Глава 29
Елена поняла насколько плохи ее дела, как только с нее сняли цепь. Это означало только одно - будь у нее шанс выбраться отсюда, цепь оставили бы. Но ей дали полную свободу передвижения, а значит шансов нет. Комната, в которой держали Елену была крохотной. Небольшая железная кровать и факел на стене, отдельная ванная комната, в которой даже ванны нет. И все.
Перепробовав множество заклинаний, миллионов способов дотянуться до магии, Елена осознала, что обречена. Комната была защищена чарами, что блокировало ее силы. Исследовав каждый кирпичик, каждую щель, она потеряла всякую надежду.
Через некоторое время, Елена обнаружила, ещё одно свойство своей тюрьмы. Стены вытягивали из нее силы. С каждой попыткой сделать что-то, она чувствовала как неумолимо слабеет, ей постоянно хотелось спать, усталость была невыносимой. Иногда, она не могла даже добрести до своей койки, и отключалась прислонившись к стене. Но во сне ей тоже не было покоя. Ей снились кошмары, густые, тягучие, как мед, и она не могла и них выбраться. Во снах были люди, они страдали, протягивая к Елене свои руки, моля о помощи. Но девушка не могла им помочь, и тогда они винили ее, проклинали, кричали, что это она во всем виновата. Их всхлипы, стоны часами не выходили у нее с головы. Иногда ей казалось, что из темноты к ней тянутся руки, в попытке схватить ее.
Из-за отсутствия окон, Елена не знала, сколько прошло времени, часов, дней, недель. Она не знала сколько спала, не знала утро сейчас или ночь. Из коматоза ее иногда вытаскивало появление домовых, что приносили ей пищу время от времени. Уловить их появление было сложно, но как только она замечала где-то малюсенькую фигуру с копной непослушных волос, ей становилось легче. Это означало, что за пределами этой комнаты все еще есть жизнь. К самой еде Елена не прикасалась, сначала, это было проявлением ее бунта, когда ее сознание ещё не насмехалось над ней, Елена считала, что хочет казаться сильной и непоколебимой. Но как же она оказалась неправа. Отсутствие пищи ещё больше ослабило ее, что только усугубило действие заклинания, что было наложено на комнату, и оно быстрее ее сломало.
Но после она продолжала отказываться от пищи по другой причине. Когда она поняла, что выбраться у нее самой не получится, и силы постепенно покидают ее, Елена пришла к единственному выводу. Смерть - единственный способ покончить с этим, тогда все страдания прекратятся, тогда она не будет нести угрозу людям. Людям, чьи крики она слышит постоянно у себя в голове, чью кровь, разорванные части тела, рваные раны она видит каждый раз, как закроет глаза. После долгих поисков орудия, она заметила, что прутья на железной решетке кровати подвижны, и если постараться, то их можно вырвать.
Это заняло у нее бесконечное количество часов. Она гнула, тянула, стучала по одному из них, но практически мгновенно силы покидали ее, немного успокоившись, Елена приступала вновь. И так дальше, пока не собрав все свои оставшиеся силы, она ударила его ногой так, что тот отлетел к другому концу комнаты. Осторожно приблизившись к нему, Елена взяла железный прут с рваными краями в свои трясущиеся руки, приставила к своей груди, закрыла глаза и ... Не смогла! Громко выругавшись, она закричала от своей слабости и трусости, с ужасом отбросив орудия несбывшегося самоубийства.
Долго, казалось, прошли недели, пока Елена косилась на жуткий предмет в своей комнате, боясь даже приблизиться к нему. Но однажды, она увидела в углу комнаты чью-то тень. Это была девочка, лет десяти, она сидела прижав к себе колени и громко всхлипывала. Елена осторожно приблизилась, на руках девочки были порезы, сложенные в замысловатые руны, Елене они казались отдаленно знакомыми. Она осторожно отбросила, когда-то светлые волосы девочки, которые сейчас были окрашены чем-то бурым, с ее лица. Та подняла свои красные и опухшие глаза на Елену, ее взгляд исказила злоба. Девочка поднялась, и Елена увидела большую кровоточащую рваную рану у нее на груди. Елена попятилась назад, девочка шла на нее, пытаясь что-то сказать, но Елена и так все знала. Они все говорили одно и тоже, что это ее вина, что в их мучениях виновата она, и будет виновата она.
