Глава 6
Очередной будний день. Школа забита учениками, идущими в своëм направлении. Кажется, жизнь внутри здания кипит бурно, ярко, чуть скрашивая серую рутину.
— Спасибо тебе за воскресенье, кстати. Мало погуляли, конечно, но ладно. — улыбается Кирилл, приобнимая подругу за плечо.
— Спасибо за кофе. Не ожидала, что ты появишься с ним. — Сеня ответно тянет уголки губ вверх, вспоминая их встречу. Парень заранее зашëл в кафе, чтобы взять ей Мокко (кофе с шоколадом, молоком и взбитыми сливками). — И всë же, я знаю, что он стоил не мало. — возмущается она, готовая вернуть деньги.
— Забудь. Мы отлично поговорили. — отмахивается Выставкин, поправляя пальцем выпавшую прядь волос. Он выше на голову, от чего взгляд приходится поднимать. Шею уже немного ломит от такого состояния. — Не против составить мне компанию в обед? — приятно улыбается он.
— Так ты же с ребятами с параллели. — Сеня морщит носик и по нему сразу прилетает палец. Мягко, шутливо.
— Ничего, как раз познакомишься. — в его глазах проявляется нежность, когда он отпускает подругу и направляется в кабинет.
Есеня останавливается, провожая его взглядом. Где-то в мыслях проносится, что он и вправду хороший парень. Честный, улыбчивый, заботливый. Словно идеал. Ещë и эти голубые глаза в сочетании с тëмными волосами чуть выше бровей. Он славный мальчик. Выраженные черты лица: острая челюсть, грубые скулы и припухлые розоватые губы. Редкая щетина показывалась только если парень спешил на встречу. Но при условии, что там будет Есения - он опаздывал, но выглядел идеально. Дорогой парфюм, серебро на шее и запястьях, уложенные глиной прямые волосы, иногда торчащие вверх, свежее дыхание и... всегда приятность в руках. Будь то кофе, цветы, любимый тëмный шоколад или украшение из бисера. Всегда он приходил к ней с чем-то.
— Прикинь, меня Кислов к себе позвал! — радостно появляется Надя из неоткуда.
— К чему такое одолжение? — скептично спрашивает русоволосая. Но не спешит рассказывать о том, как его ладонь мягко сжимала ногу всего пару дней назад, о его взгляде, что, казалось, раздевал до самой души, о дыхании, что касалось губ так легко и быстро, о объятиях, которые он ей подарил на прощание. Она не должна знать. Никто не должен. Даже Есеня.
— Просто пригласил посидеть, поговорить. — улыбнулась она. — Но мы-то знаем, чем всë закончится! — эта улыбчивая девчонка так и норовилась залезть с ним в кровать, словно не знает о том, какие сплетни про него ходят.
Грубость, похоть, огонь, торопливость. Ни капли нежности или мягкости. Синяки на коже, укусы, засосы. Он словно помечал своих жертв так, как только в голову придëт. Ему плевать на боль, главное - собственное удовольствие.
— Надь... — жалостливо протягивает девушка. — Ну не бывает такого, чтобы такие как он вдруг менялись на: «Моя милая Надюша, я люблю тебя! И в горе, и в радости, всегда вместе!» — наигранно-писклявым голосом спародировала Хенкина. — Ты просто станешь очередной, что он затащил в кровать.
— Ну он же хороший... — с умилением на лице протягивает кудрявая, всë так же сияя.
Столовая - одно из мест, где ты встретишь кого угодно. Будь то очередной ботаник с первой парты или "обалдуй", не способный тянуть свои оценки хотя бы на тройки. Столики размещены близко друг к другу, позволяя сдвинуть их для большей компании. Так парни и делают.
Они познакомились на волейболе. Параллельный класс вдруг оказался с Кириллом один на один. Но это не была борьба, наоборот, благодаря Выставкину классы стали общаться между собой. И какие-то девочки обрели подружек, кто-то нашëл свои отношения, а парни продолжили общение, часто собираясь вместе.
— Знакомьтесь, это Есеня, моя одноклассница и хорошая подруга. — с улыбкой проговорил Кирилл, приглашая девушку за стол.
— Красивая. — хмыкнул один из парней. — Эта та, про которую... — он не успел закончить, как вдруг со стороны в плечо прилетел локоть. Посмотрев на своего друга, Сеня посмеялась.
— Видимо, та. — усмехнулась она, садясь за стол.
