Глава девятая
Глава девятая, в которой Анхельм получает опасное письмо
В следующий момент Анхельм обнаружил себя лежащим на полу. Рядом с ним на коленях стояла заплаканная Рин. Живая и невредимая. Анхельм похлопал себя по груди, по лицу и понял, что вернулся в свое тело.
Он медленно приподнялся на локтях, осторожно повертел головой и узнал свою комнату. Ничего не изменилось: потрескивали поленья в камине, за окном была непроглядная темнота, на столике стоял бокал с недопитым вином. Рин тихо-тихо всхлипывала, прижав к губам тонкие побелевшие пальцы. По ее щекам текли слезы, во взгляде было столь глубокое отчаяние, столь явные страх и сожаление, что он инстинктивно потянулся к ней, чтобы обнять, утешить...
– Ты чего?.. – спросил он.
Вышло хрипло и как-то жалко. Девушка всхлипнула особенно громко и шарахнулась от него в сторону. Анхельм недоуменно посмотрел на нее и потянулся к ней.
– Лежи! – властно приказал тот самый недовольный голос, вырвавший его из плена воспоминаний. Герцог обернулся и изумленно уставился на незнакомца.
Его кожа была медового оттенка, какого Анхельм никогда раньше не видел у людей. Раскосые глаза без белков, с горизонтальным зрачком гипнотизировали и внушали страх.
– Кто вы? – шепотом спросил Анхельм, оглядывая гостя. Что-то смутно знакомое было в его высокой и мощной фигуре, в копне угольно-черных, слегка волнистых волос. Незнакомец ухмыльнулся. Очень знакомая ухмылка.
– Не узнал? Я Фрис. Это мой человеческий облик.
Он грациозно опустился на одно колено и положил горячую ладонь на лоб герцогу. При этом нехитром движении его мышцы красиво заиграли, и Анхельм ощутил укол зависти. От ладони Фриса исходила Сила. Мощный, ровный поток энергии вливался в Анхельма, заставляя его тело оживать, прогоняя усталость и стряхивая остатки страха, вызванного воспоминаниями Рин...
При мысли о ней Анхельм забеспокоился. Он снова поискал глазами девушку, с которой очень хотел объясниться. Та сидела на полу перед креслом, вжавшись в него спиной и все еще зажимая себе рот ладошкой. Слезы ручьем текли по ее щекам, блестящие пряди волос прилипли к мокрому лицу. Тонкие брови были скорбно заломлены, на лбу собрались морщинки. Казалось, даже ее кожа поменяла цвет с сиреневого на пыльно-серый.
– Рин... – тихо и нежно позвал герцог. – Девочка моя, ты что?
Она помотала головой.
– Она боится, – ответил за нее келпи, все еще держа руку на лбу Анхельма. – Ты видел слишком многое, она не собиралась тебе это показывать, верно я говорю, девчонка? Когда она поняла, что именно ты видишь, и что она натворила, то прибежала ко мне и все рассказала. Зачем ты дал ей вино, если знал, что ей нельзя?
– Я не знал!
– Девчонка всегда отказывалась, а ты так и не удосужился спросить почему! – с укоризной ответил келпи. – Аиргам нельзя пить. Врожденные магические способности у них высвобождаются, и эта сила неподвластна их контролю. Она могла убить тебя своим трансом. И она это знает.
Он очень строго посмотрел на сжавшуюся в комок девушку. Рин медленно обхватила руками голову и не поднимала взгляда. Плечи ее вздрагивали, она давилась рыданиями и казалась в этот момент такой маленькой и беззащитной...
Анхельму захотелось обнять ее, защитить, прижать и не отпускать, но сильные руки Фриса удерживали его на месте, не давая даже дернуться.
– Я сказал, лежи. Непослушные дети! – проворчал келпи. – Ни ума, ни соображения! Зато храбрости у нас в достатке, да, девчонка? Затеваем ритуалы, в которых ничего не смыслим, а потом умоляем помочь хоть кого-нибудь! А если бы меня тут не было, что тогда? Ты знаешь, что он бы сошел с ума?! Что бы ты тогда делала? А?
Девушка не откликнулась, лишь разрыдалась в голос.
– Стыдно тебе? Хорошо, что стыдно, – наставительно заметил Фрис. – И как только ты извиняться будешь, не представляю.
Анхельм хотел было возразить, что она ни в чем не виновата, но келпи перебил:
– А ты? – напустился он на Анхельма. – О чем ты думал, когда соглашался? К чему привело твое любопытство? А я тебе скажу. К тому, что ты теперь знаешь о ней то, чего не следовало бы, и к тому, что я отдаю свои силы, чтобы ты не сошел с ума! Упрямый осел! Два несмышленых жеребенка!
Фрис злился, его глаза метали молнии, ноздри гневно раздувались, но Анхельм не боялся его. В этот момент келпи так напомнил ему отца, что он даже забыл испугаться. Да, Фрис ругался, но по-доброму, как родитель, который отчитывает непослушное дитя.
– Я... Я не хотел... чтобы все получилось так.
Анхельм смущенно отвел взгляд. Келпи убрал руку, и герцог ощутил, как вливание Силы резко прекратилось, но кровь в венах бурлила, словно пузырьки в игристом вине. Все тело было легким, каким-то невесомым и словно в движении. Анхельм еще раз посмотрел на своего спасителя и с глубокой признательностью в голосе поблагодарил его. Фрис лишь махнул рукой.
– А это что, мои брюки? – герцог с изумлением узнал на келпи свои любимые бежевые брюки.
– Мне пришлось позаимствовать твою одежду, – невозмутимо ответил Фрис. – Та женщина была против обнаженного тела, даже спрятала от меня ту милую девочку.
– Ч-ч-чего? – не понял Анхельм. – Ах... да... Понимаю. Мадам Пюсси была против того, чтобы ты разгуливал по дому голый перед Милли.
Повисла тяжелая, неприятная пауза, тишину нарушали лишь всхлипы Рин.
– Я правда не хотел, чтобы так вышло, – прошептал Анхельм, медленно подошел к девушке и опустился перед ней на колени.
– Рин...
Он попытался взять девушку за руки, но она снова дернулась прочь от него, стукаясь об кресло и уползая в угол.
– Да постой же ты!
Герцог наконец, схватил ее и попытался взглянуть ей в лицо, но она стала вырываться, не глядя на него.
– Рин! Зараза! А ну иди сюда!
Он крепко схватил ее за запястья и прижал ее мокрые от слез ладошки к своим щекам. Поцеловал каждую.
– Девочка моя... Что с тобой? Не плачь, умоляю...
Девушка помотала головой и еще раз надрывно всхлипнула:
– Прости-и! – прорыдала она, безвольно повисая у него в руках.
– Милая, да за что же... Ох, ладно, я прощаю. Слышишь? Я прощаю тебя! А теперь перестань плакать, потому что, когда ты плачешь, я тоже хочу. А это неправильно. Милая, любимая, перестань, ну же!
Она разрыдалась еще сильнее, заливая ворот его рубашки слезами. Келпи деликатно покашлял, поднялся и подошел к ним.
– Ну-ка, дай-ка ее сюда, – сказал он.
Анхельм удивленно посмотрел на него. Фрис с тяжелым вздохом отнял от него плачущую Рин, поднял, как ребенка, за подмышки, поставил перед собой и отвесил две легких пощечины. Девушка тут же заткнулась и изумленно уставилась на него.
– Универсальное средство от истерики, – менторским тоном сказал Фрис, непонятно к кому обращаясь. То ли к Рин, взгляд которой стал осмысленным, то ли к Анхельму, который мигом вскочил на ноги и уже схватил его за плечо, чтобы оттолкнуть и защитить Рин. Не обращая внимания на возмущение Фриса, герцог отобрал у него свою драгоценную женщину и прижал к себе. Келпи сложил руки на груди и фыркнул:
– Ничего плохого я бы ей не сделал. И бесплатный совет: наори на нее. Это в ее же интересах.
Фрис развернулся и вышел из комнаты. Анхельм растерянно и немного настороженно посмотрел ему вслед, затем тряхнул головой и снова взялся за Рин. Она понемногу приходила в себя, во всяком случае, истерика прекратилась.
Анхельм потушил огонь в камине, молча взял безропотную девушку на руки и перенес на постель. Уложил и улегся сам рядом, накрыв ее одеялом. Она повернулась к нему спиной, и он, теснее прижимая любимую к себе, подложил руку под ее голову. Рин все еще вздрагивала, но уже не всхлипывала. Тепло ее тела опьянило; ему захотелось дать волю чувствам, покрыть любимую женщину поцелуями с ног до головы, но он знал, что такой наглости она ему, как минимум, не простит. Как максимум, прирежет, едва он попытается позволить себе лишнее.
– Я люблю тебя, – прошептал Анхельм, целуя ее в висок и вдыхая приятный травяной аромат ее волос. И снова горячие слезы закапали ему на руку.
– Ну же, милая, не надо! – тихо взмолился он. – Мне так больно, когда ты плачешь...
– Я не должна была... – едва слышно прошептала она. – Звезды, Анхельм, я так перед тобой виновата! Нет мне прощения за глупость мою!
– Тебе не за что...
– Нет, задери меня дракон, есть за что! – раздраженно перебила она. – Фрис прав: я свести тебя с ума могла! То, что он здесь был, – чистая удача.
– Я думаю, что, если бы его здесь не было, ничего бы и не случилось. Все было бы просто иначе. Я бы спал, а не уничтожал вино, мучаясь догадками, что имел в виду Фрис. Ты бы не пришла ко мне среди ночи.
– Анхельм...
– Почему мы шепчемся, а? – прошептал он.
– Я не знаю. Я в голос говорить боюсь. Мне кажется, если я заговорю, меня за мою бесконечную глупость молниями поразит.
– Но ты же видишь, что все обошлось!
– И все равно я виновата. Анхельм, я столько должна была тебе сказать сразу, но я так боялась... И то, что увидел ты... Боги, я ведь чуть не провела тебя через это... Прости, прости...
