы придвинутся ближе к силуэту напротив и крепко заключить в свои объятия. Руки обвили торс, а голова уткнулась куда-то в плечо. Хёнджин, долго не думая, просто зарылся своим лицом в чужие, а точнее даже уже в родные, волосы. Сверху слышались одинокие всхлипы и негромкие протяжные стоны от столь болезненных воспоминаний. Но Хёнджин соврёт, если скажет, что эти объятия ему не помогли хоть чуть-чуть.
- Хёнджин, мне очень жаль... что бы ни случилось. И мне очень жаль, что я заставил тебя вспоминать об этом, - начал успокаивать его Ян. Сейчас он правда чувствовал некую вину за это.
- Не стоит, Чонин, всё нормально... Наоборот, спасибо тебе за это. После этой неудачи, я так и не дал себе нормально проплакаться, - всё ещё шмыгая носом, сказал Хван. Немного отлипнув друг от друга, Хёнджин продолжил. - Я хочу сказать, что это правда очень трудно... Когда я с тобой встретился, я боялся заводить с кем-либо общение. Сам понимаешь почему. Меня сюда отправили, чтобы я исправился, избавился от этих нездоровых намерений, но не вышло. Всё стало только хуже. Я влюбился. Снова. Но я понимал, что это не твоя вина, поэтому совсем перестать с тобой общаться я не мог, да и не хотел. Я думал, что если получится хоть понемногу избегать некоторых контактов, то ты бы сам отсеялся. Я не хотел тебя в это ввязывать, прости, что так вышло, - Хван снова выдохнул, как бы окончательно выкидывая из себя всё, что накопилось.
Чонин на секунду задумался о его словах. То есть окончательно он признался в чувствах, и этого ему было достаточно, больше он не будет мучить Хвана с этим вопросом. Но ему вдруг стало как-то неудобно, что он извиняется. А извиняется за что? За чувства? Знал бы он, что эта любовь - лучшее, что случалось с Чонином в жизни.
- Тебе не нужно извиняться. Я рад, что смог почувствовать это сейчас. В этом возрасте, в этих обстоятельствах, пока я ещё могу так чувствовать. Через десять лет я бы стал одним из тех самых гомофобов, который сидел бы перед теликом и осуждал каждого парня, выглядещего хоть капельку неформально, но не сейчас. Пока на меня действует чьё-то влияние.
- И ты поддался плохому, - завершил его фразу Хван, еле заметно улыбаясь одним уголком губ.
- Плохому? Да что ты такое говоришь? - Чонин вдруг стал возмущаться, но дабы это не выглядело грубо, он осторожно взял лицо Хвана за щёки, заставляя того посмотреть в глаза. - Мне хорошо, Хван Хёнджин. А если ещё раз скажешь что-то такое, я тебя стукну, - угрожал Ян.
Хёнджин, конечно, посмеялся, и это было мило, ведь по его красному лицу всё ещё текли заключительные слёзы, и выглядело это, как тающий красный леденец в форме сердца, однако лизнуть было слишком интимно.
- Мне нравится, как ты плачешь, но делай это пореже, - настойчиво попросил Чонин. А Хван послушался. Смахнув капли с лица, Хёнджин внимательно посмотрел в глаза Яну, впрочем, как и до этого.
- Сколько ещё раз мне придётся плакать из-за тебя, Чонин? - всё ещё выдавливая грустную улыбку, Хёнджин получал безумное наслаждение от влюблённого взгляда напротив. Он был готов поклясться, что за такой взгляд, отдаст любую часть себя дьяволу.
- Ты что, уже плакал? - раскрывая глаза шире, чем обычно, довольно громко спросил младший.
- Разумеется, - не скрывал Хёнджин. - В первый день, во второй, в третий - всегда, когда осознавал, на что снова нарываюсь. Но теперь, я чувствую, что счастлив.
- Я тоже счастлив.
Теперь они оба будут счастливы, теперь каждый день будет казаться ярким. Удивительно, как мало нужно человеку для счастья. Только такой же родной человек рядом. Тот, кто поймёт, приласкает и поддержит в любой ситуации. И оба чувствовали, что сейчас всё будет по-другому. Оба понимают на что идут, любя друг друга при таких сложных обстоятельствах. Оба понимают, что будет, если их раскроют. Но подростковая любовь - это что-то необычайно новое и хорошее. В этом возрасте кажется, что с этим человеком ты проживёшь всю жизнь, заведёшь восемь детей и купишь дом на берегу моря с этим человеком. И пусть это окажется не так, но в более зрелом возрасте, человек не позволит себе о таком мечтать, а в юности каждая мелочь переносится эмоционально. Поэтому не нужно упускать возможности оступиться.
- Мы сегодня не будем спать, я так понимаю, - уточняя, лёг на траву Хван.
- Если хочешь, можем поспать, - ложась другу на грудь, посмеялся Ян.