Ребята оказались хорошими собеседниками. Приятными, где-то даже милыми. Еся видела их раньше, но никогда не заводила разговор. У них не было общих интересов помимо школьной жизни, так что диалог не должен был прожить долго. Но перемена была заполнена лëгкой беседой.
— Ты сегодня одна домой? — внезапно спросил Кирилл. Всë это время его ладонь мягко лежала на хрупкой спине, еле касаясь ткани кофты пальцами.
— Да. — коротко ответила Сеня, запив сытную выпечку чаем. — Хочешь меня проводить? — она хитро улыбнулась. За столом стало тише, парни внимательно наблюдали за их взаимодействием.
— Если, конечно, позволишь... — как-то флиртующе протянул он, посмеиваясь.
— Хорошо. Я не против. — кивнула головой светловолосая, вставая со стола и удаляясь.
Когда она скрылась из виду, на лице Кирилла засияла улыбка. Искренняя, честная, милая до жути. Румянец окутал щëки, затем уши. Он покраснел почти весь, не сдержавшись перед еë обворожительностью.
— Кирюх, шанс для первого поцелуя. — весело хмыкнул Никита, толкнув друга в плечо.
— Да ладно вам, мы просто друзья. — смущëнно отозвался парень, отмахиваясь.
— Ты ей нравишься. — кивнул Артëм, поправив свои блондинистые волосы. — Она так смотрит, прямо-таки тает. — Кирилл краснеет сильнее. Он уже давно рассказал подруге о своих чувствах, но тогда она мягко отказала. Прошло два года, может быть, ещë не всë потеряно.
— Ладно-ладно, постараюсь. — качает головой Выставкин, скребя зубцами вилки по пустой тарелке.
Русые волосы немного спутались, свободно качаясь по спине. Поэтому Сеня заходит в туалет, чтобы привести это безобразие в порядок.
Открыв дверь, уши улавливают звуки шлепков и громкого дыхания в одной из кабинки. Какая-то девушка из старших классов выходит из неë, поспешно застëгивая юбку. Она проходит дальше, пряча взгляд. И вот, с невинными как у ребëнка глазами появился он. Чуть запыхавшийся, поправляющий свою чëрную кофту, а на губах вновь эта улыбка. И только за неë уже готов продать всë на свете. Его ладонь громко хлопает по чужой ягодице, не стесняясь лишних глаз.
— Юбку поправь, бельë видно. — похабно, отвратительно, грязно бросает он блондинке, которая быстро выпрямляет пальчиками край ткани и удаляется из помещения.
Поправив кудри, Кислов приблежается к Хенкиной. Медленно, уверенно, с высокомерным и хищным взглядом. Он нагибается, чтобы выбросить использованную контрацепцию.
— Ты в курсе, что это женский туалет? — с негодованием бросает Еся, продолжая расчëсывать волосы. Выражение его лица тут же меняется на более спокойное, терпеливое.
— Сорян, Ритульчик затянула. — он поднимает руки, оглядывая знакомую. Прокашлявшись, обращается, облокотившись на раковину рядом. — Как школьный день проводишь?
— Ты нахрена Надю к себе позвал? — уже со злостью в голосе спрашивает она.
— Какую? Соколовскую что-ли? — кивок. — А-а-а... Надюшка... — и вновь эта самодовольная улыбка. То-ли врезать хочется, то-ли в губы вцепиться, никогда не отпуская. — Ничего я с твоей Надей делать не буду. — утверждает Ваня, а затем добавляет. — Ничего плохого.
— Ничего плохого?! — вспыхивает Есения. — Оттрахать девочку, которая в тебя влюблена, - это ничего плохого по-твоему?!
— Ну-ну, тише-тише... — шепчет он, кладя руки на раковину по обеим сторонам от неë. Запах его одеколона и сигарет тут же поражает что-то внутри, заставляя прикрыть глаза. Сеня борится с этим, быстро раскрывая веки. — Она же сама хочет этого. — Ваня пожимает плечами.
— Но ты ведь знаешь, что она тебе не нужна, зачем?.. — уже мягче спрашивает русоволосая, касаясь его плеча. И от этого касания уже током сшибает. Еë колени подкашиваются, сердце ускоряет ритм. Но она даже не подаëт виду.
— Сюнь... Я не плохой. Прекрати делить людей так контрастно. — серьëзно кивая, произносит Кислов. В его глазах словно что-то проясняется. — Даже если мы и переспим, это будет еë согласие. Она знает на что идëт и на что надеется. — он выдыхает, кладя свою ладонь поверх нежной руки на своëм плече. И вновь этот табун мурашек, искры внутри и трепещущее сердце.
