Глава 6. Наши дни.
Примерно два месяца после.
Хёнджин
Дни Хёнджина превратились в череду угрызений совести и тревожных размышлений. Он чувствовал себя запертым в клетке собственной лжи, не в силах ни разрушить её, ни найти в ней убежище. Отношения с братом стали натянутыми, словно тонкий лёд, по которому он ступал, боясь провалиться в пучину отчуждения. Чанбин, обычно такой открытый и веселый, замкнулся в себе, избегал разговоров по душам и лишь изредка дарил ему сдержанную улыбку.
Каждый раз, видя, как брат с тоской смотрит на Феликса, Хёнджин чувствовал, как его сердце сжимается от вины. Он не мог избавиться от ощущения, что предал Чанбина, отняв у него надежду на счастье. И эта мысль отравляла его существование, не давая ни минуты покоя.
Даже танцы, на которые он записался на так давно,некогда бывшие его отдушиной, теперь не приносили удовлетворения. Движения казались скованными, а музыка — лишенной прежней яркости.
Он чувствовал себя потерянным и одиноким, запутавшимся в лабиринте собственных ошибок.
Единственное, что хоть как-то смягчало его муки, — это дружба с Феликсом. Тот, каким-то непостижимым образом, сумел сохранить спокойствие и понимание, продолжая поддерживать Хёнджина, как ни в чем не бывало. Но даже эта дружба была омрачена чувством неловкости и вины.
Чанбин
Чанбин чувствовал себя так, словно по нему проехал бульдозер. Мир, который ещё недавно сиял яркими красками, вдруг потускнел, став блеклым и безрадостным. Признание Хёнджина, хоть и прозвучавшее с целью защиты, больно резануло по сердцу, обнажив всю шаткость его надежд.
Дни потекли тягучим, вязким сиропом. Он старательно делал вид, что всё в порядке, продолжал заниматься музыкой, встречаться с друзьями, но внутри всё сжималось от горечи и разочарования. Улыбка давалась с трудом, а смех звучал фальшиво даже для его собственных ушей.
Отношения с Хёнджином стали натянутыми, как струна, готовящаяся вот-вот лопнуть. Чанбин не мог заставить себя злиться на брата, понимая, что тот действовал из лучших побуждений, но и прежней близости между ними уже не было. Слишком сильный удар был нанесен их доверия.
Феликс, не подозревая о его чувствах, пытался подбодрить, развеселить, но от этого становилось только хуже. Чанбин видел в его глазах дружеское сочувствие, но не тот огонек, который так хотелось бы там увидеть.
Писанина песен стала его единственным утешением. Только в них он мог выплеснуть всю свою боль, всю горечь неразделенной любви и тоску по утраченной близости с братом. Сроки ложились на бумагу, превращаясь в слова, полные печали и безнадежности.
Феликс
Феликс, оказавшись меж двух огней, чувствовал себя канатоходцем, балансирующим над пропастью. Атмосфера вокруг Хёнджина и Чанбина была настолько накалена, что он боялся сделать лишнее движение, сказать не то слово, чтобы окончательно не разрушить их хрупкий мир.
Он видел, как страдает Хёнджин, разрываясь между братом и им. Видел тоску в глазах Чанбина, его попытки скрыть свою боль за маской равнодушия. И от этого ему становилось невыносимо тяжело.
Он старался поддерживать обоих, быть для них тем островком спокойствия, который поможет им удержаться на плаву в этом море эмоций. Он шутил, улыбался, рассказывал забавные истории, но в глубине души его терзала тревога.
Феликс не знал, как ему поступить. Он видел, что между братьями стоит какая-то тайна, какая-то недосказанность, которая и стала причиной их отчуждения. И ему отчаянно хотелось помочь, но он не понимал, как.
Единственное, что он мог делать, - это быть рядом, готовый подставить плечо и выслушать. Он верил, что рано или поздно Хёнджин и Чанбин смогут преодолеть свои проблемы и найти путь друг к другу. Но сможет ли он сам выдержать это испытание?
*****
Тренировочный зал был пропитан потом, напряжением и ритмом. Хёнджин двигался механически, отрабатывая связку до боли в мышцах. В голове крутился вихрь из шагов, поворотов, синхронности. Но стоило ему на долю секунды закрыть глаза, как в этом вихре возникал Феликс.
Когда на его третинорвки приходил Фаликс, то он обучал его некоторым танцам и неловкие прикосновения во время репетиций, слишком долгие взгляды, от которых горели уши, шутки, адресованные только Феликсу, вызывали у Хёнджина рой бабочек в животе. Он списывал все на дружескую привязанность, ведь они с Феликсом были близки.
Потом пришло осознание. Хёнджин начал замечать детали: как мило морщится нос Феликса, когда тот смеётся, как его глаза светятся энтузиазмом, когда он говорит о танцах и их совместных тренировках, как грациозно двигается его тело во время танца. Сердце Хёнджина сжималось от нежности, которую он раньше никогда не испытывал.
Хёнджин начал искать близости Феликса на тренировках, старался стоять с ним рядом, чувствовать его энергию, ловить его взгляд в зеркале. Сердце Хёнджина замирало, когда их пальцы случайно соприкасались во время парных элементов. В эти моменты он забывал обо всем, кроме Феликса, его движений, его улыбки, его близости.
Сам того не осознавая, Хёнджин начал вкладывать в танцы все свои чувства к Феликсу. Его движения стали более эмоциональными, проникновенными, словно он рассказывал свою историю любви — языком тела. Он танцевал для Феликса, и каждый взгляд, каждое прикосновение на этих тренировках было наполнено скрытым смыслом, который он пока не мог понять до конца.
