глава 18
Находясь в гуле столовки, я могла хоть как-то отвлечь себя от мыслей, что стала жертвой.
— Чего ты загоняешься? — Ханна берет пирожок и пытается его сунуть мне в рот.
Я нервно отворачиваюсь и продолжаю слушать гул: скрип кроссовок о пол, чавканье и бесячий, но такой нужный мне сейчас смех мальчишек.
— Если я не выясню кто это - то сойду с ума.
— Мне кажется это Малкольм.
Усмехаюсь, запутываясь пальцами в волосах.
— Малкольм не умеет быть милым.
— Значит ты считаешь это милым?
— Считала бы, зная я кто это, — достаю розу из сумки и пялюсь на нее, будто она скоро рванет. Никак не могу понять, к чему она.
Весь день прошел как обычно. А под вечер, после сеанса кино, куда меня силком потащила Ханна, я вернулась домой. И на этот раз подарок ждал меня в почтовом ящике. Там был праздничный мешочек с моими любимыми конфетами. А на следущий день я нашла на заборе плюшевого медведя, похожего на Бена. Самым последним подарков, под конец недели, была коробка, где было очень много фотографий меня. Все фото были очень красивые, хоть и спонтанные. Даю голову на отрез, оно были просто идеальными.
Все эти подарки я хранила в шкафу, чтобы никто не увидел их. Нельзя такое показывать. Папа не оставит мне шансов, и вызовет полицию. А маме только дай повод умилиться. Теодор просто бы стал надо мной издеваться, якобы я невеста.
В понедельник, когда неделя только началась, весь наш класс заставили красить коридоры по всей школе. Я была вполне довольна, потому что хотела думать о чем-то еще, кроме как о том, что со мной происходит уже больше недели. О запахе вонючей краски, например.
— Вивиан, щелкни! — Ханна сует мне телефон в руки и отбегает к стене. Начинает красить.
— Ты хочешь показать миру, что ты маляр?
— Я хочу показать парню, что забавная.
Смеюсь и фотографирую пару раз эту дуру. Но у меня ничего не выходило стоящего. Ханне все было не по душе. То ракурс не тот, то свет.
— Все не то, — возмущенно выпаливает она, как замечает того странного парня в кепке, который таращился на нас как не в себе в столовке.
— Эй, ты вроде бы фотографируешь хорошо я слышала. Твоя подружка тебя сдала, — ехидным голоском говорит Ханна, подзывая его к нас.
— Ну, как получиться, — неуверенно бормочет он, покосившись на меня как на приведение.
— Чарли, верно? — спрашивает Ханна, играясь кисточкой в измаранных руках.
— Верно, — отвечает он.
— Тогда сфоткай нас, прошу. Сначала меня, а потом нас с Вивиан вместе, ладно?
— Ладно.
Парень забирает у меня телефон и начинает с разных ракурсов фотографировать Ханну. Затем меня вместе с ней. И хотел даже сфоткать меня одну, но я была отрицательно настроена на это. Я ненавижу камеры. Просто ужасно выходу. По той же причине у меня нет фотографий в сетях.
— Готово, надеюсь все ок, — парень отдает мне телефон, мило ухмыляясь мне и поправляя кепку на макушке. — Я побежал, а то снова на тебя наступлю. Косолапый, виноват...
Косолапый. От этого слова меня заворотило.
— Давай, беги, — саркастично отпускает Ханна, разглядывая фотки. Радуется каждой как малыш сладкому прянику с банановой начинкой.
В пять часов ровно, улицу посетила синева. Окна школьных коридоров были замурованы серыми ветками, на которых раскачивались птицы. В основном вороны. Все стали расходиться до домам, спеша кто куда. Кто-то сейчас намылится на свидание, кто-то сядет за домашние задания.
— Ты долго еще? — ждала Ханну за дверью туалета. — Я вообще-то домой хочу. Кушать.
— А пить что будешь? — подстегнула Ханна.
— Не поторопишься - твою кровь.
Решила сложить наши сумки на подоконник, а то руки уже в прямом смысли отламывались. Перед окном стоял парень из столовки. Который сделал для нас пару красивых снимок, и которого я безжалостно облила обедом.
Косолапый.
Стоял, закинув одну ногу на табуретку. Снимал что-то на фотоаппарат, нагибаясь под разными углами. На голове как обычно была бейсболка, повернутая козырьком назад, широкие джинсы, безрукавка поверх белой длинной футболки.
