Часть 19
Следующее утро... ох, Антону даже не хочется об этом говорить. Он мерзнет во сне, сначала потому, что уверен, что с него упало одеяло, но на самом же деле, проснувшись, парень понимает, что одеяло как раз на нем, да и закутался он в кокон. Одеяло тёплое, но сам Антон... О нет, ему совсем не тепло. Шастуну холодно, как будто он стоит в трусах на морозе. Парень просыпается, когда за окном ещё темно, и Арсений спит рядом, спокойное лицо которого обращено в сторону Антона. Последний бы, возможно, порассматривал бы его, изучил, как делал сам Попов по утрам, когда Шастун спал (но Антон об этом никогда не узнает), но не делает этого, ведь его действительно бьёт озноб. Зубы так и норовят стучать друг об друга, а тело пробивает мелкой дрожью, и Шастун, прижав колени к груди, обхватывает их руками в надежде согреться, но этого не происходит ни спустя пять минут, ни десять. Антон только начинает проваливаться в дрёму, как вдруг резко чихает, и Арсений дёргается, но не открывает глаза, и парень замолкает, шмыгнув носом напоследок. В номере опять повисает тишина. Антон закрывает глаза и вновь засыпает, чувствуя, как его колотит.
Всё оставшееся время до утра парню плохо спится: он ворочается из стороны в сторону, раскрывается, когда ему становится жарко, и укрывается, когда вновь становится холодно. Чёрт, как будто какой-то ребёнок играет с пультом от кондиционера. Шастуну всё время снится какая-то ересь, и он бормочет во сне, что за ним обычно наблюдается, жмурится и хмурится, сжимая губы. Арсений, проснувшийся то ли уже по рефлексам, то ли от бормотания Антона, садится в кровати и, потянувшись к телефону, лежащему на краю тумбочки, включает тот, тут же зажмуриваясь от яркости экрана, свет которого так резко бьёт в ещё не привыкшие глаза. Уже почти семь утра, но Попов даже не думает ложиться дальше, лишь смотрит на Антона, перекатывающегося с боку на бок. Тот продолжает бормотать, сминать под собой простынь и тяжело дышать, а ещё сбрасывает одеяло на пол, которое стелется белым ковром перед ногами Арсения. Парень, нахмурившись, поднимается, а также поднимает одеяло и подходит к кровати ученика. Попов смотрит на парня, на его лицо, и слышит голос, такой тихий, что он наклоняется вплотную, чтобы разобрать слова.
- Нет... Арс, стой, - произносит Антон, резко вздыхая. Арсений выпрямляется, молчит, но всё же укрывает перевернувшегося на левый бок парня, бережно подтыкая одеяло. Учитель приседает, теперь находясь напротив лица Шастуна, и смотрит на складку между нахмуренных бровей.
Он не знает, зачем это делает и почему делает именно так, но догадки, закравшиеся в голову с самого пробуждения, оправдываются, как только Арсений прислоняется губами к горячему лбу Антона. Замерев так на мгновение, он отстраняется, и лицо ученика разглаживается, он перестаёт хмуриться и затихает, и Попов даже думает, что, возможно, это он помогает Антону успокоиться, но не придаёт этому большое значение, ведь его начинает грызть совесть, выныривая из глубины души. Это ведь именно по его вине парень болен и лежит с жаром, чуть ли не бредит, и всему причина он сам. Не загадай он это долбанное желание, придумай он другое, всё было бы иначе, и Антон сейчас бы не шептал его имя во сне, прося остановиться. Что же Арсений из его сна творит? Попов бы спросил, но сейчас ему уж точно не до этого, да и Антон поймёт, что учитель наблюдает за ним, и уж точно убедится, что Арсений Попов - маньяк-педофил. Поэтому он поднимается, надевает на себя одежду и уходит из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь, лишь бы не разбудить ученика.
Антон просыпается, когда за окном уже светло, но шторы всё равно скрывают большое количество солнечного света, и Арсений на удивление не открывает шторы, лишь сидит на соседней кровати и водит пальцем по экрану телефона. Шастун, открыв глаза, смотрит на освещенное лицо учителя и пытается понять, как он так сильно привязался к этому человеку, но не может найти должного ответа и поэтому, поднявшись на локте, потирает второй рукой глаза.