— Эй, Хёнджин, ты чего завис? —Феликс с любопытством заглянул в лицо парню, который задумчиво смотрел куда-то в пустоту.
Они только что закончили репетицию, и обычно энергичный Хёнджин сегодня был на редкость молчалив.
— А? Нет, ничего, — Хёнджин вздрогнул, словно очнувшись от сна, и неловко отвел взгляд.
— Да ладно тебе, я же вижу, — Феликс игриво толкнул его в плечо. — Рассказывай, что за мысли тебя так терзают?
— Да так, просто... — Хёнджин запнулся, не зная, как объяснить, что причиной его задумчивости были вовсе не сложные танцевальные связки, а очаровательная улыбка Феликса, которую он никак не мог выкинуть из головы.
— Ну, как хочешь, — Феликс пожал плечами, решив не настаивать. — Пойдем перекусим? Я ужасно проголодался.
Хёнджин кивнул, мысленно ругая себя за нерешительность. «Соберись, — приказал он себе. — Ты же просто хочешь с ним подружиться. Или... нет?»
По ночам, засыпая в своей комнате, он прокручивал в голове моменты, проведенные с Феликсом, и понимал, что его чувства давно переросли рамки дружбы. Его тянуло к Феликсу с непреодолимой силой, хотелось быть рядом, защищать его, видеть его счастливую улыбку. Но все это он заканчивал как: « Я для него друг. Не более.»
«*****»
Хёнджин бесцельно бродил по ночному городу, пытаясь унять смятение в душе. Яркие огни вывесок отражались в его пустых глазах, не вызывая никакого интереса. В голове крутился недавний разговор с Феликсом, каждое слово отдавалось тупой болью в груди.
– Ты мне нравишься, Хёнджин, – признался Феликс, глядя на него с такой надеждой и открытостью, что сердце Хёнджина сжалось.
Он тогда ничего не ответил, лишь отвёл взгляд, боясь, что Феликс разглядит в его глазах всю правду. Правду, которую он сам никак не мог принять.
«Чанбин... » — имя брата, словно спасительный круг, всплыло в его мыслях. Хёнджин вспомнил их детство, наполненное смехом и играми, вспомнил, как защищал Чанбина от дворовых хулиганов, как утешал его после первой неудачной влюблённости. Чанбин всегда был рядом, они были не просто братьями, и плевать что не родными, а лучшими друзьями, поверенными самых сокровенных тайн.
Мысль о том, что он может потерять Чанбина из-за своих чувств к Феликсу, пронзила его ледяным страхом. Он слишком хорошо знал своего брата – импульсивного, ранимого, способного на самые неожиданные поступки. Что, если Чанбин не поймет, отвернется от него? Эта мысль была невыносима.
Хёнджин остановился посреди улицы, запустив руки в волосы. «Что же мне делать? » - прошептал он в отчаянии, но ответ не приходил.
Вдруг он услышал знакомый голос:
— Хёнджин? Ты чего здесь делаешь в такой час?
Он обернулся и увидел Чанбина, который с тревогой смотрел на него. Сердце Хёнджина забилось чаще, он попытался улыбнуться:
— Да так, просто гулял. Не мог уснуть.
— Ясно, — Чанбин недоверчиво прищурился. — Слушай, ты не знаешь, Феликс уже вернулся в общежитие? Я ему звоню, а он не берет трубку.
Хёнджин почувствовал, как его прошибло холодным потом.
«Он ищет его... А я... »
* Flashback *
Парни сидели дома у Феликса и обсуждали разные темы начиная с бытовых, заканчивая любовных. Одна из таких тем случайно затронула чувства Феликса, которые до сих пор не могли зажить, хоть он и понимал что ему нравится другой человек, то есть, Хёнджин, младший брат того, кого он полюбил когда увидел в коридоре колледжа.
— Знаешь что, — наконец ляпнул Хван, — Я думаю, тебе стоит забыть обиды и...
Феликс на мгновение растерялся, ведь он уже забыл его и не вспоминал до этого разговора, но он не понимал к чему клонит его друг.
— Знаю, сейчас ты в растерянности, — Хёнджин хотел как-то подбодрить, — Но не пробовал ли ты начать все заново?
Феликс поднял на него глаза полные гнева и печали, словно раскат грома прогремел на ясном небе. На данный момент он хотел сделать все, лишь бы он не говорил того, чего он не желает слушать, он больше не любит Чанбина, у него появились чувства к Хёнджину, и сам Хёнджин это знает и помнит.
— Но мне нравишься ты, Хёнджин. — С любовью и надеждой на понимание ответил Феликс.
*End flashback*
— Не знаю, не видел, — выдавил он, стараясь говорить как можно равнодушнее.
— Ладно, — Чанбин вздохнул. — Пойдем домой, а то уже поздно.
Хёнджин кивнул и пошёл следом за братом, чувствуя, как с каждым его шагом страх в его душе становится все сильнее.
Чанбин по-прежнему общается с Феликсом, но уже нет тех чувств которые когда-то были, сейчас осталась только горечь утраты и обиды. Феликс держит его на расстоянии вытянутой руки, чтобы тот не смог сорваться в случае рефлекса прикоснуться к губам своего бывшего парня, а так же дотронутся до его нежной кожи. Феликс не любил Чанбина, его сердце было занято его младшим братом по имени Хёнджин.
И он не сможет изменить своего решения, ведь он въелся в его память как червяк, вороша его сознание полного безумия смотря на эту прекрасную родинку под глазом, тёмные волосы, и пухлые губы.
Он точно представлял себе картину идеального парня в детстве, и этот идеальный парень не может разобраться в себе после той ночи, которая окутала три сердца в унисон судьбы и лишь одно из них найдет ответ в объятьях неведомой луны.