— Фотографии красивые, — скомкав тембр, выпалила я, подойдя ближе.
Парень от испуга дернул рукой, что вспышка от камеры разлетелась по всему коридору, осветив стены кабинетов на первом этаже.
— Эм, пасиба, — стеснительно сказал он, хотя выглядит как самый настоящий мудак.
— В действительности. Ханне очень понравилось, говорит ты просто бог фоток, — заверила я.
Он благодарно поджал пухлые темно-красные губы, и медленно убрал кроссовок со стула.
— Жаль, ты не фотографируешься.
— Я не любитель фоток, — скорчила гримасу недоумения на лице. — Можно я поставлю сюда? — бросила взгляд на стул, готовясь положить наши с Ханной сумки. Но он приостановил меня, расстелив какую-то старую тетрадку на поверхность стула.
— Вот, — почесал затылок, глядя в пол.
Я облагородила его, положив сумки. Парень уж очень стеснялся, отчего даже мне становилось не по себе. Ненавижу с детства, когда кто-то передо мной извиняется, или чувствует вину.
— Ты стал носить белую футболку потому что я испортила тебе твою любимую? — подколола я, точно помня, что он каждый день был в синей.
Парень скромно засмеялся, отдернув край футболки, словно очищал от опилок:
— Да не, ты не виновата. Все зашибись.
— А разве я сказала, что виновата?
Мозг парня свернулось в глубок, видимо после услышанного. Он улыбался, но подозрительно.
— Но теперь говорю. Виновата, прости, — тихим голосом пробормотала я, и парень наконец снял с лицо напряженную маску. Усмехнулся.
— Бари?
— Что?
— Тебя звали Бари?
— Чарли. Отроду зовут Чарли.
— Точно, — подошла к окну и заметила, как одна ворона полетела за другой, пытаясь отобрать что-то, видимо, очень ценной ей, изо рта другой.
Парень выдохнул, присел рядом и посмотрел на меня. Смотрел три секунды, приблизительно так.
— Почему у тебя нет ни одной фотографии?
— Что? — сердце вдвое забилось.
— Ни одной фотографии в социальных сетях, ни одной фотографии на аватарке. Нигде, только в школьном альбоме.
— Откуда тебе знать? Ты следил за мной?
Я не смотрела на него, но было видно, что глаза судорожно двигались от моего лица к волосам.
— Мы не в фильме ужасов. Я не маньяк. Ты не жертва. Все хорошо, не беспокойся.
Отойдя от окна, я заглянула в его по-детски беззаботные чёрные глаза.
— Ты о чем это?
— А ты догадайся.
— Ты фотографировал меня?
Чарли не ответил, и молча мне передал ещё одну фотографию, на которую запечатлена я.
— То есть, ты? — снова спросила я.
— То есть я, — прошептал он.
Я не знала, как себя повести. Испугаться, дать ему по морде за это, или просто спокойно дать ему шанс все объяснить. Какого черта он делал все это?
Сухой жар пульсировал под веером. На секунду даже грудь затряслась от приступа смеха.
— Зачем?
— У тебя нет но одной красивой фотки. Точнее, у тебя вообще нет ни одной фотографии, — Чарли развел руками, сложил их веером. Максимально сохранял спокойствие.
— Это тебя не касалось.
— Я просто хотел оказать услугу.
От нервов я усмехнулась.
— А медведь?
— Просто подарок.
— Откуда ты знаешь, что я люблю мишек? — на глазах стали появляться слезы от страхе.
— Честно, это просто догадки. Я не знал. Если хочешь, можешь его отдать своему брату.
— Ты совсем выжил из ума? Ты и брата моего знаешь? — я схватила сумки, слыша, что Ханна вот вот выходит из туалета. — Не смей!
— Он просто попал в кадр, я не знаю, брат твой, может племянник, честно не знаю. Не бойся!
Ханна выглянула из-за угла, сразу заметив, что на глазах у меня мокро. Лоб стал мокрым.
— Он что-то от тебя хочет, Ви?
— Это он фотографировал меня! — выпалила я несколько громко, что вопль разлетелся по всему коридору, как кровь по организму человека.
Губы Ханны затрепетали как крылышки колибри, когда она услышала это. Видимо, никак не могла найти подходящих слов.