– Да уж, это было в высшей степени неприятно, – напряженно согласился герцог, силясь выбросить из головы последнюю увиденную сцену.
– Видишь? А то, что было до того? Я не хотела! Совсем не хотела, чтобы ты воспринимал все так же, как я! Я вообще хотела показать тебе только одну сцену с тем, как эта зараза выжгла меня... Но не сцены те с убийствами, не пытки... Звезды, я виновата перед тобой, невозможно виновата...
Это начало раздражать его.
– В конце концов именно я своим любопытством первый причинил тебе боль. Я повел себя настырно и получил за это. Так что давай заканчивай это самобичевание!
– Боги, Анхельм! Фрис был дважды прав, тебе надо было просто наорать на меня! Я тупая, безмозглая идиотка, меня ничему жизнь не учит, а ты еще потакаешь мне! Из-за меня ты мог навсегда остаться пускающим слюни психом! А теперь ты берешь и заявляешь мне, что все норм... М-м! Анх... м-мх!
Анхельм зажал ей рот ладонью. Девушка развернулась к нему, изумрудные глаза сердито сверкнули в свете луны. Морщинка меж бровей сделала ее лицо суровым, она явно готова была взорваться, но Анхельму совсем не хотелось слушать самоуничижительные речи.
– Хорошо, я согласен с тем, что ты глупая идиотка, – усмехнулся он. – Ты все никак не можешь понять одной вещи: я люблю тебя. И это не просто слова, это чувство, проверенное временем, неизвестностью и расстоянием. И если пройти через все это означает возможность лучше понять тебя и стать тебе ближе, то я вообще ни о чем не жалею.
Прощение и любовь в его голосе были столь безграничны, что глаза Рин вновь наполнились слезами.
– Благие боги, да когда же этот фонтан иссякнет? – спросил он сам себя. Девушка в его руках все еще была напряжена и дрожала всем телом.
– Ты словно глупая мышь, которая кошку ищет, – нелогично подытожила она.
– А может, это я кот? – улыбнулся он. – Знаешь, ведь когда кошка хочет поймать мышку, она притворяется мышкой.
Он резко посерьезнел и заговорил шепотом:
– Любимая, я осознал, что твоя жизнь была кошмаром. Я понял, насколько тяжело тебе было, как ты страдала, почему не доверяешь людям.
Он погладил ее по голове, вынул из волос заколку и предъявил ей.
– Я даже понимаю, почему сейчас, когда ты в самом безопасном для тебя месте, в твоих волосах все еще этот проклятый ядовитый стилет!
И выбросил его в темноту комнаты. Ее глаза расширились, рот раскрылся, и Анхельм снова накрыл его ладошкой, не дав заговорить.
– Я обещаю, что больше твоя жизнь не будет такой, пока я жив. Клянусь всеми богами, какие есть, я это сделаю. Я стану твоим доспехом, стану твоим стилетом.
– Похоже, это еще большой вопрос, кто из нас глупее, – слабо улыбнулась Рин, немного помолчав.
А затем случилось что-то, чего Анхельм никак не ожидал. Она мягко притянула его лицо к себе и поцеловала. Ее губы были прохладными, солеными от слез. Поцелуй – неуверенным и извиняющимся. Анхельм отвечал несмело, словно боясь спугнуть. Касание ее мягких и нежных губ ошеломило его, из головы вылетело все лишнее, весь мир, осталась только она. Все закружилось, завертелось, его понесло...
С тихим стоном он оторвался от ее губ, поцеловал глаза, приник к жилке на шее; она не сопротивлялась, лишь нежно и осторожно поглаживала его по спине и плечам. Ее кожа была нежной и сладко пахла. Дрожь от невероятного волнения прокатилась по всему его телу, пальцы дрожали от страха и трепета перед неизвестным доселе чувством. Она тихо выдохнула, когда он стянул с нее рубашку, подалась к нему всем телом и прижалась обнаженной грудью. От этого словно огонь прокатился по венам, Анхельм едва сдерживался, заставляя себя не спешить. Он провел рукой по ее шее, очертил тонкие ключицы, и остановился, словно спрашивая разрешения. И она лишь нетерпеливо хныкнула, сама подставляясь под ласки.
Сплелись руки, встретились тела, столь истосковавшиеся по любви. Он застонал, когда она поцеловала его в чувствительное место под ухом; она выгнулась, когда его руки заскользили по ее изгибам, лаская нежную кожу.
И оба застонали от сладкой судороги во всем теле.
«Боги, боги! Зачем? Почему я жил без нее все это время? Как я мог жить без нее? Без ее лучистых глаз, без теплого дыхания на шее, без этих сладких губ? Без звука ее нежного голоса? Родная, вся жизнь без тебя настолько пуста и бессмысленна, я отдам что угодно, только бы не потерять тебя. Не сейчас! Только не теперь! Как я вынес всю жизнь без тебя? Боги, боги, если вы меня слышите, пожалуйста, я молю, только не без нее! Никогда! Весь мир со всеми его мелочами совершенно неважен – да гори он синим пламенем! – пока она здесь, пока она рядом. Потому что весь мир – это ее ладони на моих плечах. Это ее губы на моих губах. Ее нежный стон, сладкой дрожью звучащий в моей груди. Бархат и сладость ее кожи. Плавность изгибов ее тела. Тепло ее взгляда. Бесконечная красота. Это моя любовь к ней. Я люблю тебя. Да, глупая, люблю. И тебе этого не изменить. Вот оно, подлинное бессмертие, какого ищут мудрецы... В любви оно и есть! В любви я бессмертен...»
Когда Анхельм затих и его дыхание стало медленным и размеренным, Рин поняла, что он уснул. Она лежала в кольце его рук, спокойная, умиротворенная, и смотрела на луну в окне. На землю быстро опускались большие пушистые снежинки, словно кто-то там, наверху, распотрошил пуховую перину. В голове не было никаких мыслей, лишь крутился мотив песенки. И хотя ладонь Анхельма покоилась на ее груди, согревая и убаюкивая, сна не было ни в одном глазу. Она осторожно взяла его руку и стала рассматривать. Пальцы длинные, узкие, кожа белая и такая нежная, что видны синие венки. Аккуратные ухоженные ногти правильной формы. А вот тоненькая белая полосочка шрама поперек ладони с тыльной стороны. Такие большие, красивые руки. Рин уютно накрыла его ладонью свою и обнаружила, что ее рука ровно в два раза меньше. Анхельм чуть повернулся, прижал ее к себе крепче и нежно чмокнул в плечо.
– Спи, любимая, – сонно прошептал он. – Завтра будет длинный день.
Рин улыбнулась от ощущения, вызванного этими словами, и постаралась уснуть. В голове проскочила какая-то мысль, но она не успела ее додумать – уснула.
Из сладкого сна ее вырвал странный звук, как будто кто-то скреб металлом по камню. Рин приоткрыла один глаз, бросила взгляд в окно и обнаружила на улице огромные сугробы. Человек в коротком черном кафтане убирал лопатой снег, расчищая дорогу к сараю.
Анхельма рядом не было, поэтому постель немного остыла. Рин отчаянно не хотелось просыпаться, но урчащий живот и необходимость посетить уборную заставили ее встать. На подушке лежала записка, написанная витиеватым почерком Анхельма: «Спускайся к обеду, мы с Фрисом ждем тебя. Люблю».
– О-о-о! Моя... О-ох! – застонала Рин, потягиваясь и растирая поясницу и бедра. Все тело протестовало против любых движений, казалось, каждая мышца была перетружена.
– Ну а чего ты хотела, балда? – заворчала она сама на себя. – После такого-то перерыва...
Девушка с удовольствием прокрутила в памяти все сладкие моменты минувшей ночи и довольно зажмурилась. Энтузиазм и любовь Анхельма с лихвой окупили его неопытность. Он был ласков, нежен и чутко прислушивался к ней. Несмотря на разницу в росте, не было никакого стеснения и неловкости.
Рин чистила зубы и улыбалась, глядя на свое отражение в большом зеркале. То замученное, замерзшее и усталое существо, каким она казалась сама себе в последние годы, исчезло, словно по волшебству. В кои-то веки румянец на щеках был не от мороза, не от болезни, смущения или гнева, а от радости. И глаза блестели не от слез, а от ощущения тихого счастья. С замиранием сердца она вспомнила ощущение гладкой и горячей кожи Анхельма, его шелковых волос, мягких губ и нежно улыбнулась. Руки больше не дрожали и не мерзли, в них пульсировала теплая сила.
Рин стояла перед зеркалом и неуверенно вертела в руках свои штаны. Странное ощущение испытывала девушка: ей не хотелось надевать собственную одежду. Первый раз за долгое время она вспомнила о своей женственности и красоте, способности нравиться. Ей захотелось одеться красиво, порадовать Анхельма хоть такой малостью. Она обратила внимание на стоящий в углу комнаты дубовый шкаф с короной и резными колоннами и вспомнила, как Милли что-то говорила о платьях. Должно быть, они висят в этом шкафу. Она открыла дверцы и замерла: на мягких плечиках висело лишь одно платье цвета экрю.
Рин осторожно прикоснулась к нему и удивилась нежности и легкости материала. Что это? Как будто бы шелк... Фасон резко отличался от того, что обычно носили знатные дамы, такой наряд, скорее, подошел бы горожанке. Юбка-солнце, рукава длиной три четверти на подплечниках, двубортный воротник – на платье! Удивительно! – и скромное декольте. Пояс широк как раз, чтобы подчеркнуть талию. Рин расколола волосы и осторожно скользнула в платье. Шелк приятной прохладой обнял тело. Девушка посмотрела в зеркало и обмерла: платье сидело идеально, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки ее фигуры. Только вот грудь оно облегало... уж слишком сильно.
Рин решила, что настало время использовать свое изобретение, и стала рыться в рюкзаке. С самого дна она выудила крохотный сверток, из которого достала две легких вещицы. Рин сняла платье и надела их, немного повозившись с застежкой. Белое кружево плотно обтянуло грудь, приподняв ее.