«Пожалуйста, не убирай руку! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»
— Ладно, обещаю... Я не трону еë. — Ваня отводит взгляд, думая, что сказать дальше. Зубы прикусывают нижнюю губу, но не дерзко или самодовольно. Просто из-за личных мыслей. — Но знай. Еë любовь не взаимна.
— Я понимаю. — тихо откликается девушка, кивая головой.
— Давай, Сюнь, скоро урок начнëтся. — он посмеивается, отдаляясь. Желание притянуть его назад волной накатывает девушку и она впивается в его плечо. На его лице возникает удивление. Кудрявый не ожидал этого касания, да и она тоже. — М?
— Боже, извини. — как ошпаренная, отпрянывает она. — Я просто... — зеленоглазая тяжело выдыхает. — Будь с ней помягче, ладно? — его взгляд становится обыденным: с лëгкой усмешкой.
— Это ты типо добро дала? — хмыкает он. Отвернувшись в сомнениях, девушка всë же произносит:
— Раз ей это так надо... — Киса громко хмыкает, выходя из туалета.
Внутри горит от противоречий. Она только что дала согласие на то, чтобы еë лучшая подруга переспала с мудаком. При этом заранее знала, что всë будет плохо, отвратительно до невозможного.
— Кислов оттрахал Риту в женском туалете. — выдохом бормочит Еся, садясь на своë место.
— Че? — с недоумением спрашивает Надя. — Да не ври. — зная, что Соколовская не поддастся на любые доказательства, Сеня отмахивается, переводя взгляд в окно.
Глядя на пожелтевшие к началу октября листья, в мыслях всплывают воспоминания с лета. Тëплого, светлого, но до боли одинокого лета. Экзамены, за ними - выдача аттестатов, выпускной, а затем... тишина. Тягучая, поглощающая. Словно какой-то ком накручивался внутри от бессилия. Хотелось кричать, но она этого не делала.
Лишь ложилась на пристань, свесив ноги. Колени плавно покачивались, иногда ловя на коже мелкие брызги морской воды. Было тихо, спокойно. Солнце слепило глаза, заставляя зажмуриться. На пляже не всегда было много людей. Особенно, в самый пик буднего дня. Взрослые работали - дети прятались в домах от жгучего солнца.
И всë же, в какой-то степени ей было хорошо от этого. Иногда одиночество заставляет думать о чëм-то помимо чужих слов, силуэтов, действий, взглядов. Ты думаешь о себе. Поглубже ныряешь в свои мысли, пытаясь понять и принять их. Глоток свежего воздуха - это разобранные, словно по полочкам, какие-то вопросы серого вещества в голове.
Как-то в один из таких солнечных дней еë прервали. Так тихо, аккуратно. На лице невольно появилась улыбка от нахлынувших воспоминаний.
Кто-то сел прямо рядом. Родная ладонь убрала волосы со светлого лица и спина, с тихим скрипом от деревянных дощечек, легла. Тихое дыхание, знакомый мягкий парфюм и еле слышный хруст шеи заставили открыть глаза. Боря удобно разместился на причале, прикрыв глаза.
— Опять скучаешь? — почти неслышно спросил он.
— Не особо. — с такой же громкостью ответила она. — Просто Надя у бабушки в деревне, Кирюха работает.
— Всегда можешь звать меня. — улыбнулся старший.
— Ты со своей чëрной весной... — грустно выдыхает Еся. Хенк тоже роняет тяжёлый выдох.
— Обещаю, когда мы разрулим наши проблемы до конца, ты обязательно впишешься в нашу компанию. — затем его лицо вдруг вновь оразила улыбка. — И с Гендосом нахерачиться успеешь, и с Кисой пофлиртовать, и с Мелом пофилософствовать!
— Фу-у-у, Кислов... — наигранно протянула она.
— Ладно тебе, не такой он уж и быдло, с ним иногда бывает смешно. — он толкнул сестру в бок.
— Иногда?! — недовольно прорычал Ваня, присаживаясь рядом. — Возмутительно...
— И как давно ты тут? — с недовольством спросила Сеня.
— Вообще-то, Есения, с самого начала. — фыркнул кудрявый, устраиваясь рядом с другом. Ветер тут же направил запах сигарет к носику младшей. Она отвращëнно поморщилась.
— Киса со мной прогуливается. — мягко сказал Боря. — На базу идëм.