— Вали отсюда, придурок, — грозно говорит она, достав из сумки маленький нож. Направила его острием на парня, сжав жевательные мышцы.
— Ухожу, — Чарли обошел нас стороной и ушел, сунув фотоаппарат в рюкзак. — Больше не буду фотографировать, клянусь. Не буду.
Его голос был пропитан сожалением. Отчетливо можно распознать, что никакого плохого подтекста Чарли не нес в своих действиях. Его слова пахли лавандой с мятой, а взгляд так и говорил всем своим видом «доверься мне». Но все это неправильно. Нельзя вторгаться в жизнь человека, в его личное пространство.
— Вот урод, — Ханна прячет нож в кожаную черную сумку, взбалмошно заправив чёрную прядь волос за ухо, почти полностью проколотое разными серьгами. — Уходим к черту.
* * *
Смотрю на квадрат света в окне. Душу бередили мысли о том парне из школы. Мне кажется, он полный придурок и очень одинокий человек. Я почти уверена в том, что у него мало друзей, хоть и внешность его говорит об обратном. Мускулы, модные кепки, далеко не детский тембр голоса, играет в футбол - я видела на прошлой неделе.
Понимаю, что не мое это все дело. Просто думаю, что стоит извиниться и вернуть ему все подарки.
— Бабушка просто разорвет тебя, — шепчет Бен своей сестре, которая рассыпала табак по всему полу.
— Думаю, ей важнее чистота, нежели мое здоровье, — картинно закатила глаза Ханна, начиная дуть в каждый угол комнаты.
Отвлечься от мыслей мне помогла рука моего любимого слепого Бена. Взял меня за руку, а скорее за два пальца, улыбаясь в потолок. Его рука такая горячая и холодная одновременно.
— Ты почему такая грустная?
— Тебе откуда знать? — шутит Ханна
Окатываю стреляющим взглядом Ханну, точно обиженный ребенок, которому не дали пирожок. Ханна сразу же замечает мою реакцию, и одиозно расплывается в довольной улыбке.
— Нет, серьезно. Обычно ты всегда спешишь мне рассказать, что происходило в школе. А сейчас ты даже не разговариваешь. Что случилось?
Спускаю ноги с кровати, но все также остаюсь лежащей на кровати. Набираю больше воздуха в лёгкие, и выдыхаю как можно медленнее. За это время я хотела придумать новую легенду.
— Не успела ответить.
Ханна кривит бровями на мою ложь. Своими же бровями, я даю понять этой дуре, что не стоит об этой всей заварушке знать нашему слепому Бену.
— Не успела?
— Да, завтра отвечу две тему сразу. Не стоит за это переживать, — мне самой стало смешно от этой бредятины, что я придумала.
— Ладно, — сдается Бен. Конечно, не очень-то и легко узнать правду, когда вся правда почти всю жизнь от тебя скрыта. Когда даже не знаешь, вранье то, что ты все еще человек - или правда.
Дома как обычно я почувствовала себя лучше, чем где либо. Но и этого мне не хватило, чтобы одарить каждого члена семьи улыбкой. Никак меня не может покинуть этот взгляд Чарли. Он был такой испуганный, недалекий и, кажется, влюблённый даже. Господи, я только сейчас осознала, что значат все эти подарки.
Кто-то дарит мне кучу подарков за неделю, а я только сегодня понимаю, что это может быть из-за возродившихся чувств ко мне, а не потому, что меня хотят расчленить. Тупая моя голова!
— Будешь есть? — спрашивает мама, напялив свои хитрой формы очки на голову.
— Я поела, — отвечаю я, и мама сразу же замолкает, словно этого ответа и ждала.
Спать ложиться я не спешила. Хочу собрать все эти подарки в кучу и вернуть их Чарли завтра. Я понимаю, что любовь это прекрасное чувство, но чувствовать ее кроме как от Бена - не хочу.
Смотрю на одну фотографию за другой. Они все такие прекрасные, нежные, словно оживают у тебя в руках. Я бы хотела их себе оставить, но не могу. Отдам все до единой. А этот медведь... он так мне понравился. Я даже на секунду подумала, как классно было бы класть его рядом с собой, чтобы каждую ночь он напоминал мне моего Бена. Но подарил мне ее воздыхатель, а от воздыхателей мне ничего не нужно. Даже такие шикарные фотки и такие прикольные игрушки.