«Ну не волшебную ли я вещь сшила? – довольно подумала Рин, разглядывая кружева, мягко обнявшие ее сиреневые бедра. – О да! Я богиня кройки и шитья! О да-а!»
Теперь платье на ней выглядело еще лучше. Рин, снова любуясь собой в зеркале, заметила квадратный кусочек бумаги, всунутый в щель между зеркалом и рамой. Она прочла: «Я надеюсь, платье тебе подошло и понравилось. В шкафу лежит коробка, в ней – туфли. И лучше бы они тебе подошли! Ты не представляешь, как сложно снять с тебя мерки, когда ты спишь!» Белая коробка нашлась в глубине шкафа. В ней лежал настоящий шедевр обувного ремесла: маленькие атласные туфельки с круглыми мысками, того же цвета, что и платье. Невысокий, в палец, тонкий-тонкий каблучок. Рядом в мешочке лежали телесные шелковые чулки с поясом. Девушка осторожно вступила в туфельки и обрадовалась: сидят как влитые и колодка удобная.
Она покружилась перед зеркалом, улыбаясь. Закрутила длинные волосы сначала в одну, потом в другую прическу, жалея, что нечем их заколоть. Стилет, который Анхельм выбросил ночью, Рин так и не нашла, видимо, герцог забрал его. Она поискала на туалетном столике хоть что-то, с чем можно сделать прическу, но нашла только еще одну записку: «Я так люблю, когда твои волосы распущены! Но если тебе уютнее держать их заколотыми, то в верхнем ящике стола есть еще одна коробочка».
Рин, улыбаясь, выдвинула ящик стола и нашла длинную узкую коробочку, обтянутую синим атласом. В ней лежали стилет и еще одна записка: «Прости, я позволил себе дерзость и украсил твое оружие-заколку камнями. Изумруды и аметисты напоминают мне о твоих глазах и коже».
Рукоятку-шарик действительно инкрустировали драгоценными камнями, которые складывались в форму бегущего волка с изумрудными глазами и аметистовым телом. Металл стилета сильно посветлел и стал напоминать серебро. Рин улыбнулась: когда он только успел это сделать! Она осторожно заколола волосы, позволив одной прядке спереди свободно виться. Мысленно предвкушая реакцию Анхельма, вышла из комнаты и направилась в обеденный зал.
Но Анхельма там не было. Зато на белом стуле с резными ножками вальяжно развалился Фрис, одетый в бежевые брюки герцога и расстегнутую белую рубашку. Он смотрел на нее своими волшебными глазами-омутами и улыбался как ни в чем не бывало.
– Доброе утро! Прекрасно выглядишь! – сказал он.
Рин ничего не ответила, только покраснела, прошла к столу и села.
– Знаешь, когда ты ехала мимо моей реки, то была гораздо вежливее, чем сейчас.
– Конечно. Напугал меня до истерики.
– Прости?
– Тогда, в лесу, я не испугалась тебя так, как вчера, – сказала Рин,
– Ха-ха! Тогда в лесу, – передразнил Фрис, – ты испугалась до дрожи! А вчера всего лишь завизжала.
– Нечего смеяться надо мной. Я никогда не видела келпи в человеческом облике.
– Ах вот оно что! А я-то голову ломал, чего ты так завопила? Весь дом разбудила. Было бы чего бояться. Между прочим, мое человеческое тело весьма и весьма хорошо выглядит. Видела, как на меня вчера смотрела та прекрасная белая лилия?
– Милли? Лучше бы ты ее не трогал.
– Я не мог противиться ее чарам. Она сделала меня беспомощным, – театрально раскинул руки Фрис.
– Пеняй потом на себя. У нее очень строгая бабушка.
– Ничего страшного, я нравлюсь всем женщинам, – беззаботно отмахнулся он. – Хотя королева кухни не совсем в моем вкусе, но в ней определенно что-то есть... Возможно, глаза? Или ее аппетитные...
– Избавь меня от подробностей, – взмолилась Рин.
– Мне кажется или ты не в настроении? – удивился Фрис. – Как такое может быть? Я полагал, вы с белобрысым мальчишкой провели прекрасную ночь, полную обжигающей страсти?
Рин уронила голову на сложенные руки.
– Вот об этом я точно не хочу с тобой говорить!
– Вредная какая! Надо было тебя посильнее напугать в лесу.
Рин встретилась с ним взглядом и не смогла не улыбнуться, вспомнив свою реакцию, когда большой черный конь обернулся человеком. Тем самым мужчиной, который ночью ел кролика рядом с ее палаткой.
Фрис подмигнул ей и дружелюбно улыбнулся. Темные лошадиные глаза без белков дарили странное спокойствие. Его взгляд заставлял доверять, а ленивая улыбка с тенью легкого превосходства несла ощущение чего-то, что она давно ждала. Во Фрисе была Сила.
– Нечего так смотреть на меня, – буркнула Рин и отвернулась. Анхельм вошел в зал с яблоком в одной руке и папкой с бумагами в другой. Он шел медленно, сосредоточенно глядя в документы, и потому совсем не заметил Рин.
– Доброе утро и тебе, самый высокий человек в мире, – дружелюбно поздоровался Фрис.
Анхельм поднял взгляд, застыл с широко раскрытыми глазами и, казалось, забыл, как дышать.
– Доброе утро, – поздоровалась Рин.
– Доброе утро. Ты... замечательно выглядишь, – пролепетал он.
– Спасибо... Спасибо за платье и туфли, – ответила Рин, прислушиваясь к странному ощущению внутри себя. Смотреть на Анхельма было сложно, говорить с ним – язык не слушался.
– Я рад, что тебе все подошло по размеру. И цвету. Тебе очень идет. Очень рад. Фрис, как ты себя чувствуешь?
Келпи довольно потянулся, жмурясь, словно кот.
– Все хорошо! Силы вернулись ко мне, и все раны уже зажили.
– Так быстро... – тихонько промолвила Рин.
– Я дух Воды, не забывай, – подмигнул он Рин, взял ее руку и поцеловал. – Но благодарить я должен тебя, девочка. Спасла мне жизнь, я в долгу.
– Ты уже свой долг вернул, Фрис, – ответила Рин, стараясь освободиться из цепких рук настырного келпи.
Вошла мадам Пюсси с двумя подносами, загруженными тарелками.
– Ну, это ты так считаешь, я не согласен. Оставим эту тему. Хорошо ли ты спала? – поинтересовался келпи, подкладывая ей в тарелку овощей.
– Да, – ответила Рин и набила рот яичницей, надеясь, что хоть это остановит от расспросов бесцеремонного Фриса.
– А знаете, – с заговорщицким видом сообщил келпи, – этой ночью я слышал очень странные звуки. Мне показалось, стонал кто-то...
Рин зарделась и приложила немалые усилия, чтобы не засмеяться.
– Голос был очень хорошо знаком мне, – продолжал Фрис.
Все это время Анхельм даже не притронулся к еде, так как сверлил взглядом наглеца, который все ближе придвигался к его любимой. Рин ощутила, как горячая и тяжелая рука обвивает ее плечи, и недоуменно уставилась на келпи. Тот невинно улыбнулся и предложил еще морковки.
– Так вот, голос, мне кажется, был твой, – он приторно-сладко улыбнулся враз покрасневшему герцогу. – Что же ты так стонал? Неужели тебе было нехорошо ночью? Мне кажется, я дал тебе достаточно сил, чтобы у тебя все было в порядке.
– Все и было в порядке.
– Всего лишь в порядке? Что ж так слабо-то?
– Ах вот как! – улыбнулась Рин. – Решил не мытьем, так катаньем выяснить подробности!
– Ну ты же не рассказываешь, а мне интересно... – прогнусавил мужчина.
– От любопытства кошка сдохла! Отстань лучше, пока я добрая, и ешь. Хотя как ты вообще ешь эту гадость?
– Шутишь? Да сырое мясо самое вкусное! На, попробуй кусочек, – он протянул ей вилку, и Рин скривилась.
– Убери, не ем я это.
– Фрис, не могли бы вы... Не мог бы ты перестать мешать моей невесте завтракать?
Невесте?! Рин от неожиданности подавилась сливовым компотом, и, если бы в этот момент Тиверий не вошел и не сообщил, что его светлость ожидает гость, Рин устроила бы кое-кому допрос с пристрастием. Анхельм мгновенно забыл о наглеце келпи и ушел с дворецким. Вернулся он очень скоро, в компании Армана. Келпи встал, вид у него был серьезный и настороженный. Рин тоже поднялась и радостно поприветствовала старого друга.
– Могу ли я заметить, что ты прекрасно выглядишь? – засмеялся Арман, тепло обнимая девушку. – И откуда же все это?
– Нечем было заняться, сшила себе платье, – ответила она, улыбаясь, но улыбка ее почти сразу потухла. – Арман, скажи, что у тебя радостные новости!
– Нет, – посерьезнел мужчина.
Анхельм кашлянул, привлекая внимание.
– Я хотел бы представить вам моего гостя, – сказал герцог. – Познакомьтесь. Фрис, это Арман.
Келпи приветственно кивнул, окидывая Армана изучающим взглядом. Тот кивнул в ответ, протягивая руку, и Фрис быстро ее пожал.
– Рад знакомству, – сказал Арман, настороженно вглядываясь в глаза келпи. – Что-то подсказывает мне, ваша светлость, вам многое нужно рассказать.
Анхельм чуть качнул головой, соглашаясь.
– Прошу, отобедайте с нами, Арман, – сказал Анхельм, приглашая за стол, – и я все расскажу.
Они прошли за обеденный стол и расселись. Герцог во главе стола, Рин через один стул слева, Арман напротив нее. Келпи долго выбирал место и наконец уселся рядом с девушкой, развалившись на стуле, как на кресле, и не сводя тяжелого изучающего взгляда с Армана.
– У меня неприятные известия, ваша светлость, – мрачно сказал Арман.
– Я хочу услышать все, – ответил герцог, отставляя тарелку в сторону.
– Я не знаю, с чего начать, ваша светлость, поэтому рассказ мой будет сбивчивым.
– Меня интересуют ваши последние действия в Сорин-Касто.
