57
Глеб закрыл дверь за и, не отпуская ручку, бросил через плечо:
— А чё ночи-то ждать?
Он развернулся и медленно пошёл к Черри, как будто уже знал, что она не остановит его.
— Глеб... — Она сделала полшага назад, спиной к краю кровати. — В доме куча людей.
— Ничё, тут хорошая шумоизоляция, — ответил он, уже наклоняясь к её лицу. Его голос был низкий, с хрипотцой, а в глазах плыл тёплый, обжигающий голод.
Она хотела пошутить, хотела возразить, но в следующий миг его губы прижались к её губам — резко, жадно. Пальцы сжались на её талии, прижимая к себе, заставляя забыть, где они и кто-то может услышать.
Черри вздрогнула, когда он скользнул ладонью под её майку и провёл по голой коже живота вверх, нащупывая грудь. Его прикосновения были небрежно-уверенными, будто он снова заново присваивал себе каждую клеточку её тела.
— Скажи "нет", и я остановлюсь, — прошептал он, слегка прикусив мочку её уха.
Но вместо "нет" она уже задирала его футболку, прижимаясь к нему всем телом. Её спина коснулась стены, и он тут же прижал её, его бедро между её ног — достаточно, чтобы вызвать первый горячий стон, сорвавшийся с её губ.
— Блять, — выдохнул он, обхватив её за бёдра и поднимая. Она обвила его ногами, чувствуя, как он несёт её к кровати. Они упали на матрас, почти не отрываясь друг от друга.
Одежда спадала быстро, врываясь между поцелуями, царапая кожу пуговицами и молниями. Черри задыхалась, когда он целовал её шею, грудь, живот, словно пил её запах, запоминал вкус.
— Ты вся дрожишь, — усмехнулся он, скользнув рукой вниз, между её ног.
Она прикусила губу, не в силах сдержать стон.
— Потому что ты — сволочь.
Глеб наклонился, прижал лоб к её лбу.
— Сволочь, которая тебя хочет. Сильно. Всю. Сейчас.
И он вошёл в неё резко, уверенно, заставив её выгнуться навстречу, вцепиться в его плечи. Он двигался ритмично, глубоко, сдержанно, но с каждым толчком напирая сильнее. Она царапала его спину, шептала его имя, срывалась на короткие крики — приглушённые, но отчётливые. Он то склонялся к ней и целовал, то отстранялся, чтобы посмотреть на неё — на её приоткрытые губы, затуманенные глаза и грудь, вздымающуюся от дыхания.
— Скажи, что ты моя, — выдохнул он, и она ответила не словами, а резким движением бёдер, впуская его глубже.
Когда всё закончилось — не сразу, не просто — они остались лежать на спине, рядом, обнажённые, вспотевшие, с сердцами, бьющимися в унисон.
Он посмотрел в потолок, потом повернул голову к ней.
— Я как будто снова живой.
— Потому что ты был мёртвый до меня? — усмехнулась она, поглаживая его грудь.
— В каком-то смысле — да. Никто так меня не чувствовал, как ты. Даже когда просто смотришь — у меня всё внутри сжимается.
Она замолчала, потом прошептала:
— Я тоже никогда так не хотела никого. Это... пугает.
— Не бойся, — он провёл рукой по её щеке. — Я с тобой. Всегда. Даже если кто-то долбится в дверь.
Они оба рассмеялись. Глеб подтянул одеяло, укрыл её, и она прижалась к нему, положив голову на его плечо.
— Всё-таки не зря мы уехали из города, — сказала она. — Этот дом стал чем-то особенным.
— Этот дом — ты, — прошептал он, целуя её в лоб. — Всё остальное — просто декорации.
Она уснула первая. А Глеб ещё долго смотрел в потолок, гладя её по спине, слушая, как за стеной кто-то громко чихнул — кажется, Серафим. Он усмехнулся. Да, шумоизоляция, конечно, не идеальна. Но ему было плевать.
Он был с ней. А значит — всё было правильно.
Черри проснулась от лёгкого движения рядом. Глеб ворочался, и его рука скользнула ей на живот. Комната была полутёмной, за занавесками пробивалось дневное солнце.
Она лежала молча, вспоминая, что было чуть больше часа назад...
Она сжала бёдра. Вспоминать было приятно. Чересчур.
— Ты не спишь? — прошептал Глеб, целуя её в висок.
— Уже нет, — усмехнулась она. — Думаю о том, как ты меня затащил в кровать посреди дня, при всех.
Глеб усмехнулся в ответ, не отрываясь от неё.
— Ну, не прям при всех. Мы же были... относительно цивилизованы.
Черри повернулась на бок, смотря ему в глаза.
— Цивилизованы? Ты серьёзно? Глеб, мы трахались как подростки, и я едва не закричала в голос.