Ответа не последовало. Да он и не нужен был, обоим было ясно, что это шутка. А вот Хёнджину льстило, что Чонин прилёг на него. Он был готов лежать так всю жизнь, охраняя покой этого наивного мальчишки.
А грудь его была мягкой, пусть Ян и подложил руки под свой подбородок, он всё равно ощущал тепло тела под собой, ощущал его бешенное сердцебиение, поскольку сам влюблён не меньше.
- Знаешь... я люблю смотреть на звёзды, - почти шёпотом сказал Чонин, исподлобья глядя на сегодняшнее небо, покрытое звёздной пеленой.
- Правда? И что в них такого? - зарываясь своей рукой в белые волосы, подхватил разговор Хван. Однако подхватил он его не для того, чтобы поговорить, а чтобы понаблюдать за заинтересованном в разговоре младшем. Хёнджину не меньше нравился сосредоточенный на чём-то Ян.
- Можно долго говорить на эту тему... но, на самом деле они просто очень красивые. Смотря на них, во мне просыпается ностальгия. Ведь многие вещи меняются с твоим взрослением. Но небо не является одной из таких вещей, особенно ночное. И оно всегда с тобой, при себе, так сказать. Ты каждый раз можешь заглянуть в небо, не обращая внимания что вокруг, и представить, что ты сейчас не в этом интернате, допустим, а в каком-нибудь приятном месте из детства, - рассуждал Чонин.
- Да, они красивые, - заворожённо смотря, промямлил Хёнджин. Вот только смотрел он не на звёзды, а на мальчонку, что лежал на нём, продолжая перебирать его волосы.
А Чонин продолжал разглядывать звёзды, уже перевернувшись и лёжа на Хване макушкой, показывая пальцем на созвездия и размахивая руками, пытаясь объяснить, что они значат.
Но тут его рука резко падает на хёнджиново бедро и сквозь ткань плотных джинсов чувствует что-то твёрдое.
- Что это ты прячешь в кармане? - любопытно улыбнувшись, поиграл бровями младший, а-ля "выкладывай".
- О, я совсем забыл. Достань её, - ласково попросил Хван, перенося вес верхней части тела на локти, уперевшись ими о землю.
Ян осторожно просунул ладонь в карман тех самых синих клешеных джинсов и достал прибор.
- Ого! Камера! - привставая на локти, удивился Йени. На лицо непроизвольно полезла очередная улыбка, а глаза распахнулись так, будто он впервые видит прибор. Ему плохо помнится, чтобы он часто видел её у кого-то. В семье она, конечно же, была когда-то, но после переезда, видимо, потерялась. Да и не нужна она была больше. Родители бы точно не взяли инициативу, чтобы сфотографироваться вместе, а в семейных альбомах красовались очень давние фотографии. Чонину так и не вспомнить, когда они в последний раз вместе запечатлялись на фотографии. Однако его совместная фотка с отцом, которую он не раз видел в его портмоне, действительно грела душу, хотя и было понятно, что её ему просто некогда вытащить.
В руках он вертел маленькую камеру "Sony" серебристого цвета. Мечта многих подростков. Тут вам и вспышка, и зум, и очень много режимов, и в целом запечатлённый момент на долгое время.
- Родители подарили мне её на прошлый день рождения, - начал Хван, возвращаясь в своё прошлое положение, кладя руки под голову, - по правде говоря, это лучший подарок, который я когда-либо получал. Что-то связанное с рисованием они мне уже не подарят, а вот камера - довольно хороший вариант, - Хёнджин перевёл томный взгляд на Чонина, наблюдая за тем, как он внимательно, надув губки, рассматривает её со всех сторон, пытаясь понять, как она работает. Хёнджин чутка привстал и, обводя сзади руками силуэт, накрывает чужие руки своими, дабы показать обучающий мастер-класс. - Надо нажать сюда, - чуть ли не в самое ухо вполголоса произносит Хван. - Вот, видишь? Жёлтым загорелась.
Ян, конечно, засмущался, но виду не подал. Вот уж надо было видеть его лицо, когда он увидел как движется объектив.
- Вот так волшебство! - как ребёнок выдал Йени, забывая про дышущего в шею Хвана.
- Не волшебство, а будущее, - тыкнув в нос Чонина, подмигнул старший.
Чонин слегка отодвинулся от Хёнджина и присел, подогнув коленки.
- Скажи сы-ы-ыр, - направляя камеру ближе к лицу, растянул последнее слово младший, при этом демонстрируя широкую улыбку, как бы показывая, как надо улыбнуться Хёнджину.
А тот принял похожую позу, только сложил руки на коленки. Улыбнувшись самой широкой улыбкой, он протянул звонкое "сы-ы-ыр", как и просил Ян.
- Отличный кадр! - воскликнул младший после характерного звука.
- Не сомневаюсь. А теперь давай вместе. Иди сюда, - Хван похлопал по сырой траве, показывая, куда нужно сесть.