Арман тяжело вздохнул и начал рассказывать.
– Мы сидели в Лунном лесу на севере и ждали вестей от Карен. Она должна была сообщить удобный момент для вылазки во дворец. Император собирался ехать на Зимний фестиваль в Кастан. Мы вчетвером с Зарой, Иларом и Камелией хотели пробраться ночью через подкоп в городских катакомбах в подвалы Сорин-Касто, обезоружить охранников и переодетыми в их форму проникнуть в хранилище казны, где был кристалл. Мы были близко, очень близко к осуществлению нашего плана.
Но вместо сведений о вылазке нарочный от Карен привез письмо, в котором сообщалось, что кристалл вывезли из замка и повезли в направлении Зеркального лабиринта. Мы срочно снялись с места, поставили часовых на всех дорогах, которые вели от Сорин-Касто к Лабиринту. Но его повезли через сам Лунный лес по бездорожью, и, если бы не волки, мы бы так и не узнали об этом.
Ваша светлость, я никогда не слышал, чтобы волки так выли! Надрывно, с такой тоской, словно... Словно из земли появилось само зло, с которым никогда не справились бы их клыки. Илар говорил, что слышал такой вой только однажды... Это было, когда кристалл достали из недр Драконьих гор.
Мы подошли к нему очень близко, даже видели издалека. Шесть дней мы шли вглубь Драконьих гор, с севера Лунного леса до Зеркального лабиринта. Зара пошла вперед, чтобы выяснить, сколько человек в охране. Их было тридцать, и все – зачарованы. Нам пришлось использовать волков, чтобы опередить их и устроить засаду, иначе у нас не было бы шансов. Я ведь уже немолод, да и Зара, хоть и хорохорится, все же не девочка.
Моей группе хватило сил уничтожить почти всю охрану, но мы так и не смогли добраться до кристалла. Я... не знаю, что это было. Жуткая магия. Он хлестал нас ядовитыми плетьми, молниями, плевался огнем... Мы не могли подойти ближе, чем на выстрел... Зара... Рин, помнишь, я обещал рассказать? В какой-то момент я обернулся, а ее нет рядом. Смотрю – она бежит вперед, прикрывает Илара своим воздушным щитом. Он стреляет по кристаллу, а пули возвращаются назад! Мы стреляем и попадаем под свой же огонь!
И вот Зара бежит, Илар стреляет, и тут над ними замахивается фиолетовая плеть. Я думал, у меня сердце остановится... Мейс прыгнул, сбил ее с ног, а Илар... Он не смог увернуться...
Арман склонил голову к самой груди и ни на кого не смотрел. Рин оцепенела. Она не сразу поняла, что перестала дышать. Затылок протяжно заныл, в животе снова начали вить клубок змеи, а в горле появилась какая-то усталость и пустота. Надтреснутым голосом она спросила:
– Как? Как это возможно? Ты что, серьезно?
– Зара не смогла его спасти. И за то время, пока мы пытались поднять Илара, кристалл увезли во второй коридор Лабиринта.
Рин сглотнула. Один раз, другой. Пустота из горла не ушла, а в затылке стало колоть, как будто туда медленно вдавливали иглу.
– Арман, Илар мертв? – переспросил Анхельм.
Его голос был преступно спокойным. Холодный, отстраненный. Рин взбесилась.
– Да что, вашу мать, творится?! – вскочила она и хватила ладонью по столу так, что бокал с компотом перевернулся.
Фрис, сидящий рядом, схватил ее за локоть и потянул на место, но девушка отмахнулась.
– Хочешь сказать, что Зара не справилась с такой мелочью, как яд?
– Рин... – предостерегающе позвал герцог, но она не слушала.
– Ему сожгло кожу! В него как кислотой плюнули!
Рин знала, что ей не стоит этого говорить, но ее уже понесло.
– Тогда какого демона надо было соваться в Лабиринт? Арман, почему... Вот постоянно так! Арман, как так можно?! Планы надо выверять, не ты ли меня этому учил? Как можно было так бездумно лезть вслед за кристаллом?
– Рин! – взвыл Арман, вскакивая со стула. – Очнись! Мы должны были действовать!
– Кто просил нападать на них?! – завопила она.
– Тебя там не было!
– Так почему вы затеваете такие вещи без меня? Это как с Нарисом, стоило мне на день уехать, он схватил проклятие! Илар погиб из-за...
– Рин, сядь! – рявкнул Анхельм, медленно поднимаясь из-за стола во весь свой впечатляющий рост.
Рин свирепо уставилась на него.
– Арман докладывает мне, а не тебе, – сказал герцог, глядя на нее серьезно и холодно. Голубые глаза стали похожи на льдинки. – Если тебе тяжело это слышать, то выйди.
– Нормально мне, – рыкнула Рин, плюхаясь обратно на стул.
Повисла тяжелая неприятная пауза, во время которой Фрис под столом протянул руку и сграбастал ее ладошку. Рин попыталась высвободиться, но он больно сжал ее пальцы и дернул на себя. Слезы закипали на глазах, змеи в животе вовсю кусались, а в затылок словно гвоздь забивали. Фрис мягко притянул ее поближе и положил тяжелую горячую ладонь ей на талию. Рин расстроенно закрыла лицо руками и больше глаз не поднимала, слушая рассказ молча.
– В общем, мы потеряли бойца, – печально заключил Арман, тяжело опускаясь обратно на стул и сердито глядя на Рин. – Всего умения и таланта к целительской магии моей сестре не хватило, чтобы вылечить его. Пока Зара пыталась подлатать Илара, оставшимся в живых защитникам кристалла и их предводителю удалось уйти. Вместе с кристаллом, разумеется. Идти за ними мы не рискнули. После того что устроила нам эта дрянная стекляшка, не было смысла к ней приближаться. Похоже, что он обладает разумом и защищает себя сам. Вполне вероятно, что эта штуковина просто ненавязчиво отогнала нас подальше, а если бы действовала в полную силу, то убила бы всех одним ударом. И еще вот что... Я не знаю, откуда они ее взяли, но гвардейцы имели точную карту Лабиринта. Без нее в этом жутком месте искать смерть – очень недолгое дело, так что, если бы у них не было ничего, они бы туда не сунулись. И по правде говоря, я уже не знаю, осталось ли в Вейлоре хоть что-то от него самого, и кто отдает сейчас действительно управляет империей.
– Кристалл, – в один голос ответили и Рин, и Фрис, и Анхельм.
Арман окинул всех троих подозрительным взглядом и констатировал:
– Судя по всему, вы уже знаете больше, чем я.
– Только в теории, – ответил Анхельм.
– Арман, – подала голос Рин, – прости, что вспылила. Не то чтобы мы с Иларом были очень близкими друзьями... Просто...
– Рин, не нужно, – мягко сказал Арман.
Рин посмотрела в его глаза и вздохнула. Ее друг как всегда все понял без лишних слов.
– Совершенно случайно, когда я шла сюда, я нашла родственников Илара. Его отца и сестру, – добавила Рин.
– Да ладно! Он же потерял их.
– Угу. А я нашла. Они переехали от Когтя в рыбацкий поселок под Синтаром. Я обещала, что он вернется к ним. Теперь даже не знаю, как быть.
– Мы с Зарой поедем к ним. Расскажите, что узнали.
Фрис долгое время смотрел на Армана, словно изучал его.
– Как вы относитесь к легендам? Верите? – уточнил он.
– Смотря во что.
– В богов. Сиани и Инаис.
– Да.
– А в духов? В этом мире есть множество духов. Воды, океана, земли... Дух жизни, дух радости, дух любви...
– Сложный вопрос. Я их не видел. Тяжело верить в кого-то, кого никогда не видел.
– Иными словами – нет?
– Я – практик. Вера в нечто незримое не дает мне практического результата.
– Вера – единственное, что позволяет человеку не скатиться в дикость. Люди трогают механизмы, в которых ничего не смыслят, и заставляют их работать на себя, не заботясь о том, что однажды они могут сработать против них самих. Вы живете в мире, полном того, чего не понимаете. Вы здесь гости, а ведете себя, как хозяева. Сегодня и сейчас вам придется поверить в сказку, иначе вы не добьетесь того самого практического результата. Все зависит от вашей способности верить в... нечто незримое.
– Кто вы, чтобы говорить подобное?
– Я – часть той силы, которую вы не понимаете, – спокойно улыбнулся Фрис. – Вы все еще хотите услышать историю, которую считаете сказкой?
– Чтобы верить в сказки, необходимо иметь чистоту души ребенка. Я стар, многое пережил, мне нелегко отрываться от привычных представлений о мире.
– Так разбудите ребенка внутри себя.
– Это хорошо получается у Рин, а не у меня. Если дело придется иметь со столь тонкими материями, то я всецело доверюсь ей.
Фрис задумчиво, с нескрываемым интересом смотрел на Армана с полминуты, прежде чем начать свой рассказ. В общих чертах он рассказал легенды о Хранителях, а затем снова обратился к Арману:
– Что скажете?
– Из всего этого вывод напрашивается один, – немного погодя резюмировал Арман, тыкая вилкой в картошку так, словно она была ненавистным императором. – Мы должны отступиться от попыток добраться до кристалла и возродить некую Альтамею.
– Заметьте, это единственный разумный путь, – подтвердил Фрис.
Рин сидела молча, рассказ Фриса слушала отрешенно. Ее мысли больше занимал Илар. Ах, Илар! Человек-песня – всегда с гитарой и бесконечными балладами, которые он непостижимым образом держал в голове без всяких записей. Для Рин, страдавшей провалами в памяти, это было чем-то невероятным и похожим на чудо. Человек-смех – ни дня без нового анекдота. Он умудрялся острить даже в самых неподходящих ситуациях. Невозможно поверить, что его больше нет... Значит, не просто так он ей привиделся тогда? Захотел явиться напоследок?
Вдруг ей показалось, что она слышит быстрый стук копыт, доносящийся почему-то со стороны черного входа в поместье. Сегодня Тиверий расчищал там дорогу... Она подняла голову и взглянула на Фриса: келпи тоже настороженно прислушивался и хмурился.
