58
Прошло всего два дня после того, как Глеб и Черри провели тот день, когда всё казалось будто замедленным, укутанным в тепло и спокойствие. И вот — утро его отъезда.
Черри проснулась от звука будильника, но глаза открыла ещё до сигнала. В комнате было темно, только первые проблески рассвета пробивались через плотные шторы. Рядом — тепло. Глеб спал, прижавшись к ней лбом, как будто не хотел отпускать даже во сне.
Она осторожно поднялась с кровати, стараясь не разбудить его. На цыпочках прошла на кухню и включила свет. Её движения были тихими, почти машинальными: достать сковородку, разбить яйца, нарезать хлеб, поставить чайник. Всё как обычно, но сегодня — особенно важно. Завтрак перед разлукой.
Из ванной донёсся звук воды — Глеб проснулся и пошёл в душ. Вскоре в кухню проник запах кофе и поджаренного тоста, и вместе с ним — он. Насухо вытертый, в полотенце на бёдрах, с мокрыми волосами и ещё немного сонным лицом.
— Доброе утро, — пробормотал он и подошёл, наклоняясь к ней, целуя в висок. — Малышка, ты такая у меня... родная.
Она не ответила, только слегка улыбнулась, подавая ему тарелку. Глеб сел за стол, и, пока ел, украдкой поглядывал на неё. В её глазах была та тишина, которую он знал слишком хорошо. Это не просто грусть — это ожидание разлуки, от которой никуда не деться.
— Ты думаешь, я уезжаю на месяц, — сказал он, отставляя чашку. — А я всего на неделю, малыш. Ты не успеешь соскучиться.
Черри слабо усмехнулась, но глаза блестели от невыплаканных слёз.
— Неделя — это много, когда ты привык засыпать и просыпаться рядом.
Глеб подошёл к ней, обнял сзади, положив подбородок на её плечо.
— Знаешь, что мы сделаем, когда я вернусь? — спросил он. — Устроим день тишины. Только мы. Ни звонков, ни планов, ни работы. Просто я, ты и весь чёртов мир на паузе.
— Пообещай, — прошептала она.
— Клянусь, — сказал он и поцеловал её в щёку.
На часах было 7:45. Такси должно было приехать в восемь. Оставалось 15 минут. Они сели на диван, он обнял её, она положила голову ему на плечо. Глеб гладил её по спине, прижимая ближе, стараясь впитать последние минуты.
— Малышка, не грусти. Всё будет нормально. Я не в армию и не на край света. Всего неделя.
— Я знаю. Просто... ты мой якорь. А когда тебя рядом нет, всё как будто теряет вес.
Он поцеловал её в лоб, потом в губы, долго, нежно.
— Я с тобой всегда. Даже когда не рядом.
В этот момент за окном посигналило такси.
Глеб встал, накинул куртку, перекинул сумку через плечо. Она молча подошла к двери. Он обнял её в последний раз, так крепко, что у неё запекло в груди.
— Я тебя люблю, слышишь?
— Я тоже. Очень.
Они поцеловались ещё раз — долго, с задержкой дыхания. А потом он вышел, не оглядываясь. Дана закрыла за ним дверь и прислонилась лбом к ней.
— Ну всё, поехал... — прошептала она и медленно пошла обратно в спальню.
Она попыталась снова заснуть — пусть на полчаса или на час, но не вышло. Простыня казалась холодной, подушка — слишком мягкой. Без его дыхания в комнате было неуютно. Она просто лежала, уставившись в потолок, бессмысленно прокручивая в голове все утренние слова и прикосновения.
Встреча с артистом была назначена на 12:00. В 11:20 Дана встала, собралась, выбрала простое чёрное платье, собрала волосы и вызвала такси.
У кафе уже ждала Лера.
— Привет. Ты как?
— Нормально, — ответила Дана, натянуто улыбаясь.
Они зашли внутрь, заказали кофе. Спустя минуту подъехал артист — молодой, уверенный, с яркой внешностью. Рядом — его менеджер.
Встреча прошла быстро: сценарий клипа был несложным, съёмки — через месяц, 15 часов съёмочного дня максимум. Обсудили концепт, локации, дату, и через полчаса расстались.
Когда мужчины ушли, Лера повернулась к Дане.
— Окей. Теперь ты рассказываешь, что с тобой.
— Да ничего. Глеб уехал. Я просто... скучаю.
Лера закатила глаза:
— Боже, это всё? Так позвони ему.
— Он, наверное, занят, — пожала плечами Дана.
— Сколько раз мы обсуждали, что «наверное» — это чушь. Сейчас сама убедишься.
Лера без лишних слов выхватила у неё телефон, быстро нашла Глеба в контактах и нажала «вызов».
— Лера! — Дана потянулась за телефоном, но уже было поздно.
— Алло? — голос Глеба прозвучал сразу.
— Привет. Это Лера.
— О, привет, девочки. Всё хорошо?
— Да, только Дана тут грустит по тебе.
— Эй, малышка, — его голос стал мягким. — Я не могу сейчас говорить, но перезвоню через пару часов, хорошо?
— Хорошо, — тихо ответила Дана.
— Люблю тебя, — добавил он.
И даже эти три слова сквозь гудки после сброшенного вызова заставили её выдохнуть. Словно что-то внутри пришло в порядок.
Лера протянула ей телефон.
— Видишь? Не занят. Просто позвонила и сказала, как есть. Иногда это надо.
