Глава 5
Выходные пронеслись, казалось, секундами. Всю субботу девушка отходила от пятницы, держась за голову и возвращая воспоминания, а всë воскресенье - от субботы. Наступил чëртовый понедельник, рутина которого убивала радость внутри. Опять эти стены, что красят своей пылью одежду, и морды учителей, не желавших ставить положительные оценки.
Город вокруг тоже не радовал. На глаза попадались пустые бутылки, обëртки от еды и окурки. Просто фильтры сигарет, не содержащие и капли табака. А какого это - курить? Втягивать в лëгкие едкий дым, глубоко задумавшись о чëм-то. Переживания, страх, боль - всë могло притупиться лишь одной палочкой, кончик которой медленно тлеет в руках. Выдыхать облако, из-за которого кашляют окружающие, одежда пахнет неприятно, родители ругаются, друзья многозначительно хмыкают. Дым рассеивается только со временем, ударяясь о стены серых зданий, годами отражающих эти противные клубы. Здания... В них кипит жизнь. В окнах уже горят лампы, хотя середина сентября всë ещë светлая по утрам.
Зато на улице свежо. Пахнет небольшой сыростью от ночного дождя и ещë мокрой листвой. Солнце чуть показывается из облачков, плавно плывущих по небу. И всë же, всë не так плохо, как могло бы показаться изначально.
Или всë же не очень.
— Хенкина два. — проговаривает учитель химии с хладнокровностью. Хочется просто провалиться сквозь землю со стыда и чувства вины. Всем вокруг плевать, но желание разрыдаться прямо в классе окутывает с головой. Проглотив комок, следует тяжёлый вдох и выдох. Всего пару минут и можно свалить домой, позабыв об буднем дне как страшный сон. Нет никакого желания продолжать учиться. Его просто нет.
Синдром отличника в теле хорошистки - ужасный диагноз. Плакать из-за двойки или тройки в десятом классе - позор. Но, придя домой, его можно показать столу. Уткнувшись носом в рукава, девушка тихо всхлипывает, роняя слëзы на ткань толстовки. Одежда всë впитает, не осуждая за слабость.
Наступает время домашки. Тетрадка за тетрадкой откладывается в сторону каждая со своими отговорками. Здесь не проверят, это до четверга, написать можно за перемену. Появляется толстая тетрадь. Она думала, что выучит этот предмет, если конспекты всегда будут при себе. С восьмого класса записи так и остались.
— Ненавижу химию. — шепчет она, в очередной раз перечитывая задание. Стук в дверь. Сеня знала, что в гостях у брата был Егор и что он рано или поздно зайдëт поздороваться. — Можно, заходи.
— Привет. — улыбается Мел, прикрывая за собой дверь. Он глядит на тетрадку и уставшие глаза младшей. — Химия? — кивок. Тяжело выдохнув, короткостриженный присаживается рядом, вчитывась в задание. — Я не знаю, извини. — с жалостью говорит он.
— Нормально, я тоже. — усмехается Есеня, хлопая друга по плечу.
— А напиши Кисе, он хорош в химии. — быстро кивает Егор, подтверждая свои же слова. — Думаю, он согласится тебе помочь.
— Нет, ты что. — тут же пугливо отстраняется Сеня. — Во-первых, он лучший друг моего старшего брата. А во-вторых, нравится моей лучшей подруге. — парень тут же толкает еë в плечо, мягко отвечая.
— Я же не переспать тебе с ним предлагаю. Просто попросишь подтянуть по химии и всë. — он долго выдыхает. — Даже если вдруг что-то пойдëт не так, Надюшка не будет рада за свою близкую подругу, что та хорошо общается с лучшим другом своего брата? — риторически спрашивает Егор. Он тут же чуть трясëт головой. — Тавтология, но всë же... Есень, у тебя всегда были проблемы с химией. Я помочь ничем не могу, Боря тем более. Раз вы нормально общаетесь с Ваньком, почему нет?
— Я так не могу. — хмурится она, закрывая тетрадку, но мужская рука останавливает движение. — Серьёзно, Егор, это хреновая идея.
— Просто попробуй. — уже мольбой протягивает он, желая помочь Хенкиной. На телефон девушки приходит сообщение. Включив экран, она замечает незнакомый номер. Палец нажимает на уведомление. «Привет, это Киса. На всякий пишу, чтоб у тя мой номер был» - показывается на экране. Егор чуть подталкивает русоволосую плечом, улыбаясь. — Ну же, это знак.