Анхельм вопросительно посмотрел на них, и она объяснила:
– Кто-то едет. Один человек, верхом. К черному входу.
– Я никого не жду, – нахмурился Анхельм, вытирая рот салфеткой.
– Надеюсь, это никак не связано с твоим появлением здесь? – предположила Рин, обращаясь к Арману. Тот нервно дернул щекой и пожал плечами. Анхельм, поправил ворот рубашки, манжеты и окинул взглядом гостей.
– Вам всем лучше спрятаться на кухне. Тиверий, кто бы это ни был, не пускай дальше прихожей. Милли, убери со стола лишние приборы, мою тарелку оставь, а затем закрой на ключ комнату Рин.
Рин подхватила Армана и Фриса и скрылась с ними на кухне. Келпи повел носом и потребовал ведро воды. Мадам Пюсси, недовольно глядя на его полуголый торс и не заправленную в брюки рубашку, предоставила кадку ледяной воды. Небрежным движением Фрис сбросил штаны, явив возмущенно ахнувшей женщине длинные мускулистые ноги и очень привлекательный зад, ступил в кадку... и исчез. Вода на секунду озарилась синеватой вспышкой и погасла.
– Хотел бы я знать, где ты его нашла, – сказал Арман, указывая на кадку пальцем.
– Долгая история. Потом расскажу, – девушка стала собирать с пола вещи келпи.
И тут ее интуиция завопила о том, что приближается что-то не очень хорошее. Предчувствие провело ледяной ладонью за шиворотом и сжалось узлом в животе. Она приникла ухом к двери и прислушалась. Неуместно весело зазвенел дверной колокольчик, послышались шаги Тиверия и щелчок замка.
– Добрый день! – услышала она незнакомый мужской голос. – Его светлость господин Анхельм Вольф Танварри Ример проживает здесь?
– Добрый день! Да, его светлость сейчас обедает. Что вам угодно?
– Меня зовут Кастедар Эфиниас. Я посланец из Магредины от королевского дома Левадии. У меня письмо от его величества Илиаса Третьего Левадийского, которое я должен передать его светлости лично в руки.
– Тиверий, все в порядке. Добрый день, господин Эфиниас!
Это появился Анхельм.
– Проходите, присаживайтесь. Тиверий, будь любезен, чай.
– Ваша светлость, вот письмо.
Некоторое время ничего не было слышно, видимо, Анхельм читал. Наконец он сказал:
– Знакомы ли вы с содержанием данного текста?
– Нет.
– А вас посвятили в суть вопроса?
– В общих чертах, ваша светлость. Мне было велено передать вам письмо лично в руки и сопроводить в Магредину. У меня с собой все необходимые документы.
– Я не могу дать согласие на поездку прямо сейчас. Мне потребуется время.
– Мне приказано ждать столько, сколько вы скажете.
– Хорошо, я понял. Вероятно, я буду готов ответить послезавтра, приходите с утра, до девяти.
– Благодарю. Всего доброго, ваша светлость!
– Всего доброго. Тиверий, проводи, будь любезен.
Входная дверь захлопнулась, и тревога отступила. Рин чуть подождала и вышла. Анхельм сидел на диване в глубине холла и с сосредоточенным выражением лица перечитывал письмо.
– Что случилось? Кто это был? – спросила она.
– Ты же слышала, посланник от короля Левадии, – ответил Анхельм, не отрывая взгляда от письма.
– Дай угадаю, у нас проблемы? – предположила она.
– Даже не представляешь какие, – мертвым голосом ответил он.
Рин хотела расспросить его подробнее, но услышала ржание лошадей и шум подъезжающего экипажа.
– Тиверий, его превосходительство приехал, – сообщила Рин, глядя в окно. Дворецкий поспешил выйти навстречу господину, а Рин поспешила уйти подальше с глаз Орвальда. Входная дверь распахнулась, и дядюшка позвал громким, поставленным голосом:
– Анхельм, иди сюда немедленно!
– Привет, дядя. Не ждал тебя сегодня.
– Птичка на хвосте принесла, что к тебе приехал Арман.
– Здравствуйте, ваше превосходительство, – Рин решила все же выйти навстречу. В конце концов, решила она, невежливо отсиживаться в уголке.
– Добрый день, Рин. Позволю себе заметить, что вы выглядите превосходно.
– Э-э... Благодарю, – смущенно и немного нервно улыбнулась девушка.
– Ну что она там копается? – недовольно вопросил Орвальд, оглядываясь на окно. Рин проследила за его взглядом и заметила в санях еще одного человека, которого она сейчас была рада видеть больше всех на свете, – Заринею. Рин извинилась и, не дожидаясь ответа, выскочила во двор встретить подругу.
Высокая женщина крепкого телосложения с волосами нежно-розового цвета и яркими синими глазами при виде Рин застыла с приоткрытым ртом. Рин подбежала и стиснула подругу в объятиях.
– Зара, я так соскучилась! – промурлыкала Рин, целуя подругу в обе щеки и крепко обнимая. – Так давно не виделись!
– Рин! Что ты тут делаешь? Да еще и в таком виде! Ой, да какая разница? Я тоже скучала, моя хорошая! Так, пойдем скорее в дом, на дворе не лето, не хватало еще, чтобы ты замерзла и простыла.
– Ты все так же ворчишь на меня, как мамаша, – умилилась Рин, подхватывая подругу под руку и ведя ее в дом. – Как я по этому скучала!
Женщины вошли в дом и поздоровались.
– Вы предпочтете сперва пообедать или сразу пойдем в мой кабинет и обсудим дела? – поинтересовался Анхельм.
– В кабинет, – ответил дядя за всех. – Тиверий, чай!
– Уже готов, господин.
– Да, Тиверий, – спохватился Анхельм, – нужно съездить в Кандарин, Ростеди нужен мне к шести вечера. Пусть разузнает все о Кастедаре Эфиниасе: где останавливался, когда и с кем приехал. Необходимые запросы я подпишу. Казначея мне вызови на семь, а главу торговой гильдии Хэмлоу как можно скорее, я приму его сразу, как мы закончим.
– Слушаюсь, молодой господин.
– Только не вздумай сам ехать верхом, с твоими ногами этого делать не стоит, сколько раз говорил! Позови Томаса, пусть возьмет моего Лимона, скажи, что я просил. Честное слово, хоть ты и говоришь, что не нужно, а я найму тебе помощника.
– В этом нет необходимости, Анхельм.
– Не спорь со мной, – упрямо ответил герцог и стал подниматься по лестнице в кабинет.
– Племянник, – усмехнулся Орвальд, – я гляжу, ты иногда работаешь.
– Дядя, мне сейчас не до шуток. Только что такое письмо принесли... – мрачно вздохнул герцог. – Даже не знаю, как к нему отнестись.
Орвальд встревожился:
– Угроза?
– Нет, совсем нет. Даже наоборот. Письмо от Илиаса.
– Илиас написал тебе? – изумился Орвальд.
– В чем проблема? Ты же знаешь, что мы с ним поддерживаем переписку. Но не на лестнице же об этом говорить? Идемте!
Когда компания устроилась в мягких креслах вокруг стола, Анхельм протянул дяде письмо. Пока тот знакомился с его содержанием, бледнея по мере прочтения, герцог развернул огромную карту мира. Рин всегда любила карты и сейчас с удовольствием разглядывала образчик картографического искусства. Здесь были отмечены даже самые маленькие деревушки, к ним зелеными пунктирными линиями вели дороги от столиц герцогств. Границы территорий обводились золотыми линиями, столица Сорин-Касто обозначалась большим замком с гербом империи: мощное древо, в кроне которого помещался щит, а на щите – змей, кусающий себя за хвост и обвившийся вокруг двуручного меча. В восточной части карты Хонклетского континента была нарисована только роза ветров и terra incognita. За всю известную историю Соринтии ни одна экспедиция не смогла разведать восточные земли. Обойти Драконьи горы по воде было невозможно: на севере страшные океанские волны разбивали корабли в щепки о выступающие скалы Драконьего Хвоста. На юге россыпь барьерных рифов и слишком широкая отмель не позволяла большим судам подойти к берегам Головы Дракона, а дальше, за Голову Дракона, не правил свое судно еще ни один капитан, потому что океан кишел страшными чудовищами, пожиравшими судна целиком.
По земле Драконьи горы никто перейти не смог. Карабкаться по голым отвесным скалам было опасно и бессмысленно, а единственный вход в ущелья тысячи лет назад драконы закрыли Зеркальным лабиринтом. Тоже замечательное само по себе место: ни один человек так и не прошел его. Еще в первом коридоре путников встречали такие ловушки, что соваться во второй тем, кто выжил, уже совершенно не хотелось. Рин за всю жизнь была там единожды и посещать это место во второй раз у нее не было никакого желания. Конечно, находились храбрецы или просто те, кому терять было нечего, и они уходили в Драконьи горы, но никто из них не возвращался назад. Ходили слухи, что люди, которые преодолели этот опасный путь, попадали в прекрасные места и попросту не хотели возвращаться.
Но этот вариант карты отличался от того, что видела Рин в штабе в Кимри. Здесь границы были шире: Канбери протянулся от севера на юг, занимая почти все побережье Хонклетского континента. На Фанридийском континенте Левадия и Арания протянулись с запада на восток, от Змеиного океана до Левадийского. На севере Альтресия заняла мыс Вир, получив удобный выход в Северный океан. На самом севере карты, где раньше была лишь terra incognita, теперь нарисовали довольно большой континент с названием «Ничьи земли».
Рин со смешанным ощущением радости и грусти смотрела на карту и думала о том, сколько еще предстояло открыть в этом мире. Все четыре края карты серые, кто знает, что там? Доживет ли она до того момента, когда на карте не останется белых пятен?