— Понятно. — сухо и с какой-то обидой сказала девушка.
В груди неприятно закололо. Всë то время, что Боря пропадал на базе с друзьями, она провела в одиночестве. Винила ли его? Да. Очень. Прямо до треска зубов от сжатия. И он чувствовал эту вину, постоянно мнимо просил прощения своим взглядом, голосом, защитой и доверием. Но брат не мог позволить себе потянуть на дно своего самого близкого человека. Рассказать о тех дуэлях, трупах, крови... Нет, нельзя. Пусть лучше живëт в неведении, чем спит с этой противной желчью от страха, что берëт над ними всеми верх.
Накинув лëгкую куртку на плечи подруги, Кирилл заботливо взял еë рюкзак в руки. Обменявшись мимолëтными улыбками, они вышли со школы, направляясь к еë дому.
— И короче эти роботы там "бах-бах-бах", Макс в шоке, Атом выигрывает, положив Зевса в нокаут! — чуть ли не с счастливым взвизгом продолжает девушка. — Но победу всë равно отдали Такмашидо с его девушкой... — уже грустнее говорит русоволосая.
— Ну и как тебе? — наклонив голову в бок, с интересом спрашивает Кирилл.
— Киря, это просто бомбезно! Спасибо большое, что посоветовал! — с горящими глазами улыбается она, останавливаясь у подъезда. Еë ладони забирают свою сумку и устраивают между ног, положив на бетон.
— Я рад, что тебе понравилось. — честно улыбается парень. В его голубых, как чистое небо, глазах виднеется блеск. Яркий, никогда не посещавший его с другими. — Ты невероятная... — в какой раз за их общение говорит он, качая головой. — Невероятная и обворожительная. — он делает шаг ближе, аккуратно накрывая ладонями талию под курткой.
— Серьёзно? — прищуривается она. В воздухе ненадолго повисает тишина.
— Заранее прошу прощения.
— За что? — его губы мягко накрывают нежные напротив. Ладони с длинным маникюром ложатся на шею, нежно сжимая еë в руках. Кирилл отдаляется, смотря в еë глазах. — Круто целуешься. — смущëнно говорит он, не отпуская талии.
— Ты тоже. — кивает она.
— Не буду тебя долго задерживать, хорошего дня. — он начинает опускать руки, как девушка секундно касается его губ вновь. — Воу. Полегче, родная. — улыбается самой счастливой улыбкой парень, отходя назад.
— Пока, Кирь. — махает ручкой Хенкина, открывая дверь.
— Пока.
Зайдя домой, Сеня скидывает кроссовки и вешает куртку на крючок, как еë вдруг застают. Ваня, облокотившись на стену, глядел на неë. Руки в карманах, лицо выражает обычную ухмылку. Вот чëрт, ноги словно ватными становятся от одного только взгляда.
— «Родная»... — с издëвкой протягивает он. — Че у вас?
— Ни-че-го. — смело отвечает Сеня, поднимая рюкзак.
— А, типо сосались под подъездом вы просто так? — и от этих слов по телу разливается противная горечь, чем-то похожая на... вину. Словно она изменила сейчас и осознала это в ту же секунду. — Понял, молчание знак согласия. — отталкиваясь от стены, говорит он. Рука тянется за спину девушки, чтобы взять куртку и его дыхание касается лица.
«Ты слишком близко, ты слишком близко, ты слишком близко...»
Забрав элемент одежды, Киса одевается, всë ещë не отводя взгляда.
— Тебе-то какая разница? — Кислов пожимает плечами, мол: «Плевать». И он не врëт.
— Закрой дверь, Сюнь. — хмурится брюнет, нажимая на стальную ручку. Он остаëтся снаружи, не позволяя насытиться его присутствием.
Ночь не спокоит. Странная тягость внутри буквально выворачивает что-то наружу. Тело посещает какой-то озноб, пьянящий разум. Есеня вспоминает не поцелуй, а карий взгляд. Разрывающий на куски, раздевающий до гола. Словно не в себе, она включает телефон. Сразу заходит в приложение камеры, направляя на себя экран. Всего пара фотографий, пара фотографий... Меньше, меньше, меньше и меньше одежды... Спина прогибается до неестественности, ягодицы проясняются в экране. Закуси губу, закуси губу, закуси губу... Грудь сжимается в ладони, ногти оставляют мимолëтное покраснение. Как в бреду, открывается приложение с перепиской. Отправить, отправить, отправить...
Кислов мигом появляется в сети.