Резкая боль в затылке пронзила Елену, когда она столкнулась со стеной. Видение исчезло, но остался холодный пот, что стекал по ее спине, осталась дрожь, которая колотила все ее тело, во рту все пересохло, пока она с жадностью хватала воздух. Она подскочила на ноги, несмотря на дрожь и усталость, подбежала к железному пруту, на который смотрела последнее время с ужасом. Но сейчас, решительно борясь со страхом опять передумать, она взяла его, крепко обхватив двумя руками, резко толкнула в свою грудную клетку. Внутри будто все обожгло огнем, она, казалось, чувствует каждую зазубринку на металле. Не давая себе шанс на отступление, борясь с тошнотой и помутнением в глазах, она протолкнула прут сильнее.
От груди боль продвигалась дальше, парализуя все тело. Ноги не выдержав подкосились, и Елена упала, руки в попытке спасти свою хозяйку дернулись к металлу, но девушка остановила их. Рухнув на пол, Елена почувствовала под руками что-то теплое, тягучее, как мед, и она наслаждалась этим, чувствуя, как блаженное небытие накатывает на нее, пока весь мир не заволокла тьма.
Елена открыла глаза, тупая боль в груди напомнила ей о случившемся. Она опустила глаза на грудь, не понимая, почему она очнулась и увидела, что рана затягивается. Елена дернула руки, чтобы ощупать ее и поняла, что они снова скованы металлическими наручниками с толстой цепью. Ужас и паника, и весь бушующий кортизол в ее крови дали дорогу душераздирающему крику, что вырвался из нее. Она кричала до тех пор, пока у нее не осталось ничего, пока она не захрипела, пока все силы не покинули ее, и она не вернулась в мир своих кошмаров.
***
Темный коридор, холод и сырость подземелья подняли волоски на руках Елены. Или не холод? Она сидела в своей комнате, из-за болезни матери, ей пришлось вернуться раньше на месяц из школы; несмотря на майское тепло, ее пробирала дрожь. Листая учебник по "Теории некромантии", она почувствовала жуткую тревогу, что-то внутри нее всколыхнулось, отрывая ее от чтения. Все ее тело охватило дикое желание идти, словно ее притягивал огромный магнит. Она отбросила книгу, и двинулась из комнаты.
Спустившись вниз, она замерла перед входом в подземелье. Ей не разрешалось сюда спускаться, а она и не особо интересовалась. Но сейчас, ее тянуло сюда безумно, будто кто-то призывает ее. И она не могла ослушаться.
Зная страсть своего отца к секретам и их охране, девушка предположила, что доверять он мог только себе, а значит подземелье, скорее всего, скрыто кровной магией; она полоснула палочкой по руке, делая небольшой надрез. Ярко-алая полоска появилась на руке, она приложила ее к двери, и, ожидаемо, услышала щелчок замка.
Войдя внутрь, магия звавшая ее, буквально окутывала, Елена потянулась ее навстречу, будто влекомая океаном; волны накатывали, забирая ее с собой.
Немного ускорившись, она двинулась вперёд. Держась за каменную кладку, которая практически пульсировала от магии.
Елена услышала за спиной голос.
- Госпожа, вам нельзя здесь быть! Это запрещено! - Таня, вечно она путается где-то под ногами. Голос звучал тихо, но уверенно. Он был совсем юным, девичьим. Елена решила игнорировать ее гувернантку, ей нужно было его найти. Елена не знала что, не понимала зачем. Лишь одно - ей нужно двигаться вперёд, тогда она все поймет.
- Пожалуйста, если нас здесь увидят... Давайте вернёмся.
Голос не давал ей покоя, такой раздражающий. Он преследовал ее по пятам, словно сторожевой пёс или надзиратель в тюрьме.
- Заткнись, Таня! - грозно рявкнула Елена в пустоту. Она ещё раз ускорилась. Стены сжимались, каменная кладка царапала ладони. - Где же он?? - не скрывая раздражения прошептала Елена. Она перешла на бег, и пробежав совсем немного, она заметила свет.