Ее мысли прервал Орвальд. Его превосходительство свернул письмо, передал племяннику и сказал:
– Анхельм, вот что я тебе скажу: поезжай. Кристалл вполне может подождать до тех пор, пока мы не узнаем, чего в действительности хочет Илиас и на каких условиях. Однако ситуация... Недооценил я его величество, – Орвальд тяжело вздохнул, ероша темно-каштановую шевелюру. – И переоценил нашу разведку. Арман, Заринея, ваша группа должна исчезнуть на пару месяцев или даже больше. Новости плохие: король Левадии Илиас Третий Левадийский узнал, что у нас готовится переворот, а также почему и кем конкретно он затеян, и предлагает свою помощь. Так как просто так этот человек ничего не делает, нам нужно срочно выяснить, что ему нужно, и для этого Анхельму надлежит отправиться в Магредину. Рин, вы будете охранять его.
– Я уже догадалась. Вы уверены, что из-за меня не возникнет неприятностей?
– Уверен я, уверен. Делайте, что говорят, и не задавайте вопросов, Рин.
– Я не просто так спрашиваю, – возразила она, хмуро глядя на начальство. – Одно дело охранять Анхельма дома, другое – в пути. Как, по-вашему, я покажусь на границах?
– Неужели вы думаете, что я это не продумал?
– Вам напомнить пьесу «Грей Шинсворт и неправильная карта катакомб»? События недельной давности. Кстати говоря, что с ним стало? Он предатель или нет?
– Рин! – шикнул Арман. – А ну, прекрати!
– Не прекращу, пока не разузнаю все до последней запятой. Имею право. Так что, ваше превосходительство? Что вы придумали?
– Замаскируете ваше прекрасное личико, моя дорогая, и никаких вопросов к вам не возникнет. Я уже сказал вам, что Грей Шинсворт – не ваша забота. Я направил Рошейлу письмо с указаниями, так что вас этот вопрос больше не касается. Забудьте о нем. Это приказ. Я должен дать еще пояснения прямо сейчас или могу продолжить? Могу? Спасибо большое. Что я хотел сказать? Ах да, вы отправляетесь в Левадию, нам нужно обсудить ваш маршрут.
Орвальд наклонился к карте и некоторое время задумчиво шевелил губами.
– Два варианта. Первый: ехать через Канбери. Вы доберетесь до Госсенштальдта за неделю, сядете на корабль и уже через неделю будете в Магредине. В этом есть некоторые трудности: границы охраняются очень хорошо и вопросов не возникнет, пожалуй, только к Анхельму. А вот его провожатых, Рин, будут досматривать тщательно, и именно поэтому я не хотел бы, чтобы вы ехали через эту страну. Второй вариант – Гор-ан-Маре. Путь через наш южный порт займет больше времени, чем хотелось бы потратить. Вы будете добираться целый месяц, если не больше. В том и другом случае я всего лишь перестраховываюсь, реальной опасности нет, так что жду ваши предложения.
Все замолчали, обдумывая сказанное. Рин ковыряла ногтем узор на тканевом подлокотнике кресла и ни на кого не смотрела. Ей вообще не хотелось никуда ехать, идея визита в другое государство не вызывала ни одной приятной мысли, в голову так и лезли воспоминания о Доунбридже и проклятых письмах. Она понимала, что в данном случае за нее говорят эмоции, что никакая опасность сейчас не грозит, но червячок сомнений подтачивал изнутри. А интуиция шептала, что впереди ее ожидают неприятности.
– Не стоит рисковать на границах, – подал голос задумчивый Арман. – Едва ли мы ограничены во времени так, как вам кажется, я же рассказывал, что к кристаллу не подобраться. Его величество не требует явиться немедленно, я правильно понял?
– В целом верно, спешки нет, но я не хочу тормозить процесс.
– Дядя, я уверен, что лучше потратить больше времени на дорогу и безопасно отплыть из Гор-ан-Маре, чем встрять в неприятности в Канбери. К тому же между Зальцири и Гор-ан-Маре проложили железную дорогу, мы доберемся на паровозе дней за пять.
– На паровозе? Что это? – тихо спросила Рин, не поднимая глаз и старательно обдирая торчащие из-под деревянной рейки подлокотника ниточки.
– Сегодня в газете написали об открытии железной дороги между Зальцири и Гор-ан-Маре. Готов спорить, тебе понравится! Дядя, что за удивленное лицо? Ты что, совсем не читаешь газеты?
– Видимо, эту я еще не читал. Надо бы подрезать руки и ноги Доунбриджу, а то больно длинные стали... – Орвальд почесал подбородок и досадливо крякнул, а Рин вздрогнула при звуке этой фамилии.
– Да, кстати о Доунбридже, – вспомнил Анхельм. – Приезжал Кэрри, его внук. Привез еще одно приглашение на бал, снова настаивал, что я должен встретиться с его сестрой. Герцогиня решительно настроена женить меня на себе и изыскивает любой повод встретиться. Ума не приложу, что с этим делать, – пожаловался герцог, искоса поглядывая на Рин. Та все еще портила подлокотник кресла.
– А что тут прилагать ум? Скажи, что ты не можешь приехать, и всё. А вот насчет женитьбы на Арлен... Она хороша собой, хотя немного старше тебя, наследница огромного состояния... – стал размышлять вслух Орвальд. – Впрочем, твой взгляд говорит о том, что если я не замолчу сию секунду, то ты вырвешь мне язык и скормишь его собакам.
– Мы уже об этом говорили, – отрезал Анхельм и ласково спросил: – Рин, у тебя что-то личное к моему креслу? Может быть, хватит портить мебель?
Девушка опомнилась и смущенно сложила руки на груди, искоса поглядывая на Анхельма. Этот разговор и вся ситуация в целом нервировали ее, и она не знала, куда себя деть.
– Значит, решено? Мы доберемся через Гор-ан-Маре?
– Да, проблем возникнуть не должно. Только Рин нужно будет замаскироваться.
Рин кое-что пришло в голову.
– Мы забыли про Фриса, – сказала она. – Прошу простить, я выйду ненадолго.
Она вышла из кабинета и отправилась на кухню.
Кадка одиноко стояла посреди комнаты, вода чуть мерцала синим, рядом на столе лежала одежда келпи, которую бросила Рин. Она наклонилась к самой воде и спросила:
– Фрис, выйдешь? Нужен твой совет.
– А без меня никак? – булькнула кадка.
– Пожалуйста, Фрис...
– Отойди.
Рин повиновалась, и через секунду из воды выпрыгнул Фрис. С черных волос по смуглой коже потекли ручейки, и пол сразу намок. Прекрасный и бесстыжий мужчина требовательно протянул руку, и Рин молча подала келпи штаны и рубашку. Тот надел все прямо на мокрое тело, нисколько не смущаясь, что ткань тут же намокла и стала просвечивать.
– Чем ты огорчена? – спросил Фрис. – Я твое раздражение всей кожей чувствую.
– Несколько причин. И одна из них сейчас сидит наверху и отправляет меня туда, куда я совсем не хочу. Я знаю, что не должна не хотеть, но не понимаю, почему не хочу... – Рин остановилась. – О звезды, я запуталась. Просто пойдем, ладно?
Они поднялись в кабинет, и по выражению лица Анхельма она поняла, что держать Фриса за руку было плохой идеей. Рин поспешила отпустить келпи и подтолкнула его к креслу. Тот прошел и грациозно опустился, окидывая неприязненным взглядом дядю Анхельма. Темные лошадиные глаза сверкали лиловым светом, и Рин подумала, что Фрис сердится, хотя и не знала причины.
– Рин? Не представите нас? – поинтересовался Орвальд тоном более чем прохладным. – Я хотел бы знать, кого вы привели на наше закрытое собрание.
– Познакомьтесь, ваше превосходительство, это келпи Фрис. Дух Воды.
– Что?
Фрис перевел на Орвальда полный презрения взгляд и холодно отчеканил:
– Хотя сказки пишут для детей, взрослым не стоит пренебрегать ими. Я один из хозяев мира, бессмертный дух Воды. Злой дух, как говорят некоторые, хотя я считаю себя всего лишь справедливым.
Заринея тихонько охнула, и метнувшийся к ней взгляд бездонных глаз келпи тут же потеплел.
– Ах, как же невежливо с моей стороны! Добрый день, госпожа моя, – сладко промурлыкал Фрис и подался к розоволосой волшебнице. – Меня зовут Фрис, а вас?
– З-заринея... – не своим голосом выдохнула девушка, сливаясь цветом лица с волосами. Рин удивилась странной реакции Заринеи: она была не из робкого десятка, а уж мужские чары на нее вообще не действовали.
– Чудное имя! А какие глаза! Словно вода... И такая приятная Сила!
Рин закатила глаза.
– Фрис! Ну что это такое? С утра Милли, теперь Зара! Смотри, Анхельм и Арман тебя побьют!
– Но я всего лишь хотел познакомиться! Ты слишком строга ко мне, – недовольно прогнусавил Фрис, ненароком поглаживая ее руку. – Я был так одинок все эти тысячелетия...
– Это уже даже не смешно, – проворчала Рин, отпихивая его руку.
– Ну, немножко все-таки смешно, согласись, – улыбнулся он и вернулся к Заринее, которая все еще пылала, как маков цвет. – Дорогая моя, нас прервали...
Рин нагнулась к Фрису и яростно зашептала ему на ухо.
– Отстань от Зары, кобелина, а то оторву тебе приставалку!
– Говорю же, ты слишком строга ко мне! – в тон ей прошептал Фрис, даже и не думая останавливаться. Рука Зары уже покоилась в его ладонях, а сильные пальцы выводили узоры по коже.
– Слушай, удели нам минутку своего волшебного внимания, а когда мы здесь закончим, я обещаю: сделаю, что хочешь.
– Обещаешь? – хитро сощурился Фрис, улыбаясь белоснежными острыми зубами. От его улыбки у Рин мурашки по коже побежали, мелькнула мысль, что она обещает что-то неправильное, но времени думать не было. Рин согласно кивнула.
– Хорошо. Тогда говори, что случилось, – келпи откинулся в кресле.
В каждом его движении была такая грация, такое изящество, что любой танцор удавился бы от зависти.
– Фрис, ты поедешь со мной в Левадию?
– Куда-куда?
– В Левадию. Это другая страна, далеко, через океан.