— Хрен с тобой, Меленин. — обречëнно выдыхает Сеня, отвечая на сообщение. «Привет. Слушай, а ты сможешь помочь по химии? Ниче не понимаю» - пишет она. «Без проблем. Жду у себя» - мгновенно прилетает ответ.
— Вот и отлично. — Егор поднимается со стула, выходя из комнаты. — Удачи.
Слишком потрëпанный, сырой подъезд. Стены в надписях от меркера, где-то в дырке спрятана сигарета, под подоконником лежит очередная закладка. Стоит отвратный запах, выворачивающий желудок. Какая-то лампа непонятно мерцает, издавая неприятный звук тока, словно сам заряд пробирается в голову.
— Дарова, Сюня, заходи. — хмыкает кудрявый, открывая дверь. В квартире заметно теплее и уютнее. Полы чистые, коридоры светлые от ярких ламп, а пахнет лавандой. На тумбочке в прихожей стоят ароматизаторы, распространяющие этот приятный запах. — Чай будешь? — кричит он из кухни.
— Ну давай. Две ложки сахара и кипятка половина. — соглашается девушка, снимая ботинки и оставляя их на коврике. Она проходит на небольшую кухню, сразу разглядывая спину парня.
Широкие шорты почти до колен, растянутая футболка, волосы на затылке неаккуратно уложены. Выкинув использованные пакетики от чая, он берëт кружки в руки, проходя в свою комнату. Русоволосая шагает следом. В нос тут же ударяяет запах никотина, травки и его одеколона. В помещении темнее - работает только красная подсветка и настольная лампа. Тут душно и намного теплее. Она оглядывается: диван стоит у стены в самом центре, дальше небольшой комод, шторы задëрнуты максимально, маленький рабочий стол, на котором стоит ноут, и в углу комнаты длинный шкаф. И больше ничего. Почти пустое помещение, но почему-то в нëм слишком уютно.
— Садись. — мягко говорит Ваня, указывая на стул у стола. Хенкина осторожно усаживается на стул. Он немного потрëпанный временем, но удобный. Рука тянется за кружкой чая, поднося еë к губам. — Опять Маринка какую-то ересь придумала... — ворчит Кислов, читая задание из учебника. — А, так это изично. — на его губах появляется улыбка. Подтянув под себя табуретку, чуть скрепящую под его телом, парень присаживается рядом, карандашом начиная писать в тетрадке девушки.
— Это что? — на лице возникает недоумение, когда формулы появляются на белом листе. — Зачем мне алканы, если мы проходим алкены?
— Не нуди. — почти мгновенно перебивает Киса. — По-сути, алкены это то же самое, просто с двойной связью. — он отрывается от письма и смотрит на светлое личико, выражающее полное отрицание невыученного. Ваня чуть усмехается, ловя на себе взгляд. — Ты учила формулы алканов?
— Метан, этан, пропан... Эти? — выгибает она бровь, не продолжая.
— Да, да, да, они. — довольно улыбается кареглазый. Его пальцы вдруг касаются выпавшей русой прядки и заправляют еë за ухо. — Умница. — Есения коротко улыбается уголками губ, когда Кислов вновь опускает взгляд в тетрадь и помогает решить задание.
— Тут должен быть ещë один водород. — тыкает пальцем на формулу девушка. Киса быстро кивает, левой рукой проводя по еë колену в знак похвалы.
Горячие пальцы чувствуются через ткань. Ноготок плавно обводит коленную чашечку по часовой, а затем назад. Мурашки от этого касания пробегают табуном по телу, заставляя поглубже вдохнуть.
Он неотрывно погружëн в химию, еë взгляд тоже, но что-то внизу живота трепещет от руки, которая спокойно разместилась чуть выше колена и периодически сжимает ткань в руках. Он не движется выше, даже не предпринимает попыток, просто остаëтся ладонью на месте, словно прощупывает границы дозволенного.
— Щекотно, прекрати. — усмехается она, когда коготки быстро двигаются по внутренней стороне коленки.
— Ладно-ладно. — улыбчиво протягивает он, убирая свою ладонь на стол. И боже, она бы всë отдала, чтобы вернуть свои слова назад. Чтобы вновь ощутить его руку на своей ноге.