Как следует выспавшись, на следующее утро я пошла в школу ко второму уроку. Нести все дары в руках я не могла, и поэтому сунули их в пакет.
— Это еще что? Труп? — Ханна смотрит на пакет, когда встречает меня у лестничной площадки.
— Говори тише. Это подарки от Чарли.
— Чарли? От маньяка, а не от Чарли! — ноготь Ханны чуть не втыкается мне в глаза. — Дай-ка я посмотрю что он тебе там надарил.
Раз за разом, Ханна засовывала руку в черный пакет как в мешочек для лотереи, доставая из него каждый раз разные вещицы. То открытка, то фотография, то конфеты, по видимому, все рассыпавшиеся от тряски по дороге.
— Боже, он это все подарил? — Ханну одолевает смех, разворачивая она одну из конфет.
— Не смей трогать, он подумает, что я пользуюсь всем этим, — рычу на нее, прощая ей одну эту конфетку. Большего она не получит.
После окончания трех первых уроков, я пришла к двери спортивного зала, ожидая пока весь его класс начнет выходить. Застану его прямо тут.
— Чарли! — окликая я парня, который им не оказался. — Прости, я думала ты... не важно.
— Чарли в раздевалке, но ты можешь помочь ему если хочешь, — ржет качок, обмахивая себя чем-то походим на шорты для фитнеса.
Не желая больше слушать шутки его безголовых одноклассников, я стремительным шагов вошла за дверь, постучав по двери мужской раздевалки.
Вышел физрук, накричав на меня, что я никак не могу выучить за столько лет, где женская, а где мужская раздевалка. Что мы, девчонки никогда не научимся хорошим манерам. Бла-бла-бла.
И вот, спустя минуту оскорблений женского пола, вышел Чарли. Уставший, в привычной для него одежде. Все как обычно. Как было вчера.
— Привет, Чарли.
— Я больше не фотографирую, — заговорил он сходу. — Тебя не фотографирую.
— Я знаю, — смаковала каждое слово, чтобы не обидеть его сильнее. — Просто хотела попросить к тебя извинений и вернуть все твои вещи.
— Это не мои вещи, — сказал как отрезал.
— Ну, твои подарки. Они мне ненужны.
Чарли улыбнулся, словно ему предложили купить банку колы за 200 долларов и, закинув на плечо мятую футболку, попытался уйти.
— Не смей уходить, — я мягко пнула его кулаком в грудь, от чего его круглые глаза наполнились удивлением. — Я хочу тебе это вернуть.
— Мне это не нужно. Это нужно только тебе, а если и тебе ни к чему - так выбрось, — Чарли не стал даже на меня повышать голос. Спокойно ответил и снова попытался выйти за дверь.
— Нельзя это выбрасывать? — снова его остановила, но уже за руку.
— Почему нельзя?
— Слишком красивые фотографии.
Чарли гневно рассмеялся моим словам, после чего сомнительным шагом покинул спортивный зал. Останавливать я его уже не стала. Понятное было дело, что проблема это теперь моя. Либо я выброшу все это, либо просто приму как дары.
Я приняла решение, что дам себе время до вечера. И вечер настал. Решила, что стоит этим фотографиям находиться у меня дома. Не всем, конечно. Из двадцати с лишним фотографий, я оставила всего три. Самые нежные и четкие. Думаю, никто не будет против. Я приняла это как всего лишь услугу, ведь в действительности у меня нет ни одного нормального снимка.
Оставшийся час до того, как лечь спать, я решила загрузить грязную одежду в стиральную машину. Мама стирает редко и только одного цвета. А мне нужны чистые вещи всегда, не люблю ждать. И да, я не упомянула, но медведя я решила тоже оставить. Как советовал Чарли, я отдам его Тео, пусть играется с ним. Скажу, что от меня ему подарок. Милый медведь с доброй мордой.
Папа смотрел передачу про рыболовство, мама разглядывала новую мебель, - что обычно любит делать по вечерам, а Теодор искренне радовался своему новому другу по имени Бен. Тео решил назвать своего медведя таким именем сам, я ему ничего не подсказывала, клянусь вам. Вот таким образом прошла ночь, когда я наконец поставила точку в деле «кто задарил меня подарками».