– Зачем тебе понадобилось плыть через океан? И вообще, посвятите меня в суть дела, если хотите моего совета.
Рин промолчала. Фрис обвел взглядом присутствующих и остановился на Анхельме.
– Мальчик?
Герцог вздохнул и, похоже, мысленно сосчитал до пяти.
– Сегодня утром ко мне приехал посланец из королевства Левадия, которое находится на Фандрийском континенте, – он указал на карте. – Посланец непосредственно от самого короля Илиаса Третьего, которому я прихожусь троюродным братом. Вот письмо, которое он прислал. Прочитать?
– Конечно.
– «Друг и брат мой Анхельм!
Обращаюсь тайно, адресую данное письмо только тебе и ближайшим соратникам. Мой посланник должен лишь передать письмо в руки лично, о подробностях дела ему знать не положено.
Я слышал печальные вести: Его Величество Вейлор Седьмой Соринтийский серьезно болен рассудком и творит страшные вещи со своими подданными. О причине его болезни мне известно немногое. Из некоторых источников я знаю, что кристалл, найденный в 3982 году на золотоносных рудниках близ Сорин-Касто, таил в себе некое зло и околдовал Его Величество. Долгое время колдовство никак не проявляло себя, но теперь нам, правителям стран, все больше становится ясно, что Его Величество безумен. Работать с ним становится все сложнее, он не идет ни на какие уступки, его действия в экономике тянут к финансовому краху не только Соринтию, но и многие другие страны. Отказ ратифицировать торговый договор с Маринеем после окончания войны – шаг в неверную сторону, мы не раз обсуждали это, но Вейлор ничего не желает слушать. И это только одна сторона вопроса. Истинная причина беспокойства – слухи о том, что у Вейлора есть некая магическая сила, которая превращает людей в послушных рабов без чувств и воли. Эта сила внушает опасения: если он воспользуется ею, чтобы влиять на Королевский совет в своих целях, то это может привести к многочисленным бедам, в том числе и войнам.
Все это время Левадия не вмешивалась во внутренние дела Соринтии, и я никак не мог повлиять на Вейлора. Но затем мне стало известно, что в стране под твоим началом собралось повстанческое движение и готовится правительственный переворот.
Левадия всегда была союзником Соринтии, и в такие минуты я не могу оставить без плеча поддержки своих дорогих друзей, некоторые из которых – мои родственники.
Что я могу предложить в борьбе с врагом, магия которого неведома даже лучшим волшебным умам королевств? Ответ прост: технологии. Не секрет, что в Левадии процветает наука и техника. Без лишнего хвастовства, но с гордостью скажу, что в своем развитии мы шагнули дальше всех стран и на данный момент готовы делиться секретами технологий, дабы остальной мир развивался вместе с нами.
Но в письме всего не изложишь, мой дорогой брат, поэтому я приглашаю тебя в свою резиденцию в Магредине для детального обсуждения.
Истинную цель твоего визита необходимо прикрыть, и я решил, что лучшим поводом для визита ко мне будут смотрины. У меня подрастает дочь Фиона. Она недавно вступила в брачный возраст, и ко мне уже не раз приезжали женихи, чтобы просить ее руки, так что твой визит едва ли вызовет вопросы Дворянского собрания Соринтии.
Прошу тебя ничего не опасаться, я беру на себя все заботы о твоей безопасности в пути, мой посланник имеет все необходимые документы для твоего путешествия. Жду твоего скорейшего приезда.
Илиас Третий Левадийский».
Тишина длилась довольно долго, все обдумывали услышанное. Рин вспомнила свой недавний разговор с Анхельмом, когда они обсуждали возможность обращения за помощью к другому государству, и заинтересованно посмотрела на герцога: ну а что он теперь скажет?
К всеобщему удивлению, первым высказался Фрис.
– Это бесполезно. Вы напрасно потратите время на поездку. Я уже говорил, что ни одна человеческая мысль против Анарвейда не сработает. Вы должны вернуть Альтамею, чтобы заставить Анарвейда вспомнить об обязательствах, которые он несет перед Создателями. И я уже говорил, что вам нужно решить, чего вы хотите для этого мира. Не для себя лично, а для всего мира. Перед собой я вижу двух наследников, – он пристально посмотрел на Рин и на Анхельма.
– Что значит двух наследников? – уточнила она. Почудилось ей или Орвальд в этот момент дернулся? Фрис чуть улыбнулся.
– Мальчишка получит трон после смерти монарха, так? Так. Это я и имел в виду, – ответил он, все еще не сводя с нее взгляда. Рин хмыкнула и отвернулась.
– Только вы двое способны решить, что будет дальше, – сказал келпи и, чуть помолчав, продолжил: – Я был создан задолго до того, как произошла битва Хранителей. Я видел неизмеримо многое по вашим меркам, и ничтожно малое по меркам всего нашего мира. Равновесие, существовавшее на заре мира, желанно мне и другим духам. Но возврат к прежнему равновесию будет означать остановку в развитии для всего человечества. Нельзя вернуть то, что было, без жертв. Люди же никогда не захотят остановиться, это не в их природе. Многое, что существует сейчас, не должно было существовать. Амбиции, желание нового, жажда и алчность – все это губит в них стремление к гармонии. Была ли в том шутка Инаиса или неудачное стечение обстоятельств? Кто знает... Возрождение богини Альтамеи – единственно верное решение, которое вижу и желаю я. Сможете вернуть Альтамею? Тогда Анарвейд остановится. Нет? Тогда ждите, когда два брата снова схлестнутся в битве. Но помните одно: магия уходит из мира очень быстро. То могущество, каким владели мы все когда-то, несравнимо с тем, что есть сейчас. В магию перестают верить. Магии предпочитают эти ваши... технологии, – он словно выплюнул это слово. – Потому что они как будто бы надежнее, как будто бы безопаснее, как будто бы под контролем. Но все это чистой воды людской эгоизм и зависть к нам, волшебным созданиям, в чьих жилах магия живет.
Фрис замолчал, повисла очень неуютная пауза. Когда он выдавал вот такие отповеди, у Рин всегда мурашки по спине бежали, потому что она сразу осознавала, рядом с кем находится.
– А как же я? – сказала Заринея. – Как же человеческая магия? Ведь у людей тоже есть волшебство...
– Скорее похожее на фокусы, чем на настоящую магию, – парировал Фрис. – Ты, милая, слишком молода, чтобы понять, о чем я говорю. Люди схватились за то, что никогда им не принадлежало. Люди решили, что могут подчинять себе в угоду то, к чему нужно относиться с уважением и не трогать без нужды. Творцы не давали людям магию потому, что не дόлжно таким силам быть в руках созданий, которые не ценят законы жизни, кромсают жизнь под себя, а живут меньше столетия. Но люди наплевали на волю Творцов и взяли то, что им не принадлежало, силой. И теперь все, что у нас осталось от магии, – дремучие леса со странными существами вроде меня, колдовство, которое применяют для зажжения лампы или вытягивания воспоминаний из чужой головы, да еще пары трюков.
Рин неуютно поежилась при этих словах и тяжело вздохнула.
– Фрис, я понимаю, почему ты так думаешь. Правда-правда. Наверное, только я и способна тебя понять, – она встретилась с его взглядом, и ей потребовалась вся воля, чтобы выдержать его. Прищуренный, тяжелый, недобрый, испытующий. – Но я не могу принять твои слова слепо. Альтамея – это хорошая идея. Но я понятия не имею, как эту идею претворить в жизнь. Нам предлагают возможное решение, и я хочу проверить его сама. Никто не знает, как будет лучше, никто не способен заглянуть в будущее на тысячу лет вперед и сказать, кто и в чем ошибся. Людям нужно жить не так, как хотят боги, которые в созданный мир даже не заглядывают.
Фрис выглядел разгневанным.
– Ты отрицаешь законы Создателей?
– Нет, не отрицаю. Хорошие законы, никто не спорит. Но я вижу, что они больше не работают. От мировой гармонии мы ушли слишком далеко, и нам остается только расхлебывать последствия. Я хочу помочь людям. Я должна помочь, но я не знаю, что делать.
– После всего, что сделали с тобой люди, ты все еще хочешь им помогать?
– Да. Мне нужно место в этом мире, и я выбираю место рядом с людьми.
Фрис свирепо уставился на огонь в камине, словно надеясь в языках пламени найти ответ. Он долго не мог ничего сказать, а когда начал говорить, голос его звучал очень тихо, неуверенно и грустно.
– Хорошо, раз ты так хочешь. Я должен сам все увидеть. И когда увижу, то смогу сказать что-то определенное. А сейчас... Да, поговори с этим королем, мальчик. А я поеду с вами.
Темные глаза келпи сверкнули решимостью. Фрис кивнул сам себе.
– Не особенно хорошо понимаю, о чем вы тут вообще сейчас толковали, э-э... господин Фрис, – медленно проговорил Орвальд, неприязненно глядя на развалившегося в кресле келпи.
– Потому что не слышали начало истории, – отозвался тот, даже не глядя на дядю Анхельма. – А мне лень рассказывать все по десять раз. Спросите у своего родственника, он расскажет.
– Непременно спрошу, не извольте беспокоиться, – процедил тот. – Анхельм, решено: ты и Рин отправитесь в Левадию. Фрис, я не уверен, что это хорошая идея, но если вы можете позаботиться о себе и сохранности тайны своей персоны, то я не могу запретить вам поехать. Хотя мне это все очень не нравится.
– Хотел бы узнать схему работы, если что-то пойдет не так. Как мы с вами свяжемся? – спросил Арман.
– Хороший вопрос, правильный вопрос: как нам связаться, если что-либо случится? Я слышал, что в Левадии существует очень быстрый способ передачи сообщений. В газетах писали о новых аппаратах, которые внедряются там повсеместно и пользуются успехом. Буду рад, если вы узнаете об этом больше. Но как быть здесь, в Соринтии? – Орвальд задумался и, потирая рукой лоб, стал вслух размышлять. – Обычной почтой письма идут очень долго и, естественно, перлюстрируются. У нас нет людей, кроме Рин, способных быстро и безопасно доставить послание. К тому же есть проблема океана, который мешает нам связываться даже посредством птичьей почты. Смешно, но все, что я могу предложить, – это избегать любых сложностей и выбирать наиболее безопасные решения. Анхельм, твои действия по приезде мы обсудим позднее. Арман, у вас точно ничего не должно произойти, вся группа будет надежно укрыта, об этом я позабочусь.
