23
После долгого, тяжелого разговора с Симой стало немного легче. Он всегда был тем, кто мог не просто выслушать, но и удержать её, когда внутри бушевал ураган. Черри встала, подошла к нему и крепко обняла. Не как подруга. Не как режиссёр, уставшая от съёмок. А как та самая Дана, которая в девятнадцать впервые приехала в Москву и нашла в нём свою опору.
— Спасибо, Сима.
— Всегда, родная. Ты знаешь.
Она кивнула и отстранилась, с трудом удерживая слёзы. За эти сутки их было пролито столько, что можно было бы вымыть целый этаж старого отеля, где она собиралась сейчас ночевать.
— Мне пора. У меня вечером самолёт. Нужно хоть вещи собрать...
Сима грустно кивнул.
— Возвращаешься к Андрею?
— Возвращаюсь в Питер, — уклонилась она от прямого ответа, натягивая капюшон.
— Ладно. Но если тебе снова захочется тишины, еды и чтобы тебя никто не трогал, то ты знаешь, где мой диван.
— И суп, — усмехнулась она.
— И суп, — кивнул он, провожая её до двери.
Дана решила идти пешком. Такси было бы быстрее, но ей нужно было время. Чтобы выдохнуть, выжить, разобраться. Она шла сквозь город, мимо множество разных кафе, где сидели влюблённые, мимо магазинов, в которых ничего не было нужно, мимо улиц, по которым когда-то ходила с Глебом.
Каждая трещина в асфальте будто шептала его имя.
Она шла больше двух часов.
Дождя не было, но воздух был сырой. Промозглый. Дана шла быстро, руки в карманах, голова опущена.
В голове крутилось только одно:
Я не хочу без него.
Не из жалости. Не из страха одиночества. А потому что даже спустя четыре года его голос вбивается под кожу, как раньше — как игла. Он был частью её химии. И как бы она ни старалась это вытравить, как бы ни убеждала себя, что всё прошло, — это не проходило.
Но встретиться снова... Снова смотреть в глаза, снова дышать им — нет, не сейчас.
Телефон завибрировал в кармане. Она вздрогнула — почти автоматическая реакция на каждый звук с экрана.
Это был Слэм.
— Привет, Черри, — его голос был каким-то осторожным, как будто он подходил к дикому зверю. — Я... ещё раз хотел сказать прости что не предупредил. Что не сказал. Это была глупость. Я просто... я надеялся, что всё будет по-другому.
— Всё нормально, Слэм. — голос у неё был ровным. — Я не злюсь, правда. Даже наоборот — спасибо. Наверное, мне нужно было это... столкновение. Чтобы понять.
Слэм вздохнул.
— Ну ты... ты сильная, Черри. Очень.
На фоне она услышала голос. Хриплый, мужской и знакомый. Пронзительно до боли.
— Кирилл, блять, ты как ребёнок, ну кто так шнур кладёт, я ж ноги переломаю к чёрту! — ругался Глеб, где-то неподалёку.
Сердце Даны рухнуло в пятки.
Она инстинктивно прижала телефон ближе к уху и замерла. Казалось, весь город исчез, остался только этот голос. Резкий, тёплый, раздражённый — такой родной.
— Всё хорошо? — спросил Слэм.
— Ага, — быстро выдохнула она. — Просто... просто не ожидала услышать его снова.
— Он в соседней комнате, — неловко добавил Слэм. — Мы как раз пытаемся написать новый шедевр, а Глеб тут нервный из-за того, что не получается ничего. Он... ну, ты знаешь, он весь в тебе.
Черри промолчала.
Потом коротко:
— Ладно. Спасибо. Мы ещё поговорим.
— Конечно. Береги себя.
Звонок закончился. Дана остановилась. Закрыла глаза.
Она боялась, что если откроет — упадёт.
В отель она вернулась ближе к пяти вечера. Усталая, промокшая — не от дождя, а от воздуха.
Дверь в номер открылась тихо. Андрей, судя по всему, был у себя. Хоть и Дана морально уже настроилась на тяжелый разговор с ним. И слава богу. Дана хотела только одного — душ и тишина.
Она разделась, зашла в душ. Горячая вода смывала всё: чужие голоса, осуждение, воспоминания. Она стояла под струёй, пока не онемели пальцы. Закрывала глаза, касалась татуировки и проговаривала:
"Ты всё ещё мой воздух, Глеб."
Когда вышла, то чувствовала себя уже другим человеком. Мокрые волосы, свежее лицо, вымытая усталость. Но глаза... глаза всё равно были грустные.
Она надела широкую рубашку и шорты, легла на кровать. Телефон снова завибрировал — короткий сигнал, будто кто-то робко напомнил: я рядом.
Не успела она взять его в руки, как дверь открылась.
— Можно? — голос Леры.
— Заходи, — устало ответила Черри.
Лера села на край кровати. Несла в руках бутылку с водой и какой-то батончик.
— Ты как?
Дана посмотрела на неё.
Молчала. Смотрела и молчала. А потом губы задрожали. Как в фильмах — сначала тишина, потом вдох — и всё. Прорвало, как канализационную трубу.
— Я не знаю, Лер... — прошептала она. — Он был там. Он смотрел на меня. И... чёрт, Лера, он живой. Он здесь. И я не знаю, что с этим делать.
Лера молча обняла её. Не спрашивала, не требовала подробностей. Просто держала.
— Плачь, Дана, — тихо сказала она. — Это нормально. Он ведь был для тебя всем, правда?
— Был. И, кажется... всё ещё есть.