Хёнджин так и остался стоять на коленках, выхватывая свою камеру. Чонин присел слева от него, обнимая чужой торс и прижимаясь так сильно, как только может.
Можно было почувствовать, как тело Хёнджина дёрнулось от такого действия.
И вот, щелчок, яркая вспышка и удачный кадр. Оба старались не закрыть глаза в момент запечатления, из-за яркого света это не очень хорошо получилось. Поэтому, как только Хван опустил камеру, оба стали часто моргать и потирать глаза.
- Надеюсь, фотография получилась, - смеясь, сказал Ян.
- Вышло хорошо. Ты такой милый, - внимательно рассматривая получившуюся фотографию, тыкнул на него Хван.
И сколько раз за один вечер Хёнджин умудрится смутить малыша Йени? Сколько раз ему ещё придётся краснеть, а по телу будут пробегать мурашки? Хотя чего тут говорить. Старшему достаточно было потрепать волосы, обнять со спины и тому подобное, а Чонин хоть и посмущается немного, но потом тут же отплатит Хвану той же монетой.
- Что ты потом делаешь с этими фотографиями? - сложив ноги и выставив руки как лягушка, спросил Йени.
- Раньше я ходил в типографию и печатал их, но тут такой роскоши нет. Поэтому пока что они будут храниться на фотике, - убирая камеру, рассказал Хван.
- Когда мы с тобой вырастем и выйдем из этого страшного места, мы их всех напечатаем и повесим на холодильник, - по-детски рассуждал Ян, уже представляя у себя в голове однокомнатную квартиру с просторной кухней и не менее просторной спальней. И пусть мечтать о таком было немного стыдно, но в голове уже рождались примерные варианты интерьера, цвета обоев, плитки в ванной и на кухне. И конечно, огромная двуспальная кровать с очень мягким матрасом, ибо что дома, что в интернате у него безумно неудобные кровати, так ещё и скрипучие.
- Ха-ха, я запомню эти слова. Первым делом припомню тебе, пинком под зад полетишь печатать, - беззаботно рассмеялся старший, представляя у себя в голове эту забавную картину.
Всю ночь Хёнджин и Чонин провели здесь, в тёмном лесу, освещаемом только белым лунным светом. Оба открывались друг другу с новых сторон. Например, Хёнджин иногда заикался, когда рассказывал что-то о природе, что давало понять, что он очень трепетно к ней относится. Иногда он капризничал, в шутку конечно, когда Ян, так же в шутку вредничал. Из-за чего Чонин проводил забавную аналогию в своей голове, когда Хван смотрит на него, как на ребёнка, хотя сам не лучше. Хван рассказал, что в детстве его обижали старшеклассники, из-за того, что тот был "неженкой" по их мнению. Он нередко был объектом насмешек с их стороны. Бывало, пройдёт мимо них в столовой, а в его спину прилетит кусок ветчины или сыра. Тем самым, эти задиры подавали плохой пример одноклассникам Хёнджина, которые с возрастом, тоже начали над ним издеваться. Чонин же рассказывал всё подряд, совершенно не фильтруя информацию (тут должна быть отсылка на Джастина), ему и нечего было скрывать. Он даже рассказал, как однажды поссорился с двоюродным братом из-за того, что родственница хотела попробовать свои навыки визажиста; на минуточку, ей было десять. Они не могли решить, кто будет моделью, в итоге девочка на них накричала и ушла красить кукол. А Хван смеялся с каждой рассказанной истории. Именно из уст Чонина, слышать подобную белеберду было приятно. Он понимал, что обычно люди просто говорят чтобы говорить, но Ян рассказывал с целью заинтересовать собеседника, заполучить его внимание и отклик.
Но невзирая на такую близость, что физическую, что духовную, обоим было всё еще неловко. Да они касались друг друга и тому подобное, но не без труда. В голове крутилось что-то вроде "А он не подумает, что я слишком нетерпелив?" и подобные накручивающие мысли. Единственное, что Чонин делал с полной уверенностью - касался хвановых ключиц, когда тот лежал и снова их обводил, а потом убирал руку, чтобы завести за голову, Чонин клал свою ладонь под подборок и другой водил пальцем по выпирающим костяшкам. Но даже после этих действий, Хёнджин всё равно не замечал свою привычку. Что вызывало улыбку на лице младшего, а тот улыбался в ответ, просто так, даже не зная из-за чего она вызывалась. Такие мелкие моменты заставляли оба сердца биться чаще, а глаза - смотреть только друг на друга.
"Когда мы любим безотчётно
Черты нам милого лица,
Все недостатки мимолётны,
Его красотам нет конца."*
^^^
* Moonlight affair - Cliff Turner
*Александр Блок
Спасибо всем, кто читает эту историю. Мне приятно видеть хоть какое-то количество просмотров. Я буду стараться лучше, чтобы как можно больше людей прониклись этим фанфиком. Спасибо ещё раз!