– Я могу предложить несколько способов связи, но они не слишком удобные. Способ связи через море – русалки, – сказала Рин, нервно постукивая пальцами по подлокотнику. – Но это на крайний случай, когда совсем уже невмоготу.
– Ты все еще как-то общаешься с ними? – заинтересованно подался вперед Арман.
– Не со всеми. Только с кланом Рето поддерживаю дружеские отношения. Если будет нужно, я смогу их позвать.
– Русалки! – презрительно фыркнул келпи. – Терпеть не могу эти заносчивые рыбьи хвосты.
«Уж чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!» – подумала Рин, оглядываясь на келпи.
– Второй, – продолжила она, – по земле я могу передать все что угодно с помощью волков. Но это могу делать только я, и, конечно же, обратная связь весьма затруднительна. Понимаете, да?
– Да. Ясно, что мы очень ограничены в средствах связи, – заметил Анхельм. – Будем надеяться, что нам не понадобится срочно связываться друг с другом. Хотя что-то мне подсказывает, что такая необходимость возникнет.
Он наклонился ближе к карте и обвел взглядом собравшихся.
– Итак, подвожу итог совещания: мы с Рин и Фрисом втроем отправляемся в Левадию. Поедем через Зальцири, – он провел пальцем по карте на юг и указал на большой город, расположенный под Бонмардскими горами. – Оттуда на паровозе до Гор-ан-Маре, там кораблем до Магредины.
– Ваше превосходительство, – обратилась Заринея, – где же мы останемся на такой долгий срок, пока его светлости не будет?
– Полагаю, в моей летней резиденции. Времени уже четвертый час, нам пора откланяться. Анхельм, послезавтра собрание в Кандарине, ты помнишь? Хорошо.
Орвальд поднялся, все стали прощаться. Рин набросила пальто Анхельма и вышла вместе с Арманом и Зарой на улицу, где стояли сани, запряженные тройкой гнедых.
– Зара, – позвала Рин подругу, подхватила под локоток и отвела в сторонку. – Эти мужчины не дадут поговорить.
– Да уж! Ох, Рин, как я скучала! У тебя все хорошо?
– Лучше, чем я могла представить. Арман рассказал, что случилось...
– Да... Ужасно. Я до сих пор не могу поверить, что Илара нет рядом. Нас становится все меньше, а этот кристалл только набирает силу. Что делать? Мне страшно, я уже не уверена, что мы сможем чего-то добиться. Мне очень страшно, Рин.
– Я не знаю, Рина. Но сейчас с нами тот, кто знает об этом мире больше, чем кто бы то ни было. Тот, кто знает, что случилось и почему, и у меня появилась надежда, что скоро все разрешится.
– Фрис? Странный он... – Заринея отвела взгляд.
– Настолько странный, насколько может быть странным келпи.
– Кажется, его светлости он немного не по нраву.
– Он просто ревнует.
Синие глаза Заринеи загорелись интересом.
– Ревнует? Значит, я была права, между вами действительно что-то есть! Ну-ка, расскажи подробнее! Я требую подробностей!
– Ну не место же... – Рин попыталась уйти от ответа.
– Потом ты уедешь, мы так и не сможем поболтать! Быстро созналась! – сказала волшебница и в шуточной угрозе прихватила Рин за шею. Та засмеялась, отпихнула подругу и смущенно улыбнулась:
– Ну да... С Анхельмом весело и он очень добрый.
– Ты прекрасно знаешь, что меня не это интересует! Было или нет?
– Не понимаю, о чем ты...
– Значит было! – довольная улыбка озарила лицо женщины. – Наконец-то! Я все гадала, появится ли мужчина, способный растопить твое сердце и затащить в постель.
Рин рассмеялась.
– Ну нет!
Заринея ответила ей скептическим взглядом и сказала:
– Рин, я знаю тебя лучше, чем мать родная, меня ты не обманешь. Ты свои глаза видела, когда на него смотришь?
– Что, я как-то по-особенному смотрю?
– Да. Ни на кого ты никогда так не смотрела, кроме сама знаешь кого. Вот что я тебе скажу: не смей отказываться от того, что тебе предлагают!
– Зара... – заныла Рин. – Мне хочется, очень хочется. Но это все не приведет к добру! Он хороший, очень хороший, но он не для меня. Совсем, понимаешь? Он претендент на трон, а я кто? Да ты видела, как мы с ним рядом смотримся? Как король и наемная убийца!
– Ты преувеличиваешь.
– Нисколько.
– Рин, ты должна быть счастлива. С этим-то ты не будешь спорить, овца упрямая?
– Я хочу. Но я не могу!
– Так смоги!
– Легко тебе говорить... – пробурчала Рин.
– Меня кое-что интересует. Он такой высокий... Тебе удобно?
– Нормально, – ответила она, и ее губы невольно растянулись в улыбке. – У меня хорошая растяжка, да и он довольно гибкий.
Глаза Зары загорелись самым неприличным интересом, и Рин догадалась, какие ей сейчас зададут вопросы.
– Что-то ты не выглядишь очень довольной, – подозрительно прищурилась подруга, присматриваясь к Рин. – Он что, до тебя никогда не...?
Понимая, что скрывать интимные моменты своей жизни – есть самое отвратительное нарушение кодекса подруг, девушка распрощалась с этой мыслью.
– Ну, похоже, что мальчик был занят другими вещами и девочек не портил, – качнула головой Рин. – Но он нежный и чуткий. Ничего, научу.
– Не велика наука, – засмеялась Зара. – Кстати, о величине...
Рин оглянулась, чтобы посмотреть, не идет ли кто, и наглядно показала Заре ответ на ее вопрос. Та похмыкала с видом весьма задумчивым.
– Больно же!
– Ну знаешь, это зависит, – улыбнулась Рин. – Если так вот прям сразу и резко, то, конечно, не упоительное блаженство.
– Арман идет! Меняем тему! – всполошилась Зара и захихикала. – А-а... Вот ведь, я не знаю, о чем разговаривать, перед глазами теперь только одна картина!
Рин зажала рот, чтобы не расхохотаться.
– Зара, сколько можно копаться? Ехать пора! – недовольно всплеснул руками подошедший Арман и взглянул на Рин. – Что это за выражение лица?
– Какое выражение? – переспросила Рин, делая самый невинный взгляд. Но Армана таким было не провести.
– Вот сплетницы! Нашли тоже время! Вы хоть одного беднягу оставили не обсужденным с головы до ног? – фыркнул он.
– Уже и поговорить спокойно не дает! Чтоб ты знал, бедняг мы не обсуждаем, потому что не водимся с ними, – проворчала Заринея, и ответом ей был возмущенный взгляд Армана. – Мне пора ехать, Рин. Береги себя и помни, что я сказала. Не смей отказываться!
– А что ты ей сказала?
– Не твое дело, братец.
– До встречи, – сказала Рин, тепло обняла обоих и пошла в дом.
Орвальд и Анхельм как раз закончили обсуждать налоговую отчетность, его превосходительство попрощался с Рин и пошел к экипажу. Он сам сел на козлы и хлестнул вожжами. Кони, храпя и ржа, потянули сани по заснеженной дороге. Рин оглянулась по сторонам в поисках Фриса и обнаружила его в глубине гостиной, он ворковал с Милли. Девушка отвечала ему восторженно, нежно и даже не замечала, каким неодобрительным взглядом смотрит на них хозяин дома.
– Оставь их, – улыбнулась Рин.
– Ты слышишь, о чем они говорят?
– Ничего преступного, он всего лишь говорит ей комплименты.
– Он вскружит ей голову и разобьет сердце.
– Не преувеличивай.
– Мужчина должен быть серьезен с женщиной.
– Правда?
– Да.
– Объясни-ка мне, что это за выступление такое было во время обеда – «не мешай моей невесте завтракать»?
Анхельм так очаровательно смутился, что она едва сдержала улыбку.
– Мне пора работать, – сказал он и поспешил в кабинет.
– А ну стоять! Анхельм! Ну погоди же!
Анхельм рухнул в кресло перед камином и уткнулся лицом в ладони, стараясь собраться с мыслями. Он услышал, как Рин вошла в комнату, и мысленно содрогнулся при мысли, что сейчас ему нужно будет объясниться с ней. Его любимая притулилась рядышком на подлокотнике и робко коснулась его плеча. Герцог повернулся к ней, нежно потерся щекой о ее ладошку и поцеловал пальцы.
– Ну не могу я тебе сейчас ответить. Я не такой смелый, как ты думаешь.
– Я и не настаиваю. Я просто хотела поговорить обо всем, что случилось.
– Мне нужно поработать. Дел накопилось невпроворот. Ко мне скоро придет казначей, а я ничего не успеваю.
Ему показалось, что ее глаза погрустнели, губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать. Но Рин промолчала. Она перебирала пальчиками его волосы, и от этих прикосновений по спине ползли мурашки. Анхельм не выдержал сладкой пытки, нежно притянул ее к себе и поцеловал. Рин мягко отстранилась и сказала:
– Хорошо, работай. Я пройдусь, вернусь к ужину. Мои запасы настоек пусты, мне нужен аптекарский дворик, а Фрису нужна одежда, не может же он вечно ходить в твоей.
Герцог кивнул и притянул ее к себе крепче, уткнувшись ей в шею носом.
– Фрис идет с тобой?
– Не надо ревновать, ладно?
– Не могу обещать. Оденься теплее, Рин.
– Анхельм? – шепнула она ему на ушко.
– Да?
– Спасибо, – прошептала она в его губы, поднялась и ушла.
Анхельм вздохнул и невидяще уставился в налоговую ведомость. «Что это вообще за бумажки?! В камин их!» – подумал герцог.