— Спасибо, — прошептала Дана, прижимая телефон к груди.
— Ну так что, — Лера, хрустя круассаном, вдруг подняла взгляд. — Хочешь, сегодня немного развеемся? Сходим по магазинам, я тебе пару безумных платьев выберу и что-то секси.
Дана усмехнулась, отставляя чашку кофе.
— Ты хочешь сказать, что мне не хватает секси?
— Тебе не хватает обновок! А заодно — повода не думать о гастролёре.
Слово «гастролёр» прозвучало с нежной иронией, и Дана не обиделась. Наоборот, ей действительно не мешало бы развеяться. Грусть после отъезда Глеба всё ещё висела где-то между ребрами, но она уже научилась прятать её глубже.
— Окей, уговорила. Но ты идёшь со мной в примерочную.
— С удовольствием. Я вообще создана, чтобы критиковать подруг в бутиках.
Они дошли до ближайшего торгового центра и провели там следующие пару часов. Лера ходила между вешалками с азартом охотника, выискивая что-то «вызывающе сексуальное, но не вульгарное», а Черри то смеялась, то фыркала, примеряя то кружевные бюстье, то узкие платья с вырезами.
В одном из бутиков Дана взяла в руки комплект белья: чёрный, полупрозрачный, с тонкими лентами и кружевом, почти невесомый. Она провела пальцами по ткани и улыбнулась.
— Глеб умрёт, когда увидит, — прошептала она себе под нос.
— Так и знала, что его вспоминаешь, — Лера подошла сбоку. — Берём. Без обсуждений.
К чёрному комплекту добавились ещё два: насыщенно-бордовый и кремово-белый. А потом пошли платья — одно на тонких бретелях, будто созданное для летнего свидания, второе — облегающее, вечернее.
Напоследок Дана увидела сумку — ту самую, мимо которой прошла бы в любой другой день, но сегодня что-то щёлкнуло. Она купила её, не раздумывая.
Когда они вышли из магазина, обе тащили по несколько пакетов. Лера, разумеется, тоже ушла не с пустыми руками.
— Окей, твой вкус — просто убийственный, — призналась Дана, глядя на пакеты.
— Я знаю. Если бы не Серафим, я бы сама на тебя запала.
Они засмеялись.
— Тааааааак, рассказывай!
Лера поправила волосы и вдруг стала серьёзнее.
— Мы с Серафимом всё ближе и ближе. Не встречаемся ещё официально, но... мне кажется, всё к этому идёт. Он стал другим — мягче, внимательнее. И вообще — он классный.
Дана с теплом посмотрела на подругу.
— Ты сияешь, когда говоришь о нём. Я так рада за тебя. Правда.
— Ты тоже сияешь, когда вспоминаешь Глеба.
— А я если честно почти забыла, что скучаю. Спасибо тебе.
— Я вообще создана, чтобы спасать разбитые сердечки. Или слегка тронутые гастролями.
Когда Дана вернулась домой, было уже начало восьмого. Она разложила покупки, сложила бельё в ящик, платья повесила в шкаф. Уже собиралась заварить чай, как зазвонил телефон.
Глеб.
На экране мигало его имя, и всё внутри у неё сжалось — но не от тревоги, а от этой радости, которая приходит, когда скучаешь и наконец получаешь глоток его присутствия.
— Привет, малыш, — его голос был тёплым, немного уставшим, но живым.
— Привет... — она не удержалась и села прямо на пол, прислонившись к стене. — Как ты? Как прошёл день?
— Сложно. Сначала саундчек, потом какая-то хрень с оборудованием. И знаешь, что самое странное?
— Что?
— Я всё время ловлю себя на том, что хочу повернуться и сказать тебе: "Ты это видела?" А тебя рядом нет.
— А ты знаешь, что я сегодня делала? — Дана улыбнулась.
— Давай, удиви меня.
— Ходила с Лерой по магазинам и купила... ну, скажем так, кое-что, что тебе точно понравится.
— Надеюсь, это шоколадное мороженое.
— Почти. Кружевное мороженое.
— Бля... — выдохнул он. — Ты серьёзно сейчас?
— Да. Но это секрет. Посмотришь, когда вернёшься. Может быть.
Он рассмеялся.
— Умрёшь от нетерпения, да? — игриво спросила Дана.
— Я уже.
Они болтали ещё минут двадцать: он рассказывал, как чуть не забыл текст на репетиции, как один из техников упал со сцены (не сильно), как их заселили в странный отель с розовыми стенами. Дана — о платьях, о том, как Лера наконец-то призналась в чувствах к Серафиму, и о том, как в кафе, где они сидели, включили старую песню Глеба, и Дана невольно расплылась в улыбке.
— Я скучаю, — сказала она, когда разговор подходил к концу.
— Я тоже, малышка. Но ты у меня сильная, и я горжусь тобой. Каждый день. И, кстати, ты не обязана скучать в одиночестве. Можешь танцевать в новом белье под мои треки.
— Не провоцируй.
— Слишком поздно, — усмехнулся он. — Я тебя люблю.
— Я тебя тоже.
Когда они повесили трубку, Дана ещё долго сидела в тишине, глядя в одну точку. На сердце было спокойно. И даже если впереди ещё шесть дней без него — она знала, что в этот раз справится. Потому что любовь не исчезает на расстоянии. Она просто ждёт своего часа.