- Ты проснулся, - произносит Арсений, как будто это на самом деле не очевидно, но всё ещё не отстраняется от телефона. Антон молчит, но затем раздаётся в кашле, склоняясь аж до самых своих колен. Попов хмурится, смотрит на ученика и, заблокировав телефон, кладёт тот на тумбочку, тут же подрываясь с кровати и подходя к комоду, на котором лежит белый пакет. Парень берёт несколько упаковок в руки и идёт к Антону, садясь напротив того на корточки.
- Я... - начинает Шаст, но вновь пару раз кашляет, схватившись за горло. - Я заболел из-за тебя, - возмущается Антон, поднимая глаза на Арса, который, опустив взгляд на свои руки, сидит перед ним и кажется таким хрупким, словно и не Арсением вовсе.
- Да, - кивает парень. - Ты... прости меня. Вроде уже взрослый человек, а мозгов так и нет. Не стоило мне загадывать такое желание, знал же. Ты ведь даже от обычной прогулки под дождём заболел, - говорит и говорит учитель и, кажется, не собирается останавливаться, но Антон, у которого как будто открылись глаза, перебивает его, протягивая к нему свою руку.
- Не стоило мне пить. Я проиграл спор, так что, всё честно, - говорит он, и Арсений поднимает на него свои глаза, которые сейчас, кажется, становятся на несколько оттенков темнее. Парень слабо улыбается, когда рука Шаста сжимает его плечо, и, поднявшись, достаёт из первой упаковки белую таблетку.
- Держи, это от кашля, - произносит учитель и дёргается навстречу ученику, но потом резко останавливается, замявшись. - Эм... надо измерить твою температуру... ладно? - он тянет к нему руку, и Антон, поняв происходящее, подставляет голову, чувствуя, как через мгновение холодная ладонь парня дотрагивается до его лба. Они замирают так на несколько секунд, смотря друг другу в глаза, и Антону становится немного не по себе от осознания того, что о нём даже родная мать так не заботится. Зато заботится парень, его учитель. Это странно, как минимум.
- Ты кашлял всю ночь. Это может быть воспаление лёгких. Нам нужно ехать в больницу, - говорит Арсений и тут же подскакивает, но Антон, каким-то образом умудрившись схватить того за руку, останавливает быстрого учителя.
- Нет. Никаких больниц. Я не поеду. Всё нормально. Просто простуда.
- Антон... - вздохнув, начинает Арсений, чувствуя, как парень всё ещё сжимает свои пальцы на его руке.
- Арс. Я не поеду, - твёрдо говорит Шастун, и Попов, посмотрев на ученика достаточно долго, выдыхает, садясь рядом.
- Значит, будешь лечиться сам? - спрашивает парень и сцепляет руки в замок, утыкаясь в них взглядом. Антон, поправив одеяло, кивает. - Но ты же понимаешь, что я этим недоволен? - снова кивок, и Арсений закатывает глаза. Шастун смеётся, но тут же кашляет, хватаясь за живот, который вдруг резко начинает болеть. - Ах, да, уже одиннадцать дня. Тебе нужно поесть. Я сейчас принесу, - тараторит учитель и, подорвавшись с места, убегает из номера, хлопнув дверью. У Шастуна аж брови взлетают вверх, но сказать тут уже и нечего. Однако Арсений возвращается обратно так же быстро, как и убегает. Он отдаёт парню градусник из пакета и вновь выскальзывает из комнаты. Антон уже и не знает, удивляться ли ему.
Арсений, вернувшись в номер через пятнадцать минут с подносом еды, ставит тот на тумбочку и, достав очередную таблетку из белого пакета из аптеки, в которую он сходил ещё до пробуждения ученика, отдаёт её вместе с бутылкой воды, говоря выпить. Антон, задав немой вопрос, просто вскинув брови, получает «от температуры» и всё-таки выпивает таблетку, пока Арсений продолжает шуршать в пакете. Шастун же потом принимается за куриный бульон, который ему принёс учитель, а после, решив не есть второе, сразу переходит на чашку зеленого чая. Арсений знает, что он любит.