- Госпожа, стойте! - всхлипнула Татьяна. Елена приблизилась к свету. Потянулась к двери, чтобы открыть. Дернув металлическую дверь, с небольшим окошком с решеткой, сквозь которую бил слабый свет, Елене в нос ударил сильный резкий запах падали. Девушка вошла в сердце подземной тюрьмы ее отца, крики, всхлипы, стоны доносились отовсюду, казалось, помещение наполнено людьми.
Сдержав рвотные позывы, девушка двинулась дальше. Сквозь блеклый свет, она разглядела металлическую решетку первой камеры. Ощупав ее, она заметила на ней руны, которые показались ей до безумия знакомыми. Елена машинально обвела их пальцем, будто делала так часто. Но потом она заглянула в камеру, желудок скрутило. Все поверхности внутри были заляпаны чем-то бурым, напоминавшем ржавчину, хотя тревога внутри нее подсказывала, что это совсем не ржавчина. Всмотревшись в светлое пятно в углу, Елена поняла, что это оторванная часть ноги. Спазм, который она долгое время сдерживала, вырвался наружу, и ее стошнило.
Ее взгляд задержался на полу, возле следующей камеры, там лежали небольшие пучки засушенных трав. Елена подняла их, чтобы рассмотреть. Расковник, для разрушения преград, и плакун-трава, для повелевания нечистью. Она хорошо их знала, потому что...
Елена с трудом пыталась осознать, что здесь происходит, магия, что влекла ее сюда, все ещё владела ею и не давала собрать мысли воедино. Но и дурное предчувствие не покидало ее.
Она заглянула во вторую камеру, на полу лежала женщина, скорее всего, она была молода и красива, когда-то. Сейчас же, ее руки и ноги были покрыты лиловыми узорами ссадин, а тело изувечено изображением знакомых Елене рун. Вокруг разрезов краснело воспаление, а в камере стоял запах гниения. Женщина тихо всхлипывала, еле сохраняя дыхание.
Полумрак подземелья содрогнулся от нечеловеческого крика, это отвлекло Елену от созерцания умирающей девушки. Елена двинулась на крик, она чувствовала, что найдя источник звука, она отыщет то, что тянуло ее сюда. Ей казалось, что подземелье было заполнено людьми, но кроме женщины, что была без сознания, Елена в других камерах никого не встретила.
Весь шум был за дверью, перед которой она оказалась. Елена вновь заметила руны, начерченные кровью, что были и на остальных решётках. И сейчас она их вспомнила. Руны призыва, руна силы и заключения. Елена принюхалась, и сквозь окружающий смрад, она почувствовала еле уловимый запах крови петуха.
Травы, руны и кровь петуха, все что Елена обычно использовала для своего ритуала весеннего солнцестояния. И чем больше она осознавала это, тем больше ее тошнило, все тело трусило, а по глазам катились слезы, сквозь всхлипы истерики. Она потянулась за дверью.
За ней, в лучах холодного голубого света, Елена увидела корчащегося в муках молодого мужчину. В нем с трудом можно было узнать человека, так как он был полностью исполосован, длинные рубцы покрывали все его тело, через которые были видны мышцы, а некоторых местах и кости. Звон его голоса, заглушал собственный крик Елены. Она подняла взгляд на источник мучений мужчины. В ореоле голубого света, чуть подрагивая, будто не имея физического тела, стоял старик. Его длинные руки и борода резали свою жертву и впитывали кровь, вместе с исходящей от нее силой. Ощутив присутствие Елены дух обернулся. Девушка встретилась с холодным, словно замерзшее озеро, взглядом, старик слегка поклонился. Елена не выдержав зажмурилась.
Когда она открыла глаза, то увидела, что она снова находиться в своем заточении. Елена хотела проверить наручники, но взглянув на руки, она поняла, что они по локоть испачканы в крови. Алая, она стекала по ее пальцам и капала на пол. Елена подскочила, взгляд ее безумно блуждал по ее дрожащим рукам. Девушка начала интенсивно тереть их о свою, уже грязную одежду, пока руки не начали болеть и даже после этого.
Взглянув ещё раз, она поняла, что видение исчезло, что ее руки снова выглядят обычно. А ещё она поняла, что она уже не знает, где сон, а где реальность. Она бесповоротно сходит с ума.