Такой мнимый, казалось бы, жест, но всë внутри просто разрывается и кричит от того, что его прервали. Тугой узел, завязанный где-то внизу, постепенно ослабевает, принося какую-то странную тоску. Хочется схватить его руку и вернуть в исходное положение, не разочаровывая эйфорию организма.
— Вот и всë. — обобщил парень, закрывая тетрадку и учебник. — Алканы и алкены пройдены. У вас потом алкадиены будут, но я их уже объяснил. — он улыбнулся, довольный своей работой. Руки Есени потянулись к нему для благодарных объятий. — Мелочь, прекрати... — жалостливо нахмурился Кислов, убирая от себя еë ладони.
— Да, конечно, извини. — она виновато отстранилась, прижимая руки к себе. Какая-то неприятная досада коснулась груди. — Кис. — коротко обратилась девушка. Парень отозвался мигом.
— Ты поцелуя на английском требуешь? — посмеялся он. — Можно просто Ваня, не напрягайся. Чего? — кудрявый кивнул, ожидая, что она скажет.
— Можешь помочь с... Кириллом. — Сеня чуть прищурилась. Она сама не поняла, зачем подняла эту тему. Ей просто хотелось поговорить с ним побольше и остаться хотя бы на пару минут дольше.
— Ого. — удивлëнно протянул кареглазый, с интересом смотря на неë. — И чем же тебе помочь с Выставкиным? — он повернул голову в бок, протянув уголок губ вверх. Киса понимал - помощь ей не нужна, но поддался на эту игру.
— Ну... Какой он по отношению к девушкам? Мы были хорошими друзьями какое-то время и я знаю, что нравлюсь ему... — Хенкина сочиняла вопрос на ходу, не зная, чем именно интересоваться.
— А он тебе? — поинтересовался старший, подняв бровь. Почувствовав тишину и еë незнание, сразу продолжил. — Он славный парень, но не для тебя. — уверенно проговорил он, отводя взгляд чуть в сторону, рассуждая. — Ты слишком наивна, искренна, невинна. А твои розовые очки... — он с усмешкой взглянул в еë глаза. — Бесят прям. — Сеня глубоко вздохнула, внимательно слушая. — Розовые очки - вещь опасная. Они искажают окружающий мир и наше мироощущение. — он пожал плечами, доставая пачку сигарет. Фильтр разместился меж губ и парень щëлкнул зажигалкой, сразу втягивая дым. — Но отчаиваться не стоит - вокруг полно других цветов.
— Нет у меня розовых очков. — возмущается русоволосая, чуть хмурясь от дыма в комнате. — Я знаю, что есть плохие люди, а есть хорошие.
— Не бывает ни плохих, ни хороших людей. — усмехается Кислов. — Хороший человек тоже может делать отвратительные поступки, а плохой быть самым светлым. Ты слишком зацикливаешься на крайностях... Слишком много розового в твоей жизни. — с губ слетает дым, но уже в сторону, не в лицо. Его пальцы касаются нежного подбородка, а большой проскальзывает по нижней губе. Он вдруг оказывается слишком близко. — Я готов добавить чëрного оттенка.
Надев кроссовки, Сеня протягивает кулачëк, чтобы попрощаться с кудрявым. Киса чуть смеëтся, направляя взгляд в сторону.
— Давай сюда. — его большая ладонь обхватывает еë запястье и притягивает ближе. Руки ложатся на хрупкую спину, чуть поглаживая еë. — Мне там Хенкалина сказал, что я в пятницу херни натворил, так что это... — Ваня быстро прокашливается, заглядывая в еë глаза. — Не злись, перебрал чутка. — Хенкина отмахивается, мягко улыбаясь. — Но ты тоже, и мы оба это знаем. — в этот момент в его карих появляется игривая искорка, а в голосе появляется нотка хрипоты. И опять эта полуулыбка, от которой коленки подрагивают.
Идя по улице, город уже не кажется таким мрачным, холодным. Просто спокойным, словно думающем о своëм. В воздухе летает мягкий туман от холода, а солнце скрывается за горизонтом.
Вспоминая Ваню, еë сердце случайно, не думая, учащает такт. Совсем на немного, на пару ударов в минуту больше. Перед глазами возникают его черты лица... Карие глаза, длинные ресницы, густые брови, широкий нос, маленькая горбинка на нëм, видные скулы, еле заметная родинка у щеки, идеально выведеная линия челюсти и... Узкие, но почему-то припухлые губы.
Интересно, а как он целуется?