Умывшись и почистив зубы, Антон уставляется на себя в зеркало в ванной, отмечая свою на самом деле бледную кожу. Да куда ещё бледнее-то, а? Он возвращается в номер и, сев на кровать, берёт в руки недопитую чашку чая, припадая тут же к ней губами. Арсений, сидящий на своей кровати, разблокировывает свой телефон и, проведя ещё пару раз по экрану, подносит тот к уху.
- Добрый день. Ирина Владимировна, меня сегодня не будет на склоне. Да, дела появились, - смотря на ученика, говорит Арсений и, заметив нахмурившееся лицо того, отводит взгляд. - Ах, и ещё Шастуна сегодня тоже не будет. Он заболел. Да, спасибо. До свидания, - Попов сбрасывает и кидает телефон на подушку, поворачиваясь к Антону.
- Какие у тебя дела?
- Тебя буду лечить, чудо, - потрепав того по голове, с улыбкой произносит Арсений и замечает, как Антон сам улыбается уголками губ, пытаясь скрыть своё лицо.
- Ты сидишь со мной, больным, и не идешь кататься, когда осталось всего два дня? Я чувствую себя неловко, потому что заставляю быть со мной, - произносит Шастун и сам удивляется с последней фразы. Уж очень она странно прозвучала.
- Я натворил делов, я и буду их расхлёбывать, - говорит Арсений и, повернувшись, возвращается с очередной таблеткой. Антон только закатывает глаза, но в душе всё равно понимает, что Попов ему уж точно не просто друг. Это тот человек, который заботится о нём и бросает все дела, чтобы помочь. Шастуну не хватало такого в своей жизни.
Проходит ещё немного времени, прежде чем, приняв все таблетки, Антон ложится в свою кровать и утыкается в телевизор, по которому идёт какой-то детектив. Его опять начинает знобить, и, вновь поджав под себя колени, он сидит на кровати, укрывшись одеялом. Арсений, наблюдая за этим, укутывает парня вторым, со своей постели, одеялом и надеется, что это поможет. Но нет, и Антон, соврав на вопрос учителя о том, холодно ли ему, продолжает трястись, видимо, надеясь, что это незаметно. Попов фыркает и, поднявшись, подходит к ученику, раскрывает того и, забравшись под одеяла к нему, обнимает брыкающегося и всё время повторяющего «ну Арсений Сергеевич» Антона.
- Да хватит уже. Я же не голый к тебе залез, в самом же деле. Давай, может согреешься, - парирует Попов, и Антон действительно затихает в его руках, прижимаясь к теплому телу учителя всё сильнее. - И ты обещал не врать.
- Больше не буду, - произносит Шастун и через пару минут расслабляется и позволяет себе откинуться на грудь Арса, переплетая свои ноги с его ногами.
Крепкие руки учителя обнимают его, и Антон думает, что ему сейчас на самом деле хорошо. Практически моментально он проваливается в сон, уцепившись руками за футболку Арсения и наслаждаясь равномерным вздыманием грудной клетки под его головой. Попов улыбается, поправляя упавшую прядь волос на лицо парня, и в голове проносится лишь одно слово, которым он так любит называть Антона. Ангел.
Сам Арсений, ещё недолго наблюдая за учеником, засыпает, утыкаясь носом в волосы Антона и продолжая обнимать парня. Попов просыпается первым, спустя час, когда Шастун всё ещё спит, сопя ему в шею. Арсений улыбается, смотря на спокойное лицо парня, и замечает пылающие щеки. Одна рука, освободившись уже из плена руки Антона, дотрагивается до лба парня, и парень в очередной раз убеждается, что температура, 37,6°С, между прочим, так и не спадает. Арсений лежит ещё некоторое время, но всё же начинает шевелиться, пытаясь распутать свои конечности и конечности Шастуна, которые нехило так сплелись вместе. Нога парня, перекинутая через бедро учителя, убирается первой, и Арсений уже считает, что это прогресс. Другая нога, лежащая как раз между ног учителя, давит коленом в зону паха, и, когда Антон дёргается из-за того, что его рука, обнимающая торс учителя, перемещается, Попов болезненно стонет, стиснув зубы. «Господи, сколько костей, » - думает он и следом решает, что ему точно пора начать откармливать юношу, но всё же не оставляет попыток выбраться. Кое-как, с горем пополам, и пару минут спустя Арсений всё-таки поднимается с кровати и, подойдя к комоду и взяв свой кошелек, выходит из номера, тихо закрывая за собой дверь.