— Но ведь не закричала, — подмигнул он. — Я же тебе рот прикрывал.
Она хихикнула, и в этот момент где-то за стенкой раздалось громкое апчхи. Они оба замерли.
— Хорошая шумоизоляция, говоришь? — медленно протянула Черри, глядя на него с прищуром.
Глеб закрыл глаза и тихо застонал.
— Чёрт, опять Серафим...
Он посмотрел на неё и, пожимая плечами, сказал:
— Вишенка, мы с тобой взрослые люди. И они — взрослые. Все всё понимают. Да и не думаю, что тебя было слышно. Я же тебе рот закрывал, помнишь?
Она нахмурилась, прикрываясь одеялом.
— Всё равно чувствую себя каким-то... экспонатом на витрине.
Глеб подался вперёд и поцеловал её в губы.
— Так, стой. Никакой тревожности.
Он сел, облокотился на локоть и, смотря на неё сверху, медленно провёл рукой по её бедру.
— Я знаю способ, как снять с тебя остатки напряжения, — прошептал он.
— Глеб... — начала она, но он уже наклонился к ней, скользнул пальцами под резинку её трусиков и замер, дразняще.
— Доверься мне, Вишенка.
Пальцы начали двигаться медленно, нащупывая её чувствительность. Она вдохнула, сжала простыню. Он знал, как именно двигаться, на какой скорости, с каким нажимом. Черри чуть разогнула спину, её бедра приподнялись навстречу его ладони.
Он не торопился. Всё было тонко, мягко, в нужной тишине — той, в которой слышно только её дыхание и тихое, мурлыкающее ммм, срывающееся с её губ.
— Вот так... — шептал он, целуя её живот, прикусывая кожу рядом с пупком.
— Глеб, ну что ты творишь. — прошептала она.
Он почувствовал, как она подрагивает, как сжимается, и только тогда ускорил движение, доводя её до кульминации. Она тихо вскрикнула, уткнувшись лицом в подушку.
Когда всё стихло, он вытянул руку и мягко поцеловал её.
— А теперь ты готова выйти в люди? — усмехнулся он.
— Подожди пару минут, я ещё в облаках, — пробормотала она, пряча лицо в одеяло.
Но Глеб уже встал, натянул шорты, подошёл к ней и протянул руку.
— Всё, малышка. Надевай своё прекрасное платье и пойдём. Муза должна быть рядом со своим гением.
Они зашли в студию. Комната была пуста, лишь тонкая пыль на пульте выдавала, что кто-то недавно был.
— Все разбежались? — Черри села на край дивана.
— Наверное, вышли на перекур или на балкон. Сейчас подтянутся.
И правда, спустя десять минут в студию зашли Серафим и Кирилл с бутылкой воды и каким-то печеньем.
— О, проснулись, — Серафим подмигнул. — Как день, насыщенный?
Глеб только хмыкнул, а Черри опустила глаза.
К полудню собрались все. Кто-то обсуждал новые биты, кто-то спорил о синтезаторе. Глеб пару раз встретился с Черри глазами, и она каждый раз краснела.
К вечеру Лера предложила приготовить ужин. Они с Черри взялись за дело — Лера жарила рыбу, Черри резала салат и варила картошку. Мужчины разбрелись по дому, один из них заснул на гамаке на веранде.
Ужин получился душевным. За столом смеялись, кто-то даже поднял тост. Глеб держал Черри за руку под столом.
А потом — всё как-то быстро закончилось. Один за другим ребята собирались и уезжали. Лера с Серафимом ушли первыми, за ними Кирилл, потом Слэм. Остались только Глеб и Черри, собирающие остатки посуды.
— Ну что, едем? — спросил он, хватая ключи.
— Поехали.
В машине Глеб включил трек, едва заведя мотор, и бросил взгляд на неё.
— Знаешь, я думаю, что мы недоиспользовали наш отпуск.
— В каком смысле?
— Ну, секс в кровати — это классика, но... кухня, студия, заднее сиденье машины — всё же ещё в списке.
— Ты с ума сошёл, — рассмеялась Черри.
— Ещё нет, но ты близка к тому, чтобы свести меня окончательно. — он наклонился и прошептал. — А ты знаешь, как красиво ты стонешь? Я бы сам тебя в соседней комнате слушал.
— Глеееб...
— А что? Просто говорю, что ты лучшая звуковая дорожка в моей жизни.
Она прыснула от смеха и шлёпнула его по руке.
— Поехали домой, пока ты не решил припарковаться и реализовать все свои фантазии.
— А идея не такая уж и плохая... — протянул он, но всё же повернул руль.
Они ехали в темнеющем свете, в тишине, наполненной воспоминаниями этого странного, жаркого, очень интимного дня.
И Глеб точно знал: эта ночь — будет не менее насыщенной.