Парень возвращается, когда Антон, уже проснувшись, сидит в кровати, смотря в телефон. Попов аккуратно, думая, что ученик ещё спит, заходит в номер.
- Ты уже проснулся? - вопрошает он, подходя к кровати Шаста и бросая пакет с препаратами ему в ноги.
- Угу, - кивает парень, переводя взгляд на учителя, который, сев на край кровати, вываливает всё содержимое пакета на одеяло. - Это что?
- Твоя температура не опускается, - не отвлекаясь от крайне интересной инструкции по применению, произносит Арсений и следом открывает упаковку.
- Сколько это всё стоит?! - выдавливает из себя Шастун, заметив на одном из препаратов цену в почти пятьсот рублей.
- Неважно. Пей, - протянув стакан воды с таблеткой, указывает учитель. И на вопрос Антона «сколько я тебе должен?» отвечает: - Ничего ты мне не должен, - чётко говорит Арсений. - Я забочусь о тебе. Ты же понимаешь это?
Антон, посмотрев в стакан, опустив голову, тихо произносит «единственный, кто заботится» и быстро закидывает в рот таблетку, запивая. Арсений замирает, смотря на ученика, ведь прекрасно расслышал его фразу, и, видя, какой парень подавленный, задаётся вопросом, что же он ещё не знает об этом мальчишке.
- Так, теперь тебе надо поесть. Сейчас принесу, - говорит Арсений и уходит из номера, возвращаясь через пятнадцать минут, когда Антон, уже приняв душ, ведь, чёрт, он столько потел, ложится обратно в кровать, вставляя градусник себе подмышку.
Попов ставит поднос на тумбочку и, в очередной раз услышав «ну я не хочу есть», вспыхивает, мигом поворачиваясь к Шастуну. Он хотел бы накричать на нерадивого ученика, но не может, просто не может, потому что это... Антон. Чудо, которое творит непонятные вещи. Ангел, который набухивается и курит, стоя на морозе. Парень, которого Арсений не может оставить.
- Тебе надо поесть, - выделив слово «надо», Попов уже надеется, что Антон сам всё поймёт и начнёт есть, но, видимо, у болеющего ученика мозги тоже отказываются работать и принимать здравые решения. - Мне тебя что, кормить, что ли? - спрашивает он и, не получив никакого ответа, принимается за своё дело. Да, представьте себе, он в самом деле берёт тарелку с супом с подноса и садится рядом с Антоном, глаза которого становятся в два раза больше. Он что, серьёзно что ли?!
Если раньше всё было странно, то теперь становится ещё страннее, ведь Шастун просто офигевает с происходящего: Арсений, набрав в ложку супа и подув на него, подносит её к губам парня.
- Да блин, Арс, - открывает рот Антон, и тут же в него вливают эту самую ложку супа, которая стекает по пищеводу и тепло которого рассеивается по всему телу.
- Давай, за маму, за папу, - с очередной ложкой говорит Арсений, и Шастун, буркнув «вот давайте без них», забирает суп у учителя, принимаясь есть сам. - Почему? - на что парень просто вертит головой. - Так, Антон, давай рассказывай. Что такое? То я единственный, кто забочусь о тебе, то ты зовёшь меня во сне.
- Что? - чуть ли не задыхается Шастун, отставляя наполовину пустую тарелку обратно на поднос. - Я звал вас во сне?
- Неважно, - тут же уверяет его Арсений. - Ты расскажешь или нет?
Антон усмехается, но делает это так горько, что Попов присаживается поближе к нему, и тому кажется, что этот мальчик не так прост, как кажется. Шастун собирается рассказать, и Арсений боится упустить хоть слово из его рассказа.
- Да что тут рассказывать? - проведя рукой по волосам, произносит он, поднимая взгляд на учителя. - Просто... ты действительно единственный человек, кто заботится обо мне. Хах, как ты думаешь, сколько раз родители позвонили мне за каникулы? Ни разу. Я позвонил маме, но она была занята и сбросила, так и не перезвонив. Видишь, я им не нужен. Когда-то мы были нормальной семьей, но теперь... Теперь все сами по себе. Мы просто живём под одной крышей, - заметив недоумевающий взгляд Арсения, Антон понимает, что придется углубиться в то, что он не любит вспоминать, и рассказать всё, раз уж начал. - Когда мне было двенадцать, мама родила. У меня была сестра, Аня. Сам назвал её, родители разрешили, - улыбается Антон, смотря на свои сцепленные длинные пальцы, и Арсению уже становится больно лишь от одного вида парня, сидящего перед ним. - Всё было хорошо. Я играл с ней, гулял, любил её. Никакой ревности не было, как бывает у других детей. Но в два годика она заболела. Грипп подхватила, хотя мама делала ей укол. Ну вот, поднялась ночью температура, она много плакала, мама с папой повезли её в больницу. А дальше всё как должно быть: лечение, таблетки и прочее. Но у Ани появились осложнения. Температура не спадала, и тринадцатого января, когда мама снова была с ней в больнице... они пробыли там весь день. У неё всегда был слабый иммунитет, и тут пошло воспаление дыхательных путей. Вечером... она умерла, - Антон сглатывает, глубоко вдыхает и продолжает, а Арсений уже и не рад, что, видя, как парню плохо от этих воспоминаний, заставляет того рассказывать. - После этого мама впала в депрессию и начала пить. Папа пытался помочь ей и положил в больницу, чтобы вылечить её. Она на самом деле вылечилась, но я думал, что за то время, что она будет там, мы с отцом будем держаться друг за друга. Такого не произошло. Я перестал для него существовать. Он не замечал меня, смотрел как будто сквозь. Когда мама вернулась, он стал выглядеть более... живым. Но мы уже не были семьей. Смерть Ани каждый из нас воспринял крайне болезненно. В четырнадцать лет я лишился не только сестры, но и родителей, - под конец его еле слышно, и Арсений понимает, что Антон не может сдержаться, и ему нужно сделать это - поплакать.
- Тш-ш-ш, иди сюда, - шепчет Попов, протягивая руки к ученику. Тот не сопротивляется, позволяет себя обнять, утыкаясь носом куда-то в шею парня и шмыгая им, и Арсений гладит его по спине, раскачиваясь вместе с ним из стороны в сторону. - Тихо, Тош. Давай, успокаивайся. Я прекрасно тебя понимаю. Это ужасно, когда умирает близкий тебе человек.
Антон всхлипывает и, отпрянув от Попова, поднимает на него свои красные от слёз глаза, спрашивая «у тебя... у тебя тоже кто-то умер?».
- Нет, - отвечает Арсений, сильнее прижимая вздрагивающего ученика к себе, и утыкается взглядом в стену. Нет... Он вдыхает запах волос Антона, и Шастун понимает, что Арсений... он врёт. Врёт, скорее всего. Не похоже на Попова, уж Антону-то не знать. Человеку, который знает Арсения больше остальных. Возможно, даже больше его друзей.
Они просто молчат, и проходит полчаса, прежде чем Антон отстраняется от Попова, уходя в ванную. Последний тоже поднимается, уносит оставшуюся еду и, вернувшись в номер, без слов ложится в постель, как и Антон. За окном, сквозь незашторенные окна, виден снег, и Шастун не может уснуть, наблюдая за этим. Арсений лежит точно так же, но, поднявшись, закрывает шторы, укладываясь обратно. Он поворачивается к Антону и, произнеся «спокойной ночи, ангел», закрывает глаза.
- Спокойной, Арс, - раздаётся тихий голос Шастуна. Однако он лежит ещё некоторое время, думая, что Арсений тоже не так прост, как кажется, и тоже скрывает что-то, как и он сам. Но Антон знает, как это больно, поэтому не станет давить на него. Если он захочет, то скажет. А пока они уснут с мыслями друг о друге, зная, что сегодня они были близки как никогда раньше.